Текст книги "Сколько горя нужно для счастья? Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Филантроп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Парни припрятали одну молоденькую зверолюдочку при штурме в подвал и вот теперь каждый отважный мальчишка в порядке живой очереди познавал женщину. Я заработал репутацию редкостного добряка, часто помогал ребятам прокормится – воровал хлеб на обеде которым делился ночью, угощал жареным сусликом, стриг волосы и выковыривал вшей, на марш броске облегчал ношу.

Был заботливее чем мать родная.

В благодарность мне решили отплатить тем, что я буду всего лишь четвертым…

Что я чувствовал в момент, когда придавленная и заплаканная девочка-кролик лежала подо мной? Не помню… Я вроде как облегчил голову, были пара эпизодов чего-то приятного и мерзкого в одном ключе… Так устал и думал это поможет отдохнуть… Я дрыгался на ней как в предсмертных конвульсиях…

Я на тебе как на войне, а на войне как на тебе…

Еще один солидный кусочек личности откололся, и кажется я предал свою любовь…

– Прости меня… Шептал я ей на ушко, словно обращаясь за тысячи километров к подруге детства.

Жить легче не стало, ни живой, ни мертвый, я встал с неё и ушел… В конце Варлам сказал последнему сороковому счастливчику. – Как кончишь, кончи и её заодно. Не забудь прикопать где-нибудь.

Да, прав был командир… Второй раз уже не так интересно будет.

Кажется, теперь я не сын своих отца и матери, я дитя войны…

* * *

Картина повторяется из раза в раз.

Порой у них очень длинные уши, рога иногда прямые или как у барашка, шерсти на теле может быть много или не быть вовсе. Одно неизменно – пленные стоят на коленях, смотрят в глаза палачу и ждут неизбежного.

В руке ощущается приятная тяжесть пистолета… Пуф и шея залюфтила, барашек хрипит, хватается за горло, лезет указательным пальцем в пулевое отверстие, но увы это не поможет…

Ты всё равно умрешь.

Первые пару дней мне снились руки по локоть в крови, крики детей и проклятия матерей на мою голову, но, когда счет перевалил за два десятка, ты начинаешь воспринимать ругательства как фоновый шум, а когда настроение особенно погасшее, ты добровольно становишься мразью и стреляешь мимо органов, чтобы зверь помучился чуть дольше…

Аскер по достоинству оценил мои лидерские качества и компанейность. Отныне я командир небольшого отряда карателей. В подчинение мне выделили двадцать человек включая Варлама.

Я как лидер волчьей стаи, только не такой благородный как настоящие волки.

Волки не шакалят…

Мы шли налегке с приподнятым настроением.

После череды безапелляционных побед, инстинкт самосохранения притупляется и человеком овладевает лень. Убийства зверолюдей разных возрастов, сваливание мертвых тел в глубокую яму стало рутинным занятием. Порой солдаты, волоча за руки и ноги очередную мертвую женщину травят анекдоты или обсуждают, что бы они съели первым делом по возвращению на родину.

Мы приближались к поселку, который вскоре будет стерт с лица планеты. Парни уже пускали слюни и строили планы о том, что в этот раз они целый погреб набьют звероженщинами различных биологических видов.

– Лисичку хочу… Произнес младшой.

– А я бурку. Ответил ему пулеметчик.

– Тебе что кров нравится ебать? Встрял в разговор Варлам.

– О вкусах не спорят… Произнес я дабы остудить пыл.

– Сам бы попробовал, потом за уши не оттащишь. Знаешь какие они мягонькие… а хуй словно в нежный творог окунаешь… Пулеметчик присутствовал тут только телом, душа успела окунутся в сладкие мечты…

– Молчать! Приготовится к бою! Я примерил роль командира, как сшитый на заказ дорогой костюм, и знаете… сидит как влитой.

Сегодня тренировка стрельбы на дальние дистанции.

Первый выстрел прошил ногу, тело пока еще неопознанного зверя упало в грязь. Слишком просто… следующая пуля потревожила печень и через пару минут он перестал дрыгаться. Второй раненный ползет в сторону высокой травы, но от прицела не уйти…

Выстрел.

Еще один уткнулся лицом в лужу.

Лучше бы зверь притворился мертвым, я мог бы пожалеть патрон, и он прожил бы на сорок минут дольше. Хотя бессмысленно, Варлам после битвы простреливает голову каждому трупу еще раз для надежности, правда, иногда я не понимаю, зачем он стреляет в жопу…

Плохое предчувствие не подвело…

Отпор! Из земли встали звери!

– Засада! Прокричал Аскер.

Солдаты забыли всё – чему их учили…

В людей на огромной скорости полетели камни, булыжники как пули! Одно попадание в корпус и в хлам переломанный человек теряет сознание! Моему подчиненному, любителю буренок, кусочек камешка угодил прямо в висок, двухметровая туша рухнула в грязь без четвертинки головы.

В ход пошли огненные шары! Один промчался в непосредственной близости и подпалил брови с волосами. Он бы и дальше жег, но огненного мага сразила пуля в ногу, он упал и один обезумевший солдат вонзил ему штык прямо в сердце.

Безумцем был Варлам. Молодец, не растерялся… Стоит зверю запнуться, и храбрец словно возникая из ниоткуда, перерезал тому глотку от уха до уха.

Но не он один разрезал плоть…

Потоки режущего ветра рубили солдатам стопы. Десятки бойцов рухнули вниз. Кто-то скулил по потерянным ногам, а те, кто посильнее, стискивал зубы и полз навстречу врагу.

– Что вы как дети малые⁉ Аскер разгневался и тут началось…

С тыла зашел его личный, специально отобранный отряд профессионалов. Тяжелые пулеметы и гранатометы скашивали тех, кто левитировал в воздухе. Здания прошивались насквозь крупным калибром.

Тяжелый трест оружия оглушал, но одновременно с этим давал понять, что магам не утаится. Вот она мощь! Гений человеческой инженерной мысли! Ствол ревет и обломки здания со страшным грохотом летят мимо.

Если такая пулька попадет в лицо, то может произойти всё что угодно. Выскочит глаз, отвалится челюсть, нос оторвет, можно даже свои брови проглотить от неожиданности. Бронемашины отлично выдерживают огонь и ветер. Под прикрытием одной такой, я и остатки моего отряда продвигались в самую гущу.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Зверье хоть и магическое, но плоть все носят одинаковую.

– Больно! Спасите! Одного бойца все же подпалили…

Не стоит тратить время на попытку спасти его, огонь покрыл каждый сантиметр тела, но вот отомстить есть возможность… Я выбежал навстречу убийце и увидел молодую девушку зверолюдку, которая как раз направила разгоряченные руки в сторону ко мне.

Вот и конец… Подумал я, но пламя вышло слабоватое… Всего сантиметров тридцать. А у самой поджигательницы отдышка… Что такое моя дорогая, магия кончилась?

Время замедлилось. Я иду на неё, а она пятится назад, но недолго, уже спустя четыре секунды споткнулась и упала на жопу. Вновь елозит задницей по земле, но разве от судьбы уползёшь? Я припал к ней, отдергиваю зверолюдку за ноги под себя и обхватываю ладонями шею.

Девушка пыталась отстранить их и спасти себя, когти впились в руки и царапали лицо, но мужская хватка не ослабевала… Не помогли и жалобные хрипы, покрасневшие глаза, сопли и слезы. Сознание потеряно, но руки давно превратились в хомуты, она умерла, а я всё сдавливаю и сдавливаю.

– Дружище! Сучка готова! Привел в чувства только крик Варлама.

И вправду умерла, даже побелела немножко… Я отстранил руки, и голова шмякнулась о землю. Варлам подоспел на подмогу и ударил её в шею ножом. – На всякий случай! Произнес он и добавил. – А давай всем покажем, что огонь нам не чужд! В ход пошли гранаты…

Ебнутый он немножко, но зато надежный…

Взрыв!

Рядом упал кусочек локтя и тазовая часть зверочеловека. Магия не так сильна, как гранаты и автоматы. Зверям необходимо приблизиться на почтительное расстояние чтобы убить, а мы шмаляем издалека.

Выстрел в спину очень часто парализует тело, возможно пуля поражает спинной мозг, а вот ранения в живот зачастую бесполезны. Звери могут жить и истекать кровью очень долго. Сволочи кровоточат, ползут и еще умудряются придерживать вывалившийся кишечник одной рукой.

Мой следующий выстрел выбил зверю нижнюю челюсть, и я вам скажу, что вывалившийся и свисающий до шеи язык – удивительная картина.

Фу таким быть… Контрольный выстрел помог ему и раскрошил череп с мозгами.

Кажется, что всё так близко от меня и дышит… И я могу оборвать дыхание… Люди со звериным сердцем, убивают зверей… Разве не забавно?

Штык-нож – в сердце – в почку – в печень.

Коли! Коли! Коли! Убивай!

Используй данное тебе богом и верховным монархом право убивать!

В руководстве мужчины сказано – не стесняйся!

Я и не собирался!

– Кто-нибудь, подмените меня! Закричал солдат на броневике. Как раз вовремя!

Я забрался на машину и сел за пулемет.

Колошматил врагов до перегрева ствола… Меня пытались поджечь. Лицо красное, волосы чуть опалились, но я выжил и истребил несколько сотен!

– Мы заебемся ямы выкапывать. Сказал Варлам.

– Лучше сжечь. Ответил ему Аскер и показал мне большой палец.

Мы вновь всех одолели, но на этот раз, помимо радости убийства беспомощных крестьян узнали, что такое горечь потери… Товарищей хоронили в братской могиле, кое кто даже расщедрился на пару ласковых последних слов.

– А я ведь не давал команды отбой… Со слезами на глазах произнес Аскер, а он оказывается внутри очень сентиментальный.

На войне сближение с людьми происходит в максимально сжатые сроки. У вас попросту нет много времени принюхиваться, прощупывать друг друга, звать в гости на праздники и одалживать денег.

Хочешь жить – умей дружить.

Иметь друзей на войне очень выгодно. Друг может спасти от пули, кормить тебя с ладони раненного, тащить на себе много верст твоё изнеможённое тело.

На войне сразу ясно что из себя представляет конкретный человек. Трусливый друг хуже врага, поскольку на него ты надеешься, и если он подведет тебя, то только прямо под монастырь…

Грамотный солдат окружен броней из лучших, преданных, отборных друзей. Они роднее чем родня. Важно быть человеку другом, когда он жив, а не когда мертв. Мертвому ни холодно, ни жарко от вашей дружбы.

И вот настал момент, когда друга не стало. Утром ты еще просил у товарища закурить, а вечером он не вернулся из боя.

Вроде всё как всегда – тот же воздух, один и тот же лес и даже вода такая же, только без друга всё по-другому… Уже не понять кто был прав в ваших вечных спорах. Тебе стало не хватать его только сейчас, когда он не вернулся из боя… От осознания потери сердце рухнуло вниз, прошло по пищеводу и застопорилось только в районе пятки.

Со временем война превращается в бесконечную месть. Солдат уже не помнит за что воюет, он потерял стольких близких, что не хватит и ста лет чтобы выплакать накопившуюся обиду. Единственное спасение – это месть, она как холодный компресс на ожоги.

Мстят обычно тем, кто тоже хочет мести за свою убитую семью. Но наша то месть оправданнее, ведь наши родные, были нам роднее чем, их родные им, а значит нам можно.

Наши мертвые нас не оставят в беде…

Глава 20

Герасим.

Лечить так лечить, любить так любить, гулять так гулять, стрелять так стрелять…

Все что делаешь, нужно делать хорошо, даже если совершаешь безумство.

Господин часто говорил. – Масштаб личности, определяется масштабом деяний.

– Запомни мудрые слова Герасим. Я отправляю тебя на войну и поскольку ты очень дорог моему сердцу, то воевать ты будешь в чине главнокомандующего стороной света. С этой секунды ты волк, вожак небольшой стаи.

Родной отец даже в пьяном бреду не расщедривался говорить мне столь теплых слов. Какой же всё-таки господин замечательный человек, всем человекам человек. Учиться у него одно удовольствие.

Викентий порекомендовал завести небольшой блокнот, чтобы записывать туда лучшие изречения повелителя. Я исписал уже семьдесят штук… Что поделать, если каждое его слово подлежит обязательному конспектированию.

Я бы с удовольствием набил бы татуировки с цитатами, но боюсь даже моей массивной плоти не хватит.

Вот одно из последних…

У людей ярко выраженная предрасположенность к войне и насилию. Как только первый человек открыл для себя палку-копалку, он сразу же нанес удар в голову ближайшему соплеменнику.

Еще он говорил, что победителей не судят. После победы и истребления врагов до последнего кусочка, мы напишем свою правду, которую никто не сможет опровергнуть, ведь мертвые не говорят.

На огромной братской могиле сотен миллионов зверолюдов мы напишем – главное не победа, а участие.

Герасим в отличии от Искариота в первом реальном бою не понес никаких потерь, а всё потому что не позволял никому расслабляться.

Ну и еще потому, что Антонина, зарекомендовавшая себя мудрой женщиной, первой почувствовала, что впереди что-то не так. Герасим возымел привычку прислушиваться к будущей супруге, повысил бдительность и принял решение – обстреливать гаубицами каждую захудалую деревушку на пути.

От снарядов в небе тесно… Пехота шла на зачистку только после того, как каждый сантиметр жилой площади был взрыхлен взрывами. Люди добивали тех, кто чудом уцелел. Смертность стопроцентная, ведь собаки Шарика чуяли подпалённую плоть в огромном радиусе и откапывали из обломков пока еще дышащих врагов.

Закат приходит тогда, когда его совсем не ждешь…

Только смерть приходит вовремя. Зверолюди наблюдали тысячи красивых огоньков на небесах, они как падающие звезды… Жаль, но желание можно загадать лишь одно и то не сбудется.

Выжить бы…

Радостно, когда снаряды стирают с лица земли дом соседа, но позлорадствовать нету времени, твой на очереди… Там как раз собралась ужинать семья в полном составе…

После того как оторванные взрывом части тел смешивались со строительным мусором, можно поджигать напалмом. Господин ясно дал понять, что срать он хотел на мораль, экономию снарядов и людей. Последние слова напутствия были – Развлекайтесь ребята, развлекайтесь и за меня тоже! Чтобы не осквернить светлые помыслы господина, я изничтожу каждый уголок вражеской цивилизации, только наша цивилизация имеет право на существование.

Выживет сильнейший, наиболее приспособленный. Я по натуре честный человек и, если бы мы проигрывали, я бы и слова пикнуть не смел. Вот и вы будьте честны, принимайте правила игры и умирайте достойно.

Не только гаубицы и пушки стояли у меня на вооружении, но еще и дельный совет, которым заботливо поделился господин. Я поинтересовался как лучше налаживать коммуникации с местным населением и ответ меня шокировал.

Пир на весь мир.

Закрываем глаза на то, что они так похожи на нас и в подвале разделываем туши зверей с целью дальнейшей обжарки. Приправы, специи и оливковое масло, отряд снабжения поставляет вместе с патронами. Вкусный жир стекает по подбородку, но Антонина заботливо улавливает каждую капельку салфеткой, сохраняя чистоту мундира.

* * *

Гулливер сохранял солидарность с Герасимом и первым врывался в бой. Маги жгли танк, температура внутри железного монстра была как в духовке, но товарищи по танкам отпугнули врагов, и бронированное чудище продолжило шествие.

Не стоит забывать, что Гулливеру и Антипу достались модифицированные господиновой кровью тела. Они выдержат сверх нагрузки, сверхвысокие температуры и нечеловеческий стресс.

В бою стоянка хуже всего для танка.

Говорят – воюет не танк, а танкист.

Чепуха.

Экипаж сроднился с танковой сталью. Если в башню прилетает камушек, у солдат чешется голова, как только происходит выстрел, каждому хочется схаркнуть, если течет масло, то человеку обязательно приспичит поссать, а на дозаправке гарантированно проснется аппетит.

Мы одно целое.

Господин одинаково сильно любил не только Герасима, но и Гулливера, а потому дал ему в личное пользование самую прогрессивную модель. Как только на горизонте появляется маг, нажимаешь на кнопочку и форсунки распрыскивают антимагическую жидкость по корпусу.

Огонь, воздух, электричество – всё ему нипочем!

Пулеметчики на крыше вдоволь развлекаются. Можно было конечно сказать, что они вдоволь отрываются, но отрываются как раз не они, а их руки и ноги зверолюдов.

Замкнутое пространство и страх скорой смерти сближают мужчин. Уже через пару боев вы становитесь роднее чем мать и сын. Вы кровные братья, потому что ваша кровь регулярно попадает друг другу в глаза.

– Огонь! Как приговор закричал Гулливер.

Снаряд вспенивает землю, прятаться бесполезно. Въезжаешь в дом через стены и ровняешь постройки с землей.

* * *

Три направления, три стороны света, трое главнокомандующих как три страшные гангрены в империи зверолюдей. Они разрастаются, несут с собой разрушения, тысячи смертей, новые принципы войны, идеологию.

Множество поселков и деревень перестали существовать физически, память о них и населявших жителях невоскресима.

Первые крупные города пали…

Обстрел снарядами длился сорок часов беспрерывно. Когда в город въезжали освободители, это были руины… Братских могил не нужно… Город стал большой усыпальницей и очистится лишь тогда, когда бродячие собаки и вороны растащат тела.

Счетчик трупов перевалил за первый миллион. Повод для гордости или спортивный интерес?

На очереди шли столицы королевств и империя, на троне которой восседает стервозная истинная зверолюдка.

Людям башку срывало от победы, драйва. Адреналин хлестал в крови под бешенным давлением. Каждый шаг на чужой земле, ощущается первым шагом в космосе. В теле столько энергии и героизма, что он выходит вместе с потом через поры из организма, если им заправить машину, она поедет не хуже, чем на бензине.

Скольких же мы закололи, зарезали, перетравили выхлопными газами, порубили, застрелили и сожгли?

– Скажите забавно получилось, получается мы её два раза отжарили. Сказал Варлам откусывая ляжку зверолюдки…

Традиция поедания врагов перешла и на западный фланг.

Поначалу Игнатий брезговал кушать приматов, но что поделать, когда жрать хочется, а другого намеренно не предлагают… В моменты жуткого голода человек съест даже собаку, своего ближайшего генетического предка, что уж говорить о зверолюдях…

Солдаты мечтательно строили планы о возвращении домой, каждый мнил себя героем планетарного масштаба и представлял, как их, освободителей, осыпают лепестками цветов по приезду домой.

В основном люди хотели страстной любви и вкусной еды… Что еще может желать разум молодого парнишки? Один только Игнатий ощущал себя уродом в семье, очень много думал и размышлял.

Много мудрости – много печали.

А достойны ли мы такого чистого, непорочного чувства как любовь?

Мы все погрязли в грехе, мы вымазаны в крови так, что век не утереться. Из уст сочится яд, улыбки наши давно не людские, это больше походит на звериный оскал, даже пищу и ту едим не человечью…

Помыслы ужасны. Руки, пальцы, Господь Бог приделал их человеку, чтобы он созидал, но они измарались в крови, сколько мой с мылом, а бесполезно, кажется, что на предметах остаются красные разводы.

Стал ли я мудрее или до сих пор прозябаю мальчишкой, который ничего не понимает?

– Что-то ты совсем загнался друг мой. Опять в мыслях погряз? Спросил Варлам закидывая руку на плечо.

– Да так, размышляю обо всем и ни о чём одновременно…

– На! Выпей. Заклятый друг протянул стакан и горло обожгла горящая вода.

Интересная жидкость… Помогает бороться с разумом. Часто в бой мы идем, выпив каждый по стакану. Алкоголь не добавляет смелости, от убирает стеснительность. Помнится, ради хохмы мы даже напаивали пленную девушку… И солдатам веселее и ей легче будет… Больше никто не стесняется убивать и калечить…

Остальным похоже ремесло по душе… Один я дурак переживаю по пустякам.

Пока я спьяну не ударился головой о стол, мне стало интересно – каким будет выражение лица любимой, в момент, когда фигура друга детства окажется на пороге? Может внешне я еще и похож на человека, но она очень проницательна и в миг распознает личину монстра.

Быть может лучше и не возвращаться, пусть сбережёт себя и думает, что я погиб героем…

Жизнь дана нам так ненадолго, на что я её трачу⁉

Черт! Мату в горле тесно…

Явитесь все – кто нас простит…

Убивать стало так трудно…

Две пули в грудь, и враг убит, а я вскрикиваю – О господи, как больно!

* * *

Но вскоре победы кончились…

Злата и Тимофей не славились репутацией сказочных дибилов. Первые партии магов были лишь способов прощупать оппонента. Основную ударную мощь представляли из себя полчища мышей и крыс. Они обладали слабой, но магией. Главное преимущество заключалось в несуразном количестве, солдат попросту уставал убивать и умирал от изнеможения.

Миллионы молодых магов… Сила способная изменить расклад на любой доске.

Сначала бойцы подумали, что горизонт окрасили тучи, но после стало ясно – это звери… Их было так много, что разум отказывался верить глазам.

– Не дрейфь сукины дети! Леопольд, прибывший на подмогу Гулливеру, решил подбодрить солдат.

Похоже мальчик опять не справляется…

Ненавижу мышей… Еще с прошлой войны терпеть не могу грызунов. Я хоть и не умею сердится, но таблетки, которые всучил мне господин перед отправкой должны помочь…

Желудок жгет, глаза режет словно не выспался, а в теле небывалая легкость и сила. Во мне будто поселился леопард…

Леопольд форменно озверел и начал палить на упреждение с винтовки, оснащенной оптическим прицелом. За ним последовали пулеметы! Даже самому умелому математику, которому никто не дает, не сосчитать скольких они убили за первые пару часов…

Мыши бегут шеренгой и разогревают в ладошках ударную магию, пули скашивают ряды и пробивают тонкие тела насквозь, ведь бронежилетов зверолюдям не завозили. Если у людей вырыты окопы, то армия грызунов возводит баррикады из мертвых тел.

– Они приближаются к минному заграждению! Закричал Гулливер и тут же послышались сотни взрывов. Ударная волна разносила песок в глаза.

Пулеметные стволы перегревались и выходили из строя, указательные и средние пальцы солдат поочередно теряли чувствительность от бесконечной стрельбы. Трупов все больше и больше, но армия крыс меньше не становится.

Люди несут потери, маленькие искры ударяют в человека и солдаты, теряя чувствительность, падают штабелями. Мыши перешли порог минимально допустимого расстояния и использовали магию ветра, воздушные пули прошивают солдатские шинели не хуже автоматных патронов.

Когда легкое продырявлено, во рту очень быстро скапливается лужа крови.

Во истину, выжившие в этом бою смогут утверждать, что прошли на войне – электричество, воздух, огонь и воду.

Леопольда так просто не взять… Приближенный его величества, владыки мира, пособник великой воли, тот, кто вершит правый суд, отдал команду связисту. – Быстро беги и восстанови сообщение!

Боец, уклоняясь от стихии, бежит по полю брани и держит в руке телефонный провод. Самоубийственная миссия, но таким на войне рады. Перевязывает разорванные концы, сматывает изолентой и связь восстановилась.

Леопольд не просто стрелок, он артиллерист и прибыл сюда испытать новую технологию связи.

После первой команды громыхнул одинокий выстрел и тот почти мимо… но он был прицелочный. Уже спустя сорок секунд начался ад. Это как пельмешки в кипящую воду забрасывать… Снаряды вспахивали километры земли, ощущение, словно небо на голову упало… Дыхательные пути обжигает горящим воздухом, ты падаешь и даже не чувствуешь боли, не можешь осознаешь, что тебе ногу оторвало.

Смерть.

Сколько взгляду хватает – смерть.

После массированного обстрела в бой помчались танки. Начался звездный час Гулливера. Грохот не прекращался долгие часы, гусеницы умудрялись буксовать на крови, но громоздкую машину смерти не остановить.

Вот это я понимаю… Увидеть такое безумие в живую… Интересно, это и есть тот момент ради которого стоит жить?

Гулливер воспылал, словно в организме вместо крови струиться дизельное топливо.

Долой супружескую жизнь! Она скучная, а на войне интересно.

Каждая секунда пребывания тут, слаще годика пресного времяпрепровождения дома.

Я больше не человек, я – ТАНК! И у меня свои танковые дела.

Танк всегда прав!

Такая женщина как Ливия, не то что коня на скаку остановит, ей и танк притормозить не проблема. Хорошо, что она далеко… Любимая восхищает и ужасает больше чем армия врагов. Нужно насладиться моментом, пока хомут семейный жизни не затянулся на шее вновь.

Когда прекратился пулеметный треск и мышиные тела перестали коптить, Леопольд подумал – Снова небо стало голубым, снова солнце стало красным, не могу быть долго злым, добрый я ужасно…

Глава 21

Мужик не тот – кто был женат, мужик тот – кто был солдат!

Почему в мирное, благополучное, сытное время мужчина перестает быть похожим на мужчину и вымирает с чудовищной скоростью?

Хоть завтра в красную книгу записывай…

Даже в старой доброй песне были строки: потому что на десять девчонок – по статистике трое ребят.

Безопасность, тепличные условия для мужчины хуже самой неблагополучной тюрьмы. Тестостерон в крови падает, он ленится лишний раз выйти из дома, валяется под забором, пивное брюшко растет быстрее живота беременной женщины. Даже в тридцать лет, ему не по силам удовлетворить жену, максимум пару раз дернется, когда перелезает на свою половину кровати. Хуже всего, когда он пьяный в стельку приходит в школу навестить сына и позорит его перед друзьями.

Где такому найти применение?

Кому – война, а кому – мать родная. У мужчины две матери, первая – обычная женщина, которая вынашивает юношу девять месяцев и взращивает до совершеннолетия, а вторая, война – делает из мальчика мужчину.

Только с оружием в руке он может реализоваться. Смерть, стресс, паника, адреналин, каждодневные калечащие испытания закаляют характер.

Принято считать, что это работа Господа Бога посылать испытания людям на голову, но на поле брани, каждый сам себе Бог! Ты в остервенении запрыгиваешь на врага и тычешь в тело ножиком, лезешь пальцами в глаза, стараясь выдавить яблоки, кусаешь за кадык, заламываешь руки, ты даже до конца не понимаешь зачем, но убить – убьешь.

Враг злиться, скалиться, прыскается кровью и остывает на руках… Разве такая борьба не лучше, чем пресный секс под одеялком с супругой, которая тебя даже не хочет?

Вы бежите в бой как марафонцы. Под ногами мины, в ушах свист пуль, каждый третий гарантированно умрет, но вы улыбаетесь и даже заключаете пари – кто продержится на пару минут дольше.

В окружении такие же мущинские мущины. Твои друзья, братья и собратья, коллектив, стая, вы могучие и твердолобые, каждый знает цену словам, поступкам и ради друга жизни не пожалеет.

Мужчина – стройный как кипарис, могучий, суровый, мощный. Нервы как стальные канаты, сердце широкое как экватор и в руках сил немерено.

Чтобы мужчина продолжал быть, нужно регулярно устраивать войны. Большая часть потеряет ноги и станет никому ненужными инвалидами, но те что уцелеют, будут красавцы как на подбор! Девять покалеченных из десяти, стоят жизни десятого!

* * *

Примерно такая же методичка была у Аскера. Искариот велел ему усилить атаку, простимулировать бойцов и бесконечно идти в наступление.

Логика простая. Зачем мелочиться и считать солдат? Мы же патроны не считаем… Скупость смертный грех!

Аскер проинструктировал Игнатия, а тот в свою очередь Варлама. – Пусть продемонстрируют истинную жестокость, первородное насилие, перевернут мир с ног на голову, в котором люди будут спокойно относится к преступлениям, совершаемым на глазах, но каждый, не похожий на них, будет вызывать страшное отвращение.

Пусть творят такое, чтобы сам термин «жестокость» был слишком мягок, для описания «таких» поступков. Филологи должны тысячу лет придумать новое слово для подобных извращений, но всё будет тщетно…

Нужен такой показатель насилия, при котором линчевание будет считаться актом милосердия.

Ну давайте человечища мои, удивите…

Солдат единственный, кто может без последствий для здоровья, изо дня в день проявлять себя противно тому, что чувствует; распинаться перед тем – кого ненавидит, радоваться тому – что обычно приносит горе.

Для воина нервная система пустой звук, выдумка. Он – состоящее из стальных пластин физическое тело. Душа мужчины, такой же кусок неказистой стали, её можно поместить в тело, только путем сварки.

Заставлять мужчину делать то, что ему не нравится, можно до бесконечности. Сама природа поощряет безнаказанно насиловать его.

* * *

Варлам лично обходил захваченный поселок, открывал погреба и, если видел там затаившихся женщин с детьми, просто бросал гранату.

Выживших зверолюдей заставляли убивать родных и друзей в обмен на свою жизнь и многие соглашались…

Зародилась теплая традиция. Солдаты сидят вокруг трупа на пнях и поочередно отрезают кусочек живота, который так приятно кушать с ножика. Сырое мясо на вкус конечно так себе, но если приправить парочкой анекдотов от друзей, то вполне съедобно.

– Все же, мы мало чем отличаемся… Произнес Искариот со смакующей улыбкой на губах, а после уже, наверное, в тысячный раз повторил приказ, который от зубов отскакивает. – УБИТЬ ВСЕХ! Он выглядел как палач…

У солдат выработалась мышечная память. Стоит услышать заветные слова главнокомандующего и ножик в руке устремляется к нервному узлу на затылке пленников. Особые умельцы ловким движением вырезают шмат мяса как Микаса и Леви у титанов. Те люди, что по брезгливее, просто стреляют в лоб с мелкокалиберного пистолета.

Вот так запросто распоряжаясь жизнями людей и зверей, Искариот на миг примерял шкуру господина!

Так вот значит повелитель, как вы чувствуете себя на постоянной основе… Я, Гулливер, Герасим, остальные приближенные и обычные люди для вас не значимее чем те звери в погребе для солдат…

Счастье и горе мне, за то, что стал вашим верным последователем.

Плох тот солдат, что мечтает быть генералом.

Задача солдата копать ямы, рыть траншеи, красить траву, убирать лужи совком и ведерком, тосковать по родным, гадать – сохранит ли девушка верность, которую он оставил на попечение трем друзьям детства. Максимум что он должен, так это воевать, проливать кровь, переносить болезни без медицинской помощи, недоедать, плохо спать, выполнять дебильные поручения, убивать, воровать, мучиться от совести и воспалений гланд…

У него не должно остаться физических и душевных сил, чтобы мечтать и строить карьерные планы.

Генерал совсем другая ипостась, его задача умертвить как можно больше своих и чужих, он образован и циничен, а солдат же зачастую в прошлом обычный деревенский паренек, которого не жалко пустить в расход, ну зачем такого наделять властью?

Солдат есть солдат и грош такому цена. Солдат меняет рубашку только тогда, когда она кишит вшами, он не должен знать, что такое брезгливость. Солдат обязан пахать круглосуточно, если он будет бездействовать более пяти минут, то начнет думать, а это ему делать необязательно и даже вредно.

Солдат относится к жизни равнодушно, срать ему – умереть сегодня или завтра. Боец должен спать спокойно даже под свист пуль и грохот бомб.

Не просто так солдат на генералов не меняют, даже при курсе один к ста.

Позади захваченных территорий рабочие прокладывают железную дорогу и стелют асфальт. Человечья инфраструктура будет тянутся до империи и воткнется в неё как игла в задницу.