Текст книги "Сделано с любовью (СИ)"
Автор книги: Графит
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Блядь, Чанг, если ты нихуя не знаешь, не открывай свой гребаный рот! Кайден Аленко погиб на Вермайре от лап блядского Сарена! И если ты думаешь, что это нормально – вот так упоминать павшего, блядь, товарища при коммандере, то я тебе скажу: это нихуя не этично! Извините, коммандер, Чанг у нас иногда тупит, а так он нормальный парень. Ну, не тупит когда, тогда нормальный.
– Ну, что ты начинаешь-то…
– Это ты, блядь, начинаешь!
– Я смотрю, ты тут дохуя знаток, – подает голос Заид. – Попробуй тогда пошевелить мозгами и вспомнить имя Заида Массани. Тогда не будешь задавать тупых вопросов.
Судя по сдавленному «ой, блядь», Чанг, может, и плохо знает подвиги коммандера Шепард, зато хорошо помнит историю «Синих светил».
– Да ладно, – упавшим голосом говорит Фордж.
– Шоколадно, блядь! Ну что, будем вспоминать старые добрые деньки?!
– Слушайте, коммандер, – говорит Фордж после долгой паузы, заполненной яростными переговорами на приватной частоте «Синих светил», – и вы, конечно, сэр. Мы все понимаем, вы Спектр и… и… и просто очень крутой мужик, но нас типа больше. Серьезно так больше.
– Я взорвала систему Бахак, – напоминает Шепард. – А там было намного больше народу.
– Ну да, но у вас был ретранслятор и всякое такое, а тут ретранслятора нет. Но мы же можем договориться? Если бы с вами был не Заид, хуй бы мы стали договариваться. Ну, вы понимаете, нельзя просто так взять и простить смерть командира, это, блядь, не по правилам. Но если тут Заид, это все меняет. Видо выстрелил Заиду в башку, Заид выстрелил в башку Видо – это типа ваши личные терки, мы ни при чем. Давайте вы просто отдадите нам товар, который забрали у Видо, и разойдемся.
Шепард смотрит на Заида, тот пожимает плечами. Заиду плевать на все товары в мире, он далек сейчас от низменного.
– Идет! – орет Шепард. – Я пущу эту хрень по полу к вам, и вы свалите. И если, когда я пойду обратно отсюда, я наткнусь хоть на одного пиздюка, замочу к херам без предупреждения!
– По рукам, коммандер! А автограф не дадите, да?
– Без автографа не заболеешь. Так, я достаю эту штуку.
Шепард вытаскивает предмет, похожий на консервную банку, сжимает его в руке и осторожно выглядывает из-за угла.
Высокую фигуру в конце коридора она замечает слишком поздно. Как и гранату, которая летит в сторону «Светил».
– Ложись! – орет она не своим голосом.
Но вместо того, чтобы лечь, она летит. Летит спиной вперед куда-то во тьму забоя под ужасный грохот, с которым обваливается вход. В кулаке у нее по-прежнему зажат «товар» Видо, и он бросает отблески на стены, как диско-шар. Второй рукой она еще успевает поднять биотический барьер, чтобы накрыть себя и летящего параллельным курсом Заида. «Опасненько!» – возникает надпись на экране визора, прежде чем раздается хруст и все гаснет.
Торн доволен. Последнее слово осталось за ним. Кроме того, самые крутые разборки должны заканчиваться взрывом. Это традиция. Типа.
*
Лиара Т’Сони всегда была хорошей девочкой. Амплуа отличницы приклеилось к ней так же прочно, как жвачка к подошве ботинка, и не отстало, даже когда Лиара попала нежным подростком на первую «Нормандию». Лиара все делает из наилучших побуждений. Так, например, она вместе с Шепард убила предыдущего Серого Посредника и заняла его место. Теперь она великолепно справляется с ролью продавца информации, просто потому что привыкла все делать как можно лучше.
В эту минуту Лиара сидит за столом, над которым помещается двадцать мониторов одновременно, гоняет ломтик лимона в стакане джина с тоником и вздыхает. Ей тревожно и неловко, словно она сидит не в эргономичном кресле, а на россыпи шурупов.
Все из тех же наилучших побуждений Лиара тридцать стандартных часов назад передала коммандеру Шепард информацию, которая могла порадовать Заида Массани. Лиара сделала это, потому что терпеть не может разногласий внутри команды. Конечно, самой команды как таковой формально уже не существует, а Шепард и вовсе сидит под домашним арестом, поэтому сообщение несколько запоздало. Но все равно план выглядел привлекательно: Лиара передает Шепард сведения о Видо Сантьяго, Шепард отправляет их Заиду уже от своего имени, старые обиды растворяются, наступает благоденствие. И только теперь Лиаре пришла ужасная мысль, что ее верная подруга может и не ограничиться передачей информации. Конечно, об этом стоило думать раньше, но сама Лиара ни за что не сбежала бы из-под ареста, чтобы ввязаться в авантюру, вот и не сообразила.
Она всегда, всегда была хорошей девочкой.
Вот только Шепард никогда ей не была.
В омни-туле Шепард есть «жучок», который не передает никакой информации, кроме текущего местонахождения и состояния самого омни-тула. Привет от Серого Посредника. Личная разработка. Лиара встроила его еще во время последнего визита на «Нормандию». Разумеется, это только забота о безопасности подруги. И Лиара намеренно не проверяет «жучок», потому что смутно чувствует: граница между заботой и ласковым сталкингом становится опасно близка, когда ты подкидываешь следящую технику друзьям. Но сейчас, потягивая джин и ерзая во внезапно ставшем неудобным кресле, она понимает: пришло время перейти границу.
Лиара снова вздыхает и выбивает быструю дробь на клавиатуре, вводя семнадцатизначный пароль. На центральном мониторе возникает карта галактики, которая движется и укрупняется по мере того, как сканер ловит сигнал от маячка. Когда движение замедляется и вместо положенной зеленой точки с экрана подмигивает тревожная алая, Лиара бледнеет так, что ее бросает в серость.
– Шепард, ну зачем?! Ферон! Прими у меня дела!
*
– Шепард! – зовет Заид Массани. – Эй, Шепард, ты жива?
Заид медленно садится на полу забоя, по которому только что прочертил наплечником длинную царапину. У него ноет поясница, а вместо ребер один большой синяк. В ушах у него все еще звенит после взрыва, как будто в голове поселился назойливый комар. И при этом Заид так безоблачно счастлив, каким был разве что в младенчестве при виде любимой погремушки.
Отброшенный к стене сувенир от Граака по-прежнему светится, и в его неровном мерцании Заид видит лежащую лицом вниз Шепард. Собственно, больше в забое смотреть и не на что – технику из шахты вывезли в первую очередь. Каменные стены, каменный пол, уцелевшие подпорные балки, высокий потолок, вместо выхода гора камня – и посреди этого подземного царства тело симпатичной женщины в помятой броне.
– Шепард! – Заид кое-как поднимается на ноги и ковыляет к ней. – Не смей, блядь, тут сдохнуть и испортить мне праздник! Если ты умрешь, я тебя сам нахуй убью!
– М-м… – отзывается Шепард и неохотно шевелится. Подоспевший Заид переворачивает ее на спину. – Блядь, Массани, нежнее, я тебе не манекен для курсов первой помощи…
Она упирается руками в пол и садится, неловко ерзает, что-то переключает на броне. Заиду совсем не нравится, как она двигается.
– Что с ногой?
– Я сейчас панацелин вколю…
– Я тебя не спрашиваю, что ты там колешь, я спрашиваю, что с ногой!
– Сломала, кажется.
– Ну, охуеть теперь. Наколенник зафиксировала?
– Нет, команды твоей ждала. Лучше помощь вызови.
– Какую помощь?
– Скорую, блядь! Какую-нибудь помощь, чтобы нас вытащили отсюда! У меня, кажется, омни-тул треснул.
Заид Массани работает один. У него нет напарников. Он одинокий волк космических просторов. Он машина смерти, не имеющая привязанностей. В общем, в памяти омни-тула Заида есть доставка пиццы, ремонт холодильников и служба такси. Вряд ли разносчик пиццы будет откапывать их из заваленного забоя. Не говоря уже о том, что с Патрокла с ним не связаться.
– А что твои гаврики из Альянса? – спрашивает Заид. – Ты же наверняка доложила, куда отправилась. Когда они начнут дергаться?
– Ну… – пространно начинает Шепард и устремляет взгляд к темному потолку.
– Так, – Заид присаживается на корточки и упирается руками в колени, наклоняясь к самому ее лицу, – выкладывай. Доступно и по пунктам.
*
До часа икс семь часов и сорок четыре минуты, а Эшли Уильямс все еще не может проснуться в привычной обстановке. Когда она открывает глаза, то видит потолок – и это совершенно точно не потолок ее собственной квартиры, потому что светильник в виде корабля Бласто она ни за что не повесила бы в здравом уме и твердой памяти.
Зато в этот раз лежать удобнее, чем в прошлый. Мягче. И даже скрипит диван как-то уютнее, чем у Шепард, когда Эшли поворачивается на бок и обводит глазами комнату. И тут же натыкается взглядом на татуированного здоровяка, который смотрит на нее с настороженным интересом. На здоровяка надета майка, которая создана, чтобы подчеркивать каждую накачанную мышцу своего хозяина, и штаны с веселеньким рисунком. Владелец таких штанов вполне способен повесить дома идиотский светильник.
Вообще-то пробуждение в компании незнакомого мужчины, которому по силам стрелять по-македонски даже из гранатометов, может быть опасным. Но, во-первых, Эшли уже где-то видела эту загорелую физиономию – кажется, на каких-то очередных учениях. А во-вторых, знакомый незнакомец глядит на нее с таким опасливым интересом, словно сам не знает, драпать ли подальше или погодить.
– Кхм, – говорит наконец он, – привет. Я не то чтобы в претензии, не подумай. Но если у тебя вдруг есть какие-то объяснения, ну, и желание их мне дать, то, в принципе, я готов. Но я без претензий, ага.
Эшли вспоминает цепочку событий, которая привела ее на этот самый диван под мягкий плед, и вдруг ей становится невыносимо жалко себя, что случается с капитаном Уильямс не чаще одного раза в пять лет. Ее большие глаза наполняются слезами, и Эшли быстро отворачивается и с независимым видом утирается предплечьем.
Джеймс Вега вздыхает. Он уже знает, что его ждет. Неизвестно почему, но именно его выбирают конфидентом люди, которым нужно срочно излить душу. Джеймс уже задавался вопросом, что в его брутальной внешности может вызывать бесконечное доверие, так и не понял, но смирился. Курсантки приходили к нему поплакаться на сложную программу и парней-козлов. Суровые парни из отряда «Дельта» рыдали у него на плече. Стив Кортез сначала бегал к нему с жалобами на мужа, а потом… а потом все стало совсем плохо, и снова рядом оказался Джеймс Вега, надежный, как пружина от дивана. Он привык. Но женщины с обалденными ногами и подготовкой спецназовца еще не залезали к нему на балкон и не отрубались прямо там. Так что Джеймс тихо надеялся, что, быть может, в этот раз сценарий немножко изменится.
Но не всем надеждам хороших парней суждено исполняться.
Адмирал Андерсон подтвердил бы это.
Джеймс вздыхает, достает из бара бутылку водки и ставит на стол.
– Рассказывай, епта, что там у тебя стряслось…
*
– Повтори.
– Что, блядь, повторить тебе?
– Все, а то я что-то не расслышал.
– Все ты расслышал.
– Ну, может мне уши взрывом повредило, потому что поверить в такую хуету я не могу. Шепард, ты свалила сюда из-под домашнего, блядь, ареста, потому что у тебя в плейлисте включилась «Runaway»?!
– Блядь, ну Заид, я же тебе говорю, не только из-за этого! Просто все сошлось одно к одному. И Лиара прислала инфу, и до суда оставалось время, а я ж тебе типа задолжала Видо, так что думала: обернусь по-быстрому, хули тут тянуть. Но все равно было как-то стремно, и я хотела, чтобы мир подал какой-то знак, а тут как раз заиграла «Runaway», и я решила…
– Шепард, – с нежностью говорит Заид, – ты самая ебанутая из всех, кого я знаю. А ведь я часто трусь на Омеге, заметь.
– Массани, а может, ты потом признаешься мне в любви? Сначала надо вылезти из этой дыры, мне как-то неохота сдохнуть в сраном забое! Вечно, блядь, с тобой вляпаешься, то в завод, то в шахту! Мои искать меня не будут. По крайней мере, здесь.
– Шепард, ты ж у нас биотик. Может, раскидаешь завал?
– Вот только не надо вот этого «тыжбиотик», ага! Я тебе кто? Подопытная Ноль? Горный, блядь, лазер? Исключено. И мой усилитель сдох. И вообще половина систем отказала, походу. Найду потом этого кварианца и запихаю ему руки в жопу.
– Отказала? А это что за хрень?
Заид невежливо тычет пальцем в грудь Шепард. Та переводит взгляд ниже и видит кнопку, похожую на голубику на ягодном мороженом. Кнопка слабо светится.
*
Советница Тевос нервно барабанит пальцами по столешнице в своем прекрасно обставленном кабинете. Со стен на нее смотрят картины лучших художниц Тессии. Мебель, светильники и техника идеально гармонируют друг с другом. Лазурного цвета обивка сделана на заказ. Из динамика на стене с тщательно выверенной громкостью льется музыка – струнные, азарийская классика.
В конце рабочей недели, которую советница проводит преимущественно в кабинете, Тевос хочет большую кружку пива, вяленую рыбу, тоже большую, теплый халат вместо своего дизайнерского наряда и режиссерскую версию «Флота и флотилии» со всеми вырезанными сценами. А иногда и какую-нибудь черную криминальную комедию – отдохнуть душой после ударного труда на благо галактического сообщества.
Тевос – вечный миротворец, любительница компромиссов и олицетворение дипломатии. Именно поэтому к выходным ее душа требует крови и разрушений, как молодой кроган. Возможно, поэтому она связалась с…
Тевос вздыхает и с силой дергает себя за кончик гребня. Ситуация зашла слишком далеко. Во всех смыслах. И если уж ты можешь разрешать проблемы мирового масштаба, то со своими, маленькими и личными, должна справляться одной левой. Это в теории. На практике все обычно сложнее.
Вызов идет долго, неприлично долго даже с учетом расстояния. Походит, что Тевос намеренно и показательно игнорируют. Но она не стала бы советницей азари, если бы не воспитала в себе твердокаменное терпение.
Наконец рябь на экране меркнет, и перед Тевос предстает во всей своей хищной красе владычица Омеги, Ария Т’Лоак. Она злится так, что кровь бросается в лицо, из-за чего фиолетовые щеки Арии наводят на мысль о чернике. Плотоядной чернике, которая съела с потрохами уже трех биологов.
– Ну, привет, кукусик, – говорит Ария и ехидно скалится. – Какими судьбами? Не все сказала в прошлый раз?
– Ария, я была неправа. – Тевос говорит это быстро в отчаянной попытке покончить с извинениями сразу. В отчаянной, но тщетной попытке.
– Да, блядь, неужели? А если подумать? А может, все-таки не будешь торопиться, а? Может, ты послала меня в самую глубокую жопу, которая найдется в галактике, не потому, что тебе ударила в голову моча? Может, у этого были, блядь, многочисленные уважительные причины? Может, принципы высокой дипломатии теперь требуют слать любовниц нахер? А? А?!
– Ария, – в последний раз Тевос так тщательно подбирала слова, когда объясняла Дину Кормаку, почему заявку волусов на вступление в Совет отвергли в двенадцатый раз, – я хочу попросить у тебя прощения. Я вспылила. Я не должна была говорить того, что сказала…
– Это ты про какой момент? Когда я должна была идти нахер или когда ты ебала мои блядские амбиции тварью бронированной?
– Про оба, – Тевос чуть сжимает челюсти, но понимает, что в общем и целом заслужила не самый любезный прием. – Про оба этих момента. И еще несколько других. Перечислять не буду.
– Охуеть. Где-то сдохла бронированная тварь. И ты хочешь сказать, что позвонила мне только за этим? Сказать, что ты самую малость погорячилась?
– Ну… вроде того.
Ария вглядывается в лицо Тевос. С этим взглядом не сравнится ни один рентген в мире и ни один детектор лжи. Потом Ария коротко ухмыляется. Тевос чувствует, что у нее вспотели ладони. В последний раз у нее потели ладони, когда в интернате маленькая Тевос стояла на стреме, пока ее подружка перекодировала журнал успеваемости.
– Что, госпоже советнице надоело страдать в одиночестве в своих шикарных апартаментах в пентхаусе? А как же шариться по дому в уебищных пушистых тапках и смотреть «Флот и флотилию» в сто пятый раз?
– У меня нормальные тапки.
– Тевос, это ебаный ужас, а не обувь, и это знают все. И ты тоже.
– Ну, хочешь, я их выброшу? – покорно предлагает Тевос, хотя внутри у нее все сопротивляется этой жертве. Она любит эти тапки. Она утешается ими в трудную минуту. Но иногда приходится идти на отчаянные шаги.
Вот «Флот и флотилию» она не удалит ни за что на свете!
– Совсем ебанулась. – Ария качает головой. – Когда я тебе говорила, что носить, а что не носить? Можешь напялить хоть старые говнодавы, это, блядь, не мое дело.
Тевос незаметно шмыгает носом. Если она чему-то и научилась в совершенстве за долгие годы дипломатической карьеры, так это незаметно проделывать вещи, за которые может быть неудобно.
– Может, заглянешь на Цитадель, когда найдется минута? – спрашивает она.
Ария поднимает руку и начинает внимательно разглядывать маникюр. Точнее, полное его отсутствие.
– Вот даже не знаю. Такой плотный график, что некогда сбегать поссать. Кругом распиздяи, что не сломают, то потеряют. Еще и звонят всякие… То «Кровавая стая» припрется, то пиздюки батарианские, то Андерсон объявится, сука, через двадцать лет – Шепард ему подавай. Так что…
– Погоди, – перебивает Тевос, хотя перебивать Арию чревато травмами разной степени тяжести. – Андерсон? Адмирал Андерсон звонил тебе и искал Шепард?
*
– И она вообще не слушает, ну прикинь? – Эшли Уильямс опирается локтем на стол, подперев загорелую щеку ладонью. – Я ей говорю: Шепард, блядь, сними ноги со стола, за ним едят! А она мне: Эш, ты лапшу будешь с креветками или с курицей? С какими, в жопу, креветками? Я после встречи со Жнецом видеть не могу всяких этих… панцирных, с ножками…
– Угу. – Глаза Джеймса Веги затуманены, но он все еще сидит прямо и время от времени подливает в рюмки себе и даме из постепенно пустеющей бутылки. Только это и своевременные «ага» и «угу» от него и требуются. За последний час Джеймс обогатился подробностями жизни коммандера Шепард, за которые сталкеры бросили бы к его ногам свою любовь и деньги. Вот только сам он не уверен, что хотел знать все… это. Мало ему было потолка залитого…
– А главное, ну сказала бы мне уже, что это за хуйня была с «Цербером», с Призраком, с новой этой «Нормандией». Ну, нормально бы так сказала, блядь, по-человечески, я же не могу ей нож к горлу приставить и потребовать: а ну, объясни! А то как лапшу под кинцо жрать, так я гожусь в компанию, а как два слова сказать…
– Ага, – решает подвести итог Джеймс. – Она не говорит, а ты спрашиваешь?
– Ну я еще на Горизонте, бля, спросила, и что?!
– Ага. Она не говорит, а ты не спрашиваешь. Короче, вы не можете нормально поговорить друг с другом за жизнь. Ну, как Кэп и Тони в «Гражданке», которые как слепой с глухим весь фильм, и…
– Кэп и Тони?..
– А, ну это типа такие два чувака, один весь такой герой и национальный символ, а другой…
– Блядь, погоди, ты тоже смотрел это старье?
– Что еще за «тоже»? Я вообще-то с детства фанат. У меня была фигурка Кэпа даже.
– А у меня – Вдовы.
– Да ладно. Ты смотрела фильмы «Марвел»?
– Вообще-то да. Но все так удивляются, когда узнают, что я читаю стихи или смотрю классику, будто у меня выросла вторая голова! Блядь, да что с вами всеми не так?!
– Да все так, просто я вообще не видел живого человека, который тоже все это смотрел. Фаны в экстранете не в счет. И то там в последнее время не все люди, я познакомился на форуме с девчонкой, то-се, разговорились, я хотел встретиться, а она, блин, ханар! Я не ксенофоб, но свидание с ханаром – это для меня уже перебор как-то…
– Я не ханар.
– Ну, я типа заметил.
Оба быстро утыкаются в свои рюмки, потому что разговор приобретает какой-то неожиданный оборот.
Джеймс вспоминает, как последняя девушка бросила его из-за подаренного секс-костюма с символикой «Мстителей». Она терпеть не могла кинокомиксы. А еще у нее не было таких обалденных ног, как у капитана Уильямс. Короче… может, и правильно девушка его бросила тогда, хорошая была идея.
Эшли представляет свидание с ханаром и спрашивает себя, зачем вообще об этом думает.
– Так вот, – Джеймс прокашливается, – я еще в детстве фанател по Кэпу. И когда надо было принимать какое-то неудобное решение: ну, типа вступиться ли за какого-нибудь мелкого пиздюка или там соврать директору, кто разбил неразбиваемое окно, я всегда думал: а что бы сделал Кэп? Знаешь, помогало.
– Да? – задумчиво говорит Эшли и сама тянется к бутылке. – Надо попробовать… А что, по-твоему, Кэп не встретился бы с ханаром?
*
Коридоры в шахте очень похожи друг на друга. Не верьте опытным шахтерам, которые будут говорить: там будет такой приметный поворот, а за ним приметный камень, а потом приметная трещина! Может, они и узнают каждый камень в лицо. Быть может, каждая трещина для них уже как родная. Но для обывателя шахтные коридоры – совершенно одинаковые длинные кишки. Такая кишка может закончиться в забое. Или в лифте – это смотря в какую сторону идти. А может и вывести на очередной перекресток, и тогда приходит пора уповать на указатели.
Торн не уповает уже даже на них.
Когда он шел за «Синими светилами», пылая жаждой мести, он просто сворачивал на шум без всяких указателей. Торн был тогда кем-то вроде варрена, почуявшего запах сырого мяса, и никакие стрелочки с табличками ему не были нужны. Теперь, когда убийцы его босса обрели последнее пристанище под обвалом, Торн превратился из варрена обратно в батарианца. Теперь он сам – босс, и, пока в его жилах еще осталась кровь, ему очень нужно добраться до челнока. И вот здесь на помощь должны были прийти как раз те самые стрелочки, но почему-то Торн раз за разом оказывается в тупике или на новом перекрестке.
– Кто так строит? – злобно бормочет он и ковыляет дальше. – Сука, ну кто так строит?
*
– Нет, блядь, мы не будем жать на эту кнопку! Убери лапы, Массани, извращенец херов!
Коммандер Шепард в ярости. Она скрещивает руки на груди, потому что палец Заида Массани находится в опасной близости от ее нагрудника и уже готов ткнуть в голубой кружок.
– И что, сдохнуть тут нахуй?
– Придумай другой план!
– Какой, блядь, другой? Руками раскидать завал?!
– Еб твою мать, Массани! У меня в броне зашита экспериментальная, блядь, система, которую состряпал рукожопый алкоголик. И даже он просил меня не жать на эту гребаную кнопку! Ты хочешь, чтобы меня на атомы разнесло?!
– Если ссышь, давай махнемся броней. Я сам нажму. Все лучше, чем подыхать тут от голода и удушья.
– Массани, не тупи, это биотический усилитель! Из тебя биотик, как из говна пуля.
– Ну, тогда остается только один вариант.
– Ага, давайте, блядь, разнесем на куски Шепард, во второй раз не так больно. Спасибо, мне первого раза, сука, хватило.
– Шепард, ты ж сама мне втирала, что эта броня сделана с любовью.
– И кому будет легче, если меня взорвет не просто так, а с любовью? И тебя, кстати, тоже, так что не надейся, блядь, что я тут одна страдать буду!
В пылу спора Шепард расцепляет руки и грозно тычет Заиду в лицо, надвигаясь на него, как вездеход на баррикаду. Зря. Очень, очень зря.
Грязный мозолистый палец жмет ровно в центр кнопки.
*
У посла Удины на видео слегка топорщатся волосы и съехал набок воротник. В последний раз Андерсон видел его таким на переговорах после войны Первого Контакта, когда обсуждался порядок выплаты репараций. Обычно на безупречно пошитый костюм посла не рискует опуститься даже пылинка.
Говно к говну не липнет, как говорит Шепард.
– Андерсон! – Если бы молнии из глаз Удины были настоящими, датапад бы закоротило. – Мне звонила Тевос с утверждением, что коммандер Шепард недавно побывала на Омеге. С учетом наших предыдущих заявлений о домашнем аресте Совет подозревает, что мы ведем непонятную игру. Они требуют, чтобы мы к началу следующих земных суток представили им Шепард для выполнения задания. Андерсон, я не для того укреплял позиции человечества на Цитадели, чтобы вы все разрушили в одночасье! Где Шепард?! Если она с вашего разрешения ввязалась в какую-то авантюру…
Адмирал Андерсон сидит в квартире Шепард. Ждать новостей от аналитиков, если они еще будут, эти новости, можно и здесь. А если блудная коммандер все же объявится, то скорее вернется домой, чем куда-то еще. Андерсон расчистил небольшой пятачок среди творящегося кругом хаоса, поставил туда табуретку, сел и уныло думал, не придется ли подавать в отставку из-за всей этой истории, когда позвонил Удина.
Сначала Андерсону хочется признаться: да, все верно. Такая-сякая, сбежала из дому. Точнее, из-под домашнего ареста. Признаться, а потом написать заявление об отставке, махнуть в Лондон, засесть там в пабе и не разбираться больше с Советом, Шепард, Жнецами, гетами, флотилиями, учениями и разбирательствами о недостаче на складах. Пусть Удина разбирается.
Андерсон смотрит на свои руки. Руки дрожат.
– Удина, – говорит он, и посол прерывается на полуслове. – Я когда-нибудь лез в ваши гребаные закулисные интриги?
– Я не занимаюсь интригами, адмирал, это политические…
– Я мешал вам строить вашу высокую дипломатию?
– Вообще-то однажды вы дали мне в ухо, чтобы помочь вашей любимице Шепард сбежать с Цитадели!
– Удина, я вам второе ухо откручу, если вы еще раз, еще один только раз без спроса сунете нос в дела флота и спецоперации! Откручу и сожрать заставлю!
– Адмирал, я требую…
– В зале Совета требуйте, это ваша прямая обязанность! Селедка сухопутная! Выхухоль дипломатическая! Что вы тут раздуваетесь, как газовый пузырь, успокойте Тевос, а то пользы от вас, как ханару с башмака! До завтра, значит, надо появиться? Вот завтра и позвоните, а пока кругом марш!
Удина багровеет и дергает перекошенный воротник так, что он внезапно выравнивается.
– Это каким же таким образом…
– Таким вот замечательным, блядь, образом! – рявкает Андерсон и отключает связь.
Он почти наяву чувствует запах горящих за спиной мостов. Если он не предъявит Совету коммандера в праздничной упаковке и перевязанной бантиком, можно ехать в Лондон сразу. И даже заявление об отставке не писать, и так… отставят. Или вот застрелиться – тоже вариант неплохой. Удина будет счастлив. Но при этом Андерсон чувствует странную легкость, которая щекочет его тело изнутри, как пузырьки в газировке. Эта легкость объясняется невозможностью что-то еще изменить. Ну, и немного воспоминаниями о лице Удины где-то в промежутке между «селедкой сухопутной» и «кругом марш».
Андерсон проверяет, нет ли сообщений от аналитиков. Их нет.
В который раз все зависит от Шепард.
Где-то внизу нестройно поют «You never can tell» на два голоса. Смутно знакомых голоса. Потом раздается грохот, и кто-то восклицает: «Бля, я же говорила, что тут не хватит места для твиста!»
В Ванкувере пять часов вечера. До часа икс шесть часов пятьдесят девять минут.
*
– Кто так строит, вот же блядство, кто так строит, – бормочет Торн, пробираясь по коридору, который ничем не отличается от предыдущего. И того, который был до него.
Если, конечно, это не один коридор, замкнутый в кольцо.
Камень под ногами Торна вздрагивает.
*
Патрокл – очень красивый спутник. Если смотреть сверху, радуют глаз его красные и синие горы с гребенчатыми верхушками, заросшие золотистыми травами поля, по которым змеятся изумрудные реки, и темные озера, похожие на лужи смолы.
Красив он даже сейчас, когда разверзается земля и из пролома вырывается голубое зарево биотического взрыва. Среди поднятых в воздух камней, кусков бетона и арматуры виднеется нечто вроде тощей желто-черной осы. Это летит Заид Массани. Его рот широко открыт, но какие звуки вырываются оттуда – загадка, потому что в окружающем грохоте невозможно ничего расслышать. Следом за Заидом несется сорвавшаяся с его плеча снайперская винтовка. Сначала они шли наравне, но потом расстались – и уже навсегда.
Да. Это великолепное зрелище. Если следить за ним издали. А не вблизи, как двое ворка, которые упали на землю, обнявшись, и их маленькие тела бьет крупная дрожь. Не как Торн, который отчаянно матерится и закрывает голову руками. И не как коммандер Шепард, которую взрыв отшвырнул в противоположную от Заида сторону и вдавил в пол. Шепард лежит на спине и видит, как вопреки законам гравитации взмывают вверх камни.
Потом они замедляют ход. А потом с ускорением несутся обратно. Законы гравитации берут свое. Бежать, да еще со сломанной ногой, некуда.
– Пиздец, приплыли, – говорит Шепард, опускает забрало шлема и зажмуривается, поэтому не видит, как ее броню окутывает слабое сияние.
Романтик сказал бы, что это свет любви Джихи нар Райдис. Но вообще-то это сработала система защиты.
*
Когда грохот стихает, ворка не сразу решаются поднять головы и сесть, поскуливая. Их чуткие уши болят, их тела покрыты ушибами от камней, которыми их осыпало, – от гальки до увесистых булыжников. Однако ворка живы. А через секунду они забывают обо всех своих бедах и горестях, потому что видят ЕЕ.
Она торчит прямо у них перед глазами, до середины уйдя длинным блестящим телом в кучу песка и щебня. Солнце Патрокла рождает блики на ее затворе. От нее пахнет горячим металлом и опасностью. Она прекрасна. Она идеальна. Ворка замирают на вдохе, а потом в три скачка оказываются рядом, хватаются за приклад и вдвоем выдергивают из песка снайперскую винтовку «Ки-Шок», которой так и не суждено сделать в этот день ни единого выстрела.
С другой стороны кучи песка лежит человек, раскидав в стороны ноги и руки, но ворка, чье внимание целиком отдано находке, не замечают его.
Винтовка в последний раз защищает Заида Массани, пусть и необычным способом. Ворка редко задаются вопросами: а стоит ли перерезать горло человеку, который лежит без сознания, не повлияет ли это на мировую гармонию? Им нет дела до мировой гармонии, зато они умеют очень ловко обыскивать трупы.
Через шесть часов и сорок восемь минут винтовка «Ки-Шок» познакомится со своим новым владельцем, который даст ей дурацкое имя «Оленебой». Жизнь бывает несправедлива к самым верным друзьям и соратникам.
*
Лиара Т’Сони так торопится, что даже не нарисовала себе брови перед вылетом, а это о чем-то говорит. Лиара не из тех, кто позволяет себе быть неопрятной, особенно при посторонних.
Правда, если ее информация верна – а она верна, потому что Лиара очень хороший Серый Посредник, – всех посторонних, скорее всего, придется убить, а Шепард можно не стесняться.
Ногой в изящном ботиночке Лиара изо всех сил жмет на педаль, пока ее пальцы порхают по панели управления челноком. Она не смотрит на радар и не ищет взглядом на экране алую точку маячка. Голубое зарево, взметнувшееся над горами Патрокла – прекрасный ориентир. Если бы подруга хотела просигнализировать Лиаре «Шепард здесь», она не могла бы выбрать лучшего способа.
Несчастная машина мчится с такой скоростью, что еще немного – и от трения о днище вспыхнет даже воздух.
*
Торн выбирается наружу через разлом в скале.
