Текст книги "Солнце в соседнем окне (СИ)"

Автор книги: Freya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Ты открываешь затуманенный удовольствием взгляд и смотришь на меня с такой нежностью, что я просто не могу сдержать болезненный стон.

– Сейчас… Давай я, – твои руки быстро скользят за пояс моих джинсов, но я останавливаю тебя своими.

– Не надо. Я не хочу. Просто можно я полежу так ещё немного, ладно?

– Ладно, – улыбаешься ты, обвивая меня руками за спину и прижимая к себе ещё крепче. Или это я сжимаю тебя сильней, утыкаясь лицом в ароматные волосы? Твой родной сладковатый запах с никотиновыми нотками и главное больше нет Его, чужого запаха. Сейчас я из последних сил пытаюсь радоваться хотя бы этому.

– Ты классная, – поворачиваешь голову и целуешь меня в щёку, щекоча носом.

– А ты лучше всех, – шепчу я, ненавидя себя за то, что не могу врать тебе.

========== Часть 11 ==========

– Нет, правда. Быстро учишься, – смеётся моё ночное солнце, и я понимаю, что время, отведённое мне, закончилось и через несколько минут придётся разжать эти объятья. О, с каким удовольствием я превратила бы свои руки в прочные сети, чтобы удержать тебя рядом. Но, увы.

– У меня хороший учитель, – бормочу я, и чуть ослабляю хватку. Ты тут же вырываешься из моих объятий, и я ощущаю холод… в сердце.

– Не ожидала такой экспрессии, – ухмыляешься, усаживаясь возле кровати, опираясь на неё спиной. – Нет, правда. Мне казалось, ты такая зажатая. А сегодня…

– Кто он? – пытаюсь говорить спокойно и холодно, будто мне совсем нет никакого дела, но при этом не нахожу в себе сил обернуться и посмотреть тебе в глаза. Боюсь, ты испугаешься той ярости, что плещется сейчас в моём взгляде.

– … – молчишь. А я жду. Мы ведь оба понимаем, о ком речь.

– Тебе так нужно знать его имя? – шепчешь ты, и я отрицательно качаю головой.

– Нет. Мне нужно знать, кто он для тебя.

Снова пауза, во время которой я стискиваю зубы и сомневаюсь, что моё сердце вообще когда-либо снова начнёт биться.

– …Это мой начальник, – ровным безразличным голосом разрушаешь напряжённую тишину. Твои руки обнимают меня за талию и притягивают к себе. Откинув волосы с плеча, ты утыкаешься носом мне в шею, и я расслабляюсь от этой ласки. – …Администратор того самого клуба, где я подрабатываю. Он помог мне туда устроиться, и иногда мы с ним встречаемся вот так…

– Он тебя вынуждает? – я сама не узнаю своего напряжённого голоса, но ты внезапно смеёшься.

– Ну что ты, нет, конечно, нет! Мы с ним взрослые люди и просто позволяем себе иногда расслабиться. …Он обеспеченный мужик и обычно после клуба мы едем в отель, но я решила, почему бы не воспользоваться случаем, раз тётя с дядей в отъезде.

– Почему в отель? – спрашиваю я на автопилоте – на самом деле я сейчас едва сдерживаюсь: гнев, боль и отчаяние накрывают быстро и стремительно.

– У него жена. Кстати, она директор этого клуба. Красивая кукла, пусть и силиконовая. Но откровенная дура, и если бы не Артём – деньги, что выделил ей папочка на эту игрушку, давно испарились бы без следа. А так – девочка играется, папа радуется, а Артём получает от жизни всё, что ему нужно.

– И тебя в том числе, – колкое замечание слетело с моих губ против воли, впрочем, ты явно и не подумала обижаться.

– Ну, мы оба остаёмся в плюсе, – пожимаешь плечами и целуешь меня в щёку.

– И его жена ни о чём не догадывается?

– Нет. Она думает, что меня интересуют только девочки, а Артём просто из вежливости подвозит сотрудницу до дома, потому что ему по пути.

– Она и вправду дура, – хмыкаю я, но тёмные мысли в моей голове совсем не об этом. Это я дура. Какая же я дура, что влюбилась в тебя!

Молчишь в ответ, целуешь мою шею, лаская руками мою грудь под футболкой, и я постепенно расслабляюсь. Нет, я не могу позволить себе поддаться на эти твои ласки…

– А если она узнает?

Снова смеёшься в ответ.

– Ну и что? Это будут уже проблемы Артёма. А что касается меня – это ведь всего лишь подработка. Неплохой доход, но основной заработок у меня в салоне или от клиентов, которых обслуживаю на дому.

– И много у тебя клиентов? – резко оборачиваюсь, не в силах сдержать свой пламенный взгляд. Ты поняла, что я имею в виду. Оттого и пропала с лица эта обворожительная улыбка.

– Рита. Не пытайся ревновать. Я всё равно не буду врать, что ты единственная и обещать того, чего не будет, тоже не стану.

Снова ударом под дых. Но я почти привыкла. Наверное, я ждала этой фразы. Я понимала, что по-другому и быть не может. Но этот холодный тон, полный болезненной правды, всё равно ранит сердце ледяным ожогом. Такое ли уж ты солнце? Почему сейчас твой свет словно доходит до меня сквозь толщу льда?

– Я знаю, – шепчу в ответ, и тогда твоих губ снова касается улыбка. Ты снова принимаешься целовать меня.

– Давай просто наслаждаться моментом? – твои руки ласкают мою грудь, массируя её, чуть сминая кожу, задевая коготками напрягшиеся соски. По телу разливается приятное тепло и разум отказывается дальше полосовать себя болючими мыслями. Хочется просто отдаться её умелым рукам.

Её поцелуи отзываются мурашками, и не успевшее угаснуть возбуждение нарастает с новой силой. Ощущаю спиной, как её пышная грудь прижимается ко мне, а руки обвивают тело, словно затягивая меня в западню. Я уже там. Я пропала. Мне конец.

– Обещаю, тебе будет очень приятно. Просто расслабься.

И её тёплые ладони скользят вниз по моему телу, не обращая внимания на одежду. Пальцы опускаются ниже, игнорируя расстегнутые джинсы и промокшее давно бельё. Выгибаюсь в спине, как только они проникают в меня. Уверенно, неторопливо, глубоко. Так хорошо. Её движения отзываются приятными спазмами во всём теле, и хочется тихо скулить от удовольствия. Девочка, мне так не хватало твоего тепла. Пожалуйста, не останавливайся, даже если в итоге я сгорю дотла в сиянии твоих безжалостных лучей.

А ты прерываешь эту сладкую пытку и перебираешься вперёд, оказываясь прямо передо мной. Помогаешь мне снять джинсы и футболку, и я тороплюсь, потому что хочу поскорее снова почувствовать тебя в себе. Мягким движением руки толкаешь меня назад, я откидываюсь на спину, а ты устраиваешься на коленях между моих широко разведённых ног. Целуешь мои бёдра, а я слежу за тобой, за твоими ухмыляющимися глазами и вид мне загораживают собственные тазовые кости, выпирающие из-под бледной кожи. Закрываю глаза. Мне так стыдно, когда ты на меня смотришь. Как я могу тебе нравиться? Я не красивая. Я совсем не женственная, но и не парень. Я застряла где-то посредине и заблудилась, не зная, куда мне дальше идти.

Но ты не можешь слышать моих мыслей и упорно продолжаешь оставлять дорожку поцелуев на моем покрытом мурашками теле. Выцеловываешь мои соски, гладишь острые подрагивающие плечи, целуешь в губы, играясь языком с моим серебряным колечком. А я просто таю в твоих объятьях и извиваюсь в немой просьбе не мучить меня далее.

Ты улыбаешься – чувствуешь, как меня подёргивает от желания почувствовать внутри твои пальцы. Но внезапно отстраняешься от моих губ и снова оказываешься на коленях, целуя низ живота, дорожку волос, уходящую вниз, и тут я просто теряю дыхание от невероятных ощущений, когда ты проводишь языком у меня между ног. Сначала осторожно, чуть коснувшись, а потом смелее, раздвигая горячую влажную плоть, проникая внутрь и вызывая у меня неразборчивый стон. Как хорошо. Как приятно, как…

– Марина… – шепчу твоё имя, словно все другие слова напрочь стёрлись из моей памяти. А ты не останавливаешься. Твой язык ласкает меня на все лады, меняя направление и манеру движения – вылизывает, проникает внутрь и снова обводит разгорячённую кожу снаружи. Твои мягкие губы бережно сминают мои, обжигая дыханием, обволакивая нежностью и теплом. – Марина…

И нет больше других слов, кроме звуков её имени.

Я не знаю, сколько длилось это наслаждение – я потеряла счёт минутам, сознание время от времени улетало в астрал, позабыв обо всём на свете. А потом её движения стали быстрыми и напористыми. Язык проникал всё глубже, а затем я снова почувствовала в себе её пальцы. Откинув голову и закрыв глаза, я продолжала наслаждаться, шепча её имя вперемешку со всхлипами и стонами. И через несколько секунд сама поразилась собственному голосу, эхом отдающемуся в ушах. Он стонал и хрипел от удовольствия, а потом раздался вскрик, и я окончательно потеряла связь с реальностью. Лишь только её губы, жадно впившиеся в мой рот, напоминали мне, что я всё ещё жива.

========== Часть 12 ==========

– Расскажи мне о себе, – несмело пробормотала я, как только она выбралась из моих объятий и взобралась на свой любимый подоконник, подхватив со стола пепельницу, сигареты и зажигалку. Белая простынь снова обхватывала её пышную грудь, а волосы в художественном беспорядке смотрелись ещё более восхитительно, напоминая о том, что творилось здесь буквально полчаса назад. Я всё никак не могла выбраться из сладостной полудрёмы, но едва её горячее тело отстранилось, как одинокий холод сбил последние крупицы сна с ресниц.

– А что ты хочешь знать? – она прикурила и перевела взгляд на светлое небо: тучи почти разошлись и от накрапывающего дождика не осталось и следа.

– Всё, – честно ответила я, и она тут же посмотрела на меня с усмешкой, а я залилась краской и откинулась обратно на подушку. – …Расскажи, как ты поняла, что любишь девушек… тоже, – добавила, немного подумав.

– А я всегда это знала, – её бархатный голос звучал ровно и умиротворяюще. – Влюблялась и в парней, и в девушек. Видела, как одноклассницы красят губы блеском в туалете перед зеркалом и сама хотела коснуться их губ. А потом и касалась, не раз. Во время школьных хмельных вечеринок. Думаю, ты знаешь, какими любвеобильными могут быть девушки после пары бокалов пива. Только, будь моя воля, я бы не остановилась на поцелуях. Но для них это были шутки.

– А парни?

– Парни тоже мне нравились. Не так часто, – Марина выпустила в воздух струйку серого дыма. – В десятом классе влюбилась в одного придурка. С ним же первый раз и переспала. Девственником тоже оказался – так что больно было так, словно под хирургический скальпель без анестезии легла. А ещё через неделю он меня бросил ради какой-то новенькой – обхаживал её как какой-то мачо-ловелас, даже смешно. С тех пор я почти год не обращала внимания на парней. Полностью переключилась на девушек. Они не такие. Мягкие, нежные, чувственные. Правда, они не воспринимали всё это всерьёз – для них, если члена нет, то это и не секс вовсе, а так игры, шалости. Натуралки, что с них взять? – ухмыльнулась она и стряхнула пепел.

– Ты когда-нибудь любила? – произнесла я, не поворачивая лица, боясь, что она увидит, как заалели мои щёки. Марина на секунду замолчала.

– Не знаю. Не уверена… – впервые вопрос явно поставил её в тупик. – Может, всего лишь раз, но не думаю, что мы с тобой одинаково понимаем это слово, – чуть грустно улыбнулась она – я услышала это по голосу.

– Парень или девушка?

– Девушка… Лана, – и я увидела, как потеплели её глаза, обращённые в никуда. – Мы познакомились на парикмахерских курсах. Это был страстный роман, и в то время я была поглощена только ей одной. Мне не было дела ни до парней, ни до девушек. Можно сказать, что я её любила… Да, наверное так оно и было, – Марина затушила сигарету и встала с подоконника.

– А почему вы расстались?

– Сложно сказать, – быстро ответила она, словно ожидая такого вопроса. – Думаю, главная причина в том, что она лесбиянка. Только девочки, понимаешь. К своим 24 годам она ни разу не была с мужчиной и даже мысли подобной не допускала. Но я всегда была бисексуалкой и временами мне хотелось секса с парнями – он был ничуть не лучше или хуже, просто другим. Она не понимала этого, но зато постоянно боялась, что я рано или поздно брошу её ради мужчины. Честно, она просто до безумия доводила меня своей ревностью по поводу и без.

– А ты бы не ушла? – подложив подушку выше под спину, усаживаюсь рядом.

– Не знаю. Тогда я об этом не думала. Мне было с ней хорошо, и я не задумывалась о том, что будет дальше.

– А она задумывалась, – печально констатирую факт, понимая, что я тоже из тех людей, кто всегда пытается заглянуть в будущее, может даже слишком поспешно, когда и в настоящем-то ещё ничего нет.

– Да, наверное. Не знаю, что именно она там видела для нас двоих. Наверное, совместное жильё, быт, детей. Почти все знакомые мне лесбиянки об этом думают. Хотя, может, мне просто на таких везёт, – рассмеялась она, устраивая голову у меня на плече.

– И что было дальше?

– А дальше были ссоры и скандалы, которые всё чаще наталкивали меня на мысль о том, что я действительно скучаю по мужским ласкам. Может, если бы не её истерики и беспричинная ревность, я бы и дальше наслаждалась только ею. Ведь секс с ней был в сотню раз лучше всего того, что у меня было с псевдонатуралками – она была настоящей женщиной, которая знает своё тело и умеет доставить удовольствие – я многому у неё научилась.

Я только хмыкнула в паузе – то, что Марина вытворяла в постели, действительно было неподражаемо.

– Но слово за слово и в конечном итоге мне надоело убеждать её в обратном. А потом я познакомилась с одной девчонкой в гей-баре, – тут Марина слегка нахмурила брови. Мне даже показалось, что ей немного стыдно об этом говорить. – Она танцевала там на барной стойке. Красивая мулаточка, с родинкой на левой груди. По словам знакомого охранника, точно в теме, хотя я и не знала, был ли у неё опыт с мужчинами – впрочем, это и неважно. В первую же ночь я угостила её выпивкой, сделала пару недвусмысленных намёков, и девочка сама пригласила меня на экскурсию по своей гримёрке. Там мы и трахались, прямо не снимая её ковбойского костюма для сольного выступления.

Марина на секунду замолчала, а я сосредоточилась на собственных чувствах. Мне было противно слушать это. Узнать про Лану, любимую, было больно, а вот услышать, что она так легко предала её ради какой-то девчонки было просто мерзко. И всё равно я не могла внушить себе, что я не должна её любить – слишком поздно, Марина давно пустила корни в моё сердце. И та боль, которую я испытываю сейчас, наверняка, ещё покажется мне смешной в сравнении с тем, что будет после.

– Но знаешь, что удивительно? – она обрывает мои мысли.

– Что?

– Я в тот момент себя возненавидела, – мои удивлённые глаза силились поймать её взгляд, но сапфировые туманы блуждали где-то в полутьме комнаты. – Правда… Я целовала её, обнимала, ласкала ладонями её грудь, проводила пальцем по этой соблазнительной родинке и с каждой секундой всё сильнее ненавидела себя, оттого что понимала, что не хочу этого. Что это зашло слишком далеко, и мне всё это совсем не нравится, потому что это не она, не Лана! Не лучше и не хуже, просто это не она. И это главное.

Молчу, пытаясь переварить услышанное. Я ещё ни разу не чувствовала такой интонации в твоём голосе. Что с тобой, милая? Ты и правда её так любила? И почему это даёт мне надежду, одновременно делая так больно?

– Когда я вернулась домой, то выкурила пачку сигарет за вечер и даже не заметила. А когда она позвонила и спросила, как прошёл мой день, то я на автомате выдала: «Ланка… Я тебе изменила…» Дальше была только тишина и противный треск в телефонной трубке. И тут я поняла, что сказала, когда раздался её первый всхлип. «…Прости, я дура. Я такая дура. Не хотела я, правда. Это больше никогда…» Только мне договорить не дали. «Да пошла ты» – это были её последние слова, а потом только гудки.

– Не простила? – осторожно спрашиваю, пытаясь сохранить видимость ровного дыхания.

– Не то чтобы… Сложно это объяснить, – она присела на край кровати и повернулась ко мне спиной. – Я тогда плакала навзрыд. Как тогда, когда мне сказали, что мама с папой больше «не проснутся». Больно было, но в этот раз я, по крайней мере, знала, за что мне эта боль. За мою же глупость. Я готова была на коленях у неё прощение вымаливать, но… – Марина надолго замолчала.

– Что «но»?

– Она тоже совершила глупость. В отместку она изменила мне. С мужчиной.

– С мужчиной?

– Да, сняла какого-то придурка в клубе. …Она подумала, что я изменила ей с мужчиной и решила покрыть той же мастью. Первый опыт с парнем оказался для неё трагедией. Этот грубый мужлан сделал ей больно и не остановился, даже когда она, передумав, начала умолять об этом. Это было, считай, изнасилование, но… Не буду пояснять, что она сама его пригласила и друзья этого урода могли это подтвердить. Там всё как-то неясно было – я так и не знаю подробностей до конца. …Я тогда с ней увиделась в больнице, куда она приехала сама после той ночи. Заявление она писать не стала. Травм никаких серьёзных не было – так, пара синяков от слишком страстных объятий и раздавленное чувство собственного достоинства, но это же не вылечишь мазями и микстурами?

Мы обе молчали.

– После всего этого быть вместе у нас не вышло, да мы и не очень пытались. Я чувствовала себя виноватой во всём, что произошло с Ланой, и какое-то время умоляла о прощении, по сто раз на дню. А она говорила, что сама виновата и стала совсем другой. Замкнутой и скрытной. Я начала раздражаться от её поведения и вскоре окончательно решила скинуть этот груз со своих плеч. Я не изменяла ей, пока она сама не вынудила меня своими истериками. Я просила прощения за тот проступок и уж точно не я тащила её в постель к тому ублюдку. …Но по правде говоря, я знаю степень своей вины… Так или иначе, мы расстались, и, может, оно и к лучшему.

– В смысле?

– А вдруг я действительно не смогла бы быть только с ней? Вдруг меня бы рано или поздно потянуло на парней? Я не могла обещать ей ничего. Не знаю… Всё это сложно… – Марина снова потянулась за сигаретами и запрыгнула на подоконник. Её задумчивый взгляд был обращён к звёздам, а я с тоской в сердце переваривала услышанное. Но что самое отвратительное, во мне не проснулось ни жалости к Лане, ни презрения к Марине. Единственное о чём я могла размышлять, так это думает ли она о той, которую любила, глядя на небо и наслаждаясь очередной затяжкой. Я всё также беззаветно желала, чтобы в эти минуты она думала только обо мне.

Чёрт. Да что же это такое! Неужели это солнце окончательно ослепило меня?

– Я пойду, родители ждут.

========== Часть 13 ==========

Вот уже три недели, как я забросила незаконченную картину в самый дальний угол шкафа. Что толку смотреть на угловатые линии, если я всё равно не могу закончить этот портрет? Ты в сотню раз прекраснее, и то, что получается на бумаге, не идёт ни в какое сравнение с тем, что я вижу, засыпая в твоих объятиях.

Этот подоконник. Я видела его много раз. Теперь с другого ракурса, со стороны твоей постели.

Ты всё так же куришь на нём по утрам, а я всё так же смотрю из окна. Иногда наши взгляды сталкиваются, и ты улыбаешься мне. Порой даже складываешь губки бантиком и запускаешь с ладошки воздушный поцелуй. Я просто смотрю. Без улыбки, без грусти. И не пытаюсь тебя рисовать. Я просто смотрю на тебя, стараясь запомнить каждую чёрточку этой совершенной картины. Но это так чертовски тяжело, когда внутри режет жгучая боль.

Мы не вместе. Мы просто любовницы.

Иногда ты заходишь ко мне. Ты безошибочно определяешь, когда я одна дома. Интересно, как? Не думаю, что ты так же внимательно следишь за жизнью в моих окнах, как я за твоими.

Гораздо чаще я прихожу к тебе. Когда твои родные на работе и в квартире чувствуется лёгкий аромат сигарет. Мы трахаемся безудержно, как будто не виделись несколько недель, а не каких-то два дня… «Трахаемся». Чёрт, как же я ненавижу это слово! Безразличное, бытовое, мерзкое. А секс с тобой совершенно другой – чувственный, страстный, нежный и каждый раз будто первый. Потому что в момент оргазма просто умираешь и возрождаешься заново. Но знаешь, мне ведь нравится просто чувствовать твоё тепло и дарить тебе всё, что я могу предложить в ответ. Я бы подарила тебе гораздо больше, но тебе не нужно. Ты ясно дала понять, кто мы.

Иногда мне хочется надеяться, что я значу для тебя хоть что-то.

Иногда я почти в это верю.

Верила.

Вот только не стоило.

Потому что от этого было лишь больнее обжечься.

Мы тогда провели вместе почти весь день. Ты потащила меня по магазинам. Вот так, ни с того ни сего заявилась ко мне домой и сказала, что хочешь устроить совместный шопинг – я даже подумала, что сплю.

Мама как всегда была рада тебя видеть. Она вообще от тебя без ума. «Бери пример с Маришки – она вон какая молодец, целеустремлённая, уверенная в себе и одевается так хорошо». Иногда я даже жалею, что вас познакомила. Но должна же я объяснить, где я пропадаю сутки напролёт? «Мам, я у Маринки. Мы кино посмотрим». Мама, разумеется, не имеет ничего против. Да и с чего бы? Первая подруга среди моих извечных друзей-мальчишек. Да ей и в голову не приходит, какое именно кино показывается за задвинутыми шторами твоей квартиры. Она этого не поймёт.

Почему я так уверена? Да разве сложно по мне догадаться? Не думаю. Да, пусть я сама долго осознавала собственную гомосексуальность, но ведь, по правде сказать, я была такой всегда. С самого детства. И разве может мать, самый близкий человек, не заметить, что с её ребёнком что-то не так? А со мной всегда было «что-то не так». Только теперь, встретив Марину, я знала наверняка, что именно. Никакой я не фрик и стать мальчиком тоже никогда не хотела. Мне просто нравятся девушки. Вернее, теперь я по уши влюблена в одну единственную девушку. Только эта любовь с каждым днём приносит всё больше мучений, потому что она никогда меня не полюбит. Каждый раз повторяя это самой себе, я всё равно в тайне надеюсь на чудо.

Вот тогда мне и показалось, что чудо свершилось, когда ты позвала меня с собой погулять. Раньше мы ни разу не встречались за пределами наших квартир.

Тот день прошёл просто великолепно.

Ты перемерила, должно быть, сотню нарядов, и они все как один безупречно сидели на твоей умопомрачительной фигурке. Ты пыталась нацепить на меня какие-то платья и юбки, но это смотрелось глупо, и мы смеялись вместе. С тобой я стала смеяться гораздо чаще. Ты накупила кучу ненужных вещей, и мы вместе обедали в кафе. Всё это время я не сводила с тебя глаз, не уставая поражаться тому, какое же ты всё-таки Солнышко. Ты освещаешь всё вокруг себя, в том числе и мою жизнь.

Вечером мы снова оказались у тебя дома. Ты решила подровнять мою стрижку. Буквально пару взмахов ножницами и причёска стала гораздо женственнее и привлекательнее. Она даже как-то освежила моё бледное лицо. Но ты сказала, что мне так только кажется. Конечно, я понимала, что дело вовсе не в причёске. Дело в моих глазах – они горели счастьем, когда ты была рядом.

Потом мы снова переплетали пальцы в постели и дарили удовольствие друг другу, для меня было верхом наслаждения видеть, что тебе по-настоящему хорошо.

Прощаясь в дверях, ты целовала меня нежно и ласково, как будто любимую, и у меня разрывалось сердце, преисполненное надежды.

– Люблю тебя, – прошептала я на выдохе, и ты отступила на шаг назад. – В смысле… я… Прости… – забормотала себе под нос, мысленно коря себя за глупость.

– Тебя дома заждались. Иди уже, – беззаботно улыбнулась ты, и я выдохнула, радуясь, что тебя не взволновало услышанное. Впрочем, а должно ли? Я тебя люблю, и ты знаешь это. Ты меня – нет, и мне тоже это известно. Но вдруг всё ещё может измениться? Вдруг я смогу стать такой, чтобы ты меня полюбила?

Я не знала, что именно собиралась сделать, но в тот день надежда придала мне сил и неисчерпаемого энтузиазма. Я решила позвать маму в магазин и выбрать себе хотя бы несколько платьев – например, одно из тех, что мы мерили с Мариной – некоторые ведь сидели на мне совсем недурно, если ещё заменить кеды на туфли, да вкупе с новой причёской – мог получиться вполне неплохой и женственный образ. Впрочем, впустую я себя не обнадёживала. Одного женского наряда в гардеробе будет маловато. Ещё необходимо немного привести в порядок собственное тело. Может, попробовать ту диету, что предложила мамина подруга-врач – для прибавки в весе – она давно настаивает, что мне срочно нужно поправиться, пока худоба не стала совсем болезненной. Ещё было бы неплохо загореть. Можно было рвануть с Лилькой и мамой на выходные на дачу и позагорать там. Впрочем, при мысли, что я не увижу Марину целых два дня, эта идея уже не выглядела такой привлекательной. Но одно я знала точно. Я хотела быть красивой. Для неё.

Марина. Я хотела, чтобы ты меня полюбила…

Но как же наивно было думать, что у меня есть хоть один шанс из тысячи.

В ту же ночь все мои надежды разбились о твою безжалостную усмешку.

Я как раз подумывала снова взяться за картину, почувствовав в себе силы сдвинуть её с мёртвой точки. В этот раз получится – я не сомневалась, потому что настроение именно такое, какое нужно.

Устанавливая по привычке мольберт напротив окна, я бросила взгляд на любимые окна и не поверила своим глазам.

Там была ты.

Как обычно обнажённая.

Но не на своём обожаемом подоконнике и в руках у тебя были не сигареты.

В твоих руках была высокая стройная брюнетка, в чёрном белье, и с волосами, забранными в высокий хвост.

Несколько секунд шока прошли, и я насильно оторвала взгляд от вашего страстного поцелуя. Вы даже не пытались задёрнуть шторы или отойти от окна. Ты знала, что я вас вижу. Знала.

Со всей силы я толкнула мольберт, и он отлетел в стену, а из пораненной руки заструилась кровь. Только мне было всё равно. Насилуя собственное сердце, я продолжала смотреть на двух девушек, ласкающих друг друга по ту сторону этих ненавистных окон. И одной из них была ты, моя любимая, моё солнце. Слишком горячее, превратившее мою жизнь в огненный ад.

========== Часть 14 ==========

Кап. Кап.

Мне нравится этот звук. Он похож на дождь. Он успокаивает.

Я не помню, сколько времени прошло с тех пор, как эти чёртовы занавески всё же задёрнулись, опуская шоры на мои изрезанные слезами глаза. Я не помню, насколько сильный погром устроила в собственной комнате, хотя по смутным воспоминаниям, должно быть, немалый. Хорошо, что родителей дома не было. Они с Лилькой уехали к тёте – она для неё платье шьёт. Отец их сам на машине повёз, а я пообещала, что не буду засиживаться у Маринки допоздна.

Что ж, я вернулась рано – она сказала, что у неё вечером ещё один клиент на дому и надо успеть до возвращения тёти с работы, потому что та не любит, когда Марина стрижёт клиентов дома: волосы потом, мол, по всей квартире. Вот я и ушла пораньше и взялась за эту картину.

Только не судьба мне, видно, её закончить.

А клиент оказался симпатичной клиенткой. И какие же услуги ты ей оказывала, милая?

Знаю, какие. Видела.

Кап. Кап.

Моё личное успокоительное на сегодняшний вечер.

А знаешь, я ведь почти смирилась с этим твоим Артёмом. Я подумала – ну, и пусть. Ведь ты же точно его не любишь. Да и ты ему не особо нужна. Он же не дурак, чтобы бросать свою прибыльную куклу ради молоденькой парикмахерши? Да и он тебе не нужен. Это просто секс. Я стала относиться к вашим встречам именно так. Скрипела зубами, посылала проклятия на его голову, плакала иногда по ночам в подушку, но терпела. Потому что он мужчина. Потому что ты такая, тебе всегда будет мало только девушек. Тебе это нужно, и я решила – пусть будет так. Я готова делить тебя с парнем, если тебе это так необходимо. Но я привыкла быть единственной девушкой, с которой ты оказываешься в постели.

Оказалось, что это не так.

Нет, не это самое горькое.

Ты сделала это специально. После моих слов, случайно слетевших с кончика языка, потому что вот уже несколько недель я буквально искусываю в кровь губы, чтобы удержать эту фразу. Такую простую и честную. Такую желанную для многих. Я тебя люблю. Вот только ты меня нет.

И никогда не полюбишь. Сегодня я это поняла.

А ты жестокая.

Кап. Кап. Кап.

Успокаивает, расслабляет. Делает тело чуть более лёгким. Легче всего на пару болезненных мыслей. Всего на пару тяжёлых капель.

Кап. Кап.

«Рита!»

Мне кажется, что я слышу голос мамы. Или это непривычно высокий бас отца? Никак не соображу. Вообще мысли всё больше путаются. Зато мне тепло и хорошо. И больше не хочется думать о ней. О нас. Обо всём этом.

«Рита!»

Зачем вы так кричите? Я просто немного посплю здесь. В тёплой водичке. В любимой ванной. Когда-то мы ласкались с ней здесь, под душем. Это было кайфно, правда. Я и не думала, что так приятно целоваться под струями тёплой воды.

«Рита, очнись!!!»

Этот крик разрывает сознание. Не надо так громко! Я сейчас проснусь. Ещё пару секунд.

Кажется, кто-то бьёт меня по щекам и пытается вытащить из ванной, но зачем? Я и сама могу встать. Просто тело плохо слушается. Наверное, я очень устала… Да, это был очень долгий день.

Мама, не надо так кричать.

– Риточка, очнись, пожалуйста! Рита!! – мамин истошный крик заставляет меня распахнуть глаза.

Красный. Мой самый нелюбимый цвет. Но он здесь повсюду! И вода, заполняющая ванную, окрашена красным, и даже маленькая лужица на полу. А в неё продолжают падать капли.

Кап. Кап.

Это я сделала? В ужасе смотрю на собственные запястья, исполосованные лезвием. Мама плачет, а отец пытается перетянуть мне правую руку какой-то тряпкой. Где-то в комнате кричит Лилька, чтобы её выпустили из комнаты, а моё левое запястье, омытое водой, испещрено ниточками кровавой паутинки.

– Скорая приедет. Сейчас. Скоро. Потерпи! Глупая. Что же ты наделала, дурочка?!

Это я сделала?

Мамины рыдания и бледное как смерть напуганное лицо отца.

– Простите меня, пожалуйста. Я не хотела.

Мне кажется, я плачу, или картинка снова начала мутнеть, потому что теряю сознание. Не уверена, но мне правда жаль. Мне искреннее жаль. Мама, папа…

– Зачем же ты это? Риточка, доченька. Как же так? – отец перебинтовывает вторую руку, мне больно, но я не сопротивляюсь. Силы быстро покидают меня и сознание уплывает.

Зачем? Зачем я это сделала?

Из-за неё.

– Я люблю её. Мамочка. Я очень её люблю. Вы не понимаете, а я жить без неё не хочу.

– О ком ты, родная? – никогда ещё голос отца не был таким надломленным и испуганным. – Как это жить не хочешь? Ты должна жить, и будешь, слышишь? Сейчас скорая приедет. И всё хорошо будет. Не засыпай только, ладно? Говори со мной.

– Пап. Я с ней быть хочу. Только с ней. Мне никто не нужен. Мне парни не нужны, и девушки другие тоже. А она просто не знает, как сильно я… люблю её… я…

Мои всхлипы, мамин плач и голос отца, повторяющего «Рит, не засыпай, слышишь меня? Не засыпай» и это размеренное «Кап, кап». Только по-моему всё это звучало уже у меня в голове, а сознание быстро отключалось, проваливаясь в спасительную темноту.

***

Я люблю тебя.

========== Часть 15 ==========

Марина закрыла глаза и прижалась затылком к откосу.

Она не смотрит.

Зажатая между пальцами сигарета безразлично тлела, потеряв какую-либо надежду коснуться её губ.