Текст книги "Солнце в соседнем окне (СИ)"

Автор книги: Freya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Ну, идите в туалет – пусть там поможет, – чуть оторопела от такой откровенности наша вечно хмурая завучиха.

– А там все кабинки заняты – кого-то из девчонок тошнит. А в последней вообще, по-моему, кто-то из мальчишек заперся с Катькой из 11 «В», – выдала Ирка, а я едва успела скрыть смешок.

– Ох, ты ж Господи! Паразиты такие! Ни на минуту оставить их нельзя! – Мария Семёновна на пару с химичкой кинулась к туалетам, а мы, сдерживая смех, выбежали на улицу.

Ночь встретила нас освежающей прохладой.

– Садись, – Иринка плюхнулась на лавочку в тени деревьев и утащила меня за собой. – Что ты такая хмурая? У нас же праздник! Вы-пуск-ной, – по слогам проговорила она, а я как-то глупо улыбалась и смотрела на неё.

– Я помню. Всё нормально. Просто…

– Что просто? – спросила Ирка, продолжая прожигать меня своим пристальным взглядом.

– …Просто… костюм этот меня бесит. И причёска дурацкая. Не нравится мне совсем.

Ирка рассмеялась, а я по-прежнему чувствовала, как сердце бешено бьётся где-то на дне желудка.

– Ритка, ну, ты как всегда. Иди сюда, – она притянула меня к себе, и я настороженно замерла, ожидая, что именно она собирается сделать.

Но Иришка только сняла со своих забранных в изящный пучок, светлых локонов маленькую невидимку с разноцветными камушками и, повозившись несколько секунд с моими волосами, закрепила их на затылке. А потом сняла с меня пиджак и закатала рукава рубашки под три четверти, скрыв тем самым ненавистные мне рюшки. Я не сопротивлялась, просто молча ждала, что будет дальше. Ирка скептически оглядела меня с головы до ног, а потом будто словила озарение, щелкнула пальцами и принялась рыться в своей маленькой чёрной сумочке, перекинутой через плечо на длинной красивой цепочке.

– Вот! – победно выдала она, извлекая оттуда тонкий чёрный галстук и пристраивая мне его на шею, попутно расстегнув пару верхних пуговиц рубашки.

– Откуда это у тебя? – удивлённо смотрю на Ирку.

– Это Витька попросил посторожить, пока они с Диманом брейк танцевали.

– А Витька с Диманом танцевали брейк?

Иришка только рассмеялась в ответ.

– Рит. Ты такая смешная. Ничего вокруг не замечаешь.

И почему-то от этих слов мне стало совсем не по себе. Будто они значили что-то совсем другое.

– Смотри. – Ирка внезапно встала и подвела меня к стеклянной витрине кафе.

В стекле отражался совершенно мальчишеский образ. Невысокий, худенький, в белой рубашке с закатанными рукавами, с тонким галстуком, декоративно брошенным на шею ослабленной петлёй, в чёрных брюках, подчёркивающих стройность ног. И с тёмными волосами, короткими и немного вьющимися. А рядом стояла красивая девушка в чёрном платье и улыбалась своей невероятно красивой улыбкой. И почему раньше я этого никогда не замечала?

– Ира, я…

Едва я успела повернуть голову в её сторону, как наши губы столкнулись в поцелуе. Я не знаю, как она успела оказаться так близко. Но только в эту минуту меня словно током прошибло. Аромат её сладких духов ударил в нос, а губы… Их будто огнём обожгло.

Её ладони осторожно коснулись моих мелко вздрагивающих плеч, а губы продолжали нежно целовать, прося о большем. И я поддалась.

Сначала немного, а затем всё увереннее отвечая на поцелуй. Она не была настырной – её язык осторожно знакомился с моим, нежно лаская, заставляя расслабиться и почувствовать то, чего раньше я и представить себе не могла. Нежность, такая горячая, от которой плавишься, растворяясь в этом поцелуе. Её руки стали чуть смелее, обвиваясь вокруг моей талии, прижимая меня всё крепче. Но и я теряла контроль над собой. Мои ладони будто жили своей жизнью. Они гладили её спину, поднимаясь вверх по позвоночнику, ласкали кожу на затылке, пропуская меж пальцев крупные светлые локоны, выбившиеся из причёски. Я целовала её. С не меньшим желанием. Это было что-то совершенно невероятное. Её запах, её вкус, её ласки, сводящие с ума, заставляющие колени подгибаться, а сердце бешено стучать где-то в висках.

Это было приятно. Это было восхитительно. Не сравнимо с мужским, грубоватым Лёшкиным поцелуем. Тогда не было никаких эмоций, а сейчас – сознание отключалось, словно от бешеной порции алкоголя. Она опьяняла меня быстрее любого вина. Иришка. Моя подруга детства. Подруга…

Но я понимала, что как только этот поцелуй оборвётся – сознание снова включится и начнёт свою мучительную работу по восстановлению контроля над ситуацией.

Так и произошло. Стоило её губам на миг отстраниться, чтобы глотнуть воздуха, как моя рука стремительно встала между нами, упираясь ладонью ей в грудь. Осознав это, я смутилась ещё сильнее и отступила на шаг назад.

Что я делаю? Почему я целуюсь с девушкой? Почему мне это нравится? Это же Ирка. Моя Ирка. Самая весёлая и безбашенная девчонка, с которой мы росли вместе, с которой вместе прошли путь от песочницы до выпускного бала. Она всегда была красавицей, но почему я лишь сейчас заметила, насколько она красива. И почему я вообще должна испытывать такие волнительные чувства по этому поводу?

– Ириш… Это… Я…

Она стояла молча. Чуть опустив погрустневший взгляд, но всё равно улыбалась. Я вообще не помню, чтобы с её лица хоть когда-нибудь сходила дружеская улыбка. Да, мне всегда нравилась её улыбка. Просто я как-то об этом не задумывалась. А она? Я ей нравилась?

Сейчас я думаю, что знаю ответ на этот вопрос, но тогда в голове был полнейший сумбур. И не от вина, а от передозировки эмоций. Я целовала девушку и мне нравилось. Значит ли это…

– Рит. Пойдём танцевать, пока ночь не закончилась, – Иринка преспокойно взяла меня за руку и потянула за собой в кафе, не поднимая взгляда.

Мы танцевали ещё около получаса. Она улыбалась. Как всегда красивая, весёлая. Но с той минуты какая-то другая. Соблазнительная, притягательная, близкая. Но грустная. Я видела, как грустят её оливковые глаза. Что творилось в тот миг у неё в голове? Да мне тогда и в своей разобраться было не под силу. Я просто танцевала, не сводя с неё взгляда, а она прятала глаза где-то в пустоте. Так закончился наш выпускной бал.

Мы встречали рассвет, разбившись на небольшие компании, по пять-шесть человек. Я, естественно, оказалась в окружении «своих» парней, с которыми мы вместе катались и гуляли ещё класса с девятого. Некоторые шли на набережную уже парочками, обнимая друг друга за плечи. Девушки, немного усталые, с босоножками в руках, укрытые мужскими пиджаками и парни – хмельные, весёлые, вдыхающие воздух полной грудью. Оставляли комментарии и пожелания для общего видео, клялись в вечной дружбе, делились планами на будущее. Димка прокричал что-то про то, как построит свой скейт-парк и пригласит нас всех там кататься. Гордо заявил, что будет поступать в строительный. Лёшка его поддержал.

– Ритка, а ты куда?

– Педагогический. Изобразительное искусство, – улыбнулась я, закидывая пиджак за плечо.

– А я тоже в пед! Только на физ-мат! – повис у меня на шее Стас.

Мальчишки смеялись и по-дружески толкали друг друга. Показались первые солнечные лучи. Мы встречали этот знаменательный рассвет, стоя у самого края, над водой. Вместе. Повзрослевшими? Едва ли. Хотя всем нам очень хотелось так думать. Мы встречали рассвет вместе. Всё те же старые приятели, которые хоть и клянутся в вечной дружбе, прекрасно понимают, что жизнь многих уведёт своей дорогой. И только самые преданные останутся вместе. Но уже станут другими. Я начала свой «другой» путь в ту ночь. А человека, показавшего мне эту дорогу, с нами уже не было.

Иришка не пошла на набережную. Ещё за пару часов до рассвета родители увезли её домой. Утром её ждал поезд до Москвы.

Конечно, она ещё не раз возвращалась в родной город. Большую часть того лета, по словам её бабушки, она провела где-то на юге, а в середине августа уехала заселяться в общагу.

Поступила. Кто бы сомневался.

Со мной она больше не виделась. Мне так и не представился случай спросить, действительно ли она всё это время была в меня влюблена? По электронной почте задавать такой вопрос я не захотела. Да и зачем мне знать ответ? У меня и так появилось слишком много тем для размышлений.

Через пару лет на её страничке в социальной сети я увидела, что она встречается с девушкой. Красивая. Ничем не уступает самой Иришке, которая почти не изменилась со школы.

Я к тому моменту всё ещё стояла на распутье. То принимая, то снова отталкивая ту часть себя, которая тянулась к девушкам. Я почти смирилась с этими тараканами в голове. Постоянные мысли выматывают. Одиночество леденит сердце. Стены душат. Рисование больше не радует и не приносит успокоения. А ещё эти проклятые тополя и ты.

Та, кто издевается надо мной, сама об этом не подозревая. Та, кто скрашивает моё одиночество. Та, кто даёт ответы, которые я не хочу слушать.

Я просто боюсь понять, что впервые влюбилась.

В тебя влюбилась.

========== Часть 4 ==========

Эскиз почти закончен. Мне не нравится, но какая разница? Завтра обещают дождь. Я, наверное, поеду сдавать зачёт. Во всяком случае, очень на это надеюсь. Нет сил больше сидеть взаперти.

Вздрагиваю.

Потому что краем глаза замечаю движение в твоём окне. Иногда мне кажется, что у меня во взгляде есть запасной фокус, который всегда направлен на твои окна. Я жду, что ты появишься.

Сегодня чуть раньше обычного. Девять утра. Я рисую всегда рано утром. Пока не так душно. Мольберт установлен напротив окна, и я уже пару часов мучаю его кисточкой. Потому что снова рисую без вдохновения.

А ты опять забралась на любимый подоконник. Куришь. Сегодня волосы забраны в высокий хвост, но всё так же восхитительно вьются. У тебя очень красивая линия скул. Ты вообще очень красивая, знаешь?

Любуюсь тобой. В этот раз осторожно, не подходя близко к окну и не сдвигая в сторону тюль, чтобы было лучше видно. На улице нет ветра, пух ещё кое-где лежит стройными рядами вдоль бордюра, но уже не летает в воздухе хлопьями летнего снега. Ласковое солнце золотит твою кожу. Ты подставляешь лицо его лучам и не смотришь в мою сторону. Словно не было вчерашнего столкновения. Словно ты и не задумываешься о моём существовании. Но я всё помню. Помню, как сердце чуть не вырвалось из груди, когда ты на меня посмотрела.

Докуриваешь сигарету. Тушишь.

Сейчас ты уйдёшь, и до завтра я опять тебя не увижу.

Огонёк зажигалки. Вторая сигарета.

Вторая?

Ты никогда раньше не курила по две за раз. С чего бы это? Может, ты чем-то расстроена? Не похоже. Всё та же беззаботная полуулыбка на лице. Всё тот же взгляд, обращённый в небо. Может, я чего-то не замечаю?

Отодвигаю занавеску и подхожу ближе к окну. Ещё хоть на пару сантиметров ближе, чтобы постараться рассмотреть твои глаза. Будто это возможно. Но с тобой точно всё в порядке.

Глаза.

Как яркая вспышка. Когда они внезапно перекидывают свой взор на тебя.

Снова… Снова это чувство. И она снова смотрит на меня.

Девочка, что же ты делаешь? Не смотри. Не надо.

Щёки наливаются пунцом, и хочется отвести взгляд, но я вдруг замечаю, как она отворачивается куда-то в сторону, убирая сигарету. Однако не уходит с подоконника.

«МАРИНА»

Ладонью прижимает к стеклу обычный белый листок, на котором забавными неровными буквами написано это имя. Чёрным маркером, крупно – не составляет труда прочесть.

Марина.

Это твоё имя?

Зачем ты написала его?

Почему ты улыбаешься? И что я должна сделать в ответ?

Пару секунд замешательства. Должна ли я написать своё имя? Что за глупость. Зачем? Зачем она это сделала?

Вопросы и дальше продолжали бы мучить меня, если бы не очередное движение в твоём окне, заставившее меня поднять глаза.

Ты встрепенулась словно птичка, убирая за собой листок. Похоже, кто-то пришёл. Пару ловких движений и ты закрыла форточку, а затем соскочила с подоконника, на скорую руку задёргивая тюль. Не прощаясь и не глядя в мою сторону. Кажется, тебе было не до этого.

Родители вернулись?

А если бы ни что не помешало, как бы ты себя повела? Дождалась бы моего ответа? Был бы он?

В голове сплошной кавардак. А ещё сердце. Бешено выстукивающее ритм её имени. Марина.

***

Сижу напротив письменного стола и уже несколько минут неотрывно смотрю на обычный белый листок бумаги. Стройными большими буквами на нём красуется надпись. «Рита».

И зачем я на него смотрю?

Зачем вообще заготовила его?

На случай, если ты снова появишься в окне. На случай, если взглянешь в мою сторону. На случай, если тебе всё ещё интересно узнать, как меня зовут.

Но зачем?

Какая же ты странная. А я?

Ты ничуть не смутилась, когда поняла, что я разглядывала тебя. Тебе не стыдно демонстрировать свою наготу. О да, тебе уж точно нечего стыдиться! Ты прекрасна!

Но зачем ты мне сказала своё имя? Не похоже, чтобы тебя интересовало в этом мире хоть что-то кроме неба и утреннего солнца.

Ты сама как солнце.

Тёплая, живая, настоящая. Я такой тебя чувствую. Я хотела бы чувствовать тебя ближе. Рядом. Тебя в руках, тебя губами, тебя в себе.

Какой же бред лезет в голову.

Комкаю бумажку.

Зачем?

Я не знаю, какая ты, Марина. Я хочу узнать. Но я слишком боюсь правды. Потому что слишком поздно. Я успела в тебя влюбиться.

***

В эту секунду в твоём окне снова распахнулись шторы.

И снова ты.

В этот раз в коротких джинсовых шортах и как обычно топлесс. Интересно, спишь ты также без одежды? Наверное, да. Ведь по ночам я тоже видела тебя пару раз курящей на своём подоконнике.

Вьющиеся золотистые волосы укрывают твою прекрасную грудь – подтянутая, не самый большой размер, но мне так даже больше нравится. Хочется представлять, как её осторожно прикрывают мои ладони, как губы робко касаются сосков… Чёрт! Я знаю. Знаю, что это невозможно. Но что я могу с этим поделать!

Лучше бы ты никогда не курила напротив моих окон! Лучше бы я тебя не видела! Лучше бы полил дождь! Проливной, с грозой. С громом и молнией. Лучше бы стихия гневом оскорблённой природы обрушилась на мою голову и подарила мне глоток воздуха, глоток свободы. Позволила бы избежать этой сладкой пытки. Избежать этого мучительного любования тобой.

Марина.

Солнце.

Это ты призываешь солнце.

На небе лениво проплывают белые облака. Издеваясь, не обещая ни единой капельки спасительной влаги.

Только солнце.

Моё личное обжигающее солнце.

Вскарабкиваешься на любимый подоконник. Вертишь в руках пачку сигарет. Не прикуриваешь. И смотришь уже не на небо. Ты смотришь на мои окна.

А я не хочу, чтобы ты меня видела. Не хочу.

Я прячусь за тюлем и надеюсь, что ты меня не видишь.

Улыбка.

Твоя лучезарная улыбка. Прикуренная сигарета. Выдох. Серые клубы дыма. Какие же у тебя красивые губы.

***

Ты резко спрыгиваешь с подоконника. Готова поклясться, что ты ещё не докурила свою утреннюю сигарету. Почему вдруг так внезапно? Снова кто-то пришёл?

Но форточка по-прежнему открыта и шторы не задёрнуты. И я, забыв про свою конспирацию, прижимаюсь к стеклу, стараясь рассмотреть, что же происходит там, в сумраке твоей комнаты по ту сторону любимого окна.

Ничего. Никакого движения. И через пару секунд мне не остаётся ничего другого, как вернуться к столу. Скомканный листок бумаги приковывает взгляд. Распрямляю его. Осторожно. Помятый. Как и моё подсознание, усталое от вечной борьбы с самим собой.

Оно хочет свободы, любви, понимания.

И почему я не могу позволить дать самой себе надежду?

***

Стук в дверь. Странно.

Отец должен был вернуться не раньше вечера, а сейчас ещё только утро. Десяти даже нет. Мама с Лилькой вообще в деревне до конца недели. Может, соседка? Снова пробки выбило?

Нехотя плетусь в коридор, попутно окидывая недовольным взглядом собственное отражение в большом зеркале, висящем на стене.

Грустный мальчишка. Нахмуренные брови, едва заметные из-под рваной косой чёлки, чёрные волосы забраны в небрежный хвостик. Футболка, не по размеру большая, как обычно испачканная в краске. Я давно использую её вместо тряпки. Домашние джинсы на бёдрах. Впрочем, эти выпирающие кости разве можно назвать бёдрами? Кстати голубая джинса тоже запачкана краской – зелёные, синие пятна ещё со времён «Тополей», а вот оранжевые пятна – это уже элементы сегодняшнего натюрморта. Отлично. А я ведь люблю эти джинсы, они не зауженные, длинные, даже слишком, оттого и волочатся штаниной по полу, растрепавшись бахромой. В них ноги кажутся не такими тоненькими. Хотя в моём случае всё равно – хрупкая тростиночка. Так и кажется, что одним прикосновением переломить можно. Можно, не сомневайтесь. Особенно, когда ты уже сам порядком надломлен.

Снова стук.

«Иду, иду» – нервно, но забывая произнести это вслух.

Открытая дверь.

А на пороге. Ты.

========== Часть 5 ==========

– Пойдём, погуляем, – и совершенно невозмутимая улыбка на лице.

Только я тебя слышу как будто издали, суть слов отчего-то не доходит до сознания. Я всё ещё в лёгком ступоре. Да нет, не в лёгком. Я в конкретном шоке.

Ты здесь, возле моей двери? Что ты здесь делаешь?

Не могу оторвать от тебя глаз. Впервые так близко, что уже ощущаю волну тепла, исходящую от тебя.

Ты солнце. Ты самое настоящее солнце – его яркий лучик, запечатанный в человеческом теле. В прекрасном теле.

Вблизи ты ещё прекраснее. Стройные ноги, само изящество. Ты выше меня на полголовы, но большую часть разницы создают туфли. Серые, замшевые. На высоком каблуке. Как ты не падаешь с них? Стоишь так уверенно. Короткие шортики. Всё те же, джинсовые, потёртые на карманах. Только теперь ты одета. Так непривычно видеть тебя одетой. Футболка, бледно-розовая, с каким-то принтом. Она свободно струится по твоему телу, обнажая правое плечо и будоража воображение чуть просвечивающейся грудью, ведь белья на тебе нет, я вижу. Впрочем, я столько раз видела тебя обнажённой, что для меня эта лёгкая футболка не препятствие. Но я не разглядываю твоё тело слишком пристально. Я видела его много раз. Слишком много. Меня сейчас гораздо больше интересуют твои глаза. Серые? Голубые? Никак не могу понять. В полумраке они так сверкают и дают едва не фиолетовый отблеск. Так вот что они называют сапфировыми глазами? Раньше я никак не могла понять. А теперь понимаю. Теряюсь в гранях этих сияющих драгоценных камней и понимаю.

А ты улыбаешься, пока я, не в силах с собой совладать, ласкаю взглядом твоё лицо.

– Пойдём? – переспрашиваешь ты, и я вздрагиваю, будто впервые услышав твой голос. Но ведь ты уже что-то говорила. И почему он не удивил меня в первый раз? Мне показалось, что я его слышала. Уже давно. Много-много раз. Может я действительно слышала его в своих снах. Девочка, ведь ты частенько заглядывала в них, знаешь? И этот голос в точности такой, какой я себе представляла. Мелодичный, мягкий, томный.

– Ответь хоть что-нибудь, – смеёшься ты, ничуть не смущаясь неловкой паузы. Я начинаю заливаться краской и смотреть в пол. Как, должно быть, глупо я смотрюсь. Глазею как ненормальная и молчу, даже не пуская её на порог.

Но что она здесь делает? «Пойдём, погуляем..» – вспоминаю, наконец, я и тут же выпаливаю.

– Мне нельзя!

Осекаюсь. Это прозвучало слишком резко, да? Что она обо мне подумает? Полу мальчик в заляпанной краской одежде, с неадекватным взглядом, молчит, краснеет, а потом резко выдаёт что-то подобное. Ну, бред же.

– Нельзя? – спокойно переспрашивает она, и улыбка на миг покидает её лицо. Но только на миг.

– У меня аллергия, а там пух. Тополиный. Мне нельзя на улицу.

Улыбка вернулась. Я замечаю это сквозь завесившую мой взгляд чёлку.

– Тогда, может, пригласишь меня на чай? – смеётся Марина, а я удивлённо поднимаю глаза. И сердце так бьётся, что сейчас проломит рёбра. Мне кажется, я сплю, а она мой самый сладкий сон. Приторно сладкий. На грани пытки.

***

Я правда это делаю? Закрываю дверь, провожая взглядом её хрупкие лодыжки. Она сбрасывает туфли в коридоре и, внимательно оглядываясь по сторонам, проходит вперёд. Идёт в мою комнату, безошибочно определяя направление. А я всё стою, опираясь спиной о дверь, и пытаюсь унять сердце. Только мысли в голове проносятся ураганом, и ни одна из них не находит ответа. И не найдёт, пока я не шагну следом за ней в свою комнату.

Что же это такое?

– Ты рисуешь, – слышу её голос и делаю этот нелёгкий шаг внутрь комнаты. – …Рита? – добавляет она и вернувшееся на миг самообладание снова разбивается на осколки.

«Откуда ты…?» – не обязательно произносить, всё написано в моих испуганных зелёных глазах.

– …Мне нравится имя Рита, красивое, – продолжает она, оборачиваясь ко мне и раскатывая по груди тот самый помятый листок с моим именем.

Ну да, конечно.

– И ты красивая… – полушёпот, лёгкий, как будто невзначай, только прежде чем мозг успевает что-то осознать, щёки уже загорелись краской. – Ходишь в художку? – будто светский разговор двух старых подруг.

– Нет. Я в вышке уже, – смущённо прикрываю лицо ладонью, делая вид, что поправляю чёлку. Не удивительно, должно быть она приняла меня за школьницу.

– Правда? – так и есть – её изящные тоненькие бровки взмыли вверх. Не ожидала, что я уже студентка? Выгляжу как школьница. Даже больше как школьник. Интересно, когда она шла сюда, она понимала, что я девушка? Вроде бы удивления в её лучистых глазах не было, когда стояла на пороге. Ну, хорошо. Пусть её удивляет только мой возраст. Но что ты здесь делаешь, девочка? Я не понимаю… Я боюсь понять.

– Да. Пед, изобразительное искусство, третий курс.

– Даже так? – Марина ничуть не скрывает удивления и продолжает невозмутимо улыбаться, подхватывая один из апельсинов, лежащих в вазе для натюрморта. Её изящная ладошка подкидывает ярко-оранжевый фрукт вверх и ловит его на лету.

– А я экономистом должна была стать. Один курс только выдержала и ушла.

– Куда? – спрашиваю, а сама никак не могу понять, почему мы так преспокойно беседуем, будто хорошие знакомые. Ненормально это.

– Парикмахером работаю, чуть больше года, – Марина отвернулась. Её взгляд был явно обращён на собственные окна. О чём ты думаешь? Пытаешься представить, какой я видела тебя отсюда, из своей личной клетки? – …А хочешь, я сделаю тебе креативную стрижку?

Пару быстрых шагов и она оказывается так близко, что я вздрагиваю от прикосновения её тёплых пальцев. Они проходят через мои ломкие прямые пряди, словно лучи солнца.

Что ты делаешь? Кто ты? Кто я?

Тишина. Но совсем другая. Не как раньше – пустая, одинокая. Тишина в её присутствии тёплая, наполненная какой-то музыкой, беззвучной, но красивой. Она такая красивая. Её нежные руки, я чувствую их тепло. Лёгкое прикосновение к моей щеке вызывает спокойные, ленивые мурашки по всему телу, успокаивает, одурманивает, обманывает. В её сапфировых глазах искрит само счастье, а губы… Те самые губы, которые каждое утро ласкали кончик сигареты. Которые насиловали моё сознание – бесконечно далёкие, до дрожи желанные. И потому сейчас, когда она так близко. Так… Близко… До боли в рёбрах.

Я целую её.

Припадаю к её губам в отчаянной мольбе о помощи. За спасительным глотком воздуха, пока не стало совсем жарко. Глаза закрываются, чтобы сопротивляться её свету. Такому тёплому, такому нежному.

И боль пронзившая тело в эту секунду отступает. Потому что она отвечает.

========== Часть 6 ==========

Вы когда-нибудь целовали солнце?

Держали его в своих ладонях?

Губы горели огнём. Потому что я не смела даже мечтать о том, чтобы однажды она оказалась здесь. В этой комнате, которая больше не вызывала у меня ненависти. Серые обои и старые фотографии заиграли столькими оттенками. Это всё она. Она превращала тьму в чистый свет, холод в тепло, одиночество в счастье. Пока она рядом, ничто не имело значение. Только её губы, творившие со мной это безумие.

Мы так и стояли посреди комнаты. Две безумные, две одержимые. Она – такая горячая, желанная и впервые такая близкая. И я, сдавшаяся без боя, потерявшаяся в причинах и следствиях. Наши тела знакомились друг с другом стремительно, жадно, без перерывов на дыхание. Я хотела чувствовать её каждой частичкой своей измученной души и не пускать ни одну чёртову мысль в сознание. Пожалуйста, пусть этот поцелуй никогда не оборвётся и не придётся ломать голову над тем, что происходит с нами.

Она пришла сюда. Я впустила. Мы обе виноваты в том, что сейчас происходит.

Но к чёрту! Ты только не отрывай своих губ, умоляю.

И ты не отрываешь. Ты обхватываешь ладонями моё лицо, чуть наклоняя голову. Я держу тебя в своих руках, хотя и не помню, как обняла тебя за талию. Как прижала крепко-крепко. Ты, наверное, чувствуешь мои кости, да? Тебе неприятно? Не похоже. Совсем не похоже. Ты целуешь меня. Страстно, горячо, жадно. Вылизываешь своим влажным языком мой пересохший рот. И улыбаешься, клянусь, ты улыбаешься даже в поцелуе.

Девочка, не смейся надо мной, пожалуйста. Я едва стою на ногах, эта дрожь в коленях делает меня совсем беспомощной. Это ты делаешь меня беспомощной.

Твои губы отстраняются, и я в панике хватаю ртом воздух, силясь их найти. Открываю глаза.

Ты не улыбаешься больше. Но в твоих сапфировых глазах – пожар. Огонь, жар тысячи солнц! Мне страшно. И в то же время этот неистовый взгляд не позволяет мне пошевелиться, не позволяет думать о чём-либо, кроме твоей невероятной, пугающей красоты.

Ты отходишь на полшага и будто любуешься мной. Зачем ты так смотришь на меня? Пытаешься доказать мне, что я красивая? Я так не думаю. Я не такая, как ты. Я запуталась. Я не знаю, кто я такая.

А ты касаешься своими быстрыми тонкими пальчиками пояса моих джинсов и притягиваешь к себе, так что я буквально врезаюсь в тебя своими выпирающими рёбрами. Мне так неловко, но ощущать твоё тепло – это эйфория. Я просто не могу ни о чём думать, когда ты так близко, что сердце ищет пятый угол. Поцелуй меня, пожалуйста.

И ты целуешь. Снова так, что перехватывает дыхание. Закрываю глаза, отдаваясь этому наслаждению. Твои руки. В этот раз они владеют мной безраздельно, властно, уверенно. Они забираются под футболку и гладят спину – пальчики обрисовывают каждый выпирающий позвонок, а я просто не могу найти в себе силы, чтобы отнять руку от твоих волос. Какие они мягкие, как шёлк. Нет, гораздо мягче. Они блестят в солнечных лучах, легко проникающих в комнату сквозь белый тюль. Но мне кажется, что эти золотистые локоны светятся сами по себе, безо всякой помощи обычного солнца. Я вдыхаю твой запах. Сладкий. Невыносимо сладкий. Как у жёлтой акации, которую мне всегда запрещали нюхать из-за болезни. Может, и на тебя у меня должна быть аллергия? Ты слишком сладкая, ты вызываешь учащённое сердцебиение и затруднение дыхания. Моё тело рядом с тобой сходит с ума в горячке и щёки пылают пунцом. Может, это просто аллергия на тебя? Я знаю, что такое бывает. Аллергия на солнце.

– Посмотри на меня. Рита. Посмотри, – говоришь ты ровно, в то время как моё дыхание, рваное, горячее никак не может восстановиться во время этой лёгкой передышки.

– Я боюсь ослепнуть, – тихо, смеясь тебе в плечо, сквозь слёзы, которые взялись неоткуда и выступили на глазах.

– Рита. Посмотри…

И я поднимаю глаза. Я ловлю её взгляд. Сильный, будто удар током. Я смотрю молча, боясь пошевелиться. А её пальцы внезапно снова оказываются на поясе моих джинсов. Я чувствую, как они пытаются расстегнуть пуговицу, но не отрываю взгляда от её невероятных глаз. Потому что боюсь. Боюсь, что сознание очнётся. Боюсь, что если на миг отведу глаза, то просто испугаюсь и всё оборвётся. Нет. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Мне страшно, но я не хочу. Поэтому просто продолжай.

Но тебе ведь не нужно моего разрешения. Ты высвобождаешь металлическую пуговицу из петлицы и рывком расстегиваешь молнию. И вот уже твои пальцы скользят вниз по моему впалому животу, чуть царапая кожу коротенькими ноготками, под край белья, ниже. Я замерла, я боюсь вздохнуть. Мне стыдно. Мне дико стыдно, оттого что ты касаешься меня там. Но твоё лицо невозмутимо спокойно, и лишь глаза – страстные, до краёв наполненные желанием. Твои пальцы, я чувствую, как они проникают в меня. Осторожно, не сразу. Сначала просто лаская, поглаживая, собирая влагу, которой я истекаю, ощущая жар и невыносимую дрожь где-то в глубине себя. Моё тело само изгибается, стремясь навстречу твоим умелым пальцам, желая, чтобы они оказалась внутри как можно скорее. На уровне инстинкта, а не сознания. Желание, управляющее мной против моей воли.

Ты улыбаешься, видя, что мне сложно держать глаза открытыми. Должно быть, румянец на моих щеках уже выглядит действительно болезненным. На фоне моей обычно бледной кожи. Мне всё труднее стоять на ногах. Не могу. И твоя рука, поддерживающая меня под спину, вряд ли поможет.

Ты всё поняла без слов. Делаешь шаг вперёд, вынуждая меня отступить назад, к кровати, но при этом продолжая ласкать меня между ног. От бессилия я просто готова упасть на незаправленные простыни и смятое у стены одеяло, но ты опускаешь меня осторожно. Я даже не понимаю, как ты это делаешь. Я вообще ничего не хочу понимать. Я просто хочу отдаваться твоим невероятным ласкам. Таким умелым. Ты ведь не первый раз делаешь это с другой девушкой, да, Марина?

Поцелуй. Ещё один. Показавшийся мне самым горячим. Потому что одновременно с твоим языком, проскользнувшим меж приоткрытых губ, в меня проникают твои влажные пальцы. Глубоко. Быстро, но осторожно. И так приятно. Что слёзы проступают в уголках глаз, и я закусываю губы, чтобы сдержать стон. Твои губы. Ты улыбаешься.

– Не закрывай глаза, – шепчет она, и я подчиняюсь. Ресницы дрожат. Всё моё тело покрывается испариной и извивается в ритме её движений во мне. Но я смотрю, не смею оторвать взгляда.

– Глубже… – шепчу чуть слышно, хрипло, с надрывом, и тут же заливаюсь краской, понимая, что произнесла это вслух. Она улыбается. И эта дьявольская ухмылка ей безумно идёт.

– Кха… – рвано выдыхаю, когда её пальцы входят так глубоко и с силой упираются куда-то вверх. «Ещё, ещё…» – бьётся в голове отчаянная мысль, но губы больше не слушаются. Они только хватают воздух, пытаясь найти то ли кислород, то ли её лицо.

Стон. Который я уже не в силах сдержать, когда её пальцы начинают двигаться во мне ритмично, быстро. Слишком быстро. Мне жарко. Мне так жарко. Я стискиваю губы, вцепляясь ногтями в её плечи, накрывая её руку своей ладонью, чувствуя напряжение мышц и эту сумасшедшую ласку, которую она дарит мне там, внутри. Хочется плакать. И кричать. И хочется прижать её к себе. И не отпускать. Ни на миг.

– Марина… – шёпот в полузабытьи. Улыбка, и я внезапно ощущаю холодную пустоту, там где ещё секунду назад было так нестерпимо жарко.

Распахиваю глаза и вижу, как она усаживается на пятках меж моих раздвинутых бёдер. Лёгким движением стягивает через голову футболку, обнажая свою красивую грудь. Подтянутая, упругая, нежная. Она возбуждена, её налитые затвердевшие соски буквально просятся к губам. И я не могу удержаться. Поднимаюсь на локтях и жадно обхватываю губами, всасывая, покусывая. Удерживаясь на одной руке, другой ласкаю её нежную кожу, сминая в страстном желании чувствовать её, делать ей приятно.