Текст книги "Еретик (СИ)"

Автор книги: Gabriel Krieger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Спор

Москва 2022 год.

– … И, благодаря вот это вот части уравнения, мы можем смело говорить о том, что путешествия в пространстве и времени на макроуровне невозможны. – Пожилой профессор отложил мел и окинул взглядом аудиторию. Как и всегда перед экзаменами, она была битком набита студентами, желающими полегче проскочить во время сессии. Здание Московского университета в это время года было похоже на на гудящий улей, где кипучая деятельность не останавливалась ни на минуту, ни днем, ни ночью. В аудитории было неимоверно душно, не смотря на работающую систему вентиляции помещений. Причина этому крылась в аномальной жаре, которая накрыла столицу в этом году. Полное помещение студентов никак не способствовало улучшению ситуации, лишь усугубляя ее. Однако, Абрам Моисеевич Рахман, не собирался отпускать студентов просто так. Больше, нежели свой предмет, Рахман любил только говорить о нем, поэтому вторая подряд пара шла своим чередом, пока дверь не приоткрылась и на пороге аудитории не показался молодой парень, лет двадцати пяти, с черными как смоль волосами и холодными голубыми глазами. Он стоял в проеме аудитории, оперевшись о косяк и наблюдая за происходящим с полуулыбкой. Абрам Моисеевич поднял глаза, изливавшие нездоровый, практически маниакальный взгляд и, пробежав ими по студентам, наткнулся на парня в проеме и, радостно потирая руки, продолжил.

– А вот и один из неверующих Фом, которых я повидал немало за свою жизнь. Андрей Иванович, что же вы стоите в дверях, заходите, послушаете. Посмотрите все на него внимательно, через несколько лет вы сможете так же вальяжно и расслабленно ходить по университету и делать все что вам заблагорассудится. Господин Воеводин– один из самых гениальных людей из всех тех, кого я встречал на своем веку, правда занялся откровенной глупистикой, да еще и намерен защитить по ней докторскую диссертацию. – Взгляды присутствующих перешли на меня, все так же продолжавшего стоять в проеме. Я лишь сильнее ухмыльнулся, отвесив издевательский полупоклон в сторону моего оппонента. Этот спор длится уже практически два года, с тех самых пор как я заикнулся о написании докторской работы на одной из пар Рахмана, а он вцепился в тот момент в меня, как в своего потерянного сына, поскольку мы говорили с ним не просто об одном и том же, но и на одном языке. Однако, по основному вопросу у нас были непримиримые разногласия. Я пытался доказать, что пространственные перемещения возможны, а он, в свою очередь, что это все полная чушь. Ни один из нас не стеснялся в выражениях, что не мешало нам, практически с первого дня, поддерживать дружеские отношения.

– Я тоже рад видеть вас, Абрам Моисеевич, – легкий полупоклон в сторону старого профессора заставил его морщинистое лицо залиться улыбкой, – однако, не могу согласиться с тем, что вы морочите голову юным дарованиям, пришедшим к вам за настоящими знаниями, а не за тем, что они могут прочитать в старых учебниках. – По всему помещению прокатился тихий шепот, а студенты взглянули в мою сторону с некоторым недоумением, что было для меня совсем неудивительно. Все знали, что Рахмана не стоило злить, тем более на его любимом поприще. Он мог устроить завал на своем экзамене таких размеров, что студенту было проще отчислиться, чем пытаться исправить ситуацию. За все время работы Абрама Моисеевича только три человека смогли закусить удила и побороть вредного старикашку: бывший директор АНР (академии наук России), нынешний ректор университета и ваш покорный слуга. Однгако же, стоит вернуться к профессору, а точнее к тому красному и злющему, как легион чертей старику, который готов был порвать меня на тысячу частей, если я скажу еще хоть слово против. И я не заставил себя ждать. – И более того, я сейчас с легкостью докажу, что именно вы упускаете, если вы мне позволите, конечно же.

– Позволю, отчего бы и нет. – произнес он голосом, который, будь он материален, смог бы не просто остудить эту аудиторию, но и вогнать ее в вечную мерзлоту. Я сделал вид, что не обратил на это ни малейшего внимания. Медленно пройдясь между партами, я подмигнул стайке девушек, которые сидели на первой парте. Они ходили ко мне на пары всегда вовремя и всегда сидели исключительно на первых партах, ловя каждое слово и постоянно вздыхая с сочувствием, когда на занятиях попадались особенно наглые студенты. В ответ, каждая из трех девушек зарделась от смущения, что не укрылось от взгляда профессора. – Личную жизнь прошу оставить за пределами моих занятий. Здесь не место всяким глупостям, что делает ваше нахождение здесь еще более абсурдным.

– Не стоит переходить на личные оскорбления, профессор, это, по меньшей мере, некультурно. – Забрав мел, из цепких стариковских пальцев я прошел в начало доски и, нажав специальную кнопку, стер практически два десятка квадратных метров убористого почерка профессора за несколько секунд. – С учетом неинвариантности ваших преобразований для определенных систем, придется начать с нуля…

час спустя

– И, как мы можем видеть инвариантная запись уравнения позволяет нам учитывать не только ограниченность объемов энергии системы, но и постоянное изменение координат. Таким образом для преодоления пространства нужен все лишь небольшой запас терпения и грамотные расчеты.

– Но это же полная чушь, здесь же явная ошибка. Вам стоило бы получше учить матчасть, прежде чем позориться перед целым курсом. Откуда у вас взялась вот эта часть уравнения и что она означает? – аудитория напоминала уже не учебный класс, а колизей, где встретились старый и молодой гладиатор, а студенты разделились поддерживая то одного, то другого. После фразы профессора, они в едином порыве одобрительно загудели, однако я не заставил себя ждать и спокойно ответил.

– Это энергия изначального хаоса или протоэнтропийная составляющая. Предвосхищая дальнейшие вопросы, скажу что именно эта энергия и дала начало нашей и многим другим вселенным. Точнее, бесконечно малая ее часть. Чтобы не быть голословным я даже готов продемонстрировать вам как все это работает.

– Если эта сказочка работает, молодой человек, то я при всех обещаю съесть свою бороду.

– Вы предпочитаете кетчуп или майонез?

– А? – в голосе Рахмана появилась нотка сомнения. Я никак не отреагировал на это, сделав вид, что вообще не заметил. Достав из кармана небольшое устройство, похожее на коробку, я подключил его к планшету, ввел необходимые параметры и…

Ничего не произошло

– Ну-с, молодой человек, как видно, ваши изыскания…

– Пааааберегись, – крикнул я, ловким перекатом уходя в сторону ровно в тот момент, когда на пол обрушился огромный ящик, обитый железом, который ко всему прочему источал пар. Все были шокированы, а я корил в очередной раз себя за беспечность. – Ну ведь надо же было точнее учитывать вертикальную составляющую, нет, балбес, понадеялся на компьютер. Разберу к чертовой матери эту железяку и соберу из нее робопылесос. Может, хоть так от нее будет польза. – Оглядев аудиторию, которая молчала во время всей тирады и профессора, в глазах которого, казалось, зарождается буря, я вскинул руки в сторону ящика и произнес сакральное– Тадаам. – Тут дверь аудитории открылась и на пороге показалась еще одна студентка, на этот раз, работающая в деканате.

– Воеводин, даже не хочу знать что тут происходит, но ты должен пулей лететь к декану, он тебя в срочном порядке вызвал. Сказал, что если ты не явишься в течении пяти минут, то он тебя выкинет отсюда вместе со всеми манатками.

– И как давно это было? – Если Сфинкс был зол или ему что-то было надо настолько срочно, то дело определенно пахло керосином. Поменяться настроение Льва Борисовича могло только в крайне экстраординарных ситуациях. Обычно спокойный, этот мужчина пятидесяти лет лысый, с брюшком и ростом в полтора метра нагонял жути на весь педагогический и студенческий состав. Поговаривали, что до прихода на должность декана, он руководил какой-то секретной военной базой в качестве главного научного сотрудника и строил всех так, что у него ходили по струнке даже тараканы. И даже не смотря на хорошее отношение с его стороны ко мне: из-за грантов ли, которые я ежегодно приносил десятками или из-за природного обаяния, но даже в этом случае злить его не хотелось.

– Четыре минуты назад. – Слова вылились холодным ушатом на мою голову, нужно было срочно бежать к декану иначе мне станет совсем грустно.

– Так, значит слушайте сюда все внимательно: в ящике примерно два центнера мороженого, лом лежит в лаборантской, думаю сами разберетесь, что с этим делать. Я полетел к Самойлову, пока он из меня всю душу не вытряс. – С этими словами, я развернулся и пулей полетел в сторону деканата. Подойдя к нужной двери, на которой гордо красовалось: "Декан факультета физико-химической инженерии Самойлов Л.Б.", я глубоко вздохнув, постучал в дверь. В ответ раздалось натужное "войдите" и я собственно это и сделал. В комнате было двое: в одном из них я с трудом узнал нашего декана, который сейчас был похож на испуганного котенка, а вот второй находился ко мне спиной, сидя в высоком кресле так, что я мог видеть только светлые волосы, коротко стриженные и уложенные на военный манер. В левой руке гостя была фарфоровая чашка с кофе, а в правой дымящаяся сигарета. С учетом того, что Сфинкс терпеть не мог курильщиков, тем более в своем кабинете, этот кто-то был очень важной шишкой.

– Андрей Иванович, заходите. Тут пришел человек из генерального штаба и ему очень интересен вопрос, касаемый ваших разработок, а точнее, я думаю, он сообщит сам. – Голос его излучал подобострастие, чего я никогда ранее за ним не замечал. Незнакомец не вставая лишь затянулся сигаретой и начал говорить, вальяжно растягивая слова.

– Господин Воеводин, до нас дошел слух, что у вас в распоряжении появились несколько ториевых ТВЭЛов, это так? – Голос его казался смутно знакомым. Он был похож на голос одного человека, которого я когда-то знал, однако я не был уверен, что тот к этому времени уже был жив.

– Слухами земля полнится, господин, как бишь вас? – Я говорил максимально спокойно в своей привычно слегка хамской манере. В конце концов, кто он такой, чтобы спрашивать с меня что бы то ни было?

– Волков. Алексей Волков. И отвечу максимально честно: источник проверенный, кроме того, от ваших ответов будет зависеть продолжение нашего разговора, поэтому советую сбавить тон и поубрать гонора.

– Андрей, не дерзи. Этот человек пришел нам помочь в нелегкой ситуации в которую ты нас впутал. – Голос Самойлова так и сочился елеем, что не сулило мне совсем ничего хорошего. Поэтому следующий вопрос я задал прямо, начисто проигнорировав доброотеческий совет декана.

– А что? Что-то случилось? Насколько я знаю, покупка ТВЭЛов законна, если они используются в научных целях. Или вы хотите сказать, что я купил их для собственного пользования. Так вот: реактора у меня нет и строить его я не планировал, пока что.

– А знаете ли вы, откуда эти стержни?

– Нет и знать не хочу. Я заказывал их через поставщика, который доставил и получил за это деньги. Происхождение меня не волнует.

– А должно. По двум маленьким причинам: во-первых, эти элементы были украдены со сверхсекретного государственного объекта в ЮАР, а во-вторых, никакого поставщика не было. Точнее, по документам он был, однако, когда мы начали искать владельца, им оказался один из панамских офшоров. Более того, тот, кто числится владельцем фирмы, уже более двух лет является покойником. Так вы ничего мне не хотите сказать? – обстановка медленно накалялась, а гость даже не собирался вставать и показывать лицо. Мне же только не хватало лишними телодвижениями спровоцировать одного из них, поэтому я просто стоял облокотившись на книжный шкаф и старался отчаянно быстро соображать. И дернул меня черт вламываться именно на объект, который принадлежит ГРУ, хотя он был настолько засекречен, что я и не имел информацию о том, чье это добро. Ну вот и узнал, на свою голову.

– Андрей, богом молю, скажи, что происходит? – На Льва Борисовича было жалко смотреть. Он весь покрылся испариной, а глаза метались из стороны в сторону, отчаянно пытаясь убежать от того, кто или что сидело в кресле.

– Хмм, ну если он такой секретный, то его, я более чем уверен, должны были хорошо охранять. Уж не думаете ли вы, что я вломился на секретную базу или что там у вас было, в одиночку перебил охрану, увел стержни и смылся обратно? – Так оно на самом деле и было, однако я решил выставить случившиеся максимально абсурдной ситуацией. – В конце то концов, его же не дети охраняли, я так полагаю.

– Ваши замечания, господин Воеводин, абсолютно справедливые. Охрана объекта была в рука профессионалов, однако кто-то все таки это сделал и нам было бы интересно узнать вашу точку зрения.

– Моя точка зрения в том, что вы не там копаете, я ничего противозаконного не делал. Если вам нужно найти того, кто это сделал, то ищите дальше владельца офшора. Хотя, чего это я вам рассказываю, вы и сами все знаете, да и, в конце концов, мне за это не платят. Если у вас нет больше вопросов, то я спешу откланяться, у меня через полчаса начинаются занятия. – И с этими словами я развернулся к двери, собираясь уходить.

– Хорошо, поступим по-плохому, раз по-хорошему не получается. Один из наших осведомителей на месте сообщил, что видел вас или человека похожего на вас в двадцати километрах от этой базы в день, когда произошло проникновение. Будете дальше отпираться или мы поговорим нормально? – Я наконец узнал обладателя голоса, но решил не подавать виду. – Поймите, Андрей Иванович, тяжесть ваших преступлений велика и если вы не сознаетесь, то вам же хуже. Только за проникновение, вам светит лет 30 на Ио. – Я вздрогнул. Ио– спутник Юпитера на котором пару лет назад построили шахту по добыче форстерита и по совместительству тюрьму для самых жестких отморозков системы. Последнее, что я хотел бы– это оказаться там. Сбежать, конечно же можно, но на одну дорогу домой я затрачу пару месяцев.

– Хорошо, я скажу вам все, что знаю об этой истории, но только не при свидетелях. – сказал я, многозначительно намекая на сидящего ни живого и ни мертвого Самойлова.

– Лев Борисович, не могли бы вы нас оставить на несколько минут наедине. Сходите, выпейте пока кофе, можете с коньяком, никто вас не осудит. – Декан встал и медленно вышел в дверь спиной, не смея отвести взгляда от кресла. Как только дверь закрылась, мужчина глубоко затянулся и произнес.

– Я слушаю.

– При других обстоятельствах, наш разговор бы и не состоялся, однако произошло что-то, что требует моей помощи тебе. – Я медленно приближался к креслу совершенно не торопясь сократить дистанцию

– О чем вы говорите, Андрей Иванович? – удивление в его голосе стало более наигранным.

– Я о том, что за восемь лет, ты ни разу не давал о себе знать, а сейчас ты заявляешься сюда, перепугав моих коллег и друзей. Я спрошу еще раз: чего тебе от меня надо, отец?

Задание

Алексей Волков, он же Йохан Кригер, затушил сигарету и медленно встал из кресла. Наши взгляды встретились. За восемь прошедших с нашей последней встречи лет он ничуть не изменился: высокий, под метр девяносто, подтянутый мужчина чуть за сорок, со светлыми волосами и такой же светлой кожей. Особенное внимание привлекали его глаза: холодно-голубые, задумчивые, созерцающие этот мир сквозь призму собственного восприятия. В общем, истинный ариец. Он внимательно посмотрел на меня, вероятно, так же как и я оценивая то, что видит перед собой и тяжело вздохнул.

– Я прекрасно понимаю твое огорчение… – Начал было он, но я жестом руки остановил его словоизлияния.

– Огорчения? Мой отец пропадает за несколько недель до моего совершеннолетия, и я остаюсь совершенно один, абсолютно без всякого понятия что делать дальше. Далее, через несколько дней в моем доме начинаются маски шоу и я порядка полугода постоянно нахожусь под колпаком у половины силовых структур страны. Да, пожалуй, я огорчен… точнее я чертовски зол. Вообще, каким образом ты меня нашел? Я сменил имя, место проживания, взломал базы и вычистил всю информацию о себе, вплоть до штрафов за превышение скорости. – Я разгорячился, но быстро взял себя в руки и глубоко выдохнул.

– Лили помогла. Она настроила поисковое заклятие, и я смог тебя обнаружить.

– Ах да, конечно же, еще один кандидат на премию "Родитель века". Правда, ту я уже не видел сколько лет? Двадцать? Потрясающая у нас семейка: ведьма, которую изгнали из ковена, генномодифицированный мутант и их пришибленный собственной гениальностью сынок. Просто команда мечты.

– Кончай истерить, Штефан. Мы сделали все, как и было положено. Ты неплохо живешь и все благодаря нашему несправедливому, как ты считаешь, воспитанию. Тебе к тому времени уже почти исполнилось восемнадцать, пора было начинать новую жизнь, без родительской опеки.

– Ой, да ладно тебе, я еще даже не начинал, однако же, ты должен согласиться, что наша семья далека от идеальной, во всяком случае, в плане поддержания близких связей. Итак, мой дорогой отец, что привело тебя к твоему неблагодарному сыну. Только не говори, что просто повидаться. У меня на чушь аллергия.

– Даже не собирался. Перед тем как я расскажу о том, зачем я сюда приехал, ответь мне пожалуйста на пару вопросов.

– Нет проблем, спрашивай.

– Хорошо. Как я понимаю, ТВЭЛы ты не отдашь? – Отец, казалось, задавал этот вопрос просто для галочки, поскольку уже знал ответ.

– Конечно, нет. Во-первых, я не хочу, во-вторых, даже если бы и хотел, уже не могу, поскольку пустил их в дело, а в-третьих, зачем они тебе? Насколько я понимаю, на ГРУ ты таки не работаешь или ты все-таки решил занять место настоящего Волкова? – Этим вопросом я попал точно в яблочко. Йохан скривился как будто от зубной боли при упоминании фамилии Волкова.

– Знать не хочу, на что ты их пустил, пусть это останется твоим секретом. У меня другой вопрос: где Иран? – теперь уже скривился я. Самый большой грех в моей жизни, опять всплыл наружу.

– Ну, насколько я помню из уроков географии, Иран находится между Ираком и Афганистаном. Более точного местоположения назвать не могу, потому что…

– ПОТОМУ ЧТО ЭТО СТРАНЫ БОЛЬШЕ НЕТ НА КАРТЕ! – Отец взревел так, что задрожали стекла, а порывавшийся было зайти Самойлов, резко вылетел из дверного проема, хлопнув дверью. – Тебе могут простить все, но не гибель ста тысяч человек. Ты понимаешь, насколько серьезную ты кашу заварил? Убийство такого количества людей– это вышка, по меркам законов любой страны.

– Так, не надо орать, сам меня только что упрекал в устраивании истерик. Меня удивляет слышать подобные заявления от человека, у которого руки по локоть в крови и более невинных людей. Тем более, если ты хорошо изучил материалы по тому делу, то ты знаешь, что там была крайне тривиальная ситуация: два клана что-то не поделили между собой и устроили небольшую химическую атаку друг на друга, попутно изничтожив всю правящую верхушку. Я как бы и не причем. К тому же, мне за это неплохо заплатили.

– Ты не понимаешь всю чудовищность поступка?

– А должен? В нашу программу подготовки это не входило, да и потом, этих людей трудно упрекнуть в невинности. Без них мир стал немножечко чище. Сейчас там находится военный контингент богоизбранных и думаю, жизнь в этой стране наладится, в скором времени.

– Вероятно, ты прав, но ты же понимаешь, что не все вопросы в этом мире решаются так. Не всех можно просто потравить газом и уйти с чистой совестью.

– Вот-вот и я о том же. Чиста ли твоя совесть, чтобы упрекать меня? – Мужчина напротив меня вновь тяжко вздохнул и, как мне показалось, слегка осунулся. Понимая, что он может надолго уйти в свои мысли, как это часто и бывало, я участливо коснулся его плеча, от чего он очнулся, слегка вздрогнув. Не смотря на все наши разногласия, я любил своего отца, и он тоже, только уж очень по особенному. В сущности, со стороны это казалось периодическими попытками меня убить.

– Так что же привело Железного Волка ко мне? – Я задал этот вопрос с усмешкой, поскольку даже мой не вполне здоровый разум напрочь отказывался придумать хоть один вариант того, с чем не мог справиться мой отец. И все же, чутье подсказывало мне, что явился он отнюдь не лясы точить.

– Есть в этом здании место, где нас точно не подслушают?

– Ну, после твоего ора уже все знают, что я сделал что-то не совсем законное, что может быть еще хуже?

– Так есть или нет?

– Есть одно, пойдем со мной. – Мы вышли в коридор под взгляд шокированного Самойлова и направились в правое крыло здания. Пройдя практически до конца, я открыл неприметную старую дверь при помощи отпечатка и мы зашли в мой кабинет. Пыль витала вокруг старинных приборов, а на столе одиноко лежала шариковая ручка, обычная ручка, сестры которой продаются в каждом канцелярском магазине. Я закрыл дверь, пока отец осматривал помещение с видимым замешательством. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это, как я полагаю.

– Удивлен? Ожидал увидеть здесь нечто иное?

– В некотором роде, хотя и подозреваю, что это не весь сюрприз.

– Правильно делаешь. Альфред! – Справа от нас появилось изображение немолодого мужчины в костюме-тройке в выдержанном стиле. Он вежливо поклонился сначала мне, затем и отцу и учтиво, как и подобает профессиональному дворецкому спросил.

– Чего изволите, сэр?

– Будь добр, приведи это место в порядок и налей нам что-нибудь выпить, покрепче. Чувствую, разговор будет долгий и не особенно приятный. – В тот же момент вся бутафория начала уходить в стены и появились привычные мне колбы, пробирки, электромагнитные ловушки, дроны и, конечно же, оружие. Десятки видов, начиная от армейских ножей и заканчивая вихревой пушкой – вершина инженерного искусства. Оружие, созданное для того, чтобы переломить ход любого сражения. При помощи генератора хаоса, она могла создавать искривление не только пространства, но и времени. Для этого оружия не существовало понятия констант, поскольку одним легким движением можно было изменить их, что делало само ее существование катастрофой для существующего порядка вещей. Когда перестройка помещения закончилась, в центр комнаты выдвинулась пара футуристичного вида кресла из анатомического геля и столик, на котором по бокалам был разлит виски, стоимость бутылки которого была равна годовой моей зарплате в университете. Я достал из коробки в столе сигару и пепельницу, медленно принюхался к аромату хорошего табака и прикурил ее от бензиновой зажигалки. Не спеша, набрав клубы дыма в рот, посмаковал вкус и выпустил кольцо в воздух, все так же не торопясь отхлебнул виски. Куда бы не зашел наш разговор, в данный момент меня ничто более не волновало, как кольцо, которое растворялось в воздухе, затягиваемом вытяжкой. Йохан хмыкнул, подхватил бокал и сигару и присел в мягко спружинившее кресло, повторил мой маневр. Несколько минут мы сидели, наслаждаясь алкоголем и табаком в том самом молчании, которое говорит подчас больше любых слов. Все прочее отодвинулось на второй план, и были только два человека, чертовски уставшие от этого мира. Впрочем, и мир, окружавший нас, казалось, получил блаженный отдых. Через некоторое время отец допил виски одним глотком и начал.

– Нас точно никто не слышит?

– Я в этом абсолютно уверен. Система стоит в режиме активного подавления сигналов как извне, так и внутри комнаты. Все что ты скажешь здесь, буду знать только я и Альфред.

– Я откровенно говоря ему не очень доверяю. Он все таки машина и его можно взломать.

– А человека можно запытать так, что он выдаст все тайны. Последний идиот, который пытался взломать протоколы Альфреда сейчас сидит в Гуантанамо в приятной компании специалистов из ЦРУ. Знаешь, я все чаще и чаще жалею, что не подарил ему творческий компонент раньше. Мы бы столько всего натворили.

– Так, то есть ты хочешь сказать, что сейчас мы находимся в одном помещении с ИИ с уровнем опасности Бета-4 наделенный творческим компонентом?

– Ну в целом да. Я так понимаю, что сейчас будет долгая лекция, почему этого нельзя делать, что мы и так одним своим существованием поставили этот мир на колени и прочее, прочее, прочее.

– Можно я просто скажу, что ты крайне неосмотрительный товарищ, и мы перейдем к делу. Мне нужно, чтобы ты кое-кого привел живым ко мне или к моему нанимателю. И да, нужно все сделать очень тихо, без лишнего шума.

– Пятьсот.

– Что пятьсот?

– Пятьсот тысяч евро, половина авансом плюс расходы оплачиваются отдельно.

– Ты хочешь содрать полмиллиона евро с родного отца?

– Но-но, за кого ты меня принимаешь? Я сказал, пятьсот тысяч плюс расходы. За мертвого я бы взял всего двести. С учетом специфики твоей работы и того, что никого другого вы не нашли, то наша цель не так проста как кажется.

– Хорошо. – Такое быстрое согласие мне не понравилось. Я почувствовал, что мне кинули на деньги, особенно в тот момент, когда на столе оказались пять стопок новеньких евро, перемотанных банковской лентой.

– Надо было просить миллион.

– Надо было, но ты даже не узнал, в чем дело. Крайняя неосмотрительность.

– Ты сам меня учил, что труд должен оплачиваться, а жадность караться. – Я хотел себя придушить, но за меня это начала делать моя зеленая подруга.

– Тоже верно. Итак, – он снова огляделся вокруг, пытаясь обнаружить прослушку, взял еще один бокал с виски и начал, – как ты знаешь, я некоторое время работал на ЦРУ, где занимался тем, что обыватели до недавнего времени называли сказками или научной фантастикой.

– Это я прекрасно помню, меня же заставили подписать бумаги о неразглашении.

– Так вот, в середине десятых годов, мы проводили исследования свойств звукового гипноза и контроля. Это был сверхсекретный проект, который на нас спустили из пентагона. Суть в том, что в отличие от ранних экспериментов, это было очередной идеей создания суперсолдата. В итоге, у нас получилось настолько хорошо, что он сбежал от нас. Твоя задача будет его найти и доставить в условленное место.

– Хорошее начало, а где начинать поиски?

– Говорят, что он появляется на одной из частных вечеринок для нелюдей в районе Франкфурта.

– А в чем собственно проблема его доставить самому? Или тут все не так просто?

– Ты верно угадал. Эта территория принадлежит нейтралам и по договору ни мой наниматель, ни я не можем проводить там какие либо действия без ведома старейшин местных кланов.

– И тут в игру вступаю я. – Это дело с каждым предложением становилось все интересней и интересней. Плевать на цену, я хочу на это дело.

– Именно. Ты наемник, а это юридически обходит сложившуюся проблему. Договор официально не нарушен и все счастливы.

– А как я туда попаду

– В городе есть бар "чумная крыса". Каждый вечер там сидит девушка, всегда за самым дальним столом от выхода. Она ведьма. Через нее можно получить пропуск на вход.

– Симпатичная хоть?

– На этот вопрос ты и сам найдешь ответ там.

– И когда выезжать?

– Через три часа у тебя самолет, так что поторопись.

– Три часа? Да ты шутишь? Тут до аэропорта пилить минимум полтора.

– Ну вот и прекрасно. Кстати, вот твои билеты и документы. Ты летишь в Германию домой, после научной конференции, это твоя легенда. Дальше справишься сам, не маленький. – Мы встали с кресел и отставили бокалы в сторону, каждому из нас хотелось сказать многое, однако слово взял я.

– Рад был тебя видеть отец, хорошо, что ты жив и с тобой все в порядке.

– Я тоже рад, сын. Несмотря на то, что я сказал, я горд тобой. Из тебя вырос достойный человек и скоро ты сможешь продолжить мое дело, но не сейчас. Всему свое время. – мы заключили друг друга в братские объятья.

– До встречи, пап.

– Увидимся через восемь лет… – Увидев мое помрачневшее лицо, отец весело рассмеялся. – Да шучу я, скоро увидимся, поверь мне.

Два часа спустя. Международный аэропорт Шереметьево-2

Проклятые пробки, чтоб их, чуть было не опоздал на свой рейс. Механический голос буднично объявил о начале посадки на рейс, в то время как я только подходил к стойке регистрации. Измученная девушка одарила меня приветливой улыбкой, когда я протянул ей билет и паспорт.

– Посадка на рейс уже началась, господин Штайнмайер. С какой целью летите в Германию? Работа? Туризм или иное?

– Я лечу домой. – Радость на моем лице было нельзя скрыть. Заметив ее, она тяжело и слегка с завистью вздохнула, а затем протянула мне вкладыш и паспорт. Хорошего вам полета.

– Спасибо. – Прокричал я убегая в сторону регистрации для граждан Европы. Еще немного волокиты, которая возникла из-за нежелания охраны пропускать мой багаж и вот он самолет. Белый двухэтажный красавец, который готов был меня увезти от этой суеты домой, спустя столько лет.

Im Jahre acht und vierzig hielt, Zur Zeit der großen Erhitzung, Das Parlament des deutschen Volks Zu Frankfurt seine Sitzung.*

Слова плыли в моей голове, пока самолет медленно набирал высоту, неспешно, словно враскорячку пробегая последние метры перед взлетом. Жди мне, Отечество, я еду к тебе.

*В году достопамятном сорок осьмом, Когда весь народ волновался, Во Франкфурте, для заседаний своих, Немецкий парламент собрался.

Генрих Гейне. Кобес I (отрывок)