Текст книги "Кто поведет тебя во тьму (СИ)"

Автор книги: Графит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Вирджил сглотнул.

– Но ведь это Лианна Пел Дар, а не Виктория Уоррингтон подняла восстание, – сказал он и сам услышал, как вяло и неубедительно прозвучали его слова. Ему хотелось привести какой-нибудь довод, который разрушил бы все домыслы старейшины Иоахима, но почему-то все дельные мысли разбегались, как тараканы по углам. Хуже того, всплывшие в памяти воспоминания, в которых Вирджил даже не был уверен, до того они походили на сон или пьяный бред, подтачивали его уверенность в том, что Виктория не могла быть ни в чем замешана.

Отец Иоахим покачал головой.

– Я ведь не зря сказал, что Виктория Уоррингтон – одна из самых опасных заговорщиц. Она все время остается в тени и не пачкает собственных рук. Она никогда не преступает опасной черты, а только подталкивает к ней других. Ты прав: в Камбрии у всех на устах сейчас имя Лианны Пел Дар, которая тихо оплакивала отца, пока Виктория Уоррингтон не постучалась в ее дверь. И теперь у Лианны руки в крови по локоть, и она закончит жизнь на плахе, если попадется людям Претора. А вот леди Уоррингтон никто ничего не сможет предъявить. Она идет своей дорогой. Ее считают обаятельной, очаровательной, добродетельной женщиной, но за ней по пятам следуют хаос и разрушение. Не спорь, – резко сказал старейшина, когда Вирджил вскинулся и уже открыл рот. – Давай-ка лучше вспомним ваше путешествие с самого начала. Сначала вы пришли в Туманные Холмы…

Вирджил слегка смутился. Свое пребывание в Туманных Холмах он не очень любил вспоминать по простой причине: они с Викторией на пару ограбили там банк. Робкие возражения Виктория отмела сходу: «Я не для того выжила при крушении дирижабля, чтобы умирать от голода. Если ты настолько щепетилен, поищи себе другое воплощение Насредина». Вирджил прикусил язык и честно стоял на стреме, пока Живущая трудилась над сейфом. Поступок был не из тех, которые приличествуют благонравному панарию, так что… не любил Вирджил вспоминать Туманные Холмы.

– Там леди Уоррингтон сдала властям местного мага по имени Джонгл Данн, – продолжил Иоахим, и Вирджил хлопнул глазами: это-то здесь при чем?

– Наставник, этот чокнутый хотел нанять нас, чтобы взорвать местный паровой двигатель! По-вашему, нужно было согласиться? Или подождать, пока он сам это сделает?! Виктория предотвратила катастрофу!

– Джонгл Данн никогда не решился бы сам повредить двигатель, а если бы и попытался, то не смог бы нанести большого вреда, потому что совершенно не разбирается в технике. Я говорил с ним в тюрьме. Он чудак, но чудак безобидный. Виктория Уоррингтон спровоцировала его. Вызвала на откровенность, притворно посочувствовала, и Джонгл растаял и пошел на риск. Если бы не леди Уоррингтон, он так бы и сидел в своей лавочке, ворчал на вошедшую в моду технологию и колдовал помаленьку. Теперь лавка закрыта, Джонгл в тюрьме, а ехать в такую глушь маги не рвутся, зато паровой двигатель работает исправно. В Туманных Холмах баланс сил нарушился в пользу технологии.

Вирджил вспомнил коротышку Джонгла. Вспомнил его открытое круглое лицо, румяные щеки, между которыми торчала пуговка носа, маленькие темные глазки. Когда он говорил о паровом двигателе, его голос становился жалобным, почти плачущим, он потирал пухлые ручки в заговоренных кольцах и воздевал их к небу. «Чего же вы хотите от нас, мистер Данн?» – спросила тогда Виктория с улыбкой. Джонгл сбился, оглядел ее – с револьвером и сумкой патронов на поясе – и завопил: «Машины! Машины разрушают машины! Может, вы и можете тут помочь…»

– Знаете, наставник, – проворчал Вирджил, – если по-вашему выходит, что посадить в каталажку парня, которому в голову пришло устроить взрыв, – это дурное дело, то побольше бы таких дурных дел в Аркануме.

– Допустим, – вздохнул Иоахим. Он неотрывно смотрел на Вирджила, и это был странный взгляд, под которым хотелось ощупать собственное лицо, а то вдруг нос набок съехал или глаза перекосило. – Потом вы добрались до Таранта. После вашего там появления прервался древний магический род Скайлеров…

– Они были бессовестными ублюдками! Если бы они были технологами, Виктория не стала бы их оправдывать!

– Если бы, если бы… Ты часто говоришь за леди Уоррингтон, Вирджил. Берешься судить, что бы она сделала, а что нет. Настолько доверяешь ей…

– Я панарий, – пересохшими губами произнес Вирджил.

– Только ли в этом дело? В новом явлении Насредина? Скажи себе, ты следуешь за Живущей или просто…

– Отец Иоахим!

Они смотрели друг другу в глаза, и Вирджил не выдержал первым. Он опустил голову, глядя в пол. Темные брызги крови на грязных камнях красиво поблескивали в дрожащем свете магического фонаря.

Желтое платье. Мягкое свечение лампы и блики на револьвере.«Мне нет никакого дела до мертвых дварфов…»Выбившийся из прически локон струится по белой шее. Тонкие пальцы перебирают плотные листы. «Вирджил, что с тобой? Голова?»

Голова и теперь готова была лопнуть, только драчливый Магнус был ни при чем.

– Как бы там ни было, Скайлеры погибли, а их архивы пропали… – после паузы продолжил старейшина Иоахим. – А леди Уоррингтон отправилась к Гилберту Бейтсу.

– Бейтс-то чем не угодил? Или вы и его считаете заговорщиком?

– Зачем же так? Бейтсу и при балансе сил отлично живется… Однако он крупнейшая фигура в современной промышленности. И тут какая-то девица с улицы легко проходит к нему, как к себе домой!..

***

По укрытой ковровой дорожкой лестнице с перилами красного дерева легко взбегала Виктория Уоррингтон, подобрав подол. Вирджил не без труда догнал ее на ступеньках и спросил:

– А что вы наплели капитану охраны, мадам? Я думал, он даст нам от ворот поворот, а он до сих пор во фрунт вытянувшись стоит.

Виктория тихо засмеялась:

– Сказала, что старинная подруга хозяина. Из университета.

Вирджил споткнулся. Гилберту Бейтсу по всем прикидкам было не меньше семидесяти. В каком университете этот старый хрен мог учиться одновременно с девицей на третьем десятке?

– И капитана ничего не смутило?

– Смутило, но теперь он верит, что мне шестьдесят два, а выгляжу хорошо благодаря чудесным пилюлям от гербалистов. Пусть Анна поправит свои дела, у нее скоро вывеска обрушится от ветхости.

– Но… – Вирджил задумался, – во времена молодости Бейтса еще и университетов не открыли!

Виктория остановилась на верхней ступеньке и посмотрела на запыхавшегося спутника в кои-то веки сверху вниз.

– Вирджил, – ласково сказала она, – какое счастье, дорогой мой, что капитан считает хуже тебя. На его месте ты бы уже заломил мне руки и обыскал.

Вирджил подавился следующей фразой, а когда откашлялся, Виктория уже выскользнула из коридора за тяжелую дубовую дверь, и старческий голос произнес: «Что? Кто вы вообще такая?!»

***

– Быть обаятельной женщиной – не преступление, – упрямо сказал Вирджил.

– Конечно. Но капитан охраны не должен запросто поддаваться женским чарам, слабовольных не берут охранять важных персон. Не могло ли быть проще? Виктория Уоррингтон назвала условленный пароль, и перед ней тут же открылась дверь?

– И это проще?..

– Разве нет? Разве договориться заранее труднее, чем обмануть старого солдата, который охраняет своего хозяина больше двадцати лет?

– Ага, и вступить для этого в тайное общество. Так можно и сказать, что мадам провела сеанс гипноза, помахав перед капитаном карманными часами. Нет, отец Иоахим, все это – просто совпадения.

– Ты так упорно не желаешь видеть правды, что я уже не знаю, что сделать, чтобы ты открыл глаза… Нужно ли говорить о Воровском Подполье? О магических артефактах, которые по странному совпадению стали пропадать у хозяев, когда Виктория Уоррингтон прибыла в Тарант? Или на это ты тоже закрывал глаза, Вирджил?

***

Серебряные заклепки на куртке горели огнем. Сияли начищенные до блеска щегольские ботинки. Сверкала полоска очень белых зубов между растянутыми в улыбке полными губами. Искрились перстни на длинных пальцах, пускала солнечные зайчики оттянувшая ухо серьга. Даже щеточка набриолиненных черных усов поблескивала на солнце. Весь Тадеус Майнор, связной Подполья в Таранте, сверкал, как ювелирная витрина, и от его сияния у Вирджила немедля начинала болеть голова и ныть все зубы разом.

– Вики, – промурлыкал Майнор, небрежно опираясь на дверной косяк, и от фамильярности этого обращения у Вирджила зачесались кулаки, – Вики, ты просто бестия. Учти, я говорю это от всего сердца и с восхищением…

– И чего же ты хочешь добиться от меня грубой лестью? – Виктория стояла на пороге, посмеивалась и вовсе не торопилась покинуть это… преступное логово. Хотя, казалось бы, чего впустую болтать: отдали заказанную побрякушку, забрали плату, пора и честь знать! Не для Живущей строили притон на Килтон Бенд, и Вирджил каждый раз спрашивал себя, так ли им нужны деньги, чтобы портить себе репутацию, появляясь здесь.

– Грубой? Вики, птичка, я не позволил бы себе быть с тобой грубым ни в чем, даже в своих порочных мыслях. Эти ловкие ручки достойны того, чтобы их воспели все поэты современности. Но я не понимаю, Вики, совсем не понимаю, почему эти ручки не хотят потрогать одну занятную машинку, хотя за эту машинку готовы платить золотом серьезные люди.

– Я ведь уже сказала, Тадеус: заказ на прототип двигателя не возьму.

– Но так и не сказала, почему, и я все еще склонен считать это легким кокетством.

– Сказано же тебе, – рявкнул Вирджил, – не будем мы этого делать! Поищи кого-нибудь среди своих ухорезов. Авось не переломятся!

Спорщики обернулись и посмотрели на него, Майнор ухмыльнулся:

– Так вот в чем дело? Преданный пес не пускает хозяйку гулять по ночам?

Вирджил сжал кулаки, но тут Виктория спорхнула с порога и встала между ним и Майнором.

– Тадеус, я в некотором смысле работаю на Бейтса. Воровать за его спиной с его же фабрики новое изобретение противоречит профессиональной этике.

– И все? – Майнор слегка наклонился вперед, словно хотел найти в глазах Виктории ответы на вопросы.

– А может быть, – медленно проговорила та, – мной руководят соображения об общественном благе. Может, я считаю, что, оставаясь на фабрике, прототип принесет больше пользы, чем в руках твоих серьезных людей, среди которых вряд ли есть второй Бейтс.

– Что?.. – Майнор растерянно моргнул, и Вирджил злорадно усмехнулся: так его!

Виктория рассмеялась.

– Боже, Тадеус, да я шучу! Мне просто не хочется вытаскивать через окно громадную, грохочущую, грязную штуку. А потом еще и нести ее через весь город ночью, когда на улицах опасно. Мое дело – украшения, духи, свитки… Поищи кого-нибудь повыше и посильнее. Кроме того, на фабрике полно охраны, а на убийства я не подписываюсь.

– Вижу, ты настроена серьезно, – Майнор вздохнул. – Жаль, жаль, но не смею настаивать. С нетерпением буду ждать нашей новой встречи.

Он поднес руку Виктории к губам, и Вирджил сердито фыркнул, развернулся и поспешил прочь по улице. Этот лощеный ублюдок был невыносим! Он смел развязно разговаривать с Викторией Уоррингтон, стоять почти вплотную, целовать руки! Что за гребаная наглость! Вирджил никогда бы себе такого не позволил.

========== Часть 10 ==========

– Не знаю я никакого Подполья и знать не хочу, – отрезал Вирджил и отвернулся, чтобы не смотреть наставнику в глаза. И вдруг его осенило. – А откуда вы все это знаете, отец Иоахим?!

Молчание было ему ответом.

– Вы следили за ней, – медленно проговорил Вирджил. – Следили и все сообщали этим… И я, дурак, слал вам весточки о Живущей… Стойте! Это ведь вы сказали мелкому поганцу, что Виктория Уоррингтон – Живущая?! Я-то думал, откуда он взял, мы об этом на каждом углу не орали! А это вы…

– Вирджил…

– Что – Вирджил?! Вы сами послали меня за ней! Сами говорили о пророчестве и возрождении Насредина! А на самом деле вам нужен был шпион…, но вы же панарий! Как вы могли?!

– Хватит!

Старейшина Иоахим рывком поднялся на ноги, из-под его подошв вылетело сухое облачко пыли. Он нервически сплетал и расплетал пальцы, складывающиеся в самые разные сложные фигуры. Обычно звучный голос дребезжал, как металлические пластины, сброшенные в колодец.

– Ты думаешь, я не сомневался? Не спрашивал себя, верно ли поступаю? Мне было известно, что на «Зефир» купил билет кто-то из заговорщиков с особой миссией. Со дня катастрофы я пытался понять: кто такая Виктория Уоррингтон? Живущая? Заговорщица? Просто женщина, которая попала в водоворот событий и не может вырваться? Я перечитывал твои письма по десять раз. Твои и… другие, которые присылали мне со всего Арканума. Что леди Уоррингтон – заговорщица, я убедился… Во имя баланса сил, во имя сохранения магии в мире я должен был рассказать о ней. Но молчал, потому что хотел сначала найти подтверждение ее избранности… или отсутствия оной. Я ничего не сказал тебе. Прости меня, Вирджил. Я испугался, что ты выдашь себя, если узнаешь правду, и тогда она от тебя избавится. Ты совсем не умеешь врать… А так твоя неосведомленность позволяла мне взглянуть на поступки леди Уоррингтон со стороны.

– Нашли подтверждение? – Вирджил уставился на свои колени.

– Нет, – старейшина шагнул к нему. Вирджил видел сандалии и краешек жреческого одеяния. Поднять голову он не мог, словно та вдруг превратилась в чугун. – Не нашел. Я до сих пор не знаю, Живущая ли Виктория Уоррингтон. Ведет ли ее божественное предназначение или только ее собственное разумение? Я каждый день молюсь…

Вирджил молчал. Старейшина Иоахим положил руку ему на плечо. Вирджил не стал сбрасывать эту руку.

– Я прибыл в Камбрию вместе с купцами, – начал старейшина после паузы. – В Дернхольм везли ткани, мыло, лекарства… Когда мы сошли с корабля, в порту нас встретили люди Лианны Пел Дар. Они называли себя новыми Драконьими Рыцарями. В руках у них были ружья – новые, сверкающие на солнце. Они заявили, что служат истинному королю и должны проинспектировать груз и убедиться, что мы не везем ничего опасного. Кто-то из купцов начал возмущаться, но его оттолкнули в сторону. Мешки вспарывали, ящики вскрывали, шелк и атлас вытаскивали на пристань. Ничего подозрительного не нашли – ни оружия, ни магических свитков. Тогда они принялись за личный досмотр…

– Они и вас?.. – подал голос Вирджил.

– Чем я лучше других? – отец Иоахим вздохнул. – Благо, вещей при себе у меня почти и не было.

Вирджил представил, как вооруженные головорезы сдергивают со старика плащ, как грубые руки шарят в сумке с эликсирами, а еще один стоит в стороне, вскинув ружье на плечо, и следит за обыском.

– Мерзавцы, – сквозь зубы сказал он.

– Мне они ничего не сделали – да и что было взять со скромного священника? Каладонских купцов тоже не тронули. Но среди нас был один дернхольмец, который возвращался с товаром домой. Его объявили пособником узурпатора, как они называют Претора, и увели. Больше я его не видел. Думаю, его уже нет в живых, а нитками и иголками, которые он вез, войска Лианны штопают одежду. А потом была Лосиная Роща. Да, Вирджил, я каждый день молюсь…

Вирджил поднял голову. В глазах старейшины Иоахима стояли слезы.

– Я молюсь о том, чтобы Виктория Уоррингтон оказалась не Живущей, – сказал он, справившись с судорогой в горле. – Иначе что принесет миру Живущая, которая толкнула в огонь войны целую страну?..

– Это не она, – непослушными губами произнес Вирджил. – Она никому не желала зла. Не стала бы она уничтожать магов, отец Иоахим. Она ведь училась в Тулле, пока не поняла, что технология ей больше по сердцу, она не стала бы…

– В Тулле? Виктория Уоррингтон никогда не училась в Тулле.

– Но как же! Она не раз говорила, что однажды вернется в Туллу, чтобы повидать старых друзей, и… – Вирджил осекся.

Старейшина Иоахим убрал руку с его плеча. Его глаза блестели. Тело Вирджила вдруг обмякло, как опустевший бурдюк с водой.

– Нет, – шепнул он. – Нет, отец Иоахим! Это все не то… это…

Он рванулся вперед и упал в ноги старейшине, схватил край его плаща и прижал к лицу.

– Все хорошо, Вирджил, – услышал он голос, показавшийся ему очень далеким, словно старейшина стоял где-то на горе, а Вирджил валялся у ее подножия. – Все в порядке.

– Пожалуйста, не говорите им ничего! Пожалуйста!

– Мне жаль. Но вот увидишь, так будет лучше для всех. Заговор необходимо остановить. Быть может, твои слова спасут магию Арканума. Я знаю твое сердце, Вирджил, знаю, что оно сопротивляется злу. Ты примешь нашу правоту, пусть даже сейчас твои чувства к этой женщине затмевают все остальное. Все плохое уже закончилось. Скоро ты сможешь отправиться домой… двери монастыря всегда открыты для тебя. Я попрошу, чтобы тебя отпустили скорее. Постарайся понять.

Вирджил крепче стиснул в кулаках край плаща, как ребенок, цепляющийся за материнскую юбку. Старейшина Иоахим сделал шаг назад, Вирджил всем телом подался следом, и вдруг в глаза ему бросилась тонкая, еле заметная вышивка по обтрепанному краю подола – ровные ряды дуг и крошечные четырехлучевые звездочки под ними. Эта вышивка, хоть и не сказала Вирджилу ничего нового, заставила его разум вскипеть. С рычанием он отшвырнул плащ, как жабу или змею, и бросился вперед, словно зверь, кидающийся на решетку клетки.

Невидимая волна подняла его в воздух, и он невольно зажмурился, ожидая, что сейчас его швырнет едва залеченным боком или спиной о стену или хуже, об угол стола. Однако магическая ладонь опустила его на пол мягко, осторожно и придавила сверху почти ласково, но твердо, не давая пошевелиться.

– Мне жаль, Вирджил, – голос старейшины Иоахима был полон сострадания. – Мне очень жаль, мой мальчик.

В силах только пошевелить глазными яблоками, Вирджил смотрел, как его наставник поднимается по лестнице, унося с собой яркий белый фонарь, и его высокая фигура подобна ангелу, который возносится на небеса, оставляя одинокого грешника в темноте. Дверь закрылась за старейшиной, снаружи лязгнул засов. Давление пропало, Вирджил остался распростерт на полу, его тело слабо дергалось, как у полураздавленного жука. Потом он с трудом подобрал руки и ноги и поднялся на колени. Слабый, тусклый по сравнению с пламенем фонаря свет из окошка ложился на пол бледными квадратами. Вирджил поднял глаза к прорезям решетки, последнему, что не давало ему остаться в кромешном мраке, сложил руки перед грудью и начал молиться.

Он вспомнил все молитвы, которые разучил у панариев, а когда они закончились, не остановился ни на миг – слова приходили на язык сами, лились нескончаемым потоком, который брал начало где-то в сердце.

– …укажи мне путь, потому что я один во тьме, и нет праведного, чтобы вывести меня на тропу. Всю жизнь я ходил за болотными огнями, у меня был брат – и не стало брата, у меня был наставник – он оставил меня, у меня была любовь – я ее оставил. Я неправеден, я не вижу троп во тьме, но пошли мне прощение и открой дорогу…

Он сам не знал до конца, кого просит, потому что у Насредина, который во времена монастырской жизни был для послушника Вирджила бесформенным светом, бесплотным духом, давно уже было лицо Живущей, голос Живущей, ее улыбка и взгляд, а сейчас одна только мысль о ней причиняла острую боль, простреливающую его разум сверху донизу. Он оставил ее. Он предал ее. Он навел врагов на ее след – быть может, ложный, но все же след. И после всего, что было сказано в стенах подвала, он не мог ни о чем ее просить даже в мыслях – разве что поостеречься. Но ведь и Насредин был не всегда, значит, кто-то привел его в мир в сотни лет назад, и этому кому-то, далекому и могущественному, Вирджил адресовал свои молитвы и отчаянно надеялся, что их услышат.

– …и если правда, что мы есть часть общего замысла, дай мне сил нести свою ношу и не роптать…

С каждым словом он чувствовал, как прибавляется легкости в теле, как будто он был набит тяжелыми словами, а теперь они вырывались наружу и оставляли его пустым, невесомым. Квадраты света на полу становились ярче и ярче, и вот свет залил все вокруг, и подвал исчез, и тело Вирджила пропало и растворилось в этом ослепительном сиянии, а душа взмыла ввысь, на высоту, куда не поднимались даже птицы и дирижабли.

Он видел весь Арканум, раскинувшийся внизу, как пестрый платок, с зеленой зыбью лесов Кинтарры, с грядами гор, похожими на бело-синие драконьи челюсти, с желтым пятном пустошей Морбихана, темными проплешинами городов и еле различимыми ниточками дорог. В небе над Арканумом танцевали боги с гордыми, отмеченными древней, страшной красотой лицами, и одна из них, украшенная только каскадами цветов в волосах, повернулась к Вирджилу и еле заметно улыбнулась. Он узнал ее и засмеялся от счастья, а потом посмотрел наверх, и смех замер у него на губах. В небе открылся гигантский немигающий глаз, который мог принадлежать только Всеотцу, и этот глаз денно и нощно наблюдал за судьбами мира. Вирджил понял, что виден насквозь со всеми своими бедами, горестями, терзаниями – виден, но не отвергнут, как не отвергнуто ни одно живое существо в Аркануме. Он поспешно отвернулся, больше по привычке, потому что здесь ни для кого не стали бы секретом его слезы, и разглядел внизу незамеченные до этого смутные контуры гигантских ладоней, которые заключали мир в себя, держали, несли сквозь страшную пустоту вокруг. Арканум не был брошен. Никто не был брошен. Даже Вирджил.

Между большим и указательным пальцем одной из ладоней клубилось темное облако, пугающее, тревожащее воображение. Вирджил заставил себя присмотреться, и…

– Эй, святоша! Подъем!

========== Часть 11 ==========

Вирджил открыл глаза – и когда он только успел зажмуриться, да еще до боли? Перед глазами плавали цветные круги и радужные пятна. Сквозь это пестрое мельтешение просматривалась фигура знакомого бандита, которому Вирджил свернул нос. Его приятель ждал на верхней ступеньке лестницы, в руках у него блестел метательный кинжал.

– Вставай, убогий, – гнусаво приказал тюремщик. – Давай-давай, шевелись.

Вирджил ответил безразличным взглядом, не понимая, чего от него требуют. Его руки все еще были сцеплены у груди, глаза подняты к небу где-то за каменными сводами, а душа летала далеко. Бандит вывел его из оцепенения, наградив хлестким подзатыльником.

– Шевели копытами!

– Ты б не слишком, – посоветовал его товарищ. – Башку колотить не велели.

– Ништо, – отмахнулся гнусавый. – Он после Пекки не загнулся, а я что ж, я так. Встал и пошел, быром!

Второй удар окончательно привел Вирджила в себя. Может, он и ослушался бы приказа, но странное спокойствие, которое снизошло на него при виде божественных ладоней, все еще не исчезло. Кроме того, если бы он стал сопротивляться, его бы отволокли силой куда бы то ни было, по пути сломав еще пару ребер. Лучше уж самому. Он рывком поднялся с колен.

– Лицом к стене, руки за спину, – скомандовал гнусавый. На носу у него красовалась травяная нашлепка из запасов старейшины Иоахима – наверное, магия сработала не до конца.

Вирджил пожал плечами и подчинился. Вокруг его сведенных сзади запястий опять обвилась жесткая веревка. Камень стены, к которой его грубо прижали, холодил щеку. Ощущения возвращались не сразу, постепенно – прохлада и шершавость камня, травяной запах от гнусавого, боль в туго скрученных руках.

– Топай за моим корешем, – велел гнусавый, затянув последний узел. – И без штучек-дрючек, а то морду разворочу, поэл?

Вирджил снова пожал плечами. Он не спросил, куда его ведут. Может, на другой допрос. Может, в камеру. Может, убивать.

Между лопаток ткнулся твердый кулак.

– Шагай давай, не тяни кота за яйца.

Вслед за ощущениями постепенно начинали оживать замершие было чувства – и в первую очередь злость на мерзавцев, которым только бы кулаки чесать о беззащитных людей. Но Вирджил пошел. Сидеть дальше в допросной ему вовсе не хотелось. Дверь отворилась, и у Вирджила слабо закружилась голова от хлынувшего внутрь свежего воздуха. Он шагнул через порог. Бандит впереди нес круглый фонарь, в свете которого их троица отбрасывала причудливые вытянутые тени на каменные влажные стены. К стенам через равные промежутки крепились факелы, которые потрескивали и чадили.

Идти пришлось неожиданно долго. Поворот сменялся поворотом, безликие каменные коридоры тянулись куда-то в бесконечность, кое-где в стены были вделаны двери – каждый раз закрытые. Что это были за катакомбы и почему урожденный каладонец Вирджил о них не знал, оставалось только гадать. Иногда ему казалось, что они бредут по кругу, иногда – что его тюремщики и сами не знают, куда идти, и им втроем придется до конца дней своих вслепую бродить по лабиринту. Он не задавал никаких вопросов. Блаженное безмыслие, которое захватило его после явившегося ему откровения, понемногу сменялось отвлеченными размышлениями. О Виктории, об отце Иоахиме, о том, что куртку у него увели, а хорошая была куртка, о том, что не успел заплатить могильщику за уход за могилой Лоуренса… О собственной судьбе не думалось. И не особо-то хотелось. Все равно где-то там, в вышине, существовал тот, кто присматривал за ним.

Монотонное шествие отупляло, мысли бродили по кругу, как цирковые лошади, и когда над ухом Вирджила вдруг что-то негромко и тонко просвистело, и бандит впереди схватился за шею и неловко повалился набок, Вирджил ничего не успел понять. Зато его тело все решило само – метнулось вперед, наподдав ногой упавший фонарь, перелетело через скорчившегося на полу тюремщика, и широкими скачками понеслось по коридору. Тело не волновали все откровения мира, оно хотело выжить и не собиралось сдаваться.

– Кореш! – позвал сзади гнусавый. – Стой, кореш!

Вирджил наддал еще. Каменные стены отражали гулкое эхо его топота. Шагов гнусавого не было слышно, словно для передвижения ему не нужно было касаться земли, но, судя по голосу, он был близко, опасно близко.

– Да стой ты, епт! Килтон Бенд, девятнадцать!

Вирджил пробежал до угла, прежде чем понял смысл этих слов и остановился, едва не врезавшись в опорную балку с факелом. На Килтон Бенд, девятнадцать, они не раз были с Викторией. Туда она приносила самые редкие, самые сложные свои заказы. Там постоянно вертелся Тадеус, мать его шлюха, Майнор. Вирджил обернулся, готовый в любую секунду снова сорваться с места. Гнусавый стоял в нескольких шагах. Под пристальным взглядом он немного отступил и поднял руки, выставил ладони вперед.

– Зырь, зырь, я свой, сявкой буду.

– Ты из Подполья? – спросил Вирджил, хотя и так все было понятно.

– А то. Подполье, браток, своих не бросает. Ты молоток, не раскололся, так что хрена лысого они получат, а не тебя.

Он широко ухмыльнулся и грязным средним пальцем поправил травяную нашлепку на перебитом носу. Вирджил почувствовал раскаяние, но, впрочем, легкое – после всех пинков и тычков они были квиты.

– Руки бы развязал.

– А, точно, звиняй.

Не то тюремщик, не то спаситель достал ножи. Зрелище было не из успокаивающих, но холодное лезвие разрезало только веревку на спутанных руках.

– Балакать некогда, – сказал гнусавый, скользящим шагом обогнул Вирджила и пошел вперед. – Драпать надо, пока Кильку не нашли и шум не подняли.

– Он был твой товарищ? – зачем-то спросил Вирджил.

Гнусавый пожал плечами. Когда он не говорил, то не издавал ни единого звука, ни шелеста, ни шороха, словно призрак. Даже кожаная броня с уже знакомым тиснением не поскрипывала. Промасленная, наверное.

– Типа вместе нанимались к этим, звезданутым. Он лох деревенский, не допетрил ничего. Думал срубить деньжат и свалить отсюда, типа в деревню. Лошок он и есть лошок. Думал, я такой же.

Он свернул в узкий темный проход, едва заметный из тускло освещенного коридора. Здесь стены не были облицованы камнем, проход подпирался широкими деревянными балками, как на старом руднике Бесси Тун. Вирджил без колебаний пошел следом. Местному тайному обществу незачем было прибегать к новым уловкам, чтобы разговорить его, – он и так выложил все, что мог, а про притон на Килтон Бенд знали только посвященные. Если же нужно было убить пленника, для этого тем более не требовалось никаких представлений с неожиданным спасителем.

Там, куда они свернули, факелов не было, Вирджил шел на ощупь, благо, пол был ровным, а проход – таким узким, что можно было держаться за стенки обеими руками.

– Что это за место? – спросил он.

– Кротовник, – голос гнусавого звучал в отдалении, вор явно ориентировался в темноте лучше Вирджила. – Все, захлопнись, пока не засекли, браток.

Вирджил послушно замолчал, мысленно коря себя за недогадливость. Про Кротовник он слышал не раз, когда еще работал на банду в Каладоне. От каких хозяев осталась ветхая полуразрушенная крепостца на холме за городом, никто не знал, равно как и о том, зачем ее туда вообще когда-то поставили: подступ к городу или проход к морю она не защищала. Слухи о подземных ходах под холмом давно превратились в байки вроде тех, что ходили о Черном Лисе или доме с привидениями на Угольной улице. Место считалось нехорошим – поговаривали, что под холмом осталось древнее захоронение, что там зомби душат тех, кто тревожит их покой, что под луной там можно встретить призраки воинов в древних доспехах… Вроде бы король Фарад время от времени провозглашал, что давно пора расчистить руины, но всегда находились насущные дела поважнее. Каладонцы на холм не заглядывали, кроме мальчишек, у которых считалось верхом отваги пойти в Кротовник ночью и в одиночку. В одиночку Вирджил не ходил, но был там вдвоем с братом, и они даже пробрались под наполовину обрушившейся аркой на площадку, когда-то бывшую двором…, а потом в ночной тишине раздался кошмарный хохот, и они с Лоуренсом хором заорали и бросились прочь. История о хохочущем демоне позволила им козырять перед другими мальчишками целую неделю. Позже Вирджил думал, что им попался угнездившийся в развалинах филин, но теперь засомневался: не обосновались ли в Кротовнике «защитники магии» уже тогда?! Никаких подземных ходов они с Лоуренсом, конечно, не нашли, да и никто их, эти ходы, не видел своими глазами, просто слухи ходили…

В кромешной темноте Вирджил не заметил, что гнусавый остановился, и налетел на его спину, тот ругнулся вполголоса.

– Притопали.

– Куда? – даже если вокруг простиралось безопасное убежище или валялись трупы, разглядеть этого было нельзя. Вирджил бы поставил на второе: откуда-то ощутимо тянуло гнилью и затхлостью.

Щелкнуло, чиркнуло, и во мраке загорелся слабый огонек. Гнусавый поднял руку с фонариком на уровень глаз, и Вирджил разглядел перед собой частую ржавую решетку. Из-за решетки и пробивался запах тухлятины.

– Щас… посвети-ка, браток, – гнусавый сунул фонарик Вирджилу и принялся трудиться над решеткой. Это было колдовство без магии: короткие проворные пальцы что-то нажимали, подкручивали, поддевали, и вскоре казавшиеся сплошными прутья разошлись, и кусок решетки вывалился в подставленные руки. Дальше ход резко сужался, и продолжать путь можно было только на четвереньках. – Все, полезай.