Текст книги "...а мы - с Земли (СИ)"
Автор книги: Gera Serebro
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 7. Про отражение себя в других глазах
«Я ему ничего не обещал. Хочет за мной побегать – так пусть бегает», – с такими мыслями проснулся Женя в районе десяти часов утра по общеземному времени. Зевнул, спрыгнул, подкрепился любимыми личинками, сходил к роднику, умылся, переплел косу. Посмотрел вокруг, засучил рукава и приступил к работе.
День выдался плодотворный: он привел лабораторию в порядок, изучил материалы за последние сто лет и выделил те признаки, которые у населения встречались реже прочих. Нос с горбинкой, пепельный цвет волос, оттопыренные ушные раковины и прочее. Новый цвет глаз тоже решил использовать, но с осторожностью: поставить рецессивным в паре с уже проверенным серо-зеленым. Воля частенько ошибался в расчетах, а перепроверять кодировку и проводить дополнительные тесты не хотелось.
В обед Женя отвлекся на трансляцию.
После приступил непосредственно к работе: активировал один из отсеков, извлек оборудование, подключил к питанию, проверил, подготовил базовую ДНК. В начале работы проблем никогда не возникало, это уже потом, на стадии зиготы, всплывали всякого рода погрешности, на корректировку которых уходила уйма времени. Он загрузил ненавязчивую музыку прямо в мозг, сосредоточился и ввел кодировку. С сожалением отметил, что генетических образцов лопоухости в наличии нет, следовательно, придется делать запрос в общую базу.
Или заменить на стандартную ушную раковину. Базовую, как любили говорить в его среде.
Запустил оборудование. По трубкам потекла жидкость, а Женя приступил к подготовке безъядерных клеток. Снизил температуру в охлаждающей камере, надел перчатки, достал из жидкого азота длинную пробирку. Не мешкая, перелил содержимое в питательную жидкость. Она вспенилась и пошла пузырями, а после крохотными порциями перетекла в предварительный мини-инкубатор. Процесс, максимально приближенный к естественному. Большая часть клеток, к сожалению, отсеялась по пути, как нежизнеспособная, и до конечной цели добрались сотни две.
В принципе, достаточно.
Он выпрямился и размял плечи. Осмотрелся. Сейчас лаборатория походила именно на лабораторию: пробирки, тихий гул, мигающая подсветка приемника. Потолочное стекло слабо светилось, потому что снаружи уже смеркалось.
Неуютно.
Сборка и последующая репликация ДНК закончится, в лучшем случае, часов через семь-восемь. Поэтому Женя зациклил программу на повтор и вышел наружу. Сел на траву, закрыл глаза, бегло просмотрел карту, прислушался, нет ли чего съедобного поблизости. Но вместо привычных звуков расслышал нечто совершенно иное, и непроизвольно широко улыбнулся.
– Женька, а зачем у тебя по лесу банки с мертвыми мышами разбросаны? Это какой-то ритуал или профдеформация? – Гера вынырнул из кустов. С мокрыми волосами, с заляпанной кровью одеждой, запыхавшийся, но довольный донельзя. И вместе с его появлением вернулось предвкушение того, что сейчас что-то начнется. Странное, но интересное. Как в предыдущих встречах.
– Нельзя спрашивать, – ответил не менее довольный Женя. – Лучше скажи, зачем ты приволок труп тюленя?
– Чтобы его съесть! Пробовал когда-нибудь тюленятину? – партнер в шутку вгрызся в ласт тела и смешно сморщился.
– Нет. Тюлени мерзкие.
– Э-эй, это же подарок! Вот, держи, – и туша, со стороны казавшаяся склизкой и липкой, легла Жене на колени. К удивлению, на ощупь тюлень оказался гладким и упругим. И теплым.
– Сам ловил, минут двадцать выслеживал, между прочим, в воду ледяную нырял! – с нескрываемой гордостью добавил Гера.
– Ну спасибо, наверное.
– Я знал, что ты оценишь. Идем! – партнер по-хозяйски развернулся и уверенно пошел вглубь леса. Казалось, что он и не улетал никуда, весь день здесь ходил.
Пришлось встать и идти. И нести тушу.
– Костер на берегу разожжем. Я первый специалист на планете по приготовлению тюленятины, тебе понравится, – без умолку тараторил Гера.
Бессмысленная улыбка намертво приклеилась к лицу.
– Вот, тут замечательно, – остановился партнер на берегу озера. – Давай сюда тюленя, садись, я сам все сделаю. Соль, у тебя есть соль?
– Откуда? Я сырое ем обычно.
– Так, ладно, я же молодец, я взял, вот, – потряс в воздухе пакетиком с белыми кристаллами хлорида натрия. – Сырое, это, конечно, хорошо, но я предпочитаю термообработанное.
Женя удобно расположился на берегу и сквозь приспущенные ресницы наблюдал, как на расчищенном участке выросла горка из сухих веток, которая моментально вспыхнула от поднесенного огня. После в ход пошел тюлень – острейшим ножом Гера вспорол его, выпотрошил и ловко разделал на бледно-розовые куски мяса. Срезал кожу, отделил голову, посмотрел на Женю.
– У тебя здесь падальщики есть?
– Сложи вон там, – махнул в чащу рукой. – Мигом растащат.
Внутренности, кожа, голова и крупные кости переместились в лес. Мякоть партнер разрезал на куски помельче, натер солью, после помыл руки в озере. Собрал ровных прямых веток и заточил их. Чирк, чирк, чирк – и береговые камни усеялись кудрявой стружкой.
– Есть свои прелести в лесной жизни. Все, что надо, лежит под рукой, – многозначительно произнес он, нанизывая мясо на палочки. После переворошил костер, поставил по краям большие камни, и вскоре розовые куски мякоти шипели и покрывались ароматной корочкой над раскаленными углями.
– Обожаю, – вытянувшись на берегу во весь рост, Гера ловко переворачивал палочки с нанизанным мясом.
Женя лениво кивнул. От длительного ничегонеделания его порядком разморило, он разделся и теперь расслабленный лежал на прохладных камнях, раскинув руки в стороны. Смотрел на небо. Там постепенно вспыхивали звезды, плыли черные облака. Одну половину тела обдавало теплом от углей, другую – влажным воздухом с озера. Давно ему не было настолько хорошо. Оказалось, это очень приятно – когда все делается не тобой, а кем-то другим. Когда кто-то другой готовит еду, суетится, попутно развлекает тебя и нисколечко не напрягает, ни своим присутствием, ни просьбами о помощи; а ты лежишь и иногда поддакиваешь.
Лежал бы так и лежал, вечно.
Раньше он не понимал, для чего люди сбиваются в пары, в трио, в квартеты и живут все вместе, а сейчас начал догадываться. Ведь даже если делать все дела по очереди, через день, то сколько высвобождается свободного времени, которое можно провести с пользой. Например, бесцельно пролежать несколько часов подряд!
– Готово! – победоносно воскликнул Гера. – Держи. Я тебе гарантирую, что ничего вкуснее ты в жизни не пробовал.
И он оказался прав. Тюлень действительно удался на славу, или же Женя так изголодался, что и гадкого лосося с удовольствием бы съел: запах, исходящий от стекающего на угли жира, давно вызывал обильное слюноотделение, а желудок сжимался в предвкушении. И поэтому, когда он вгрызся в горячее мясо, буквально тающее во рту, оно показалось ему бесподобным.
– Ну как? – спросил партнер.
– Сойдет, – с набитым ртом ответил он.
– И всё?!
– Гера умница и молодец, – одновременно жевать и улыбаться оказалось жутко неудобно.
– Вот, совсем другое дело. Ш-ш-ш, – Гера переменился в лице и рукой указал куда-то за спину.
Он развернулся. Там, из травы, поблескивая глазами, выглядывала мордочка с черным носиком. Ноздри широко раздувались, усы подпрыгивали вверх-вниз, уши то отводились назад, то возвращались на место. На запах мяса сбежалось много мелкой живности, но никто не осмеливался подойти так близко.
– Фима, – Женя плавно, чтобы не спугнуть любимицу, отодвинулся от Геры. Лисица осмелела и полностью вышла из травы. Села рядом, обернулась хвостом и оскалила на чужака зубы.
– Не трогай ее. Она сильно кусается.
– Фима? Погоди, ты лису что ли приручил? Вот чего она крутится рядом все время, да?
– Так получилось, – Женя непринужденно передернул плечами. – Не специально.
– Забавно. Это что ли получается у меня конкурент есть? Фима-Фима-Фима, – Гера поступил не очень умно, протянул к любимице руку и тут же резко одернул. – Ну надо же, и правда, кусается, – с любопытством уставился на прокушенный палец.
– Я предупреждал, – ухмыльнулся Женя. Взял обглоданную кость от плавника и протянул Фиме. Она деликатно подхватила ее и, недобро косясь на партнера, отошла подальше. Развалилась на траве, обхватила лапами добычу и приступила к трапезе.
– А она на тебя похожа. Характером, – обиженно засопел Гера.
– Если сравнивать ее с людьми, то она скорее на тебя похожа.
– Почему?
«Потому что такая же бессмертная», – подумал Женя, а вслух сказал:
– Неважно. Нельзя спрашивать. Ты лучше расскажи, как там твой эксперимент? Уже развалился?
– Он еще не начался, вообще-то. А ты за трансляцией следил?
– Не-а.
– И как тебе участники?
– Как мне участники? – Женя едва не подавился. – Да никак. Один хочет самоутвердиться, другой слишком молод и ведомый, а остальные хотят поиграть в выращивателей. Славная подобралась компания. Уверен, население от них в восторге. Все же хотят зрелищ, да поэпичнее.
– Ты думаешь, затея бессмысленна?
– Нет, что ты, я так не думаю. Если раньше я сомневался, то теперь полностью в этом уверен. Дай мне еще, – Женя выбросил опустевшую палочку и взял следующую.
– Тем приятнее будет тебя разубедить.
– Нельзя быть таким наивным. Я не верю, что действительно думаешь, будто кучка людей, играющая в предков, сможет чего-то изменить.
– А ты, как мне кажется, недооцениваешь силу социализации, – надулся Гера.
– Послушай, мне лень спорить. И вообще, я сегодня весь день работал, и разговаривать о работе, твоей или моей, не хочу.
– Если что, ты сам тему поднял. А о чем тогда поговорим?
– Сам предлагай.
– Тогда, – партнер хитро сощурился. – Тогда, давай познакомимся поближе!
– Уж нет. Я к этому пока не готов, слишком стремительно, давай потом как-нибудь. Может, лучше поплаваем или к сексу перейдем? – запричитал было Женя.
– Нет-нет-нет, самое время. Давай, открывай мне личку. Полностью. Приватно.
– Еще чего.
– А в мою ты заходил?
– Не-а.
– Ну вот, – расстроился Гера.
– Ладно, – вздохнув, он пошел на уступку. – Но только с моего разрешения. Сам не лезь. Вместе.
– Само собой, – плечи партнера откинулись, лицо разгладилось, и по неведомой причине Жене стало хорошо. – В личные характеристики можно зайти?
– Валяй.
Гера взял длинную ветку, разломал, бросил в угли. Они вспыхнули, и берег вновь озарился прыгающим светом. После партнер прикрыл глаза и зашел в личный кабинет. Женя ревностно следил за его перемещениями, но нет, он и в самом деле всего лишь открыл временно доступные характеристики личности.
– Так, так, так, что тут у нас? Ога, ты прошел тест на взросление в шестнадцать! Куда так торопился?
– Мне хотелось жить одному. Это основная причина.
– Так, а баллов по коммуникативным навыкам не добрал. Удивительно, да? Я поражен!
– Издеваться вздумал? – из мести Женя уверенно зашел в личный кабинет Геры и прочесал личные характеристики. – Подумать только. Склонность к аутоагрессии! Никогда бы не подумал, – фыркнул он.
– Ах так? Ну-ка, а кто у нас значится в близких друзьях? Ну надо же, никого!
– Состояние здоровья всего лишь удовлетворительное. М-да.
– Ужас какой, да ты интроверт с проявлениями социофобии!
– Поверхностный экстраверт, фи.
– Любимые животные – лисы и крысы.
– А у тебя – летучие мыши. Мыши, гадость!
– Консерватор.
– Ты тоже консерватор.
– Точно, – Гера вышел из характеристик и сфокусировался на Жене. – А как насчет заглянуть в личные воспоминания?
– Это нечестно, – Женя проглотил последний кусок целиком и запястьем утер рот. – У тебя их почти нет. Всего два.
– Значит, пришло время их открыть.
– Нет.
– Всего одно.
– И у меня одно?
– У тебя их три сотни. Так будет несправедливо. Предлагаю следующее: одно мое и полторы сотни твоих. То есть, половину моих и половину твоих.
– Это как-то не очень-то и справедливо, – протянул Женя, чувствуя, однако, что уже втянулся и все равно согласится.
– Справедливости в мире вообще нет. Ее люди придумали.
– Тогда, сегодня смотрим твои, а мои когда-нибудь потом, – «никогда, например» – мысленно закончил фразу.
– Согласен. Заходи ко мне. Итак, перед тобой два воспоминания, какое выберешь?
– Первое.
– Просматривай, – Гера откинулся назад и с любопытством уставился на Женю.
Стало очевидно, что партнер предвкушает его реакцию. Следовательно, в воспоминании скрывалось или что-то с подвохом, или нечто провокационное, или слишком откровенное.
Женя с опаской открыл исходный кусочек памяти, выждал несколько секунд. Отсчет времени продолжался, но он так ничего и не увидел. То есть, вообще ничего. За исключением непроглядной тьмы перед глазами.
– И что это за ерунда? – он прервал поток бессодержательных воспоминаний.
– Это не ерунда, – серьезно ответил Гера. – Здесь не зрительное воспоминание, а чувственное. Тактильное, точнее. Его так просто не прочувствуешь. Но оно очень важное, правда. Давай, вместе, – он подполз к Жене и сел позади него. – Закрой глаза. Расслабься. Не думай ни о чем. Ты умеешь впадать в транс? Так вот, попробуй. Ты же слышишь, как я дышу?
Женя закрыл глаза, лег спиной на Геру и настроился на медленное, ритмичное дыхание. Расслабился. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Барабанная сердечная дробь, шум крови в аорте. Легкий ветер, птичий свист, скрежет лапок о стекло. Выдох, вдох.
– А теперь, – зашептал на ухо партнер, – загрузи воспоминание. Глаза не открывай. Загрузи и сосредоточься на себе, на своих ощущениях. Постарайся ни на что не отвлекаться. Занырни туда полностью. Не бойся, ничего страшного там нет, это я гарантирую.
Женя кивнул и еще раз открыл воспоминание. Теперь, когда глаза его были полностью закрыты, он целиком погрузился в непроглядную тьму. То есть, если бы Гера записывал память с закрытыми глазами, пусть даже и ночью, то сквозь веки все равно бы просвечивалось хоть что-то, например, легкий красноватый оттенок от капилляров, но тьма стояла абсолютная. И ни единого звука. Никаких запахов. Как в вакууме.
На мгновение стало страшно и Женя захотел прервать трансляцию, потому что почувствовал себя мертвым, но тут он ощутил это. Сразу, всем телом. Что-то необъяснимое. Как будто его гладили, всего, но без малейшего давления. Просто теплые волны разливались по спине, по рукам, по шее. Приятные безумно, ласковые, нереальные. И почему-то ощущать их было радостно, даже слишком. Тьма вокруг не рассеялась, но на душе стало так светло, как никогда прежде.
Воспоминание закончилось. Жена распахнул глаза и сощурился. После непроницаемого мрака огонь и луна казались нестерпимо яркими.
– И что это было?
– Это… долгая история. Знаешь такую особенность, когда одно чувство притупляется, другое наоборот, обостряется? Если ты ослепнешь, то у тебя усилится слух, если оглохнешь – зрение или чутье. А если ты и оглохнешь, и ослепнешь, и лишишься возможности чуять запахи, что тогда обострится?
– Гера, ты ненормальный, – Женю передернуло.
– У меня кожа никогда не была настолько обостренной. Ты только что встретил рассвет. Поздравляю. Согласись, непередаваемые ощущения? Лучи света, осязаемые, как будто материальные!
– Вообще-то, передаваемые, – возразил Женя. – Что с тобой тогда случилось?
– Тогда мне пришлось жить некоторое время в медцентре. Я был беспомощнейшим существом. Но не жалею. Оно же того стоит?
– Не знаю. Но знаю точно – это было опасно. Ты себя ведешь, как бессмертный, а ты смертен. Так – нельзя.
– Кстати, о безопасности. Ты в курсе, что носить длинные волосы чревато последствиями? Они могут за что-нибудь зацепиться, застрять, и вот тогда перелома шеи не избежать. Поверь моему опыту.
– А ты в курсе, что давать непрошенные советы тоже чревато последствиями?
– Ладно, ладно, не кипятись. А у меня идея есть. Давай смотреть друг на друга глазами друг друга! – зрачки Геры вспыхнули от очередной безумной идеи. Или в них отразился отблеск пламени. В любом случае, это было красиво.
– Чего? – Женя завис, пытаясь понять, что сейчас услышал. – А мы чем смотрим?
– Ну Женя, просто, активируй трансляцию и подключи к ней меня, а я то же самое сделаю. И будем смотреть друг на друга глазами друг друга! Это весело. Ты что ли ни разу так не делал? – партнер переместился вперед и сел перед Женей.
– Не-а, – он выполнил просьбу. Со скептицизмом принял трансляцию Геры, посмотрел на него, но увидел себя его глазами, почти как в зеркале, и… мгновенно заворожился. Вроде бы, все то же самое – волосы, брови, глаза – но чужое восприятия неуловимо исказило обычные черты и сделало их прекрасными. Не просто волосы, а иссиня-черные, отдающие перламутром; не просто глаза, а два чистых янтаря в ресничной оправе. Кожа, белая, матовая; безукоризненная осанка, правильное ухо с симметричными кольцами, рот, слегка приоткрытый от восхищения. И все это в лунном свете, на фоне рябой мерцающей поверхности воды.
Женя всегда считал себя красивым, а сейчас понял, что он – само совершенство.
– Что ты видишь? Ты что видишь? – очнулся минуту спустя.
– У меня правда такие милые веснушки? Их же не видно почти, – не менее завороженным голосом ответил Гера.
И Женя понял, что выдал себя с головой. И ладно бы перед Герой, нет, хуже – перед самим собой. Глаза, восприятие – не обманешь. С первого дня смутные догадки терзали его, а сейчас все стало очевиднее некуда.
– Значит, я все-таки влюбился, – с ноткой сожаления отметил он.
– А тебя это расстраивает?
– Очень, – Женя прервал трансляцию и нормально посмотрел на Геру. – Но ночуешь ты сегодня у меня.
Люди. Мерзкие уродцы. Ходят на двух лапах, несуразные и лысые. Воняют человечиной. Лезут в мироздание и наводят свои порядки. Произносят отвратительные звуки, прерывистые. Слабые и беспомощные. Охотятся хуже новорожденных лисят. А единственный адекватный человек сейчас поддавался инстинкту размножения.
Глупец. Ведь не сезон!
Фима сидела, плотно прижав передние лапы друг к другу. И в немигающих глазах ее, как в водной глади, отражался лес. Тлеющий костер. Луна. Свой человек и отвратительный чужак, в обнимку спящие в траве.
Глава 8–1. Супер-мега-грандиознейшее начало архинаиважнейшего эксперимента всея планеты Земля
После приятно проведенной ночи нацепить маску серьезного человека оказалось не так-то просто. Сонный, но страшно довольный Гера стоял перед взволнованными участниками и старался не зевать; спина горела от кровавых полос – это Женя попытался почесать ее так, чтобы надолго хватило. А все равно не хватило, и хотелось еще. Давненько его не вычесывали так сильно, обычно все боялись сделать больно.
Место для проведения эксперимента подобрали идеальное: обособленный остров с прекрасным климатом, приспособленный для длительного и комфортного проживания. Семьи решили поселить недалеко друг от друга, и два дома, спроектированных по древнему образцу, разделяло километра два. Собрались же все посередине, на светлом песчаном берегу. Солнце жизнерадостно светило, над морем кричали чайки, чуть поодаль пальмы отбрасывали причудливые длинные тени.
Райский уголок.
– Дорогие земляне! – вещал тем временем Эн. – Сегодня, в четырнадцать часов по общеземному времени…
«Бла-бла-бла», – перестал вслушиваться в приветственную речь Гера и сконцентрировался на участниках.
Саша прихватил из дому горшок с фикусом Бенджамина и теперь стоял, обнимал его и испуганно хлопал ресницами; Кира прилетел налегке, в рабочей одежде. Он то и дело прикрывал глаза, словно попутно с кем-то переписывался, и, как всегда, широко улыбался. Воля нетерпеливо ходил вперед-назад, с маленькой сумочкой, а растрепанный Рома держал огромную клетку, накрытую плотной тканью. В ней кто-то пищал. Чуть поодаль бродил Рэй, с рюкзаком и в легкой соломенной шляпе. Он ждал, когда привезут детей.
Все шло по плану.
– Дорогие участники! Вы ознакомились с правилами? – перешел Эн к делу.
– Разумеется.
– Да.
– Конечно! – вразнобой ответили ему.
– Хорошо. А теперь, слушайте меня внимательно. На первоначальном этапе, срок которого определен в три месяца, вы обязуетесь вести прямую трансляцию, доступную мне и Гере…
– Э-эй, а как же право на личное пространство?! – возмутился спасатель.
– … с восьми утра и до восьми часов вечера, – громче отчеканил Эн. – В ночное время вы будете предоставлены сами себе. И я надеюсь, что вы будете придерживаться правил и без контроля извне. Впоследствии период трансляции постепенно начнет сокращаться. Мы будем за вами наблюдать и, в случае необходимости, корректировать ваше поведение. Вы должны беспрекословно следовать указаниям, иначе мы будем вынуждены поставить вопрос о вашей дисквалификации. Это понятно?
– Да поняли мы уже.
– А как долго нам еще здесь стоять?
– Наш дом правый или левый?
– Жарко!
– А где наши дети?
– Пожалуйста, не все сразу. Если у вас возникнут вопросы, вы всегда можете обратиться ко мне или к Гере, в любое время дня и ночи. Теперь, что касается детей. В случае возникновения проблем на круглосуточной связи с вами будет находиться Рэй, ведущий специалист детского центра. Рэй! – выкрикнул погромче. Невысокий темноволосый человек помахал в ответ шляпой. – Всем все понятно?
– Да!
– А сейчас, дорогие участники, в знак начала нового витка в истории человечества и в вашей жизни в частности, переоденьтесь в традиционные костюмы мудрых предков, символизирующие феминность и маскулинность!
Эн достал из рюкзака подготовленную стопку, обошел участников и каждому вручил по комплекту одежды: пятнистые зелено-бурые штаны и майки в полоску для Воли и Киры, сшитые по образцу маскулинной одежды со второго расшифрованного изображения, и розовые сарафаны с рюшечками для Ромы и Саши, как у самой феминной фемины с первого изображения. Участники с любопытством развернули подарки, осмотрели, потрясли в воздухе, понюхали.
Кира, не мешкая, сбросил рабочую одежду и переоделся.
– Эй ты, белобрысый, смотри на меня, – в приказном тоне он обратился к Гере. – Транслируй, – и, обнажив зубы, застыл в наиболее выигрышной позе. Мышцы напряг, пальцами медленно зачесал волосы назад и игриво повел бровью.
– Обращайся ко мне по имени, – стараясь держать себя в руках, сухо отреагировал Гера.
– Ах да, конечно. Ты же организатор, – отмахнулся Кира.
И Гера понял, что его уже тошнит от надменной улыбочки спасателя.
– Это что? – спросил Рома, пытаясь понять, как надевать нечто несуразное в руках. – Очень длинная майка? Стилизованная под цветок?
– Смотри, – Гера шагнул к нему. – Голову сюда, вот это застегнуть, руки сюда.
– Эй. А как я в этом на дерево залезу? Ткань же будет мешать, – возразил Рома.
– А тебе не понадобиться залезать на деревья, – Гера помог участнику переодеться. – Вот, готово.
– Странно это все, – Рома, нервно дергая плечами и все время поправляя бретельки, вернулся на место.
– Застегни, пожалуйста, – сзади подошел Саша. – Я правильно надел?
– Ромочка, посмотри, а мне идет?
– Ой как ты здорово смотришься!
– Интересно так, необычно!
– А ты, так непривычно!
– Саша, как тебе я?
– Дорогие участники! – громко перебил всех Эн. – Я понимаю, вы под впечатлением, но давайте вести себя спокойно. Заселение произойдет с минуты на минуту, – вдали показался ярко-желтый гравиталет с детьми. – Уважаемые фемины, завершающий штрих – нанесите на ресницы вот это, – и раздал участникам-феминам маленькие тюбики.
– Что это? – повертев штучку в руках и попробовав ее на зуб, спросил Рома.
– Это тушь. Косметика, – пояснил Гера. – Проведи щеточкой по ресницам.
– А зачем?
– Чтобы глаза были четче.
– А зачем делать их четче?
– Рома, – терпеливо ответил Гера, отмечая, что Саша, в отличие от некоторых, уже давным-давно сделал все, что нужно. – Ты задаешь слишком много вопросов. Косметика пробуждает феминность. Так понятно?
– Понятно. Спасибо, – к облегчению, участник послушно накрасил ресницы и, сильно жмурясь, шагнул к партнеру.
Гера отошел подальше и оценил обстановку, сверяя внешний вид участников с запечатленными предками на электронном носителе. Рома вертелся и постоянно одергивал длинную юбку, иногда подносил ладони к глазам, но спохватывался и одергивал их; Воля возился с ширинкой и сосредоточенно пыхтел. Платье слишком обтягивало Рому, а штаны чересчур свободно сидели на Воле, и, в целом, они не очень походили на классические примеры людей из прошлого. Зато другая пара выглядела так, как положено: Саша стоял, придерживая статного и, чего таить – очень маскулинного Киру под локоть, и платье ему безумно шло. Оно прекрасно сочеталось и с цветком за его ухом, и с распущенными, играющими на ветру волосами. Даже слой химического вещества на ресницах смотрелся на участнике уместно и гармонично.
– Дорогие участники, а сейчас наступит самый важный момент на сегодня: всего через несколько секунд вы превратитесь из обычной пары в настоящую семью! – Эн быстро подошел к приземлившемуся гравиталету и помог выбраться работникам детского центра, на руках которых мирно сопели два свертка.
Рэй положил рюкзак на берег, перенял одного ребенка у коллеги и торжественно вручил в дрожащие руки Саши. Участники притихли и, затаив дыхание, устремили взоры на крохотных младенцев. Рома перестал ерзать, отошел от клетки и прижал руки к груди; Воля сдавленно всхлипнул; Кира заработал зрачками, наверное, фиксировал происходящее на память.
– Он такой… такой крохотный! – вполголоса воскликнул Саша, не зная, с какой стороны подступиться к протянутому свертку. Робко взял его, удерживая в вертикальном положении за бока, на вытянутых руках. – А-а-а! Постойте! Что у него с шеей? Он болен? У него голова не отвалится? – резко побледнел участник.
– Не бойся. Младенцы не такие хрупкие, как кажется, – подбодрил его Рэй. – Но лучше держи вот так, – ловко уложил ребенка головкой на сгиб локтя Саше.
– О-о, – протянул участник, расширив от ужаса глаза.
– Ути-пути, – подошел Кира и сделал пальцами «козу» над лицом младенца. – Я надеюсь, его мышечный тонус в порядке? И зрение, почему у него глаза цветные? – деловито спросил он Рэя.
– В порядке. А глаза, просто видовая особенность, на качестве зрения не отразится. Итак! Знакомьтесь, это Мэл. Возраст три дня, вес три двести, полностью здоров.
Ребенок, словно сообразив, что речь идет о нем, громко закряхтел. Гера шагнул ближе и с любопытством осмотрел младенца. Наружу выглядывало только лицо, самое обычное, с большим количеством веснушек – наверное, выращен в Женином инкубаторе – и глаза, действительно разные, что довольно необычно и притягательно смотрелось.
Руки Саши мелко затряслись.
– Что с ним? Он хочет что-то сказать?
– Саша, – строго спросил Эн. – Ты читал инструкцию по обращению с детьми?
– Да, но, я не думал, что они настолько… ну то есть такие вот прямо чтобы совсем. Я по-другому все представлял! Розовощекие младенцы, и чтобы улыбались, как на изображениях в сети, а он какой-то… угрюмый.
– Ничего, это поначалу страшно, а потом привыкнешь! – Рэй подозрительно хихикнул и хлопнул Сашу по плечу. Взял следующего ребенка и подошел ко второй паре.
У младенца номер два не было веснушек, зато хорошо выделялись волосы – насыщенного красного цвета. В целом, он практически не отличался от первого ребенка. Гере в принципе все люди до первого года жизни казались одинаковыми: пухлые, несуразные, с неправильными пропорциями тела. Смешные и бестолковые.
С Ромой и с Волей между тем происходило что-то странное. Четыре руки, отталкивая друг друга, вытянулись вперед, навстречу младенцу; Рома беспрерывно моргал, наверное, чтобы не расплакаться, а глаза Воли округлились, словно он голодал по меньшей мере неделю и наконец-то добрался до вожделенной еды.
– Согласно инструкции, – уворачиваясь от его рук, Рэй вручил ребенка Роме, – драгоценную ношу я должен передать фемине.
– А-ах, – ахнул Рома, бережно прижимая к себе сверток. Лицо его разгладилось, на щеках вылезли ямочки, кудрявая прядь свесилась на лицо и приклеилась к влажным губам – участник этого не замечал, полностью растворившись в новом члене новой семьи.
– О-ох, – охнул Воля, боком вжимаясь в партнера. Подбородок, губы, руки, голос – казалось, у него дрожало все. – Ты п-п-п-осмотри, какое маленькое личико! – и осторожно пальцем провел по крохотной щеке.
– Ты посмотри, какие лапки! Рученьки, то есть, – участник смахнул с лица слезу, оставив на нижнем веке темный след. Разработчики косметики не догадались сделать тушь водостойкой. – Я не верю!
– Я тоже не верю… Ромочка, дай мне подержать!.
– Воля, потом, дома, сказали же… А волосики? Волечка, ты видел такие волосики?
– Он как огонек! Это слишком, слишком мило! – второй участник тоже пустил слезу и лицом потерся о плечо Ромы.
– Ну что, выращиватели новоявленные! Знакомьтесь. Это – Валя. Два килограмма девятьсот грамм, пять дней от роду, абсолютно здоров, – презентовал ребенка Рэй.
– Валечка, – тут же умилились оба партнера.
– А если одну буковку заменить, то получится Волечка!
– А он на тебя похож, смотри, такой же хорошенький!
– Нет, на тебя, у него щечки такие же пухленькие, – приторно-сладко заворковало семейство.
От суматохи ребенок проснулся, замахал руками и загулил.
Пара умилилась еще сильнее.
– Глазонки, серенькие!
– А реснички, реснички-то, черненькие!
Одной рукой Воля обнимал Рому за талию, а другой, практически без нажима – ребенка. Оба склонились над свертком и иногда поднимали глаза друг на друга – встречались взглядами, улыбались и опять смотрели на долгожданный бессвязно лепечущий подарок. Казалось, что они напрочь забыли про то, где находятся и для чего вокруг собрались все эти люди. Гера поневоле стало неуютно, словно он подсматривал за чем-то личным, интимным, не предназначенным для чужих глаз.
– Дорогие участники! – трогательный момент прервал голос Эна. – Пожалуйста, отвлекитесь. В завершение открытия великого эксперимента, пришло время сделать первое в мире семейное фото! Пожалуйста, встаньте попарно, посмотрите на нас и улыбнитесь!
На берегу поднялась суматоха.
– А-ай! – взвизгнул Саша, потому что Кира подхватил его на руки, вместе с младенцем, и закружил по берегу. После, поймав наиболее удачный ракурс, замер на несколько секунд и поставил партнера на ноги.
Серия отличных снимков отправилась в общую базу.
Воля тоже хотел было последовать примеру Киры, оценивающим взглядом осмотрел немаленького Рому, вздохнул, и просто встал рядом.
В общую базу добавилось несколько кадров.
– А теперь, дорогие участники, пришло время заселения! Рома и Воля, ваш дом находится с южной стороны, а ваш, Кира и Саша – с северной. Активируйте приватную трансляцию, располагайтесь, осваивайтесь. Уважаемые земляне! За ходом эксперимента вы можете следить в моем личном кабинете, куда каждую среду будет выкладываться отчет по результатам недели. А теперь – всем удачи, и, самое главное – берегите себя!
