Текст книги "Виноватых нет! (СИ)"

Автор книги: Gellalina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Мощные резкие толчки сотрясают всё тело, а комната наполнилась пошлыми мокрыми звуками и характерными шлепками, вдохами и выдохами. Всё это возбуждало, ещё как возбуждало, хотя казалось: дальше просто некуда. Наслаждение пронзало электрическими разрядами, накрывало волнами с головой, уничтожало любые связные мысли в голове, оставляя ничтожные, глупые обрывки каких-то непонятных образов. Если бы Гарри был конкретно сейчас в адеквате и понимал всю суть происходящего – определённо скончался бы на месте от непреодолимого стыда.

Особенно сильный толчок и приглушённый рык над самым ухом заставляют удовольствие выходить на принципиально новый, всё ещё неизведанный уровень: Гарри уже не стонет, а открыто выкрикивает нечленораздельные признания в любви, находясь на самом пике и чувствуя, как содрогается всё тело. Сознание улетает куда-то очень далеко.

Мир перед глазами заволокло темнотой: выдержать столько новых впечатлений без каких-либо, пусть и незначительных, последствий оказалось для него непосильной задачей.

========== Часть 8 ==========

Джинни возилась над этим, казалось бы, чуть ли не идеальным планом довольно долго и несвойственно скрупулёзно: откопать в библиотеке рецепт именно такого зелья, чтобы не просто возбуждал, но ещё и чувства подпитывал, всячески напоминал какие-нибудь подробности из общей жизни и всё в таком же духе. Довольно любопытное варево, о котором она узнала от одной знакомой (только у той, как раз-таки, ничего и не прокатило, но это уже сугубо её проблемы, Джинни определённо умнее и глупые ошибки не допускает). Ингредиенты пришлось выпрашивать у братьев, клятвенно уверяя, что ничего серьёзного не планируется. Так, небольшая шалость. Фред легкомысленно махнул рукой и выдал всё необходимое, ни секунды не сомневаясь.

Потом, конечно же, угостить им ничего не подозревающую Гермиону, и…

Дальше бы, наверное, всё потекло само-собой. Хотелось набраться смелости и признаться, что чувства приобрели силу, глубину, стали больше и теперь отличаются немного от обычных дружеских. Джинни мучилась неизвестностью и думала о них постоянно, засыпала и просыпалась неизменно с ними же, пыталась опровергнуть, но далеко, как известно, от самого себя не убежишь. Догонит. И станет во много раз больнее.

В итоге, она действительно сварила пригодное к использованию зелье, действие которого намеренно сократила с двадцати четырёх часов до двенадцати (слишком долго – ни к чему). Оно выглядело и пахло точно так же, как требовалось, а консистенция оказалась идеальной – прозрачное, текучее и безвкусное. От воды вообще ничем не отличить. Дальше надо было придумать, под каким именно предлогом отдать его Гермионе.

И Джинни выдумала воистину гениальное решение. Учитывая школьную эпидемию немагического гриппа, она перелила по чуть-чуть в бутылочки с лекарством от температуры, чтобы под предлогом профилактики отдать его ничего не подозревающей подруге. Ещё, чисто на всякий случай, если вдруг случится непредвиденное и придётся выкручиваться, сделала два пузырька и коробку шоколадных конфет, политых некоторым количеством того же любовного зелья.

Она действительно учла многое, минута в минуту рассчитала идеальный момент, когда можно было бы невзначай «одолжить» так называемое «лекарство», но против собственной же глупости оказалась бессильна.

Первый пузырёк по сущей невнимательности Джинни забыла на парте в кабинете зельеварения. Правда, вовремя вспомнила, но когда вернулась – пропажи на месте уже не было. Видимо, какой-нибудь одноклассник прикарманил или попросту выкинул (естественно, в мусорке шариться она не стала, ибо как-то неуместно заниматься этим прямо на глазах у профессора Снейпа).

Тем не менее, расстраиваться по поводу потери одного пузырька Джинни посчитала слишком несвоевременным: всё ещё имелся второй, использовать который следовало с особой осторожностью. Именно так, и ни как иначе, однако по чистой случайности он попал к Рону. И теперь неизвестно, что произошло: выпил братец приворотное или же оставил где-нибудь на тумбочке в своей комнате. Проверять не имело никакого смысла из-за отсутствия возможности.

Последняя надежда возлагалась на конфеты, которые Гермиона так и не съела – наложенные чары отслеживания прикосновений, настроенные на подругу, молчат до сих пор. Вероятно, она их кому-нибудь вообще отдала.

План, такой замечательный и наполненный надеждами на светлое будущее вместе с любимым человеком, полетел ко всем чертям.

***

Рон буквально вжимается в прохладный камень шершавой стены у поворота в коридоре, лелея тщетную надежду слиться с ней воедино и не отсвечивать. Пришлось основательно поотстать от остальных – на горизонте появляются первые ученики изумрудного факультета, и встречаться с их неизменным светловолосым принцем как-то ну совсем уж не хочется.

Особенно, учитывая события этой ночи.

Странные, как будто вообще нереальные, бредовые и волнительные.

И это ещё очень мягко, говоря откровенно: сердце просится наружу через горло, пробивается через грудную клетку, неистово вколачиваясь в рёбра, а по спине одна за другой скатываются бисеринки пота. Хотя отапливается старый замок не слишком хорошо.

Рон, естественно, рассматривает не всех учеников слизерина. Только одного конкретного змеёныша, который непривычно растерянно озирается по сторонам (явно же потерял кого-то, невооружённым глазом видно). Красный и зелёный факультеты смешиваются в одну толпу, заполняя коридор мельканием ученических мантий, топотом ботинок о каменный пол и разнообразной болтовнёй.

Понятное дело, Драко высматривает не просто абстрактного «кого-то», а именно своего незадачливого соперника. Которому сегодня тяжело просто хотя бы выйти на секундочку из собственной комнаты, а сидеть – вообще непомерный труд и одно сплошное мучение.

Двигаясь и выглядя при этом непринуждённо, он якобы ненавязчиво (и осторожно, чтобы никто не заметил) вертит головой по сторонам, даже перешагивает через обильную фамильно-малфоевскую гордость, тихонько дёргая за кончик рукава мантии проходящего мимо Гарри. Смотрит важно свысока, но как-то нервно поправляет помятый сегодня галстук, заметно съехавший немного на бок.

Рону удалось разобрать далеко не всё из их короткого разговора, но тихое «где же это рыжее недоразумение, которое Уизли?» расслышал просто замечательно. Убедился лишний раз в сомнительной приятности догадке.

И решил, что, наверное, некоторое время лучше осторожнее по школе перемещаться, а то мало ли.

– А? – Гарри явно не соображает, чего от него, собственно, хотят. Рон и сам заметить успел, что друг сегодня какой-то необыкновенно задумчивый и залипает постоянно в пустоту.

– Рон, я спрашиваю, где?

Гарри машет неопределённо рукой куда-то в сторону, не замечая презрительного недоумения на лице заметно разозлившегося Драко, и, словно бы очнувшись, догоняет ушедшую вперёд Гермиону. Малфой неразборчиво (но с вдохновением, прочувствованно) матерится и, окончательно раздражённый, присоединяется к своему факультету.

Впрочем, не более раздражённый или обеспокоенный, чем сам объект интенсивных поисков: Рону вообще не хочется находиться с ним не то чтобы в одной комнате, но даже на одной планете. В одной реальности. Слишком уж много проблем от их так называемого «общения», да и гадости всякие подстраивать уже не кажется таким весёлым или хоть немного остроумным. Самое правильное на данный момент – попытаться забыть всё случившееся и Драко в том числе, как страшный ночной кошмар.

Вчера они, старательно не смотря в глаза друг другу и всячески отворачиваясь, уставшие, помятые, разбрелись по комнатам. Выяснять отношения, странные, какие-то вообще неадекватные порывы и всё, что вытекло непосредственно из этого, никто не рискнул по вполне объяснимым причинам (понятного было мало, да и сил не оставалось – Рон с трудом ногами передвигал).

Но сегодня, видимо, Малфою приспичило недомолвку устранить. Идея далеко не самая правильная, потому что от Рона какого-нибудь решения дождаться будет весьма проблематично. Он всё ещё не может выкинуть из головы навязчиво звучащий вкрадчивый мягкий голос и двусмысленные насмешки. Кожа вспыхивает в тех местах, которые выучили чужие прикосновения (от и до, потому что одним единственным разом ничего не закончилось).

– Рон, ты чего? – неожиданное прикосновение к плечу заставляет испуганно вздрогнуть и отодвинуться от стены. Парень отвлекается от размышления и смотрит пустыми глазами на чем-то обеспокоенную Гермиону. – Идёшь на урок?

– Да, конечно, пошли.

Растерянно позволяя подруге взять себя за локоть, Рон успевает подумать о том, что с Драко отношения уж точно кардинально поменяются. Хочется верить – в положительном направлении.

***

Первая пара уроков проходила вполне приемлемо, хотя и потребовала от Гарри довольно много моральных усилий. Чего стоило только настраиваться каждые пять минут, усиленно делая вдумчивое выражение лица и не забывая время от времени поглядывать на распинающихся перед учениками профессоров. Информация, естественно, пролетала мимо, да и не хотелось как-то понимать ни темы, ни что-либо ещё – главное, чтобы визуально состояние никак на физиономии не отражалось, ограничиваясь только лишь темноватыми кругами под глазами. Впрочем, за очками не шибко заметно, если особенно не присматриваться.

Третий урок, по хорошо известному закону подлости, с треском поломал оставшуюся выдержку: Гарри высиживает несчастное зельеварение за тем же самым многострадальным котлом, который только вчера ещё был вымазан присохшей синей плесенью. Но это ещё ничего, самое страшное – полное отсутствие внимательности, слишком палевно трясущиеся руки и коленки, а в голове полнейший хаос, ни единой адекватной мысли. Гарри тупо роняет под ноги всё подряд и дёргается от произведённого глухого стука, практически беспрестанно ёрзая на месте.

Вчерашнего угара возбуждения уже не осталось, но глаза всё равно неконтролируемо смотрят мимо закипающего под носом варева, прямо туда, за учительский стол, где по обыкновению восседает Ужас Подземелий. Который буквально несколько часов назад оставался просто Северусом, и смотрел на ненавистного мальчишку голодно, пронизывающе колко и так, словно бы уже без малого считает своей собственностью.

От подобных размышлений очень хочется куда-нибудь спрятаться. Жалко только, что от самого себя пытаться убежать – напрасно время и силы переводить.

Гермиона, пересевшая поближе на место пропавшего на задние ряды Рона, сочувственно гладит по плечу и старается заглянуть в лицо, выдавая обеспокоенность по поводу странного поведения Гарри.

– Всё-таки заболел, – забота маскируется раздраженным укором и чем-то даже копирует интонации миссис Уизли. Гарри отвлекается на её всегда аккуратные в обращении с ингредиентами руки, впервые за всё обучение замечая глупую, даже нелепую, ошибку: вместо ингредиента Гермиона собирается бросить в закипающее зелье перо для письма.

– Я хотя бы слежу за тем, что делаю, – он вовремя останавливает руку с пером, отмечая про себя, что ситуация подобная вряд ли когда-нибудь повторится.

– У всех сегодня что-то не то в голове происходит. Видел, кстати, Рона? Вот уж у кого действительно проблемы, как пришибленный по сторонам озирается, добирается из класса в класс быстрыми перебежками, как преступник. Очень братцев своих напоминает. Может быть, опять Малфоя караулит?

Гарри честно старается отвлечься на болтовню Гермионы, вникая где-то наполовину, однако всё равно ловит на себе колючий внимательный взгляд подозрительно спокойного сегодня профессора. Который почему-то забывает про язвительные усмешки и просто откровенно смотрит, прямо и так, словно бы кроме Гарри в классе больше никого не имеется.

Наверное, вполне естественно в подобной ситуации покрываться мурашками, искренне желая провалиться сквозь пол на нижние этажи. Сюрприз, так сказать, для обучающихся под их классом – Гарри Поттер, прилетевший через потолок.

– Спать извольте где-нибудь не на моём уроке, Поттер, я именно к вам обращаюсь.

Этот ворон же прекрасно понимает, почему он всё никак не может перестать зависать и уходить глубоко в себя. Почему бы, например, хотя бы для разнообразия не проявить немного понимания и просто перестать вести себя, как сволочь?

– Я понимаю, профессор, – на споры и уж тем более ругательства не хватает никаких сил, только бы от него отстали и не трогали. Это ведь не так много.

– Если вам нездоровится, можете покинуть урок.

Гарри замирает, так и не дорезав очередной ингредиент. Спиной и затылком ощущает множество удивлённых взглядов, да и сам, наверное, выглядит ошарашенным, озадаченным и пытающимся осмыслить брошенную Снейпом, словно бы невзначай, фразу. Получается плохо.

– Серьёзно?

– Я не изверг и больных учеников работать не принуждаю. Свободны, – он равнодушно переводит строгий взгляд на притихших учеников, которые понятливо засуетились над котлами, и небрежным взмахом волшебной палочки левитирует в его руки сложенный лист пергамента, – Только зайдите ко мне после уроков.

Гарри только медленно кивает, не в силах даже слова произнести, машинально засовывает странный листок бумаги в карман, собирает вещи и уходит, попутно думая о том, что будет, когда сегодня вечером придётся идти к Северусу. Снова отработка? Просто так, без причины, косяков и ругани.

А если дело вовсе не в отработке? Что тогда?

Ранее утро, встреченное Гарри в незнакомой постели с тихо посапывающим под боком Северусом, назвать спокойным было бы слишком неправильно. То, что происходило между ними в подсобном помещении класса зельеварения, успешно продолжилось уже непосредственно в комнате слизеринского декана, стоило только Гарри прийти в сознание. Первый раз, естественно, отпечатался на ленте воспоминаний без малого до самой смерти.

Но то, что начало происходить потом…

Кроме как безумием не назовёшь. Было жарко и мокро, стыдно просто до ужаса, но каждый раз до самых звёздочек хорошо.

Осторожно, чтобы не разбудить Северуса и избавить себя от удручающей перспективы смотреть ему в глаза, Гарри молча оделся, вышел в коридор и тихо, украдкой, вернулся в гриффиндорские спальни. Как раз удачно к началу пробуждения Рона. Пришлось испытывать на собственной шкуре, какого это – обманывать, путь и вынужденно, лучшего друга, не дрогнув и даже глазом не моргнув. Убедительно получилось или нет, но показалось на пару мгновений, что Рону вообще всё равно. Парень вёл себя как-то не совсем обычно и шатался по комнате туда-сюда, постоянно забывая на ходу, чем именно занимается.

Спина болела невыносимо. Всё, что находится пониже, на удивление болело гораздо меньше. Едва ощутимо нагреваются ладони, стоит лишь немного подумать о тех откровенных прикосновениях, на которые он отважился, оказавшись обессиленным перед желанием почувствовать, узнать. И если раньше Гарри думал о Снейпе с некоторым отвращением, теперь же мысли приобретают какой-то совсем уж пошловатый оттенок.

Он ведь переспал с человеком своего же пола, будучи уверенным, что ориентацией целиком и полностью стандартен.

Мало того – со взрослым мужчиной. Собственным учителем. Северусом, фестрал его забери, Снейпом. Что бы сказали родители, если бы только оставались живы? А как истерил бы искренне ненавидящий Снейпа Сириус, которому лучше всего о произошедшем не распространяться: жить ещё, всё-таки, хочется.

А сегодня ещё и после уроков придётся наведываться к нему в кабинет. От одной только мысли становится так жарко, словно бы за шиворот кипяток выливают. Стыдно признаваться, но увидеть этого подонка ещё раз Гарри бы не отказался, скорее даже наоборот.

Он машинально нащупывает в кармане ту самую бумажку, достаёт её и разворачивает. Вчитывается в послание, теряя постепенно опору под ногами и приваливаясь к ближайшей стене, не в силах унять сердцебиение, отдающееся в ушах.

«Я в курсе, что ты вполне здоров, и причину моей осведомлённости в этом деле объяснять не требуется. За невнимательность на моём уроке положено наказание.

Так что готовься отрабатывать, Поттер»

***

Гермиона не то чтобы хорошо разбирается в чужих настроениях, тут скорее наоборот, однако собственных друзей понять в состоянии.

Почти всегда.

Конкретно сейчас она теряется и плоховато соображает, что за странности такие с ними происходят. Поведение сопровождается самочувствием, внутренними ощущениями, которые, видимо, каждый переживает в тайне от неё и, что самое неприятное, мучается. Это видно невооружённым глазом, даже постоянно занятой обучением Гермионе, которая объяснить вторгающиеся за рамки обыденного действия друзей уже не в силах.

Всякие заморочки в голове самой же Гермионы хорошего настроения не прибавляют, но она, по крайней мере, не выглядит расстроенной до еле-еле сдерживаемых слёз, как Джинни. Или не озирается затравленно по сторонам, дёргаясь от каждого шёроха, и не пересчитывает углы, как Рон, например.

Внимание привлекает ещё и, почему-то, откровенно неадекватный для себя самого Малфой. Который вдруг ни с того ни с сего решает спросить у Гарри на перемене, где же скрывается в конец зашуганный, иначе не скажешь, Рон.

Гермиона в курсе на счёт некоторых особенностей их взрывоопасных отношений, поддерживаемых многолетней семейной враждой, выливающейся иногда в коллективные перепалки. Припоминает, как задумавший очередную пакость и страшно довольный этим Рон следил за ничего не подозревающим излишне беспечным Драко.

Но сегодня лучший друг, наоборот, скрывается.

И в процессе краснеет по самые уши, выглядя уже не помешавшемся сталкером, а жертвой маньяка, которая знает, что на неё ведётся жёсткая охота.

У профессора Снейпа, к слову, поведение так же разительно отличается от обыкновенного – чего стоит их с Гарри попеременно пронзительные взгляды друг на друга. То, что он отпустил ученика (да ещё и гриффиндорца, самого безнадёжно глупого по его же версии) со своего обожаемого зельеварения, повергло Гермиону в глубочайший шок. Остальные обалдело следили за тем, как потерявшийся мысленно «Поттер» собирает немногочисленные пожитки и уходит, даже не поблагодарив за подобную доселе невиданную снисходительность.

Сегодня явно что-то непонятное происходит. Вероятно – что-то важное. И Гермиона обязательно узнает все подробности, ибо количество секретов нарастает снежным комом.

Сначала надо бы попробовать поговорить с расстроенной почему-то Джинни. Гермиона вытаскивает из кармана мантии конфету, которую взяла из подаренной подругой миленькой коробки-сердечка, разворачивает и закидывает в рот, прежде чем наведаться в её комнату после уроков.

Жгучий комок тепла, сформировавшийся на месте солнечного сплетения, погружённая в мысли о предстоящем разговоре с Джинни Гермиона проигнорировала.