Текст книги "Такие разные...(СИ)"
Автор книги: Flake
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Пришлось забыть о походе на выставку и срочно лечить любимого болвана.
Кастиэль суетился на кухне Винчестера в белом фартучке с утятами, поверх его дизайнерских черных афгани и широкой ярко-голубой майки с изображением панка Спанч Боба. Дин не хотел пить никаких лекарств, Новак с трудом заставил его накинуть на плечи плед, не смотря на то, что Винчестера колотило.
Его родители забрали Сэма – младшего брата Дина – и уехали к каким-то родственникам, оставив парня в доме одного, так как Винчестер не хотел там появляться и видеться со своим бывшим.
– Ты… АПЧХИ! Покрасишь мне волосы… ПЧХИ! – пробормотал Дин, ежась.
Когда он проснулся, то понял, что дрожит и не может ничего сказать – так сильно болело горло. Казалось, что он проглотил множество шипов, и те впивались в горло, разрывая его. Дин редко болел, практически никогда, и поэтому не знал какие таблетки помогают от простуды, а какие от отравления. Единственным правильным решением ему показалось, сесть на диван и включить диск с клипами Ramones.
Но с каждым часом становилось все хуже и хуже. Дин уже не получал кайфа от голоса Джоуи, и не понимал того, что творится на экране. И когда пришел Кас, у которого был ключ от дома своего парня, то несказанно обрадовался.
Конечно, как только в доме появился Новак, все тут же изменилось. Рамоны были выключены, и Дин стеклянными глазами смотрел какой-то сериал, который включил ему парень. Сам же Кас гремел кастрюльками на кухне и иногда присаживался рядом с Винчестером. Он сжимал его руку, приоткрывал парню рот и клал тому на язык таблетки, проводя кончиками пальцев по пухлым, дрожащим губам.
Сейчас Дин уснул, и Кастиэль мог присесть на диван и отдохнуть.
Он понимал, почему Дин так переживает из-за своей внезапной простуды. Через три дня должен состояться первый концерт группы Supernatural в клуб-баре «У дороги». И если он не выздоровеет к этому времени, то выступление вряд ли состоится.
Проверив, что Дин все еще спит, Кастиэль чмокнул любимого в лоб, отметив, что жар спал, и вышел из дома.
Он не допустит, чтобы мечта его парня не сбылась!
Как только парень с широко раскрытыми, безумными глазами и взлохмаченными черными волосами появился в дверях аптеки, фармацевт – женщина средних лет – устало подперла голову рукой:
– Марганцовка только по рецептам. А то развелось вас, наркоманов…
Фыркнув, парень подошел к кассе, и положил перед женщиной мятый листочек бумаги.
По мере его прочтения, женщина выпрямлялась все больше и больше, пока не посмотрела на парня совершенно другим взглядом.
– Ой, прости, Кас… Не узнала тебя… Сейчас принесу все, что в списке!
Новак знал, что такие лекарства при лечении простуды использует только его мать, и не удивлялся тому, что женщина узнала его только из-за списка.
Возвращался в дом Дина он с полным пакетом таблеток, двумя пирогами, пачкой краски для волос и аскорбинкой в кармане. Со вкусом апельсина, как и любил Дин.
– Ты теперь уйдешь, да? – просипел Винчестер заглатывая очередную ложку какого-то странного супа.
Парень был укутан в тонкий, но теплый плед, и сидел на коленях Кастиэля, который и кормил больного.
– С чего мне уходить? – удивленно вскинул брови хипстер, зачерпывая еще немного специфического отвара.
– Сейчас вечер. Тебя дома родители ждут. А я больной… – поморщившись, Дин проглотил жижу. Он никак не мог дать определение этому странному вкусу.
– Моя мама знает, что ты заболел, и разрешила остаться мне со своим больным парнем-тупицей, – он поцеловал Винчестера в лоб. – А отец уехал на какой-то фестиваль.
Дин вздохнул, и откинул голову на плечо своего любимого хипстера, сжимая прохладными руками ткань его майки.
– Это хорошо… Ты должен покрасить мне волосы… Я не хочу выступать таким… – он неопределенно взмахнул рукой и ткнулся губами в шею Новака.
Спустя двадцать минут, панк уже тихо сопел на диване, укрытый своим любимым пледом с изображением логотипа The Exploited. Его отросшие русые волосы неаккуратными прядками лежали на лбу, который уже не был таким горячим.
Кастиэль улыбнулся, поблагодарив мысленно маму за рецепт. Взяв из пакета одну из пачек краски, он пошел в ванную.
Проснувшись на следующее утро, Дин понял, что горло не болит. В теле чувствовалась какая-то тяжесть, но не такая невыносимая, как вчера. Рядом с ним, прижавшись к его груди, сопел Кастиэль. Сначала Дин не понял, что изменилось в его парне. Дошло до него только тогда, когда они вдвоем пошли в душ, и Винчестер заметил КОЕ-ЧТО. Некоторые пряди черных волос Новака были окрашены в зеленый цвет, а кончики самих волос Дина – в синий.
– Кас…
– Ты же просил меня покрасить тебе волосы… – Новак прильнул к оголенной груди парня и жарко выдохнул тому на ухо. – Теперь я твой. А ты – мой…
– Твой… – шепнул Дин, и прижал парня к прохладному кафелю.
А что? Ему идет синий цвет!
====== 5′ ======
Специально для тех, кто просил этот драббл. Говорю сразу, это моя первая НЦа, так что буду рада обоснованной критике и советам.
Тишина. Ни одного человека поблизости. Лишь сплошной глухой лес кольцом окружал их, а впереди раскинулась широкая речка, в которой отражались деревья, солнце…
Они сидели на мягком пушистом полотенце, прижавшись друг к другу. Одежда аккуратной стопочкой лежала где-то сбоку, рядом с высокими тяжелыми ботинками Дина и вьетнамками Каса. Капли были подобно потопу – они быстро скользили по их загорелым, обнаженным телам, но едва ли доходили до конца – безжалостное солнце испаряло их. Голова Кастиэля мирно покоилась на плече возлюбленного, и он жмурился от удовольствия, когда Дин проводил кончиками пальцев по его коленке, подбираясь к паху, но не касаясь его.
– Детка, может, пойдем, искупаемся? – Дин скользнул ладонью на бедро парня, и пощекотал нежную кожу практически заснувшего хипстера.
Новак с неохотой приоткрыл глаза:
– Да мы только что из воды...
– Ну и что? – панк резко встал, от чего Кастиэль едва не упал, потеряв точку опоры.
– Тебе разве откажешь... – тяжело вздохнул Новак, которому не очень хотелось покидать теплое местечко и вновь погружаться в прохладную пучину.
– А ведь верно... – бросил Дин в воздух, за руку притягивая к себе Кастиэля, и, не давая ему время на то, чтобы сфокусировать свой взгляд на чем-то одном, резко подхватил на руки легкое тело хипстера и уверенным шагом двинулся к воде.
Кас подумал о том, чтобы начать возмущаться, но быстро отбросил эту идею и расслабился в объятиях парня, обхватив его руками за шею, покрывая поцелуями те участки загорелой кожи, до которых мог дотянуться.
Здесь никого не было, и он мог себе позволить целовать любимого, не стесняясь и ничего не опасаясь. Он не боялся, что Дин его уронит – знал, что этого не произойдет, что панк не допустит, будет крепко держать его, прижимая к своей груди. И никому никогда не отдаст.
В груди что-то сжалось от этой щемящей нежности, и Новак сильнее сжал пальцы на коже Дина, тихо простонав, когда парень лизнул его губы.
Солнце слепило прямо в глаза, но Винчестер уверенно шел вперед, с каждым шагом погружаясь в воду все больше и больше, и Кас уже не казался таким тяжелым. Одним глазом Дин следил за тем, насколько глубоко они заходят, а другим сосредоточенно наблюдал, чтобы голова возлюбленного не оказалась в воде.
Ноги парня проседали в мягком песке, а маленькие рыбешки то и дело “врезались” в его стопы, что никак не волновало его, лишь наоборот настраивало на что-то иное.
Солнечные лучи причудливо игрались с каплями воды на коже хипстера, и Дину казалось, что в них, и в глазах Кастиэля, отражается весь мир.
Его мир.
– Детка, ты же готов для меня, да? – проурчал Винчестер, как только они оказались в воде по грудь.
Он аккуратно опустил Кастиэля в воду, не выпуская из своих объятий, крепко обнимая за талию.
– Дааа… Я уж думал ты не вспомнишь… – улыбнулся хипстер, прильнув к груди парня.
Он поднял одну руку и провел кончиками пальцев по шее Дина, повторяя контур причудливой татуировки, которая брала своё начало около правой ключицы и терялась за ухом. Это был волшебный узор из звезд, нот, перьев, трилистника, лепестков роз, перевернутой восьмерки и цепи. Их объединял в один рисунок искусно выполненный, будто порывами ветра, дым.
Это тату Дин набил, когда они начали встречаться.
Свой выбор парень всегда объяснял Касу просто.
Звезды – их подарил ему Кастиэль;
Ноты – Кастиэль его личная мелодия, звучащая только для него одного;
Перья – Дин всегда парит в небе рядом с парнем. Кастиэль подарил ему крылья;
Трилистник – Кастиэль его личный талисман на удачу;
Лепестки роз – нежность, которая поселилась в сердце Дина вместе с любовью;
Знак бесконечности – Дин никогда не отпустит Кастиэля, они всегда будут вместе;
Цепи – у них особая связь.
Он не набивал никакие сердца, все это очень банально и не достойно его Каса. Парень не сомневался в своем выборе, был уверен, что Новак – тот единственный.
Кастиэль выдохнул, и прижался губами к основанию татуировки, облизывая ключицу, вырисовывая зигзаги на груди парня. Пальцы он переместил на горошины сосков, массируя их, вырывая из горла панка хриплые стоны.
Не теряя времени, Дин скользнул руками под резинку трусов парня и дернул их вниз, после чего нырнул под воду, и помог тому снять трусы окончательно, бросив их куда-то в сторону. Плевать. Их никто не увидит.
Во рту резко пересохло, и он сглотнул, глядя в практически черные от возбуждения глаза Каса.
– Дин… – прошептал он, положив ладони на плечи панка, слегка надавив.
Дважды объяснять не надо было. Дин вновь погрузился в воду, предварительно вдохнув побольше воздуха, и взял в рот член Кастиэля.
Он сглотнул воду, которая оказалась во рту, почувствовав, как вздрогнул Новак от этого действия. Не медля, Винчестер принялся быстро, резко, посасывать орган парня, скользя языком по головке. Пальцами он сжимал упругие ягодицы. Даже будучи под водой он слышал, как постанывал Кастиэль, как произносил «Ди-иииии-ин».
Когда воздуха стало не хватать, он резко вынырнул и тут же был погружен в жаркий, страстный, требовательный поцелуй. Кастиэль целовал жадно, отчаянно. Этот поцелуй для него был подобен глотку воды в пустыне. Такой же желанный, долгожданный, и кажущийся самым волшебным на свете.
Парень уже не думал ни о чем, не понимал где он. В голове крутилось только одно: «ХОЧУ». И только яркая вспышка пронзила сознание, когда Дин скользнул пальцами между ягодиц, и покружил ими около основания пробки.
– Ммм, хороший мальчик… – прошептал он на ухо Кастиэлю.
Быстро сняв с себя плавки, Винчестер вновь поцеловал Новака, кусая его губы, трахая языком рот парня.
Не время нежностей. Только грубо. Только страстно. Как животные. Да…
Солнце палило, обжигало. Но им было жарко, горячо не из-за этого.
Плевать. На все плевать. Сейчас есть только они.
Со звериным рыком Дин подхватил Каса под ягодицы, и тот обхватил талию панка ногами, и обвил руками шею, тут же начав терзать шею Винчестера голодными поцелуями.
Казалось, что нет ничего важнее этих поцелуев, этих объятий. Они оба нуждались в них.
Благодаря воде Дин практически не ощущал никакой тяжести. Он гладил спину Новака, перебирал его яички, и чувствовал, как ему в живот упирается эрекция парня. Как только он вновь коснулся анальной пробки и надавил на неё, Кастиэль выгнулся дугой, и впился ногтями в шею Дину.
– Прошу... – простонал он, не осознавая того, что просит.
Дин и сам не мог больше терпеть.
Раз.
Он резко, грубо, быстро вытаскивает, даже вырывает, черную пробку из парня, и тот стонет сначала от того, что кончик игрушки задевает простату, а потом от ощущения пустоты внутри.
Два.
Он приподнимает Кастиэля за ягодицы.
Три.
Он резко опускает парня на свой колом стоящий член, и зажмуривается от того шквала эмоций, пронзающих его насквозь.
Дин дрожит. Кастиэль тоже дрожит, хнычет, и неосознанно толкается, нуждаясь в члене панка.
Он толкнулся на пробу. Медленно, сладко. И стон Новака тоже был сладким. Таким желанным.
Небольшие волны слегка щекотали обоих парней, а их ритм побуждал к действиям.
Толчок. За ним еще один, и Винчестер, наконец, находит простату парня, о чем свидетельствует запрокинутая назад голова и самый громкий, самый чувственный и протяжный стон.
Не смея отказать себе в таком удовольствии, Дин буквально вгрызается в любезно предоставленную ему шею, грубо толкаясь в одну точку, в быстром, насколько позволяла вода, темпе.
Кас был хорошо растянут благодаря игрушке и обильно смазан внутри, благодаря чему член скользил свободно, погружаясь в нутро, и выскальзывая полностью, и вновь толкаясь головкой в растянутую дырочку. Её мышцы плотно обхватывали орган Дина. Так хорошо, так приятно. Так правильно.
Он не чувствовал ничего кроме этого обжигающего, дурманящего контраста. Горячего Кастиэля и прохладной воды, которая укутывала их коконом, окружая собой.
Пухлые губы Каса, чуть приоткрытые, так и манили впиться в них поцелуем. Терзать, кусать. Слизывать капельки крови.
Рваный темп. Сквозь полуоткрытые глаза Кастиэль видит яркие звезды. Звездопад. Член Дина поршнем скользит в нем, но он не чувствует боли, только лишь подкатывающие волны оргазма, лишь слабые волны реки, бьющиеся об него.
Мышцы рук стали болеть, но Винчестер не обращал на это внимания. Он ускорился, и попытался поймать взглядом глаза Каса.
– Хэй, детка… – практически рыча, позвал он, и когда Кастиэль взглянул на него своим затуманенным взглядом, прошептал с хищной улыбкой. – Кончи для меня.
Грубый, самый сильный толчок. Член Дина проехался по простате парня, и того подбросило на этих волнах.
– ДИ-ИИИИИ-ИН!!!
Не первый раз Кас кончает только от ощущения Дина в себе, от его члена внутри, как тот продолжает долбиться в него, а парень видит звезды вновь и вновь, пытается поймать их, широко раскрывает рот в немом крике.
Мышцы такой сладкой, любимой дырочки сжимаются вокруг члена, и Дин кончает вслед за Касом, выплескиваясь в него, издавая животный рык, до боли впиваясь пальцами в податливые ягодицы любовника.
Он по инерции продолжает скользить внутри возлюбленного, по смеси смазки и спермы, которая вытекает из ануса, смешиваясь с водой.
Когда перед глазами исчезает космос, кажущийся таким родным, таким близким, Дин подхватывает слабого Кастиэля на руки и выносит его из воды, падая вместе с ним на песок, не дойдя до полотенца.
Они глубоко дышат, не в состоянии прийти в себя после оглушающего, ослепляющего и лишающего всех чувств оргазма. Кастиэль неосознанно выводит какие-то узоры на плечах лежащего на нем панка, запуская пальцы во влажные пряди.
Так проходит пять минут, пока Дин не начинает хихикать, уткнувшись в шею парня.
– Дин? – Кас слегка обхватывает его за плечи, оглаживая лопатки.
– Я тут представил реакцию человека, который найдет анальную пробку в воде… – вновь засмеялся Винчестер и Новак подхватил его смех.
Их смех был подобен шелесту травы или звуку прибоя. Такой же нежный, успокаивающий.
Солнце ярко светило высоко в небе, река вновь текла в своем привычном темпе, будто ничего не произошло несколько минут назад.
А Дин вновь вовлек Кастиэля в поцелуй. Только на этот раз в нежный, тягуче-сладкий, прерываясь только на то, что бы прошептать в родные и любимые губы:
– Люблю… Люблю…
====== 6 ======
Я заранее прошу прощения у тех, кто читает этот цикл из-за флаффа.
Как же так получилось? Неужели, удача отвернулась от них, явив свою обратную сторону?
Снег огромными, пушистыми хлопьями валил с чернеющего с каждой минутой неба и покрывал собой землю. Он стелился огромным белым необъятным полотном, и не было видно ни начала, ни конца.
Кастиэль стеклянными, полными слез глазами смотрел вдаль, пытаясь увидеть там что-то. Что-то, такое важное и дорогое его сердцу. Что-то, что согревало его и дарило своё тепло. Что-то, что было подобно горящей свече. Такое хрупкое, легкое, но важное. Нужное. То, без чего он не мог видеть в оглушающей темноте жизни.
– Дин… – горький, плотный комок подступал к горлу, и трудно было заставить себя произнести хоть одно слово. Ни один звук не хотел раздаваться в этой пугающей напряженной атмосфере.
Мужчина протянул вперед дрожащие, тонкие пальцы, но так робко и неуверенно. Он сомневался, боялся. Боялся, что его могут оттолкнуть, окончательно подтвердив ужасную мысль.
Короткий шаг бывшего панка назад послужил ему ответом.
Кастиэль вскрикнул.
Это было больнее слов, это ранило подобно острому ножу, пронзающему насквозь хрупкое тело. Простой шаг. Шаг назад. От него… От них… От их чувств.
Парень даже не заметил, как хлопнула дверь, закрываясь. Не услышал звука уезжающей машины. Все это не имеет больше смысла. Вот он, конец. Страшно? Нет… Безразлично? Да…
Он с глухим криком боли и отчаянья сползает по стене, пряча лицо в ладонях. Так больно в груди. Так невыносимо пусто и холодно стало. А ведь это всего лишь шаг… Но как много был сокрыто в нем…
Его плечи дрожат, но глаза сухие. Слез нет. Они застряли глубоко внутри парня, и скапливаются, чтобы одним большим потопом обрушиться, явиться в его жизнь и смыть все.
Абсолютно все.
Всю боль и всю радость, которую он делил вместе с Дином.
Смыть навсегда, так, что бы он не нашел, не возобновил в памяти, не склеил порванные кусочки картины.
Смыть, и оставить после себя ослепительно чистую пустоту, которая никогда больше не будет пестрить смесью ярких и темных красок.
Они были вместе десять лет. Десять самых счастливых и ясных лет в жизни Кастиэля. И лишь один день смог перечеркнуть всю устоявшуюся жизнь, все то, что они строили, что планировали построить, что было построено. Все лежало в пыльных руинах, и в голове Кастиэля до сих пор звучали звуки рушащихся стен его любви.
Он помнил день, когда татуировка на шее Дина стала тускнеть. Два года назад. Мужчина тогда пошел в татусалон, восстановил цвета и вернулся домой со счастливой улыбкой на лице.
А два месяца назад краски вновь померкли, но… Дин не пошел никуда. Он остался дома, из-под бровей наблюдая за суетящимся на кухне Касом.
Кастиэль поднял глаза на небо.
Что же произошло с ними? Что случилось с теми влюбленными без памяти друг в друга панком и хипстером? Видимо, они исчезли вместе с цветным ирокезом Дина, когда он устроился работать адвокатом; вместе с цветными кардиганами Кастиэля, когда он стал преподавать живопись в школе. Но чувства? Как же то, что было в душе, как же истина?
Кастиэль сглотнул ком. Он не плакал. Все эти месяцы без Дина он не плакал. Он ждал, верил…
17 января… Каждое семнадцатое января они приходили на этот склон и смотрели на зимнее небо, наблюдали за снегопадом и целовались до тех пор, пока не перестанут чувствовать губ… Это было их личной традицией, их тайной. Тем сокровенным и интимным…
Но сейчас он один. Но он верит, таит в себе надежду, что Дин придет… Он ведь всегда приходил, никогда не оставлял Каса. Он же, черт возьми, поклялся не бросать парня!!!
Звук мотора, и Кастиэль широко раскрывает глаза, оборачиваясь, видя…
Мимо него проезжает небольшой семейный фургончик. Не черная Импала Дина, из которой всегда доносятся звуки традиционного панка, а светло-голубой фургончик, из которого звучит легкий джаз.
Он не придет…
Кастиэль плачет, слезы вырываются из его глаз, смывая все, отбирая последний шанс на счастливую жизнь. На жизнь без удушающей пустоты и серых цветов.
А снег все падает и падает, застилая собой горизонт. Хлопья ложатся на одинокую фигурку человека, сидящего на скамейке. Они окутывают его леденящим полотном, даря последние чувства, последние эмоции.
И снег все падает и падает, скрывая надежду…
====== 7′ ======
– Отец хочет, чтобы я пошел учиться на адвоката! – фыркнул Дин, зарываясь носом в волосы Каса.
Они лежали на кровати Винчестера, укрытые лишь тонкой простыней и обнимались. Умиротворенный Кас расслабленно положил голову на грудь своего парня и теперь выводил замысловатые узоры на его плече. Руки Дина обвили талию хипстера, прижимая к себе крепко-крепко.
– Хрен ему, а не адвокат! – возмутился парень, продолжая вещать в черные вихры. – Я поступлю с тобой, детка, и у нас будет жаркий секс в красках!
Новак захихикал, и «случайно» провел кончиком пальца по твердой горошине соска панка.
– Эй!
– Прости-прости! – снова захихикал Кастиэль, жмурясь от удовольствия.
Он любил вот так лежать на крепкой, сильной груди своего парня, не думая ни о чем. Любил слушать его голос, как он рассказывает о проблемах в семье, о своем братишке…
–… и я ведь столько сделал для них, почему они не могут отпустить меня туда, куда я хочу! – пробурчал Дин, прижимаясь щекой к волосам Каса. –Ммм… Ты так вкусно пахнешь, малыш… Так бы и съел!
Заерзав, Кас быстро оседлал Дина, но не предпринимал больше никаких действий. Он просто лег на него сверху, накрыв ладонями его грудь, и прикрыл глаза, слушая дыхание любимого.
– Ешь меня, когда захочешь… – шепнул он, целуя Дина в подбородок. – Эй, я же знаю, художник – не твоя мечта…
Новак оторвал одну руку от теплой, такой приятной кожи на груди парня и провел ею по его щеке. От этой ласки Дин зажмурился, а губы его расплылись в довольной улыбке.
– Я просто хочу быть рядом с тобой, детка. Всегда. А как, где – это уже мелочи.
– Твоё будущее – не мелочи, – возразил Новак, ерзая на бедрах Дина. – Ты всегда мечтал о байке, о врезающемся в лицо холодном ветре. Ты мечтал о музыке, Дин…
Скривив лицо, Дин легонько оттолкнул от себя Каса:
– Ну вот за что ты мне такой вредный?!
– Я не вредный, я просто люблю тебя, – Кас вновь склонился над Дином и легко поцеловал его в губы. Мимолетное прикосновение, но такое сейчас важное для Дина.
Он не хотел следовать совету отца. Даже не совету, а указанию. Адвокат – пф! Серо, нудно, скучно. Это не то. Не то, что нужно Дину. В этой рутине он сгниёт, погрязнет в ней, и весь тот ураган чувств, эмоций, не сможет выйти наружу. Он будет скапливаться и скапливаться, становиться все больше и сильнее, пока не превратится в смерч и не разрушит что-то важное, то, что будет рядом. Просто окажется не в то время и не в том месте. Такой характер, и Дин прекрасно знал об этом своем недостатке. Ему нужен адреналин, нужно полное внутреннее опустошение, и, самое главное – свобода.
Он хочет приходить домой ночью, ложиться в кровать и чувствовать аромат масляных красок – то, чем пахнут волосы Каса. Он хочет каждое свое утро начинать с поцелуя с этим синеглазым чудом и признания в любви. Он хочет готовить Новаку завтрак, а по выходным стоять в дверях мастерской парня, наблюдая за тем, как кисточка художника ловко танцует свой причудливый танец, а мазки на холсте повторяют её движения. Он хочет всю жизнь провести рядом со своим хипстером.
Да, Кастиэль знал его мечту. Ездить по городам на мотоцикле, путешествовать с другими байкерами. Играть концерты каждый день на новых площадках и ловить в толпе взгляд родных глаз. Кастиэль был в каждой мечте Дина, ведь без него парень не представлял своего будущего. Кастиэль и есть его мечта. Сладкая, дурманящая собой. Мечта, которая осуществилась.
– Хэй, я люблю тебя… – шепнул Дин Новаку, и нежно улыбнулся.
Почему-то сейчас хотелось плакать. От той нежности, которая поднималась в его груди, от той любви, которую он видел в глазах напротив. От того счастья, которое он испытывает каждый день вновь и вновь.
– Я тоже люблю тебя, мой хулиган… – улыбнулся Кастиэль, перекатываясь на бок, вновь кладя голову на грудь Дина.
Он почему-то верил, что у них все сложится так, как они мечтают. Будет и байк, и картины, и концерты, и краски. Будет вечная любовь панка и хипстера, любовь, которая останется в их сердцах навсегда, и ничто не сможет её разрушить.
– Дин…
– Да, детка?
– Пообещай мне кое-что... – голос Каса внезапно задрожал.
– Что угодно…
– Пообещай, что никогда меня не бросишь, что будешь рядом… – он приподнялся на локте и заглянул в любимые зеленые глаза.
Кас… Его Кас… Какой же он трогательно-милый…
Дин приподнялся и сел на кровати, заставив Каса сделать тоже самое. Взяв его руки в свои, он прижал их к своей груди.
– Я обещаю, Кастиэль Новак, что всегда буду с тобой. Что никогда не брошу и не уйду от тебя. Буду защищать до самой смерти. Мы будем вместе. Всегда. Клянусь.
И Кастиэль ему поверил. Он всегда верит своему панку.
– Как Сид и Нэнси?* – улыбнулся Кастиэль, и в его глазах появились чертики.
– Глупышка... – шепнул Дин, наваливаясь сверху на Новака и затягивая его в сладкий, головокружительный поцелуй.
*Кастиэль использует сравнение, которое у него на слуху, не зная смысла.
====== 8 ======
http://pp.vk.me/c317120/v317120340/6f38/z06nmKm1hRg.jpg
–Винче-ееееее-естер! – раздался голос, обладателя которого Дин лучше бы и не знал, с легким французским акцентом. – А что это ты здесь ошиваешься?
Бальтазар облокотился на барную стойку, похабно улыбаясь мужчине.
– Неужели вы с Кэсси поссорились и я, наконец, могу занять твоё место? – он громко рассмеялся, закидывая голову назад.
Дин крепко сжал бутылку Мартини, сдерживая себя. Бальтазар не достоин… Он не должен срываться на этом тупом мужчине с завышенным самомнением. И как только Кас мог встречаться с таким козлом?!
Кас…
От воспоминаний о любимом человеке сердце Дина ёкнуло, а разум лишь покачал головой. Любимом мужчине, именно, что любимом…
– Чего тебе? – слишком уж грубо спросил Винчестер у голубоглазого наглеца.
Роше склонил голову на бок, изучая собеседника.
Дин вновь занялся приготовлением коктейлей.
Как же все глупо складывается в его жизни… Вот он счастливый семьянин, с любимым человеком, но ненавистной работой и ненавистным образом жизни. Деловые костюмы, короткие волосы. Старая косуха с клепками и значком-котенком пылится в шкафу. Он хотел её выбросить, но когда об этом узнал Кас, то прижал куртку к своей груди и посмотрел на Винчестера такими глазами, что у того не хватило сил отказать любимому. Его жизнь изменилась, и эти изменения сказались и на внутреннем мире человека…
А вот он уже одинокий мудак, с ненавистью к самому себе, без работы и с жалким подобием на жизнь.
Он работал в баре уже несколько месяцев. Деревянная, с несколькими трещинами барная стойка, тусклое освещение, стеклянные полки с выпивкой и запах алкоголя, смешанного с табаком и наркотиками – все это стало таким родным, после того, как мужчина расстался со своей прошлой жизнью, бросив любимого человека, дом, работу… Теперь это его дом.
Он не сказал ничего Кастиэлю. Просто «Нам надо расстаться» и шаг назад. Не от обрыва, как ему тогда казалось, а наоборот. В бездонную пропасть ошибок… Шаг туда, откуда выбраться практически невозможно. Руки скованы, дыхание прерывистое – потерян манящий, яркий маячок в темноте.
Он помнит только как сел в Импалу и включил первую попавшуюся песню. «Can’t Help Falling In Love» Элвиса… Удушающие слезы подкатили к горлу. Любимая песня Каса…
А дальше темнота.
Очнулся он в номере мотеля, в другом городе. Рядом с ним лежала какая-то девушка, а под кроватью валялось несколько пустых бутылок. Осознание того, что он натворил, накатило на него освежающей, бушующей волной во время шторма. Леденящая вода пронзила каждую клеточку его тела… И не у кого попросить помощи – вокруг сошедший с ума океан, а воздуха становится меньше с каждой минутой.
И нельзя ничего изменить.
Кас не спасет его. Не будет как раньше, не протянет такую нужную руку помощи, не услышит немой крик.
Кас не простит.
Даже не пытаясь, не попробовав. Страх? Возможно… Дин не мог объяснить своего поступка. Просто в один миг словно кто-то нажал на кнопку «Выброс» , и он выбросил. Все эмоции, весь тот огромный, поглощающий все вокруг ком. Выбросил. Выбросил важного человека, которого и поглотил тот самый ком…
Он закусил губу, смешивая напитки.
Подобно роботу он существовал, а не жил эти месяцы. А сегодня… Сегодня 17 января. Их с Касом день… Лишь бы его детка не вздумал идти на тот холм в такой мороз, лишь бы понял Кас, что Дин не вернется. Но не потому, что не хочет, а потому что… Просто, потому что не может. Новак не примет его. Не простит вновь, он и так терпел достаточно выходок своего бойфренда.
Эта угнетающая муторная работа отбирала у Дина жизнь. Не хватало драйва, острых ощущений. Он жил как в панцире последние несколько лет, работая адвокатом, нося серые классические костюмы, сверкающие запонки, обед в пластиковом контейнере. Изо дня в день. Как робот. Как бесчувственная машина. И в один прекрасный день эмоции нашли выход. Красная тряпка из ниоткуда возникла перед глазами мужчины и он сказал. Несколько слов и один шаг.
И дороги назад нет.
Есть только боль и тату.
Новая татуировка, которую Дин закончил только неделю назад. Это была голова волка, окруженного грубыми линиями узора. Но это был не тот мультяшный волк, или гроза лесов. Это было внутреннее состояние мужчины. Одинокое животное, потерявшееся в этом мире, с пустыми, печальными глазами и полным безразличием на морде, у которого осталась только луна. И ничего больше.
Никого.
– Как думаешь, Винчестер, – Бальтазар облокотился вновь на стойку и сверкнул пьяными глазами. – Если я сейчас поеду к крошке Кэсси, он меня примет? Я думаю, что да… И как сладко он будет стонать «Ба-ааааа-аль, Ба-аааа-альт!» . Как в старые, добрые времена!
Это было лишним. Определенно Роше нарывался, и Дин уже был готов врезать нахалу, но в его кармане завибрировал мобильный телефон.
На экране высветилось «Кас» … Опять… Новак звонил часто, оставлял сообщения… Но Дин никогда не поднимал трубку, не отвечал. Но и не менял номер. Удовлетворение? Нет, просто он беспокоился…
Конечно, можно было не отвечать сейчас на звонок, но что-то закололо в груди Винчестера, и дрожащими пальцами он нажал на кнопку.
– Кас… – устало выдохнул он, на что Бальтазар удивленно вскинул брови и подался корпусом ближе. – Да, Дин… А кто…
Глаза мужчины стали круглыми, бутылка выпала из его рук, а сам он мгновенно побледнел. Он одним движением сорвал с себя бейджик и, не объяснив ничего, стрелой кинулся к выходу, наплевав на все:
– Что?! Да, я сейчас буду!!!
Ну какой же он мудак!!!
Кас… Детка… А вот теперь можно заняться флаффными флэшбеками... Дааа...
====== 9′ ======
– Хэй, глянь-ка, какие пупсы! – хмыкнул Змей, плюхаясь на край парты Винчестера.
Парень лениво приоткрыл один глаз, широко зевнув. До начала уроков было еще около пятнадцати минут, и он мог позволить себе немного вздремнуть. Рядом сидящий Медведь, он же Бенни, даже не шелохнулся, продолжая перебирать свои браслеты на руках, обдумывая, какие можно заменить, а какие оставить.
– Светленький-то точно парень, а что за нечто рядом? – продолжал хихикать Змей, поглядывая на Дина, кидая весьма определенные взгляды на парня.
Это был первый учебный день, но классный руководитель уже предупредил их, что к ним присоединятся два новеньких парня.
