Текст книги "Плохой год (ЛП)"

Автор книги: everythursday

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Мистер Малфой.

– Нас так устраивает, – проговорила Гермиона, стараясь разрядить обстановку в комнате.

– Я понимаю это, Гермиона. Но вы оба оказались здесь потому, что есть что-то, не устраивающее вас, несмотря на всю нормальность в ваших отношениях. Как считаете, то, как вы справляетесь с вашими эмоциональными трудностями, может быть этим «что-то»?

– Нет, – ответили оба.

Перри сделала пометку в своем блокноте, а Гермиона посмотрела на Драко. Она никогда не считала серьезной проблемой их вспышки злости, случающиеся время от времени. Драко имел обыкновение эмоционально замыкаться, когда сердился, или когда ему было больно. Она могла выяснить причины его состояния только в том случае, если он оказывался достаточно зол, чтобы выплеснуть свои переживания в крике. Да, сейчас он был более открыт, чем в самом начале, но эта черта навсегда останется с ним. Так что их гнев работал на них. Возможно, в этом было что-то нездоровое, но так уж сложилось.

– Вы двое многое преодолели, чтобы быть вместе. Влюбиться. Ваши отношения с самого начала были сложными, и вы признаете это как часть вашего…

– Все отношения сложные, – перебила Гермиона.

– Но вы согласитесь, что препятствия вас как раз здесь и привлекают?

– Мы держим друг друга в тонусе. Нам нравятся загадки, нравится находить решения. Так что, конечно. Никакие отношения не могут быть легкими. Все сталкиваются с проблемами. И думаю, если всё идет гладко, это своего рода замаскированное несчастье.

Когда она была маленькой, то не сомневалась, что ее бабушка и дедушка никогда не ссорятся. Родители время от времени кричали друг на друга, и пусть все самое серьезное происходило за закрытыми дверями, она их слышала. Ей казалось, что с мамой и папой что-то не так, пока не стала старше и не обнаружила, что бабушка с дедушкой просто ведут себя тише. Гермиона не знала ни одной пары, которая бы никогда не ругалась.

– И теперь, когда ваши отношения перестали быть такими напряженными как поначалу, вы ощущаете утрату интереса или возбуждения? Мистер Малфой?

Драко вздохнул и закинул ногу на ногу.

– Разумеется, все уже не так завораживающе, как было по первости, но дело не в трудностях. Всё было в новинку в другом человеке, в том, что мы делали. Но это не значит, что потом мы были менее удовлетворены друг другом.

– Но сейчас всё по-другому? – он вскинул бровь и жестом дал понять, что ждет объяснения. – Вы сказали, были менее удовлетворены, не в настоящем…

Он снисходительно улыбнулся.

– Будь мы удовлетворены сейчас, мы не платили бы вам за то, что вы меня раздражаете, не так ли?

Черты Перри исказило нетерпение, прежде чем она сумела придать своему лицу выражение вежливого интереса.

– Я здесь для того, чтобы помочь вам, мистер Малфой. А теперь почему бы вам не рассказать мне о ваших семьях и друзьях. Вы прошли школу, войну, у вас богатая история. Рядом были близкие люди, которые бы поддерживали ваши отношения?

В комнате повисла тишина, и Гермиона решила, что Драко отвечать не намерен.

– Моя семья была настроена очень дружелюбно, – она помедлила, оглядываясь на мужа. – Драко потребовалось время, чтобы понять маггловский уклад, но в конечном счете он немного открылся этому миру.

– Мистер Малфой, а как обстоит дело с вашими родителями?

– Они стали сравнительно понимающими, – протянул он.

– Сравнительно?..

– Если сопоставлять с началом.

– Но они не поддерживали вашу женитьбу?

Гермиона выдавила смешок.

– Они были бы счастливы, если бы мы разошлись. Кроме…

– Чушь, – осадил ее Драко, на секунду задерживая на ней взгляд. – Ты нравишься моей матери.

Гермиона скептически на него посмотрела.

– В прошлый раз, когда я была там, она заявила, что мой вкус – это настоящее бедствие, а я сама здорово поправилась, пусть даже…

– Это ее способ выражения. Сколько раз…

– Ее способ? Постоянно придираться к каждому моему слову…

– Да! Ты видишь ее со мной…

– И давай даже не будем касаться твоего отца.

Его голова дернулась, прежде чем Малфой смерил Гермиону злым взглядом.

– Ради бога, Гермиона.

– Этот человек будет смеяться, когда я сдохну…

– Ты проводишь слишком много времени с Уизли с этими твоими мелодрама…

– Это не мелодра…

– Именно они…

– Твоей отец…

– Никогда тебя не полюбит, – он вскинул обе руки, признавая сказанное. – Никогда не примет полностью, что ты моя жена. Но он знает, что я люблю тебя, и этого ему достаточно. Мой отец убьет любого, кто поднимет на тебя руку, только лишь потому, что знает, каково будет мне, – его скулы окрасились румянцем, и Гермиона медленно закрыла рот. Драко повернулся к терапевту и поднял палец. – Я выражался фигурально.

– Ну разумеется, – Перри поднесла перо к странице блокнота и замерла. – Гермиона, почему бы вам не рассказать Драко о своих чувствах, вызванных его словами.

Гермиона подцепила пальцем складку на джинсах, которую тут же разгладила.

– Я понимаю. И никогда не просила Люциуса прыгать от радости, что я его невестка, так как сама никогда не могла полюбить его как человека. Но от этого все равно больно, – она сделала глубокий вдох, уткнувшись взглядом в свои руки. – Больно, что твой отец не считает меня достойной тебе парой. Думает, что я не смогу сделать тебя счастливым. Я знаю, как сильно ты его любишь, и иногда это тяжело. Потому что отдаю себе отчет, что его признание – это то, что тоже сделало бы тебя счастливым. И я полагаю…

Она пожала плечами, сглатывая комок в горле. В какой-то степени Люциус был прав. По крайней мере, принимая во внимание последний год. Драко был несчастлив, как, впрочем, и она. А потом ее поступки привели к тому, что им обоим стало совсем плохо. Тишина в комнате душила, и Гермиона сморгнула набежавшие слезы.

– Уизли думает, что я не годящийся для тебя кусок дерьма, – тихо проговорил Драко.

Перри подхватила со стола коробку с салфетками и протянула ее Гермионе. Та взяла парочку и промокнула веки.

– Ты с ним общаешься.

Она посмотрела на Малфоя, и тот вернул ей взгляд, издав неясный звук.

– С трудом. И он всегда думал, что я чертовски тебе не подхожу. Тебя это волнует? Это хоть как-то повлияло на твои чувства ко мне?

– Нет.

– То-то и оно. Ты не можешь изменить Уизли, а я не могу исправить отца. И ты знала это, когда выходила за меня.

2003: «Корень ветвится и растет. И знаешь, именно там он и остается. Там, где закрепился».

Она наконец-то отыскала второй ботинок в шкафу и теперь самодовольно его рассматривала. На лице блуждало то выражение, что появлялось всякий раз, стоило Гермионе завершить или получить нечто, требующее определенных усилий. И все старания ради вот этого? Я победила, я победила, я победила!

Она выпрямилась и натянула ботинок на ногу. Гермиона так долго его искала, что чуть было не завалилась влево, и когда этого всё же не случилось, едва не споткнулась сама об себя. Откинув выбившиеся пряди за спину, она тяжело выдохнула и обмахнула разгоряченное лицо ладонью.

Она услышала раздраженные голоса за своей дверью только, когда добралась до гостиной. Не глядя, потянулась за сумкой, чуть не сбив при этом лампу, и все это время не сводила глаз с входной двери. Малфой – холодный низкий тон и… Рон. Определенно. Разозленный, ошеломленный и достаточно громкий, чтобы престарелые соседи прильнули к своим дверям.

Гермиона издала хныкающий звук – тот самый, который выдавали ее связки всякий раз, когда их хозяйка сомневалась в решении проблемы. Выругалась под нос, пихнула сумку под мышку и ринулась на шум. Схватив с углового столика ключи, рванула на себя створку и поморщилась, увидев Малфоя и Рона. Оба раскраснелись, кулаки Рона были сжаты, малфоевская насмешка соперничала с той странной гримасой, которой Рон обычно выражал бешенство.

– …твое дело…

– Гермиона, – Рон смотрел на нее пару секунд, пока она переводила взгляд с одного визитера на другого. – Гермиона.

– Ну вот видишь, Уизли. Выяснил.

Рон послал Малфою свирепый взгляд, прежде чем обратить свое внимание на подругу.

– Он преследует тебя? Домогается? Шантажирует? Потому что я знаю, это не работа, когда он появляется у твоей двери в семь… – он оглядел ее с ног до головы. И еще раз. И еще. – О Мерлин, Гермиона. Почему на тебе это чертово платье? Закончилась чистая одежда? У тебя день стирки?

– Рон, ты же отлично знаешь, что я не тяну со стиркой до тех пор, пока не останется чистой одежды. Я…

– Тебе жарко? Охлаждающие отлично подхо…

– Рон…

– Может… – он вгляделся в ее лицо, наклонился и прищурился. – Ты в своем уме? Нам стоит…

– Настолько же в своем уме, насколько и всегда. Я…

Рон искусственно рассмеялся, откинулся и дважды мотнул головой в сторону Малфоя.

– Ты совершенно, – еще один кивок, – совершенно, – еще один, – уверена в этом? Малфой стоит у твоих дверей – Малфой. И тебя это не беспокоит.

Гермиона вздохнула и встретилась взглядом с Драко.

– Рон…

– Какого черта, Гермиона. Скажи, что хочешь, чтобы я надрал ему задницу. Скажи, что у тебя свидание с одним из твоих зануд. Скажи…

– У меня свидание.

– Ммм… – Рон покачал головой.

– Д…

– Нет.

– Р…

Он сжал пальцы.

– Я понял. Работа со всеми этими странными растениями и химикатами – дело в этом? Ну конечно в этом. Надышалась немного…

– Господи, нет.

– … Мунго, правда. Пошли. Мы доберемся через камин…

– И ты вот с этим выиграла войну? – пробормотал Драко, и голова Рона дернулась в его сторону.

Гермиона быстро отошла от двери и вклинилась между этими двумя, когда Рон сделал угрожающий шаг вперед. Она схватила его за руку, легонько стиснула и посмотрела прямо в лицо.

– Я иду ужинать с Малфоем.

Рон поджал губы и, чуть повернувшись, склонил голову влево. Так же он делал во время квидичных матчей, когда кто-то выигрывал у Пушек.

– Твою ж мать.

– Если ты хочешь…

– Гермиона, ты… Ты… ты осознаешь, что творишь? – она вздохнула, покосившись на друга. – У меня вот в этом сомнения. Слушай, я знаю, он, наверное… изменился, – Рон замолчал, сверля Малфоя глазами поверх головы Гермионы и будто бы говоря, что белобрысому лучше помалкивать, ведь они оба прекрасно знают, как обстоят дела на самом деле. – Он не был замешан ни в чем нелегальном, и я знаю, что ты много с ним работаешь, но… Драко Малфой. Малфой.

– И, возможно, если бы провел с ним больше времени, ты бы понял…

– Сильно. Мать его. Сомневаюсь, – рассмеялся он.

– …и однажды так может быть. И если уж я оставила прошлое позади…

– Он тебя не заслуживает, – Рон сделал шаг назад, пожал плечами и покачал головой. – Он не стоит даже твоего взгляда, не говоря уж о свидании. Не говоря о заботе или.. или… о чем-то еще. Он не заслуживает ничего и особенно от тебя. Если это только не пинок…

– Ты бы не понял ценность…

– Малфой, – быстро перебила Гермиона, оборачиваясь. – Пожалуйста, не…

– Пожалуйста? Ты… – начал Рон, врезаясь в нее и тыкая в Малфоя пальцем поверх ее плеча.

Она отклонилась, упираясь каблуками в пол.

– Только подумай об этом…

– Нет! Я не желаю об этом думать! Ты собираешься на свидание с Малфоем! С тем самым, который…

– Много чего натворил в прошлом…

– Ты не в своем уме? – он уставился на нее, широко распахнув глаза.

– Рон.

– Отлично. Ты знаешь… – он покачал головой, глядя на нее с обвинением. – Отлично. Ты сошла с ума. Что бы он ни затеял, добром это не кончится. И даже если он… Он не стоит ни секунды твоего времени. И не просто не стоит. Я не… Ладно. Не могу тебя остановить, но… убедись, что твоя палочка под рукой. И пошли мне сову, когда перестанешь вести себя как ненормальная.

Протиснувшись мимо нее, он толкнул Малфоя плечом и унесся по коридору. Опустив руки, Гермиона проводила его глазами до самого угла. Прислонилась спиной к двери, глубоко втянула воздух и громко выдохнула. Все могло быть хуже. Могло обернуться катастрофой, побоищем. Обойтись гораздо хуже. Без сомнения, Рон сейчас на пути к Гарри, но у Гермионы не было никакого желания иметь дело со своими друзьями до завтрашнего утра.

Она подняла глаза на Драко, оглядела его черные брюки, темно-серый свитер, отметила уставший взгляд. Но уже секунду спустя Малфой с нечитаемым выражением оттолкнулся от стены.

– Ужин? – слабым голосом спросила Гермиона.

Его губы изогнулись, он пригладил волосы и указал рукой в сторону выхода.

– Давай доведем этот мир до инфаркта, Грейнджер.

Настоящее: «Да, я продолжу говорить, и неважно, сколько раз ты будешь меня перебивать. Итак, зерно начало прорастать».

Гермиона вышла из кухни, прошла через столовую в коридор. Она бы и не заметила, что Драко молча стоит в другом конце, если бы под его ногой не скрипнула доска. Он замер, когда их глаза встретились, но затем отвел взгляд и прошел дальше.

Она открыла дверь в гостевую спальню, которой пользовалась весь прошлый месяц, прикрыла ее за собой и медленно выдохнула.

Сеанс третий.

Гермиона поерзала на своем месте. Раньше ей казалось, что кушетки в кабинете у психотерапевта более удобные. Особенно учитывая то, что сидеть на них приходится подолгу, а выражать эмоции хочется в комфорте. Она повернула голову, ощутив, как щелкнули позвонки в шее, и посмотрела на Драко. Ей казалось, что именно строгость его позы позволяет ему чувствовать себя удобно на жесткой мебели, но в свое время она познакомилась с обстановкой Малфой Мэнора. Кое-что было роскошно мягким, но большинство предметов оказались спартанскими и твердыми. Гермиона и так-то не могла там слишком расслабиться, а к тому же создавалось впечатление, что она занимается сексом на голом асфальте, в независимости от того, какую бы гостевую комнату им ни предоставляли. Его детская кровать была единственной терпимой поверхностью.

– Ваше расписание всегда было таким загруженным?

– Что-то вроде этого.

– Да.

– Но вы вместе работаете?

– Мы участвуем в деятельности одиннадцати фирм, – ответил Драко. – У меня есть еще четыре подобные компании, у нее две.

– Пять, – поправила Гермиона, сверля глазами его бедро, когда Малфой к ней повернулся.

– Пять.

– Ясно, – глядя на них, медленно проговорила Перри. – И за время своего брака вы работали по двенадцать – четырнадцать часов в сутки семь дней в неделю?

– В течение прошлого года или около того, – признала Гермиона.

– А до этого?

– Мы всегда были в значительной степени заняты своей карьерой…

– Расписание может меняться в зависимости от происходящего. Влияет то, насколько она близка к завершению исследования, произошла ли некая экстренная ситуация.

– Но в среднем? – спросила Перри. – До прошлого года?

– Пятьдесят – шестьдесят часов в неделю, – пожала плечами Гермиона, скрестив ноги и рассматривая статуэтку на столе.

– Значит, от пятидесяти часов в неделю до почти сотни. Ваша занятость удвоилась. Это…

– Если вы собираетесь высчитывать среднее количество часов за несколько лет, надо брать период, начиная с настоящего момента, – заметил Драко. – А это всего лишь увеличение на двадцать часов, вместо…

– Но тем не менее увеличение…

– Которое может не быть связано с нашими отношениями, а зависеть напрямую от нашей работы.

– Которая, в конечном итоге, влияет на вашу личную жизнь, мистер Малфой. До этого ваша загруженность позволяла вам проводить время друг с другом. Сейчас же вы можете только спать рядом, – Перри проследила взглядом, как поежилась Гермиона. – Кто-то из вас приносит работу домой? Отчеты, файлы – что-то, что должно быть…

– Да.

– Да.

– Понятно, – она начала что-то записывать в своем блокноте, и Драко сердито уставился на нее. Его раздражала сама идея похода к психотерапевту, ему не нравилось, что его анализировали. Гермиона сомневалась, что если бы Блейз на прошлое Рождество не признался спьяну, что подобные сеансы спасли его брак, она бы смогла уговорить Драко принять ее предложение.

– Вам обоим необходимо пойти на какие-то жертвы в том, что касается занятости. Сейчас ваша карьера доминирует над всем остальным в вашей жизни. И ваш брак этого не перенесет.

– Мы видимся друг с другом несколько раз в неделю в рабочей обстановке. Мы всегда… – начала Гермиона.

– Это работа. Не ваше супружество. Это время не принадлежит только вам двоим. Я не призываю кого-то из вас оставить работу, но было бы неплохо, если бы ваша нагрузка сократилось.

– Но то, чем мы занимаемся, очень важно. Драко состоит в нескольких консультативных советах, поддерживает множество проектов, инвестирует в…

– Я поним…

– А мои исследования используются в медицине…

– А ваш брак? – спросила Перри, улыбнувшись, когда Гермиона захлопнула рот. – Вы оба… фонтан посреди сада. Вы вместе работаете, отлично совместимы – это главное. Вы создали вокруг себя много прекрасного. Что-то менее красиво, что-то уродливо и приносит разрушения. И вы берете из фонтана воду, чтобы орошать свой сад. Который разрастается и поглощает фонтан, – а вы все подливаете и подливаете.

Гермиона постаралась не дать впечатлениям от метафоры отразиться на лице, но знала, что Малфой сейчас смотрит на женщину так, словно та вдруг закрякала. Гермиона потянулась и предупреждающе сжала его ладонь, чтобы Драко не сказал ничего грубого или неуместного. И пока он резко не повернул к ней голову, она не отдавала себе отчет в том, что это было их первое касание за целый месяц.

– В конечном счете, – продолжила Перри, – запасы воды снизятся до критической отметки. Вы перестанете функционировать. Пересохнете. И всё, что останется, это напоминание о лучших временах. Старая, затерявшаяся в глубине статуя, милая снаружи, но совершенно бесполезная по своей сути.

Гермиона скрестила руки, все еще ощущая тепло кожи Драко на кончиках пальцев.

– Так значит, нам нужно отказаться от ряда растений.

Перри кивнула.

– И не ограничиваться лишь уродливыми…

– О, только не симпатичные, – пробормотал Драко.

– Потому что, – продолжила Перри, стискивая перо, – всё созданное вами может формировать вас, как индивидуальности и как пару, но что-то из этого лишает вас жизни, которую вы проживаете вместе.

– Фантастика. Мы гребаный фонтан.

– Я могла бы прекратить кое-какие исследования, – прошептала Гермиона, разглаживая ладонями юбку. – Могу перестать сотрудничать с некоторыми компаниями. Кому-то придется подождать, пока закончатся мои действующие контракты, откуда-то я уйти не смогу, но… – она кивнула, и Перри кивнула в ответ, улыбнувшись.

– Очень хорошо, Гермиона, – она подняла глаза на Драко, который барабанил пальцами по кушетке. – А что насчет вас, мистер Малфой? От чего вы готовы отказаться ради своего брака?

– Что ж, – проговорил он, подаваясь вперед и наклоняя голову. – Я всегда терпеть не мог одуванчики.

Гермиона ощутила вспышку раздражения и вместе с тем грусти.

– Это серьезный вопрос, мистер Малфой, и он требует честного ответа. Чем вы готовы поступиться?

2004: «Используя минералы из почвы, оно начинает расти. От самых корней».

Гермиона открыла глаза и выдохнула, когда ощущения после аппарации отступили. По раскинувшемуся перед ней холму растекалась светская болтовня, приправленная смехом и вспышками камер. Она смогла заметить насколько стоящих в поле гостей, одетых в повседневную одежду и одаривающих фальшивыми улыбками каждого, кто смотрел в их сторону.

Она показала свое приглашение подошедшему охраннику, убрала его обратно в кошелек, расправила юбку и блузку. Начав спускаться по склону, Гермиона отвечала улыбками на приветствия, стараясь держаться подальше от хороших знакомых. Прошлым вечером она ужинала с сотрудниками исследовательского отдела другой компании и устала от пустых разговоров, выпытывания информации под видом шуток, ожидаемой зависти по поводу чужих достижений. Ее интересовал именно проект. И она бы занялась чем-то другим, если бы ее привлекали фальшь и лизоблюдство.

Стоило ей заметить Невилла, как она кивнула ему, пытаясь не создавать впечатления, будто бежит другу навстречу. Обогнула небольшую группку людей, избегая зрительного контакта со всеми, кроме одного приглашенного. Глаза на автомате устремились к светлой макушке, несмотря на все попытки Гермионы незаметно для остальных сконцентрироваться на дороге, дабы не угодить ни в одну из ям и не убиться. Она была рада, что на мгновение отвлеклась от тропинки, и Малфой встретился с ней взглядом, его губы изогнулись, и он наклонил голову. Она вернула ему улыбку, усмехнулась сама себе и сфокусировалась на Невилле.

Три-четыре.

– Привет, Невилл, – она улыбнулась, кивая девушке, с которой разговаривал ее друг. Гермиона не особо вежливо ворвалась в их беседу, но спрятаться от гостей было важнее. И лишь самую малость ее поспешность была связана с желанием прекратить каждые десять секунд коситься в сторону Малфоя. Вопрос сохранения зрения. Пялиться на его волосы и кожу на солнце было опасно.

– Я так и думал, что ты придешь. Знаю, что исследовательский отдел будет использовать теплицы для сбора ингредиентов, – он ухмыльнулся и притянул ее в свои объятия, слишком сильно хлопнув Гермиону по спине, тем самым подтверждая свое волнение.

– Невилл хотел удостовериться, что теплицы смогут эксплуатироваться в полную силу. Он постарался включить и те растения, что требуют особого ухода, и те, что трудно достать.

Гермиона покивала, давая Невиллу возможность представить ее своей собеседнице, но друг, казалось, был слишком увлечен разглядыванием травы, словно та могла ожить и сожрать его заживо. На публике он никогда не умел справляться с нервами. Невилл знал гербологию лучше, чем большинство здесь присутствующих, и пусть и был советником проекта, все равно терялся, когда приходилось иметь дело с критикой. Тушевался во время обсуждений, речей и перерезаний ленточек.

Гермиона разрывалась между Невиллом, собственно церемонией и взглядами в сторону Малфоя.

– Ну что ж. Напитки, да? – предложил Невилл. – В шатре. Они хорошо его установили, но ты лучше обрати внимание на размер…

– Невилл, тебе надо идти туда, – Гермиона кивнула в сторону временной сцены. И почти услышала, как друг сглотнул.

– Что? Напитки, а экскурсии по теплицам…

– Ты советник проекта. И должен побеседовать с прессой…

– Гермиона, ты же знаешь, я не очень хорош в общении с журналистами, – прошептал он, и она вспомнила его сразу после войны, неловко замершего в вспышках камер, когда еще совсем недавно Невилл был так храбр перед лицом смерти.

– Знаю. Просто улыбайся. Ты очень милый, когда так делаешь, – Гермиона кивнула, взглядом выражая поддержку, и легонько подтолкнула его в сторону сцены.

– Вот черт, – тихо пробормотал Невилл, пригладил волосы и двинулся к ожидающим его людям.

Гермиона с улыбкой смотрела ему вслед, размышляя, не потеряет ли ее друг, если она улизнет домой. Наверняка он хотел показать ей теплицы, что, впрочем, означало бы еще один час… Она вздрогнула, когда на ее талию опустилась чья-то рука, и повернулась к Малфою, который встал рядом. Он окинул ее понимающим взглядом, и Гермиона улыбнулась, пытаясь справиться с дурацким трепетом в животе.

– Малфой.

– Грейнджер. Выпьешь?

Она кивнула.

– Хотя они могут заметить, что мы заходим вместе.

Они договорились не афишировать свои отношения. Оба согласились, что сейчас так лучше, и излишнее внимание способно нанести вред: совещания станут неловкими, руководство может решить, что рабочая атмосфера под угрозой, а сотрудники начнут распускать слухи о протекционизме.

К тому же ни о чем серьезном речь не шла. Не о том, что можно было бы назвать моногамной связью. Насколько он знал, она могла встречаться с другими. И не то чтобы за его спиной она так и поступала, да и вообще, свободного времени у нее не было, но она могла. Они не очень соответствовали своим отношениям. Гермиона частенько была убеждена, что покончит со всем этим, как только увидит Малфоя в следующий раз. Они оба цеплялись за реальность происходящего, когда ощущение странности положения накатывало с особенной силой. Большую часть времени Гермиона задавалась вопросом о собственном существовании и смеялась над всей ситуацией в целом.

Ни он, ни она не изменились. Их отношения не отменили ни прошлого, ни раздражающих качеств – по сути, на поверхность вылезло еще больше проблем. Однако вот Гермиона сидит напротив него за столом, а с их последнего свидания прошло всего несколько дней. Вот ловит странные взгляды своих пожилых соседей, когда посреди ночи обнимается в коридоре с “непонятным мужчиной”. Потому что чем больше он её бесил, тем больше сводил с ума совершенно иным образом. Она все еще не разгадала загадку по имени Драко Малфой – и чем больше его узнавала, тем больше информации требовала. У него была отвратительная привычка ее интриговать.

– Думаю, ты недооцениваешь, как часто мы оказываемся с тобой в подобной ситуации. Заходим в помещение, споря.

– Мы не спорим, – откликнулась она.

– Уже – да.

– Нет, это скорее… – она нахмурилась под его взглядом, и он ухмыльнулся. Она бы не назвала это победой. – Ты знаешь, что топчешь все одуванчики на своём пути?

– И хорошо, – они оба проследили, как еще один цветок погиб под подошвой малфоевсокого ботинка. – Ненавижу одуванчики.

– Как ненавидишь?

– Как? Это очень темное чувство…

Она рассмеялась вопреки своему желанию.

– Откуда у тебя такое очень темное чувство по отношению к цветам?

– Вот-вот. Это сорняки. Сорняки, прикидывающиеся цветами.

Она приподняла голову и прищурилась.

– Так ты…

– Не смотри на меня так, Грейнджер. Тебе тоже не по нраву вещи, притворяющиеся тем, чем они не являются.

– Это верно. Но цветы…

– Сорняки.

– … которые очень милы…

– Милы? Это желтые шары из ничего. Только…

– Простота тоже может быть…

– Простые? – переспросил он. – И желтые. Как болезнь и хаффлпаффцы, – Гермиона подняла на него глаза. – И пусть одуванчик идет в симпатичной упаковке, он все равно сорняк.

– Хорошо. Но созревшие растения очень красивы, и мне плевать, что ты…

– Какие растения?

– Когда они становятся белыми пушистиками. Знаешь? Срываешь их… Ой, да ладно, ты должен знать. Дуешь и загадываешь желание.

– А, ты имеешь в виду, дуешь и разносишь повсюду их семена, чтобы еще больше неконтролируемых, отвратительных сорняков вылезло на следующий год?

Она посмотрела на него и покачала головой.

– Ты невозможен.

– А твоя тяга к сорнякам…

– Одуванчик – это ты, – проговорила она. Драко замер перед входом в палатку, окинув ее скептическим взглядом. – Да, да, ты. Всегда появляешься там, где тебя не ждут другие, но тебе на это плевать. А затем ты захватываешь всё…

– Я не притворяюсь тем, чем не являюсь.

Гермиона пожала плечами и шагнула под навес, сомневаясь, что Малфой за ней последует до тех пор, пока Драко не вошел следом.

– Не можешь же ты утверждать, что не врешь и не манипулируешь, чтобы получить желаемое.

– Не с тобой, – он был умен и должен был понимать, что она раскусит его, стоит ему только попытаться. – Я бизнесмен. Это часть моей работы. Если тебе не нравится…

– Но ведь так не обязательно, – возразила она.

– Обязательно. Либо ситуацию контролируешь ты, либо это делает кто-то другой, – прошептал он ей на ухо, подталкивая Гермиону к столу, что расположился у стенки шатра. – Не знаю, в каком чудесном мире ты живешь, Грейнджер, но это факт.

– Я бы не…

– Это был такой странный способ сообщить мне, что я тебя привлекаю? Смею заверить, я уже и так это понял.

Он вскинул бровь, она же посмотрела на него как на идиота, но промолчала. Это было не то место, где можно спорить, и судя по его многозначительным взглядам, Малфой отлично отдавал себе в этом отчет. Последнее слово должно остаться за ним, ведь так? Гермиона вздернула подбородок – ничего, она донесет до него свою точку зрения позже. И судя по тяжелому вздоху, Малфой знал и это тоже.

– Засранец.

– Всезнайка.

– Одуванчик.

Он бросил на нее еще один взгляд, и Гермиона развернулось к столу. Фужеры с шампанским выстроились в ряд, стекло покрывала изморозь от охлаждающих чар. Тарелки расположились перед напитками, разделенные искусственными овощами и растениями. Гермиона осмотрела странную смесь, окруженную крекерами, задаваясь вопросом, что же это за красные хлопья.

– Ладно, – проговорила она. – Ты скорее… Что это за растение, которое цветет только ночью? У него еще такие… извращенные повадки.

– А кто сказал, что я думаю о чем-то извращенном?

– Тот взгляд. Когда твои глаза… Да, – она сглотнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и приняла фужер с шампанским. – Именно этот.

Она откашлялась и снова повернулась к крекерам. Если уж здесь были неуместны споры, то такую беседу и такие взгляды следовало признать совершенно неподобающими. Никогда еще Гермионе не было так трудно сохранять профессионализм.

– Что это за хрень? – прошептал Малфой. – Супер маленькие пироги?

Она рассмеялась, разглядывая крохотные квадратики теста.

– Если ты так голоден, можешь взять несколько.

– Чтобы люди выглядели животными, выстраивая крепости из зубочисток на тарелках размером с один кусок, – он презрительно оглядывал оба подноса с бисквитами, пока Гермиона старалась не рассмеяться. Драко всегда имел склонность к сладкому, ведь так?

– Ты прав, Малфой. Это заговор, чтобы развить в людях комплекс. Пироговый заговор, – она не смогла не хихикнуть, когда он на нее посмотрел.

– Ты совершенно права. Кто-то замышляет недоброе. Поторопись, пока твое кровоточащее сердце не разорвалось от вины. Тебе уже пора начинать кого-нибудь спасать на этой вечеринке.

Настоящее: «Это всего лишь тоненькая веточка с крошечными листочками, пробивающаяся из-под земли. Практически незаметная в этом мире».

Гермиона бросила свою салфетку как раз тогда, когда он вошел в кухню. Замерла, касаясь пальцами края своей тарелки и глядя на ту, что приготовила для него. Подняла глаза, следя за тем, как он несколько секунд изучает стол. В помещении заклубилась тяжелая тишина. Будучи женатыми, почти каждый вечер они ели вместе. Иногда кто-то из них поздно возвращался домой, но второй всегда составлял другому компанию за ужином, попивая чай. До изменения этой традиции несколько месяцев назад она с трудом могла вспомнить, когда ела в одиночестве.

– На ней согревающие чары, – проговорила Гермиона, стул скрипнул, когда она встала.

– Спасибо.

2004: «Оно все время в опасности, что будет раздавлено. Очень хрупкое. Но растущее все выше и выше».

Гермиона опустила голову, прикрыла над сковородкой глаза и вдохнула запах сгоревшей еды. Сначала она вырвалась с работы слишком поздно, потом одежда, которую хотела надеть, оказалась грязной, рестораны закрылись, в квартире царил беспорядок, а сейчас она сожгла запасной вариант ужина. Всё шло к тому, чтобы Отвратительный Вечер стал дополнением к Ужасному Дню. Гермиона знала, что должна была отказаться. И понятия не имела, чем думала, посчитав, что так сможет хоть как-то исправить сегодняшний кошмар. Какие-то дни стоит проводить без всяких планов, наедине с собой и подальше от острых предметов.