Текст книги "Северные истории. Книга II (СИ)"
Автор книги: Глиссуар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– Останься со мной, – попросила она тихо, выпутав руку из-под одеяла и протянув к его руке.
«Я только лягу рядом, но не буду ее касаться, – сказал себе Эстергар. – В конце концов, так она успокоится быстрее…»
Он прилег на край кровати, обнимая жену через покрывало, отсчитывая вздохами минуты.
– Отец говорил, что ты оставил нас… Но я не верила в это, никогда не верила. Ведь ты любишь меня… Любишь?
– Конечно, люблю… – выдохнул Эстергар, – свою жену…
«Спроси ее имя и если не назовет – сожги» – глухо отдавалось в ушах в такт биению крови.
И Рейвин вдруг решился, как будто слова, сказанные в темноте и полусне, можно было не услышать, взять назад.
– Как звали вашего отца?
– Ты знаешь, – женщина в его объятьях улыбнулась, не открывая глаз.
– Да, конечно. Ведь он лорд…
– Он лорд и великий воин. Ты знаешь все это.
– Знаю. Я только забыл… расскажи мне снова, в каких битвах он бывал?
– В битве за Виндордар, конечно же. Он был первым… – она зевнула и продолжила, уже едва размыкая губы, – кто ворвался внутрь, когда пали ворота…
– Я вспомнил теперь, – прошептал Рейвин. – Спите.
Он еще лежал рядом несколько минут, дожидаясь, пока ее дыхание выровняется, а сон станет спокойным, хотя его собственная рубаха вымокла насквозь от пота, струящегося по хребту. Потом встал, чувствуя дрожь в коленях и пульсирующий холод под ложечкой, и устремился в библиотеку.
Ни мастера Ханома, ни его помощника уже не было, но это было только к лучшему, Рейвин и так прекрасно знал, какую книгу хочет найти. Он читал ее в детстве, когда еще не знал половины перечисленных в ней благородных домов, потом читал с братом, когда тому исполнилось семь. «Полная летопись Третьей Великой войны Севера» мастера Венда из Эстергхалла – почти три сотни страниц с описанием всех битв тридцатилетней войны Виндордара против Твердыни Волчьего Зуба, с поименным перечислением всех благородных северян, лордов и сиров, от всех пятидесяти домов, что участвовали в этих битвах. Было три осады Виндордара в этой войне, но только одна из них завершилась штурмом. Рейвин лихорадочно листал страницы, больше всего на свете надеясь на то, что память его подвела.
Стояли долго воины у запертых ворот,
Закрыт врагам надежно был доступ в замок тот.
И началась атака, и вспыхнул вдруг пожар.
Вошел в ворота первым отважный Эквитар.
Рейвин смотрел на последнюю строчку, пока воск, капающий со свечи, не испятнал изукрашенный цветным бордюром пергамент.
Эквитар. Эквитары из Высокой Крепости. Дом, о котором было известно лишь то, что он исчез больше ста пятидесяти лет назад.
* * *
Асмунд был в карауле этой ночью – во всяком, случае, Рейвин так думал, когда вламывался в его комнату, которую тот делил с поддельным братом. Девчонка – или Неизвестный ведает кто – спала, до носа закутавшись в старый солдатский плащ, но проснулась почти сразу, едва услышав резкий звук отворяемой двери. Во всяком случае, со слухом у нее было все в порядке.
Рейвин кинулся к ней, придавил к кровати, жалобно заскрипевшей под двойным весом, сжал за плечи, не позволяя выпутать руки из-под плаща. Стоило отдать ей должное, она не пискнула даже в момент испуга, не забыв о своей роли.
– Я знаю, что ты можешь говорить, – рявкнул лорд. В любой другой ситуации он не стал бы так обращаться к женщине, тем более – прикасаться. Но она сама решила выдать себя за юношу, а значит, закон защищал ее не больше, чем любого простолюдина на земле его лорда. – Расскажи мне, что было в лесу? Говори, что ты видел? Там был кто-то еще?
Девчонка молчала, вытаращив на него полудикие блестящие в темноте глазища.
– Не хочешь говорить? Тогда напиши!
Лорд вытряхнул ее из шерстяного кокона и потащил по направлению к столу в поисках чернил, грифеля – чего угодно. Ни того, ни другого, в комнате Асмунда не было, но нашелся обрывок белой ткани и уголек из жаровни.
– Напиши! Демоны тебя раздери, если тебя дорога твоя душа, то напиши! Кто еще там был?!
– Милорд!
Эстергар стремительно обернулся. Асмунд стоял в дверях, ноги расставлены на ширине плеч, левая рука опасно заведена за пояс, к ножнам у крестовины меча, правая в мнимом покое вытянута вдоль тела. Но Рейвин не хуже самого Асмунда знал, как быстро это может измениться.
– Милорд, брат не умеет писать. Отпустите.
Рейвин медленно разжал пальцы. Девица, названная братом, с беличьей скоростью рванулась к своему защитнику, нырнув за его плечо. Асмунд неторопливым движением выпрямил левую руку.
– Он сказал бы мне, если бы видел что-то. Поверьте.
– Верю. Я верю вам, – глухо произнес лорд. Больше всего прочего он ощущал теперь стыд и отчаяние. Но он должен был хотя бы попытаться.
***
Низкий не побеленный потолок давил ей на голову, когда говорил отец. Как будто ей было не шестнадцать, а шесть лет.
«Какие клятвы вы дали друг другу? Повторяй».
И она повторяла своему отцу то, что Ремгар говорил ей, когда они лежали на траве под цветущими деревьями, то, что – она знала – не было настоящими клятвами, но что казалось тогда, на той траве, под теми деревьями, в тысячу раз большим, чем клятвы.
О таких людях, как ее отец, говорили – «и Север покажется маленьким». И месяца не прошло, как весь Север узнал – лорд Селвин Эквитар ищет мужчину, совратившего его дочь.
* * *
– Два жемчужных запястья, – прочитал Энвар, вглядываясь в пляшущий тенями лист пергамента.
– Что? – Рейвин оторвался от своего текста, недоверчиво посмотрел на южанина.
Они сидели вдвоем в малом зале, зажегши факелы и свечи, и просматривали одну за другой записи настолько старые, что половина башен Эстергхалла была моложе.
Два жемчужных запястья на свадьбу Астрид, дочери Селвина, из дома Эквитаров. Ушло почти три недели, чтобы найти это, но это было хоть что-то. Леди Астрид вышла замуж за Бьермунда из дома Тистельдеров, и было это триста пятнадцать лет назад. Что случилось с ней после? Сколько она прожила? Родила ли детей? Как умерла? И когда появился Ремгар – до или после Бьермунда? Рейвин не знал, помогут ли ему ответы на эти вопросы, но знал, что должен попытаться их найти.
– Мне нужно будет уехать, – сказал он брату два дня спустя. – К Тистельдерам, за старым долгом.
– Хорошо, – бледно отозвался Крианс.
– Ты останешься здесь за меня. Лорд Хенред не приедет в этот раз. Теперь – все сам. Пригляди за моей женой. Она не должна покидать замок. Ни днем, ни, особенно, ночью. Я оставлю распоряжения, но следить за их исполнениям все равно будешь ты. Все ключи будут только у тебя и у Асмунда. Ему ты можешь доверять. Но – только ему.
* * *
«Нам не удастся скрыть, что ты понесла ублюдка, – сказал ей отец. – Но он еще может родиться законным, если твой мужчина будет здесь к зимнему солнцестоянию. Умоляй всех демонов, чтобы его привезли сюда и чтобы ты не разродилась до того».
«Он вернется, отец, – плакала она, прижимая руки к животу, в котором уже шевелилась непрошенная жизнь. – Он вернется, как только узнает, что я ношу его ребенка. Это auterre, отец, как ты не понимаешь?»
«Вернется, когда твои братья отыщут его. А если им это не удастся, я скажу, что они не сыновья мне, как ты – не дочь».
* * *
Рейвин взял собой шесть человек сопровождения – именно с такой свитой лорд Эстергар мог безопасно путешествовать, не вызывая притом особого удивления у подданных. Путь лежал к Айхен-Хорхену, где Рейвин не стал останавливаться даже на ночь, оттуда – через лес к границе земель Фэренгсенов, и от Приразломной башни на запад, в земли Тистельдеров. В любой другой раз Рейвин бы отправил письмо лорду Фэренгсену и сделал бы крюк, чтобы навестить добрых друзей, особенно Риенара, с которым не виделся со дня его свадьбы, но теперь не мог позволить себе терять время.
Если сир Денгвар, комендант Приразломной башни, и был удивлен, увидев Эстергара у своих ворот в самый лютый месяц зимы, он никак этого не выразил. Он отдал распоряжение разместить спутников лорда и хотел сам отправиться спать в казарменные помещения, но Рейвин уговорил его разделить комнату. Лорд устроился на кровати, хозяин – на покрытом шкурами топчане у противоположной стены.
– Завтра мы продолжим путь в Бремдальтон, – сказал Рейвин.
– Продолжите, если не разыграется метель, милорд, – ровно ответил сир Денгвар, отвернув от лорда изуродованную сторону лица.
– Мне нужно, чтобы ты поехал со мной.
– Как скажете, милорд, – тем же тоном отозвался Денгвар.
– Но не вместе с остальными, а позади нас всех. Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня. О чем никто не должен узнать.
На этот раз комендант ответил не сразу. Эстергары никогда прежде не приказывали ему и не доверяли тайных поручений.
– Все что угодно, что не навредит моему лорду и родичу, – произнес он с осторожностью.
– Не навредит. Лорд Фэренгсен по-прежнему в числе самых дорогих моих друзей и так будет всегда, – заверил его Рейвин. – Я должен найти одну женщину. Мертвую женщину. Я не могу объяснить всего, но… это нужно для того, чтобы спасти другую женщину, живую. Которая дорога мне.
– Вы не должны ничего объяснять, милорд, – сир Денгвар порывисто обернулся, судорога пробежала по его лицу, заставляя рваные края раны жутко пусильсоровать. – Только скажите, что для этого нужно.
* * *
Близилось солнцестояние, когда Ремгар вернулся в Высокую крепость. Братья опозоренной им леди привезли его, потратив на поиски всю осень и часть зимы. Но это было не важно, главное – что он вернулся, вернулся к ней и поспел в срок. На их свадьбе не было гостей, только три свидетеля, необходимых для церемонии. Ремгар не выглядел счастливым, а невеста едва стояла на ногах, впервые за месяц поднявшись с постели. Не так она представляла воссоединение с любимым. Но и это не имело значения, ведь в тот же день они произнесли свои клятвы при свидетелях и соединили руки над чашей.
Она родила сына в ночь после собственной свадьбы.
* * *
Лорд Тистельдер принял сюзерена радушно и выплатил долг в три сотни золотых немедленно после напоминания. Лорды обменялись подарками и обычными в таких случаях учтивостями, а уже следующим днем Эстергар, сославшись на дела, отправился в обратный путь. Рейвин был в добрых отношениях с Тистельдером, но далеко не настолько близких, чтобы открыть ему правду о цели своего визита. И хотя честь противилась задуманному им, в особенности – необходимости действовать тайно, обманывая человека, принявшего его под своей крышей, лорд заставил замолчать этот внутренний голос.
«Я не побеспокою мертвых более необходимого и ничего не возьму от них», – сказал он себе.
Смеркалось, когда сир Денгвар встретил лорда в условленном месте. Эстергар велел своим спутникам остаться позади и ждать его, обещая вернуться к рассвету. Распоряжений на случай, если вернуться не придется, лорд не оставил.
– Ты нашел ее? – вполголоса спросил он, едва завидев среди деревьев знакомую фигуру.
– Нашел, милорд, – так же тихо отозвался сир Денгвар. – Это недалеко, но лошадь не пройдет. На ступнях будет быстрее.
– Там есть охрана?
– Уже нет, милорд.
Рейвин, крепивший ремни снегоступов к сапогам, замер.
– Что… что ты сделал, Денгвар?
– Вы ведь знаете, что мать моей матери была из дома Тистельдеров. Лорд Тистельдер – родич мне и друг моего лорда. Что я мог сделать его людям на его земле?
– Хорошо, хорошо, я верю тебе, – сказал Эстергар, решив не расспрашивать больше.
Путь до склепа преодолели быстро. Сир Денгвар шел впереди, указывая дорогу. Фамильный склеп Тистельдеров выглядел, как половина всех старых фамильных усыпальниц на севере – вросшее в землю каменное строение, глухое, без окон и с единственной крепкой дверью, окованной железом. А вот содержимое могло существенно различаться в зависимости от репутации семьи. Впрочем, за Тистельдерами ничего дурного не водилось. Во всяком случае – последнюю сотню лет.
Стражи рядом со склепом действительно не было, Денгвар позаботился об этом, и Рейвин очень хотел верить, что не самым очевидным способом. Иначе то, что они собирались сделать становилось еще более отвратительным. Замок с двери был уже сбит, и Рейвин уже протянул руку, собираясь открыть ее, когда сир Денгвар остановил его.
– Милорд! Пообещайте, что мы ничего не возьмем у них, – со всей решительностью потребовал комендант у лорда.
– Ничего, что принадлежит мертвым, – ответил Эстергар. – Идем.
Триста лет – это примерно шестьдесят могил для благородного дома, не считая детских. Усыпальница была ухоженной, никакой пыли, совсем мало крыс, в свете факела не составляло труда прочитать имена на полированных стенках каждого саркофага. Рейвин смотрел на женские, их легко было отличить – на пару ладоней выше, чтобы оставалось место для праха рано умерших детей, без воинских атрибутов – и каждый раз вздрагивал, встречая похожее имя. Наконец, Денгвар сжалился над ним:
– Она там, милорд, в самом конце.
Астрид, дочь Селвина, лорда Эквитара. Могила не пышнее и не хуже других, крышка – поле мраморных цветов, из которых, как утопленница из затона, выглядывало белое мертвое лицо без возраста и черт. И три резные розетки внизу, в пьедестале – три мертвых девочки. Кто-то любил эту женщину, раз заказал для нее такое надгробие.
– Ее вы искали, милорд? – спросил Денгвар.
– Ее, – эхом отозвался лорд, вглядываясь в мраморное лицо.
– Что теперь?
– Откроем.
Вдвоем они сдвинули крышку. Сверкнуло белое – зубы в черном безгубом провале рта и два золотых запястья, густо усыпанных жемчугом, на сложенных под подбородком руках мумии. Рейвин смотрел на нее долго – в провалившиеся щелки глаз, будто стараясь высмотреть в полуистлевшем высохшем теле хоть малейший признак…
– Нет, – выдохнул он наконец. – Не та женщина. Не та дочь. Закрой… закрой ее.
На едва гнущихся ногах Рейвин направился к выходу, наружу. За его спиной сир Денгвар шептал что-то, видимо, прося у покойницы прощения. Рейвину было дурно. Он вскрыл могилу честной женщины, умершей три столетия назад, только для того, чтобы убедиться, что она мирно ушла к Неизвестному.
Кого, в самом деле, он ожидал найти там? Лейлис?..
Глава 6
Они грозились приехать в своем последнем письме, но Рейвин не поверил. Южане, зима, Брейнденский лес – слишком много несовместимых слов. И признал, что ошибся, только когда ему доложили о прибытии лорда Хостбина и рыцаря Овайна с женой. Мало что удивило бы лорда Эстергара сильнее, чем встреча с дядей своей жены – разве что столь же неожиданный визит собственного дяди. Теперь он злился на себя, что не встретил их, не отправил письмо управителю в Верг, даже не распорядился приготовить для южан покои, и что они наверняка поймут, какого мнения он был о них. А самое главное – он не представлял, чего южане ждут от него.
Лейлис писала письма на Юг со дня своего прибытия в Эстергхалл, раз в месяц – сестрам, каждой из четырех, и дядюшке с тетушкой. Рейвин тоже переписывался с Хостбином, но реже и только о расчетах и зерне. Когда с Лейлис случилось несчастье и она перестала отправлять письма, Рейвин счел своим долгом уведомить ее родственников о том, что она заболела, не выдавая ни причин, ни подробностей. Он не думал, помня обстоятельства своей помолвки, что до его жены кому-то есть дело в ее отчем доме, и не ожидал дальнейших расспросов, однако они полились на него непрекращающимся потоком – сначала просьбы, затем требования, под конец – обещание приехать в ближайшее время, не дожидаясь весны. Он только усмехнулся, складывая очередное письмо в шкатулку для бумаг. И теперь горько раскаивался в своем высокомерии.
Конечно, он вышел встретить их к самым воротам, это было меньшее, что он мог сделать, нарушив уже все мыслимые правила учтивости.
– Я не ожидал увидеть вас… так скоро, – признал он, поприветствовав южан.
Их было четверо – сам лорд Моррет, долговязый детина в клепаной куртке, представившийся рыцарем Овайном, женщина в дорожном платье, закутанная в шерстяной платок, и слуга. Хвала Неизвестному, мессер Кельперт догадался предоставить им фургон и снежную лошадь, иначе они вряд ли бы добрались. Рейвин смотрел на женщину и еще до того, как ему представили ее, понял, кто перед ним – она была так похожа на Лейлис, что сложно было не догадаться об их родстве.
– Где моя сестра? – сходу задала вопрос женщина, обращаясь напрямую к лорду.
«Она ведь должна знать, что нельзя делать так, – с досадой подумал Эстергар. – Она должна бы знать, потому что Хостбин знает об этом».
– Пойдемте под крышу, лорд Моррет, сир Овайн, – кивнул Рейвин мужчинам, решив про себя, что рыцарь, скорее всего, принадлежит к благородным, а значит, такое обращение будет ему по чести. – У нас не принято говорить о важном, стоя у ворот.
Тем более, что кругом уже начинала собираться челядь, желая поглазеть на южную родню своего лорда. К счастью, подоспевший комендант парой слов разогнал непрошенных зрителей, а Рейвин повел своих гостей в замок.
Они, конечно, видели и стены, и башни, и внушительный донжон, возвышающийся надо всем остальным, но Эстергхалл по-настоящему поражал, если смотреть на него, стоя на мощеной площадке у главных дверей. Все одинаково задирали голову в этот момент, даже северяне, даже лорды, что же говорить о южанах с их карликовыми замками и пузатыми башенками в три оборота винтовой лестницы. И Хостбины знали, конечно, что лорд Эстергар богат, знали и когда отдавали за него свою девицу, но вряд ли представляли, насколько. «Варвары, не считающие золота» – говорили на Юге о северных лордах. Рейвин бы поспорил с этим, он-то отлично знал, что северяне, даже самые знатные, считают и золото, и серебро и медь с железом, когда приходится. Но истина была в том, что Эстергхалл отличался от замка Хостбинов, как стена бутового камня, сложенная века назад, отличается от деревенского частокола. Рейвин не намеревался пускать им пыль в глаза или чваниться больше положенного, но, в конце концов, он на своей земле и в своем замке, а они – гости, приехавшие без приглашения, и он не даст им об этом забыть.
Мужчины поняли его быстро, но женщина, похоже, была из тех, кто любит хватать лошадей под уздцы.
– Где моя сестра? Почему она не вышла к нам? – снова спросила она, окинув взглядом проходной зал. Она была первым человеком на памяти Рейвина, кто уделил Эстергу с его самоцветами меньше двух секунд своего времени.
– Розамунда, помолчи, – лорд Моррет попробовал унять племянницу, но это мало помогло.
Рейвин уже почти не сомневался, что именно она заставила их всех приехать. А ведь еще совсем недавно он думал, что все южные женщины такие же, как его жена.
– Вас проводят в купальню, там вы найдете все необходимое, чтобы привести себя в порядок после долгой дороги. Когда будете готовы, нам подадут ужин в малой зале, – непререкаемым тоном сообщил Эстергар. – Тогда и обсудим все дела. На Севере принято так.
Он надеялся выиграть хотя бы несколько часов, в течение которых очаровательная леди Розамунда не сможет влиять на своих спутников, а у него появился возможность обдумать дальнейшие действия. А подумать было о чем.
Он не мог показать им Лейлис. После того, что с ней стало – не мог. Никто не должен смотреть на своего близкого человека и видеть в его взгляде чужое, мертвое существо. Они, скорее всего, даже не поймут, даже не увидят – южане не привыкли распознавать такие вещи. Они могли слышать о чудовищах в лесах; почти каждый, хоть раз бывший на Севере, видел поземников и снежных лошадей, а некоторые даже встречали упырей на трактах, но как объяснить им что-то настолько темное и таинственное, что даже в древних северных трактатах не было ни одного упоминания?
За ужином Рейвин попотчевал южан той же историей, которую рассказал лорду Хенреду в день его приезда, не понимая даже, что поступает ровно так же, как ненавистный ему лорд Фержинград. Моррет и женщина слушали, ловя каждое слово, рыцарь только кивал – похоже, его меньше всех интересовала цель визита.
– Что это, «холодная рука»? – смахнув слезы, наполнившие ее прекрасные темные глаза, спросила леди Розамунда, когда он закончил рассказ. – Отчего она приходит и как с этим справиться?
– Одна из тех вещей, что были созданы прежде нас и будут после, – пожал плечами Эстергар. – Женщины справляются с этим… как с любым подобным несчастьем. Леди Эстергар тоже справится. Но нужно запастись терпением. Когда моя леди-жена будет готова, она покончит со своим трауром и возобновит переписку с вами. Или, может, вы сможете снова посетить ее, к примеру, летом, когда дороги безопаснее…
– Какой траур не позволяет женщине выйти и поприветствовать своих родичей?! – возмущенно прервала его леди Розамунда.
– На Севере строгие порядки во всем, что касается траура, – спокойно пояснил лорд Рейвин, взглядом обращаясь к лорду Моррету. Сир Ойван так и не произнес ритуальной фразы, разрешающей другому мужчине говорить с его женой – он, конечно, просто не знал о существовании такого обычая – но Эстергар пользовался этим, чтобы не отвечать леди Розамунде. – Женщины закрывают лица и хранят молчание, тем дольше, чем тяжелее их утрата, – продолжал он. – Сколько будет длиться траур, решает сама женщина. Это может быть неделя, месяц, даже год. Но все остальные обязаны уважать ее решение. Особенно – если это решение жены лорда и хозяйки замка. Поэтому… мы с женой очень рады, что вы приехали. Хотя мы и не ждали вас. Но вы приехали и это показывает, насколько сильны ваши родственные чувства по отношению к нам.
Он встал, торжественно отсалютовав Моррету кубком и вынуждая обоих мужчин последовать его примеру.
– Родичи моей жены – всегда желанные гости в моем замке, – возвестил он. – Вы вольны остаться, на сколько пожелаете. Любой мой слуга почтет за честь служить вам. Но есть правила, обычаи, традиции, которые много значат для меня, моей семьи и моих подданных. Боюсь, вы сможете увидеть леди Эстергар, только если она сама пожелает выйти к вам.
* * *
Рейвин распорядился, чтобы гостей поселили подальше друг от друга, в разных частях замка. Он не мог, конечно, разделить мужа и жену, но позаботился о том, что леди Розамунда не смогла переговорить с дядюшкой после ужина. Рейвин очень надеялся, что поутру тот не надумает ничего лучше, как уехать обратно на Юг, и что леди Розамунде придется с этим смириться. Но он еще не знал эту женщину.
Рейвин даже не сообщил Лейлис о приезде ее родственников. Он вообще мало разговаривал с ней в последние дни, это имело все меньше и меньше смысла. Даже прежние просветления случались все реже и реже. Она уже не принимала участия ни в каких делах по хозяйству и большую часть времени проводила в своих покоях, взаперти. Рейвин знал, что она хочет вернуться в лес, и знал, что однажды должен будет ее отпустить. Но не раньше, чем перепробует все, что доступно смертному, чтобы ее вернуть.
Он продолжал проводить вечера, а иногда и ночи за книгами, надеясь отыскать если не ответ, то хотя бы подсказку. Мастер Ханом все больше болел последнее время, его состояние вообще уже многие годы ухудшалось зимой, поэтому лорду обычно помогал менестрель-южанин. От него все равно было сложно что-либо утаить, ведь он был мужем Шиллы, а эта южанка была с Лейлис каждый день, с той самой ночи, когда все началось. Но иногда, как в этот вечер, переходящий в ночь, Рейвин читал в одиночестве, оттягивая момент, когда все-таки придется подняться к жене.
– Вижу, вам не спится, милорд, – послышался за его спиной очень приятный, чуть насмешливый женский голос.
Эстергар дернулся от неожиданности. На секунду, когда он только обернулся к дверям залы, он успел испугаться, что кто-то выпустил его жену. Они все же были очень похожи – ростом, сложением, цветом волос и даже голосом, так что и разница в семь лет почти не бросалась в глаза.
– Вижу, вам тоже, – ответил он, прочистив горло. – Где ваш муж?
Он все-таки не мог до конца поверить, что женщина может ночью загуливать по чужому замку в одиночестве и оставаться наедине с хозяином. Да есть ли, в самом деле, у этой южанки стыд?!
– Он-то, как раз, спит, – бросила она, скривив уголок очаровательных губ в полуулыбке.
Минуту Рейвин раздумывал, что делать. Позвать кого-нибудь из слуг, велеть отвести леди в ее комнату, к мужу. Ей здесь не место, она не может ходить, куда ей вздумается, заговаривать, с кем пожелает… Она же позорит свою сестру, неужели она этого не понимает? Он продолжал еще цепляться за правила, условности, деление на принятое и непринятое, потому что только это и оставалось теперь четким и понятным. Но он понимал и то, как мало смысла во всем этом теперь, когда его жена даже не здесь. Давно уже не здесь.
– Чего вы хотите? – спросил он напрямик. Его познания в языке Долины были не столь хороши, чтобы играть с леди Розамундой в ее игры.
– Увидеть сестру.
– Я сказал вам, что вы не можете этого сделать.
– Я вам не верю, – задумчиво произнесла она и, прежде чем он успел возразить, продолжила тем же спокойным, будто отвлеченным тоном: – Всем этим словам про траур – не верю. Не верю, что Лейлис не захотела бы поговорить со мной обо всем. Я тоже потеряла ребенка, и тоже первенца. Она это знает. Она могла не захотеть видеть дядю, за это ее сложно было бы винить. Но меня… ко мне бы она вышла.
– Вы так в этом уверены? – проговорил Эстергар, досадливо закусив губу. В любом другом случае он счел бы обвинение во лжи страшным оскорблением. В любом другом случае, если бы действительно не солгал. – Она никогда не выделяла вас среди других сестер.
– А часто вы спрашивали, кого из сестер она выделяет?
Ни разу, он не спрашивал ни разу. Только один раз поинтересовался, сколько племянников у его жены, просто чтобы оценить шансы своих будущих детей на какие-то земли в Долине, и тут же потерял интерес, уяснив, что шансов таких нет.
– Я думаю, она не знает о нашем приезде. Я могла бы заподозрить и то, что вы не пускаете ее ко мне … но она слишком хорошо писала о вас, чтобы я могла всерьез допустить подобное. Я знаю, когда она пишет искренне, поверьте. Я думаю, вы не хотите, чтобы мы увиделись. Не понимаю только, почему. И потому спрашиваю напрямую. Что случилось с моей сестрой? – последние слова она отчеканила жестко, почти требовательно.
Ей удалось его впечатлить. А еще – устыдить. Потому что южанка набралась решимости и забралась так далеко от дома – невообразимо далеко по меркам крошечной Долины – в земли холодные и полные опасностей, только потому, что не удовлетворилась одним скупым письмом «ваша сестра заболела». Как не удовлетворилась теперь его объяснением про чужие и строгие обычаи. А он, Эстергар, верховный лорд северных земель, годами не мог сделать того же для своей родной тети – спасти ее от мужа, рядом с которым она утратила душевный покой и здоровье. Не мог, потому что боялся, что та скрытая вражда, что сейчас тлела между ним и Фержинградом, превратится в открытую. И по этой же причине вот уже недели не решался сделать то единственное, что могло бы помочь Лейлис – собрать верных людей, отправиться в Кейремфорд и вытрясти из дядюшки Вильморта все полезное, что он только может знать об этих темных делах. Если ему по силам превращать живых людей в упырей, в чем Рейвин почти не сомневался, пусть разберется и с тем, как вернуть душу, украденную мертвецом. Если кого и можно было заподозрить в подобных талантах – то только его, Вильморта Фержингарда. Но Рейвин знал, что не решится на это. По крайней мере – не сейчас. Этот демон все еще слишком силен для него.
А южанка… она уже доказала, что заслуживает ответов больше, чем он.
– Уверены, что хотите знать? – мрачно спросил Эстергар, признавая поражение.
* * *
Лейлис еще не спала, но сидела перед камином в одной ночной сорочке, вглядываясь в огонь. Любимое занятие Другой женщины, не считая криков. Рейвин оставил Розамунду ждать в алькове, пока он подготовит все к их встрече.
– Миледи, – негромко позвал он. – Здесь ваша сестра.
– Астрид?! – воскликнула та, что была его женой, и ее лицо озарила радостная улыбка, в то время как глаза были полны недоверия.
– Нет. Другая сестра. Она приехала, потому что беспокоится о вас.
Лейлис резво вскочила на ноги, накинула на плечи домашний плащ, схватила со стола аметистовую сеточку для волос. «Пока что хороший признак», – подумал Рейвин. Он отворил дверь, приглашая леди Розамунду.
– Вы обещали, что мы поговорим наедине, – напомнила она, решительно вздернув аккуратный подбородок.
– Извольте, – Рейвин пропустил ее и затворил за собой дверь, предоставляя сестрам уединение.
Он ждал, прислонясь к холодной каменной стене и отсчитывая минуты по вдохам. Он не прислушивался к тому, что происходило за дверями спальни. Не прошло и четверти часа, как леди Розамунда вылетела оттуда, задыхаясь. Ее била дрожь.
– Как, как, как это возможно? – зачастила она.
Лорд только пожал плечами. Он ее предупреждал.
– Она вас узнала? А вы ее? – спросил Рейвин. Он знал, что нет, в таком состоянии Лейлис узнавала только людей, что были давно мертвы. В основном Ремгар – это всегда был Ремгар, иногда отец, и сегодня впервые Рейвин услышал от нее новое имя, которое и так уже знал сам – Астрид.
– Я должна забрать ее, – выпалила леди Розамунда, в исступлении стукнув кулаком по каменной кладке. – То, что случилось – случилось с ней здесь. Ее нужно увезти отсюда…
– То, что случилось с ней – случилось в лесу, – оборвал лорд. – Везти ее через лес – опасно. Это не спасет ее и погубит всех вас. А ведь у вас еще остались родные в Долине.
– Должен быть другой путь! Не через лес, так морем или через степи…
И Рейвин сделал то, чего не позволял себе делать с тех пор, как получил меч и стал мужчиной. Он подошел к замужней женщине и взял ее руки в свои, но не поднес к губам, а сжал, как если бы она была мужчиной.
– Послушайте, – вкрадчиво, но твердо заговорил он. – Я думал об этом. С тех пор, как это произошло, я все время думаю о том, как спасти свою жену. Пока она в безопасности здесь, за этими стенами, под этой крышей. Кто бы ни сделал это с ней, он не может попасть сюда. Выйдете из замка – и я потеряю ее навсегда.
– Мы еще вернее потеряем ее, если оставим здесь! – выкрикнула южанка ему в лицо.
– Я вижу, мы не решим это, – вздохнул лорд. – Раз так, пусть решает Лейлис. Спросим, хочет ли она уехать с вами или остаться здесь.
«Если женщина из леса хочет вернуться в лес – пусть идет. Просто пришло время».
– Миледи, – осторожно обратился он к женщине, которая была его женой. – Ваша сестра уезжает завтра утром. Вы вольны поехать с ней, если хотите… домой. Или остаться здесь, со мной.
– Конечно, я поеду! – воскликнула Лейлис, и сердце Рейвина будто сорвалось в пустоту. – Я поеду с тобой, куда ты скажешь! Муж мой…
Она обхватила его обеими руками за шею, почти повисая на нем, едва касаясь кончиками пальцев пола.
