Текст книги "Камелефата"
Автор книги: Гбанфу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
9. Боа
Камелефата старался, чтобы жизнь племени, как и прежде, шла своим чередом: соблюдались традиции, посвящение в первый мужской класс «дого» по-прежнему оставалось самым значительным ритуалом и по-прежнему юношей специально готовили к вступлению во взрослую жизнь. Правда, теперь после обряда посвящения физические упражнения стали особенно суровыми, а дисциплина соблюдалась неукоснительно, как во время войны.
Однажды на рассвете Камелефата и его трое друзей отправились на охоту в лес. За ними бежала целая стая собак; псы челноком сновали в траве, без конца пересекая извилистую тропинку и заливаясь радостным лаем. С ветки на ветку перепархивали беззаботные пташки, щебетом приветствующие утро нового дня.
Камелефата мечтал сразиться с диким быком. Он уже представлял себе, как их, охотников, встретят с такой добычей в деревне. Перед ними будут бежать деревенские ребятишки, радостно галдя и подпрыгивая, сияя улыбками, такие невинные и беззаботные. Предвкушал молодой вождь и вкусный ужин.
Камелефата настолько замечтался, что ничего вокруг не замечал, пока охотники не остановились на берегу какого-то ручейка. Над каменистым дном, усыпанным разноцветной галькой, бежала прозрачная вода. Трое охотников сразу перешли на другой берег, а Камелефата опустился на колени, чтобы напиться. Вдруг его словно кто-то толкнул. Юноша поднял голову и увидел громадного питона, обвившегося вокруг ствола деревца и затаившегося в ожидании жертвы. Камелефата успел крикнуть, но как раз в этот миг удав, разинув пасть, бросился на одного из охотников, обвил его своими кольцами, и тот упал на землю. Это оказался Сума́. Реакция Камелефаты была мгновенной. С быстротой молнии он натянул тетиву лука, вложил стрелу и выстрелил. Отравленная стрела впилась в левый бок чудовища. Камелефата знал, что любой раненый зверь становится особенно опасен, и все же посылал стрелу за стрелой. Все они попали в цель, но ужасная змея развернулась во всю длину и, не обращая внимания на стрелы, которые частоколом торчали из ее спины, устремилась к большому дереву, росшему неподалеку, бросив на земле свою жертву.
Сума стонал от боли. Камелефата, не мешкая ни минуты, бросился к своему несчастному другу, подхватил его на руки и с силой отчаявшегося сделал огромный прыжок в сторону как раз в тот момент, когда разъяренный питон решил вновь вернуться к своей добыче. Неся на руках потерявшего сознание друга, Камелефата бросился прочь от этого места.
Двое других охотников убежали уже давно, не обратив на упавшего на землю товарища ни малейшего внимания. Это очень удивило Камелефату. Он еще ни разу не видел, чтобы ашуку бросил друга в беде. Он изо всех сил звал беглецов, но те не откликнулись. Тогда Камелефата снова бросился бежать – и бежал так, словно за ним по пятам гнался сам дьявол. Отбежав от злополучного места достаточно далеко, он положил друга на землю и внимательно его осмотрел. Сума все еще был без сознания, но питон, похоже, не успел нанести ему серьезных повреждений.
Сума был лучшим другом Камелефаты, тем человеком, на которого молодой вождь полностью полагался. Это был юноша среднего роста, чуточку старше самого Освободителя. Его мужество не знало границ, и он из любой переделки всегда находил выход. Камелефата не раз восхищался своим другом.
Наконец Сума открыл глаза.
– Издалека же ты вернулся, – облегченно вздохнул Камелефата.
– Ты спас меня, – задумчиво ответил ему Сума. – Спасибо. Я этого никогда не забуду. Но скажи, куда подевались оба брата Агба, ведь они только что были рядом с нами?
– Не знаю. Я звал их, но напрасно.
– Небось сразу удрали, когда питон бросился на меня, ведь так?
Камелефата колебался. Этот вопрос смутил его: он стремился не сеять разногласий между своими людьми. Братья Агба поступили плохо, но гнать их от себя, может быть, все же не стоит. Кто знает, чем это кончится. Но лгать Камелефата не умел, а потому рассказал, как все было на самом деле, постаравшись найти оправдание для братьев Агба: они, дескать, потеряли от страха голову, увидев громадного разъяренного питона.
Камелефата и Сума вернулись в деревню.
Скоро вернулись и оба брата Агба и сразу же принялись рассказывать, что Камелефата и Сума убежали, испугавшись какого-то удава, которого они, братья Агба, естественно, убили. Питон этот, рассказывали они, забрался на высокое дерево-акажу, устроился среди ветвей и, прежде чем рухнуть мертвым на землю, пел, как петух на заборе.
Камелефата вздрогнул. Он хорошо знал, что значит это пение. Отец когда-то предупреждал его, что от раненого питона, который стремится забраться на дерево, следует бежать как можно дальше, потому что любой, кто услышит, как поет перед смертью забравшийся на дерево питон, неизбежно погибнет сам. Так вот почему тогда Камелефата бессознательно бросился бежать, унося подальше раненого друга. Бедняги! Теперь и ему, Освободителю, не под силу спасти этих двоих от неминуемой смерти.
Агба Эде, их старший брат, поздравил младших братишек и торжествующе посмотрел на Камелефату.
Молодой вождь никогда не мог понять, почему все в семействе Агба относятся к нему враждебно, но потом решил, что это, наверно, один из законов природы: ведь не бывает так, чтобы все на свете тебя любили и чтобы ты сам любил всех на свете. С этим уж ничего не поделаешь. Правда, чтобы кого-то уж очень сильно ненавидеть, нужны серьезные причины, а что он, Камелефата, сделал такого этим Агба? Он не мог припомнить со своей стороны ни одного дурного поступка по отношению к ним.
На следующее утро обоих младших братьев Агба нашли в собственных постелях мертвыми. Вот чем обернулось пение питона.
10. Заговор под покровом ночи
Ночное небо было покрыто густыми облаками, временами сверкали молнии – наступил сезон дождей. Деревня ашуку тихо спала. У ее ворот подремывали сторожа. Время от времени над уснувшей деревней с криком пролетала ночная птица.
В этот поздний час дверь одной из хижин приоткрылась, оттуда выскользнул какой-то высокий человек и решительно двинулся прямо в непроницаемую тьму. Он подошел к дому, где на веранде стоял ткацкий станок и были разложены другие принадлежности ткача.
Ночного гостя, видимо, ждали: дверь отворилась и он исчез в хижине.
Масляная лампа слабо освещала жилище. Она была устроена весьма примитивно: кусок фитиля, опущенный в банку с пальмовым маслом. В полумраке можно было различить человек двенадцать, сидевших вокруг калебаса с банджи́ – пьянящим напитком из сока масличной пальмы.
Вошедший поклонился, приветствуя присутствующих. Те хором ответили ему. Он обвел их лица суровым взглядом и важно проследовал к оставленному для него месту. Уселся, затем спросил:
– Все собрались?
– Да, ждали только тебя, – тихо ответил старик с белой седой бородой, глава одного из семейных кланов, – Для чего ты нас здесь собрал ночью, словно заговорщиков?
– Мы слушаем тебя внимательно, – перебил старика другой человек.
Вошедший вздохнул с облегчением.
– С тех пор как умер наш великий Вождь, произошло много такого, что я про себя отметил и хотел бы обсудить с вами, – начал он.
– Ты нас словно на медленном огне поджариваешь, – проворчал старик с седой бородой.
– Наш клан, – продолжал человек, – всегда считался самым слабым и наименее уважаемым.
– Хоть я и глава этого клана, – снова вмешался тот же старик, – но это действительно так. Так уж оно сложилось, и возразить тут нечего.
– Но это вовсе не значит, что можно позволить плевать себе в лицо! – страстно воскликнул высокий человек. – Двое из членов нашего клана мертвы, они требуют отмщения. Кровь мертвых да падет на головы тех, кто ее пролил!
– Но никто их крови не проливал, это все знают.
Высокий человек покачал головой, словно выражая сомнение по поводу такой точки зрения.
– Это Камелефата убил их! – взорвался он наконец, – Камелефата, ваш «освободитель», на которого все племя чуть ли не молится! Особенно те, кто послабее. Слишком уж много он себе позволяет. Вот и вы, слепцы, доверились ему, а что такого особенного сделал этот «освободитель» для нашего племени? Ничего, слышите вы, ничего! Интересно, чего он хочет? Счастья для народа ашуку? Счастье народа ашуку зависит от его богатства. У нас сильная армия, и мы легко могли бы подчинить себе те народы, которые прилепились к этому Камелефате.
– Но ведь Камелефата так великодушен, – неуверенно возразил глава клана, в отличие от остальных совершенно обескураженный этими словами. – Племя наше и правда небогато, но Освободитель справедливо говорит, что не в деньгах счастье. Да и работа никогда еще так не спорилась у нас, как сейчас. Мы спокойно трудимся на своих полях, соседние племена завидуют нашим полным амбарам. И мы счастливы среди этого потерявшего покой мира, разве не так? Так чего же нам жаловаться на своего вождя?
Слушая старика, высокий человек, казалось, вот-вот взорвется от гнева, но сдерживает себя. Когда старик умолк, он снова пустил в ход свои доводы:
– Племена, живущие на побережье, куда богаче нас. Вы просто не хотите понять, где ваше счастье зарыто. Я уверен, что когда-нибудь наш клан станет самым уважаемым и могущественным. Обещаю вам это. Я только прошу вас: не мешайте мне и немного помогите, когда понадобится. И вы об этом не пожалеете.
– Мы поможем тебе, брат, – решил глава клана, – и да помогут тебе духи наших предков! Но смотри – не оступись!
Получив это обещание, человек встал, выпрямился во весь свой громадный рост, произнес слова прощания и вышел через низенькую дверь из хижины, согнувшись пополам. Жестокая усмешка освещала его искаженное злобой лицо; этот негодяй давно уже лелеял честолюбивые планы: он хотел стать вождем племени ашуку.
«Ничего, – думал он, – наши дорогие соседи еще увидят, как прекрасно я буду их тогда «защищать».
И так же быстро, как появился, высокий человек скрылся во мраке ночи.
11. Состязание
Народ ашуку умел выращивать огромные клубни инья́ма, и каждый земледелец стремился доказать, что в этом искусстве он превосходит остальных. Устраивались даже настоящие состязания. Так, например, все молодые мужчины, включая вождя, соревновались за то, кто первым и лучше всех окучит целое поле иньяма. Выигрывали, разумеется, наиболее ловкие и выносливые.
Во все времена молодые люди испытывали потребность в соревнованиях – не важно, в какой области, – потому что там могли продемонстрировать свое превосходство над другими. Вот и теперь под палящим полуденным солнцем темнокожие юноши яростно вонзали свои мотыги в увлажненную первыми дождями землю. Близился праздник сбора урожая. Могучие молодые мужчины радостно окучивали огромные, почти созревшие клубни иньяма, а следом за земледельцами шли гриоты и пели в их честь хвалебные песни, которые должны были подбодрить работников и поднять их боевой дух.
Соперники трудились не разгибая спины до тех пор, пока гриоты не стали созывать их к трапезе. Когда соревнования в разгаре, их участники вполне могут забыть о еде и проработать без передышки до самой ночи или до тех пор, пока кто-то, совсем лишившись сил, не сдастся первым. Камелефата хорошо помнил рассказы отца о слишком ретивых работниках, умерших вот так, с мотыгой в руках. Эти несчастные были слишком самолюбивы, чтобы оказаться в числе побежденных, и слишком жаждали почестей, за что и понесли наказание, увы, слишком жестокое.
С восьми лет юные ашуку учатся возделывать землю. Они несколько раз проходят посвящение в различные возрастные классы, прежде чем вступят в младший мужской класс «дого», после чего получают наконец право работать наравне со взрослыми мужчинами.
В день начала очередных соревнований Камелефата и в мыслях не держал, что придется снова что-то кому-то доказывать. Он уже давно доказал всем, что значительно превосходит своих сверстников в этом искусстве, и хотел просто присутствовать на соревнованиях, где бороться за звание лучшего будут другие, еще не успевшие должным образом показать себя. Но судьбе угодно было изменить ход событий: Агба Эде настоял, чтобы Камелефата при всех принял его вызов и вышел с ним соревноваться.
С виду этот старший из братьев Агба был страшен и могуч, как огромный дикий вепрь, и к тому же весь покрыт волосами, как павиан. Он рассчитывал победить соперника благодаря своей нечеловеческой силе. И мечтал при всех посрамить Камелефату-Освободителя: ведь тогда он одержал бы над своим врагом двойную победу.
Камелефата почуял опасность, но не испугался. Он решил еще раз продемонстрировать племени свою силу и умение, и, хотя некоторые удерживали его, он стремительно вырвался из их рук и бросился в бой. Его мотыга пушинкой взлетала в воздух, и Камелефата играючи опередил соперника, чем вызвал полный восторг в рядах женщин.
Солнце поднялось уже высоко, но ни Камелефата, ни Агба Эде, казалось, не замечали чудовищной жары и двигались в том же стремительном темпе. По обе стороны окучиваемых рядов иньяма вырастали одинаково высокие и мощные отвалы земли.
Все остальные, побросав мотыги и присоединившись к зрителям, с тревогой следили за ходом этого поединка, который приобретал все более опасный характер. Камелефата отказался от предложенной пищи, так же поступил и Агба Эде.
Солнце уже совсем склонялось к горизонту, и Камелефата решил завершить борьбу. Он незаметно ускорил темп и стал понемногу отрываться от Агба Эде, оказавшегося не в силах догнать соперника. Агба Эде видел, что тает его последняя надежда хотя бы продержаться вровень с Камелефатой до темноты – все же это было бы каким-то утешением. Но теперь он понимал, что это невозможно. Камелефата продолжал неутомимо продвигаться вперед, а следовавшие за ним гриоты неистово вопили самые лестные похвалы в его адрес.
И тут Агба Эде не выдержал. Силы его иссякли, и, с большим трудом разогнув спину, он с размаху отшвырнул свою мотыгу, чувствуя себя побежденным и униженным.
Над полем загремели радостные крики, все восхищались Камелефатой, который, хотя и устал до изнеможения, все же продолжал окучивать борозду так же легко и умело, как в самом начале состязания. Но тут чья-то рука мягко остановила его мотыгу: это была Ситье.
Она заботливо и нежно помогла юноше распрямить усталую спину, взяла его за руку и, не говоря ни слова, повела в деревню, а за ними двинулась толпа односельчан, обрадованных победой своего любимца.
Когда Камелефата, смахнув со лба пот, поднял наконец глаза, то увидел, что глаза его спутницы полны слез.
– Почему ты плачешь? – встревоженно спросил он.
– Я ужасно боялась, как бы этот человек не обогнал тебя, – улыбнулась она сквозь слезы, которые придавали ее улыбке непередаваемую ангельскую прелесть.
Камелефата тоже улыбнулся. Он рад был еще раз дать урок своим молодым соплеменникам. При каждой возможности он старался убедить их, что вкус хорошей работы куда лучше вкуса оружия, и сейчас был уверен, что сегодня ночью приснится многим юным ашуку. И они будут мечтать вот так же победить когда-нибудь в состязании на поле, чтобы гриоты воспевали их в хвалебных гимнах, следуя за ними по борозде.
12. Путешествие в город
Сума швырнул на землю дикобраза, которого тащил на плече. Зверек попался в одну из ловушек, которые Камелефата и Сума устроили вокруг поля с иньямом. Детишки радостно подхватили дикобраза и понесли на кухню.
Сума, избавившись от ноши, вошел в хижину друга. Он был из рода гриотов. Жизнерадостный и словоохотливый, Сума считался лучшим рассказчиком племени. С Камелефатой они были неразлучны. И обряд инициации прошли одновременно, хотя Сума и был немного старше. В день их трагического возвращения из лесу в деревню Сума, как и Камелефата, обнаружил, что его родители убиты, а братья угнаны в рабство.
Камелефата еще спал. В углу хижины, в очаге, радостно потрескивал огонек. Сума потряс спящего за плечо:
– Вставай, лентяй! Солнце уже высоко.
– Ох! – проворчал Камелефата, протирая глаза. – И устал же я!
– Ну и задал тебе вчера этот Агба! – поддел его Сума. – Еще немного, и ты бы носом в землю ткнулся.
– Молчи уж! Сам-то небось позади тащился. Может, я вру?
– Да нет, все так и было, – согласился Сума. – А вот догадайся, кто в наши ловушки попался!
– Ящерица какая-нибудь, – пробормотал Камелефата.
– Совсем не угадал, – заявил Сума. – Дикобраз!
Друзья от всей души порадовались удаче, потом разговор пошел о другом и, разумеется, снова о работорговле.
– Что-то давненько в нашей местности работорговцы не показывались. Так ведь и возгордиться недолго да и успокоиться, – сказал Сума.
Камелефата только вздохнул и помрачнел.
– Да нет, гордиться пока особенно нечем, а успокаиваться и вовсе рано. Пока что мы справились лишь с первым порывом ветра, а настоящая буря еще далеко, и нам, друг Сума, нужно быть готовыми встретиться с ней, когда придет время.
Камелефата принадлежал к тому редкому типу людей, которые сочетают в своем характере осмотрительность и умение при любых обстоятельствах владеть собой с безудержной храбростью.
– В деревне ходят подозрительные слухи, я чувствую, что против нас что-то затевается. Тут надо держать ухо востро.
– Что ж, в любом случае рассчитывай на меня. С тобой мне и море по колено, – тут же откликнулся Сума. – Но ведь у нас везде выставлены посты, никто не может проникнуть в деревню незамеченным.
Камелефата только грустно улыбнулся. Он поднялся с циновки, умылся и уселся перед миской горячей жидкой каши из миля [15]15
…каши из миля… – одна из разновидностей мелкого проса.
[Закрыть], жестом пригласив друга разделить в ним трапезу. Завтрак приготовила и принесла в хижину Ситье. [16]16
Завтрак приготовила и принесла в хижину Ситье. —Во многих странах Африки весьма распространенная форма добрачных отношений между молодыми людьми или подростками, принадлежащими примерно к одному возрастному классу. В некоторых районах Западной и Тропической Африки такие отношения сохранились и поныне. Отношения эти во многом напоминают семейные, однако юноша обязан, подчиняясь закону, беречь часть порученной ему так называемой подружки; как правило, он даже не женится на ней, а отдает в жены другому, до появления которого он должен охранять девушку и оказывать ей должное уважение. Девушка же днем приходит в его жилище, убирает, стирает, готовит, а часто и обрабатывает поле друга. Делается все это, разумеется, только с согласия родителей, которое друг девушки должен предварительно испросить. Таким образом, девушка как бы готовится к будущей женской доле, а юноша берет на себя ответственность за ее обучение. Оба они при этом проходят часть необходимых молодым людям, готовящимся к самостоятельной жизни, испытаний, за которыми наблюдает все племя.
[Закрыть]
Друзья взяли в руки деревянные чашки и принялись за еду. Камелефата вдруг снова заговорил, словно отвечая Другу:
– Ты вот все говоришь о том, что враг не может проникнуть в деревню извне… А если этот враг находится в самой деревне, среди ее жителей?
Сума чуть не подавился:
– Ты думаешь, что…
– Это пока только мои догадки, – спокойно ответил молодой вождь, – Но осторожность никогда не помешает. Все возможно, друг мой.
Они не спеша продолжали разговаривать за едой. Решение столь непростой новой проблемы требовало деликатности. Кроме того, у Камелефаты были и другие планы.
– А как ты думаешь, Сума, что, если мы отправимся на побережье – слоновой костью торговать?
Камелефата указал на сложенные в углу бивни.
– Хорошая мысль, – одобрил Сума.
Хоть Камелефата и говорил, что не в деньгах счастье, он понимал, что без денег в этом мире не проживешь, хотя именно из-за них людей постигают многочисленные беды.
Чтобы пополнить запасы слоновой кости, Камелефата и его друзья несколько раз выходили на охоту. Они старались не убивать слонов зря, выбирали тех, у кого бивни крупнее. И кроме того, убить слона – дело не простое. Для этого какой-то охотник должен приблизиться к огромному зверю в одиночку. Остальным же до поры до времени следует держаться подальше.
Самым лучшим охотником среди ашуку считался длинный и костлявый старик. Все его тело было опутано бусами из раковин каури и зубов различных зверей и увешано разными амулетами.
В деревне говорили, что он колдун и сам может превратиться в любого зверя.
Камелефата частенько и с удовольствием беседовал со старым охотником. Тот действительно знал очень много. Юноша успел, конечно, кое-чему научиться у своего отца, но слишком большая ответственность была теперь на нем, пока еще не обладавшем достаточным опытом. Старик рассказывал ему историю племени ашуку, делился секретами охоты на различных животных. Например, чтобы убить слона, нужно было прежде всего понять, откуда дует ветер, и постараться подойти к толстокожему гиганту так, чтобы он тебя не заметил, а отравленной стрелой непременно попасть в хобот – самое уязвимое место слона. В конце охоты необходимо было совершить некий магический обряд, пока Камелефате неизвестный по причине его молодости. [17]17
…неизвестный по причине его молодости. – Как уже говорилось, возрастных классов у народов Западной Африки несколько. Последние из них, посвящение в которые происходит уже в зрелом возрасте, обязательны не для всех. Соответственно, магические знания, получаемые в результате такого посвящения, доступны далеко не всем – лишь жрецам и особо уважаемым старейшинам. Очевидно, что старый охотник такое посвящение прошел, тем более что и назван колдуном-защитником племени.
[Закрыть]
Что ни говори, а старый охотник был, без сомнения, необыкновенным человеком: ночью он всегда ходил без факела. [18]18
…ночью он всегда ходил без факела. – Очевидно, старый охотник был никталопом, то есть обладал способностью видеть в темноте, что безусловно приписывалось его колдовским качествам.
[Закрыть]И говорил Камелефате:
– Ты можешь выследить врагов и защитить народ ашуку днем, а я несу свою службу ночью.
И это было правдой. Потому что старый охотник был к тому же еще и могучим колдуном – защитником племени.
13. Слишком долгая ночь
Наконец Камелефата и Сума закончили приготовления к путешествию и с отрядом из двенадцати человек, вооруженных и нагруженных слоновой костью, покинули деревню. Вышли они довольно поздно, уже после обеда, и хотя продвигались по заросшей густым кустарником местности довольно быстро, ночь застала их в пути и пришлось сделать привал. Разбили лагерь, поужинали и улеглись спать прямо под открытым небом. В ночной темноте искрами вспыхивали мириады светлячков; в ближайшем озерце радостно заливались лягушки.
Ночь прошла спокойно, и на рассвете отряд снова двинулся в путь. Пересекли границу владений племени ашуку. Навстречу стали попадаться тихие и печальные деревушки, заброшенные, заросшие поля. Все молодые мужчины ушли отсюда в город в поисках счастья или вступили в банды проклятых пособников работорговли. Словно злой паук, дьявол наживы опутал все вокруг своей паутиной.
Камелефата вел отряд дальше и дальше. Гнев и возмущение не утихали в его душе при виде этого запустения. Но сейчас перед ним стояла вполне конкретная задача: продать слоновую кость, добытую в течение долгих месяцев упорного труда. Молодой вождь рассчитывал на вырученные от продажи деньги купить огнестрельное оружие. Он успел оценить его преимущества. А его племени перед лицом могущественного врага необходимо позаботиться о защите. Но хотя Камелефата и понимал, что из ружья можно поразить гораздо более далекую цель, чем из лука, сам все же предпочитал лук. Этот вид оружия, хоть и весьма древний, имел в его глазах неоспоримое преимущество – бесшумность.
Однако, кроме ружей, нужны были порох и пули. Камелефата все рассчитал. За свой товар они должны были получить достаточно раковин каури. Эти небольшие раковины, продолговатые, овальной формы, служили разменной монетой на всем побережье Гвинейского залива.
И вот Камелефата со своим отрядом достиг большого города, ставшего для европейцев рынком, где торгуют живым товаром. Это и была конечная цель путешествия нашего героя. В коротком жилете из толстой, словно кольчуга, ткани и в тесно обтягивающих ноги штанах он гордо шагал во главе своего отряда и был так же спокоен, как если бы находился в родной далекой деревне. Городские жители не обращали на ашуку ни малейшего внимания, и путешественники спокойно продолжали свой путь по узеньким и извилистым улочкам города.
Высоко над городом, на холме, возвышался богато украшенный королевский дворец, царивший над старыми низенькими хижинами горожан, разбросанными тут и там. Как же сильно отличались эти жилища друг от друга!
До чего же несправедлива судьба! Одни лишены самого необходимого, другие обладают множеством благ, и вовсе не потому, что замечательно трудились, – просто так захотелось судьбе. Камелефата гнал эти мысли прочь; он нисколько не завидовал королевским богатствам. Он вообще никому никогда не завидовал. Да и своими собственными успехами Камелефата не слишком гордился, разве что тем, что удачно провел свое первое сражение с работорговцами и вел себя тогда достойно. Продолжая идти вперед, он все время посматривал по сторонам. Из кузниц не слышалось ни ударов тяжелого молота по наковальне, ни перезвона молотков. Не слышно было и ткачей, обычно весело насвистывающих за работой. Все было так непохоже на родную деревню Камелефаты!
Лицо Сумы вдруг потемнело.
– Смотри, – сказал он другу.
Камелефата повернул голову и увидел цепочку из двенадцати рабов, среди которых были две женщины и мальчик лет семи. Рабов кнутами погоняли трое чернокожих работорговцев. «Это, должно быть, пленники, захваченные при разбойничьем нападении на одну из маленьких деревенек», – решил Камелефата.
Освободитель рванулся было в сторону рабов, но чья-то железная рука остановила его – это был Сума, догадавшийся о намерениях друга.
– Нет, Освободитель, не делай глупостей!
Камелефата на мгновение опустился на землю, чтобы взять себя в руки. Сума прав, это действительно безумие – пытаться в открытую атаковать работорговцев в их собственном гнезде; это все равно, что бросить вызов всем жителям города, – ведь, по сути дела, все они в сговоре с белыми и без зазрения совести торгуют людьми.
Но кое-какие идеи все же зрели в голове молодого вождя ашуку.
– Найдите место, где можно отдохнуть и переночевать, а я пока послежу за этими, – сказал он товарищам.
И, отделившись от своих, с самым беззаботным видом пошел следом за проклятыми работорговцами, которые гнали свой живой товар на окраину города, к берегу моря, где рабов грузили на суда. Он увидел, что работорговцы вместе с рабами скрылись за каким-то забором, и повернул обратно на поиски друзей.
Ашуку сняли на постоялом дворе хижину и решили переночевать там, а на базар отправиться с утра, пораньше. Вечерело, им подали ужин.
Хижина оказалась достаточно просторной, а четырех больших циновок с избытком хватило, чтобы двенадцать носильщиков и их предводители смогли удобно улечься и как следует выспаться.
Среди ночи Камелефата и Сума, которые только притворялись, что спят, выбрались через распахнутое настежь окно на улицу и отправились куда-то уверенным шагом. Очевидно, дорога эта была им хорошо знакома.
В темноте идти было трудно, но все же они быстро добрались до цели. Это была усадьба, окруженная изгородью из колючего кустарника.
– Здесь, – прошептал Камелефата.
– Они точно сюда вошли? – спросил Сума.
– Точно.
Ловкие, как пантеры, друзья легко перебрались через колючую изгородь и оказались в четырехугольном дворе, посреди которого стоял большой сарай. У его дверей похрапывали два давешних работорговца, державшие в руках мушкеты: они были сторожами. Камелефата подал другу знак, и перед внезапно разбуженными работорговцами возникло видение: из густой ночной тени выступили двое мужчин, и сторожа в один миг, так и не поняв, каким образом, были разоружены. Потом в отблесках костра сверкнули две сабли, и лезвия их оказались приставленными сторожам к горлу.
– Кто… кто вы такие? – с трудом выдавил из себя один из них.
– Я – Камелефата-Освободитель, но сейчас это неважно. Я намерен только…
И тут храбрый Камелефата заметил, что его собеседник от страха лишился чувств: он, конечно, слышал об Освободителе и его ненависти к работорговцам. Второй сторож лежал ничком – Сума приставил лезвие своей сабли ему к затылку.
Камелефата отобрал у стражников ключи и направился к сараю, где закованные в цепи люди дрожали от ночного холода, безропотно покорившись судьбе. К великому изумлению пленников, дверь в их сарай вдруг распахнулась. Камелефата отпер замки на их кандалах и сказал:
– Вы свободны, возвращайтесь в свою деревню.
Рабы бросились своему спасителю в ноги, но тот чуть ли не со злобой заставил их подняться. Он ненавидел, когда люди унижают себя, пресмыкаясь перед кем-то.
В такие минуты он стыдился и за них, и за того, кому они поклоняются.
– Не знаем, как нам благодарить тебя и твоего достойного друга. Но нельзя ли нам остаться в вашей деревне?
Камелефата мгновенно принял решение и, обменявшись взглядом с Сумой, сказал:
– Прямо сейчас, не ожидая рассвета, уходите подальше от города. Ступайте по тропе, ведущей прямо на север. До восхода солнца не останавливайтесь. К вечеру мы вас нагоним. Поторопитесь, скоро ваши хозяева проснутся.
– Но вы теперь сами можете их в рабство продать! – внезапно посоветовал Камелефате сухонький старичок, которому, видно, очень хотелось хоть что-то сказать своему освободителю.
– Я не умею торговать людьми, и… в пути не забывайте о том, что я вам только что сказал.
Камелефата резко повернулся и, сопровождаемый храбрым Сумой, исчез в ночи так же внезапно, как и появился.
Когда друзья добрались до своей хижины на постоялом дворе, то за бамбуковой занавеской, прикрывавшей вход, заметили огонек. Осторожно подобрались поближе и, стараясь не шуметь, заглянули внутрь. И что же они увидели? Двое парней пытались ограбить их – унести весь запас слоновой кости. Причем один из грабителей был хозяином этого постоялого двора.
Сума спросил:
– Пошли?
– Нет, погоди, – ответил Камелефата, – спрячься в тени, мы немного позабавимся.
Вскоре они увидели, как из хижины выбрались оба вора, нагруженные слоновой костью. Ашуку двинулись за ними следом. Воры вошли в какую-то полуразрушенную хижину, надежно спрятали там награбленное и вернулись на постоялый двор, страшно довольные собой. Камелефата и Сума притаились за углом. Не очень-то порядочно нападать на людей из засады, но разве не стоило проучить мерзавцев, укравших плоды стольких трудов? Поэтому не будем к нашим молодым героям слишком строги.
На обоих негодяев обрушился град ударов. Громко звать на помощь они остереглись, потому что знали: если разбудят спящих, то сразу будут обвинены в воровстве, за что обычное наказание – продажа в рабство. Поэтому воры молча и отчаянно сопротивлялись. Но у молодых ашуку, да еще в азарте схватки, сил оказалось куда больше, и ворам пришлось просить пощады. Разумеется, их тут же перестали лупить.
– Сжальтесь, мы всего лишь бедные рыбаки, с рыбной ловли возвращаемся.
– Да неужели? А что, рыбу и в полночь ловят? – спросил Камелефата, который, несмотря на серьезный нрав, всегда не прочь был пошутить.
– Ловят, ловят, – поспешил заверить их один из воров. – Пожалуйста, отпустите нас, не губите.
– Жаль, конечно, что поймать-то вам ничего не удалось! – заметил Сума.
– А между прочим, – ядовитым тоном откликнулся Камелефата, – если ночью вместо рыбы слоновую кость ловить, то это дело довольно прибыльное.
Сума громко рассмеялся, а воры испуганно переглянулись.
– Да и гостей вы принимаете как-то странно, – продолжал Камелефата. – Но на этот раз я вас прощаю. Только уж будьте любезны, принесите обратно слоновую кость, которую спрятали вон в той старой развалюхе. И не вздумайте нас обманывать, не то вам плохо придется!
Мерзавцы тут же бросились назад, довольные, что легко отделались.
А Камелефата и Сума сразу же отправились спать и не подумав проследить за ворами: они знали, что тех сейчас погоняет страх, он-то и заставит их обязательно вернуть похищенную слоновую кость. Они не ошиблись. Оба негодяя тихонько вошли в хижину, где спали ашуку, и положили украденное на прежнее место.
Только теперь закончилась для друзей эта бесконечно долгая ночь. Вспоминая о ней, Камелефата не мог сдержать торжествующей усмешки. Действительно, времени даром он не терял. Молодой вождь закрыл глаза как раз в тот момент, когда в курятниках зазвучали первые крики петухов.
