Текст книги "Эльфийское сказание о колдунье (СИ)"

Автор книги: Gorichafka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Насколько бы Дивина не любила Морэна, настолько ей был интересен их народ. Она была в какой-то степени заинтересована их историей и магией, которой ни один не владел, но был соткан из нее.

Она подхватила блюдо и понесла его в холодный подвал, чтобы до вечера не испортилось. У Дивины было хорошее настроение и она не хотела портить его думами о Морэне и проблеме с Бехаром. Сегодня ей хотелось окунуться в атмосферу веселья и магии праздника, который состоится вечером.

Когда на лес опустилась тьма, а в небе зажглись первые звезды, на поляне зажглись яркие костры, освещающие пространство меж арками, которые были украшены зеленью и цветами.

В этот день все были равны: подданные и их господа, слуги и их хозяева. В Ночь Бельтайн только смех и звуки веселья разносились по округе, среди деревьев. В центре был зажжен самый большой костер, вокруг поменьше. Юные эльфийки танцевали и пели, смеялись и приглашали парней в круг танца.

Дивина с улыбкой наблюдала за весельем и громко хлопала в ладоши, рядом, изредка кряхтя, стоял Фисаэль и вместе с ней наблюдал за весельем молодых. Аура каждого источала счастье, не было место плохому и злому, все перекрывало чувство ритма праздника. Дивина ощущала некий прилив сил, будто черпала из аур других все то, что ощущали эльфы вокруг нее.

– Не хотите присоединиться к танцам? – позади раздался знакомый голос, на который Дивина и лекарь одновременно обернулись.

В тени дерева стоял Лорэйн. Девушка не сразу его узнала. Он был одет в столь простой наряд и выглядел таким обычным, что Дивине казалось будто перед ней обычный человек. Он подошел ближе, приветствуя их.

– Господин Лорэйн, – Фисаэль выглядывал что-то или кого-то за спиной эльфа.

– Морэн будет позже, – произнес Лорэйн, понимая кого высматривает лекарь. Он опустил ладонь на плечо старца и мягко улыбнулся, понимая как Фисаэлю нелегко со своим господином.

– Фисаэль, – Дивина обратила его внимание на себя, – ты сам говорил, что он не столь бессердечен. Ну, явно же посетит всеобщий праздник.

Дивина уверенно произнесла это, но больше для лекаря, в ее же выражение лица Лорэйн увидел скептицизм. Она и сама не верила в то, что говорила. А выражение лица это ясно показывало. Лорэйн ухмыльнулся. Ему было интересно – кто победит в этой войне принципов: Морэн или девушка?

Заиграла новая мелодия и многие ринулись танцевать, когда мимо пропорхнула одна из эльфиек, Лорэйн подтолкнул Фисаэля прямо ей в руки и она закружила лекаря в весёлом танце. Дивина громко засмеялась, видя выражение лица Фисаэля и его широко распахнутые глаза. Он явно был сбит с толку, но слишком джентльмен, чтобы бросить танец и партнёршу на полпути.

– А вы хитрец, господин Лорэйн, – громко произнесла Дивина, оборачиваясь к эльфу.

На что он хитро улыбнулся, схватил девушку за руку и потащил прямо в центр круга танцующих. Музыка была ритмичная, а танец слишком подвижный, если оставаться на месте, то точно затопчут. Лорэйн закружил Дивину, двигаясь в такт мелодии и следуя за другими парами. Она лихо отбивала ногами чечетку и быстро подстроилась под стиль танца. В толпе зрителей она видела лица тех, кто служили в поместье Морэна, возможно со стороны могло показаться, что жена их господина веселится в обществе его друга, но в их лицах не было осуждения, только любопытство и толика непонимания.

Фисаэль с большим трудом выбрался из круга, когда музыка закончилась и началась другая. Он с жадностью выпил два кубка воды, не желая захмелеть от вина, и огляделся в поисках Дивины. В месте где они до этого стояли, ее не оказалось, и он прошёлся чуть вперед. В большом кругу эльфов выплясывали двое, присмотревшись, в которых Фисаэль признал Лорэйна и госпожу.

Фисаэлю это показалось не очень хорошим знаком, но он не знал как вывести Дивину из круга, не привлекая еще больше внимания к ней и Лорэйну. Лекарь сжимал и разжимал кубок рукой, размышляя как сделать правильно, когда позади него выросла тень в лице Морэна.

– Для человека она не так уж и плохо танцует, да, Фисаэль?

Лекарь от испуга подпрыгнул на месте и резко обернулся, хмурым взглядом взирая на Морэна. Он выглядел немного уставшим и осунувшимся, тёмные тени залегли под глазами, а всегда идеальные волосы были в некотором беспорядке.

– Будь ты немного расторопнее, танцевал бы сейчас с женой, Морэн, – буркнул лекарь, снова глядя вперед. – Что могут подумать окружающие?

Морэн лишь вздохнул на слова Фисаэля и подхватил кувшин с вином и кубок, наполняя его терпкой жидкостью. Он понимал переживания своего лекаря, но ему было все равно, что подумают другие. Он не видел в этом чего-то предосудительного. Возможно именно в эту Ночь ему не хотелось ни ругаться, ни спорить с ненавистной девчонкой, которая как кость в горле мешала ему жить.

Сейчас он просто наблюдал за лучшим другом и той, кто являлась занозой в небезызвестном месте. Выглядели они довольно хорошо и даже счастливо. Да и вокруг царило веселье и беззаботный смех его народа, он не собирался никому портить настроение. Морэн даже не замечал недовольных взглядов Фисаэля, которые тот изредка бросал то на него, то на танцующих Лорэйна с Дивиной.

Когда очередной танец был закончен, а ноги гудели словно десятки миль пробежали без остановки, Дивина и Лорэйн решили передохнуть.

– Мне любопытно, откуда такие познания в эльфийских танцах? – Лорэйн протянул Дивине кубок, который она с благодарностью приняла.

– Научили, когда я была младше. Один очень дорогой для меня человек, – рассеянно произнесла девушка, разглядывая кого-то за спиной Лорэйна.

Когда тяжёлая рука легла на плечо эльфа, а в поле зрения показалась грива тёмных волос Морэна, Лорэйн понял почему Дивина поменялась в лице. Воздух вокруг сразу же стал тяжелее с проблесками искр. Эти двое кидали друг на друга такие страшные взгляды, что, не зная их, Лорэйн подумал бы, что они точно испытывают что-то друг к другу.

– Моя госпожа, нельзя быть столь беспечной в обществе других эльфов, – начал было Фисаэль, но Дивина отрицательно закачала головой.

– Мне все равно на общество других эльфов, я не должна показывать слепую любовь по отношению к нему, – Дивина кивнула на Морэна, – сам не пойми где пропадает ночами, а меня учат благоразумию.

Такая несправедливость по отношению к ней раздражала Дивину больше всего, и она не собиралась молчать. Лорэйн скосил взгляд на друга, подмечая то, что его ничуть не задели слова девушки. Он смотрел куда-то сквозь нее, эльф проследил за взглядом Морэна и увидел на кого был обращен его взгляд. В центре поляны стояли Охтарон и Аладэн и наблюдали за их компанией, но чаще их взгляды были обращены в сторону Дивины.

***

Калахар шел по мощенным улочкам Амато, разглядывая высокие здания домов богачей. Центр города был сосредоточием богатства, роскоши и ярких цветов. Из окон каждого дома, каждой двери так и тянуло высокомерием, брезгливостью по отношению к бедным и самолюбием расфуфыренных выскочек.

Полуэльф чувствовал себя не в своей тарелке, находясь в этой части города. Ему больше по душе были кварталы бедняков, где не было фальши. Там легко вскрывались маски, которые люди цепляли на себя в повседневной жизни, каждый выживал как мог и не заморачивался на чужой счет.

Здесь же все было сокрыто под дымкой тайн, где в лицо говорили одно, а за спиной шептались о другом. Близкий друг мог вогнать нож в спину, при этом улыбаясь и обнимая одной рукой. Любимая женщина могла спокойно шептать ночью о любви, а наутро продать тебя с последними потрохами твоим врагам.

Таким являлся Амато – один из прекраснейших городов материка. Калахар ненавидел этот город.

Наконец он дошел до места назначения, задирая голову и осматривая высокое строение. Полуэльф ухмыльнулся. Не любил он тот восторг, который вызывало у него это здание, тем более это была главная штаб-квартира жрецов, которые заседали в этом городе, как боги на небесах.

Калахар поднялся по каменным ступеням, даже не удосужившись посмотреть на двух стражников, которые при виде его невзначай положили руки на оружие. Его не любили здесь, да и он не особо жаловал местных обитателей, но общие дела, которые он вел с ними, не терпели личных неприязней с каждой стороны.

Калахар окунулся в освежающую прохладу внутреннего помещения и уверенным шагом направился вперед. После знойного солнца улицы, холод здания вызвал резкий контраст разгоряченной кожи и освежающего воздуха, по коже Калахара побежали мурашки. Он слегка дернул плечами.

– Ты всегда делаешь это одинаково.

До ушей Калахара донесся знакомый женский голос, звучащий из-за колон. Он остановился, оглядываясь и пытаясь понять, где скрывается его обладательница. Но девушка, как всегда, оказалась проворней и быстрее. Она уже стояла за спиной полуэльфа и мягко прижималась к нему всем телом, обнимая за талию.

– Привет, Калахар, – шепнула она, прикусывая мочку его уха.

Он отвернул голову и разомкнул замок рук девушки, отстраняясь от нее и делая шаг в сторону.

– Здравствуй, Амая, – произнес полуэльф, укоризненно качая головой. – Ты в своем репертуаре.

Амая, до этого смотревшая на него немного прищуренным взглядом, расслабилась и рассмеялась, начиная крутиться вокруг своей оси. Она была высокая, но не выше Калахара, доставая ему макушкой до середины головы. Ей было немного трудно, когда она возвышалась над остальными мужчинами в своем окружении, а они от этого обходили ее стороной, чувствуя себя неуютно рядом с девушкой, которая выше их. Женщины же презрительно косились в ее сторону, шепчась о таком уродстве. Только с Калахаром Амая чувствовала себя простой и в то же время особенной. Он возвышался над ней пусть и не на немного, и всегда вел себя на равных, не делал акцента на ее слишком высоком росте по женским меркам.

Девушка схватила Калахара за руку.

– Ты не против, если я пойду с тобой? – она выжидающе уставилась на него своими темными и немного узкими глазами, в которых горел яркий огонек.

Калахар знал этот огонек и не хотел видеть его в глазах этой девушки, но уже ничего не мог с этим поделать. Он устало вздохнул и согласно кивнул. Она переплела свои пальцы с его, слегка сжимая. Амая скучала по полуэльфу и ей хотелось все время быть рядом с ним, но она видела, что его сердце было далеко от этого места.

Они еще немного прошли по длинному коридору и оказались перед высокими дверьми, выкрашенными в цвет золота с разнообразными рисунками, рассказывающими какую-то свою историю для тех кто входит в них.

Калахар оповестил о своем приходе, постучав дверным молотком в дверь, и она тут же раскрылась, впуская его внутрь. Амая осталась на пороге, зная правила и даже не пытаясь последовать за полуэльфом. Когда дверь закрылась, Калахар несколько раз моргнул, пытаясь привыкнуть к тьме, что царила внутри.

Он не первый раз приходил в эту комнату, но никак не мог свыкнуться с ощущениями, которые возникали в данном месте. Даже запах здесь витал необычный, не неприятный, но немного специфичный. Как-будто тот кто обитал здесь пытался скрыть другой, более неприятный или ненужный запах.

Калахар никогда не видел хозяина этой комнаты в лицо, но знал его голос, который разговаривал с ним каждый раз, когда он приходил сюда. Полуэльф успел познакомиться с ним за все то время, что работал на него. Со всеми вариациями этого голоса: злым, спокойным, недовольным, угрожающим, властным, но никогда – добрым или веселым.

– Ты пришел, – неожиданно резко и властно прозвучало почти перед Калахаром. Не будь полуэльф привычным к подобным «шуточкам» со стороны хозяина комнаты, то мог бы испугаться. – Ты сделал все о чем я говорил в прошлый раз?

Калахар достал знамена и бросил их вперед.

– Все восстания недовольных на твоей земле подавлены, а предатели давно обезглавлены, тела же их брошены в пустыне на съедение воронам. Лидеры допрошены и сброшены в колодец Изгнанников. Не завидую я их участи.

Рядом послышалась довольная возня. Кто-то поднимал окровавленные знамена с пола. Калахар слышал шелест ткани и мягкие шаги по ковру. Было ощущение, что ходили вокруг него, кружа словно коршун, выследивший свою добычу. Калахару не нравилось такое поведение. Он чувствовал в воздухе напряжение, исходившее от хозяина комнаты, и не понимал в чем подвох. Голос раздался справа от полуэльфа.

– Знаешь в чем твоя проблема, Калахар? – произнес голос уже слева. – Ты думаешь, что умнее многих, но именно в этом твоя ошибка.

Калахар среагировал быстрее, чем голос успел договорить, но все же недостаточно, чтобы что-то сделать. Невидимая сила сжала горло стальной хваткой, сжимая его сильнее, а голос звучал уже ближе.

– Знаешь в этом мире существовало только двое, чьи мысли и действия я не мог никогда читать и предугадывать, и ты не входишь в их число, – шипел голос напротив Калахара, а хватка только усиливалась.

Все мысли и ощущения смешались в голове Калахара, он чувствовал, что жизнь понемногу уходит из него, а в голове всплывал только один образ: Дивина, смеющаяся и улыбающаяся лишь ему. Он много думал о ней, но никогда не признавался себе в том, что чувствует к этой необычной девушке. Сейчас же перед ликом смерти именно она стояла перед ним, затмевая все остальное. Он жалел лишь об одном, что так и не сказал, не успел поведать о том ей.

– Ага, а вот и то самое, что необходимо мне, – произнес голос.

Тело Калахара было отшвырнуто в сторону, а двери в покои открыты.

Амая продолжала стоять на месте, ожидая возвращения полуэльфа, но в проеме открывшейся двери ее ожидала тьма. Девушка не спешила ступать туда, но знала, что хозяин комнаты не любил ждать слишком долго. А если Калахар не появился на пороге, то ее ждала очередная работа. Она ступила за порог. Дверь захлопнулась, а звук удара еще долго эхом отражался от стен.

Имя Амаи у многих было на устах в Амато. Эту девушку боялись и уважали. Недаром она была одной из лучших убийц на службе у жрецов и самым искусным палачом. Об искусстве ее казней ходили легенды, а высокий рост лишь внушал уважение у ее врагов. Но не столь радужной была та жизнь, которая сокрыта от посторонних глаз. Никто не знал о кошмарах и видениях, что мучали ее. Никто не подозревал о темных тенях, которые следовали за ней днем, а ночью окружали ее постель. Амая давно мечтала убежать из города, найти пристанище хоть где-нибудь, но что-то удерживало ее.

Она хорошо помнила тот день, когда впервые встретила Калахара. Он стремительным вихрем ворвался в ее жизнь. Другой, непохожий на других мужчин, которые успели побывать у Амаи. В тот день он впервые прибыл в Амато, кажется это было так давно и в то же время совсем недавно. Амая шла по улице, когда увидела Калахара. Он покупал горячие пирожки и раздавал их бездомным детишкам. На его лице была искренняя улыбка, такая, какой она никогда не видела на улицах этого города.

Амая сидела на крыше дома, любуясь тонким месяцем и думала.

Амато ночью был прекрасен. То тут, то там раздавались громкие звуки смеха и споры гуляющих компаний. По ночам Амато становился центром веселья, разгула и громкой музыки уличных музыкантов, и никто не слышал того, что творилось в здании хозяев города – жрецов.

Амая привыкла к голосам, которые доносились из подвалов, и даже могла спокойно переносить крики помощи и ужаса, но сейчас сердце разрывалось. Она знала, что в одном из таких подвалов сидел Калахар, а когда из него вытянут все сведения, касаемо некой колдуньи. Именно Амая казнит его.

Ее позвали как-то быстро. Она спускалась по каменным ступеням, вниз. Знакомый холод подземелий окутал ее, но дышать стало легче. Она проследовала к самой дальней камере, возле которой стояли двое жрецов. Один из них – Виссарион – открыл железную дверь, которая с неприятным звуком скрипнула, пропуская Амаю внутрь. Там ее ожидал Калахар и глава жрецов. Амая не знала его имени, его, наверное, никто не знал. Но он был сосредоточием всей власти жрецов, ее стержнем и основой. Амая не обладала магическими умениями, но даже она ощущала всю ту мощную энергетику, которая была присуща таким как он.

Мужчина повернулся к ней. Его лицо было сокрыто под капюшоном необъятного плаща, который был наброшен на его тело. Но девушка четко ощущала его острый взгляд на своем лице. Она склонила голову в подчинении, стараясь не смотреть в сторону Калахара. Он был прикован к стулу железными цепями, будучи без сознания, его голова была склонена вниз, а на коже виднелись свежие кровоподтеки от ударов. Его дыхание было еле заметным, почти незримым.

Амая сжала руки в кулак, внешне оставаясь спокойной и хладнокровной, как и подобает палачу.

– Казнь состоится на рассвете, я не хочу чтобы она была публичной, поэтому сделай все по-тихому, – мужчина развернулся чтобы покинуть темницу, но напоследок повернулся к Амае и произнес, чтобы могла услышать только она.

– Любовь – величайшее проклятие для каждого живого существа. Амая, если попробуешь меня обмануть, то поплатишься самыми ужасными кошмарами, которые станут явью для тебя.

Дверь с громким лязгом захлопнулась, оставляя Амаю со своими мыслями и принятием решения.