Текст книги "Посмотри на меня (СИ)"
Автор книги: Gella_Amily
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
Роза закатила глаза:
– Вот это да. Только с тобой такое могло произойти.
– Да я не виновата. Я бы в жизни ему ничего не отправила. Тем более, эту подвеску.
Роза нахмурилась:
– Тори, я не понимаю. Если вы удочеренные, почему живете одни?
– Мы не удочеренные, – Тори тряхнула головой, глядя в глаза Розы, в которых появлялось все больше вопросов, и пояснила, – от нас отказались.
– ЧТО?! – Роза всталатак резко, будто пружины в ее коленках разжались без команды.
– Сядь! И не ори. Отказались. Там ситуация была не простая.
– Расскажи мне.
– Я еще пожалею об этом. Ну ладно. В общем, приемные родители – Сюзанна и Рорк, были приятными людьми, относились к нам с Мэл хорошо. Хотя вели себя осторожно, пока плохо нас знали. В общем, мы с ними поладили. Но там была проблема. И звали эту проблему Джек. Родной сын Сюзанны и Рорка. Он видел, что его родители неплохо к нам относятся, и это его бесило. Когда мы оставались с ним наедине, он…, – Тори нырнула в воспоминания, почувствовала то недоумение и негодование, которые она чувствовала тогда, – он говорил нам разные вещи. Неприятные. Унижал, держал нас за кого-то вроде прислуги. Мне было плевать, я просто его игнорировала, но Мэл… Она очень переживала. Часто плакала, даже жаловалась Сюзанне, но она не верила. При ней-то Джек вел себя просто идеально, был с нами обходительным, даже заботливым. Двуличная сволочь. В общем это продолжалось три недели. Глядя на переживания Мэл, я сдерживалась столько, сколько могла. Но в один вечер…ээ... мое терпение закончилось. Он сам напросился на это. И мы с ним подрались. Хотя, – Тори оскалила губы в жутковатой улыбке, – подрались это громко сказано. Била в основном я, потому что он не ожидал от меня этого и просто орал, как девчонка. Но не могла же я это ему с рук спустить! В общем из-за этого нас и вернули в приют. Этот сопляк потом ныл своим родителям и говорил, что я накинулась на него без объяснений и без повода. Без объяснения – да. Без повода…хм.. нет. Повод у меня был веский. И этот гад прекрасно всё понял. Мы с Мэл пытались сказать, как все было на самом деле, но, естественно, нам с не поверили, – Тори пожала плечами. Ее никогда не волновало, что они не прижились в этой семье. Потому что рано или поздно она бы взяла на душу грех и прикончила бы этого лживого сопляка, – Ну и все. С 14 до 17 мы жили в приюте. А теперь оказались тут.
Розалия сидела и смотрела на Тори, которая, увидев в желтых глазах девушки слезы, схватила ее за плечо:
– Роза? Что ты?
– Это ужасно...
– Что ужасно?
– То, что с вами происходило. Вы столько пережили.
– Хватит! Прекрати плакать сейчас же! – паника сжала горло Тори, которая не знала, как реагировать на слезы подруги, которая сидела рядом и размазывала макияж по лицу.
Подруги? О нет, подруг не бывает.
– Роза, я тебе говорю: прекрати! Что за бред, рыдать из-за этого. К тому же вон, у тебя макияж потек.
– Да фиг с ним. Я пойду, умоюсь. Извини меня.
– Угу.
Розалия встала, обернулась, собираясь что-то сказать, но передумала и молча вышла из зала.
====== Глава 18. Тhe shape of my heart. ======
Кастиэль стоял в углу и не сводил взгляда с разговаривающих девушек, склонивших друг к другу головы. Он никогда не был любопытным, не лез в чужие жизни. И не собирался делать этого сейчас. Он просто любовался сидящей брюнеткой, которая периодически откидывала волосы назад резким движением головы и говорившей, практически не останавливаясь. Глаза обращены куда-то в пустоту. В ту, которую видит только она. А она, оказывается, может спокойно разговаривать. Кто бы знал.
Розалия привлекла внимание Каса быстрым движением руки, от которого у нее на лице появилась какая-то темная полоса. В глазах девушки что-то блеснуло. Слезы?! Розалия плачет? А на лице Тори ощутимая даже на расстоянии растерянность.
Всемогущий, что они там обсуждают?!
Когда блондинка пошла прочь из зала, Кас тоже вышел и догнал ее в коридоре:
– Эй, Роза. Что случилось?
– Ничего, – всхлип, красавица прячет лицо, – не смотри на меня, мне надо умыться.
– Да что случилось?
– Ничего.
– Эй, стой.
– Кас, я иду в женский туалет! Тебе сюда нельзя.
– Это Тори, да? Что она тебе рассказала? – а шепот а голове упрямо гнет свою линию «Кас, ты же не лезешь в чужие жизни».
– Кастиэль! Отвали, я тебе сказала! Это ужасно... просто ужасно...
– Что ужасно??
Но Роза уже захлопнула перед его носом дверь.
Как же тут душно…
Тори вышла из зала. Ей хотелось на улицу. Сбежать из темного зала в негостеприимный холод улицы. Но у жизни были свои планы. А точнее – у старосты ее класса, который догнал ее в пустом коридоре и тронул за плечо:
– Тори, мы можем поговорить?
– Нет.
– Нет?
– Нет! Натаниэль, иди танцуй. Лимит разговоров на сегодня я уже превысила раз в двадцать.
– У меня к тебе вопрос по поводу Мелиссы.
– Что с ней? – Тори сразу заткнула свой харвктер и напряглась.
– Ничего. Просто я хотел спросить у тебя совета.
– ???
– Дело в том, что…ну... она мне очень нравится.
Тори внимательно посмотрела на старосту: смущается, но взгляд твердый и открытй. Он, конечно, зануда еще тот, но Мэл тоже к нему явно тоже что-то испытывает. Да, она это прекрасно видела. Эти взгляды, смущение, улыбки. Тори почувствовала глупое желание широко улыбнуться, но подавила его, нахмурив брови. Захотелось поиздеваться, и она сказала медленно, с расстановкой:
– Да неужели?
– Да.
– Великолепно. А теперь слушай меня сюда. Еще раз к ней подойдешь – пожалеешь.
– Что?? – несколько секунд Тори наслаждалась таким чистым шоком на лице старосты, но потом сжалилась над ним, и пихнула Ната локтем в ребра:
– Да расслабься ты, я в курсе.
– Эээ. То есть как в курсе?
– «То есть как в курсе», – Тори передразнила Ната, – вот так, в курсе. У меня есть глаза, я не слепая.
– Ну..хм.. ладно. Я чего спросить то хотел…
– Только не говори, что разрешения.
– Нет, не разрешения, – Нат улыбнулся, – совета.
– Ну?
– Что она любит?
– Ты смеешься? Вы с ней только и делаете, что треплетесь, и ты не знаешь?
– Да, мы разговариваем. Но я хочу сюрприз сделать. А она о себе совсем немного рассказала.
Тори бросила на старосту задорный взгляд и рассмеялась, чем еще больше удивила Натаниэля:
– А ты затейник, оказывается. Скажи мне, что обычно парни дарят понравившимся девушкам?
– В смысле?
– Да что ты такой тугой! Я спрашиваю, что вы – мужики, дарите девчонкам?
– Ну не знаю… Цветы, сладости.
Тори задумалась. Их никогда подарками не баловали. Хотя Тори была благодарна жизни за то, что у них было все, в чем они нуждались – одежда, пусть и не новая, какая-никакая крыша над головой, еда. Все, что нужно, без излишеств. Тряхнула головой и заговорила:
– Понятно. Значит так. Цветы можешь подарить, но не букет, а в горшке. Дальше. Сладости? Она обожает зефир. Но имей ввиду, что у нее аллергия на фисташки и на клубнику.
– А кино? Какие фильмы она любит? Я ее спрашивал, но она не сказала.
– Правильно сделала, что не сказала. Должна же быть в девушке хоть какая-нибудь загадка.
– Тори, пожалуйста..
– Ой всё, не ной. Стоп, фильмы? Ты ее к себе домой хочешь позвать что-ли? – Тори угрожающе сжала кулаки.
– Ээээ. Нет. Вообще я думал про кинотеатр.
– Смотри у меня, – она погрозила кулаком перед носом все больше удивляющегося Ната, – Любые фильмы, хорошие. Без крови и предательства. С хорошим концом. Все. Отвали.
– Спасибо, – Нат кивнул и повернул к залу.
– Стоять!
Нат замер на месте так резко, будто ему дуло к спине приставили, и повернулся к Тори, которая медленно приблизилась к нему. Ее глаза были сощурены, а зубы обнажились в оскале, из горла – пугающе тихий голос:
– Имей ввиду: если ты причинишь ей боль, то я потом верну тебе эту боль. С процентами, – не обращая внимания на ошеломленное лицо блондина, Тори еще сильнее щурит глаза, – Ты меня понял?
– Я не причиню ей боли. И буду ее защищать.
Проходя по коридору первого этажа, девушка-ведьма витала в своих мыслях, но что-то заставило ее резко остановиться. Она внимательно смотрела на дверь класса. Дверь, которую она хорошо знала. Первый шаг был нерешительным, второй – более уверенным. И вот она, осторожно оглянувшись по сторонам, шмыгнула внутрь, прикрыв за собой дверь.
Оно было тут. Стояло и ждало ее. Черное море спокойствия и музыки.
Легкая улыбка проскользнула по напряженному лицу Тори, когда она подходила к пианино, ощущая знакомое покалывание в пальцах. Предвкушение. Такое приятное чувство. Как давно она его не испытывала.
Девушка медленно опустилась на табурет и открыла крышку инструмента. Тихо и осторожно, чтобы не спугнуть магию.
Первая нота раскалывает тишину, которая тут же смыкается за спиной, поглощая одинокий звук. Первую ноту догоняет вторая, и третья.
Тишина отступает под напором сильных в своей нежности звуков. Пальцы девушки играют медленную мелодию, осторожно перебирая клавиши и заставляя ее улыбаться. Хочется петь.
Музыка на мгновенье стихает, и сразу же вступает в новую войну с опять подступившей тишиной. Пальцы бегают по клавишам быстрей, а постепенно возрастающий в своей громкости голос помогает музыке победить врага. Победить тишину. Одиночество. И страх.
И Тори поет. Понимает, что пианино даже дурацкую попсовую песню может сделать приятной для слуха.
Always in a rush
Never stay on the phone long enough
Why am I so self-important?
Почему именно она? Глупая песенка без смысла.
Думать не хотелось. Хотелось расслабиться и утонуть в глубоких звуках, которые заполнили комнату, качая девушку на волнах спокойного удовольствия.
Сколько времени прошло? Сколько песен она спела? Тори не знала. И не хотела знать. Хотелось вот так сидеть, осторожно выводя пальцем по светлым клавишам бессмысленные узоры.
– Ты хорошо поешь.
Господи Иисусе!
Девушка вскочила так резко, что табурет с грохотом отскочил из-под колен и упал на пол.
Безмятежность на лице сменилась злостью, которую она обратила на стоящего у стены парня с разными глазами. Лизандр?
– Какого черта?!
– Прости меня. Я понимаю, что тебе неприятно.
– Ничего ты не понимаешь! – Тори пошла к выходу, злясь на себя за недальновидность, и на него за то, что этот идиот увидел ее в момент ее слабости. Черт!
– Понимаю. Неприятно, когда ты открываешь душу наедине с собой, а кто-то подглядывает.
Тори остановилась рядом с Лизандром, злость в ней прислушалась к его словам и отступила, чем очень удивила свою хозяйку. Тори кивнула.
– Вот и скажи мне, часто ли посторонние люди лезут в твою душу?
–Бывает, – Лизандр качнул головой, задумчиво глядя на девушку своими разными глазами.
– А ты не очень разговорчив, – Тори хмыкнула, скрестив руки на груди. Да уж, за несколько месяцев в этой школе она разговаривает с этим Лизандром впервые.
– Кто бы говорил, – Лизандр прошел мимо девушки, и наклонился к упавшему табурету. Поднял его и сел около пианино.
Тори задумчиво смотрела на парня, раздумывая, уйти отсюда или остаться. Но возвращаться на вечеринку не хотелось, а с этим странным парнем было вроде не напряжно. Чаша весов качнулась, и Тори подошла к окну, села на подоконник и стала следить за каплями на стекле, которые на перегонки бежали вниз.
– Ты поешь? – спросила девушка.
– Да. Как и ты.
– Я не пою.
– Я только что слышал.
– Ты слушал ерунду, – размеренный стук капель по стеклу успокаивал, – Петь я не умею.
– Не правда.
– Пфф, – девушка фыркнула и пожала плечами. Ногам было неудобно, поэтому Тори запрокинула их на широкий подоконник, поджала сбоку от себя и облокотилась спиной о прохладную стену. Лизандр спокойно глядел на девушку, думая о чем-то своем. Несколько минут тишину прерывал только стук капель в стекло, наполняя комнату прозрачным холодным спокойствием.
– А где ты училась играть? – Лизандр легко коснулся рукой инструмента.
Тори нахмурилась. Играть она училась в детском доме. Как и всему остальному. Но это его не касается.
– Да так, – девушка пожала плечами, лениво переводя взгляд на бегущие капли.
– Понятно, – Тори боковым зрением видела, что Лизандр не сводит с нее взгляда. Не дождавшись реакции девушки, парень продолжил, – Как давно ты играешь?
– Хм. Лет с восьми училась, – легкая улыбка проскользнула по лицу девушки, когда она вспомнила, как она приставала к учителю, умоляя научить ее играть.
– А почему именно пианино?
– Что? – Тори посмотрела на Лизандра, – Что ты загадками говоришь?
– Почему ты выбрала именно пианино? Не скрипку, не гитару.
– Ну почему не гитару, – Тори подняла одну бровь, ее голос был спокойным, а слова падали размеренно, как капли за окном, – На гитаре я тоже немного могу поиграть. С нее все началось. Просто потом не сложилось, – вопросительно поднятая бровь Лизандра дала девушке понять, что не только он тут говорит загадками, и продолжила, – Первый инструмент, на котором я попробовала играть – именно гитара. Но как-то во время урока в музыкальном классе меня оставили одну, и я от нечего делать стала играть на всем, что там было, – Тори фыркнула, вспомнив, как порвала струну на скрипке, когда извлекала из нее жуткие звуки, от которых кровь стыла в жилах. А потом она села за пианино, – в общем то, что я делала тогда с тем пианино… Как бы глупо это не звучало, но мне до сих пор стыдно перед тем инструментом. Но после этого я не могла играть ни на чем другом. Точнее, могла, чисто физически. Но пианино.. это что-то…что-то такое… – Тори потерялась в своих ощущениях и волнообразно повела плечами.
– Особенное, – Лизандр улыбнулся.
– Да, наверное так, – Тори пожала плечами, – Но это сложно объяснить.
– Да нет. Тут все как раз понятно. Мне непонятно другое.
– Что? – заинтересовалась Тори.
– Ты говоришь, что не умеешь петь.
– Пффф, – Тори закатила глаза,-
хватит. Это правда.
– Нет,– Лизандр покачал головой,– я немного в этом разбираюсь. Поэтому не соглашусь с тобой.
– Твое право,– Тори легко соскочила с подоконника, махнула рукой Лизандру и вышла из класса.
– Виктория?
Тори на секунду обернулась, после чего возобновила свой путь к залу. Черт, вроде ненавязчивый парень. По крайней мере был таким минут пять назад. Лизандр догнал ее и пошел рядом.
– Зови меня Тори.
– Викторией нельзя?
– Ну..хм.. странный вопрос… Можно. Просто мне привычней Тори. В общем-то, как хочешь, – Тори пожала плечами. Что за бред она сейчас сказала? Ей же не нравится ее полное имя. Вроде.
– Скажи, а почему вы с сестрой не вступили в школьный клуб?
– Куда? – Тори удивленно глянула на Лизандра.
– В школьный клуб.
Девушка нахмурилась:
– Первый раз слышу.
– Странно. Неужели Натаниэль вам ничего не говорил? Вы же два месяца уже в школе.
– Не говорил. А что за клубы-то?
– Это похоже на клуб по интересам. У нас в школе два: садоводство и баскетбол.
– Мда, – девушка хмыкнула, – интересы у вас тут так себе. А! Я помню, в первый день он говорил что-то такое. Что поговорим об этом позднее. Наверное, забыл, – ребята уже вошли в зал, поэтому Тори встала на мысочки около Лизандра, чтобы он ее услышал сквозь музыку,– А ты не напоминай ему. Забыл, и слава Богу.
После чего повернулась и пошла в полумрак.
«Да куда же она делась?». Кастиэль ходил кругами по залу уже пол часа, но Тори как сквозь землю провалилась. Сквозь пол. Чертов пол. Чертова Амбэр, бегающая туда-сюда перед носом Каса будто случайно. Чертово всё!
Два силуэта привлекли внимание Каса.
Что за…
Тори стояла на носочках, говоря что-то на ухо … Лизандра? Серьезно?
А он ей кивнул, после чего она, не глядя по сторонам, пошла в глубь зала.
Зверь внутри Кастиэля заворчал. Это же друг. Он не причинит ей вреда.
Но хера с два она с ним общается?
– Где ты был? – голос Кастиэля был далек от спокойствия, и Лизандр, подошедший к другу, удивленно вскинул брови.
– Гулял.
– С Тори? – слова вырвались сами, и Кас не успел их поймать.
– С Викторией. Да, – Лизандр спокойно посмотрел на друга, – А что?
– Ничего.
Заиграла медленная музыка и Кастиэль направился к девушке, сидящей в глубине зала на диванчике.
Нежная музыка медленно проникала в сознание. И в кровь. Такая знакомая и такая любимая песня, которая заставляет губы растянуться в нежной улыбке. Ее сердце принадлежит Стингу…
He deals the cards as a meditation
And those he plays never suspect
Она медленно качается на волнах приятной музыки, тихонько подпевая и продолжая улыбаться.
– Пошли.
Знакомый голос вырывает ее из моря музыкального удовольствия и воспоминаний, стирает улыбку с лица. Чужая рука берет ее за запястье и куда-то тащит.
– Иди к черту! Отпусти меня!
Магия разрушается, остается только гнев. Ноль внимания, Кастиэль продолжает вести сопротивляющуюся Тори в центр зала, где танцуют обнимающиеся парочки.
– Да отпусти же!
– Черт, Тори! – Кас резко разворачивается, хватая девушку за плечи.
– Ай!
Руки отпускают ее плечи так же резко, как до этого схватили. В глазах Каса – испуг.
– Прости, я не хотел. Еще не зажило?
Тори морщится. Осторожно трогать плечо уже не больно, но вот так сжимать. Еще как больно.
– Зажило! Отвали! Я не хочу танцевать, ясно тебе?
От резкого разворота волосы девушки перебрасываются вперед на ее плечо. Но ей плевать. А Кас не может отвести взгляда от голой спины, контрастирующей с вырезом на платье, и немного выступающих хрупких позвонков, по которым захотелось провести пальцами, ощутить дрожь тонкой спины от его прикосновения…
Он не успевает подумать. Понимает только, что уже обхватывает девушку своими руками, прижимает ее к себе, такую теплую, такую хрупкую.. такую.. Все что угодно, лишь бы она не уходила сейчас.
Секунды превратились в часы. Время остановилось.
Либо все, либо ничего.
А Тори замерла. По телу от спины прошел сноп ледяных-горячих иголок, которые, возвращаясь обратно к пояснице, пускали по всему телу электрические заряды. Волна блаженства от макушки до самых кончиков пальцев. Этоненормально. Тори чувствовала, что нырнула в ледяную прорубь, из которой ее вытащили горячие руки и посадили в жерло вулкана. Потому что как иначе объяснить горящие огнем щеки, сбитое дыхание и такие теплые руки, которые обвивают ее талию, словно раскаленные железные прутья? Так приятно. И такое же горячее дыхание на ухо:
– Не уходи.
Не уйду.
– Кастиэль, отпусти меня.
– Потанцуй со мной.
Что хочешь, только не убирай руки.
– Нет.
– Это был не вопрос.
Кастиэль разворачивает Тори лицом к себе и немного поднимает за талию, развеселившись от протестующего писка. Ноги Тори отрываются от земли, но тут же встают обратно.
Что это было?
Шаг, еще один. И еще.. Ее ноги танцуют против воли, стоя на ногах Каса, который крепко прижимает к себе ту, что пытается сопротивляться, но безнадежно проигрывает … снова.. и снова тонет в глазах, которые в полумраке кажутся почти черными…
But those who speak know nothing
… в жаре сильных рук на своей талии…
And find out to their cost
…таких нежных рук…
Like those who curse their luck in too many places
… и теплого взгляда…
And those who fear are lost
… и тихого голоса…
– Я смотрю, ты подружилась с Лизандром?
– У меня нет друзей, – тепло серых глаз борется с айсбергом в глазах девушки. И он тает. Медленно растекается в ее глазах черной синевой.
– Да неужели? А как же я?
– Ты мне не друг.
– Но ты что-то чувствуешь ко мне? – хитрая улыбка отпечатывается где-то на сетчатке ее глаз. Тори пытается стряхнуть с себя удовольствие, но ничего не получается. Есть только его запах.
– Чувствую, – Тори видит, что лицо Каса приближается к ней, а в ее голове все кружится. Весь мир кружится вокруг его зрачков.
– И что же? – Она ловит его выдох своими губами. Так хочется большего…
– Раздражение, – маленькая врушка.
– Что? – глаза парня немного расширяются, он удивлен.
– Ты меня бесишь, – о нет, Такая глупая и детская ложь. И он это понимает. Запрокидывает голову и смеется. Так тепло и искренне.
The mask I wear is one.
…попробуй довериться…
That’s not the shape, the shape of my heart…
Нет! Везде обман!
На усилие закрыть глаза и оттолкнуть рокера уходят все моральные силы, но так нужно. Нельзя чувствовать то, что она чувствует. Нельзя получать удовольствие от объятий. Это неправильно. Это не она. Слишком приятно.. слишком опасно. Она не верит, что ее голос может быть таким умоляющим:
– Не ходи за мной.
Рокер смотрит на развевающиеся от бега волосы и понимает, что он все еще чувствует ее запах, а широкая улыбка не сходит с его лица.
====== Глава 19. Темная душа. ======
Комментарий к Глава 19. Темная душа. Стараюсь не слишком затягивать)) Придержите помидоры и тапки, жду конструктивной критики)
Как же хорошо.
Одиночество помогает избавиться от всего лишнего. Ей никто не нужен.
Тори сидела на ступеньках школы уже около получаса, глядя в пасмурное небо и обняв себя руками в попыткн сохранить остатки живительного тепла. На улице было прохладно, и шел дождь – осень уже давно вступила в свои права, сорвав все листья с деревьев и пробирая холодным ветром до самых костей, но возвращаться в этот душный зал девушке совсем не хотелось. Она с удовольствием подставляла свое лицо под мелкие брызги дождя, которые порывы ветра доносили до нее под козырек школьного крыльца.
Она думала про то, что ей сказал Нат про Мэл, и о том, за бред с ней происходит, стоит Кастиэлю оказаться рядом с ней или просто коснуться ее, когда неожиданное прикосновение к плечам заставило ее резко вскочить. Тори поняла только, что нога соскользнула со ступеньки, а мир вокруг нее уже завертелся, как волчок. Девушка зажмурила глаза, однако вместо удара об холодные ступеньки Тори почувствовала тепло на своей спине. Сердце билось, как сумасшедшее. Причина? Виноват взрыв адреналина, или запах дождя, который она узнала, даже не открывая глаз, или мурашки, которые разбегались от рук чужих на ее спине по всему телу? Недовольный голос Кастиэля приподняя уголки губ Тори в улыбке, она открыла глаза.
– Что ты творишь?
Чертятам в голове Тори захотелось подразнить рокера:
– А ты?
– Я?
– Да, ты. Отпусти.
– Что?
– Отпусти говорю! Я сказала, чтобы ты не ходил за мной! И какого черта ты опять меня трогаешь?!
– Да если бы не я, ты бы упала!
– Да если бы не ты, я бы как раз не упала бы!
– Что ты несешь?
– Правду! Какого хера ты подкрадываешься сзади?
– Да я.. Гррр.. Ты невозможна!
– Что есть, то есть. Отпусти, мне холодно.
О нет, в его руках девушке было очень тепло, и это пугает. А от вида его сердитого лица в ее груди лопались какие-то пузырьки, наполненные жидким смехом, захотелось рассмеяться.
– Холодно?
Кастиэль резко притянул к себе ойкнувшую девушку, крепко прижав ее к себе. Слабый тычок ее кулака в его бок и недовольный голос где-то в районе его груди:
– Отпусти меня.
– Нет, – Кас сильнее сжал руки на спине девушки, млея от ощущения ее прохладной кожи под своими ладонями. Кас уткнулся носом в макушку Тори и закрыл глаза. Он кайфовал от ее запаха и от легкого прикосновения хрупких холодных ладоней к его груди, как наркоман, который наконец-то получил дозу. Наконец-то..
А ее хлипкий мир все сильнее раскачивался на ветру, упорно заменяя все ценности одиночества на тепло и поддержку.
От его ладоней на ее голой спине у Тори перехватило дыхание. Боже, как хорошо. Кипящее дыхание вулкана в запахе дождя: она, не веря тому, что делает это, уткнулась носом в грудь Каса, глубоко вдыхая его запах и чувствуя дрожь в теле. Это, наверное из-за холода. Конечно. Из-за чего же еще? Как же хорошо.
Сейчас я уйду.
Еще секунду, и оттолкну.
Вот сейчас.
Еще секунду.
Вот уже отталкиваю.
Но нет
Не получается..
Почему? Почему, Тори? Что изменилось?
За счастьем всегда следует беда.
Мурашки ужаса тут же охладили в душе волну подступившего удовольствия, заморозив ее мгновенно, будто в жидком азоте.
Ничего не изменилось.
И никогда не изменится.
Так было.
Так будет.
Все люди предают.
Тори резко сжала кулаки и оттолкнула от себя парня, который сделал шаг назад лишь только потому, что сопротивление было слишком неожиданным.
– Тори, что ты...
– Не подходи ко мне! – девушка опрометью сбежала со ступенек, смаргивая с ресниц черные слезы.
– Что…
Оборачивается, сжимает кулаки:
– Я сказала, не подходи ко мне! Не трогай меня! Никогда больше!
Она уже выбежала со школьного крыльца, чувствуя ледяной дождь на своих плечах, спине, лице. Соленые капли на щеках девушки смешивались с небесными слезами, маскируя ее собственную, такую ненавистную слабость.
Все люди предают…
Дайте мне спрятаться куда-нибудь.
Руки дрожали от...чего? Холода? Разочарования? Одиночества?
Кас видел боль, которая вспыхнула в ее глазах, когда она закричала. Осколки разбитого сердца звенели в голосе, пронзая его собственное сердце ледяными стрелами. Кто ее сломал? Он посмотрел на убегающую девушку, и решение пришло мгновенно.
Ну нет, я тебе не позволю снова оттолкнуть меня.
Кас догнал девушку и схватил за локти, развернув к себе лицом, не обращая внимания на мгновенно промокшую и ставшую ледяной одежду:
– Тори!
– Пусти!
– Да что с тобой! – он трясет девушку, пытаясь привести ее в чувство. Лицо в обрамлении мокрых волос исказилось от страха, из зажмуренных глаз стекают по щекам черные слезы.
– Нет! ОТПУСТИ!
Все предают…
– Тори, хватит!
Но нет.
Она вырывалась, словно обезумевшая дикая кошка, которую загнали в ловушку. Неистово, сильно, не чувствуя боли, холода, ветра и дождя, только всепоглощающий страх, который Кастиэль увидел в ее лице, и от которого сжалось его собственное сердце. Он не знал, как успокоить девушку, которая бьется в его руках, не видя и не слыша ничего, кроме необъяснимого ужаса, терзающего ее изнутри, разрывающего в клочья остатки сломанной предательством души…
– ОТПУСТИ МЕНЯ!
Вопль, который наверняка услышали даже на небе. Но ей плевать. Вот он – настоящий страх. От которого из-за мерцающих пятен перед глазами не видно ничего, от которого сжимаются легкие, скручивает живот, под кожей взрываются ледяные бомбы, пронзая нервы по всему телу тысячами крошечных иголок, заставляя до скрипа и боли сжимать зубы, закусывая щеки до крови, и кричать. Кричать, как в последний раз:
– ОСТАВЬ МЕНЯ!
… предают…
====== Глава 20. Разбудите меня в следующей жизни. ======
– Чем ты думала? – тишина, – Ну надо было догадаться, а? – тишина, – Ты вроде взрослая уже, а тут такой идиотизм – тишина, – пойти домой под таким жутким дождем полуголой! – тишина, – Тори! Ты меня вообще слушаешь?
Тори лежала в постели, безуспешно пытаясь согреться. Ее трясло, зубы стучали, а в голове что-то неприятно шумело. И недовольный голос ругающейся сестры действовал отнюдь не как панацея.
– Нет, не слушаю. Не распинайся.
– Ах не слушаешь? Я сейчас на тебя кипяток вылью! Безмозглая!
Ух ты ничего себе.
Это все мне действительно говорит Мелисса-само-спокойствие?
– Да я в порядке, – Тори закрыла глаза. Тяжесть в голове становится чуть легче, если не открывать глаза. Свой голос она сейчас слышала хриплым.
Наверное, опять сорвала…
Пять минут блаженной тишины прерываются громким голосом сестры:
– Сядь.
Тори морщится:
– Мел, ты можешь так не орать?
–Тори, я разговариваю не громче, чем обычно. Сядь.
Тори недовольно забурчала, открывая глаза. Мэл стояла перед ее кроватью с чашкой в руках. Тори выпила горячий чай, щуря слезящиеся глаза. В горле крутились ржавые шестеренки, раздирая горло все больше, а тело упорно не желало согреваться под двумя одеялами. Мэл все не сводила с нее взгляда, который по шкале гнева Мэл можно было оценить на 8 из 10. Ух, рекорд! Тори вернула ей пустую чашку, укуталась в одеяло и, недовольно глядя на сестру красными глазами, просипела:
– Хватит меня гипнотизировать. Я просто захотела домой. Все эти танцы мне надоели. И вообще, переоденься. Уже час меня ругаешь, а времени платье снять не нашла.
– Ты сейчас у меня договоришься, – пригрозила Мэл, направляясь к выходу из комнаты и щелкнув выключателем. Комната погрузилась в блаженную темноту.
Сон Мелиссы среди ночи был прерван звуком, от которого она подскочила на кровати, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна, и ничего не соображая. Тихий протяжный звук повторился, а Мэл уже включила ночник и побежала к кровати сестры, от страха путаясь в одеяле и в ногах. Тори тяжело дышала, мотала головой из стороны в сторону, подушка выглядела как зебра, из-за белой наволочки и темных прядей, раскинутых по всей подушке, а кровь Мэл застыла от нового стона.
– Боже, Тори, проснись!
Мэл дрожащими руками погладила Тори по лицу, коснулась щек и лба: у сестры сильно поднялась температура, к раскаленному и намокшему от пота лбу прилипли волосы . Из приоткрытого рта с хрипом вырывались рваные выдохи вперемешку с тихими стонами.
– Тшшш, Тори, все хорошо, слышишь? Проснись. Тори, проснись же.
Тори затихла. Мэл хотела надеяться, что она своим голосом прогнала кошмары из головы сестры, которая теперь лежала неподвижно, только одеяло поднималось и опускалось в такт ее тяжелому дыханию.
Всю ночь температура у Тори не спадала, упорно держась на космической высоте, от которой девушка рано утром впала в бред.
Мэл отходила от кровати сестры только чтобы смочить тряпку, которую клала на лоб Тори и протирала ей лицо. Сестра стонала, бормотала, металась по кровати, выгибая спину, сжимала края одеяла в кулаки и мотала головой на подушке, умоляя кого-то отпустить ее и тут же прося не уходить, ругала кого то. Пару раз Мэл застывала от ужаса, глядя на Тори, которая вопила так, будто ее пытали раскаленным железом…
– Тори? Ты меня слышишь?
Такой родной голос слышно плохо, как будто ей в уши напихали вату, и отдается давящей болью где-то в районе затылка. Тори пытается что-то сказать, но из горла вырывается непонятный звук. Ощущение, что в горле пробкой застряла боль, которая усиливалась с прохождением в горло каждой новой порции воздуха. Все силы уходят на то, чтобы открыть глаза, но резкий свет сразу же заставляет их зажмурить.
– Сейчас я сделаю лучше, погоди.
Раздается какое-то шуршание и свет больше не проникает сквозь веки потоком взбесившегося луча, режущего зрачок электрическим ножом. Попытка пошевелить рукой с треском проваливается. Тело заполнено свинцом? Или песком?
Никакого движения, только тяжесть. А в голове вакуум, в котором звучит нежный голос:
– Ты можешь открыть глаза?
Тишина.
И в голове... Нет, это не голос. Такое чисто звучащее беспокойство.
– Тори, ты меня слышишь?
– Да, – Тори не знает, слышно ее или нет, еще раз делает попытку открыть глаза, но туман, только что покинувший ее голову, снова окутывает уставший мозг и погружает девушку в тяжелый сон.
– Ты проспала почти сутки...
– Да? – Тори сидела на кровати с дымящейся чашкой в руках, облокотившись на подушку и разглядывая уставшие лицо сестры напротив, – А ты сама вообще спала?
– Да, конечно, – легкая улыбка не может обмануть Тори. Сестра совсем измучена, и ее попытки это скрыть с Тори не работают.
