Текст книги "Der Wahnsin (СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

-Ничего не могу обещать, вы все под подозрением, так что вполне возможно, никаких концертов больше никогда уже не будет, – полицейский бесцеремонно отодвинул менеджера в сторону и направился осматривать труп. По пятам, словно маленькая собачка семенил его тщедушный и незаметный помощник.

***

Он видел, как подъехала полицейская машина, видел, как толстый старик чуть было не упал в лужу перед входом, видел, как его молодой напарник бросился очищать ему брюки, видел даже, что старик хотел пнуть молодого, за излишнее рвение. Он видел все, сам оставаясь незамеченным. Сейчас он чувствовал возбуждение, как и всегда, после удачного убийства. Жаль он не мог видеть лицо своего врага, раздавленного и напуганного. Тилль точно напугался, не зря он так старался изуродовать девчонку. Теперь полиция будет думать, что убийца псих с отклонениями, раз так изувечил бедняжку. Что ж, ему это на руку. Значит, будут искать среди бывших психопатов, а тут как раз, не так давно, (не без его помощи, конечно), один из таких пациентов, таинственным образом сбежал из больницы. Он постоял еще немного на улице и решил пойти спать. Его дела на сегодня были закончены.

***

Он был хорошим полицейским и уже давно понял, что Тилль никого не убивал, но он был и человеком, не лишенным чувств и эмоций, поэтому наслаждался возможностью помучить этого зажравшегося наглеца. Результаты экспертизы будут лишь после обеда, но ему не нужна была экспертиза, чтобы понять – действовал жестокий маньяк, к солисту не имевший никакого отношения. Никто из этих, так называемых, музыкантов был на такое не способен. Да, ко всему прочему у всех было железное алиби. Они выступали на концерте, перед многотысячной толпой.

Тилль сидел напротив него, подперев большой ладонью щеку и устало смотрел в пол.

«Какая ужасная привычка, все время отводить глаза», думал Хайм, и за эту привычку он мучил солиста с удвоенной силой.

-Значит, была записка?– уже в третий раз спрашивал он.

-Да.

-И почему же Вы выбросили ее?

-Я же говорил, не придал значения.

-В стихах?

-Да.

-Строчки из Ваших стихов?

-Да.

-Из песен?

-Да.

-И Вы вот так, просто, выбросили ее?

-Да.

-И вам не показалось это странным?

-Нет, мне эти записки каждый день приносят, если каждой значение придавать.

-Ах, да простите меня. Вы же у нас крутой рокер, – Хайм выдержал паузу и продолжил.

-А этот человек, мужчина, расскажите мне о нем.

-Да я не знаю ничего, в первый раз я его в баре увидел. Он глазел на меня. А потом, когда мы уже из отеля выходили, то я его снова увидел.

-И он опять на Вас смотрел?

-Да.

-В упор.

-Да.

-И раньше Вы его никогда не видели, – Хайм закурил, с наслаждением отметив, что Тилль с завистью смотрит на его сигарету.

-Никогда, хотя не знаю, может и видел. Кажется, он на концерте был, или автограф брал.

-Мужчина значит, пятидесяти лет?

-Вроде того.

-Так он был на концерте, или не был?

-Да не знаю я, что я всех помнить, что ли должен. Их тысячи, и мужчин и женщин.

-И врагов у Вас тоже нет?

-Вроде нет.

-Так все же есть?

-Может быть.

-И Вы можете назвать мне их имена?

-Нет.

-Почему же?

-Я не уверен, что у меня есть враги.

-А враги, пишущие стихи? Или записки в стихах. Назовите мне их имена.

-Позвольте мне домой позвонить, – Тилль поднял глаза и посмотрел прямо на Хайма.

-Зачем это?

-У меня дочь там, хочу удостовериться, что с ней все хорошо.

-Потом позвоните. Сейчас мне нужно знать все.

-Да какого же черта, – Тилль стукнул кулаком по столу, пепельница стоявшая близко к краю подскочила и со звоном упала на пол. Окурки разлетелись по всей комнате.

-А вот это бросьте, – Хайм приподнялся и перегнулся через стол, выдыхая прямо в лицо Тиллю. – Это Вы у себя дома по столу стучите, а здесь Вам не бордель, это полицейский участок, имейте уважение к власти.

-Пожалуйста, мне очень нужно позвонить, – Тилль уже не кричал и больше не смотрел на Хайма, теперь он с интересом разглядывал окурки на полу.

-Звоните, телефон мы у Вас не отбирали, – Хайм продолжал разглядывать легендарного солиста и не мог понять, что его Адель в нем нашла. Он подумал, что обязательно расскажет дочери о сегодняшнем деле, и хоть на некоторое время, но привлечет ее внимание.

-Может, Вы оставите меня одного? – Тилль снова посмотрел на инспектора.

-Могу и выйти, но комната все равно прослушивается, – Хайм медленно поднялся, не спеша поправил пиджак, поднял пепельницу с пола, поставил ее на стол и вышел в коридор.

«Пожалуй, нужно их отпускать, еще менеджер этот, суетиться, обвинений я им все равно не предъявлю, а то не приведи Господь, в суд на меня еще подадут. Денег потребуют»,– думал он, ожидая, когда Линдеман закончит свой приватный разговор.

Дверь комнаты для допросов приоткрылась, и Хайм увидел довольное лицо Тилля.

–Спасибо Вам, можно продолжать.

-Да вы можете идти, я Вас не задерживаю, – сказал он и с удовольствием смотрел, как меняется выражение лица солиста.

-Тогда зачем Вы …– Тилль не договорил, буквально захлебнувшись словами, вышел из комнаты, сильно хлопнул дверью и Хайм еще долго с ухмылкой на лице смотрел, как он уходил прочь по длинному коридору.

========== 25 мая ==========

Было еще очень рано. Солнце робко поднявшись из-за горизонта, освещало тихие улочки еще спящего города. Небо такого нежного цвета, какого оно бывает лишь ранней весной, еще не прогретый воздух, сонные прохожие, в основном студенты, полупустые дороги. Они въехали в город в тот час, когда все еще спали и могли наблюдать как этот маленький кусочек Германии, просыпаясь, разлепляет веки, скидывает тяжелое одеяло ночи и несмело вступает в новый день. Олли дремал на переднем сиденье, надвинув бейсболку на глаза.

-Ты же знаешь как называют этот город? – Пауль сидел у окна и с любопытством разглядывал редких прохожих.

-Понятия не имею, – Тилль тоже посмотрел в окно.

-Фрайбург – архитектурная жемчужина Германии!

-Да, город красив, – согласился Тилль.

-Жемчужина, – повторил Пауль словно пробуя слово на вкус.

В последние дни все они чувствовали какой-то эмоциональный подъем, безудержную радость, мальчишеский задор. Каждый из них находил собственные причины такого настроения, но в душе все знали все дело в убийстве. О той ночи никто не говорил, не было никакого уговора, просто они не хотели вспоминать. После того как их отпустили из полиции и они вернулись в отель, собрать свои вещи, случился позорный скандал, все были на взводе и орали друг на друга, дело могло бы дойти до рукоприкладства, если бы охрана вовремя не разняла слишком уж крикливых немцев. В дороге все молчали, обиженные друг на друга, молчали и думали. Это была неприятная ночь, наполненная ненавистью и печалью. А когда настало утро, каждый участник группы сделал вид, будто ничего не происходило. Такой исход устроил всех и следующим вечером они дали отличный концерт, по мнению Фиалика, пожалуй лучший в этом туре.

Лишь однажды, за все это время Тилль заговорил о произошедшем. Это было в очередном городе, где-то на западе Германии. Он уже собирался ложиться спать, когда ему позвонил инспектор Хайм и рассказал последние новости. Девушка, найденная в номере была убита выстрелом из пистолета в голову и уже после смерти убийца кромсал ее тело. На месте преступления отпечатков не обнаружили, как не смогли найти и ту странную записку, но зато через три дня после убийства в другом отеле был найден еще один труп. После опознания выяснили, что это Йэн Кох, сбежавший из местной лечебницы душевно больной. У него были найдены фотографии Тилля, тексты их песен и клок волос жертвы. Йэн оставил предсмертную записку в которой признавался в содеянном и просил у всех прощения. Дело было закрыто.

Тилль немного поразмыслив собрал всех у себя и рассказал о звонке. Новость никому не принесла радости, группа выслушала молча и разошлись по номерам. Усиленную охрану тем не менее не сняли, у домов участников в Берлине по-прежнему дежурили нанятые телохранители – так было спокойней. Но наутро настроение у всех переменилось, казалось будто всем им ночью сделали укол счастья и вот уже несколько дней группа ходила в этом хмельном угаре.

-Жемчужина, говоришь, – Тилль вдруг рассмеялся.

-Ты чего это? – Пауль повернулся к вокалисту.

-Хорошо просто, весна, приятно.

-Да, эх, весна, – Пауль замолчал.

-Эй, потише там! – недовольно пробурчал Олли, разбуженный смехом вокалиста.

-Прости, – извинился Тилль и снизив голос до полушепота спросил Пауля. – Про жемчужину сам придумал?

-Нет, прочел где-то.

Тилль снова выглянул в окно, солнце осмелело и теперь подмигивало ему из окон домов, из стекол проезжающих машин, город проснулся. Они подъехали к отелю, у входа уже столпились фанаты. Тилль закатил глаза, но скорей по привычке, в это чудесное утро он просто не мог сердиться. Щурясь от фотовспышек, под прикрытием охраны они смогли пройти внутрь. В холле стоял Шнайдер, лицо его было испугано и совершенно не сочеталось с настроением Тилля, в руках он держал листок бумаги. Тилль похолодел, он повернулся к Паулю и Олли, которые о чем-то весело болтали и сказал.

-Этого не может быть.

-А? Чего не может? – Пауль озирался по сторонам. – Кого-то забыли? Неужели Рихарда?

-Пауль. Не время шутить, – Олли, кажется, все понял.

Пауль посмотрел на Шнайдера, улыбка его погасла, и выдохнул:

–Нет!

***

Он шел, ни на кого не обращая внимания, лишь изредка поднимая глаза, чтобы не налететь на случайных прохожих. « Идиот, идиот, идиот! Какой же я идиот. Зачем я послал эту записку. Ох, идиот. Дьявол, они же уедут, убегут, скроются. Я идиот» Хотелось убивать, руки уже обагренные невинной кровью, теперь просили еще, но он знал, что это лишь осложнит его дело. Случайное и незапланированное убийство может повредить его замыслам, хотя, если его Враг уедет, то все и так рухнет. Он резко остановился посреди площади, поднял глаза к небу, ища ответа, и тут увидел собор. Как и всегда вид храма успокоил. « Я должен задержать их здесь, задержать, да. Как угодно, задержать» Он вцепился в эту спасительную мысль не желая отпускать, мозг прояснился и в его голове родился план. « Задержать, а потом можно и убить, потом непременно убить…»

***

Eins. Hier kommt die Sonne

Ich will eure Stimmen hren Я хочу слышать ваши голоса

Ich will die Ruhe stren Я хочу нарушить порядок

Ich will das ihr mich gut seht Я хочу чтобы вы хорошо меня видели

Ich will das ihr mich versteht Я хочу чтобы вы понимали меня

Zwei. Hier kommt die Sonne

Aus die Bohne und in das Nicht Из семени в ничто

Wei jeder was am Ende bleibt Каждый знает, что останется в конце

Dieselbe Sache und das alte Leid Все тоже самое дело и старая боль

Mich so langsam in den Wahnsinn treibt Медленно загоняет меня в безумие

Drei. Hier kommt die Sonne

Brauch keinen Freund kein Kokain Не нужно ни друга, ни кокаина

Brauch weder Arzt noch Medizin Не нужен ни врач ни медицина

Brauch keine Frau nur Vaseline Не нужна жена лишь вазелин

Etwas Nitroglyzerin Немного нитроглицерина

Vier. Hier kommt die Sonne

Zerfetzen verletzen Раскромсать, изранить

Zerbrennen dann rennen Поджечь, потом убежать

Zersgen zerlegen Распилить, расчленить

Zerbrechen sich rchen Сломать, отомстить

Fnf. Hier kommt die Sonne

Nichts ist fr dich Нет ничего для тебя

Nichts war fr dich Не было ничего для тебя

Nichts bleibt fr dich Ничего для тебя не останется

Fr immer Навсегда.

Sechs. Hier kommt die Sonne

Dein Gluck Твое счастье

Ist nicht mein Glück Это не мое счастье

Ist mein Unglck Это мое несчастье

Bang, bang Банг, банг

Sieben. Hier kommt die Sonne

Dort wo die Sterne waren Там где были звезды

Drehen sich – Feuerräder Вращаются огненные колеса

Wir feiern eine Leidenschaft Мы празднуем страсть

Der Schmerz ist schön wie die neun Боль прекрасна как никогда

Acht. Hier kommt die Sonne

Die Nacht ffnet ihren Schoss Ночь раскрывает своё чрево

Das Kind heit Einsamkeit Ребенка зовут – Одиночество

Es ist kalt und regungslos Он холоден и неподвижен

Ich weine leise in die Zeit Я тихо плачу во времени

Neun. Hier kommt die Sonne

Deine Grosse macht mich klein Твое величие делает меня маленьким

Du darfst mein Bestrafen sein Можешь меня наказать

Deine Grosse macht ihn klein Твое величие делает его маленьким

Du darfst meine Strafe sein Можешь быть моей карой

aus!

-Мы должны отменить концерт. – Флаке был сильно взволнован. Они сидели в конференц-зале, пока охрана проверяла их номера.

-С ума сошел, это невозможно. Нам огромную неустойку придется платить, – Фиалик даже вскочил с места, представляя во что может вылиться такой необдуманный шаг.

-Эммануэль! – Флаке тоже поднялся и теперь смотрел на менеджера огромными испуганными глазами. – Он собирается взорвать нас к чертовой матери. Неужели ты думаешь, что кто-то из нас будет играть, – он обернулся к группе ища поддержки, встретившись взглядом с Тиллем он добавил. – И петь.

-С чего ты взял что он будет нас взрывать? – Тилль не выглядел напуганным, казалось что он вообще мало интересуется происходящим.

-Там же про нитроглицерин ясно написано, – Флаке снова сел за стол.

-И что? Это ничего не значит. Разве в предыдущем письме что-нибудь указывало на способ убийства? Где там было про пистолет? И вообще причем здесь нитроглицерин, – Шнайдер теребил письмо в руках. – А как ты объяснишь строчку « Раскромсать, изранить, поджечь потом убежать». По твоей теории он сначала всех взорвет, потом изранит, и в конце сдастся на милость Бога. В монастырь что ли уйдет?

-Бога ты где там нашел? – Обиженно сказал Флаке, чувствуя что и в этот раз ему придется с пеной у рта отстаивать свою точку зрения.

-Ну вот же в конце, « Можешь быть моей карой», ведь это прямое указание на Бога.

-Вы сами себя слышите? – Круспе не выдержал. До этого момента он сидел нога на ногу и смотрел в пол. – О чем мы вообще говорим. Убийца уже мертв, то дело закрыто, ничего не нужно предпринимать. Выбросить и забыть.

-Ага, как тогда, – Флаке горько усмехнулся. – А потом на наших похоронах скажут, что мы были героями.

-Нет, Рихард прав, – Фиалик был рад найти поддержку. – Убийца мертв и зачем нам отменять концерт. К тому же зал всегда проверяют. Не волнуйся, Кристиан, все будет хорошо.

-Мне и в тот раз так говорили, не надо кудахтать, беду накличешь и что? – Флаке выдержал паузу обведя взглядом всех присутствующих. – И что я спрашиваю? Пожалели, что меня не послушали? Эммануэль, ты снова хочешь наступить на эти же грабли?

-Письмо было в конверте? – невпопад спросил Тилль.

-Да, а что? – Шнайдер ничего не понимал.

-И где конверт?

-У меня, вот держи, – Шнайдер протянул солисту конверт. Тилль внимательно изучил его и вдруг лицо его просветлело.

-Все в порядке, никто ничего отменять не будет, играем концерт и не волнуемся, – сказал он размахивая конвертом перед Паулем, сидевшим к нему ближе всех.

-Почему? – Пауль, обычно очень разговорчивый, на этот раз ограничился лишь коротким вопросом.

-Вы помните то письмо? – Тилль оживился/

-Смутно, ты же мне и дочитать его даже не дал, – Шнайдер потянулся.

-Не важно, – Тилль махнул рукой. – Я помню.

-Конечно ты помнишь, это же твои стихи, – отозвался Пауль.

Тилль лишь мельком взглянул на него и продолжил:

–Там же было написано, «Я вернусь, через десять дней». Он и вернулся.

-И тогда в чем причина твоей безудержной радости? – снова спросил Пауль.

-Письмо отправили из Аугсбурга, пятнадцатого мая. Тогда убийца еще был жив и наверное хотел продолжать убивать, но семнадцатого мая он повесился.

-Одумался, – прокомментировал Пауль.

Тилль снова проигнорировал гитариста и продолжил:

–Понимаете, убийцы уже нет, это, – он задумался на пару секунд пытаясь подобрать нужное слово. – Это привет с того света.

-Ага, посылка из чистилища, Шнайдер ты бы понюхал листок, – сказал Пауль.

-Это зачем? – спросил барабанщик и поднес письмо к носу, словно и правда хотел понюхать.

-Серой не пахнет?

Шнайдер лишь покачал головой и осуждающе посмотрел на Пауля, хотя было видно что он и сам не прочь посмеяться, очень уж тягостная атмосфера была в конференц-зале.

-Эй, погоди. – Флаке покрутил в воздухе пальцами. – А откуда он узнал где мы будем жить, почему отправил письмо именно в этот отель. Что он в городе единственный. Ты чего-то, по-моему, ерунду говоришь.

-Расписание наших гастролей это не тайна, – устало проговорил Тилль. – А про отель он мог узнать где угодно, ведь когда мы приехали сюда фанаты уже толпились у входа, значит есть способы.

-А вдруг у него сообщник или два? – Флаке не сдавался.

-Начинается… Или три или четыре, а может их даже семеро или весь мир его сообщники, я например. Как тебе такая версия? – Пауль ухмыльнулся.

-Почему обязательно нужно меня подкалывать! – взорвался Флаке. – Если ты ненавидишь меня, то скажи прямо. Я не могу больше выносить это. Сначала в убийстве меня обвинил, теперь чушь какую-то порешь.

-Ребята уймитесь, а то мы опять все переругаемся как тогда, – воскликнул Олли, до этого момента хранивший молчание. – Пожалуйста, прошу вас, не нужно ссор.

-Правильно, не нужно ссор, не нужно споров и вообще все это не нужно! Пойдемте лучше пообедаем, – Рихард поднялся и направился к двери.

-Я не буду играть, – Флаке выпятил вперед нижнюю губу, как маленький обиженный ребенок.

-А я и не сомневался. Ничего страшного мы как-нибудь без тебя, – Пауль был на взводе.

-Так – все, я ухожу с Рихардом обедать, а вы тут грызитесь дальше, – Шнайдер тоже поднялся.

-Никто грызться не будет, – Фиалик перегородил Шнайдеру путь. – Все идут обедать, а вечером все играют. Флаке, ты меня слышишь? Все, это и тебя касается.

-Силой заставите? Или как? – Флаке по-прежнему не желал идти на компромиссы.

-Привяжем тебя к клавишам, – Пауль смотрел в упор на Флаке.

-Ну привяжи, если сил хватит, – Кристиан сделала угрожающий шаг в направлении Пауля.

-Хватит, за мои силы не волнуйся, – ритм-гитарист переплел руки на груди.

-А вот я буду волноваться, – Флаке отступил нахзад.

-Это твое дело, хочешь, волнуйся., – Пауль усмехнулся.

-Нет, я не буду! – Лоренц скривил лицо с недовольной гримассе.

-Да заткнитесь вы уже оба. Как дети малые, – Тилль поднялся с места. – Флаке, ну ты что? Пауль, а ты что?

-Да я ничего, это он на меня нападает, – теперь уже Пауль не хотел сдаваться.

-По-хорошему прошу, заткнитесь оба, я вам не мать родная разнимать вас. Если есть желание выяснять отношения, то идите и набейте друг другу морды, только после концерта, – сказал Тилль.

-Я играть… – Флаке снова попытался что-то возразить, но Тилль оборвал его:

-Будешь, у нас контракт, у нас концерт. В конце концов, у тебя должно быть элементарное человеческое уважение к группе.

-Ладно, – сдался Флаке. – Простите меня, нервы ни к черту. Пауль, и ты извини.

-Да и ты прости уж меня, я тебя не в чем не обвиняю, – Пауль протянул руку клавишнику. – Мир?

-Мир, – улыбнулся Флаке, пожимая руку.

Ах, милый добрый самообман. Как любят тебя простые смертные. Как рады броситься в твои обманчивые чистые воды и утонуть, забыв обо всем. Порой, так легко найти всему объяснение, объяснение оправдывающее странное и нелогичное поведение. И все это лишь ради того, чтобы не нарушить привычное и размеренное течение этой жизни.

***

Зал проверяли с особенной тщательностью, начало концерта задержали на полчаса, перед входом в гримерки дежурили по три охранника. Только при таких условиях Флаке согласился отыграть концерт. Но вопреки его мрачным прогнозам ничего не происходило, зрители были в восхищении, баллоны с газом не взрывались, снайперы не пытались пристрелить его, ни один маньяк не попытался разрезать его на маленькие кусочки, когда он уходил за кулисы. На последней песне он совсем уже успокоился. Вынесли лодку, Олли уселся внутрь и отправился в свое путешествие по морю людских рук. Все было замечательно, Флаке уже мечтал как он, попрощавшись со зрителями, уйдет со сцены, примет теплый душ, а вечером будет пить пиво в баре отеля и смеяться вместе со всеми над своей чрезмерной и не оправданной подозрительностью. Он так углубился в свои мысли, что даже перестал замечать что твориться в зале. И тут раздался взрыв.

Он повернулся на звук, все внутри похолодело. Другие поступили так же. « Для бомбы слишком уж слабо» – подумал он. Взрыв прогремел где-то в конце зала, в противоположной стороне от Олли, Флаке виде как в том месте что-то сильно дымит. Дым был не черный, как от пожара, а какой-то огненно красный, словно выкрашенный искусственно. Никто, казалось, не пострадал. Зрители того сектора, не визжали, а аплодировали, точно увидели что-то очень интересное. «Это петарда» – понял он и отвернулся, посмотреть как там Олли, но басиста он не увидел. Над толпой одиноко качалась пустая лодка…

***

Когда раздался хлопок Олли был еще в лодке, в следующую секунду он почувствовал как неумолимо падает в толпу. Он успел заметить как в другом конце зала поднялся красный дым (» почему красный?» Мысль была мимолетной и он расстался с ней почти мгновенно), он увидел как все на сцене устремили свои взгляды в ту сторону, он даже успел разглядеть лицо Флаке, встревоженное и растерянное, а потом он рухнул. Лодка отошла слишком далеко от сцены, пробираться обратно, через разгоряченных фанатов было проблематично. Кто-то потянул его за руку. Он оглянулся, незнакомая девчонка протягивала ему листок и ручку, но он не собирался давать автографы «Где же охрана?» – подумал он, и тут же словно в ответ на его немой призыв через толпу к нему прорвался уже немолодой, но крепкий мужчина.

-Пошли быстро! – сказал он и потянул его за собой. Олли подчинился. Он сделал пару шагов и почувствовал резкую боль в колене.

-Эй, стой, я кажется колено повредил, – окликнул он охранника.

-Терпи, надо выбираться быстрей, – бросил охранник на ходу, продолжая тащить Олли за собой.

Фанаты обступали, рвали одежду, визжали, тянули руки. Ридель падал не в первый раз, но каждый раз все это было по-новому. Он чувствовал запах чужого пота, горячее дыхание, теплые пальцы, кто-то оцарапал его ногтями, кто-то схватил за ногу. В тот момент Олли ничему не удивлялся. Охранник словно ледокол, прокладывал себе путь, расталкивая людей, на вид обычный мужчина, на деле оказывался настоящим силачом. Они дошли до края зала, боль в колене усилилась. Охранник остановился и грубо схватив басиста за руку вытолкнул его вперед. Олли увидел какую-то маленькую дверь, машинально потянул за ручку и она поддалась. За ней он смог разглядеть небольшое помещение.

-Быстрее, быстрее! – поторапливал охранник сзади, и Олли послушался – вошел в незнакомую комнату, охранник заскочил следом и захлопнул дверь. Стало темно.

-Извините, а нам разве не стоит пойти на сцену? – Олли пытался в темноте разглядеть очертания своего спасителя. – Из этой комнаты есть выход?

-Есть, – коротко ответил охранник. В темноте раздался сухой щелчок и в лицо Олли ударил луч света. Он зажмурился

-Уберите свет, я так ослепну.

-Закрой пасть и слушай, на тебя направлено дуло пистолета, если дернешься, прострелю бедро, убивать сразу не стану, ясно?

Олли молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Где-то сзади он слышал приглушенную музыку, концерт продолжался и никто не догадывался, что с ним случилась беда. Человек, угрожающий ему, был настроен серьезно. Олли почувствовал резкую боль в здоровом колене, похититель чем-то сильно ударил его.

-Да вы что? – возмутился басист, немного с опозданием понимая, что в его положении лучшим вариантом было бы промолчать.

-Я спросил, тебе ясно? – холодный неприятный голос, едва уловимый акцент.

-Да.

-Хорошо, времени нет, сейчас ты повернешься и пойдешь прямо, быстро, не оборачиваясь. Одно неосторожное движение и я прострелю тебе бедро.

-Куда поворачиваться?

Последовал еще один удар, на этот раз по руке, Ридель взвыл от резкой боли.

-Когда я прострелю бедро, будет намного больней.

«Чего он с этим бедром заладил?» – пронеслось в голове басиста. Он отогнал бестолковую мысль прочь. Сейчас ему нужно было думать о спасении.

-Пошел быстро, поворот и бегом.

Олли повернулся, он ничего не видел, но все равно побежал. Через минуту похититель осветил его путь своим фонариком. Они были в длинном коридоре, впереди непроглядная тьма, позади закрытая дверь. Пахло сыростью и плесенью, под ногами что-то хрустело. « Пожарный выход» – решил Олли, продолжая бежать. Боль в колене была нестерпимой и он немного сбавил скорость, за что тут же получил сильный удар по спине. Басист покачнулся, но все же, смог устоять на ногах. «Чем он меня избивает?» – подумал он стараясь прибавить ходу, это получилось не сразу, каждый шаг причинял невыносимые муки, казалось что в его ногу воткнули раскаленный прут и теперь вращают его со всей силой. Наконец, он смог развить приличную скорость, мучитель не отставал, Олли слышал за спиной глухие шаги и тяжелое дыхание.

Луч фонарика плясал по стенам, вырывая из темноты: брошенный полиэтиленовый пакет, надпись на стене, трубу, обросшую какой-то слизью. Музыка становилась все тише, но он все время слышал ее. Вдруг все затихло. «Они остановили концерт, они заметили, что меня нет» – эта мысль согревала сердце, Олли стал сбавлять скорость. «Они пойдут за мной и догонят, непременно догонят».

-Быстрее! – услышал он гневный окрик за спиной, а потом спину его словно обожгло огнем. Похититель опять ударил его, да так сильно, что Олли рухнул на пол.

-Я сказал бежать! Быстро! Встал!

Олли попытался подняться, но с первого раза не получилось, он по неосторожности облокотился на руку, и тут же снова упал, боль в руке была жуткой. «Еще и руку вывихнул» подумал он, лежа на грязном полу. Олли почувствовал, как его рывком подняли на ноги. Пошатываясь он медленно пошел по коридору вперед.

-Я сломаю тебе другую руку или изуродую лицо, если ты сейчас же не побежишь.

-Я не могу, – прохрипел Олли.

-Можешь. Если жить хочешь, сможешь.

И он смог, сначала медленно и неуверенно, но потом все быстрее и быстрее, сжимая зубы, чтобы не закричать, он бежал по узкому, плохо освещенному коридору, потеряв надежду и теряя рассудок от жуткой боли и напряжения.

Нельзя было определить как долго продолжалась эта гонка, но в какой-то момент Олли смог разглядеть впереди очертания двери из-под которой пробивался слабый свет. У него появилась, маленькая, но все-таки надежда. Фонарик погас.

-Быстрее беги! – похититель снова ударил его, но на этот раз не сильно. И он побежал быстрее, хотя секунду назад думал, что это невозможно. Во рту появился металлический привкус, колено нестерпимо болело, руку он уже не чувствовал, но это было не так ужасно, как ощущение полной беспомощности и обреченности, осознание того, что он попался, словно маленький глупый мальчишка. Через минуту он стоял перед закрытой железной дверью, пытаясь отдышаться.

-Сейчас ты откроешь дверь и медленно сделаешь один шаг, ясно? – казалось его мучитель совсем не запыхался.

-Да, – просипел Олли, не узнавая своего голоса.

-Про пистолет помнишь?

-Да, дернусь, прострелите мне бедро.

-Именно. Пошел!

***

–Этого не может быть! – орал Тилль. – Здесь сотни операторов.

Когда стало понятно, что Олли исчез из лодки, охранники бросились на его поиски. Его не было ни в зале, ни за сценой, ни в гримерках, ни даже на улице. Спрашивали фанатов, которые могли видеть таинственное исчезновение, но все лишь разводили руками. Говорили, что Олли продирался через толпу в сопровождении какого-то мужчины, а потом пропал. И никто не мог вспомнить ни лица мужчины, ни того, куда тот увел басиста. Сначала вся группа, словно потерянные дети, сиротливо стояла за кулисами, ожидая добрых вестей. Но время шло, а ничего не менялось. Недовольные сумбурно законченным концертом, зрители, постепенно разбрелись. В зале горел свет, охранники сновали туда-сюда, изредка выхватывая кого-нибудь из толпы и отведя в сторонку пытались выяснить что-нибудь, но как уже было сказано, никто ничего не видел.

Прошел час. Зал опустел. Наконец, появилась первая весть, но она была недоброй. Охранники смогли открыть дверь пожарного выхода и обнаружили там следы. Пройдя по темному коридору до самого конца они наткнулись на концертную куртку Олли, самого же басиста так и не нашли. Кроме того, в зале был найден труп девушки-фанатки. Она лежала лицом вниз на лестнице верхнего яруса и поэтому сначала никто даже не заметил ее. Вызвали полицию. Ко всему прочему, несмотря на все меры предосторожности, за сцену прорвались журналисты.

Тилль долго молчал, нервно курил, а спустя полтора часа пришел в ярость: словно торнадо он пронесся по опустевшим коридорам, ворвался в кабинет администратора зала, опрокинул стул, предложенный ему, вытащил несчастного из кресла и попытался добиться объяснений.

-Простите, – администратор зала стоял, опустив глаза в пол, вжав голову в плечи и нервно переступая с ноги на ногу. Казалось, что еще чуть-чуть и этого побледневшего маленького человека хватит удар.

-Простите?! – Тилль нагнулся к администратору.

-Да, – робко ответил тот, отступая на шаг назад. – Никто не снял этого момента, никто не видел, простите. Я не могу помочь Вам, мы уже просмотрели все записи с камер, там ничего нет.

-Ничего нет?! Никто не видел?! Тысячи зрителей, сотни охранников, везде операторы, где все были?!

-Там был взрыв, – оправдывался администратор, все отступая от разъяренного вокалиста. – Все смотрели туда.

-Он упал с этой гребаной лодки и никому не было дела?! Да какого же хрена вся эта охрана деньги получает, чтобы разглядывать петарды. У нас на шоу их сотни взрываются и что?! Что я спрашиваю, охрана всегда в этот момент расслабляется?!

-Я же не начальник охраны.

В маленьком администраторском кабинете было душно, за окном уже стемнело. Бесшумно вошел Флаке и остановился на пороге в нерешительности, зная, что Тилля в таком состоянии лучше не трогать.

-А мне плевать! Вы здесь главный, вот и ответьте мне, где Олли. Где он?

-Тилль, уймись, – Флаке, немного подумав, встал между администратором и вокалистом. – Мы ничего не решим, если будем орать на этого человека. Он ничего не знает и если ты задушишь его, то никому лучше не сделаешь.

-Уйди! – Тилль попытался отодвинуть клавишника, но тот даже не пошевелился.

-Можешь ударить меня, но я не уйду! – Флаке посмотрел на Тилля.

-Я не собираюсь тебя бить, – Тилль тяжело вздохнул и вышел из кабинета.

-Спасибо Вам, спасибо! – администратор подлетел к Флаке и попытался поймать того за руку.

-Да отстаньте, – Флаке ловко увернулся и вышел следом за Тиллем.

***

Солнце обрушилось за горизонт. Красное и нереальное, словно огромное раскаленное и медленно угасающее сердце, вырванное из груди какого-то гиганта. «Словно Его сердце. О, как Он пел об этом. Страшный враг, хотя… Нет! Уже и не так ужасен. Повержен… Нет, не совсем повержен, но стоит на том тонком мостике, о котором сам и написал». Он посмотрел вокруг, мир был не такой как обычно. Все привычные предметы потеряли границы и стали, какими-то воздушными, словно плохо сделанный фотомонтаж, в этом отблеске алого заката. Но не это сейчас волновало. Где-то в голове пронеслась мысль «Завтра будет ветрено» Пронеслась стремительно, чтобы тут же потеряться и уступить место другим, более важным на этот момент, более интересным и таким приятным. «Узник уже в камере. Ах, не для него построил я эту идеальную темницу, совсем не для него. Там, скрытый от посторонних глаз, в темном подвале, за тяжелой железной дверью должен сидеть в вечном заточении Враг. Узник лишь временный гость. Сейчас он лишь пешка на этой доске, но скоро, очень скоро положение поменяется, пешки будут отданы в жертву и Тилль займет свое место, в темнице, рядом с трупом товарища. Но пока стоит подождать, немного помучить, пускай эта жестокость не приносит радости. Не важно. Ждать. Больше ничего не нужно. Пока не нужно. Свое место в камере Он займет лишь тогда, когда сможет понять, за что был предан единоличному суду, без следствия и за какие грехи понесет свое наказание. Да, их будут искать. Этого временного узника сейчас, а потом того – Врага, но разве кто-то сможет найти. Нет! Никогда! Я не зря все продумал, не зря все предусмотрел. Осечки быть не может. Я всюду прав и значит и удача не отвернется.