Текст книги "Der Wahnsin (СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

–Красиво сказал, и правильно главное. – Тилль повернулся к Шнайдеру. Рихард, пристыженный, затих, лишь буркнув себе под нос что-то вроде « Я не трус»

Дом стоял на вершине холма и к нему вела извилистая и узкая дорога. Рихард было хотел подъехать прямо к воротам, но Флаке замахал на него руками и заставил ехать дальше и ни в коем случае не тормозить. Проехали еще метров триста, после чего Лоренц наконец позволил Круспе остановиться.

–И, спрашивается, на фига мы так далеко уехали? – Рихард был раздосадован, и все еще не мог забыть слов Шнайдера о его трусости.

–Как будто сам не понял. – Флаке вылез из машины и огляделся. На удивление кругом не было ни души. Казалось в этот обеденный час все окрестности Фрайбурга вымерли, спрятавшись от палящего не по-весеннему солнца.

–Понял, конечно. Да только вот разницы никакой, что мы перед домом остановимся на машине, что пешком к тем же воротам притопаем. – Круспе тоже выбрался из машины и ждал когда это сделают другие.

–Разница в том, что так мы сможем подобраться незаметно. – Изрек Шнайдер и медленно пошел в направлении дома Брингера. Рихард ничего не ответил и лишь закатил глаза, но не смотря на это отправился вслед за барабанщиком.

–Боюсь что незаметно у нас вряд ли получиться – Пауль нагнал их и пошел рядом. – Пятеро известных мужиков просто не могут не привлечь внимание.

–А мы просто гуляем, что здесь такого. – Шнайдер и правда словно вышел на приятную послеобеденную прогулку. Он шел медленно, не торопясь, беззаботно поглядывал по сторонам. Через несколько минут Тилль и Флаке догнали их.

Здесь все было по-другому. После аккуратных улочек Фрайбурга, выложенных камнем мостовых, красивых, словно пряничных домиков, величественных памятников, этот мир казался таким противоестественным и странным. Низкие крыши деревенских домов, запах навоза, разбитые дороги. Совершенная простота свободной от оков природы, воздух наполненный пьянящим ароматом цветущих садов, безупречно синее небо. Ничто не говорило о том что совсем рядом в двадцати минутах езды отсюда лежит шумный город, где жизнь течет своим чередом, где каждое утро сотни студентов спешат в университеты, бесконечные туристы бродят по улочкам, разглядывая многочисленные достопримечательности и где в полиции работают жестокие и расчетливые убийцы.

Они остановились на дороге, ведущей к дому и молча разглядывали его. Невысокое строение, пряталось от любопытных глаз за высоким глухим забором и нельзя было увидеть ничего из того что твориться за ним. Вокруг забора в беспорядке росли высокие деревья, и с дороги могло показаться, что дом этот заброшен уже много лет, но это было не так. Дорога ведущая к массивным железным воротам была безупречно чистой, сам забор ничуть не покосился, а на воротах мигал огонек охранной сигнализации.

–Хреново. – Сказал Пауль. – У него камера на воротах.

–Это не камера. – Сказал Круспе – Это сигнализация, если будем взламывать замок на воротах, то об этом тут же станет известно хозяину дома.

–Ублюдок. – Тихо сказал Шнайдер и Рихард ошеломленно посмотрел на него, но, поняв что это высказывание относилось не к нему, Круспе расслабился и отвернулся.

–А мы и не будем в ворота ломиться – Тилль не отрываясь смотрел на дом, – Мы перелезем через забор.

Шнайдер пару секунд напряженно смотрел на вокалиста, а потом чужим испуганным голосом проговорил:

– Нет, только не через забор. Там метра два с половиной, а то и три. Да вы что с ума сошли. Должен был другой путь.

Рихард посмотрел на Шнайдера, улыбнулся и сказал:

–Я никогда не прощу себе если с Олли что-нибудь случиться из-за моей трусости?! Твои слова? – Круспе немного наклонил голову и сощурился. – И ты еще называешь меня трусом?

Шнайдер покраснел, отвел глаза и тихо выговорил:

–Я боюсь высоты и ты это знаешь.

–Знаю, – согласился Рихард – Ну и что? А я боюсь, что меня пристрелят. Но я же не повернул назад.

–Шнайдер, и правда, другого пути нет. – Флаке подошел к барабанщику и положил ему руку на плечо. Шнайдер повел плечами, сбросил руку Лоренца и молча пошел к дому. Рихард снова усмехнулся.

Деревья были старые, с толстыми стволами и высоко растущими ветвями. Лоренц попробовал было дотянуться до самой нижней из них, но не смог.

–Подсадите меня – неожиданно сказал Шнайдер. Было видно, что слова эти дались ему с трудом, он побледнел, плотно сжал губы, и не отрываясь смотрел на верхушку дерева, раскачивающуюся на ветру.

–Давай лучше я первый, – предложил Флаке, но Шнайдер лишь покачал головой и повторил упрямо:

–Подсадите меня.

Тилль подошел к барабанщику, сложил руки замком. Шнайдер шумно выдохнул, судорожно сглотнул и полез на дерево. Через пару минут он уже был на другой стороне забора. Таким образом, используя Тилля, через забор перелезли Рихард и Пауль. Флаке было уже собрался тоже, но вдруг опомнился и повернувшись к Тиллю сказал:

–А ты как же? Ты же не сможешь сам забраться. Давай лезь первый, я подсажу.

–И что, ты здесь останешься? – Тилль с сомнением посмотрел на клавишника.

–Нет, я перелезу. Сам перелезу.

–Уверен?

–Да уверен, уверен, – нетерпеливо проговорил Флаке и замахал руками. – Я худенький и как-нибудь вскарабкаюсь. Давай уже быстрее, а то нас кто-нибудь заметит и полицию вызовет.

Тилль пожал плечами, но все же полез. Через минуту Флаке остался совершенно один, он огляделся. На улице по-прежнему никого не было, лишь ветер гнал по дороге пустой бумажный пакет. Немного поразмыслив клавишник обхватил ствол дерева руками и ногами и ловко, словно делал это всю жизнь, стал карабкаться вверх.

За забором был сад; ухоженный, с аккуратными, усыпанными мелким гравием, дорожками, клумбами и дикими яблонями в буйном цвету. Сам дом был двухэтажным, деревянным и приземистым строением, с покатой крышей и множеством окон. Вокруг дома шла открытая веранда, увитая плющом. Мужчины стояли в нерешительности и озирались по сторонам.

–И что дальше? – шепотом спросил Пауль.

–Пойдем в дом. – Ответил Шнайдер, он уже совсем успокоился и голос его больше не дрожал.

–В дверь? – снова прошептал Пауль

–Нет, дверь нам не годиться, попробуем залезть в окно. – Шнайдер повернулся к Паулю.

–Чего? – удивленно зашептал Пауль – Полезем, чего ты на меня так смотришь, я не против.

–Хорошо, что этот урод собак не держит. – Сказал Флаке, нервно озираясь, – а то бы нам несдобровать.

–Все, хватит трепаться, идем уже. – Рихард тоже огляделся и решительно направился к дому.

***

Брингер оглядел плоды своего труда. Гроб стоял уже заколоченный и узник лежал в нем молча не подавая признаков жизни. Но он пока был жив, Брингер знал это, как знал он и то, что уже через пару часов этот узник отправиться к праотцам, а его злейший Враг будет навеки заточен в его камере. Игра была почти закончена, осталась самая малость. Он тоже умрет, но это совершенно не пугало. Смерть стала его мечтой, смерть принесет ему избавление, смерть сделает его героем и, несомненно, его любимый оценит это.

Ну что же, пора было приступать к исполнению последней стадии его плана. Все было продумано заранее. Сейчас он поднимется в свой кабинет, позвонит Тиллю и пригласит того в гости. И он не сомневался, что Тилль придет. Конечно же он придет, даже не придет, а прибежит, услышав что Олли еще жив и пока здоров. Он не сможет ему отказать. Отлично. А тем временем у него будет время приготовиться. Оружие лежит в кабинете, начищенное до блеска, полностью готовое, завернутое в бархат. Клинок. Он купил его еще давно, когда план, так удачно осуществленный, был еще лишь слабой мыслью, не обретшей формы. Острый клинок. И это древнее оружие, благородное и правдивое, станет его возмездием. Прежде чем заточить Врага в камеру, он ранит его, не смертельно, но тяжело. И тогда враг точно умрет, истекая кровью и мучимый угрызениями совести. Сейчас ему уже казалось, что казнь недостаточно жестока, но уже было поздно менять планы. Потом он убьет Олли, и труп его по частям положит в камеру врага, через отверстие в полу. Он знал, что это сведет Врага с ума, знал наверняка и это радовало безмерно. А потом он убьет себя и когда кто-нибудь придет к нему в дом, чтобы выяснить где же пропадает инспектор Фрайбургской полиции, то найдет лишь три хладных трупа. Или правильнее будет сказать два трупа и части тела третьего. И записку. На этот раз последнюю и окончательную. Больше никаких стихов, это уже в прошлом. Теперь он напишет письмо прозой, объяснит все и уже никто не сможет винить его за содеянное, потому что он сделал все правильно – покарал зло, которое всегда должно быть наказано. Его поймут, простят и похоронят с почестями, а его любимый будет идти за гробом, и на прощание поцелует его в холодный лоб и может быть даже проронит скупую мужскую слезу.

Инспектор посмотрел на наручные часы. Времени было предостаточно. Он еще успеет выпить красного вина, сидя за своим столом и сочиняя последнее письмо. Теперь письмо будет хорошим, никаких провалов, никакой спешки, каждое слово продумано, выверено и на своем месте. Он напишет шедевр эпистолярного жанра и может когда-нибудь это письмо будут изучать в школах, и в университетах, читая и содрогаясь.

–Мечты, мечты – тихо проговорил Брингер обращаясь к заколоченному гробу. Он легонько пнул гроб ногой и уже громче добавил – Думаешь меня вспомнят через тысячу лет? Эй, узник!

Но Олли не ответил. Инспектор еще раз легонько пнул гроб, а потом насвистывая веселый мотивчик стал подниматься по лестнице, на ходу доставая связку ключей. Он был в самом приятном расположении духа.

***

Они проникли в дом через открытое окно первого этажа, стараясь производить как можно меньше шума. Это была кухня, стерильно чистая, с дорогой деревянной мебелью, ковром на полу, аккуратно расставленными кастрюлями, которые казалось никогда не использовались по их прямому назначению, настолько они были чистыми и новыми.

–Как на выставке, – прошептал Флаке оглядываясь.

–Тихо – зашипел Шнайдер и Флаке затих.

Ковер приглушал звуки их шагов и пятеро мужчин абсолютно бесшумно прокрались к двери.

–Что дальше? – почти беззвучно спросил Пауль и посмотрел на остальных.

–Выходим – одними губами ответил Рихард и взявшись за ручку двери осторожно приоткрыл ее, опасаясь, как бы она предательски не скрипнула. Но в этом доме ничего не скрипело, дверь приоткрылась и Рихард несмело выглянул наружу.

–Никого, пошли, – прошептал он повернувшись к остальным и выскользнул из кухни.

Они вышли и огляделись. Их взору предстала большая нежилая комната практически без мебели, пол и здесь был устелен мягким ковром, прямо перед ними была входная дверь, слева от нее наверх вела деревянная лестница. Рихард прошел немного вперед и заметил еще одну дверь, он было уже собрался направиться к ней, как увидел Брингера. Инспектор казалось, появился прямо из стены, но присмотревшись Круспе понял, что тот вышел из другой двери, скрытой от посторонних глаз большим ярким настенным ковром. Брингер замер на месте, увидев мужчин, они тоже не шевелились. Вдруг инспектор широко улыбнулся и громко засмеялся. Музыканты на пару секунд растерялись и переглянулись, в этот момент Брингер сорвался с места и молниеносно ворвался в ту самую дверь, куда собирался пойти Рихард, послышался звук закрываемого замка.

–Черт подери! – гневно воскликнул Круспе. – Ушел сволочь. Он сейчас в окно вылезет и деру даст, ищи его потом.

–Плевать – ответил Шнайдер – Не наше дело, пусть катиться, мне кажется я знаю где он держит Олли, пошли.

Барабанщик уверенно направился к сокрытой под ковром двери, группа последовала за ним. Ковер был содран и они увидели тяжелую железную массивную дверь закрытую навесным амбарным замком. Шнайдер посмотрел на Тилля.

–Что? – спросил вокалист. – Я ее не открою так. Нужно искать ключ.

Шнайдер тяжело вздохнул и громко постучал по железу

–Олли! – позвал он – Ты там?

Но никто не ответил.

–Да не шуми ты – Немного раздраженно сказал Флаке, но Шнайдер не унимался, он продолжал колотить в дверь и звать бас-гитариста по имени. Все смотрели на дверь, сотрясавшуюся под ударами Шнайдера, поэтому никто даже не обратил внимание на то, что инспектор, который и не собирался никуда убегать, вышел из комнаты и теперь стоял сзади держа пистолет в своей правой руке. Шнайдер все же выдохся, перестал барабанить в дверь, обернулся и тут он заметил Брингера.

–Дьявол, мы идиоты! – воскликнул он. Все тоже повернулись. Брингер казалось только этого и ждал. Он поднял пистолет и направил его на вокалиста.

–Значит вы догадались? – сказал он ласковым голосом.

–А ты думал мы совсем безмозглые? – зло пробурчал Пауль, нервно поглядывая на оружие.

–Я знал, Кристиан, что ты очень умный. – Брингер смотрел на клавишника. – Знал, но не мог предположить, что настолько. Теперь ты все знаешь. Жаль что все так не красиво получилось. Я совсем по-другому это видел.

–Брингер, убери пистолет – тихо сказал Тилль – скоро здесь будет полиция, игра закончена.

–Заткнись – неожиданно взвизгнул Брингер и сверкнул глазами. – Никакой полиции нет, ложь. Мне бы позвонил Зальгер и все сказал бы!

–Зальгер предал тебя, полиция рядом! – Тилль старался сохранять спокойствие.

–Заткнись! Заткнись, сейчас же! – Брингер снова посмотрел на Лоренца и уже спокойным голосом сказал. – У нас есть немного времени, чтобы поговорить.

–Не хочу я с вами разговаривать. Что вам вообще нужно? Зачем это все? Что я вам сделал? – Флаке смотрел на инспектора испуганными глазами.

–Ты ничего мне не сделал, а вот он – Брингер потряс в воздухе пистолетом, указывая на Тилля – А вот он сделал! И я покараю его.

–За что? – Шнайдер не смог удержаться от вопроса.

–И тебя тоже! – словно опомнившись вскрикнул Брингер. – И тебя, и тебя. – Он указал пальцем на Рихарда, а потом на Пауля. Пауль вздрогнул, а Рихард же наоборот сделал шаг вперед и проговорил:

–Покараешь? Ах ты скотина! Значит покараешь? – Круспе сделал еще один шаг. – И за что же? А!? За что?

–Стоять! Иначе я тебя пристрелю. – Инспектор усмехнулся.

–Да стреляй, урод! Все равно убьешь, какая теперь разница. – Рихард продолжал идти, но Тилль перехватил гитариста за руку и рывком вернул на место. Круспе попытался вырваться, но Тилль крепко держал его.

–А вот это правильно. – Похвалил Брингер. – Стойте все на месте и не дергайтесь.

–Да отпусти ты меня – выкрикнул Круспе, пытаясь вырваться, но Тилль даже не пошевелился.

–Кристиан, – сказал Брингер – Ты ведь умный человек, отойди оттуда, пожалуйста.

–Никуда я не пойду. – Флаке насупившись смотрел на инспектора.

–Ну пожалуйста. – Брингер жалко улыбнулся. Но Флаке никак не отреагировал.

–Брингер, чего ты хочешь от нас? – Пауль не выдержал. – Ну если ты влюблен в Олли, это же не его проблема. Он не голубой, пойми ты. Положи пистолет и уходи. Может ты еще успеешь убежать. Я обещаю мы не станем тебя преследовать. Иди…

–В Олли? – Брингер засмеялся. – Ты думаешь что это все из-за этого никчемного узника? О, Боги! Вы тупее чем я мог предположить, – он взглянул на Флаке и с надеждой в голосе спросил – Я полагаю что ты, Кристиан, не считаешь что я влюблен в Олли?

–Да мне плевать, – грубо ответил Лоренц, даже не поднимая глаз на инспектора.

–Ах, Кристиан, Кристиан. Не сердись на меня, ведь все что я делаю только ради твоего блага.

–Что?! – Флаке наконец посмотрел на инспектора. – Блага?! Да вы понимаете, что вы говорите? И в чем же это благо?

–Ты так и не понял. – Брингер тяжело вздохнул. – А жаль. Ну ничего, ты еще поймешь, что я спасаю тебя.

–Убив меня? – Флаке разозлился.

–Нет! – воскликнул Брингер. – Что ты? Я не буду убивать тебя. Я освобожу тебя.

–От чего? Я и так вполне свободен.

–От него! – Брингер указал на Тилля.

–Вот спасибо! Не нужно мне этого, оставьте меня и всех нас в покое. Идите уже прочь. – Флаке демонстративно отвернулся и начал копаться с замком двери, ведущей в темницу Олли. Но Брингер не ушел, он по-прежнему держал их на мушке и грустно улыбался.

–Я так и знал, ты – он снова ткнул пальцем в Тилля – запугал его до такой степени, что он не может даже признать мою правоту. Но он поймет, позже, когда все уже будет кончено. И, надеюсь, он всплакнет на моей могиле.

–Не дождетесь, – буркнул Флаке не поворачиваясь.

–Я не слышу тебя, Кристиан. Это не ты сейчас говоришь, а твой страх. Ну хватит уже, пришло время привести приговор в исполнение. Жаль, что ваш Олли останется в живых, он тоже был приговорен к смерти, но мне уже никак не убить его. В пистолете шесть пуль, все верно, одна из них моя, четыре для Тилля, Рихарда, Пауля и Кристофа. Вы пришли слишком рано и разрушили мои планы, придется вам всем умереть.

–А я что? – Флаке бросил капаться с замком и снова повернулся к Брингеру. – Не удостоен чести быть убитым?

–О господи, милый Кристиан, почему ты так жесток ко мне? Ты совершенен, я никогда бы не причинил тебе вреда. Приговор вынесен виновным, а ты невинная жертва.

–И в чем же наша вина? – Рихард снова попробовал было вырваться и рук Тилля, но вокалист и не думал отпускать вспыльчивого Круспе.

–А, ты не знаешь? Тогда мне придется огласить приговор. Это будет не правильно, если вы все умрете, так и не узнав за что. Итак, слушайте же. Я приговариваю вас к смерти за то, что вы посмели угнетать и использовать в своих грязных целях совершеннейшее создание – Кристиана Лоренца. Издеваться над ним, прилюдно его унижать и выставлять на всеобщее посмешище по всему миру.

–Что за бред! – перебил Брингера Флаке. – Кто меня унижал?

–Это снова твой страх – печально сказал Брингер. – Ты уже и забыл наверное, когда этот – Брингер уже в который раз ткнул пальцем в Тилля – насиловал тебя на сцене.

–Чего? – Флаке округлил глаза. – Никто меня не насиловал, идиот проклятый, это шоу. Это имитация. Это все не по-настоящему.

–Я знаю, что не по-настоящему. Но это не имеет никакого значения. Унижение которое тебе пришлось вынести, оно настоящее. Он мучил тебя много лет. Он издевался и получал удовольствие, а ты запуганный и затравленный, не мог ничего поделать. Я же все видел, я все понимал. И я решил что не могу оставить это так. Я должен спасти тебя.

–Да не нужно мне твое спасение! – Флаке внезапно перешел на «ты». – Иди ты к черту! Я взрослый человек и в состоянии сам разобраться со своей жизнью.

–Несчастный. – Брингер с сожалением и любовью смотрел на Лоренца. – Ты так несчастен, запуган и беззащитен. О, и ты так прекрасен. – Внезапно лицо его ожесточилось, он поднял пистолет еще выше и сказал – Все! Хватит. Надоело. Умри же проклятый Враг.

Брингер нажал на курок. Раздался выстрел. В следующую секунду Рихард вырвался из рук вокалиста и повернулся к нему лицом, закрыв своим телом. Тилль увидел, как глаза гитариста округлились, когда пуля попала ему в спину, он несколько мгновений стоял на ногах и смотрел прямо, потом Рихард пошатнулся и начал медленно оседать на пол. Тилль успел подхватить его, Круспе улыбнулся, посмотрел Тиллю прямо в глаза и громко сказал. – А я все же не трус, – после чего глаза его закрылись и из уголка рта потекла тоненькая струйка темной крови.

–Рихард! – Пауль закричал и рванулся к гитаристу. Тилль осторожно опустил Круспе на пол и поднял глаза на Брингера. До этой секунды никто до конца не мог поверить в то, что сумасшедший инспектор и впрямь начнет убивать их. Все это казалось дурным сном, плохой и жестокой шуткой, но теперь, когда Рихард Круспе был убит, Тилль поверил.

–Да ты… Ублюдок! – Тилль задыхался от гнева, он не думая о последствиях пошел прямо на Брингера. Инспектор лишь усмехнулся и снова поднял пистолет. То что произошло в следующую секунду не мог предполагать никто. Флаке рванулся вперед, обогнал Тилля и кинулся на инспектора, от неожиданности Брингер снова выстрелил. Флаке не добежал до него всего пару шагов и рухнул на пол. Лицо инспектора побледнело. Он замер, посмотрел на Лоренца, а потом отшвырнул пистолет и бросился на колени. Схватив голову Лоренца он начал покрывать ее поцелуями и безутешно рыдать.

Тилль поднял пистолет, посмотрел на него внимательно, потом перевел взгляд на тело Рихарда на полу, потом на Флаке и еще немного подумав он выстрелил в Брингера. Выстрел оглушил его, он видел как пуля вошла в голову инспектора, оторвав кусочек кожи вместе с волосами, инспектор дернулся, попытался поднять руку к голове, но не смог и упал сверху на Флаке, из раны в голове его на светлый ковер потекла почти черная кровь. Тилль разжал пальцы и пистолет упал на пол. К нему подбежал Шнайдер, он что-то говорил, но вокалист лишь тупо смотрел на него, не понимая ни слова. Рядом с Рихардом на коленях стоял Пауль и тоже что-то говорил. На спине Круспе расплывалось красное кровавое пятно, руки Пауля тоже были в крови, он пытался перевернуть Рихарда, но у него ничего не получалось. Тилль заметил, что Флаке не убит, он слабо пошевелил пальцами. Тилль схватил, мертвого уже инспектора, и скинул его тело с несчастного клавишника. Глаза Флаке были открыты, он улыбался и смотрел на Тилля. Наконец слух стал постепенно возвращаться и Тилль услышал, как Флаке сказал:

–Он хотел спасти меня от тебя, нет ты подумай. – Флаке закашлялся и Тилль наклонившись к нему зашептал:

–Тихо, тихо, молчи, я сейчас что-нибудь сделаю. Тихо, чем тебе помочь?

–Вызови врача уже, Рихард совсем плох. Я в порядке, он не сильно меня ранил.

–Флаке, Рихарду уже не помочь. – Тиллю захотелось плакать, но он сдерживал себя.

–Да он жив! Тилль очнись уже, Пауль тебе уже три раза сказал, что он жив.

Тилль, все еще не понимая что происходит, посмотрел на Пауля. Тот наконец смог перевернуть Круспе, и Тилль увидел, что тот действительно жив: глаза его были закрыты, но изо рта вырывалось хриплое и тяжелое дыхание. Тилль полез в карман куртки за телефоном, но понял, что он в одной футболке, куртка осталась в машине, а значит и телефон лежал там же. Он рывком поднялся на ноги, огляделся, увидел у входа телефонный аппарат и бросился к нему. Набирая номер он видел, что Шнайдер зачем-то обыскивает труп Брингера, через секунду он понял зачем. Шнайдер достал ключи и пошел к запертой двери, за которой был заточен Олли.

–Служба спасения, слушаю Вас, – сказала трубка.

========== Эпилог ==========

-Ладно, Рихард, увидимся завтра. – Тилль улыбнулся и нажал кнопку отбоя на мобильном. Он заглушил двигатель и вышел из машины.

С того дня, когда он застрелил Брингера прошло уже более двух месяцев. Гастроли на время прекратили и он смог вернуться из ненавистного Фрайбурга в свою Берлинскую квартиру.

Рихард быстро шел на поправку, рана была тяжелой, но на удивление врачей, Круспе не собирался сдаваться, и с каждым днем ему становилось все лучше и лучше. Через неделю его смогли перевезти в Берлинскую клинику. А через месяц он выписался и вернулся домой.

Олли тоже некоторое время лежал в больнице. У него была вывихнута рука, повреждено колено, но самой страшной была моральная травма. Когда Шнайдер спустился в подвал и извлек Олли из гроба, то гитарист даже не пошевелился. Он тупо смотрел прямо перед собой и совершенно не реагировал на слова барабанщика. Шнайдеру с трудом удалось заставить Олли выйти наружу Ридель медленно поднялся по лестнице, вышел в комнату и замер на месте, смотря невидящими глазами прямо перед собой. Ни Пауль, ни Тилль, ни Шнайдер не смогли вызвать в нем никакой реакции. Его усадили на стул, где он и просидел без движения пока не приехали медики. В больнице ему сделали укол и он тихо уснул, так и не произнеся ни слова. На следующее утро проснувшись он продолжал молчать и смотреть в потолок. Приехала его жена, пыталась вернуть его к жизни, она плакала, кричала, умоляла – все напрасно – Олли ничего не говорил и не шевелился. Лишь через три дня он снова начал говорить. Но это уже был другой человек. Он узнавал всех, даже изредка улыбался, но разговаривая с кем-нибудь он постоянно испуганно озирался по сторонам, словно опасаясь затаившегося врага, готового напасть в любую минуту. Однажды Тилль, зайдя в палату к Олли, случайно задел стоящий на тумбочке стакан с водой и тот с грохотом упал на пол. Ридель вздрогнул, побелел и с ужасом посмотрел на вокалиста.

–Это стакан, Олли, все нормально. – Попробовал успокоить его Тилль. Олли выдохнул и тихо сказал:

–Он изуродовал меня, я боюсь даже своей тени.

–Это пройдет. – Тилль присел на краешек кровати и взял Риделя за руку.

–Нет, уже не пройдет.

Но не смотря на мрачные прогнозы самого бас-гитариста, через месяц он уже не вспоминал о случившемся. Он снова стал тем Олли, которым был раньше.

Рана Флаке была пустяковой. Пуля попала ему в ногу, и прошла на вылет. Еще некоторое время клавишник прихрамывал, но вскоре и это прошло. Он почти сразу уехал в Берлин, где сидел дома и тихо переживал в одиночестве. На звонки друзей он не отвечал, с прессой не встречался. Тилль подозревал, что Лоренц беспробудно пьет запершись в своей пустой квартире. Но месяца через полтора и он пришел в себя, события того дня стали забываться и постепенно он вернулся к своей нормальной жизни.

Пауль и Шнайдер, если и переживали, то внешне это никак не проявлялось. Уже через пару дней, когда стало ясно что с Рихардом все будет в порядке, Пауль снова стал весело шутить, а Шнайдер уехал в Берлин, где занялся своим личными делами.

Сам Тилль же, хотя и никогда не заговаривал об этом, жутко страдал. Ночами его мучила бессонница, а днем тягостные мысли. Он осунулся, под глазами залегли темные круги, и все кто видел его, предлагали сходить ему к врачу. Но он не шел. А еще он совершенно перестал писать стихи. Он боялся и ничего не мог с этим поделать. Но время излечило и его. Однажды вечером он взял блокнот, ручку и вдохновение вернулось к нему. Он писал, как сумасшедший, стихи лились из него потоком, а когда настала ночь он лег в постель и заснул спокойным тихим сном без кошмаров.

Жизнь постепенно возвращалась в свое русло. Пресса затихла, перестав мусолить подробности Фрайбургского кошмара, полиция оставила Тилля в покое, (его оправдали, посчитав убийство Брингера поступком совершенным в состоянии аффекта), фанаты перестали писать слезные душераздирающие письма, и уже через пару месяцев они планировали продолжить гастроли.

Тилль вошел в дом, зажег свет в прихожей, закрыл дверь. И тут взгляд его привлек маленький голубой конверт, одиноко лежащий на полу. Тилль поднял его, покрутил в руках. Он не мог понять, как это письмо попало сюда. Конверт был не подписан – Тилль полагал, что видимо письмо пришло вместе со всей почтой, но незаметно выпало, когда он с утра нес ее в дом. Другого объяснения не было. Тилль еще немного покрутил письмо в руках и вскрыл конверт. Внутри был сложенный вчетверо листок. Сердце вокалиста похолодело. Он развернул его и прочел:

Ich komm wieder.