Текст книги "Тёмный Наследник. Солнечный ветер"

Автор книги: Евгений Ионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Посеребрённые сединой короткие тёмные волосы зачёсаны назад, серо-мышастые глаза горят фанатичным блеском. На левой стороне мундира блестит медаль «Воинская доблесть»: золотой меч на фоне восьмилучевой серебряной звезды.

– Капитан Мартирон Дебореан, чрезвычайный и уполномоченный комиссар мобилизационного отдела военной коллегии королевства.

Офицер представился по канонам воинского устава, отдав честь согласно принятой в армии Саороланты традиции, поднятой вверх и согнутой в локте рукой со сжатым кулаком.

– Ваша честь, вы нездоровы?

– Да, я слегка приболел. – Бесцеремонно соврал бейлиф.

И действительно, выглядел он неважно: растрёпанные волосы, опухшее лицо, синие круги под глазами, помутившийся взор.

– В связи с началом боевых действий в Думэолоте указом короля объявлена мобилизация. Призыву подлежат военнообязанные двух высших категорий, а именно самые рослые, крепкие, сильные и выносливые юноши и мужчины в возрасте до ста лет. Все рекруты из вашего манора должны быть собраны и отправлен в учебный полк до заката солнца сего же дня.

У бейлифа отвисла челюсть и глаза едва не выпали из орбит.

– Это… страшные… новости. – Запинаясь и задыхаясь пробормотал Элуриал. – Милорд капитан… прошу немного времени… привести себя в порядок. Пока всю посильную помощь вам окажет наш мастер-наставник.

– Аэллертан Спеллонт, к вашим услугам, милорд капитан.

Учитель грациозно поклонился.

– Отлично, вы не хуже бейлифа должны знать всех местных рекрутов.

Взмахнув плащом, капитан вышел из комнаты.

– Всенепременно, милорд комиссар.

Аэллертан последовал за ним.

Никто не заметил, как по его гордому и надменному лику расплывалась самодовольная ухмылка, хищная и зловещая, как у проглотившего добычу змея.

В дверь грубо и громко заколотили, словно пытались снести её с петель.

– Именем короля, откройте!

Монфиэста проснулась и подпрыгнула от неожиданности, на миг забыв о страшных событиях минувшего дня.

– Открывайте немедленно, или я вышибу двери ко всем демонам!

Девушка вскочила со стула, на котором провела ночь у постели отца в его комнате, и со всех ног бросилась ко входу. В голове крутились кошмарные мысли, одна страшнее другой.

– «Как Гильдия могла так быстро прознать об одержимости Эрегинда?».

– Монфи, что случилось? – Услышала она вслед тревожный вопрос разбуженной матери.

Ллайсаниэль провела бессонную ночь у кровати сына. Уже ночью, после ухода Тэлса и Наинлит, они перенесли Эрегинда в его комнату. За пострадавшим от Ваэртильгвен Маглортианом тоже требовался уход, поэтому Ллайс отрядила дочь к нему, несмотря на отчаянные протесты последней.

– Последнее предупреждение!

– Сейчас!

Монфиэста лихорадочно отодвинула дверной засов, впустив столь бесцеремонного незнакомца. Им оказался молодой солдат в ламинарном доспехе, зелёном плаще и высоком открытом сфероконическом шлеме со значком королевской городской стражи в виде перекрещенных клинков на фоне увенчанной короной надвратной башни. Вооружён до зубов, будто в походе: широкой саблей и квэорде, глефой с S-образно изогнутым клинком.

– Это дом семейства Элдануол?

– Да. – Затравленно ответила Монфиэста, с ужасом глядя в холодные суровые глаза воина.

– Я ищу Эрегинда Клорниэ Элдануола. Он призван в действующую армию согласно королевскому указу о мобилизации. Он здесь?

– О, нет.

Девушка не смогла ничего ответить, только ахнула, всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Что здесь происходит? Кто вы!?

Ллайсаниэль подоспела к месту событий.

– Кнориас Элларн, рядовой отдельного батальона королевской стражи «Цитадель». А кто вы, миледи?

Лицо солдата отчётливо ожесточилось.

– Ллайсаниэль Элдануол, хозяйка этого дома. Я требую от вас, рядовой Кнориас Элларн, обосновать присутствие с оружием в руках на пороге моего дома!

Эльфийка не на шутку разозлилась.

– Они… они пришли за Эрги.

Монфиэста окончательно разрыдалась.

– Что… Как… Но… Не может быть!

Молоденький солдатик, несмотря на возраст, продемонстрировал завидное хладнокровие. Не вступая в излишние прения, он просто извлёк из кожаного футляра на поясе свиток с текстом высочайшего указа и развернул его прямо перед носом ошеломлённой женщины.

– Пресвятые альвы… Вентола-заступница! НЕ-Е-Е-Т! НЕ-Е-Е-ЕТ! Вы не заберёте его у меня!

Ллайсаниэль охватил приступ истерики. Она выхватила свиток из рук солдата и разорвала на части.

– Вы не заберёте у меня моего мальчика, больше никогда, слышите! Убирайтесь обратно в Анорнелинде, королевские псы! Я не отдам вам его!

Эльфийка окончательно сошла с ума и набросилась на стража, метя ногтями в лицо.

– Держите себя в руках, мамаша.

Безумная выходка Ллайсаниэль не впечатлила солдата, он отмахнулся от неё наручем, но с такой силой, что эльфийка потеряла равновесие и упала навзничь, как подкошенная.

– МАМА! – Взвизгнула Монфиэста. – Ах ты гнусный ублюдок!

Психоз матери словно передался дочери. Она набросилась на солдата безумной фурией, дико вереща и намереваясь ногтями выцарапать глаза.

С таким же успехом девушка могла атаковать матёрого волка: королевский страж ловким выпалом древка глефы ударил сестру Эрегинда в подколенную впадину, моментально свалив с ног.

– Кнориас! Что там у тебя?

На помощь вояке-негодяю подоспели сослуживцы, судя по повадкам, такие же мерзавцы.

– Две полоумные стервы пытались помешать мне войти в дом. Свяжите их! А ещё лучше заткните рты кляпами!

Оставив квэорде снаружи, рядовой Элларн быстро пересёк порог и, заглядывая во все комнаты, принялся разыскивать рекрута.

Не прошло и пары сонант, как он ворвался в спальню Эрегинда.

Пыль. Серый свет. Тишина. Сумерки. Танец теней. Покой. Полное забвение. Нет ни чувств, ни ощущений. Ничего и никого. Только вечная меланхоличная мелодия, не слышимая ухом, скорее ощущаемая потайными струнами души.

Это – зов Бездны, вечный и неумолимый, под такт которого бесчисленные сонмы тёмных душ кружили в танце вечного покоя.

– Парень! Элдануол! Вставай!

Сознание резко провалилось в пропасть. Кто-то грубо растолкал его – перед глазами в проёме шлема возникло лицо молодого солдата.

– Вы Эрегинд Клорниэ Элдануол?

– Да. – Эрегинд ответил автоматически, не раздумывая.

– Поднимайтесь. Согласно королевскому указу вы подлежите призыву в действующую армию.

Эрегинд с трудом поднялся с кровати. Всё тело болело, словно он не спал, а всю ночь таскал булыжники, разум застилала туманная дымка.

– Немедленно одевайтесь и собирайтесь, и основательно – нас ждёт долгая дорога. Как только будете готовы, следуйте за мной.

Солдат покинул комнату, громко хлопнув дверью.

Эрегинд не чувствовал сам себя, голова ощущалась набитой сырой соломой, а конечности – одеревеневшими. Не найдя своего обычного охотничьего костюма, он надел запасной. Попытка найти пояс с оружием также не увенчалась успехом.

– Быстрее!

В дверь нетерпеливо постучали.

Эрегинд не стал больше ничего искать и вышел из комнаты.

– Пошевеливайтесь, у нас мало времени.

Проходя мимо кухни, Эрегинд услышал сдавленный стон.

– Что это было? – «Мама!» – Промелькнувшая в ожившем сознании мысль тут же утонула в облаке серого тумана, омрачавшего рассудок.

– Иди и не задавай лишних вопросов, рядовой! Теперь ты на воинской службе! Запомни сразу: ты будешь задавать вопросы, только когда тебя спросит вышестоящий по званию! Твоя первейшая задача – молча исполнять приказы. Понял?!

– Да. – Новоиспечённый рекрут ответил механически.

– Не да, а так точно, рядовой Элларн!

За приказом последовал жёсткий тычок в спину тупым концом древка глефы, отчего юноша споткнулся и едва не упал.

– Так точно, рядовой Элларн!

Испытав столь бесцеремонное обращение, потрясённый и сбитый с толку, Эрегинд как-то сразу стушевался, безропотно подчинившись рекрутёру.

– Иди на центральную площадь. И не вздумай удрать! Наказание за попытку уклониться от призыва – смертная казнь!

Воитель быстрым шагом скрылся за поворотом ближайшего дома.

Эрегинд отчётливо ощутил себя околдованным: серая туманная дымка вместо сознания, память словно отшибло, чувства и эмоции заменило глухое омертвелое равнодушие.

Капля страха, враз зародившись, породила панический ужас, который, наверное, испытывает оказавшийся в капкане зверь. Это ужас бессилия и ожидания момента, когда придёт охотник.

Но вот в сознание стадом диких лошадей ворвались страшные воспоминания. Захотелось закричать. Тэлс, Нали, мать, сестра, отец…

– Отец! А ведь я так и не увидел его!

Но и этот проблеск живого самосознания был потушен, словно свеча на сквозняке, рассудок опять погас, словно его накрыли старой пыльной мешковиной. Понурив плечи и опустив голову, он медленно, словно ходячий мертвец, брёл по улице на площадь, не смотря по сторонам, уперев взгляд в землю, не реагируя на происходящее вокруг и не отзываясь, даже когда его окликали.

А вокруг творилось форменное светопреставление. По улицам туда-сюда сновали солдаты, среди которых было даже двое магов в синих мантиях. Одни заходили в дома и сообщали новобранцам и их родственникам ужасную для них новость, другие конвоировали к месту сбора рекрутов, проявляющих малейшие признаки нерасторопности и неповиновения, а третьи, самые добрые, пытались хоть как-то успокоить их родных и близких.

Война. Мобилизация.

Эти два страшных слова горящей стрелой пронзили привычный уклад жизни манора, разрушив его до основания. Бытие ста шестидесяти восьми семей отныне отравлено страхом потери своих сыновей. А девяносто четыре невесты могли лишиться женихов.

Эрегинд не заметил, как достиг центральной площади. Воздух был буквально наэлектризован страхом и отчаянием, но ему было всё равно. Злонамеренные чары отключили сознательную рефлексию. Возможно, это даже к лучшему: тоска по дому и страх смерти могут свести с ума кого угодно.

Забвение, тишина и покой… А в голове одна за другой проносятся фатальные мысли, но сердце воспринимает c фаталистическим равнодушием:

– Скоро я стану мертвым пограничником, павшим от орочьего клинка или топора у корней предвечных дубов Думэолота. Ну и ладно. И что с того? Всё равно все мы рано или поздно умрём. Так какая разница, завтра или через сто лет?

Совсем близко, между задворками особняков торговых контор, возник проход через проулок, ведущий на площадь, куда сплошным потоком стекались рекруты и солдаты вперемешку с растревоженными обывателями.

Панцирь леденящего равнодушия внезапно разбился вдребезги, когда кто-то оттащил его в сторону, схватив за руку. Когда он заглянул в лицо бесцеремонного незнакомца, оковы колдовства бесследно рухнули, разум пробудился, дух воспрянул, и всё существо заполнила ослепительно сияющая фигура, словно сотканная из звёздного света. Равнодушие и обречённость отступили, он ощущал эйфорию неземного восторга, узрев гений чистой красоты.

Это была Замфирель.

Когда внезапное озарение схлынуло и Эрегинд смог её разглядеть, его сердце запылало, подобно политому смолой факелу.

Одетая в чёрный дождевой плащ девушка выглядела потрясённой и опечаленной, но в её лазурно-голубых глазах, кроме тоски, плескались также любовь и надежда. Её очи манили и без слов говорили: «Я люблю тебя и всегда буду ждать».

Грациозная белая длань, украшенная витыми серебряными кольцами с мелкими бриллиантами лёгким касанием, словно пушинка, притронулась к его щеке.

– Эрегинд.

В её голосе неразрывно сплелись боль от разлуки и глубокие нежные чувства, которые дочь Урфитеи к нему испытывала. В пронзительно-небесных озёрах очей стояли слёзы. И он утонул в них, растворившись без остатка.

– Эрегинд… Ты… Я… Ты ведь знаешь… Не можешь не знать… как много для меня значишь.

У неё не хватило мужество прямо сказать «я люблю тебя», но всё было и так понятно без слов.

Очарованный юноша взял её руки в свои, не в силах выразить свои чувства.

– Фире… Я… Ты… Ты божественно прекрасна…

– Не надо слов.

Замфирель прикоснулась к его губам кончиком указательного пальца.

– У меня есть кое-что для тебя.

На ладонь лёг медальон – гранёная капля горного хрусталя на шнурке из переплетённых серебристых нитей. Внутри самоцвета плескалась опалесцирующая белёсая жидкость. Девушка осторожно сжала его ладонь и накрыла своей.

– Это освящённая роса, собранная на рассвете Дня Света. Пожалуйста, умоляю, прими этот дар. Пусть он напоминает тебе о моих чувствах и убережёт на полях сражений. Я прошу только об одном: если вернёшься, дай знать, можно ли мне рассчитывать на взаимность. Я буду ждать.

Эрегинд не мог в этот волшебный момент не поддаться чарам красотки. Он потянулся к ней, как страждущий в зной путник к водам прохладного ручья. Сладкий аромат ванили и розового масла её духов пробудили неиспытанное доселе ощущение чувственного томления. Неискушённый в амурных делах эльф впервые готовился поцеловать девушку, её накрашенные малиновой помадой губы стали вдруг до боли желанными, он уже ощутил на коже её горячее дыхание…

– ЭЛДАНУОЛ! ОТСТАВИТЬ! Проклятый дезертир, почему ты до сих пор не на сборном пункте!

Эрегинду показалось, что в один неразличимый миг он низринулся с безбрежной небесной выси в холодную тьму Бездны. Чья-то сильная рука с железным хватом ухватила его за локоть, словно железными клещами, и как следует встряхнула.

– Но… Я… Моя девушка пришла проститься со мной.

Кнориас Элларн с перекошенным от злобы лицом погнал его на площадь, держа за локоть, будто учитель провинившегося школяра.

– Будешь целовать девок, если вернёшься с войны. И не в гробу. – Зло прошипел королевский страж на ухо смятённому парню, нежданно-негаданно обретшему свою первую любовь, и столь же скоропостижно расставшемуся с ней.

– НЕТ! Подождите! Ради всех альвов! Прошу, умоляю! НЕ-Е-ЕТ!!!

Замфирель забилась в истерике, пытаясь пробиться сквозь толпу к любимому. Но идущий следом конвоир безжалостно оттолкнул её в сторону древком квэорде.

– ЭРЕГИНД!

Новобранец только раз на неразличимо краткий миг успел обернуться и поймать взгляд той единственной, которая смогла пробудить в нём светлые и нежные чувства. Когда их взгляды встретились, они точно знали, что их души отныне связаны. Ожидание встречи стало сокровенной мечтой.

Суждено ли сбыться их счастью? Кто знает. Вопреки всему, они будут надеяться, верить и ждать.

Влюблённых разделило рекой столпотворения, тёкшей на площадь Зала Собраний.

– Вы пойдёте со мной, юноша.

Янтарно-жёлтые глаза незнакомца под капюшоном синей мантии без остатка заполнили сознание. Гипнотический взгляд полностью погасил волю.

Тэлс с ужасом осознал, что выпускает из объятий всё ещё спящую Наинлит и осторожно укладывает её на скамью. Любимая лишь слабо пошевелилась. Сердце уколола ледяная игла.

– «Ну, вот и всё. Злой рок неумолим».

Парень сразу всё осознал и не пытался сопротивляться, только на прощанье едва ощутимым касанием поцеловал её в губы.

– «Прощай, Наинлит Даника Аэрдонне, моя любимая. Не суждено было сбыться нашему счастью. Но мы всё равно будем вместе. В вечности».

В горле стоял ком, глаза заволокли слёзы. Таэлнас душераздирающим усилием воли запретил себе думать, что последний раз видит девушку, любовь к которой стала смыслом его жизни.

– Прощай. – Едва слышно прошептал юноша, прежде чем проследовать за магом.

Площадь перед Залом Собраний гудела, как потревоженный улей, до отказа забитая перепуганными, растерянными рекрутами. Королевские стражники, словно сторожевые псы вокруг стада овец, ударами древков и пинками сгоняли новобранцев ближе к центру, где на наспех сколоченном из досок помосте стоял грозный шрамоликий офицер. В руках он держал развёрнутый свиток с именами призывников. Младший командир с янтариновым жезлом стоял рядом, в полной готовности посветить начальнику, когда придёт время во всеуслышание оглашать список смертников (а как по-иному назвать наспех собранных и наскоро обученных мальчишек, обречённых отправиться на убой в самое пекло думэолотского фронта?). По статистике, из таких мясорубок возвращался лишь каждый второй рекрут, многие выжившие имели тяжелые ранения или инвалидность.

Моросит мелкий дождь, поэтому помост прикрыли тентом из палок и парусины. До сумерек ещё далеко, но небеса дают слишком мало света. Ожидание неизбежного тяжким грузом давило на плечи и грудь, словно вина или невысказанные слова.

Через некоторое время на помост взошёл маг в синей мантии. Он что-то коротко сообщил офицеру, тот довольно кивнул и выкрикнул приказ. Над площадью разнёсся чистый звон медного гонга. Удары, ритмично повторяясь, стихли, только когда толпа прекратила галдеть.

В этот момент раздался зычный голас комиссара, слышимый далеко окрест:

– Внимание! Внимание, верные подданные Его Величества короля Делостриана Мильвеннола! Семь дней назад коварный подлый враг, орочья погань Малкората атаковала наше лесное пограничье. Идёт бой не на жизнь, а на смерть. Наши доблестные пограничные стражи, истекая кровью в неравном бою, стеной встали на пути выродков Тьмы, без числа истребляя детей скверны.

Офицер-рекрутёр пустил в ход откровенную пропаганду, но отчаянные времена требовали отчаянных решений. Эльфы, хоть и жили долго, но, в отличие от орков, размножались очень и очень плохо. Большинство эльфийских женщин за свою жизнь рожали максимум двух детей, и потеря хотя бы одного из них была страшной трагедией, невосполнимой утратой для родителей.

Так исторически сложилось, что набор рекрутов в армию изначально проводился очень медленно и с неимоверными трудностями. При добровольной комплектации вооружённых сил результаты были слишком жалкими, поэтому легендарный король Эувельфаст Оркобоец провёл военную реформу на основе принудительного отбора в солдаты наиболее сильных и выносливых юношей. И такой подход полностью оправдал себя. Несмотря на многочисленные акты саботажа и даже вооружённого неповиновения, с чудовищной жестокостью усмирённого королевской стражей, своеобразными внутренними войсками королевства, общины всех поселений в конце концов были вынуждены смириться с общеобязательным призывом, уклониться от которого благодаря привлечению магов стало совершенно невозможно. На категории призывников распределяли в ранней молодости, когда тело юноши уже окрепло и сформировались личные качества. Поэтому списки рекрутов составлялись заранее и раз в пять лет на специальных сборах проводились смотрины призывного контингента.

Мобилизационный комиссар долго и пафосно вещал народу о тяжелом положении на фронте, апеллировал к исторической памяти, напоминая о героических деяниях легендарных королей, от Аксерлида Беглого Клинка до Инвектиола Стратега, взывал к непреклонному свободному духу, чести и гордости эльфийской расы, а также, бессовестно искажая факты, доказывал, что «победа близко», «ещё немного – и орки побегут в свои грязные норы зализывать раны, захлёбываясь своей ядовитой кровью», пытался утверждать, что сама «Мать-Вентола заповедала нам героически оборонять священную родную землю» (очередное враньё – эльфийские племена, заселившие Лландион семнадцать веков назад, были изгнаны альвой Вентолой из острова Альвингеофт, легендарной райской земли на восточной стороне Моря Радужных Бликов за категорическое нежелание смириться со своей смертной долей).

Все эти жалкие потуги, естественно, были безуспешны: толпа встретила речь рекрутёра гробовым молчанием. Хотя ход боевых действий для простого люда во избежание падения боевого духа был строжайше оберегаемой государственной тайной, интуитивно люди понимали: дела плохи, рано или поздно, неважно, через сто лет или тысячу, орки в конце концов добьют обессиливших саоролантийцев. Иллюзий о переход в контрнаступление с целью решительного разгрома врага никто не питал.

Внезапно офицер умолк и отдал команду помощнику. Тот передал её дальше стоящим у подножия постамента стражам. Окружённая солдатами толпа затравленных рекрутов пришла в движение – её, словно скот в загон, оттесняли за постамент, освобождая свободное место перед ним. Вновь заголосили женщины, возродив шум и гам, быстро погашенный аккордами гонга. Когда «пятачок» перед помостом наконец зачистили, и его заполнил взвод стражников с квэорде наперевес, а помощник поднёс к свитку в руках комиссара ярко светящий янтарин, наступила кульминация действа.

– СТАУЛЛИРДАН ДОЛЛИАННАРФ! – Голос мобилизационного офицера был подобен раскату грома.

Из толпы новобранцев вышел высокий темноволосый парень. Солдаты тут же заставили по полной прочувствовать все «прелести» армейской муштры, грубыми окриками и тычками поставив по стойке «смирно».

– МАУЛИКАНОС НЕВЕРФИАЛ!

Новобранцев вызывали по одному и выстроили прямоугольной колонной в центре площади, лицом к помосту с комиссаром. В списке значилось сто шестьдесят восемь имён. Как только сбор был закончен, солдаты разогнали толпу с прилегающего к тракту переулка, где на обочине дороги, обрамлённой со всех сторон высокими деревьями, стояли повозки-омнибусы. Колонну новобранцев быстро перестроили из строевого варианта в маршевый, по пятеро в шеренге, и быстрым шагом погнали с площади.

Столпотворение, в мёртвой тишине переживавшее построение своих новобранцев, разразилось широко резонирующей какофонией воплей и криков, сливаясь с ржанием томящихся в упряжи лошадей. Погрузка в транспортные средства произошла исключительно чётко и организованно, не прошло и восьми сонант, как в каждой длинной повозке разместилось по десять новобранцев, которых охраняли по два солдата, один на козлах рядом с возницей, второй сзади, на запятках. Оставшиеся стражи, сдерживавшие толпу у прохода на площадь, с удивительным проворством заняли оставшиеся экипажи и тронулись следом.

Последними покинули площадь офицеры во главе с комиссаром и маги.

Кортеж повозок без промедления тронулся в путь.

Большинство поселян всё ещё не могли оправиться от шока. Всё произошло слишком быстро. Но от толпы постепенно отделялись маленькие группы эльфов, в основном женщины и девушки, сливаясь в бегущие за вереницей экипажей ручейки. Одетые в длиннополые одежды, совершенно неприспособленные для бега, в безумном стремлении хотя бы ещё раз увидеть родных и близких, эльфийки сломя голову неслись вперёд. Они многократно падали на скользкой мостовой, но большинство поднимались и продолжали отчаянный, но бессмысленный забег.

Возницы на омнибусах, подгоняемые надрывными криками солдат, нещадно хлестали лошадей, но помогало это мало: несчастные животные и так тянули перегруженные повозки на пределе сил.

Самые смелые и отчаянные эльфийки настигали колымаги, выкрикивая имена родных и близких, пытаясь увидеть ещё раз и попрощаться, возможно навсегда.

Наинлит переживала худший день в своей жизни. Даже ночь в проклятом лесу, битва с волками и видение Чёрного Всадника теперь не казались столь болезненными, кошмарными и трагичными по сравнению с перспективой потерять возлюбленного. Сердце разрывалось на куски, словно его кромсали ржавым зазубренным ножом. Душу томило слепое желание хотя бы ещё раз увидеть Тэлса, заглянуть в его глаза, обнять и поцеловать, повторить стократно произнесённые клятвы любви и верности.

Она бежала сквозь толпу таких же, как сама, безутешных страдалиц. Вокруг царили крики, вопли, стоны, всхлипы. Некоторые рекруты слышали знакомые голоса и высовывались в проём между бортами и парусиновой крышей, но королевские стражи не дремали, беспощадно раздавая удары налево и направо древками глеф. Несмотря ни на что, многим девушкам удавалось прорываться к экипажам и даже прикасаться к тянущимся им навстречу рукам их родных и близких. Но стражи были слишком опытными конвоирами, чтобы допустить подобное. Не зная жалости и сострадания, они били женщин по рукам и плечам, отталкивали назад прямыми выпадами тупого конца глефы.

– ТЭЛС! ТЭЛС!

Эльфийка бежала со скоростью спасающейся от пожара лани. Она проверила уже пять повозок, но возлюбленный всё никак не отзывался. Девушка пыталась не замечать ни страданий других женщин, ни бездушной жестокости солдат, отказывающих им в праве последнего прощания.

– ТЭЛС!

– НАЛИ! Я здесь!

Мир вокруг замер и остановился. Кровь в сердце превратилась в кипящее горнило. Она бросилась к ближайшей повозке. Прямо перед её лицом древко квеорде с громким хрустом сломало нос молоденькому эльфу с густыми светло-бурыми волосами, слишком далеко высунувшемуся навстречу даме сердца. Капли брызнувшей крови Наинлит ощутила левой щекой. Эльф громко вскрикнул, и едва не выпал наружу, но его затащили обратно собратья по несчастью.

– НАЛИ!

– Я здесь, дорогой! Я иду к тебе!

Ни мига не колеблясь, эльфийка дикой кошкой прыгнула на повозку, ухватившись за бортовые поручни. И тут же увидела прямо перед собой его печальные глаза, затмившиеся от безнадёжной тоски. Он обхватил её плечи. Уста влюблённых слились в поцелуе, полном нежной страсти. Слова, высказанные друг другу минувшей ночью, были излишни. Этот сладкий миг не мог длиться вечность. Не дожидаясь неминуемого удара, уже летящего в её голову, она спрыгнула на землю.

Тэлс слегка высунулся за борт – и их взгляды встретились в последний раз. Сердце подсказывало Нали, что она видит любимого в последний раз. То же она прочитала в его глазах, полных неизбывной грусти.

Но вопреки всему, их лица сияли счастливыми улыбками, ибо любящие сердца точно знали: если счастью не суждено сбыться в земной жизни, их души воссоединятся после, в благодати небесных чертогов альвов.

«ОБЕЩАННОЕ ФЕЛИОРНОМ ИСПОЛНЕНО».

В комнате стоял удушающий сладковато-тошнотворный запах разложения.

– «Она мертва по меньшей мере сутки».

Лексиас Двеллилт держал у носа надушенный платок и со смесью ужаса и отвращения разглядывал испачканную кровью стену спальни.

Маг-инквизитор Гильдии магов, демонолог-мракоборец, многое повидавший на своём веку, впервые сталкивался со столь ужасным и невероятным преступлением. Давно, очень давно не гибли хранители. Тем более, ученицы мэтрессы Иннэиль Омелунас, чародейки величайшего могущества, самой старой эльфийки Саороланты, бывшей главе Белого Круга, заставшей счастливые и беззаботные времена Благодатного Края.

Боевой чародей отлично знал историю магии и имя Фелиорна Проклятого, Вестника Затмения, первого тёмного эльфа, ради обретения могущества принёсшего в жертву Силам Тьмы свою беременную жену, служило для него символом абсолютного зла, которое открыло дорогу множеству бед и напастей, постигших в итоге народ Саороланты. Что подвигло этого отщепенца пасть во Тьму, хорошо известно – жажда бессмертия и абсолютного могущества. Будучи искусным и одарённым друидом великой силы, он совратил множество своих коллег, открыв нестойким душам тёмные тропы волшебства, чем вызвал гражданскую войну и раскол на светлых и тёмных, дав начало продолжающейся до сих пор Эпохи Затмения.

Надпись казалась завуалированной загадкой, во всяком случае, Лексиас не улавливал в ней ни малейшего смысла.

– «А разве Пролятый не расплатился сполна за свои злодеяния»?

Никто, кроме самих тёмных не знал ответа на этот вопрос. Среди светлых магов правду о Фелиорне знали только архимаги, круг посвящённых, самых сильных и опытных чародеев во главе с великим магистром Оливеастором Готтелфиртом.

Предварительной версией и не пахло.

– «Да, демон побери… Что всё это значит? Загадка, завёрнутая в тайну. Неужели Ваэртильгвен баловалась малефицистикой? Нет, полный бред! Уж кто-кто, но только не она»!

Инквизитор буквально силком заставил себя ещё раз посмотреть на труп. Ему не было ясно: она сражалась до конца или… или превосходящая сила заставила её совершить самоубийство и собственной кровью начертать загадочное зловещее послание? Все улики указывали именно на это: в её глазах отчётливо отпечатался кошмарно-безумный ужас и беспомощное бессилие жертвы.

Лексиас тяжело вздохнул, закрыл глаза и легонько прикоснулся подушечками пальцев к медальону, висевшему на груди на шнурке из сплетённого в толстую нить волоса единорога. На расписанной разноцветной эмалью динамичной композиции аликорн, расправив крылья в стремительном полёте, неотразимым ударом рога повергал чёрного дракона, бьющегося в предсмертной агонии. Именно этот символ стал гербом инквизиционной службы Гильдии магов, вот уже тысячу лет ведущей беспощадную борьбу с тёмными эльфами или начинающими адептами чёрного колдовства. Эмалированный металл отозвался едва различимым покалыванием в пальцах, распространяя далее по всему телу волну мягкого обволакивающего тепла, на несколько неразличимых мгновений введя в транс. Сознание, правда, тут же удалось вернуть резким толчком воли.

– «Итак, что вообще такого особенного в этом захолустном маноре? Похоже, Силы Тьмы просто готовят нечто поистине ужасное, а это – всего лишь пустая демонстрация, отвлекающий манёвр. А Хранительница… просто не рассчитала силы и героически погибла, не дожидаясь подмоги».

Шестое чувство мракоборца указывало именно на этот вариант.

– Лекс, они ждут нас.

Лексиас резко обернулся. Россэон Никларс, напарник по миссии, невысокий худощавый мракоборец-неофит с чёрными длинными волосами возник внезапно, прервав мрачные раздумья товарища. Он был одет точно так же, в багровую длиннополую мантию с широкими рукавами, повязка на голове и медальон на груди ничем не отличались от регалий его знаменитого коллеги. Смысл подобного обмундирования был прост: специальность и индивидуальные отличия магов-бойцов могли подсказать врагам тактику противодействия во время поединка.

– Твоя очередь, Росс.

Лексиас с безнадёжным видом махнул рукой.

В непроницаемо-чёрных, под густыми кустистыми бровями, глазах-угольках Россеона заплясали тревожные искорки.

– Неужели всё настолько плохо?

– Глухарь-глухарём. Убедись сам.

Малефик долго и напряжённо осматривал место преступления. Затем аккуратно присел на корточки рядом с трупом. Он закрыл глаза и стал проделывать над ним и обагрённой кровью стеной круговые пассы, шепча короткие заклинания.

– Действительно, хм, больше вопросов, чем ответов. Всё, что я могу сказать: это не самоубийство. Кто-то невероятно могучий заставил её покончить с собой.

Росс беспомощно развёл руками.

– Выражение глаз. Бездна отчаяния, она до последнего не верила, что погибнет.

– Совершенно верно. Убийца мастерски замёл следы. Ни малейших эманаций чёрной магии, ни капли отзвука заклятий, а они были мощными, очень мощными. Да, Ваэртильгвен обладала достаточно слабой маной, но искусством плетения чар владела в совершенстве. Как-никак, она ученица самой госпожи Иннэиль.

Росс в задумчивости потёр подбородок.

– Думаешь, это какая-то хитрая уловка тёмных и нас ждёт засада?

– Дело будет жарким. Не думаю, что нечто экстраординарное, и не такое видели, но… недооценивать ситуацию нельзя. Неизвестность опаснее любого врага. Не знаешь, какая тварь прячется в западне. Надо проверить амулеты, установить сторожевые заклятья и подготовить запас магической силы. Активируй вооружение.