Текст книги "Не бойся (СИ)"

Автор книги: Flona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Твоя спальня наверху. Сегодня ночью ты мне больше не понадобишься, так что просто отдыхай.

Как же Джону хотелось наорать, разорвать горло, оторвать голову этому самодовольному вампиру, который с такой легкостью распоряжался его жизнью, делал все, что заблагорассудится с его телом и даже пытался залезть в его голову всеми возможными способами. Джон готов был просто выть от своей беспомощности. Больше всего он мечтал сказать этому невыносимому засранцу, что совершенно плевать, куда он идет, зачем, а еще лучше, чтобы вампир вообще не возвращался, а тот, уже занятый мыслями о новом деле, даже не обратил внимания, как синие глаза его личного донора застила, пусть и на мгновение, мутная черная пелена.

В опустевшей квартире Джон почувствовал себя хоть немного, но свободнее. Он обработал клеймо, которое, к его искреннему удивлению, на самом деле заживало очень быстро, перекусил и попил чай, приготовленный заглянувшей к нему миссис Хадсон. А также обследовал все комнаты в доме, обнаружив множество непонятных и жутких вещей, и, добравшись наконец до своей аскетичной спальни, совершенно обессиленный, лег спать.

С окровавленных губ срывается хриплый стон, безнадежным эхом отдающийся в каждой клеточке моего жалкого измученного тела. Я готов умолять, но он лишь удовлетворенно улыбается, а его карие глаза остаются такими же холодными и безжалостными, и все также бесстрастно он терзает ласками мое тело, заставляя выгибаться от постыдной страсти.

Боль и желание смешиваются в кроваво-огненный смерч, который засасывает меня с головой, и я уже не отличаю одно от другого. Я дрожу и выгибаюсь, подставляясь под сводящие с ума поцелуи и бесстыдные ласки. Мое тело умоляет о продолжении, а моя бессмертная душа молчит, отравленная сладким ядом наслаждения и страсти.

Он мой брат, мой возлюбленный, мой истинный Бог, которого я обожаю и проклинаю каждую ночь. Неповторимый, притягательный запах его кожи сводит меня с ума, заставляя забыть о своей семье, о своем долге, о своей прошлой жизни. Он не дает мне покоя, наполняя наши сумасшедшие дни и ночи яркими красками животной страсти.

Укусы и поцелуи следуют один за другим, сменяя друг друга в бешеном водовороте. И я тону, захлебываюсь в них, умирая и возрождаясь…

– О, Боже, – Джон с трудом разлепил глаза, в первую секунду совершенно не понимая, где находится и как здесь очутился. Он проснулся в маленькой спальне, выделенной ему вампиром, в полном одиночестве, но чувствовал, словно в доме есть кто-то еще и это явно был не Шерлок или миссис Хадсон – кто-то чужой, со странно-знакомым запахом.

Непонятно почему, но обоняние стало острее, и Джон расслабленно прикрыл глаза, с наслаждением вдыхая этот неповторимый запах похожий на изысканный аромат – такой удивительный, обволакивающий каждую клеточку его тела и наполняющий голову непонятными образами.

Он знал. Он совершенно точно знал источник этого необыкновенного запаха, просто забыл. Слишком много времени, слишком много жизней, слишком много…

Быстро натянув одежду и осторожно спускаясь вниз по лестнице, Джон был почти уверен, кого именно увидит в гостиной.

========== Глава 9 ==========

Медленно спускаясь по лестнице, Джон был почти уверен, кого увидит. Образ этого человека давно не давал ему покоя, постоянно возникая в мыслях и странных снах.

Мужчина сидел спиной к двери, но резко обернулся, стоило ему войти в комнату. Именно его запах Джон почувствовал, как только проснулся, и именно его он меньше всего ожидал увидеть здесь, в гостиной на Бейкер-Стрит.

Несомненно дорогой строгий костюм, идеально выглаженные брюки, серебряные запонки в виде скалящейся волчьей морды – Джон оглядел его и непроизвольно задержал взгляд на тонких запястьях, светлую кожу которых очень сильно оттеняли черные манжеты шелковой рубашки.

– Здравствуйте, – стряхнул он наваждение, решив быть вежливым. – Если вы к Шерлоку, то его нет, и я не знаю, когда он вернется.

– Нет, я к тебе, – внимательный взгляд карих глаз напряженно сканировал растрепанного ото сна человека. – Холмсы так хорошо тебя спрятали, что мне пришлось очень сильно потрудиться, чтобы отследить их передвижение.

– Меня не прятали, – неожиданно для себя Джон лениво подавил зевок и на ватных ногах пошёл в кухню, стараясь вспомнить, говорил ли ему Шерлок хоть что-нибудь про кофе, или его тоже нужно будет выпрашивать у миссис Хадсон.

В кресле за его спиной сидел вожак самой многочисленной стаи оборотней – Джим Мориарти, а Джон будто совсем не чувствовал исходившей от него опасности. Ему было так хорошо и спокойно, как не было нескольких последних наполненных болью и ужасом дней, проведенных вместе с Шерлоком.

– Знаешь, Джон, – Мориарти, вдруг оказавшись очень близко, принялся помогать ему, насыпая ароматные зерна в старую кофемолку. – Тогда, в лесу, я ведь тебя вообще не узнал. Ты так изменился и ещё эта дурацкая фамилия – Уотсон. Совершенно тебе не подходит.

Джон что-то промычал в ответ, отстраненно наблюдая, как тонкие изящные руки бережно переставляют фарфоровые чашки, как наливают неизвестно откуда взявшееся молоко, как беззвучно кладут серебряные ложки на блюдца. Он не совсем понимал, о чём говорит этот странный человек, но решил не вдаваться в подробности и не задавать вопросов, полагая, что тот сам объяснит причину своего непонятного поведения.

– Вижу, Холмс тебя почти приручил, даже клеймо поставил, – горячие пальцы коснулись уже полностью зажившей метки на его запястье, и Джон непроизвольно отдернул руку, рассыпая по столу белые кристаллики сахара. – Ну, надо же, это даже мне не удалось, а какому-то кровососу… – Мориарти сдавлено зашипел сквозь плотно сжатые зубы, вынуждая Джона с опаской попятиться. – Ненавижу всё их чертово семейство.

– Вообще-то у меня не было выбора, – почему-то стал оправдываться Джон. – Мне приказали… и это вампирское внушение. Я не смог сопротивляться, – он замолчал, с испугом наблюдая, как карие глаза Мориарти заполняет черная дымка, а лицо перекашивает от злобы.

– Я с удовольствием перегрызу Холмсу глотку, как только он вернется, – пообещал разозленный оборотень, сжимая руки в кулаки, видимо, таким образом стараясь унять бушующую внутри ярость. – Следуя нашему уговору, я терпеливо ждал, когда ты наконец объявишься, Джон, – вдруг выдохнул он. – А ты, вместо того, чтобы прийти домой, ко мне, решил связать себя с этим вампиром. Зачем? Зачем ты так со мной? Неужели все ещё обижаешься? Я же ещё в прошлый раз попросил прощения. Всё объяснил.

С каждым словом Мориарти подходил всё ближе к застывшему в неловкой позе человеку, впитывая кожей запах его страха, считывая эмоции, с восторгом заглядывая в знакомые синие глаза.

А Джон просто не находил нужных слов, понимая, что этот непонятный оборотень, скорее всего, просто сумасшедший, раз несёт весь этот жуткий бред.

– Ты так сильно изменился, но мне всё равно нравится, – прошептал Мориарти, и Джон выдохнул, осознав, что от страха всё это время задерживал дыхание. – А вот про приказы – это ты зря. Ты же прекрасно знаешь, что если захочешь, то можешь одной рукой свернуть этому несносному вампирчику шею.

– Эээ, не понимаю – чем? – Джон застыл с горячим чайником в одной руке и открытым тубусом в другой. – Чем я могу свернуть ему шею? О чём вы вообще говорите? Я всего лишь человек, а он – вампир. Он меня в порошок сотрёт.

– Человек? Ты? – Мориарти засмеялся каким-то странным лающим смехом, от которого по телу Джона прошла холодная дрожь, и он, осторожно поставив все бьющиеся предметы на стол, повернулся к веселящемуся оборотню:

– Да, я человек, и не вижу в этом факте ничего смешного.

Джон даже не понял, как после последних произнесённых слов оказался в крепких объятиях. Бережно держа его за плечи, Мориарти внимательно разглядывал лицо Джона, видимо, стараясь понять: шутит он или нет. Постепенно в шоколадных глазах зажглась холодная зелёная искорка, и оборотень выдохнул:

– Джон, – голос звучал как-то хрипло, будто голосовые связки вдруг перестали его слушаться. – Джон, ты ведь не разыгрываешь меня? Ты что, действительно ничего не помнишь?

– А что я должен помнить? Не понимаю, – он вырвался из рук Мориарти и постарался отодвинуться как можно дальше, не зная, что ещё может прийти в голову этому сумасшедшему.

– Вот это да! – тот дернулся так резко, что Джон не удержался и рухнул на ближайший стул. – Значит, тебе удалось… – он замолчал и принялся внимательно изучать изумленное лицо сидящего напротив человека, словно мысленно прикидывая, что делать дальше. Джон просто видел, как в голове у Мориарти вращаются шестеренки: анализируя, раскладывая на составляющие, собирая вновь, ища то единственное правильное для них обоих решение.

– Нет, тебе нужно срочно восстановить память. Мне стоит попробовать снять твои примитивные блоки, – после недолгого раздумья выдал Мориарти и, с легкостью встав перед Джоном на колени, осторожно взял его лицо в свои горячие ладони. Тот даже не успел ничего возразить, его глаза закрылись, и в голове закружились странные образы.

– Расслабься, я постараюсь всё исправить, – это было последнее, что услышал Джон, проваливаясь в свои воспоминания.

Я не понимаю, где нахожусь, но чувствую, как в нос бьёт сильный запах влажной земли и травы. Все открытые участки моего тела покрыты непонятными символами, нарисованными чёрной краской, а одежда больше напоминает какую-то рясу. Вокруг темно, холодно, не слышно никаких звуков кроме оглушающего стука моего бьющегося сердца. Но я точно знаю – он рядом. Он загнал меня в угол, и нет больше сил бежать и прятаться, но и сдаться я просто не имею права.

Неизвестность. Страх.

Внезапно я чувствую его руки на своём теле. Он одним быстрым движением разрывает мою одежду, что связывает, будто саван и, приподняв, резко входит в меня одним грубым толчком, уродуя и разрывая внутренности.

– Нет! – я словно со стороны слышу собственный крик, не в состоянии превозмочь невыносимую боль.

Так не должно быть. Это неправильно. Невозможно. Я стараюсь хоть немного расслабиться, чтобы облегчить страдания, но его когти, впиваясь в кожу и царапая до крови, притягивают ближе.

Он методично трахает мое тело, жестко врываясь внутрь и с мерзким хлюпающим звуком выходя обратно. Его клыки смыкаются на моей шее, и крик переходит в дикий волчий вой. Я корчусь от непереносимой боли, скручивающийся внутри меня железной проволокой, и тщетно пытаюсь отсрочить очередное поступательное движение.

Никакого возбуждения, никакой страсти, никакого туманящего сознание горячего желания. Вокруг всё кружится в клубящейся белой мгле, пока полностью не исчезает. Остаётся лишь боль. Адские муки, которым нет конца.

Боль и осознание того, что моё тело меняется. Меняется безвозвратно, постепенно теряя тот истинный, божественный свет, который даётся в начале пути каждой неосквернённой человеческой душе.

С громким звериным рыком он кончает, и его обжигающие ладони начинают хаотично блуждать по моему измученному телу, стараясь выжать из него хоть каплю удовольствия. Но колени подгибаются, и я, полностью ослабевший, падаю на землю – этот кошмар выжал из меня последние силы, а ноги больше не держат.

Последними крохами ускользающего во тьму сознания я понимаю, что произошло. Я навсегда потерял себя, свой свет, свою душу! Он изувечил мой внутренний мир и, вскрыв сердце, обратил моё тело в звериную сущность. Теперь я проклят навеки.

Джон в ужасе распахнул глаза, не в состоянии понять, где он и что происходит. Отголоски увиденной им собственной боли волной прошлись по телу, вызвав неконтролируемую дрожь от осознания случившегося кошмара.

– Ты…Я…Не может быть, – его сдавленный шепот заставил Мориарти наклониться ещё ближе, почти соприкасаясь губами с влажной от слез щекой.

– Тише-тише. Это было так давно. Глупый ритуал, но без него я бы не смог заставить их принять тебя. Ты же так необычен, Джон, – он постарался успокоить совершенно ошарашенного человека, прикасаясь к его лицу, очерчивая подушечками пальцев его скулы, крылья носа, потрескавшиеся губы. – Прости. Я же тысячи раз извинялся перед тобой. Прости-прости-прости…

Бесконечные извинения ядом просачивались в мысли, и Джон, ничего толком не понимая из того, что говорил ему Мориарти, застонал от жуткого ощущения полной беспомощности. Ему словно вскрыли грудную клетку и вырезали еще бьющееся сердце – слишком больно и противно стало от осознания своей звериной сущности.

– Как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? – Джон поднял голову и с яростью посмотрел в ненавистное лицо. – Я все ещё не понимаю, за что? Чем я заслужил такое обращение?

– О, видимо, ты действительно многого не помнишь. Я просто не мог поступить иначе, – Мориарти с интересом уставился на Джона, и его взгляд изменился, вновь став холодным и жестким, таким же, каким он становился у Шерлока, когда Джон говорил или делал особо странные для вампира вещи. Различие было лишь в форме зрачков: у Холмса они были вертикально черными, как у хищника, а у Мориарти оставались человеческими, но это совершенно не отменяло его истинную звериную сущность.

«Вот, чёрт, я уже начал их сравнивать. Этого ещё не хватало», – думал Джон, терпеливо ожидая выводов Мориарти. Судя по напряженной позе, в которой тот присел на краешек кухонного стула, он уже разгадал эту загадку.

– Ты же так уникален, Джон, и я просто не смогу тебя отпустить, – даже тон его голоса изменился, снова став надменным и чужим. – Ты поставил столько блоков на свои драгоценные воспоминания, что я за один раз не смогу их разрушить. Гениально и просто. Надо же, а ты всё-таки нашел способ вернуть свою душу и стать человеком, – он ухмыльнулся и задумчиво покрутил в ладонях пустую чашку. – Я думал, ты просто пугаешь меня, а ты… Да, кто бы мог подумать.

Именно от этих его слов у Джона в голове вдруг стало совершенно пусто, а на душе – спокойно. Он уже успел понять, что его сны и воскрешенные этим оборотнем воспоминания станут поворотными в его жизни. Всё постепенно вставало на свои места: их ночное знакомство в лесу несколько сотен лет назад, его обращение, жуткий обряд и превращение в зверя. Он вспомнил, что никогда не был военным доктором Джоном Уотсоном. Он просто выкрал документы погибшего в бою капитана и, присвоив имя и биографию, а также поставив все возможные охранные блоки на своё прошлое, решил начать жизнь заново.

Чтобы никогда больше не было разрывающей изнутри яростной боли и жажды убийства, и вечного страха за близких тебе людей, и жгучего яда ненасытных поцелуев, и обладания его телом этим невыносимо прекрасным мужчиной. Оборотнем: обратившим, подчинившим и ставшим его парой, его хозяином, заставившим хладнокровно убивать и калечить невинные человеческие жизни лишь для своих гениальных целей. Джон просто не смог всего этого выдержать и сбежал, растворяясь в толпе обычных людей, полностью отрекаясь от бессмертной звериной сущности.

Его серое существование было настолько обычным, лишенным всякой магии и бессмертия, что, постепенно забывая живущего внутри него зверя, он стал стареть. Не обращаясь и стирая из памяти свою истинную природу, Джон мечтал просто умереть от какой-нибудь неизлечимой болезни, но – не вышло. В его ставшую привычной жизнь ворвались вампиры, и как всегда сработали древние защитные инстинкты, отлично настроенные против истинных врагов всех оборотней. Блоки постепенно рушились, а во сны доктора Уотсона стали проникать настоящие воспоминания, стараясь защитить и восстановить внутреннее равновесие.

В памяти Джона все ещё оставалось много белых пятен, но почему-то ему совершенно не хотелось вспоминать всё именно сейчас, поэтому, решив понапрасну не злить Мориарти, он принялся варить проклятый кофе, чтобы сделать видимость, что хоть чем-то занят.

– Ты не хочешь? – донеслось в спину, когда он заливал намолотый порошок горячей водой.

– Что?

– О, только не надо делать вид, что ты глупее, чем есть на самом деле. Я же знаю, что ты просто не хочешь вспоминать, из-за чего ты сбежал и бросил свою семью. Но, Джон, пойми, тебе придётся, – Мориарти снова оказался так близко, что он затылком почувствовал его тяжелое дыхание, отчего по телу побежали мурашки, а руки затряслись.

– Вижу, Холмс укусил тебя и именно в том самом месте, где и я. Как интересно.

– Не надо, – только и сумел возразить Джон, ощутив, как горячие губы коснулись всё еще очень чувствительного места на его шее, а влажный язык дотронулся до засохшей ранки. – Пожалуйста…

Но Мориарти сделал вид, что не расслышал его слова и принялся исступленно вылизывать и прикусывать солоноватую кожу, руками ловко поддевая футболку, чтобы добраться горячими пальцами до знакомого тела. Джон, не контролируя себя, расслабленно откинул голову ему на плечо, подставляя беззащитную шею для новой порции ненасытных поцелуев, а когда шершавая ладонь забралась под пояс его штанов и начала поглаживать, ласкать полувозбужденный член, то полностью растворился в странных ощущениях, мягких звуках и родном запахе. Подавшись бёдрами вперед и толкнувшись в теплую ладонь, которая сжимала и ласкала именно так, как нужно, Джон издал очень громкий стон, и Мориарти зарычал от удовольствия.

Джон уже позабыл, как это: принадлежать человеку, видевшему его самые низменные пороки. Не играть, быть полностью открытым и не бояться, что тот в ужасе отвергнет жуткую звериную сущность, которая теперь уже навсегда иссушила его душу. «Бессмертная душа», – Джон обеспокоенно распахнул глаза и потряс головой, словно пёс, прошептав:

– Нет. Отпусти немедленно! – в голове немного прояснилось, и он постарался взять своё возбужденное тело под контроль. – Я не могу, – еще одна безрезультатная попытка вырваться из рук оборотня.

– Ты слышал, что он сказал, Джим? Немедленно отпусти его! – резкий голос Шерлока, с перекошенным от злобы лицом застывшего на пороге комнаты, заставил обоих мужчин замереть на месте.

========== Глава 10 ==========

Казалось, что в комнате от сгустившегося напряжения даже воздух застыл, став вязким, будто сладкий сироп. Джон переводил взгляд с замершего в дверях и явно взбешенного Шерлока на немного напряженного Мориарти. Хотя последний, мгновенно убрав от Джона руки и вальяжно облокотившись на стол, всем видом показывал, что совершенно не волнуется, но то, как знакомые карие глаза затянула черная дымка, говорило, что это совсем не так.

– Что ты здесь забыл, Джим? – с плохо скрываемым раздражением спросил Шерлок. Он медленно, осторожно, точно зверь, в каждую секунду готовый к нападению, двигался по комнате в их сторону. Взгляды оборотня и вампира пересеклись, и между ними словно вспыхнули невидимые искры, заставив Джона мысленно дать себе подзатыльник за совершенно безрассудный поступок, который, несомненно, осложнит его и без того непростую жизнь.

Нельзя злить этих существ, которые с легкостью разорвут его на кусочки, даже не приложив к этому каких-либо усилий. Ведь Джон, до сих пор оставаясь просто человеком, был слишком слаб, чтобы сопротивляться двум сумасшедшим гениям.

Шерлок был явно взбешен, но внешне изо всех сил старался казаться спокойным. Он нарочито небрежно расстегнул свой плащ, и его изящные пальцы неспешно скользнули по тяжелым золотым застежкам, привлекая внимание Джона. Его взгляд словно приклеился к этим худым и бледным рукам, так обманчиво казавшимся прозрачными и хрупкими. Джон прекрасно знал, с какой легкостью эти руки могут сломать шею любому живому существу, но все равно завороженно наблюдал за плавными, похожими на танец, движениями.

– Так, заскочил немного поболтать с твоим… – Мориарти бросил мимолетный взгляд на выпавшего из реальности Джона, видимо, не зная, каким образом его охарактеризовать, но тот даже не обратил на него внимания, полностью поглощенный созерцанием рук вампира.

– Вам вообще не о чем разговаривать, – закончил за него Шерлок. Он снял наконец свой плащ и кинул его на спинку ближайшего стула, заставив Джона вздрогнуть от неожиданности.

Затем Холмс медленно прошел в кухню, осторожно взял его за руку и повернул к себе:

– Все в порядке? Он что-нибудь тебе сделал?

В ответ Джон поднял голову и, посмотрев в хищные глаза Шерлока, вместо заботы разглядел плохо скрываемое раздражение. Вампир явно не был настроен на вежливую беседу, и внутри Джона разгорелась целая огненная буря из проснувшихся воспоминаний, не позволяя сосредоточиться. Он все еще был по-человечески слаб, так как не обращался в волка уже несколько десятков лет и просто не смог бы справиться с взбешенным вампиром, а это пугало.

– Все нормально, – выдавил Джон, поразившись, как глухо звучал его голос.

– За кого ты меня принимаешь, Холмс? – отозвался Мориарти, который вновь вернул себе свой скучающий, надменный вид и теперь лениво пил из чашки уже давно остывший чай, всем видом показывая, что не боится. – Мы просто мило побеседовали с твоим новым другом, – он вновь выжидательно посмотрел на Джона.

Взгляды человека и оборотня пересеклись, и Джон постарался вложить в свой молчаливую мольбу: не разглашать его тайну. Почему-то именно сейчас совершенно не хотелось, чтобы Шерлок узнал об его истинной сущности, а для сохранения секрета требовался союзник, даже такой ненадежный, как Джим.

«Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста», – билось у него в голове, и Мориарти чуть заметно кивнул в знак согласия.

– Мы только разговаривали, – вслух подтвердил Джон, на что Шерлок раздраженно зарычал, очевидно, вспоминая, в какой компрометирующей позе он их застал. – А мистер Мориарти уже уходит, – Джон вновь постарался вложить в свой голос просьбу о сохранении тайны, на что Джим резко вскинул голову, встряхнув волосами.

Джону лишь на секунду показалось, что это не волосы, а черная густая шерсть блеснула на солнце, пробивающимся сквозь неплотно закрытые шторы, и легкие невесомые образы прошлой жизни замелькали перед глазами, заставляя сильнее вцепиться в державшего его за руку Шерлока.

– Все в порядке? – тот, мгновенно заметив неладное, обнял Джона за плечи. – Он тебя обидел? – в глазах Холмса появилось понимание. – А ты сегодня вообще ел хоть что-нибудь?

Джон отрицательно покачал головой: как хорошо, что Шерлок принял это за недомогание от голода, ему очень сильно не хотелось на ходу придумывать очередную ложь. Ладони вампира казались холодными даже через толстый свитер, и Джон замер, чтобы не выдать, как ему неприятны эти прикосновения. Судя по всему, на лице все-таки что-то отразилось, потому что он успел лишь разочарованно вздохнуть, когда Шерлок из кухни провел его в гостиную и усадил на диван.

– Все будет хорошо, – шептал ему Холмс, а Джон расслабленно прикрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на внутренних ощущениях.

Он не знал, почему Джим так легко согласился сохранить его настоящую сущность в тайне, но был на сто процентов уверен, что плата за секрет будет просто огромной.

– Джон? – тихий голос Мориарти заставил вампира, склонившегося над человеком, поднять голову, а Джона – открыть глаза.

– Ты все еще здесь? Убирайся! Это мой дом и тебе нечего здесь делать! – зарычал Шерлок.

– Я лишь хотел познакомиться с твоим новым личным донором, – Мориарти выделил голосом «личным» и поднял руки в знак того, что не собирается спорить. – Все-все. Уже ухожу.

Даже разговаривая с вампиром, он не сводил глаз с сидевшего на диване Джона.

– Передай своему братцу, что я рассмотрел ваши условия. Мне многое не нравится, и нам стоит кое-что обсудить. – Мориарти не преминул упомянуть отсутствующего Майкрофта.

– Все претензии к Леонарду, с ним и договаривайся, – отозвался Шерлок. Он все еще стоял напротив Джона, задумчиво перебирая браслеты: от него не укрылись их странные обмены взглядами. – Скажи спасибо, что я не содрал с тебя шкуру за незаконное проникновение. Уходи!

– Премного благодарен, – расплылся в ехидной улыбке Мориарти. Он, не приближаясь к вампиру и человеку, обогнул их и подошел к открытой двери. – До скорой встречи!

Вслед ему донеслось злое рычание и тихий вздох.

Стоило оборотню уйти, как атмосфера в комнате сильно изменилась. Джон все еще сидел на диване, невидящим взглядом уставившись на стену, украшенную желтым смайликом, а Шерлок, уже сделав нужные выводы, тут же приступил к допросу: Разве вы знакомы? О чем разговаривали? Почему позволил прикасаться к себе?

В ответ Джон лишь качал головой. Не в состоянии обмануть проницательного вампира, он выбрал самый простой путь – не рассказывать о своей прошлой жизни. В конце концов – это было его правом. На что Шерлок будто взбесился, понимая, что его просто напросто нарочно оставляют без важной информации, сведений о личном доноре – человеке, в котором, по их древним законам, не должно было быть ничего таинственного. Люди легко покорялись магии вампиров, и сами рассказывали о своей жизни, тщательно скрываемых желаниях, грязных мыслях, что позволяло манипулировать ими точно марионетками, заставляя исполнять все прихоти бессмертных.

Но Джон, оказавшись особенным, с трудом поддавался вампирским чарам. Он просто молчал, и Шерлок все никак не мог пробиться сквозь его стальную броню. Применять силу было бессмысленно, слишком упрямое выражение застыло на лице мужчины, поэтому Холмс решил пойти другим путем – выяснить все самому, а пока немного проучить строптивого человека.

***

В самом начале Джону даже нравилось такое положение вещей. После неудачного разговора Шерлок внезапно куда-то сбежал, оставив его наедине со своими мыслями, а когда пришел, то Джон сразу же заметил разительные перемены в его поведении.

Вампир не стал больше задавать вопросов про Мориарти и вообще перестал обращать внимание на Джона, причем в буквальном смысле. Он уходил на расследования, не говоря, куда идет и когда вернется, почти не разговаривал, только если Джон задавал вопрос, на который требовался не односложный ответ. Он не заходил в его спальню и не звал в свою. Вампир, почему-то перестав пить его кровь, вообще старался поменьше дотрагиваться до человека, что последнего несказанно радовало.

Жизнь стала намного легче. Джону было разрешено в сопровождении миссис Хадсон выходить за продуктами, и он не мог не воспользоваться случаем, чтобы упросить ее немного погулять в ближайшем парке. Конечно, он и не догадывался об охране и камерах, которые обеспечил ему Шерлок, на самом деле, ему казалось, что все не так уж и плохо. Но только в самом начале.

Это было странное существование: он был не в клетке, но и не на свободе. От Мориарти не было вестей, что Джона несказанно радовало, а Шерлок до сих пор с ним не разговаривал, не дотрагивался и вообще, казалось, забыл, что с ним живет личный донор. Постепенно Джон заскучал, слишком сильно ему не хватало простого человеческого общения. Он мечтал с кем-нибудь побеседовать, не заморачиваясь с подбором нужных и правильных слов, не страшась раскрыть какие-нибудь важные сведения о своей прошлой жизни, но кроме миссис Хадсон он ни с кем не разговаривал. А слушать бесконечные рассуждения о «бедном мальчике» и «больном бедре», было выше его сил.

Постепенно тоска и скука стали единственными друзьями Джона. Измученный одиночеством он решил переговорить с Шерлоком о своем желании: вновь выйти на работу в клинику, но, видимо, выбрал не совсем удачное время. Тот только что вернулся после какого-то очень длительного расследования весь в чужой крови и был явно голоден и жутко зол, поэтому на просьбу Джона лишь зарычал и кинулся к холодильнику в поисках очередного пакета с донорской кровью, которую пил в последнее время.

– Шерлок, – продолжал упрашивать его Джон. – Ну какая тебе разница, буду я дома или в больнице, ты ведь все равно меня совсем не замечаешь, не разговариваешь, не пьешь мою кровь. Зачем я вообще тебе нужен? Не понимаю.

Вампир, резко бросив бессмысленные попытки найти пакет, повернулся к нему, и Джон отпрянул, настолько сильно звериная сущность проступила на красивом лице. Именно сейчас Шерлок больше всего походил на сказочное чудовище, нежели на человека: горящие желтым огнем глаза, выдвинутые клыки и ярко-алый язык, который постоянно облизывал мгновенно пересыхающие губы. Вампира лихорадило, а Джон понимал, что именно в этот момент, когда пакетированная кровь была недоступна, Шерлок очень сильно нуждался в своем личном доноре.

– Ты голоден? – спросил он, мысленно ударив себя по лбу, настолько очевидным и глупым показался ему собственный вопрос.

– Нет. Я в порядке, – отчеканил Шерлок, закрывая холодильник и пытаясь как можно дальше отойти от Джона.

– Шерлок, если все так плохо, то ты можешь взять мою… – он запнулся, поражаясь самому себе.

«Какого черта я творю? Я что, действительно произнес эти слова? Приглашение выпить собственную кровь? Идиот. Нет, трижды идиот. Ведь сам себе клялся в глухой тишине своей спальни, вспоминая первый укус, и то, что последовало за ним: больше никогда, никогда и никому не позволю так с собой обращаться, даже если это будет стоить всего его дурацкого бессмертия. И вот теперь, стоило Шерлоку оказаться в такой, как сейчас казалось, безвыходной ситуации, я сам готов был подставить ему свою шею. Да, что со мной происходит?»

Вампир какое-то время молча изучал тщетные попытки Джона скрыть свои мысли, затем ухмыльнулся:

– Предлагаешь себя? Как интересно. А я и не рассчитывал, что ты так быстро сдашься. Думал, тебя на подольше хватит, – в его голосе сквозила откровенная издевка, и Джон покраснел. – О, вот оно что, – казалось, что настроение Шерлока повышалось пропорционально смущению стоявшего перед ним человека. – Ты сам желаешь этого.

– Нет. Никогда! – голос Джона сорвался, как только он полностью осознал, что над ним снова издеваются. – Я просто хотел помочь, но раз тебе это не надо…

Ему не дали закончить, так как Шерлок, передвигаясь по комнате совершенно бесшумно и быстро, схватил его и потащил к дивану. Джон еще попытался оказать хоть какое-то сопротивление, но вампир, не обращая никакого внимания на его попытки, удобно расположился сам, и посадил человека к себе на колени.

– Ты просто невыносим, – Шерлок осторожно, словно боялся сломать, взял его за руку. – Все никак не можешь осознать, что назад дороги нет, – продолжая говорить, вампир с интересом разглядывал бьющуюся синеватую венку, проступающую из-под смуглой кожи, потом глубоко вдохнул, наполняя легкие опьяняющим ароматом человеческой крови.

– Больше никаких неожиданных гостей, никакого Мориарти, никаких тайн. Я все равно узнаю, что на самом деле ты скрываешь, – закончил он, проводя шершавым языком влажную дорожку по его запястью и Джон, прикрыв глаза, чтобы не видеть белоснежных клыков, полностью расслабился.