Текст книги "Мама-слэшер - это клиника (СИ)"
Автор книги: Frost_wind
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Совсем как мы, да? – возбужденно сверкая глазами, перебил он меня на середине чтения.
– Да, – согласилась я, и он просиял. – Совсем, как мы. Читаем дальше?
– Да!!! Еще спрашиваешь!
А как-то вечером Северус задал мне вопрос, поставивший меня в тупик.
– Мам, – потупившись, слегка неуверенным голосом начал он (я уже удивилась: Северус и неуверенность в себе – вещи несочетающиеся). Но я кивнула ему и ободряюще улыбнулась, и он продолжил: – Скажи, откуда пришел обряд целоваться под омелой?
Я задумалась, почему его вообще заинтересовал этот вопрос, но решила ответить максимально развернуто, как обычно:
– Знаешь, Северус, я не историк, так что не могу сказать со стопроцентной уверенностью. Если хочешь, мы вполне можем сходить в библиотеку и почитать об этом, или я расскажу, чего знаю.
– Я бы хотел послушать тебя, – решил Северус.
– Хорошо, – кивнула я. – Эта традиция идет еще с древних, незапамятных времен. В культуре друидов омела считалась символом вечной жизни и защитой от злых чар. А история первого поцелуя под омелой связана с викингами и их божественным пантеоном. Легенда гласит: однажды случилось так, что бог весны и света был убит стрелой из омелы. Его мать, богиня любви, не могла смириться со смертью любимого сына. Ценой невероятных усилий ей удалось вернуть его к жизни. От радости, что сын снова открыл глаза и улыбнулся ей, она поцеловала каждого, кто прошел под омелой, а ее слезы стали жемчужно-белыми ягодами на диком растении.
– Красивая легенда, – задумчиво кивнул Северус, закусив губу. – А дальше?
– Похожая традиция была у римлян. Во время сатурналий молодые люди брали веточку омелы, подходили с ней к понравившейся им девушке и целовали ее. Только в эти дни они могли открыто демонстрировать свои чувства.
– Вариант викингов мне нравился больше, – наморщил нос сын. – Символичнее и глубже, – он задумался, а потом поднял на меня решительный взгляд: – Мам?
– Да?
– Давай тоже повесим у нас омелу? Я видел, на рынке их везде продают.
– Повесить омелу? – растерялась я. – Ты хочешь…
– Ты меня никогда не целуешь, – насупившись, пробормотал он и съежился, обхватив себя руками. – И я подумал, может, хоть в праздник…
– Ох, Северус, – выдохнула я, пораженная тем, как безнадежно и глухо звучал его голос. – Иди сюда!
Он шмыгнул носом, а потом подлетел ко мне и, обхватив руками, уткнулся в шею, шумно сопя. Я машинально гладила его по волосам, слабо отдающим запахом хвойного шампуня, и шептала, что он у меня самый лучший, любимый, единственный, главный и ценный. Где-то на заднем плане возмущенно ухнул Мерзавчик и попытался влезть между нами. А когда Северус отстранился, запечатлела на его смущенно порозовевшей щеке легкий поцелуй. А потом еще один и еще. И разумеется, на следующей прогулке по рождественской ярмарке мы купили целых три пучка омелы: один повесили над камином, другой рядом с гамаками, а третий на кухне. Мда. Вот тебе и мизантроп, циник, сухарь и одиночка… Но я так и не смогла переступить через себя, так что инициатором объятий (а теперь уже и поцелуев) все равно так и остался Северус. Я утешала себя лишь тем, что так точно не смогу переборщить, и он получит материнской нежности ровно столько, сколько ему нужно. Ну, я надеюсь.
Еще мы выкупили Бенни у банка. Конечно, держать нюхлера в доме представлялось тем еще удовольствием, с ее сорочьими склонностями, но она так помогла нам, что это было меньшее, чего девочка заслужила. Милая, дружелюбная, неконфликтная и ласковая, она была лучшим кандидатом для первого домашнего любимца Северуса (Мерзавчик, например, под это определение точно не подходил). Узнав о том, что мы ее оставляем, Северус издал счастливый вопль, вздернув вверх кулак в победном жесте, а потом повис у меня на шее, горячо заявляя, что у него самая лучшая мама в мире! Гоблин, который оформлял нам аренду, услышав о желании выкупить зверька, хмыкнул и ехидно спросил:
– Еще не наигрались?
– Северус так к ней привязался, что я просто не могу их разлучить, – тепло улыбнулась я.
– Это будет стоить вам двадцать галлеонов, – проскрипел гоблин. – И то со скидкой, потому что видно, что вы смогли найти с ней общий язык, и мы отдаем нюхлера в хорошие руки.
– Я очень ценю, – кивнула я, доставая деньги и подписывая акт купли-продажи. Сейчас мы с Северусом стали официальными нюхлеровладельцами.
Бенни сидела в клетке и беспокойно посматривала то на нас, то на гоблина. Видимо, думала, что мы собираемся ее вернуть, и уже начала грустить.
– Не волнуйся, – Северус просунул сквозь прутья ладошку и легко погладил ее по голове, отчего зверек зажмурился и придвинулся к нему. – Мы тебя не бросим, Бенни Ганн: морские волки своих не бросают.
Гоблин закатил глаза и снова хмыкнул, с трудом удерживая себя от комментариев. Учитывая, что мы не принесли на реализацию ничего, видимо, он посчитал, что все это время я занималась мартышкиным трудом. Ну, развенчивать его заблуждения я точно не собиралась.
Следующим этапом запланированных действий был мой визит к специалистам-оценщикам Британского музея. Для этой цели я с помощью заклинания иллюзии создала себе образ непримечательного, скучного мужчины среднего возраста. Для магов, конечно, такого маскарада бы не хватило, а вот магглам хватит за глаза. Нанесла иллюзию, лишь выйдя из автобуса рядом с музеем и дойдя до соседнего сквера, сейчас, утром, немноголюдного, нашла в нем укромный уголок. Разумеется, перед тем, как преобразиться, наколдовала еще и чары отвлечения внимания, которые сняла лишь перед окошком справочной уже в самом музее. Девушка-секретарь скользнула по мне равнодушным взглядом и позвала одного из смотрителей, чтобы он проводил меня к оценщикам. Дождавшись, пока смотритель развернется и немного отойдет, я наложила на дверь легкие магглоотталкивающие чары (чтобы нам никто не помешал) и, постучавшись, вошла. В солидном кабинете, среди стеллажей, уставленных книгами и каталогами удобно расположился средних лет худощавый мужчина, чем-то напомнивший мне Василия Ливанова в роли Шерлока Холмса. Наверно, строгим английским костюмом и немного снисходительной манерой держаться. Но эта снисходительность исчезла, стоило мне наложить на него легкий Конфундус. Пока он растеряно хлопал глазами, я подошла ближе и протянула ему стакан воды с разведенными в ней зельями правдивости и симпатии. Это не сыворотка правды: действие зелья правдивости куда слабее и с ним легко бороться, но в сочетании с Конфундусом и зельем симпатии действует замечательно. В первый момент человек даже не может понять, что его к чему-то принуждают, наоборот, он сам хочет поговорить с таким приятным собеседником, а потом уже становится слишком поздно: раз разговорившись, словесный фонтан уже не заткнуть (ну, разве что затронув крайне болезненную для него тему, но этого-то я делать и не собиралась). Задав для проформы пару вопросов о его биографии и жизни и получив в ответ широкую улыбку и подробное повествование, я дождалась паузы и перевела разговор в нужную сторону. Сначала уточнила, сколько сотрудников данного профиля работает в музее и их характеристики со слов моего интервьюера, а потом, убедившись, что все работает, как надо, достала уменьшенные ящики с аккуратно сложенными в них кладами и один за другим стала увеличивать их. Эксперт под Конфундусом следил за моими фокусами расфокусировано-равнодушным взглядом. Закончив с этим, я сняла Конфундус, чтобы вернуть ему ясность ума, и попросила приблизительно оценить найденные мной клады, поставив перед ним ящик с самым дешевым (по сведениям из интернета) кладом. Просияв, эксперт энергично закивал, достал из стола необходимое оборудование и приступил к моей первой находке. Деловито и профессионально поясняя свои действия, он приобрел еще больше сходства с великим детективом, и я действительно заслушалась его пояснениями, а эксперт, получив в моем лице благодарную аудиторию, расправил плечи и вещал. Клад был объемным – килограмм золотых украшений римской эпохи – так что мы потратили на него приличное количество времени.
– Но, как ты понимаешь, – (под действием зелий и Конфундуса, плюс под впечатлением от находки мы быстро перешли на ты), – это все очень и очень приблизительно, – говорил эксперт, поправляя массивные очки. – И цена будет разниться от способа реализации. Мы, например, можем предложить фиксированную сумму, но можно выйти с лотом на аукцион. Сейчас, к Рождеству, как раз начинается сезон.
– Хорошо, – кивнула я (с помощью специального зелья мне удалось добиться приятного мужского баритона). – Тогда давай перейдем к следующему.
– А он не один? – удивился эксперт, только сейчас обратив внимание на выстроившиеся в ровный ряд вдоль стены ящики. Из-за действия зелий вопроса, как и когда один человек умудрился допереть все это богатство, у него не возникло. Обожаю магию! – Ну надо же, как интересно.
Он вскочил на ноги и буквально коршуном подлетел к ближайшему ящику. Вскрывал его, как ребенок подарок на Рождество. И сразу же восхищенно присвистнул.
– Где ты это нашел? – охрипшим от переполнивших его эмоций голосом спросил он. – Если это подлинник… В Европе обнаружено всего четыре такие чаши, Бронзовый век… Да еще в таком прекрасном состоянии…
В общем, я поняла, что это надолго. Весь этот день мы посвятили оценке, а потом, уже вечером, я с легким чувством угрызения совести стерла ему память о моем визите и кладах, после чего снова наложила Конфундус и дала антидот к зельям. Уходила, унося с собой кипу исписанных листов к каждому кладу, а завтра собиралась посетить этот же музей, нанеся визит некоему И. Г. Райту, коллеге моего “Шерлока”, чтобы повторить эту процедуру. А потом и остальных по списку.
С предварительной оценкой закончила только через восемь рабочих дней. Просмотрев и сверив записи, наложила на себя очередную личину и теперь уже официально получила экспертизу на несколько найденных мистером «Шелдоном Купером» кладов. Для того чтобы провернуть это, мне потребовалось настоящее удостоверение личности, так что я решила немного пошутить, даже если этот юмор будет понятен лишь мне. Паспорт сделать было проще простого: с помощью Акцио призвала ближайший паспорт, скопировала его заклинанием и с помощью других чар добилась того, чтобы буквы и цифры изменились на нужные мне, при этом сохранив свой шрифт и размер. Потом, уже наложив на себя иллюзию Шелдона, зашла в ближайшее фотоателье и сделала фото на паспорт, а чуть погодя заклинанием поменяла фотографии. Оригинальный паспорт под самой первой неприметной личиной сдала в ближайшее к парку бюро находок. Потом господин Шелдон Купер с помощью еще нескольких Конфундусов был занесен в общий реестр граждан Великобритании, обзавелся банковским счетом, страховкой и даже биографией (родился, учился и т.п.). Он исправно платил налоги, пять лет назад получил диплом о среднем образовании, закончив государственную школу. Молодой человек из-за болезни был вынужден находиться на домашнем обучении (заключение врача тоже нашлось).
Еще при моих первых беседах с экспертами выяснилось, что фонды Британского музея не безразмерны. И все эксперты сошлись на том, что два клада из всех интересуют музей больше всего. Учитывая суммы, которые готов был выложить за них музей, и разделяемое ими всеми мнение, что частные коллекционеры на аукционе заплатят меньше (слишком специфичные лоты), я договорилась об их выкупе с музеем. В общей сложности эти два клада потянули на два и восемьдесят пять сотых миллиона фунтов стерлингов. Помимо денег из Британского музея мистер Купер вынес несколько заверенных оценок по другим своим кладам, а чуть погодя выставил их в Сотбисе на аукционе, приуроченном к Рождеству. Стоит ли говорить, что торги прошли удачно?
Накладок и быть не могло, ведь и в день официального визита мистера Купера в Британский музей, и в день его посещения аукциона я принимала дневные порции наконец-то настоявшегося и готового к использованию зелья удачи. Часто его пить нельзя – слишком уж оно токсично, но для пары важных дней – самое то.
Итак, мы (ну или точнее мистер Купер) стали миллионерами. Более того, английскими миллионерами. И реализована была лишь малая часть кладов, так что запас на черный день у нас был о-го-го какой. А теперь стоило грамотно распорядиться этими солидными суммами, но данный вопрос я решила отложить до конца праздников: на Рождество все делопроизводство в Англии, как и во всей остальной Европе, впрочем, вымирает. Да и устроить нам с Северусом настоящий праздник кажется куда более привлекательной идеей, чем оббивать ноги в казеных конторах.
====== Глава 12 ======
Мы отказали Малфоям. Звучит, как самая настоящая фантастика, но так и есть. Сегодня Люциус, как только вышел на связь, попросил Северуса позвать к зеркалу меня и по-семейному, без излишнего пафоса пригласил нас на ежегодный рождественский прием в Малфой-мэноре. Северус вопросительно посмотрел на меня, а я тем временем лихорадочно соображала, как бы помягче отказаться от неудобного приглашения. Потому что Малфои – легилименты (оба, и отец, и сын, как было проверено эмпирически) и не гнушаются тем, чтобы покопаться в чужих мыслях, а у нас с Северусом защиты нет. От слова “совсем”. И если в тот раз мне просто невероятно повезло, когда они, наткнувшись на неприличные картинки, капитулировали (думаю, больше всего от неожиданности), решив не копать глубже, а вот в том, что нам так повезет второй раз подряд, я сильно сомневаюсь. В результате пришлось сделать постную извиняющуюся мину и сослаться на траур. Люциус помрачнел, но, кивнув, признал довод весомым.
– Я передам отцу, – заверил он. – Простите, леди Принц, это было нетактично.
Я заверила его, что ничего страшного не произошло, и отошла, чтобы не мешать им разговаривать. Сама же снова уселась за свои записи. Сейчас я сверяла плюсы и минусы обучения в разных магических школах. Потому что теперь, разобравшись с кладами, перед нами в полный рост встал вопрос, что же делать дальше. Вариантов было три: попробовать вернуть себе родовое поместье Принцев, купить или снять дом в Англии или переехать. И я склонялась именно к третьему варианту. Во-первых, Северус пока слишком мал для такой ответственности. Абраксас популярно расписал мне процесс вхождения в права, и я твердо решила, что не хочу подвергать несформировавшееся ядро Северуса такому шоку. Родовые знания и деньги, конечно, хорошо, но последние у нас уже и так есть, а книги прекрасно постоят на полках до его совершеннолетия. Из минусов к титулу Принц прилагались также место в Визенгамоте и, следовательно, пристальное внимание элиты магической Англии. Малфои, например, даже не стали дожидаться официального вступления в наследство, уже навязали общение. А если оставить мэнор законсервированным, то на что нам сдалась Англия, спрашивается? Хогвартс? Как правильно заметил Абраксас, качество образования там уже упало и будет продолжать стремиться к плинтусу (вспомним хотя бы таких “замечательных” профессоров, как Квиррелл, Трелони, Хагрид и Биннс). Плюс вражда факультетов, которую умело подогревает уважаемый директор (подсуживание гриффиндорцам и укрывание их не всегда детских шалостей, и это с учетом, что Северус поступит в лучшем случае на Равенкло). Сюда же жуткие-жуткие Поттер-Малфой-Блэк – и Лили, та самая, роковая. Еще тот факт, что Северуса попытались бы прессовать, я бы пережила: удар я ему к школе поставить успею, в спортивные секции мы обязательно запишемся и проклятья подходящие присмотрим с контр-чарами. К тому же Северус уже не тот заморыш, который в каноне на поезд садился: умный, хитрый, уверенный в себе, талантливый мальчик, настоящий Принц! Я за другое опасаюсь. Что, если его совратит какой-нибудь извращенец из этой сладкой троицы? Потому что в такое сокровище не влюбиться невозможно. По себе знаю. Люциус вон даже на расстоянии умудрился попасть: чтобы двенадцатилетний «серебряный принц», который сейчас изо всех сил должен завоевывать влияние на Слизерине и вариться в межфакультетской войне, каждый вечер тратил по паре часов своего времени, чтобы поболтать с шестилетним мальчиком? Этот мальчик должен быть гением, как мой Северус. Причем видно, что Люциус действует не из-под палки, он сам практически навязывает свое общество, заинтересован настолько, что сбрасывает привычную маску ледяного совершенства и искренне улыбается, смеется, шутит… И что будет, стоит Северусу появиться в Хогвартсе в зоне его досягаемости? Точно ничего хорошего.
А если не Хогвартс, то стоило рассмотреть иные варианты. Помимо уже давно известных мне Шармбатона и Дурмстранга, были и другие, не менее примечательные. На столе передо мной лежала подборка информационных брошюр, одиннадцать штук, ровно по количеству престижных магических школ в мире. И глядя на это, становится ясно, насколько магов мало. Ничтожно мало. А они еще о чистоте крови ратуют!
Брошюры были яркие, красочные, наглядные. Каждая школа буквально ждала нас с распростертыми объятьями. Ильверморни в США (с элементами магии индейцев), японская Махотокоро, Кастелобрушу в Бразилии (более всего специализирующаяся на гербологии и магозоологии) и даже более экзотичные, вроде африканской Уагаду. Но это так, лирика. Возможно, во мне говорят ксенофобные заморочки, но связываться с магией вуду и Черным континентом мне что-то не хочется. Из остальных же школ мое внимание привлекли две: наш Колдовстворец и итальянский Стрегонторе. В этих школах упор идет на зелья, что точно понравится Северусу. Я читала тексты брошюр, выписывала плюсы и минусы обоих вариантов, а потом все-таки остановила свой выбор на Италии. Как оказалось, Северус плохо переносит холода. Стоит подуть чуть более промозглому ветру, и нам приходится варить Перечное и пить горячий чай с лимоном. Привет прозвищу Сопливчик. А я-то думала, откуда они его взяли… И это здесь, в Англии, а что будет в России? Так что солнечная Италия в качестве страны проживания более предпочтительна. И море. Жить в роскошной вилле с видом на море, что может быть лучше? А если серьезно, то одним из самых главных аргументов именно за эту страну был тот, что резиденция Международной Коллегии Зельеваров располагается именно в ней. И она же курирует Стрегонторе. Традиционно место преподавателя зелий в школе занимает какой-нибудь молодой (иногда очень и очень относительно) мастер зелий коллегии. Да и у меня лично есть свои планы, связанные с Италией. Остается поговорить о перспективах с сыном.
Северус как раз завершил разговор и убрал зеркало в шкатулку. Обернувшись ко мне, он спросил:
– Мам, а почему ты отказалась от приглашения Люциуса? Мне казалось, что ты не имеешь ничего против нашего общения.
– Я отказалась от приглашения лорда Малфоя, в первую очередь, – усмехнувшись, поправила его я. – Мы с тобой об этом еще не говорили, но существует особый раздел магии – ментальная магия. С ее помощью можно проникнуть в чужое сознание и просмотреть воспоминания человека или даже подправить их так, как тебе нужно, можно напрочь выжечь разум жертвы, а можно исцелить душевные раны, защититься от чужого вмешательства, улучшить свое восприятие и обрести идеальную память.
– И Абраксас Малфой владеет этим разделом магии, – полуутвердительно заключил Северус.
– Не Абраксас, оба Малфоя, – поправила его я.
– Как ты узнала? – сын подозрительно нахмурился. – Они пытались тебя прочитать?
– И увидели крайне… интересные образы, – усмехнулась я. Сын отзеркалил мою усмешку и кивнул, немного успокоившись.
– Научишь меня? – спросил он.
– Обязательно. Но, как ты сам понимаешь, это дело не пяти минут. И чтобы что-то получилось, нужны месяцы тренировок и твердое намерение достичь результата.
– Если первые же встреченные нами маги, одному из которых нет и тринадцати, владеют этой техникой, то стимул у меня уже есть, – желчно сказал Северус. – Почему ты не сказала раньше?
– Я не думала, что необходимость в защите возникнет так скоро, – объяснила я. – Человеческое сознание – настолько тонкая и хрупкая вещь, что любые манипуляции с ним стоит производить максимально осторожно. Так что обучать тебя я начну прежде всего именно защите сознания – Окклюменции.
Северус кивнул. Он выражал готовность из кожи вон вылезти, но освоить этот предмет. Само понимание того, что сейчас его разум открыт для чужеродного вмешательства, заставило его побледнеть и сжать губы в тонкую линию.
Сейчас я была рада своей предусмотрительности: книги по Окклюменции и Легилименции (все, имевшиеся в наличии в книжном магазине) я купила еще при нашем первом визите в Косой переулок, а потом дополнила их маггловскими книгами по медитациям и расширению сознания. В спайке они пошли куда лучше: запутанные, невнятные изречения магических книг часто дублировали более доходчивые и образные аналоги из книг маггловских (литературный стиль которых был на порядок более приятным для чтения). Зато какие-нибудь нужные мелочи штрихами дополнялись именно из официальных пособий по защите разума. Работе над ней я методично уделяла пару часов перед сном каждый день с момента покупки книг, так что к данному моменту уже достигла некоторых результатов и знала, с чего стоит начинать обучать Северуса.
Подумав, я решила поделиться своими соображениями насчет магических школ. Мою идею после такой подставы от Люциуса он воспринял на ура, единственное, спросил, что будем делать с итальянским языком.
– Специально для такого случая существуют серьги-переводчики, – ответила я, так как заранее подготовилась к этому вопросу. – Благодаря магии, ты будешь слышать речь чужого языка, как английскую, а твоя, наоборот, будет автоматически переводиться на язык собеседника.
– Полезная штука. А там, как и в Хогвартсе, обучение начинается с одиннадцати лет?
– Нет, – вздохнула я. – Увы, но там, как и в Колдовстворце, обучение идет уже с семи.
– Мне будет семь через три недели, – нахмурившись, сказал Северус. – Это получается, что я пойду в школу уже в следующем году?
– Ты против?
– Да. Нет. Не знаю… – растеряно ответил он. – Я был твердо уверен, что мы будем вместе до моих одиннадцати…
– Ты подумай, – мягко попросила его я. – В любом случае, выбор будет за тобой, и если ты выберешь Хогвартс, я приму это. Но ты сам слышал Люциуса, так что прекрасно представляешь, какой там уровень преподавания. На такое количество студентов и огромные школьные территории всего пятнадцать преподавателей, в лучшем случае. Межфакультетская вражда, Запретный Лес с разными тварями. Да и, я не хочу обидеть декана, но как преподаватель он определенно будет уступать молодому мастеру коллегии зельеваров. К тому же первые четыре года обучения в Стрегонторе вы будете жить не как в Хогвартсе, в пансионе, а возвращаться после уроков домой.
– Правда? – просветлел лицом Северус. – Ну, это несколько меняет дело.
– Что нам мешает попробовать? – вкрадчиво продолжила я. – Сейчас съездим и посмотрим Италию изнутри, а если не понравится, всегда сможем собрать вещи и вернуться сюда. В Хогвартс все равно принимают только с одиннадцати.
– Логично. Так что, Италия?
– Италия.
Теперь, когда эпохальное решение было принято, дни полетели еще быстрее. Перед отъездом предстояло многое успеть, со многим разобраться. Я записалась на курсы аппарации, индивидуальные, объяснив свое беспомощное состояние психологическим блоком после расщепа. Эйлин в свое время экзамены сдала, о чем повествовало свидетельство, найденное среди ее бумаг, а учиться сама я боялась. Ведь тогда в случае этого самого расщепа оказать мне первую медицинскую помощь и доставить в Мунго будет некому. Перед началом занятий я раз сто, наверное, перечитала министерскую брошюру, и все равно нервничала, но напрасно: тело само помнило нужное состояние и восстановить навык не составило труда.
Мой инструктор убедился, что я свободно аппарирую по помещению и на небольшие расстояния, а потом, взглянув на часы (до конца оплаченного времени оставалось полчаса), щедро предложил:
– Если хочешь, можем потренировать еще и парную аппарацию и аппарацию на дальние расстояния. Ты у меня на сегодня последняя, так что до завтра я совершенно свободен.
Хмыкнув, я окинула его оценивающим взглядом. Молодой, не намного старше меня, симпатичный и приятный в общении. А пробовать впервые парную аппарацию на Северусе? Увольте. Лучше уж так. Сейчас сын остался охранять нашу палатку, дав мне честное слово, что ни шагом не ступит в лабораторию. Что было бы героическим подвигом: как только у нас появились деньги, я смогла укомплектовать лабораторию так, чтобы превратить ее в рай для зельевара. Вспомнив один из своих фанфиков, где главный герой успешно интегрировал инструменты химиков для нужд зельеварения, я поступила так же, и мы с Северусом посетили несколько специализированных магазинов, где приобрели все по тому самому списку из моего рассказа, начиная от мерных пипеток Мора с механическими регуляторами заполнения уровня и до хирургических перчаток из латекса. Туда же добавили некоторые приспособления для кухни и поворотную двухстороннюю магнитную доску с набором мелков для неё, а в книжном приобрели учебную и справочную литературу по органической и неорганической химии. В свое время мой персонаж привнес много нового в зельеварение благодаря научному подходу и тому, что опирался на путь, пройденный химиками, и я собиралась проверить, возможно ли это в реальности.
В общем-то, все это и было моим подарком Северусу на Рождество, Новый год и день рождения (он был у сына девятого января), но Северус смотрел на меня так просительно, что подарки мы вскрыли и установили в тот же день, как совершили покупку. Тогда же и опробовали. Кстати, что примечательно, Люциусу Северус об этой модернизации ни словом не обмолвился. Когда я спросила его почему, в ответ он насупился и пробурчал, что ни один нормальный зельевар не откроет посторонним свои профессиональные секреты. Я умилилась и кивнула, соглашаясь с этой здравой параноей.
Тот вечер с инструктором, Диком Коутри, я провела замечательно: сначала он, аккуратно, но крепко придерживая меня под локоть и за талию, аппарировал нас в ресторан, где мы поужинали, станцевали что-то отдаленно напоминающее танго (увы, ни он, ни я навыками хорошего танцора похвастаться не могли, но веселиться нам это не помешало), а потом уже я аппарировала нас в Гайд-парк и обратно, в Косой переулок. Разумеется, ни во что большее это не переросло, просто один приятный вечер в хорошей компании, но было так здорово снова почувствовать себя красивой женщиной, немного пофлиртовать, развеяться…
Северус дома встретил меня мрачным взглядом из-за книжки и коротко буркнул:
– Ну?
– Ты не можешь выразиться точнее? – я приподняла одну бровь.
– И как оно? Почему так долго?
– Северус, – вздохнув, начала я свою оправдательную речь. Вот честно, чувствую себя сейчас почему-то, как загулявшая жена, отчитывающаяся перед ревнивым мужем. А ведь ему только шесть, и я – чисто технически – его мать, так что у него нет никакого морального права требовать от меня отчитываться в своих действиях. – Искусство аппарации – очень сложная и опасная наука. Это чудо, что мне удалось все вспомнить и вернуть себе навыки так быстро. Я могла потратить на это неделю или даже две, а все ограничилось несколькими часами.
– Но ты больше туда не пойдешь? – уточнил мой домашний тиран, и я отрицательно помотала головой:
– Нет, не пойду.
– Хорошо, – успокоено кивнул он. – Тогда в лабораторию? Мы еще аллонжи не пробовали. И дефлегматор.
– И как ты только все названия запомнить успел, – проворчала я. После такого шикарного вечера возвращение к обыденной действительности было обескураживающим.
– Пока тебя не было – успел все инструкции по десять раз перечитать, – язвительно усмехнулся Северус, совсем так, как сделала бы его взрослая версия, и я растаяла.
– Ладно, идем, мой будущий мастер зелий. А Люциус тебя не потеряет?
– Вспомнила, – фыркнул Снейп. – Ты на время когда в последний раз смотрела? Уже одиннадцать, он давно спать лег.
– Тогда и нам пора, – нахмурилась я. – А оборудование вполне нормально подождет до завтра…
– Даже не начинай! – взвился Северус, возмущенно сверкнув глазами и, раздувая ноздри, с шумом втянул в себя воздух. – Я тебя столько ждал! И ты уже согласилась, а обещания нарушать нельзя. Так что вперед.
– Сбавил тон! И сделай выражение лица попроще, а то мы сейчас найдем другую тему для дискуссии, – огрызнулась я. Все-таки и его иногда нужно ставить на место, а то шутки про домашних тиранов перестанут быть шутками.
Северус мгновенно растерял властность и с тревогой посмотрел на меня.
– Мам?.. прости? Я, правда, не хотел тебя обидеть, – искренне попросил он. – Просто, тебя не было так долго, а я почитал эту дурацкую брошюру про расщепы, несчастные случаи… Ты знаешь, у девушки на картинке были твои волосы. А ты все не возвращалась и не возвращалась… И я бы даже не узнал, если бы с тобой что-то случилось…
Его всего передернуло, и я оборвала его речь, прижав к себе, а он тут же обхватил мою шею руками.
– Никогда больше не оставляй меня так, – еле слышно прошептал он.
Я кивнула, не зная, что сказать. В горле стоял ком, так что я молча гладила его вздрагивающую спину и чуть покачивала, успокаивая. Боже, он настолько разумный и ответственный, что я часто забываю, что ему всего шесть лет.
– Никогда, Северус, – разлепив непослушные губы, прошептала я, целуя его в лоб. – Никогда.
====== Глава 13 ======
– Так что ты думаешь по этому поводу? – спросил меня Северус.
– А ты?
– Не уверен, – пожевав губу, задумчиво заметил он. – С одной стороны, я не вижу тут никакого криминала. Мне кажется, что Люциус просто хочет попробовать ощутить атмосферу нашего путешествия. Он точно завидует. Но делиться личными воспоминаниями…
– Ты ему уже обещал?
– Нет. Сказал, что подумаю.
– Знаешь, я тоже не вижу здесь ничего страшного, – прикинув все “за” и “против”, решила я. – Вытянутые во флаконы воспоминания не стираются из памяти, а лишь копируются, так что ты их не лишишься, да и наполнение вполне можно проконтролировать, чтобы не поделиться тем, чего ему не стоит видеть. Но если ты все-таки решишь подарить Люциусу на Рождество воспоминания о нашей поездке, то я бы предпочла просмотреть каждое из них перед отправлением.
– Идет, – кивнул Северус. – Да, пожалуй, так и поступим. Принесешь думосброс? Accio набор флаконов.
Вынырнув в очередной раз из Омута памяти, я почувствовала, что от смущения слегка порозовела. До этого не имела возможности взглянуть на себя со стороны, но во время наших прогулок я брала на себя обязанности гида (для чего заранее обкладывалась необходимой литературой, чтобы потом Северусу все самое интересное пересказать), так что во время каждого, буквально каждого воспоминания, выбранного Северусом, я что-то с крайне уверенным видом вещала. Кошмар! Театр одного актера отдыхает. Я даже Гермиону по занудству переплюнула. Нет, информация была интересной, подавала я ее так, чтобы Северусу было не скучно, так что минимум дат, забавные истории, легенды, предания… но сам факт! Ну да ладно: если Северусу нравится слушать мои рассказы, то наплевать, как это будет выглядеть со стороны. Малфой сам виноват. Нужно было лучше думать перед тем, как озвучивать предпочитаемый подарок на Рождество.
