Текст книги "Возвращение (СИ)"

Автор книги: Frau Lolka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Когда он читал письма Рамси, сидя дома в любимом продавленном кресле, все казалось простым и понятным: надо посмотреть в глаза своему бывшему мучителю и поговорить с ним, чтобы решить, нужно ли вообще продолжать общение. Но сейчас Теону было страшно. Вот-вот в эту комнату должен войти Рамси Болтон, и ему придется с ним разговаривать.

В это время охранник Колченогий Карл возился с ключами у камеры Рамси. Свое прозвище Карл получил из-за того, что его правая нога ниже колена заканчивалась протезом – во время службы в Дозоре он не заметил мину-растяжку.

Рамси сидел на краешке койки, крепко стиснув руки в замок.

– Вы сегодня нарасхват, мистер Болтон, – улыбнулся охранник, открывая решетку.

Всего десять минут назад прихрамывающий Карл проводил Рамси обратно в камеру после встречи с Русе Рисвеллом. Других посетителей на сегодняшний день не ожидалось, кроме…

Он пришел! Он все-таки пришел!

Рамси торжествующе улыбнулся. На миг его охватило ликование, однако он немедленно подавил приступ эйфории. Нельзя терять голову, разговор с Грейджоем должен пройти по его сценарию, а для этого ему нужно держать себя в руках и не поддаваться эмоциям.

Рамси по старой привычке подсчитывал шаги, следуя за охранником. Он прокручивал в воображении начало диалога с Грейджоем, но постоянно ловил себя на мысли, что пытается предугадать первые слова, которые услышит от него. А еще Рамси вновь хотел увидеть в глазах Грейджоя странное выражение надежды и неясного вопроса, которое не давало ему покоя со времени их первой безмолвной встречи.

Глухая железная дверь открывалась очень долго, словно в замедленном фильме. У Теона пересохло во рту, когда из-за нее появился Рамси в сопровождении охранника, припадающего на правую ногу.

Охранник снял наручники, и Рамси быстро оглядел зал за стеклянной перегородкой. Он сразу увидел знакомую худощавую фигуру в той же самой куртке, в которой Теон пришел на их первое свидание.

Рамси, сильными движениями размяв кисти, что-то сказал – Теон не разобрал что именно, он слышал только громкий назойливый голос дорнийки.

Теон не отваживался посмотреть в лицо Рамси и не понимал, чего ему больше хочется – спрятаться под стойку или убежать. Сердце застучало так, что заглушило все остальные звуки, и в животе заворочался какой-то липкий тревожный ком.

Боги, зачем я снова пришел сюда? Что я скажу ему? Что он скажет мне?

Рамси сглотнул и перевел дыхание. Грейджой все еще стоял поодаль, словно вовсе не собирался занимать стул у переговорной трубки, поэтому Рамси улыбнулся ему и поднял ладонь в приветственном жесте.

Все, как и прежде! Ты ждешь моей команды, боишься приблизиться, боишься первым начать разговор… Это хорошо. Это очень хорошо. Ну давай же, подойди ко мне… сделай первый шаг, мой славный!

Теон наконец поднял глаза и уставился на губы Рамси. Раньше ему казалось, что они похожи на отвратительных жирных червяков. Сейчас он не увидел в них ничего противного: губы как губы. Они шевелились – Рамси что-то говорил. Но чтобы понять, надо было взять трубку, и Теон подошел к стойке. Ноги согнулись сами собой, словно подломившись в коленях, и он опустился на стул.

Рамси указал на телефонную трубку. Теон с сомнением протянул к ней руку и замер на миг, не решаясь снять ее с рычага. Он украдкой бросил взгляд на Рамси – тот выглядел расслабленным и не опасным.

Стекло. Нас разделяет пуленепробиваемое стекло. Успокойся. Он ничего не сможет тебе сделать.

Рамси, не отрываясь, жадно обегал его взглядом – снова и снова, казалось, что он ощупывает его глазами. Теон собрался с силами и решительно поднес трубку к уху. Рамси заговорил первым.

– Здравствуй, мой Теон, – он постарался произнести эти слова со всей проникновенной нежностью, на которую только был способен.

Голос Рамси был хрипловатым и мягким, Теон уже забыл, как чувственно может звучать его раскатистое “р”.

Рамси вновь мягко улыбнулся, стараясь не выдать свой отчаянный голод. Он хотел не просто услышать Теона. Он страстно хотел его самого. Их разделяло всего лишь несколько дюймов, но Рамси не мог прикоснуться к нему и даже не мог вдохнуть его запах.

Теон выглядел испуганным, но, когда он плотно прижал телефонную трубку к уху, кажется, начал успокаиваться.

Взгляд Рамси упал на пальцы Теона, и его передернуло от отвращения. Лицо исказила гневная гримаса, левый угол рта резко опустился вниз: на обеих руках Грейджоя красовались перчатки с наполнителем вместо отсутствующих пальцев, и Рамси охватило бешенство.

– Я же приказал тебе выбросить эти долбаные перчатки нахрен, – отчеканил он в трубку, с яростью глядя на ладони Теона.

Тот похолодел.

Твою мать… Рамси же приказал прийти без перчаток!

Теон посмотрел на него расширенными от ужаса глазами и вдруг непроизвольно подался назад, едва не выронив трубку из пальцев.

Рамси раздраженно скрипнул зубами.

Седьмое пекло, нет!

Нет!

Снова все идет совсем не так! Ну почему этот долбаный Грейджой вечно все делает не так!

Рамси на мгновение прикрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь утихомирить свой гнев, ярость на его лице сменилась досадой. Нужно было успокоить Грейджоя, потому что Рамси чувствовал – еще немного, и их свидание завершится бегством трусливого гаденыша.

– Теон… – Рамси поразился, насколько хриплым стал его голос. – Подожди, Теон… Я хотел сказать совсем не то. Успокойся и посмотри на меня. Посмотри на меня!

Теон, повинуясь приказу, ошалело уставился на него через стекло.

Рамси сделал паузу, вглядевшись в испуганное лицо Грейджоя, а затем продолжил говорить.

Теон слушал Рамси, не разбирая слов, но низкий голос, лившийся из трубки, был ровным и успокаивающим.

– Я всего лишь хочу попросить тебя снять эти долбаные перчатки. Я целый год не видел твоих рук. Покажи мне свои ладони. Пожалуйста, – Рамси натянуто улыбнулся, хотя это стоило ему непомерных усилий. – Всего лишь небольшая просьба, неужели ты откажешь мне в этом? Теон, сними перчатки! Я хочу просто посмотреть на твои руки.

О Боги… я разговариваю с ним, как с недоумком-молокососом… Грейджой! Да приди же в себя наконец! Не нужно сейчас меня бояться… просто сними эти долбаные перчатки и дай мне посмотреть!

Растерянный Теон не верил своим ушам: Рамси его просил. Не приказывал, а просил снять перчатки. Рамси улыбался – похоже, он больше не злился, и Теон вздохнул с облегчением.

Он отложил трубку в сторону и потянул перчатку с правой руки. Оттопыренный мизинец, набитый ватой, упруго торчал в сторону. Теон смотрел на свою ладонь как на чужую. Тонкие красивые пальцы были исчерканы белыми нитками шрамов на бледной коже, а сбоку – отвратительный короткий обрубок. Он бросил взгляд на Рамси. Тот подался вперед и жадным взглядом следил, как перчатка плавно съезжает с пальцев.

Теон положил ладонь на стол, и Рамси облизнулся. Над его верхней губой и на висках выступили мелкие капельки пота. Теона передернуло. Рамси, не моргая, смотрел на его руку так, словно собирался ее съесть. Кажется, он даже перестал дышать. Это было настолько омерзительно, что Теон разозлился. Он поднял глаза на Рамси и, облокотившись на стойку, выставил перед ним вторую руку, развернув ладонью к себе.

Смотри, скотина.

Широко улыбнувшись, он начал медленно стягивать перчатку зубами, захватывая каждый палец по очереди; слегка тянул вверх и переходил к следующему. Рамси застыл, глядя как неторопливо Теон сдирает перчатку с левой ладони.

Теон неотрывно смотрел Рамси в глаза, которые казались совершенно безумными. В уголках его полуоткрытых губ блестела слюна.

Когда во рту Теона остался кончик указательного пальца полностью снятой перчатки, он отбросил ее в сторону взмахом головы и припечатал трехпалую ладонь к стеклу.

Дыхание Рамси участилось, он смотрел на бледные узкие руки в шрамах и порезах. Левая напоминала лапу инопланетного создания, а правая казалась неестественно узкой из-за отсутствующего мизинца.

Твои руки прекрасны… они мои… как и ты, Теон… ты принадлежишь мне… Мой, и только мой… когда же я наконец смогу забрать тебя…

Рот наполнился тягучей слюной. Рамси никак не мог оторваться от трехпалой руки Теона, прижатой к стеклу, прекрасно понимая, что их молчание слишком затянулось и снова рушится так хорошо продуманный сценарий диалога. Однако он ничего не мог с собой поделать. Пах распирала привычная ноющая боль. Если бы не это проклятое стекло…

Теон подхватил трубку правой рукой и с вызовом спросил:

– Ну что? Ты кончил?

Рамси невольно усмехнулся про себя. Грейджой-Грейджой… И это первые слова, которые он услышал от гаденыша за целый год молчания!

– Конечно, – серьезно ответил Рамси и посмотрел в глаза Теону. – Твои руки очень красивые.

Обескураженный Теон смутился и немедленно убрал левую ладонь. Рамси досадливо проводил взглядом его руку. Еще в прошлый раз Теон заметил во взгляде Рамси что-то, похожее на восхищение. Сейчас же Рамси смотрел на него как на любовника. Красивые руки… настолько красивые, что Теон стыдится показываться на людях без перчаток. Покраснев, он просунул левую ладонь между коленями – так, чтобы ее не видел Рамси. Перчатка валялась на полу в трех футах от стула, и Теон пожалел, что решил закончить свое дерзкое спонтанное представление чересчур эффектным жестом. Он многое бы отдал, чтобы отброшенная перчатка оказалась сейчас в кармане его куртки. А еще лучше – на левой руке.

– Ты хотел, чтобы я пришел к тебе на свидание, – неуверенно произнес Теон, все еще чувствуя неловкость.

Звучит, как будто он приглашал меня в ресторан на настоящее свидание!

– Так о чем ты хотел поговорить со мной? – более твердым тоном продолжил он.

– Да, я хотел, чтобы ты пришел. Я хотел с тобой поговорить, – Рамси сделал многозначительную паузу. – Мы не разговаривали больше года. Поговори со мной, Теон! Расскажи, как ты живешь…

Теон хмыкнул.

– Ты же лучше моего знаешь, как я живу. У тебя везде соглядатаи, хоть ты и за решеткой, кругом глаза и уши.

Рамси примирительно поднял вверх ладонь.

– Ты ошибаешься. Мне не докладывают о каждом твоем шаге, Теон. Мои люди всего лишь изредка присматривают за тобой и забирают письма. Они отвечают за твою безопасность – ведь я не хочу, чтобы ты попал в неприятности… в жизни всякое случается, сам знаешь.

Рамси внезапно замолчал. Он отвел глаза в сторону, будто что-то припоминая.

– Расскажи мне о девочках, – неожиданно потребовал он. – Как там непоседа Джейни? Как Хелисента? Она любила тебя больше всех, Теон… Я помню, как ты прятал для нее лакомые кусочки. Ты думал, что я этого не видел, ну а я не вмешивался в вашу “тайну”. Было забавно смотреть, как она вечно норовила облизать тебе лицо. А Кира? Все такая же прожорливая, верно?

Теон любил собак, которых уже давно считал своими, и мог рассказывать о них часами.

– Девочки в порядке, я покупаю им дорогой корм и вожу к хорошим ветеринарам. Джейни такая же егоза, а Хели очень ласковая. Кира жрет в три горла, если за ней не уследишь, и недавно я решил посадить ее на диету. Девочки очень дружелюбные, никогда не ссорятся и никого не задирают на прогулках, хотя в парке их почему-то побаиваются… не всем нравится эта порода. Люди считают доберманов агрессивными, но на самом деле они нападают, только когда хозяину грозит опасность…

Рамси смотрел на бледное осунувшееся лицо Теона в обрамлении полуседых волос, и пах снова наливался болью. Если бы не это проклятое стекло… Он наблюдал, как шевелятся губы Теона и время от времени кивал ему, улыбаясь. Он полностью погрузился в звуки голоса, который уже немного подзабыл. Сейчас с ним разговаривал не подобострастный Вонючка, а прежний Теон Грейджой, который уверенно и бойко рассказывал что-то о собаках, но Рамси не вникал в смысл его монолога. Он слушал только голос. Но что-то мешало ему, что-то перебивало и заглушало Теона – какой-то рокочущий раздражающий гул, доносящийся слева.

Рамси обернулся на посторонний шум. Дорниец с сальными прилизанными волосами, сидящий через несколько стульев от него, громко тараторил в трубку, наполнив помещение резкими гортанными звуками.

Дорнийская скотина!

Рамси с яростью уставился на смуглый профиль дорнийца, в деталях представляя, как подходит к этому уроду и изо всех сил всаживает кулак прямо в острый птичий нос, ломая перегородку и хрящи, превращая лицо мерзавца в кровавую кашу.

– Они очень любят играть с резиновыми мячиками, у меня уже полный мешок изгрызенных игрушек… Рамси… – голос Теона дрогнул, – ты ведь не заберешь у меня девочек, если выйдешь из тюрьмы?

Теон с замиранием сердца ждал ответа на свой вопрос, но Рамси не слушал его и смотрел куда-то в сторону. Теон замолчал и стал смотреть туда же, на дорнийца и его жену. Жестикулирующий дорниец почувствовал чужие внимательные взгляды, испуганно глянул на Рамси, повесил трубку и начал пятиться к двери. Его жена что-то истошно завопила на южном гортанном языке и стала бить трубкой по стеклу. К разъяренной дорнийке подскочил охранник, присматривающий за посетителями, и, придерживая за плечо, вывел из зала. В комнате сразу стало тихо.

Рамси вновь повернулся к Теону.

– Прости, – как можно мягче произнес он, приблизившись к стеклу. – Я не расслышал твой последний вопрос. Ты спросил о том, когда я выйду из тюрьмы?

Рамси пропустил мимо ушей вопрос о девочках, и Теон побоялся задавать его снова. Он видел, как Рамси разозлился на дорнийца, и решил, что будет лучше спросить в другой раз, когда тот будет в более благодушном настроении.

– Я слышал, что апелляция через месяц, и тебя, скорее всего, освободят. Мне говорили, твое дело теперь ведет Варис, а он никогда не проигрывает, и ты выйдешь на свободу.

Рамси медленно кивнул.

– Кажется, сейчас мы перешли к самой важной теме, – сказал он, еще ближе пододвинувшись к перегородке. Его лицо едва не соприкасалось со стеклом. – Я хочу знать, что ты думаешь о нашем будущем, Теон?

Тот ошеломленно захлопал глазами. Конечно, он думал о том, что Рамси может выйти из тюрьмы, и это так или иначе изменит его жизнь, но мысли о совместном будущем с Рамси ему даже близко не приходили в голову.

Рамси заметил, как Теон встревоженно отвел взгляд и неуверенно скривил губы. Похоже, он слишком поторопился с прямым вопросом, который совершенно выбил Грейджоя из колеи. Рамси занервничал – он понял, какой ответ сейчас услышит от Теона.

Твою мать, ну что за долбаная спешка?! Молчи, Грейджой, не отвечай ничего! Я сейчас все исправлю. Я все скажу за тебя сам.

Рамси быстро заговорил, не отрывая взволнованного взгляда от лица Теона:

– Мне действительно осталось совсем немного до апелляции. Я скоро выйду на свободу, это вопрос уже решенный. Нескольких моих ребят выпускают на волю уже на следующей неделе.

Рамси перевел дыхание и, прижав трубку к губам, горячо зашептал:

– Теон, я просто хочу узнать, что ты думаешь о нас с тобой? Что ты думаешь о нас? Я часто писал тебе, что хочу быть рядом с тобой. Я хочу, чтобы мы были вместе! Я хочу тебя, Теон, и я ничего не могу с собой поделать. Ты прекрасно все знаешь, я говорил тебе об этом тысячу раз! Ты нужен мне!

Теон недоверчиво смотрел на Рамси и не мог вымолвить ни слова.

Рамси стиснул левую руку в кулак – так, что ногти, казалось, прорвали кожу.

Проклятый Грейджой, ну почему ты не отвечаешь?!

– Я понимаю, – сказал Рамси, выкладывая последний козырь. – Я понимаю, что должен учитывать и твои желания, Теон. Если ты скажешь, что пока не готов принять меня, я смирюсь с этим. Я обещаю, что не буду преследовать тебя или навязываться. Но я бы хотел общаться с тобой время от времени. Просто встречаться иногда. Навещать собак. Они ведь принадлежат мне так же, как и тебе. Кажется, у нас с тобой впервые появилось что-то действительно общее.

Теон недоуменно смотрел на него и никак не мог понять, кто из них двоих сошел с ума. Он продолжал молчать, и Рамси не выдержал.

– Теон… скажи мне правду… Я знаю, что у тебя за весь этот год не было никого – ни любовника, ни любовницы. Неужели тебя совсем не волнует то, как сильно я хочу тебя? Неужели ты не хочешь, чтобы я сделал тебя счастливым?!

Теон словно очутился в безумном зазеркалье. Рамси говорил странные, неожиданные вещи. Он твердил, что не будет навязываться, что оставит ему собак, что сделает его счастливым…

Рамси.

Сделает счастливым.

Ага.

– Рамси… Прости, я как-то не думал обо всем этом так…

Теон вспомнил свои сны, в которых постоянно присутствовал Рамси, и как просыпался, перепачканный собственной спермой. Как перечитывал его письма снова и снова, а потом шел в ванную, чтобы снять напряжение.

– Я… я не знаю… наверное, я тоже хочу тебя, – неожиданно для самого себя произнес он.

Боги старые и новые, что я говорю!

В глазах Рамси вспыхнул победный огонек, однако Теон не заметил этого.

Да! Да! Именно эти слова он мечтал услышать от Теона, именно этого он добивался от него целый год!

Он тоже хочет меня! Конечно, хочет… только я могу дать ему то, чего он хочет на самом деле!

– Но я боюсь тебя, Рамси, – продолжил Теон внезапно севшим голосом. – Я боюсь, что ты снова запрешь меня в подвале, будешь бить, резать, наказывать и отрубать пальцы. Я боюсь, что ты заставишь меня снова стать твоим Вонючкой, посадишь на цепь и будешь кормить с рук.

Теон поднял голову и посмотрел Рамси прямо в глаза.

Скажи мне, что всего этого больше никогда не будет.

Рамси медлил. Сейчас надо было всего лишь сказать правильные слова… эти слова были почти что правдой. Рамси не был уверен, что хочет вернуть себе прежнего Вонючку. Нет. Он желал заполучить Грейджоя, который, побывав в его руках, изменился, превратившись в Теона, который был интересен. Который был нужен. Которого он хотел.

– Теон, мой Теон, – Рамси прикоснулся кончиками пальцев к исцарапанному стеклу. Он ласково смотрел прямо в расширенные зрачки Теона. – Все это осталось в прошлом. Забудь о нем. Я никогда не причиню тебе вреда. Никаких подвалов и цепей. Я хочу, чтобы ты был счастлив со мной, и ты будешь! Мы будем вместе – ты и я, и больше никакой боли! Верь мне, Теон!

Рамси провел ладонью по стеклу, словно погладив лицо Грейджоя. Его глаза блеснули.

– И наш первый секс, Теон, – медленно растянув губы в усмешке, сказал Рамси. – Ты запомнишь его на всю жизнь. Это я тебе тоже обещаю!

Колченогий Карл откашлялся за плечом Рамси.

– Прошло сорок минут, я не могу больше позволить вам оставаться здесь, мистер Болтон, – извиняющимся тоном сказал он.

Рамси поднялся со стула, продолжая глядеть на завороженного Теона, который все еще сжимал в пальцах бесполезную трубку.

– Помни! – сказал Рамси, артикулируя губами, пока Карл застегивал наручники у него за спиной. – Ты мой, Теон! Всегда помни об этом!

========== Часть 7 ==========

Не отрываясь, Теон смотрел, как охранник, припадающий на правую ногу, застегивал на запястьях Рамси наручники, а затем вел его к двери, придерживая за локоть и плечо.

А он здорово накачался в тюрьме… Видимо, делать тут особо нечего, вот Рамси и тягал в зале железки. Живот исчез, а мышцы на руках даже через одежду видно. А еще эти наручники…

Теона почему-то очень взволновал вид слегка склонившегося Рамси, который подставлял охраннику руки. Он позволял заковать себя в наручники, и это зрелище очень заводило.

Вот если бы как-нибудь его…

– Эй, приятель, чего сидишь? Вали домой, свидание окончено! – рявкнул охранник над самым ухом, и Теон, вскочив от неожиданности, попятился к дверям. – Размечтался тут, нашел место!

Выйдя на улицу, Теон растерянно посмотрел по сторонам. В голове крутился вихрь впечатлений, их надо было обдумать и разложить по полочкам. Увидев в конце улицы бар, вывеска которого показалась ему знакомой, Теон поспешил туда – пропустить стаканчик и собраться с мыслями. Это был тот самый бар, куда он заходил после прошлого молчаливого свидания с Рамси, и бармен за стойкой был тот же самый: молодой длинноволосый красавчик с ногтями, накрашенными черным лаком. Он кивнул Теону, словно старому знакомому, приветливо улыбнулся и предложил, покачивая бутылкой с дозатором:

– Виски? Или кофе?

– И то, и другое, – махнул рукой Теон и улыбнулся ему в ответ.

Пока кофе лился из аппарата тонкими струйками в ослепительно белую чашку, Теон сделал большой глоток виски из холодного квадратного стакана. Напиток был крепкий и довольно паршивый. Но он помогал успокоиться и расслабиться. Теон вдруг снова вспомнил, как серебристый металл плотно обхватил запястья Рамси, перекрещенные за спиной, и как тот дернул руками, когда охранник стягивал браслеты потуже. Теон словно слышал звонкие металлические щелчки, с которыми зубчики скоб заходят в пазы. Он прекрасно помнил этот звук – Рамси любил надевать на него наручники и пристегивать к разным странным местам в неудобных позах, считая это частью воспитания. Это было унизительно, но не слишком больно. Если, конечно, Рамси не бил по рукам так, чтобы наручники застегивались сами, или не передавливал запястья.

Бармен поставил перед ним кофе. Теон вылил в чашку остатки виски и попросил еще. Поневоле в памяти всплывали слова Рамси насчет того, что будет, когда он выйдет из тюрьмы. Строить планы о совместном будущем, а также представлять, как именно Рамси будет выполнять свое обещание о первом незабываемом сексе было стыдно, но на удивление приятно. Теон одергивал себя, словно его мысли можно было подслушать. Если бы кто-то узнал, о чем он сейчас думает, то счел бы его полным придурком.

А еще образ Рамси со скованными за спиной руками не шел у него из головы…

В баре над стойкой был прикручен телевизор, и, когда в новостях стали показывать Миранду, Теон попросил бармена прибавить звук. Миранда говорила об апелляции и оправдании Рамси как о решенном деле, и Теон поежился, пытаясь представить, как изменится его жизнь, когда тот освободится. Бывший адвокат Болтона тараторила перед камерой, что в связи с новыми обстоятельствами все обвинения в преступлениях, которые якобы совершил Рамси, будут полностью сняты, а сам Рамси, по ошибке отбывающий незаслуженное наказание в тюрьме, намерен подать иск о возмещении материального и морального ущерба к окружной прокуратуре. Бармен усмехнулся, глядя на Миранду.

– Во врет, а? – обратился он к Теону, – говорят, что болтонский маньяк замучил много народу, а трупы потом скармливал своим собакам.

Теон поморщился, но ничего не ответил. В прошлый раз на этом же его поймала и втянула в разговор пронырливая журналистка. Теон не собирался признаваться бармену в том, что знаком с Рамси и его собаками.

– Да ну бред какой, это все слухи. Как собаки могут целиком съесть человека? Ладно мясо, а кости-то куда девать?

– Ну согласись – не будут же на пустом месте такое выдумывать про обычного человека!

– Про обычного наверняка не будут, – кивнул Теон и вдруг улыбнулся, вспомнив о том, что Рамси обещал оставить с ним девочек.

Рамси собирался приходить в гости, чтобы навещать собак. А еще – чтобы повидаться с ним.

– Так значит, все же есть повод про него говорить такое, как считаешь?

Теон выпил еще несколько порций виски, разговаривая с барменом о Рамси как о постороннем человеке, герое новостей и криминальной хроники. Ему очень хотелось с кем-то поговорить о нем, но все люди вокруг прекрасно знали его историю, знали, что он был у Болтона в плену и видели его искалеченные руки. Теон знал, начни он разговор о Рамси – немедленно наткнется на стену ненависти и осуждения. Никто не поймет его влечения, и каждый осудит за то, что он, несмотря на все предостережения, все равно поддерживает отношения с ним.

Теон не стал говорить Далле о том, что снова ходил в тюрьму на встречу с Рамси, так как знал – она этого не одобрит. Стоит только посмотреть на руки Теона, на изрезанное ножом тело, на так рано поседевшие волосы – и ни один человек не поверит в то, что Рамси может измениться. Хорошо еще, что никто не знал про выбитые зубы – ему их вставили в реабилитационном центре задолго до того, как он познакомился с Мансом и Даллой.

***

Деймон вертелся перед зеркалом, стараясь рассмотреть себя со спины – новая кожаная куртка с декоративными молниями и серебристыми заклепками, казалось, немного топорщилась сзади. Толстый продавец-бородач меланхолично жевал сэндвич, со скукой пролистывая комикс жирными пальцами. Деймон и сам не знал, какого Неведомого его занесло именно в эту лавчонку для фриков, где ассортимент товаров предназначался то ли для любителей поиграть в садомазохизм, то ли для северных национал-сепаратистов, предпочитающих меха, кожу и черные сапоги до колен.

Пять дней назад Деймон вместе с остальными ребятами наконец-то вышел из тюрьмы «в связи с пересмотром дела по вновь открывшимся обстоятельствам». Он не сильно вникал в детали и просидел все апелляционное судебное заседание, позевывая украдкой и рассматривая собственные ногти. Адвокат Варис все говорил, говорил и говорил мягким вкрадчивым голосом, шелестел бумагами, включал какие-то записи, зачитывал чьи-то заключения и сумел почти что усыпить Деймона, который очнулся лишь когда пристав загремел ключами, отпирая клетку. Варис вызвал Деймона на свидетельскую трибуну для дачи повторных показаний.

Вопросы и ответы были отрепетированы заранее, и Деймон уверенно протараторил все свои заученные реплики, сверля честными голубыми глазами то коллегию судей, то взбешенного немолодого помощника из офиса прокурора.

Деймону вдруг вспомнился Станнис Баратеон. Вот уж кто умел нагнать страху, не хуже мистера Болтона! Год назад, в этом же здании суда, только в другом зале, он желчно задавал отрывистые вопросы, которые на первый взгляд казались очень простыми, однако они незаметно и очень ловко уводили допрашиваемого прямо в приготовленную ловушку. Деймон ежился под немигающими прищуренными глазами, которые горели фанатичной ненавистью, и бубнил, что ничего не знает и не помнит, а хлесткие фразы Баратеона словно лупили его наотмашь по щекам.

Нынешний помощник прокурора пытался оспаривать каждое слово Вариса, но тот, перехватив с самого начала инициативу в свои руки, оставил от него одно мокрое место.

Возвращаясь обратно в клетку с осужденными, Деймон подумал, что раскрасневшийся прокурорский хрен уже давно наделал в свои отутюженные форменные штанишки и думает только о том, как будет объяснять свой провал начальству и Баратеону. Сам Деймон хотел лишь одного – чтобы весь этот фарс поскорее закончился.

Заслушав апелляционное решение, Деймон с поскуливанием зевнул – итог заседания не стал для него сюрпризом, – всех шестерых подручных Рамси Болтона освободили прямо в зале суда и вывели через служебный выход, чтобы не привлекать внимание журналистов, толпящихся у центральных дверей. Скоро должна была состояться апелляция по делу самого Рамси, которое было выделено в отдельное производство, и пресса хотела узнать подробности «предварительной репетиции» – оправдания подельников болтонского маньяка.

За день за того, как Деймона и остальных переодели в костюмы и повезли в городской суд, Рамси передал ему сложенные в несколько раз блокнотные листки. Они были тщательно заклеены, чтобы посторонний не смог вскрыть без следа это таинственное послание. Деймон был уверен, что письмо адресовалось мистеру Болтону, однако Рамси приказал доставить листки Вонючке и потребовал выучить наизусть адрес этого говнюка-предателя. Рамси повторил несколько раз, чтобы Грейджой получил письмо в день освобождения Деймона, и тот послушно кивал, привычно повторяя: «Да, босс. Конечно, босс!»

Вернувшись в камеру, Деймон достал заклеенные листки и задумчиво повертел их в руках. Интересно, что Рамси мог написать этой твари? Рассказать в красках, что именно и в какой последовательности проделает с ним, когда выйдет на свободу? Деймону до смерти хотелось распечатать письмо, но, вспомнив тяжелый взгляд Рамси, он поборол искушение и сунул записку в карман.

Сейчас письмо было надежно спрятано под стелькой правого ботинка, и Деймон вспомнил о нем, лишь когда они вышли из здания суда.

Под присмотром охраны Варис усадил счастливых освобожденных в лимузин. Там сидел Рикард Рисвелл, который привез их в центр города. Он вручил каждому конверт с наличностью и приказал до апелляции Рамси держаться подальше как друг от друга, так и от дома мистера Русе Болтона. Еще Рикард посоветовал им вести себя паиньками и намекнул, что если кто-то из них своими выходками доставит хоть малейшее беспокойству мистеру Болтону-старшему или поставит под угрозу грядущий оправдательный приговор Рамси, то его судьбе не позавидует даже небезызвестный Варго Хоут, с которого сперва содрали кожу, а потом еще живого опустили в негашеную известь.

Слова Рикарда несколько притушили ликование от освобождения из тюрьмы, и, как только лимузин тронулся, шестерка друзей уныло переглянулась, обменялась рукопожатиями, тычками в плечо и пожеланиями хорошо оттянуться. После этого они разошлись в разные стороны, прекрасно зная, что в нужный момент подручные Русе Болтона свяжутся с ними и они вновь вернутся на службу Дома Болтон.

Первый день своей свободы и эйфорию от осознания, что ему снова доступны все блага жизни, Деймон помнил хорошо, а вот следующие четыре дня – урывками, сквозь алкогольный угар, оглушительную музыку, вопли, головную боль и женские визги.

Попрощавшись с друзьями, он забежал в магазин мужской одежды и сменил весь гардероб, вплоть до нижнего белья. Несмотря на то, что костюм, в который его облачили для апелляционного суда, смотрелся неплохо и выглядел почти неношеным, Деймону казалось, что от него несет тюремным дерьмом. Переодевшись в примерочной, он сунул ком старой одежды в мусорную корзину. Затем, вспомнив через два квартала, что письмо Рамси так и осталось в обуви, он вернулся и под недоуменными взглядами двух продавщиц вытащил из мусорки правый ботинок. Ругаясь сквозь зубы, он спрятался в переулке и переложил слипшиеся листки под стельку новых туфель из блестящей черной кожи. Подумав, по тюремной привычке он сунул туда же три сотни из конверта, полученного от Рикарда Рисвелла.

Нужно было доставить письмо Вонючке-Перевертышу. Деймон очень хотел полюбоваться на его испуганную морду, когда тот будет читать описание казни, которую задумал для него Рамси.

Наслаждаясь ощущением полной власти над собственной жизнью, Деймон неторопливо прошелся по главной улице, разглядывая здания, прохожих и витрины магазинов. Он подумывал поймать такси и направиться по адресу, который зазубрил наизусть под мрачным контролем Рамси, но затем решил, что Вонючка от него никуда не денется и можно еще немного прогуляться по городу. После года, проведенного в тюрьме, все казалось в диковинку – людные улицы, гомон толпы, яркие вывески, автомобильные пробки и женщины. Каждая молодая женщина притягивала взгляд – Деймон чувствовал себя подростком, впервые взявшим в руки эротический журнал: он жадно пялился на ноги в юбках-мини, на джинсы и шорты, обтягивающие круглые аппетитные задницы, на откровенные топики, из которых вызывающе торчала грудь, не стесненная бюстгальтером. После получасовой прогулки Деймон понял, что пора наконец-то сполна вкусить то, что ему было недоступно целый год, и завернул в знакомый стриптиз-бар.