Текст книги "Скёль (СИ)"
Автор книги: GrenkaM
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Левая голова Горецвета повернулась на бряцание шпор. Мужчина нетвердо, но крайне стремительно шёл по коридору. Что-то в его виде выдавало гусара: возможно лихо подкрученные усы, или ментик поверх белой растянутой футболки, или сабля с закрытым эфесом, волочащаяся за ним по пятам.
Левая голова уже собралась поприветствовать Гуннара, а правая – спросить, что он тут делает, как разведчик едва уловимо кивнул дракону и с паузами, явно подбирая слова, пробасил:
– Добрый, ик, вечер-р-р, честная компания! Ик. А не подскаж-жите, как… как мне пройти в библиотЭку! Желательно… в мужс-с-ской, ик, зал!
Кот в сапогах от такого приветствия подпрыгнул и выпустил бумаги. Стопка с треском и грохотом упала, все замерли, наступила тишина.
– Что это за лаборатория такая с секретным допуском?! Проходной двор! – возмутился Кот.
– Я вас-с попрош-шу не выражаться! При дамах! – Гусар потянулся к сабле и не удержался на ногах, потому прислонился к стене, пролетев через голограмму шкафа.
Профессура, уже поймавшая реторту с заветной жидкостью кислотного цвета, разом посмотрела на Кота, очевидно, ожидая распоряжения о дальнейших действиях. Дракон аккуратно поставил девушку на ноги.
– У вас все хорошо? – вежливо поинтересовалась центральная голова. Горецвет протянул лапу, – Василий. Василий Горянин. В честь далёкого предка.
– Мари Сафро, лаборантка, – девушка несмело пожала когтистую лапу и повернулась к Гуннару.
«Симпатичная», – подумал Гуннар.
«Сразу видно, мерзавец», – подумала девушка.
Кот осмотрел всех присутствующих долгим подозрительным взглядом и наконец выдал:
– Вениамин Каземирович Лихт, заведующий кафедры глубокой заморозки, действующий чл.-кор. Академии наук проблем жизни. И мне крайне интересно, как здесь оказались гусар и дракон.
Дракон и гусар хором ответили:
– Нам сказали искать синюю дверь!
В этот момент откуда-то из глубины коридора появилась еще одна группа людей в маскарадных костюмах. Они испуганно озирались по сторонам и голосили:
– Спасите!
– Помогите!
– Люди!
– Давайте разделимся! Тут темно, и так будет проще искать!
– А я говорил, что синюю дверь надо было искать ниже!
– Этажей на двадцать!
– И тут не было выхода на улицу!
– Мы потерялись!
Кот зыркнул на профессуру со словами:
– Присмотрите за нашими гостями, а я с группой товарищей пока разберусь!
После чего закатил глаза, воздел руки и с выражением смертельной усталости на лице пошёл к очередным потерявшимся с целью проводить их как можно дальше от секретной лаборатории.
Как только он отошёл, один профессор прихлебнул из реторты и, протянув её другу, задумчиво изрёк:
– Я чувствовал, что не стоило включать голограммы на всех этажах. Тут сам иной раз не понимаешь, где оказался…
Второй профессор согласно кивнул головой и, покосившись на гусара, продолжил:
– Точно. А для неподготовленного разума так вообще может привести к необратимым последствиям.
Оба профессора повернулись к Горецвету:
– Так вы говорили, что являетесь прямым потомком великого зоолога Василия Горянина?
Центральная голова, увидев ещё один знак, подаваемый Гуннаром, согласно кивнула. Горецвет повернулся так, что закрыл собой гусара, и начал свой неспешный рассказ о нелегкой судьбе своего далёкого «предка». Так он дошел до легенды о полыхающем бревне с буквой -Х на конце. Публика притихла и как зачарованная смотрела на Горецвета.
Гуннара за спиной дракона уже не было.
В какой-то момент, окончательно завладев вниманием благодарной публики, Горецвет причмокнул всеми тремя головами и покосился на реторту:
– Мне бы глотнуть чего, – попросила левая голова.
– Очень пить хочется, – согласилась правая.
– А почему у вас жидкость не кончается, вы же постоянно прикладываетесь к живительной влаге, коллеги, – полюбопытствовала центральная.
Профессура заулыбалась:
– Это экспериментальный образец лимонада, – сказал первый профессор.
– Усовершенствованного: не кончается и содержит, так сказать, естественный консервант – лимонную кислоту, – заулыбался второй.
– Но главное, один особенный ингредиент! – хором сказали оба, и правый профессор протянул колбу Горецвету.
Дракон переглянулся головами и, сделав охранный знак дрыгвичей, левая голова пригубила из реторты. Причмокнула и довольно заулыбалась.
После чего продолжила свой увлекательный рассказ. Реторта стала ходить по рукам. Профессура, Горецвет и даже Мари прикладывались к ней, потому что легенда и вправду была насыщена событиями, колоритна, а три головы Горецвета, вступая в диалоги между собой, создавали эффект присутствия. Да и рассказчик из дракона был хороший.
Горецвет дошёл где-то до середины легенды и даже успел исполнить 23 из 47 песен, когда понял, что левой голове наливать больше не надо, профессура уже спит, прислонившись к стеночке, а девушка, присев на папки и положив голову на кулачок, почти клюет носом.
В какой-то момент Мари покачнулась и в полудрёме прошептала:
– Голос у вас очень зычный… но он все равно не мог перекрыть странный грохот из лаборатории, где саркофаги хранятся…
После чего Мари сладко зевнула и провалилась в сон. Дракон аккуратно подвинул девушку к стене рядом с профессурой и стремительно побежал в сторону лаборатории. Той самой, о которой сейчас вспомнила лаборантка.
В пневмодверях он столкнулся с Янсеном. Врач, не морщась и совершенно не испытывая дискомфорта, замер с саркофагом жизнеобеспечения под мышкой.
========== 8. Праздник II. Сны ==========
День Х. Карнавал в НИИ ПРОМЕТЕЙ набирает обороты.
За спиной Янсена бесшумно возник Гуннар. И в данный момент весь его вид был особо опасным. Впечатление не портил даже толстый слой пыли и штукатурки, покрывавший лицо, волосы и широкие плечи разведчика.
Представшая картина напомнила профессору Горянину исторические любовные романы, что он читывал тайком по молодости. Левая голова захихикала, а правая принялась вполне достоверно цитировать:
– Скажи-ка, дядя, ведь не даром, дочь мельника пошла с гусаром сегодня ночью на чердак…
– Тебе в рифму ответить, или сам поймёшь, дракоша? – Гуннар явно был не в настроении шутить.
Утерев лицо огромным клетчатым платком, разведчик угрюмо буркнул:
– Как выбираться будем?
Он оглядел Янсена с ног до головы, ненадолго задержал взгляд на осколке копья, застрявшем в кольчуге в районе сердца, и фыркнул:
– Нужно было, братишка, нарядить тебя гномом…
Врач отвлёкся от созерцания лица любимой сквозь прозрачный углепластик и, перехватив саркофаг поудобней, выгнул бровь: «Чего-чего, мол»? Он, похоже, уже считал операцию успешной: Полина была наконец в его руках, а дальше – хоть потоп, извержение вулкана и полёт бревна с буквой -Х на конце.
Гуннар раздраженно выдохнул:
– Одним из семерых гномов, что сбежал от братьев и выкрал Белоснежку для себя. Лично. – он окинул Янсена опасным взглядом. – Голову включи, нам ещё принца и его рать одолеть нужно. Напомню, здесь оказался главарь лаборатории со своей бандой профессуры и непонятной девицей, группа товарищей в поисках синей двери и даже Горецвет! Лифты нас не выдержат (он кивнул на саркофаг), на лестницу нам теперь не сунуться, а для скворечника Полины, уж извини, парашют мы не прихватили. К тому же, напомню, даже с устройством питания Кристиана саркофаг сможет проработать не более 30 минут. И мы уже пять минут потеряли, пока ты путался под ногами и не давал мне работать.
Ван Берг сделал шаг назад и стиснул саркофаг двумя руками так сильно, что сверхпрочный материал затрещал.
Профессор Горянин понял, что нужно срочно что-то предпринять, и особо захмелевшая левая голова тут же сгенерировала безумный план. Удивительно, но правая с ней согласилась – в кои-то веки! Центральной после такого оставалось только его озвучить.
– Готовься, Чебуратор, – радостно возвестил профессор, обращаясь к Янсену, – ты понесёшь чем… саркофаг, а я понесу тебя!
Гуннар и Янсен воззрились на него, как на умалишённого, даже Полина, кажется, вздрогнула и прислушалась.
Все три драконьи головы улыбнулись ОПАСНО:
– До корабля мы полетим. Только найди чем закрыть лицо, – левая голова испортила все впечатление и захрюкала, давясь смехом. Правая картинно закатила глаза.
– А то мошкара в рот набьётся, – закончил профессор.
Гуннар какое-то время оторопело пялился на взявшегося командовать Горецвета, но не нашёл, что ему возразить. Выходило, что дракон одним махом решил проблему, которую они не удосужились продумать при планировании: как вынести саркофаг из НИИ, в случае, если все дороги будут отрезаны, и не попасться. Разведчик был в ярости. Он злился на себя – за то, что не продумал дополнительные пути отступления, на Янсена с его слепой любовью – точно ребёнок беспомощный стал, заполучив ящик со своей Полиной… А ещё он почему-то злился на девушку с длинной челкой – ну кто носит такую дурацкую, лезущую в глаза чёлку, в лаборатории?! Секретной?! Гуннар не понимал, причём тут вообще эта девушка со своей чёлкой, и оттого злился ещё сильнее.
Но предложение Горецвета вывело его из яростного ступора и пробудило смекалку:
– Я буду отвлекать тех, кто внизу, вы двое – на крышу! Быстро и тихо! – Он сурово посмотрел на врача и дракона, а потом, не зная зачем, скосил глаза на сладко сопящую в куче папок девушку с чёлкой. Даже во сне она мило оттопыривала нижнюю губу и сдувала волосы, налезающие на глаза.
Дракон закивал тремя головами, Янсен буркнул “ладно” и перехватил свою Полину поудобнее, а Гуннар искренне понадеялся, что друзья не заметили его минутной слабости.
Горецвет и Янсен, не выпускающий из рук саркофаг, пробежали мимо профессуры и лаборантки. И всё бы ничего, но Горецвет запнулся об одну из папок и с грохотом, достойным падения бревна с буквой -Х на конце, полетел по кафельному полу, после чего с шумом врезался в стену и осел.
Лаборантка подпрыгнула и пробудилась ото сна. И собралась было повернуть голову на звук, как её внимание привлёк громкий оклик откуда-то с лестницы, ведущей в основное здание и находившейся прямо перед ней.
– Мадам! Пардон, ик, муа! Вам не говорили, что с такой чёлкой мож-жно заработать ко-со-гла-зи-е! Хотя, ик, судя по вашим глаз-зам, вам это, ик, не грозит! Ибо нельз-зя испортить…
Гуннар не успел закончить предложение, потому что у дамы, не иначе как под воздействием экспериментального лимонада, пробудилась внутренняя тигрица. Потому Мари резко поднялась на ноги и, даже не держась за стенку, с рёвом бросилась в сторону мерзавца.
Горецвет поднялся и тут же припустил за Янсеном в сторону другой двери, ведущей на крышу. Два пролёта до предполагаемой свободы они преодолели без приключений. Оказавшись на крыше, Янсен прислонил саркофаг к вытяжке и огляделся в поисках чего-либо тяжелого, чем можно было бы заблокировать дверь. Горецвет же уставился на коммуникатор, где ярким пятном пылали координаты местонахождения челнока. Вот только за рулём, судя по сообщению, почему-то был не Карл, а Алёша.
*
Полина так торопилась в лабораторию, что уронила свою любимую чашку, и та, звонко ударившись об пол, конечно же разбилась. Собирая осколки, она подумала: «Как странно, посуда бьется на счастье. Почему же ощущение, что случится что-то плохое. Необратимое».
Девушка отмахнулась от невесёлых мыслей и, наскоро собравшись, побежала в НИИ ПРОМЕТЕЙ. Сегодня решалась её судьба. Ведь именно на этот день было назначено решающее собеседование с зав. лабораторией, именитым профессором, светочем химической промышленности и токсикологом всея галактики. Профессор Кассава была действительно гениальным химиком, но то ли в силу своего скверного характера, то ли профессиональной деформации, получила прозвище не по заслугам, а по какому-то иному принципу и за глаза звалась «Серпинтария». А имя Зои Кассавы (кассава, вид ядовитых гадюк с очень южных широт родины Зои, примеч. автора) студенты, лаборанты, а за глаза и сами служащие НИИ, расшифровывали не иначе как Змея Особой Ядовитости.
Дама была с характером, в возрасте и принципиальная. Не любила несобранных и непунктуальных. Поэтому Полина, начинающий, но оттого не менее талантливый токсиколог двадцати лет от роду, очень боялась опоздать и спешила как могла.
Полина забежала в лаборантскую, подхватила пробирки с образцами её собственной разработки и, глубоко вдохнув, направилась в кабинет Зои.
В дверях она чуть не столкнулась с нескладным подростком. И только по счастливой случайности удержала образцы. Полина рассерженно одернула его:
– Что ты всё под ногами крутишься! Если ты к матери, она на совещании. Видишь – здесь никого нет.
Паренёк коротко кивнул и пропустил Полину. Проводил ее долгим взглядом и пошёл в сторону конференц-зала.
Полина же устремилась в лабораторию. Она успела и прибежала первая. Празднуя победу и потому пританцовывая на месте, она поставила образцы на край стола и повернулась, чтобы активировать специальную вытяжку и систему защиты от токсинов. Но неловко оступилась и налетела на стол. Одна пробирка, по какой-то фатальной случайности, выпала и покатилась.
И тогда Полина поняла, что значит фраза «время замерло». Как в замедленной съёмке она смотрела на падение маленькой стеклянной бутылочки, внутри которой была смерть.
– Как же глупо. Неужели всё будет так глупо. И так скоро, – подумала девушка и на секунду прикрыла глаза.
Раздался чуть слышный звон, как если бы маленький хрустальный колокольчик, перед тем как разбиться вдребезги, спел напоследок печальную песню. На мгновение всё стихло. А потом сработали датчики. Двери лаборатории автоматически закрылись, включилась сирена, механический голос откуда-то сверху безразлично сообщил:
– Уровень опасности красный. Лаборатория токсикологии номер 51а заблокирована. Персоналу покинуть сектор А.
Полина горько усмехнулась и посмотрела на прозрачные окна, выходившие в коридор. За стеклом стоял мальчишка из лаборантской и смотрел на нее полными ужаса глазами.
Полина обреченно пожала плечами и криво улыбнулась. Всё происходящее казалось ей диким. А ещё совсем не хотелось умирать.
Парень бился кулаками в стекло и что-то кричал. Пытался дергать дверь. Отбежал и вернулся со стулом. Со всего размаху, насколько позволяли его силы, он ударил стулом в стекло. Ещё. Он ударял с такой яростью, что железные ножки стула погнулись.
Полина завороженно смотрела, как сражался мальчишка, и думала, что он похож на рыцаря, который хочет спасти принцессу из хрустальной башни. Вот только спасать уже некого. Яд с каждым новым её вдохом проникал всё глубже, бежал по её венам, медленно, но верно убивал её изнутри. И противоядия не было. Она прекрасно это знала, потому что именно она была близка к разгадке экспериментального образца, но, получается, не успела.
– Эскулап, помоги себе сам, – прошептала она и подошла к стеклу, где паренёк продолжал безуспешно сражаться за её свободу. Постучала, привлекая его внимание, и одними губами произнесла:
– Не уходи, пожалуйста. Я бы не хотела остаться сейчас одна.
Подросток застыл и моргнул своими рыжими ресницами, а потом стал кричать ей, а она читала по губам:
– Не смей! Не вздумай даже! Я должен! Я смогу!
Полина, сама не зная зачем, приложила руку к стеклу и постучала указательным пальцем.
Парнишка снова замер и несмело коснулся рукой стекла со своей стороны.
А потом стало темно. Холодно. И пусто.
Иногда Полина просыпалась и видела людей сквозь углепластик саркофага жизнеобеспечения, куда её поместили в надежде, что со временем смогут найти антидот. За 28 лет, что она томилась в своей хрустальной башне, сменилось много глаз, что смотрели на неё холодно и изучающе, иногда с интересом, но чаще безразлично, как на экспонат или лабораторную крысу. И лишь одни глаза смотрели на Полину как на все еще живого человека. Глаза Янсена ван Берга. Мальчишки, который был по ту сторону стекла лаборатории. Того, кто так остервенело сражался за неё и так отчаянно хотел спасти. Сначала это были глаза паренька. Затем повзрослевшего юноши. Спустя какое-то время —молодого мужчины. Потом Янсен надолго пропал, и Полина даже подумала, что он тоже сдался и, наверное, уже не придет. Но однажды к саркофагу подошёл высокий и широкоплечий рыцарь в кольчуге и раной у самого сердца. Он воровато оглянулся по сторонам, приложил руку к стеклу и постучал указательным пальцем. И улыбнулся. Родные карие глаза вновь смотрели на Полину с обожанием и надеждой.
А потом раздался взрыв и треск. И еще появился гусар и дракон. Полина подумала, что вот теперь уже точно конец.
Однако, это было только начало. Потому что Янсен подхватил её стеклянную темницу и последовал за драконом на крышу. И теперь саркофаг стоял прислоненным к чему-то, а Янсен исчез из поля зрения Полины. Зато дракон, называвший себя профессор Горянин, сначала метался по крыше, а потом замер и в удивлении стоял и смотрел всеми головами на коммуникатор.
========== 9. Праздник III. Манёвры ==========
Гуннар не ожидал от девушки такой прыти. Ну ругнётся в ответ, может быть кинет бумаги вслед – это да. Но чтобы так, нестись за ним, яростно топоча каблуками по лестнице… Нет, такой реакции он не ожидал!
У Гуннара, который, выдав оскорбительную тираду, поспешил вниз со всей доступной его тренированному телу скоростью, была микроскопическая надежда на то, что девушка с чёлкой, например, споткнётся и застрянет где-то между этажами, провалится в чёрную дыру или неожиданно попадёт в петлю времени. А лучше всё сразу! Споткнётся и полетит в чёрную дыру петли времени!
Но сегодня удача явно повернулась к нему своей широкой спиной. Когда подвыпивший, икающий и нагло щиплющий дамские бока гусар появился в нарядной толпе, из коридора раздался рёв, которому бы позавидовал разъярённый Горецвет:
– Он! Вон он! Держите этого человека!
Все, кто был в зале, как один обернулись к влетевшей в двери помятой и взъерошенной лаборантке.
И тут музыканты удачно заиграли танго.
О, древний танец страсти! Для одной из «важных разведывательных операций, требующих особого подхода к женщинам» Гуннар выучил танго, а связная – иноземка со сверкающей розовой кожей – была так поражена его умениями, что сама предложила отметить успех предприятия, после удачного завершения, конечно.
«Мужчина, который так хорошо танцует, хорош во всем», – промурлыкала она, и цвет её кожи сменился на алый. Гуннар о приглашении забыл – замотался. А вот теперь вспомнил. И об иноземке, и о том, что он умеет танцевать дурацкий танец страсти.
Решение пришло мгновенно. Разведчик в два шага оказался около растерявшейся лаборантки и, подхватив ее за талию, практически вынес на танцпол.
Он прижал её к себе крепко, делая первый шаг танца, и… Гуннару больших усилий стоило не сбиться с примитивного «шаг вперед, два назад», когда он заглянул в глаза, сверкавшие из-под чёлки праведной яростью.
– Вы негодяй! Вы подлец! – шипела девушка, но из его хватки, что удивительно, не вырывалась и даже позволила себя вести. Гуннар только усмехнулся и ухватил одну из прижатых к его груди ладошек. Он не будет собой, если после танца девица вспомнит, зачем она сюда пришла!
Несколько тактов разведчик просто смотрел на свою «жертву», очень правдоподобно имитируя изголодавшуюся страсть. Про себя же с удивлением отметил, что притворяться почти не пришлось – девчонка была… удивительно привлекательной. А чёлка, спадавшая на большие чёрные глаза, только добавляла интриги.
Гуннар напрягся и, не собираясь поддаваться чарам, от греха подальше, резко крутанул Мари, прижал спиной к своей груди. Рука лаборантки, зажатая в его ладони, подрагивала. Мари испуганным зверьком косилась на него через плечо. Гуннар решил усилить эффект и, не прерывая зрительного контакта, чуть наклонил голову и будто бы случайно провел носом по её щеке.
Отметив, как девушка покраснела, – самый верный женский признак, что крепость готовится к капитуляции, – разведчик наклонился ещё ниже и прошептал, нарочно задевая ушко губами:
– Сыграем?
Мари моргнула и привычно подула на чёлку, не иначе, чтобы получше разглядеть наглеца.
– Это, простите, во что?
Гуннар, решив, что девушка «готова», нахально улыбнулся:
– В шахматы, конечно. И желательно, наедине… Не находите, что здесь слишком людно?
Секунду девушка молчала, похоже, пытаясь понять, что он имел в виду. Глаза Мари расширились, она резко вывернулась и отступила на шаг.
Гуннар, праздновавший победу, оторопел от растерянности – так дамы на его предложение ещё не реагировали – и пропустил звонкую пощёчину. Рефлекторно прижал руку к горящей огнём щеке, а девушка выкрикнула:
– Нахал!
В этот момент он готов был предать своё собственное непреложное правило: женщин не бить и не любить! Обладательницу чёлки захотелось приобщить к методам воспитания строптивых Алесь: “Берёте десяток берёзовых прутьев погибче, вымачиваете в соляном растворе…”
Размышления Гуннара о том, что делать со строптивой барышней и берёзовыми прутьями, были прерваны её возгласом:
– Он шпион! Я застукала его в секретной лаборатории!
Музыка стихла. Все как один повернулись к нему. По залу пробежал нехороший шепоток. Гуннар опасно улыбнулся и обвёл присутствующих глумливым взглядом.
Мысли в голове мужчины неслись бурным потоком, и уступ, пересекающий речное русло, был близко. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы дать время Горецвету с Янсеном, будь они неладны. Краем глаза он увидел, как некто в чёрном пробирается к нему сквозь толпу.
– Мадам… – Гуннар сам не знал, что собирался сказать, когда тяжелая рука в чёрной перчатке грубо ухватила его за плечо.
– Довольно!
Голос позади Гуннара прозвучал как гром, молния и вход в атмосферу бревна с буквой -Х одновременно. В зале потемнело. Все, кто находился рядом с ним, синхронно сделали шаг назад.
А Гуннар выдохнул с облегчением и улыбнулся: унижать лаборантку, да ещё и при таком скоплении народа, ему совершенно не хотелось. Тем не менее девушка всхлипнула, а Гуннар медленно повернулся к обладателю громоподобного голоса.
Кара-Чур смотрел на него в упор, яростно сверкая глазами:
– Я не позволю при мне порочить честь дамы, – прорычал Властелин Болот.
– Желаете сатисфакции, сударь? – Гуннар говорил холодно, отчаянно соображая, как дать понять горячему болотному мужчине, что это всё спектакль, – тогда прошу вас вооружиться, а остальных – освободить площадку…
Гуннар ловко выхватил саблю, и гости отшатнулись от него, толкая друг друга, расступились. Какие-то барышни позади крикнули “Остановитесь!”, но их быстро оттеснили, как и охрану. Люди на празднике уже вкусили хлеба (и вина) и теперь были не прочь приобщиться к зрелищам.
Гуннар беглым взглядом окинул зал и пристально уставился на пылавшего праведным гневом Кара-Чура.
– Предлагаю решить наш маленький спор прямо здесь! Внутри удобнее. Сухо, тепло, драконы не летают, – Гуннар сделал акцент на драконе и более громко продолжил, – ящики со спящими царевнами с небес не падают…
После чего громогласно расхохотался, привлекая к себе ещё больше внимания, выхватил из ножен бутафорскую саблю и сделал пару ловких махов.
Брови Кара-Чура на секунду приподнялись, в глазах мелькнуло понимание. Властелин Болот демонстративно скривил губы в надменной усмешке… И в каждой руке у него оказалось по сабле!
*
Горецвет активировал коммуникатор, чтобы связаться с транспортником, но вместо биотехнолога на экране почему-то появился Алёша. Дракон непонимающе смотрел на дрыгвича:
– Ты что там делаешь? А Карл где? – рявкнула левая голова.
– У тебя вообще свидетельство пилота есть? – центральная голова хмуро уставилась в коммуникатор.
Алёша посуровел, но ответил:
– Карл на Мёльн улетел, у него что-то с антидотом случилось. Эниас занят системой безопасности, а Кара-Чур в зале вместе с Гуннаром народ отвлекает. Так что вам лучше поторопиться. Координаты я получил и уже на подлёте.
Горецвет тяжело вздохнул и отключился. Янсен нашёл железный бак и теперь прижимал его к двери, ведущей на крышу.
– Доктор, ты бы силы поберёг, – обратилась к Янсену правая голова дракона.
– А то тебе ещё невесту тащить, – усмехнулась левая.
– Всем умолкнуть, объявляю начало эвакуации! – провозгласила центральная.
Горецвет пару раз махнул крыльями и стал увеличиваться, принимая свой истинный размер. Центральная голова при этом с удивлением обнаружила, что Полина широко распахнула глаза и смотрела на него с ужасом и, кажется, пыталась что-то сказать.
Янсен не стал дожидаться повторного приглашения, подошёл к саркофагу и прислонился к стеклу. Полина смотрела на него с явным недоумением и даже страхом, к тому же постоянно показывала глазами в сторону Горецвета.
Ван Берг ободряюще улыбнулся, прошептал:
– Привет…
Полина перестала вращать глазами и попыталась что-то сказать, но атрофированные за годы бездействия мышцы не слушались её. Она снова посмотрела на Янсена, в уголке её глаза скопилась влага. Ван Берг с непониманием смотрел, как одинокая слезинка скатилась по щеке возлюбленной.
– Нет! – врач протестующе замотал головой. Внутри поднималась паника. – Нет, – более твёрдо сказал он и попытался что-то объяснить Полине.
Говорил, что он не оставит её, что раньше этого не сделал и теперь не отступит. Объяснял, что сейчас они попадут на корабль, где ждёт спасение – антидот. А дракон – их друг и вообще профессор-зоолог. Но самое главное он сказал в конце своей пламенной речи.
Полина настороженно смотрела на рыцаря с таким знакомым лицом. Она не понимала даже половины того, что он так быстро и эмоционально говорил. Видела только его взгляд, полный обожания, надежды и чего-то ещё, чего-то очень важного, что она силилась разгадать, но никак не могла. Наконец, Янсен остановился и пристально посмотрел в её глаза, на секунду поджал губы, сделал глубокий вдох, как перед прыжком со скалы в море, и очень медленно произнёс:
– Я. Люблю. Тебя. И. Спасу.
После чего подхватив, с выражения Гуннара, «скворечник», ван Берг рысцой побежал к дракону.
– Ну что, Чебуратор, готов к транспортировке? – Горецвет улыбался всеми головами, – держи свою ношу крепче, полет будет быстрым, увлекательным, но сопряженным с опасностью для здоровья.
Янсен немного побледнел и с силой вцепился в саркофаг. Полина всё так же с неподдельным выражением ужаса на лице разглядывала дракона.
– Похоже, твоя невеста мне не доверяет, – обиделась левая голова.
– Да и на тебя она как-то неуверенно поглядывает, – заметила правая.
– А вы точно знакомы? – засомневалась центральная, и дракон, подхватив рыцаря с его поклажей, резко поднялся в воздух.
Янсен, не смотря на скромный по меркам межгалактических путешественников возраст, уже много чего успел повидать. Достигнув сорока четырех лет, мог смело назвать себя человеком уравновешенным, бывалым и мало чему удивляющимся.
Как путешественник, он успел побывать на разных планетах, где население, флора и фауна были порой недружелюбны и даже местами агрессивны. Как нордсьен, он пережил достаточно походов, чтобы научиться отличать нападавшего от обороняющегося, а добычу – от мародерства. Как врач, спас приличное количество, казалось бы, безнадежных пациентов, да и на смерть насмотрелся в полной мере.
Но сейчас, сжимая саркофаг в руках, налитых странной и чужеродной силой, зажатый в лапы могучего трёхголового дракона, он почувствовал себя малолетним ребёнком, внутри которого борются противоречивые чувства. Да, полёт был поистине захватывающим. Да, Полина была в его руках, и надежда на спасение возлюбленной впервые имела крепкие основания.
В то же время Янсен помнил, что действие его вакцины скоро закончится, саркофаг необходимо немедленно подключить к источнику питания, а Горецвету, очевидно, тяжело, потому что дракон как-то несмело набирает высоту, а левая голова вообще подозрительно косится на колбу, в которой томится Полина.
Ван Берг посильнее стиснул саркофаг и яростно уставился на левую голову, которая неожиданно посмотрела мимо него и пророкотала:
– Янсен, а ты цирк любишь? Выступления воздушных гимнастов? Или, допустим, эквилибристов, со снарядами? – правая голова тоже посмотрела куда-то вниз, и Горецвет резко начал снижаться.
– Ты чего это удумал, змей в крокодильем обличии! – крикнул Янсен, непроизвольно опустил глаза вниз и замолчал.
Под ними стояла толпа людей в маскарадных костюмах и, похоже, любовалась на их феерический полёт. Некоторые даже устроили прямую трансляцию с портативных коммуникаторов. Кто-то записывал видео, кто-то просто махал руками, призывая новых зрителей.
Левая голова посмотрела на Янсена и радостно сообщила:
– А давай им воздушное шоу устроим!
– Только надо Эниасу сказать, чтобы прямо сейчас заглушил всю связь в округе и заодно умудрился стереть все видео, которые успели снять и, возможно, передать, – нахмурилась центральная голова.
Янсен прижал ухо к плечу и активировал комлинк:
– Эниас, у нас проблемы!
В ухе раздался спокойный голос:
– Да я смотрю, у всех что-то пошло не так… Кара-Чур, например, пытается прикончить Гуннара аж с двух рук, пришлось им свет выключить, а то представление затянулось. А у вас что?
– А у нас полёт ненормальных! – рявкнул Янсен и опять посмотрел вниз. Толпа прибывала.
– Ты мог бы отключить кроме света еще и связь? И проявить свои магические способности и стереть все видео с нами в главной роли, которые уже успели записать? – голос ван Берга срывался, руки начинали уставать и терять свою силу.
– Да вы за кого меня принимаете! Правда что ли за волшебника?! – возмутился Эниас, а про себя подумал, хорошо, что во время «экскурсии» он поставил заглушки рядом со всеми антеннами, до которых дотянулся, установил специальное оборудование в центральном узле связи, а Алёшу заставил разложить мины по всем электрощитовым.
*
Алёша после неприятного разговора с драконом сначала хотел обидеться, но потом решил, что это всё глупости и, чтобы заслужить доверие товарищей, надо просто произвести на них впечатление. Например, шикарным выходом в роли героя-спасителя, под литавры и фанфары. И судя по картинке с коммуникатора Горецвета, ситуация у друзей складывалась неприятная, и героический подвиг пришёлся бы кстати.
О том, что у него нет свидетельства пилота, а водить он научился с месяц назад под присмотром Кристиана, дрыгвич скромно решил умолчать. И на вопрос Карла только невинно пожал плечами, решив, что если вообще ничего не сказать, это за обман не считается. Тем более, что биотехнолог очень нервничал и хотел как можно скорее попасть в свою лабораторию.
Угнанный транспортник пал жертвой Алёши не случайно. Неприметная машинка, старенькая, местами помятая, с облупившейся краской, на самом деле была звездой программы сегодняшней вечеринки. А дело было в том, что на борту этого малыша стояла самая новейшая электроника, позволявшая не только развивать приличную скорость, но и устраивать настоящие голографические шоу.
