Текст книги "Эльфийское сказание о колдунье (СИ)"

Автор книги: Gorichafka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Прости, друг, – Морэн наконец успокоился и взглянул на Лорэйна. – Просто я был так близок к разгадке их гибели, но возможность ускользнула из моих рук в последний момент.

Лорэйн знал о чем говорил Морэн. Он помнил его родителей. Они были хорошими эльфами: чуткими к окружающим, справедливыми к своим слугам, мудрыми по отношению к другим расам. За что некоторые из древних семей невзлюбили их. Было множество недоброжелателей и врагов, но чтобы дойти до убийства, такого никогда не было в истории их народа. Однако они убиты и это не исправить, но только не для Морэна. С того момента он жил только жаждой мести и с целью найти виновных и покарать их.

– Мы что-нибудь придумаем, – Лорэйн хлопнул его по плечу, пытаясь приободрить. – Сейчас тебе необходимо домой. Ты слишком напряжен.

Морэн кивнул и направился на выход. Спорить он не хотел, но голос друга остановил его.

– Морэн оставь его, я сообщу семье и лично выражу соболезнование.

Лорэйн посмотрел на мешок в его руке и кивнул, но Морэн качнул головой.

– Не надо я сам разберусь. И, Лорэйн, не заморачивайся слишком сильно, – после этих слов он вышел.

Во время разговора с родными убитого эльфа Морэн сохранял отстраненное выражение лица, холодный взгляд и ни единой эмоции, но они все равно поблагодарили за то, что он сообщил им и вернул тело. Так они могли с достоинством проводить его. Морэн не чувствовал вины, но он жаждал мести. В его душе с каждым разом становилось все темнее и угрюмее. Он не чувствовал раскаяния или горя. Этот парень знал, на что шел, когда пришел на службу под его командование, но он чувствовал злость. Потому что ничего не получилось, потому что гибель парня была напрасной, да еще и от руки сородича. И Морэн просто пообещал себе, что обязательно отомстит и за него тоже.

Возвращался Морэн в поместье уже поздно ночью. Яркие огни родного дома показались еще вдали, освещая путь. Вокруг было тихо. Он расседлал лошадь и отвел в конюшню. Поднимаясь на крыльцо дома, он увидел Фисаэля, который стоял в дверном проеме.

– Вы вернулись раньше оговоренного срока, господин, – он поклонился, пропуская Морэна внутрь, где было тепло и уютно, а в камине потрескивал огонь.

– Да, так вышло. Все хорошо? Ничего странного не произошло? – полюбопытствовал Морэн. Фисаэль усмехнулся, он понимал, что хозяин спрашивал о девушке.

– Юная леди вела себя подобающе гостье и не приносила никаких хлопот.

Лекарь медленно шел за Морэном, который направлялся в кабинет. Когда они оказались внутри, Морэн завел разговор, который был неожиданным для старого эльфа.

– Фисаэль, мне необходимо чтобы ты все подготовил к свадьбе, которая должна пройти как можно быстрее, – устало произнес Морэн, потирая переносицу. Начиналась головная боль, и он хотел поскорее закончить разговор и пойти спать. Данное решение он принял внезапно, даже для самого себя. Возможно ведьма будет полезна для него.

Фисаэль выглядел ошарашенным. И Морэн понимал его, но не стал вдаваться в подробности своего решения и просто молча ожидал, что скажет лекарь.

– Мой господин, это довольно неожиданно, но вы хорошо подумали, прежде чем связывать себя узами брака с человеком, – Фисаэль замялся, думая как мягче донести свою мысль до хозяина. – Я боюсь, не все поймут, а некоторые могут и осудить. Как бы там ни было, но даже слуги в поместье с некоторой неприязнью относятся к тому, что здесь находится человеческая девушка.

– Мои приказы не обсуждаются, Фисаэль! – Морэн произнес это резче чем хотел, но все же продолжил. – Я дал слово и не могу от него отказаться, а если узнаю, что кто-то из слуг осуждает мои приказы, выгоню к чертям собачьим!

Фисаэль видел, что хозяин был на взводе и в такие моменты старался с ним не спорить. Он не осуждал его за такое решение, просто переживал и боялся. Эльфы не слишком любили его, а тут еще и свадьба с человеком. Чем не повод осудить и поглумиться? Фисаэль просто молча кивнул, поклонился и вышел наружу, оставляя господина одного. Внутри он надеялся, что все будет хорошо, но был уверен, что путь этих двоих будет трудным.

Морэн еще некоторое время сидел в кабинете, глядя в окно, а после направился к себе. На тумбочке стояла склянка с настойкой. На мгновение ему стало неудобно перед Фисаэлем, но он быстро подавил в себе это чувство. Выпив содержимое, он лег на кровать и тут же провалился в сон. Он спал крепко, но беспокойно. В ту ночь ему снилось детство и родители.

========== 4 ==========

Дивина очнулась в мрачном помещении, где пахло сыростью и плесенью. Легкий озноб прокатывался по ее телу, вызывая стаю мурашек. Она была прикована цепями к холодной стене, запястья щипало от боли, потому что они были стерты в кровь. В голове постепенно прояснялось после оглушающего заклинания и девушка приходила в себя. Вокруг было тихо, лишь отдалённые голоса людей, да где-то капала вода, немного действуя на нервы. Попытавшись дёрнуть руками, девушка зашипела от боли. Цепи были заколдованы, и через кровь в организм попадала магия, вызывая лёгкую тошноту и головокружение. Дивина не знала сколько была без сознания, но по внутренним ощущениям не очень долго. Она огляделась вокруг – это была темница с покосившимся деревянным столом с инструментами и парой стульев. Даже в темноте было видно, что железяки были запачканы кровью. Передернув плечами от отвращения, Дивина отвернулась, пытаясь разглядеть местность сквозь единственное грязное оконце. На дворе был день, так как едва заметные лучи солнца пробивались сквозь грязное стекло, но больше ничего узнать не удалось. Голова безвольно опустилась и закружилась еще сильнее. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям: внутри бурлила магия, словно лава в жерле вулкана, ища выход наружу. Дивина сосредоточилась пытаясь высвободить ее, но ничего не получалось, лишь затошнило еще сильнее.

«Для освобождения магии необходим некий толчок. Чаще это могут быть сильные эмоции или физическая боль», – в голове всплыли слова наставницы.

Дивина ухмыльнулась. Сейчас ее эмоции на пределе, да и физической боли хватает, но магия почему-то не хочет просыпаться в теле.

И что должно произойти, чтобы высвободить ее и попытаться сбежать?

Ведь не зря ее притащили в это место. Жрецы не столь глупы и понимают, что она сможет с ними справиться при необходимости, но сейчас Дивина была слабее котёнка. Однако ей не хотелось покорно дожидаться своей участи, и девушка усердно размышляла, пытаясь в голове найти выход.

После пробуждения прошло несколько часов, но в ее клетку никто так и не пришел, даже какой-нибудь вшивый стражник, чтобы проверить жива она или нет. Было даже как-то обидно. Дивина уже не чувствовала рук, а глаза закрывались от усталости. И когда девушка уже была где-то на границе сна и сознания, услышала неторопливые шаги и почувствовала ауру человека. Звякнули ключи и повернулся замок, дверь открылась, сопровождаемая звуком несмазанных петель, и на пороге застыл юный паренёк в латных доспехах и с миской в руке. В нос ударил приятный запах мясной похлебки, отчего в животе сразу же заурчало. Дивина подняла голову и посмотрела на «гостя».

– Я сейчас сниму цепи, чтобы ты поела, но не делай никаких глупостей, иначе худо будет только тебе, – он приподнял бровь в вопросительном жесте. На что Дивина лишь кивнула. Сил и так уже не было.

Парень поставил чашку на стол и подошёл к ней, чтобы освободить. Когда цепи были сняты, а пленница сидела на стуле и ела, парень достал небольшую дорожную сумку. От нее пахло лекарствами и настойками. Он смотрел на Дивину, ожидая когда она закончит трапезу. Девушка не стала растягивать обед и молча протянула руки для их обработки. Парень хмыкнул.

– Что, даже не спросишь зачем ты здесь?

Несмотря на то, что он был на службе у жрецов, Дивина отметила приятный голос ее «гостя». Она безразлично пожала плечами.

– Мне и не надо это знать, – произнесла она, глядя куда-то в тёмный угол, – всем вам примерно надо одно и тоже: власть, могущество, бессмертие.

Паренек улыбнулся. Он знал, что колдуньи необычные и себе на уме, но ни разу не встречал таких как эта. Для пленницы она была слишком спокойна, что не могло не насторожить, а ему не хотелось бы упустить такой трофей из рук. Очистив раны и обработав их от заражения, он наложил повязки и собрался уходить. За все время девушка так больше и не посмотрела на него. Он не стал заковывать ее в цепи, оставив свободно передвигаться по камере. Девчонка и так не сможет убежать. Сила еще не пробудилась, иначе он давно был бы мёртв. Когда двери закрылись и жрец оставил ее, Дивина вздохнула полной грудью, будто дышать рядом с этим человеком ей было трудно. Она нервно потерла запястья, морщась от боли, и подошла к окну, пытаясь ближе рассмотреть место, где ее удерживали. Однако так ничего путного для себя не узнала.

Она прокручивала в голове все детали, которые успела подметить за время разговора с незнакомцем. Пусть пока ее сила и не пробудилась, но она всегда хорошо ощущала людей. Аура паренька, который заходил к ней, не отдавала чем-то неприятным или же темным, но где-то на самом дне поднимались всполохи жреческой темной магии. Девушка поежилась, представляя, как парень будет постепенно становиться похожим на жрецов, и в конечном итоге превратится в одного из них. Почему-то было неприятно от такого открытия.

Постепенно проходили дни, скучной и однообразной массой сменяя друг друга. Ее не спешили навещать «сильные мира сего» и она даже начинала скучать. Пока в один из дней на лестнице не послышался шум, а после тихая детская ругань. В проеме решетки показалась девчачья голова, а потом и вся девчушка почти прилипла к железной решетке. Она с интересом в глазах рассматривала Дивину, как и та ее в ответ.

На вид девчонке было лет тринадцать, тусклые волосы обрамляли худое лицо, а глаза казались слишком большими и серыми. Сквозь бледную кожу рук были видны паутинки вен. Она казалась больной на вид, но во взгляде еще плескался огонек жизни. Дивина не спешила нарушить молчание. Возможно ее специально подослали для того, чтобы она разговорила или же ослабила бдительность.

– Ты колдунья? – прямо в лоб задала вопрос девчонка, даже раскрыв рот от ожидания ответа. Она нетерпеливо переступала с ноги на ногу, сильнее засовывая лицо сквозь прутья решетки. Дивина закрыла глаза и кивнула, молча соглашаясь. Тут ей нечего было скрывать. Наверняка все знали кого жрецы держат в камере.

Девчонка почти запрыгала от восторга, чуть ли не визжа от счастья.

– Говорят теперь все будет по-другому, да и брат стал более счастливым после того как ты появилась здесь, – начала тараторить девчушка, с каждым словом все громче повышая голос от накала эмоций. Дивина удивленно смотрела на нее и не понимала, откуда такой восторг к наличию ее персоны.

– Ты кто такая? – решила она задать свой вопрос, подбираясь ближе к маленькой собеседнице и садясь напротив нее. Девочка доверительно прошептала:

–Меня зовут Элери, а тебя?

– Дивина.

Девчонка протянула руку, пытаясь достать до нее и пожать. Дивина неуверенно, но все же сжала маленькие пальчики в ответ и остро почувствовала ауру девочки, почему-то на расстоянии она не так сильно ощущалась. Ее окружили тоска и печаль, боль и много невысказанных слов. Казалось, что эмоции колдуньи смешались с эмоциями девочки, и было непонятно где и чьи. Она резко отдернула руку, потирая место соприкосновения. Элери выглядела удивленной, но виду не показала, что ее заинтересовало странное поведении Дивины. Она открыла рот, чтобы сказать еще кое-что, но сверху услышала разговор и поспешила спрятаться. Ей нельзя было здесь находиться.

Дивина резко поднялась на ноги и отошла к стене. По лестнице застучали тяжелые шаги, а после в поле зрения появились двое мужчин. Один из них открыл дверь и пропустил второго вперед. Это были истинные жрецы.

– Здравствуй, дорогая. Как самочувствие? – произнес уродливый и сгорбленный на вид мужчина, протягивая к ней руку, словно пытаясь коснуться. Дивина попятилась от морщинистой и жилистой конечности, не скрывая брезгливости. Мужчина неприятно ухмыльнулся, но руку убрал.

– Перестань, Виссарион, – произнес второй. Его голос не звучал угрожающе, но в нем чувствовалась сила. Отчего первый поежился и склонился в почтении, не пытаясь как-то перечить.

Дивина бросила короткий взгляд на него, пытаясь запомнить лицо, но почему-то не получалось. Вроде бы она и видела черные глаза, прямой нос, острые скулы, но стоило отвести взгляд и посмотреть опять, как лицо будто менялось. Девушка тряхнула головой, пытаясь сбросить наваждение, и сосредоточилась еще раз, но начала болеть голова и она бросила попытки запомнить лицо второго.

– Мне приступить сейчас же, мой господин? – поинтересовался Виссарион, исподлобья глядя на мужчину. Тот лишь молча кивнул и, окинув Дивину цепким взглядом, вышел прочь из камеры, оставляя девушку наедине со своим верным вассалом.

Дивина сосредоточила все свое внимание на Виссарионе, чувствуя изменения в его ауре. На вкус она стала горькой с привкусом крови. Девушка понимала, что сейчас-то и начнется все самое интересное.

Одним щелчком пальцев он вернул Дивину на прежнее место: девушка была снова закована в магические цепи. По телу пробежала холодная дрожь. Бинты были сорваны, и в, не до конца зажившие, раны опять стала просачиваться темная магия. Виссарион подошел к столу, где лежали инструменты, и схватил первый из них. Взгляд его был безумным, выражая восторг.

Дивина посмотрела на инструмент в руках жреца и закрыла глаза, понимая, что сейчас будет. Когда же Виссарион оказался прямо перед ней, обдавая зловонным дыханием из своего рта, она закричала от боли. Виссарион с точностью ювелира начал ломать пальцы ее рук, изредка останавливаясь и гладя ее по щеке. Он делал это медленно, не торопясь, наслаждаясь каждым криком боли и капельками слез, что скатывались по щекам. Когда с пальцами одной руки было закончено, он перешел ко второй и проделал то же самое. Дивина пару раз теряла сознание, но ее приводили в чувство, не давая отключить разум ни на секунду.

Жрецы пошли самым простым путем пробуждения ее силы. Они пытались воззвать к древней магии колдуньи через физическую боль.

После очередной порции холодного ведра воды, которое на нее вылили, чтобы привести в себя, Дивина уже еле-еле могла держать глаза открытыми. Виссарион сидел на стуле и очищал инструмент от крови. Вид у него был немного раздосадованный и недовольный.

– Девочка моя, так не пойдет. Ты ведь совсем не стараешься и даже не пытаешься пробудить свою силу, – обидчиво произнес он, сканируя ее неприятным взглядом. – Такими темпами мы никогда не закончим.

Он устало вздохнул и покачал головой, будто его ученица плохо выполнила домашнее задание, и он из-за этого сильно переживал. Взяв в руки новый инструмент – тонкую иглу с резной ручкой – он направился в сторону Дивины. На лице его блуждала счастливая улыбка. Дивина перевела взгляд на выход и с ужасом осознала, что девчонка до сих пор была здесь. Она пряталась за какими-то бочками, чуть выглядывая из-за них. В ее глазах стоял ужас, а лицо было мокрым от дорожек слез, что текли по щекам. Дивина едва заметно махнула головой по направлению к лестнице, показывая тем самым, чтобы она уходила. Не хватало еще ребенку смотреть на все это. Элери кивнула и выбежала из своего укрытия, напоследок кинув на Дивину странный взгляд.

Виссарион даже не заметил, что все это время здесь был третий лишний и продолжал свои эксперименты по пробуждению силы колдуньи. Когда острая боль пронзила тело девушки, она потеряла сознание.

Дивина распахнула глаза, пытаясь глотнуть больше воздуха, чувствуя как задыхается. Ей давно не снились сны о ее заключении у жрецов.

Почему именно сейчас? Ей казалось, что она давно забыла и отпустила те моменты, но видимо не все так просто. Мягкий свет луны просачивался в окно, освещая кровать, на которой она спала. Вокруг было тихо и спокойно. Никаких жрецов и их пыточных инструментов. Дивина потерла пальцы рук, просто для себя убеждаясь, что они снова не сломаны. В каком-то смысле магия давала преимущество: можно было скрывать мелкие шрамы и не бояться, что тебя поймают по отличительным приметам. Однако шрамы от магических предметов нельзя было скрыть. Они словно бельмо на глазу мелькали на светлой коже, выделяясь своим уродством. Рука невольно коснулась виска, а пальцы проследили кривую дорожку шрама до самого подбородка, оставленного священным клинком Морэна. Где-то в душе она ненавидела его за это. За этот уродливый шрам, который был клеймом позора для женщин в их мире. Она уверяла себя, что ее не беспокоит такая мелочь, но понимала, что все же есть некий червячок сомнения, который подтачивал ее уверенность на корню.

Дивина поднялась с кровати и выскользнула из комнаты, желая подышать свежим воздухом и насладиться атмосферой ночи. Вокруг было пусто, и даже стражники будто испарились с охраняемой ими территории. Это вызывало подозрения, но не настолько, чтобы возвращаться в комнату. Когда же Дивина была близка к той скамейке, на которой они не так давно разговаривали с лекарем, то поняла причину отсутствия охраны. На ней восседал хозяин поместья, собственной персоной. Лицо Дивины исказилось от неприятия. Ей не очень хотелось видеть ненавистного эльфа, а тем более разговаривать с ним после не столь радужного пробуждения от кошмарного сна из прошлого. Он-то уже наверняка услышал ее шаги, благодаря чуткому слуху, но пока ничего не предпринимал и не уходил со своего места.

Дивина направилась в другую сторону, подальше от эльфа, аура которого источала некую серость, вязкую тьму и одиночество. В этот момент Дивина ощущала себя примерно так же, а давление чужой ауры привносила в ее угрюмое настроение еще большую хандру. Девушка разместилась на другой лавочке, поднимая голову и глядя на яркий месяц в небе. Боковым зрением она увидела удаляющуюся фигуру эльфа. Дивина хмыкнула. Настолько не терпел ее общества, что даже не выдержал находиться на столь далеком расстоянии друг от друга. Дивина не стала заморачиваться. Ей не хотелось сейчас думать о сложных взаимоотношениях с эльфом. Ее мысли устремились в далекое прошлое, к моменту нахождения у жрецов и знакомству с Элери и ее братом. Грудь сдавило от болезненных воспоминаний.

Невольным свидетелем “ночных прогулок” стал старый лекарь. Фисаэль вышел на балкон так же подышать воздухом, когда увидел Дивину и Морэна, сидящих по разным лавочкам на довольно большом расстоянии друг от друга. Кажется в эту ночь в поместье никто не спал, потревоженные своими воспоминаниями из прошлого.

***

Калахар сидел за столом и хмуро перечитывал послание одного из своих шпионов с Южных земель. С каждой строчкой он все больше сжимал края пергамента, а после прочтения просто сжег, развевая пепел по ветру. Руки непроизвольно коснулись лука, который лежал рядом на столе и слегка погладили гладкую поверхность с резным рисунком.

Вести были неутешительными, что очень волновало лидера лесных разбойников. А он всегда оставался хладнокровным, какая бы ситуация не происходила вокруг. Именно за эти качества его и поставили главным. Люди бесспорно доверяли его решениям и без всяких слов исполняли приказы. Да и он до этого момента всегда без колебаний принимал правильный выбор, ничуть в нем не сомневаясь.

Сейчас же он колебался. Ему было необходимо найти Дивину и предупредить о передвижениях и замыслах жрецов, но с другой стороны он просто не мог оставить своих людей, а поручить данное дело кому-то еще не представлялось возможным. Каждый в их небольшом селении был занят своим делом. Голова начинала болеть от сложных дум, и Калахар просто решил повременить с решением. Он схватил лук и стрелы и поспешил немного развеяться на охоте. Лес всегда успокаивал его и приносил безмятежность в его сердце. Все события его жизни так или иначе были связаны с лесом.

Он вышел из палатки, направляясь вперед. Вокруг кипела жизнь. Каждый из присутствующих в этом месте были членами одной большой семьи. Разнообразие рас пестрило своей многогранностью. Каждый из них нашел свое место здесь: обездоленные, полукровки, рабы и воины, которые больше были не нужны своим хозяевам. Калахар приютил каждого и нашел для каждого работу. Пусть их и считали разбойниками, но они честным трудом зарабатывали на жизнь, выполняя свою работу. Их нанимали как воинов для перевозки грузов, как наемников для исполнения мелких поручений, редко заказывали как убийц для исполнения грязных делишек, но в такие моменты Калахар предоставлял выбор: браться или нет за данное дело.

Они не были святыми, просто каждый из них хотел найти свое место в жизни и прожить ее так, как они желают.

– Хорошего дня, Калахар, – задорно кричали ему девушки, на что он лишь улыбался, редко подмигивая им.

– Как дела, вожак? – кричали мальчишки, забывая на время про битву на мечах, и взирая на него. Он приветливо махал им рукой.

Мужчины постарше с хмурым видом протягивали руки для пожатия, выражая свое почтение перед молодым лидером, и он с радостью пожимал их в ответ.

Оказавшись на краю селения, он резво вскочил на ветку дерева и огляделся вокруг. Его эльфийский взор был остер, единственная способность, доставшаяся от отца-эльфа, которой он гордился и восхищался. Калахар не знал своего отца, лишь по рассказам матери, которая недолго прожила на этом свете. Ему казалось, что даже на смертном одре она была околдована эльфом, что однажды соблазнил ее и бросил после ночи проведенной вместе. Матушка никогда не винила его за это и дарила всю свою любовь сыну, лишь изредка вздыхая у окна. Будто ждала появления того, кого возможно полюбила раз и навсегда. Но годы шли, никто не появлялся. Деревенские не любили их, ненавидя за то, что местная связала себя с теми, кто вел войну против людей. В каждой семье были те кто ушел на войну и больше не вернулся. А тут под боком жил эльфийский выродок и горя не знал. Началась травля. Калахар всеми силами пытался защитить мать, но когда его самого избили до полусмерти, Рилинда решила покинуть родной дом и найти пристанище где-нибудь еще. Тогда-то им на пути и встретился Ардиан.

Он принял их, накормил, обогрел и оставил жить у себя. Калахар был рад такому развитию событий. В Ардиане он видел отца. Будучи чуть помладше он мечтал, что когда-нибудь родной отец придет за ними и заберет их с матерью, но этого так и не случилось. Глубоко в душе Калахар затаил обиду, но больнее всего ему было видеть увядающую матушку, которая день ото дня становилась тоньше и меньше.

Наверное Калахар никогда в жизни так не плакал, как в тот день, когда Ардиан оттаскивал его от бездыханного тела Рилинды. Он кричал и звал отца, чтобы хоть перед неминуемым концом она смогла бы увидеть столь любимое лицо эльфа, но никто так и не появился. Ему хотелось пойти за ней следом. Он ощущал себя брошенным и несчастным, несправедливо обманутым жизнью. Он не понимал, за что судьба распорядилась так, что он страдал, но время постепенно залечило раны и дало силы жить. Именно с того момента он стал приводить к Ардиану тех кто нуждался в помощи.

– Калахар, у нас тут нет столько места, чтобы всех разместить, – бурчал мужчина, однако оставлял каждого, кто нуждался в помощи.

Постепенно их стало больше и селение разрослось до сегодняшних размеров. Калахар улыбнулся воспоминаниям.

– И чему это наш отважный лидер так улыбается? – рядом с ним послышался голос его заместителя. Бехар раскачивался на ветке дерева и по-мальчишески озорно улыбался.

Он так же был полукровкой: отец человек, а мать – фейри, да еще из Неблагого двора. Бехар всегда жаловался на то, что от нее ему досталась совсем девчачья способность. Он мог настраивать свой голос так, что люди сходили с ума и готовы были исполнить любой его приказ, лишь бы не переставать слышать сей дивный глас.

Калахар частенько над ним подшучивал, пока однажды сам не испытал действие чар на себе. После этого он стал осторожен в своих высказываниях, но именно с того момента у него появился друг в лице Бехара.

– Пришло известие с Южных земель, – произнес Калахар, игнорируя вопрос друга. Бехар, выжидающе уставился на него, но полуэльф молчал, думая как сказать о том, что он задумал.

– Ну и? – произнес Бехар, начиная злиться. – Что там случилось, Калахар?

Бехар ловко прыгнул на ветку рядом с другом, хватая того за грудки и впиваясь взглядом разноцветных глаз в лицо. Калахар увидел слегка выступающие клыки и зеленое мерцание зрачков. Бехар всегда был нетерпелив и вспыльчив.

– Жрецы начали охоту за Дивиной и кажется они слишком активно зашевелились, – произнес полуэльф, не отрывая взгляда от друга и замечая, как тот немного успокаивается. Как быстро заводился, так же быстро и остывал этот неугомонный полуфейри.

Бехар лукаво улыбнулся и хлопнул друга по плечу.

– Это та симпатичная колдунья, за которой ты так самоотверженно ухаживал, когда нашел ее всю в ранах после пыток? – хохотнул он, вспоминая Калахара в те дни. Друг поменялся в лице и сжал руки в кулак. Он до сих пор помнил тот день, когда впервые увидел Дивину. Тогда на ней живого места не было, и он думал, что она нежилец, но девушка выкарабкалась, чем невольно удивила и вызвала уважение.

– Она самая.

– И в чем проблема? – непонимающе произнес Бехар, усаживаясь опять на ветку и начиная качаться. Он смотрел на Калахара снизу вверх, про себя отмечая все эмоции, промелькнувшие на лице друга за время их разговора. Наверное, он никогда не видел Калахара таким. Всегда с бесстрастным выражением лица, сейчас он являл собой всю гамму противоречивых эмоций, что было ему несвойственно. Это удивляло и настораживало одновременно.

– Я хочу ее найти и предупредить, но мой эльфийский взор не находит ее. С последней нашей встречи, след обрывается в лесу Древних и все, больше никаких зацепок, – он устало присел рядом с другом, приваливаясь плечом к стволу дерева, ощущая жесткую и шероховатую поверхность. Бехар фыркнул.

– Тоже мне нашел проблему, – произнес он. – На что тебе твои шпионы.

Калахар закачал головой.

– Я не могу использовать каждого для своих личных нужд, Бехар. Нужно найти какой-то способ.

Бехар спрыгнул с ветки, ловко схватившись за нее рукой и на мгновение повиснув, а после оказался на земле. Он зашагал прямо, на ходу выкрикивая следующие слова:

– Ты, лидер, иногда слишком глуп и чересчур беспокоишься о других, но в то же время самоуверен настолько, что бесишь. Найду я твою колдунью, а ты занимайся делами лагеря.

После этих слов он скрылся среди деревьев, оставляя Калахара смотреть ему вслед. Полуэльф улыбнулся, благодаря судьбу за верного и хорошего друга.

========== 5 ==========

Охтарон сидел во главе стола на собрании Высшего Совета эльфов. Обсуждался вопрос, который многих поверг в шок и непонимание. Члены Совета громко спорили и обсуждали свадьбу человеческой девушки и Морэна, который сидел по другую сторону стола и потирал виски. Охтарон наблюдал за ним, не особо прислушиваясь к тому, что говорят его собратья. Выражение лица Морэна было недовольным и слегка злым. Он кидал недобрые взгляды на говорящих, но пока молчал. Мысли Охтарона прервал один из старейшин.

– Да где это видано, чтобы потомок одного из древнейших родов брал в жены человеческую девушку? – громко хлопнув по столу, произнес эльф. – Сколько кандидаток эльфийских семей ты отверг, Морэн?

Морэн поморщился на этот вопрос, кидая строгий взгляд на старейшину.

– Я думаю это не ваше дело! И почему мне надо отчитываться перед Советом когда и на ком я буду жениться? – зашипел он низким голосом, сужая глаза и обводя всех взглядом, задерживая его на Охтароне.

Эльфы слегка поежились, и Охтарон понимал своих коллег. Трудно было выдержать такой тяжелый взгляд. Морэн был ещё молодым эльфом, которому не было и пятисот лет, но он преодолел такие события, которые и за пять тысяч лет жизни не испытывали самые старые из них.

Охтарон ухмыльнулся, стараясь спрятать улыбку, и взял слово.

– Ты знаешь правила, Морэн. Это осквернение чистой эльфийской крови, – смотря прямо ему в глаза, произнес Охтарон. – Пусть сейчас нет таких гонений, как в годы войны, но мы стараемся придерживаться традиций.

Остальные дружно закачали головами, поддерживая слова главы Совета. Но Морэн был непоколебим. Он поднялся со своего места, взирая на них свысока, и отодвинул стул.

– Я не собираюсь менять своего решения и не уроню свою гордость перед другими, но в первую очередь перед самим собой, – громко произнес он. – Я дал слово.

После этих слов, ни на секунду не задерживаясь, он вышел из зала Совета, громко хлопнув дверью. Старейшины недовольно смотрели ему вслед, укоризненно качая головами. Немного побурчав на непокорного Морэна, эльфы стали постепенно расходиться.

Охтарон покинул залу последним и направился в свой кабинет. Он стал главой Совета не так давно, но всегда чувствовал значимость этого места и давно мечтал занять одну из главных позиций среди знати.

Помещение личного кабинета встретило прохладой и незваным гостем, который сидел в кресле, спиной ко входу.

– Я уже думал собрание никогда не закончится, – произнёс знакомый голос. Эльф поднялся с кресла, поворачиваясь лицом. – Отец.

Охтарон улыбнулся и подошел к сыну, обнимая того и прижимая ближе к себе. Давно они не виделись и неожиданный подарок в лице родного человека оказался очень кстати.

– Я рад тебя видеть, Аладэн, – похлопав его по плечу, произнес Охтарон. Он отступил назад, рассматривая его, пытаясь увидеть какие-то изменения, но кажется тот остался прежним.

Аладэн улыбнулся.

– Давненько не собирался Высший Совет. Что же такое произошло, что пришел весь состав? – поинтересовался он, смотря на отца.

Мужчина хмыкнул и подошел к окну. Оно выходило как раз к главным воротам и ему всегда было видно кто приезжал и уезжал с поместья. Сейчас же возле порога он видел Морэна. Рядом с ним находился его друг Лорэйн и они что-то обсуждали. Охтарон напряг слух, но даже чуткие эльфийские уши не могли расслышать их разговор. Охтарон скривился в недовольстве, как вдруг Лорэйн поднял взгляд на окно и что-то произнес. Морэн проследил за его взором. Охтарон отошёл и сел в свое кресло, скрещивая пальцы и хмуря лоб. Аладэн наблюдал за ним, ожидая ответа.

– Ты слышал о свадьбе Морэна? – поинтересовался Охтарон у сына. Они были примерно одного возраста, познакомились во время войны и невзлюбили друг друга. Хотя по большей части Аладэн не ладил с Лорэйном.

Аладэн расплылся в улыбке.

– Ненавистник людского рода и женится на человечке? – презрительно фыркнул сын, принимая расслабленную позу в кресле. Он выглядел слишком довольным и даже немного счастливым. Охтарон хмыкнул. Такими повадками Аладэн был весь в мать, будучи похожим на нее даже намного больше чем на него – родного отца. – Кара постигла его голову.