Текст книги "Поттер, ты такой... Поттер! (СИ)"

Автор книги: Эриссу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

- Джинн. Да не, не настоящий джинн, это такое прозвище. Он, точнее, не он, нет, он тоже… В общем, его родители – выходцы с Востока, магглы. А тут вдруг так получилось, что у их сына магия проснулась. Не знаю, как так получилось. Ведь, обычно восточники за своей кровью следят, как ястребы за мышкой, за любой кровью, а тут – то ли прошляпили, то ли забыли, то ли еще что. И Фарид у нас оказался магглорожденным. Только учился он в силу каких-то причин в Дурмштранге. Как он, англичанин, там оказался, он молчит. А мы не допытываемся. Но это факт. И обучался он там именно в тот период, когда старина Том стал уже страшной сказкой, а Старик пока еще не начал свою кампанию по дрессировке карманного Героя. Так вот, рецепт дал мне именно Фарид, а кроме самого рецепта – несколько советов. Как он сказал: там, откуда родом его родители, после пилау* надо выпить горячего-горячего чаю. Что мы сейчас и сделаем. Несколько минут, пока эльфы споро убирали остатки главного блюда и накрывали чай, прошли в молчании, когда один формулировал свой «законный» вопрос, а второй – морально готовился на него ответить. Что поделать – право победителя. - Северус, я уже давно хотел спросить у тебя одну вещь…, - Снейп ощутимо напрягся – у Поттера возникали на редкость… неудобные вопросы. Способные содрать «корочку» с давно, казалось бы, заживших ран. - Ну? - М-м-м… Северус, ты самый молодой Мастер Зелий в Европе за… даже не знаю, сколько лет. Помимо этого – не знаю, как насчет Невыразимцев, но среди простых магов ты единственный, кого я знаю, кто способен создавать новые заклинания. Твоя внешность – разговор отдельный. Мирная жизнь способна приукрасить любого, но ты… Покажись ты в таком виде, как сейчас тогда, когда мы учились, и любая из учениц пошла бы на все, чтобы привлечь твое внимание. Как так получилось, что ты все эти годы был один? Ведь, ты умеешь не просто общаться, но и дружить: Малфой тому наглядное свидетельство. Почему ты один? Снейп сжал в руке чайную чашку с такой силой, что она чуть не разлетелась на осколки – из всех неудобных вопросов Поттер задал самый… на который ему меньше всего хотелось отвечать. Но серьезные глаза напротив не давали возможности увильнуть. - Поттер, будь мы сейчас в школе, я бы не просто снял с тебя столько баллов, что твой факультет был бы в минусе еще лет двадцать. Я бы придумал способ сделать твою жизнь абсолютно невыносимой. Я… я бы не хотел отвечать на твой вопрос. Гарри едва не опешил: уж чего он не мог ожидать от своего мужа, так это трусости. А попытка отказаться отвечать на вопрос была именно трусостью. - Северус? – Осторожно спросил он. - Мать, от которой отказался весь Род за ее выбор маггла в мужья… И отец, законченный алкоголик, любивший выпить и распустить потом руки. Тобиас Снейп был довольно привлекательным мужчиной, да и мама… она была, конечно, не красавицей, но, тем не менее, довольно симпатичной. Я же уродился внешне в пра-пра-прабабку с отцовской стороны и стал разочарованием родителей. Мама потом смирилась и искренне любила меня, однако, я иногда ловил в ее глазах отблеск сожаления, когда она смотрела на меня и думала, что я этого взгляда не вижу. Единственным светлым лучом была дружба с твоей матерью. Да-да, не стоит так удивляться: Эвансы не всегда жили в Литтл-Уиннинге. Сначала они жили в Тупике Прядильщиков, где мы и познакомились с Лили. Я уже тогда знал, что я особенный, и то, что я мог поделиться этим с ней, было для меня даром небес. Она была мне больше, чем другом. Она была моим миром. Потом они переехали, и мне показалось, что все краски мира померкли. В мои одиннадцать пришло письмо из Хогвартса. Это был единственный раз, когда мама смирила свою гордость и пошла к родне, чтобы попросить помощи. Не для себя – для меня. Отец отказался давать деньги на «бесовщину», своих у нее не было, но ей не хотелось, чтобы я ехал в школу оборванцем. После того визита я поклялся, что Принцы однажды горько пожалеют обо всех тех словах, что сказали маме, о каждой слезинке, что она пролила, думая, что я этого не увижу. Я поклялся, что если все же попаду в школу, то сделаю все, чтобы стать лучшим. Тем самым я едва ли не дословно повторил клятву Темного Лорда. - И в поезде ты встретил отца и крестного, - грустно улыбнувшись, заметил Гарри. – Нет-нет, эту часть ты можешь опустить, - он протестующее поднял руку, останавливая все те слова, что хотел сказать Снейп. - Не стоит. Даже задолго до твоего Думосброса я начал задумываться о некоторых нестыковках в рассказах других. И потом, у меня был перед глазами очень хороший пример. - Это какой же? – Снейп был рад любой отсрочке разговора. Тем более, что в таких замечаниях проглядывали такое прошлое и такие наблюдения, каких в школьные годы он в Поттере не заподозрил бы даже под страхом смерти. - Малфой. - Драко? А он-то тут причем? – неподдельно удивился зельевар. - Единственный ребенок очень богатых родителей, чистокровный, не знающий отказа ни в чем, красивый, избалованный… Мне продолжать? - Хм… Как-то я не соотносил их с такой точки зрения… - задумался мужчина. – А ведь очень даже похоже. Малопривлекательная внешность, замкнутость, очень бедная одежда – на мне было едва ли не написано большими буквами: «мишень». Распределение в Слизерин закрепило за мной этот «статус» официально. Из года в год одно и то же. Поначалу все выходки твоего отца и его кодлы* скрашивала дружба с Лили. Это было соперничество. А потом дети подросли, и мы с ним как-то внезапно поняли, что Лили – это не просто друг и однокурсница. Лили Эванс стала прекраснейшей девушкой школы. И у меня перед ним было преимущество – я УЖЕ был другом, а вот Поттер был доставучим недоумком. И тогда соперничество, подзуживаемое директором, стало войной на выбывание. - Дракучая Ива… - даже теперь, годы спустя, вспоминать подсмотренную сцену, которой был не один десяток лет, Гарри было стыдно. - Дракучая Ива и оскорбление, которое причинило ей слишком сильную боль. Может быть, если бы не директор, мы бы смогли помириться, и тогда история пошла совсем в другое русло. Но… Сказанные слова легли пропастью между нами, которую я не смог преодолеть, и через которую Дамблдор выложил для твоего отца целый мост. Я пытался. Я действительно пытался помириться с ней, но… Помимо директора был еще один фактор – мой факультет. К тому времени я уже смог заработать какой-никакой, но авторитет, поэтому на нашу с ней дружбу смотрели сквозь пальцы. Но все равно не одобряли. И ссора была одобрена, особенно – ее причины. После этого меня и взяли в оборот. - Люциус? - Люциус. Том Риддл, пока не потерял разум и внешность, был не только исключительно красивым мужчиной, он был очень умен и харизматичен. Но самое главное – он отвечал всем мыслям и желаниям самой недовольной прослойки населения – чистокровных и магических созданий. Его идеи упали на благодатную почву и дали стремительные всходы. Преследуемый Мародерами, оставшийся в одиночестве, соблазняемый весьма многообещающим будущим… Тогда сошлось слишком много факторов «за». Немного помолчав, Снейп медленно продолжил свою исповедь: - Я не сразу стал Пожирателем. Поначалу меня испытывали: зелья, заклинания, мои возможности. И попытки как-то устроить свою жизнь, в которой больше не было Лили – она уже считалась девушкой Поттера. Смотреть на девушек после нее я не мог, но каким бы упорядоченным не был разум, есть такая вещь, как юношеские гормоны. Жажда секса, проще говоря. - Северус, услышь я эту фразу в школе, мне бы кошмары тогда снились – ты и секс?! - Я тоже человек, Поттер, и, увы – ничто человеческое мне не чуждо. А жаль. - Почему? - К тому времени постоянная промывка мозгов и война с гриффиндорцами сделала свое дело – я начал считать твою мать предательницей, а всех девушек – низшими созданиями, стоящими после домовых эльфов. И тогда я сошелся с одним хаффлпафцем. Слизеринцы покрутили пальцем у виска, но потом согласились с моими доводами: тихий, послушный, нетребовательный. И НЕ гриффиндорец. С Рейвенкло я связываться не стал – чересчур уж умные там учатся. Я… не сказать, чтобы я тогда его любил, но после нескольких месяцев я к нему привязался. Очень сильно привязался. Это был конец шестого курса. Мужчина опять замолчал, а Гарри не стал его торопить, понимая, что сейчас прозвучит та самая причина, сделавшая из неординарного, умного, с великолепным чувством юмора человека желчного и брюзгливого человеконенавистника. - Седьмой курс… - с тяжелым вздохом Снейп возобновил свой рассказ, с трудом подбирая слова, - мы вернулись в школу уже личностями. У каждого из нас уже были планы, кто, куда, с кем, зачем. Что будет, кем будет. Лили вернулась в школу не просто девушкой Поттера, она вернулась его невестой. И в мою сторону она больше не смотрела вообще. Да и я сам как-то… перегорел, что ли? Где-то глубоко внутри был ящичек, где хранились воспоминания, надежды, мечты… чувства. Я запер их там и постарался навалить сверху побольше реальности, моей влюбленности в Адама, Адам Коулман, так звали того хаффлпафца, - пояснил Снейп Гарри. – Просто крышка этого ящика Пандоры постоянно норовила открыться в самый неподходящий момент, портя тем самым мою более-менее устоявшуюся жизнь. Я спал с Адамом, уже планируя нашу дальнейшую совместную жизнь, готовился принять Метку, собирался стать самым молодым Мастером Зелий в истории Европы. Это был седьмой курс. Снейп опять замолчал, залпом выпил свою чашку остывшего чая и запрокинул голову назад. Гарри стало не по себе: в какой-то миг ему показалось, что в глазах его мужа блеснули слезы. Он уже открыл рот, чтобы прервать поток столь тяжелых воспоминаний, но Северус заговорил снова, так и не открыв глаз. - Я принял Метку сразу после школы. К тому времени Лорд уже начал свои эксперименты, ставшие началом его конца. Больше жестокости, больше крови… На Посвящении надо было убить. Убить выбранную Лордом жертву. Я считал, что готов к этому испытанию, ведь намечалась война, а бескровных войн не бывает. И да, тогда я еще верил в его идеалы, его идеи. Я был готов убить, но не был готов к тому, КОГО. Когда с головы жертвы стянули мешок, я увидел перед собой Адама. Моего Адама. Я уже был готов обратить палочку против Лорда, когда тот со смешком посоветовал мне заглянуть в мысли моей «любви». Я без колебаний последовал его совету, но с совсем другой целью: я собирался при помощи окклюменции, которой к тому времени владел очень даже неплохо, дать сигнал к нашему бегству. Но страх близкой смерти вытягивает из самой глубины мысли, которые в любом другом случае мы прячем даже от себя. Адам думал не о побеге, не о том, как подороже продать свою жизнь или с достоинством встретить смерть. Он думал о том, что Дамблдор его обманул. - А при чем тут директор? – не понял Гарри. - А директор, муж мой, тут очень даже при чем. – Снейп прямо посмотрел в глаза супруга двумя черными дырами, в которые превратились его глаза. – Ему невыгодно было мое сближение с Лили, которое все еще было возможно. Ему был необходим ее брак с Поттером, и поэтому он делал все возможное, чтобы держать нас порознь. В том числе и подкладывая под меня своего верного соратника. Пусть пока и такого юного. У него было задание – держать меня любой ценой и способом возле себя. Тем самым директор бил сразу по нескольким целям: это уменьшало мои шансы объясниться с Лили, заставляло сомневаться в Томе, и держал меня под колпаком. В его мыслях я видел не наши встречи, не мою нежность и не его любовь, о которой он так редко мне говорил. В его воспоминаниях я видел как его рвет, после того, как он остается один, какими словами он костерит меня, когда я не слышу, и как он пьет возбуждающее, чтобы суметь… трахнуть меня. Я… я тогда сорвался. Когда я очнулся, то в крови был не только я, кровью было забрызгано пространство почти на семь метров вокруг. А тот кусок мяса, что лежал передо мной, никто не назвал бы человеком. Я прошел Посвящение. А остальное ты знаешь и сам. - Но как ты попал к Дамблдору опять? После такого? - Этого Гарри искренне не понимал. - Очень просто. Ты же знаешь, что это по моей вине Лорд узнал о Пророчестве. Смерть Лили, его исчезновение, воцарившийся Хаос… А потом и Азкабан. Поверь мне, Поттер, только такие фанатики, какой была Белла, могут там выдержать. Обычные люди, к каковым я все еще относил и себя, там ломаются, и готовы на все, чтобы выйти. Особенно на нижних уровнях. Вот так и получилось, что я ненавидел их обоих и обоим же служил. Одному из-за Метки, второму – из-за навешенных на меня обетов и клятв, которых было больше, чем блох у собаки. - Мне… нет, не жаль. Жалость унижает. Но… - Гарри мучительно подбирал слова, чтобы выразить все те чувства, что сейчас его обуревали, но при этом и не обидеть своего супруга. - Твой словарный запас так и не вырос, хотя времени прошло… - уже более спокойно усмехнулся Снейп. – Не трудись, я понял тебя и так. Было время научиться понимать ваши «А…» и «Э…», на которые вы все были так щедры. - Неправда! – Возмутился на это Поттер. – У меня очень богатый словарный запас! - Да? – Фирменным жестом приподнял бровь в ответ на возмущение зельевар. – Что-то я не припомню. Обычно вы или молчали, или сверлили меня таким взглядом, что я постоянно проверял мантию – не начала ли она дымиться! - Северус, дисциплина, как же без нее. Но вот если бы ты тогда прочел наши мысли… - Гарри закатил глаза, – то поверь мне на слово – никаких сомнений насчет наших возможностей речевых оборотов у тебя бы сейчас не было! Двое магов несколько секунд пристально смотрели друг другу в глаза, а потом дружно рассмеялись, то ли сбрасывая напряжение, то ли представив, что именно мог услышать в такие моменты Черный Ужас Подземелий. И в этом смехе как-то незаметно таяли тяжесть потревоженных воспоминаний, горечь, обида и смешливые зеленые глаза под шапкой рыжих кудрей. * * * - Не понимаю я, если честно… - Что именно, друг мой? - Смотри: для меня благо то, что ты счастлива. Что я не женился на Джинни. Что ты замужем за человеком, который полностью тебя поддерживает и обращает внимание на ТВОИ желания. Что Драко на свободе и продолжает отравлять мне жизнь своими ехидными подколками. Что я смог отстоять практически всех слизеринцев когда-то. Для меня ЭТО благо. То, что делает довольным и счастливым меня и мое окружение. А что подразумевал под всеобщим благом Дамблдор? - Ты мыслишь узко, Гарри. Благо в твоем понимании – это твой личный комфорт. А благо в понимании директора – это комфорт всех вокруг. - А разве так бывает? Ну, сделать счастливыми всех? При этом поломав жизнь кому-то во имя все того же блага? - … ? - Да так, не обращай внимания… - Гарри… Мир станет счастливее, если мы будем стремиться сделать счастливыми тех, кто рядом с нами, а не всех вокруг. Ты знаешь, что будет благом для них, истинным благом. Они будут знать, что будет счастьем для тех, кто рядом с ними, но кто уже не входит в твой круг интересов. Те в свою очередь будут осчастливливать свой круг. И вот так, расходясь кругами, и наступит благо, понемногу изменяясь под нужды тех, кто в этом нуждается. Но однажды волны этого круга сойдутся, и тогда окажется, что понимание счастья и блага опять расходятся. И тогда опять найдется тот, кто захочет осчастливить всех, и тот, кто воспротивится этому. Это сама жизнь, Гарри. А в честь чего ты вообще об этом спросил? – Гермиона подняла голову от своих вечных бумаг и заинтересованно посмотрела на друга. - Да так, просто в голову пришло… - заюлил тот. - Ну-ну, ну-ну, сделаю вид, что я тебе поверила. И что твой убитый вид с утра пораньше ни при чем. - Не понимаю, о чем ты, – оскорбился Поттер. - Не понимай и дальше. Только умей вовремя остановиться. * * * Люциус только брови приподнимал, видя настроение своего давнего приятеля. Хотя нет, не приятеля. Друга. Таким спокойным, умиротворенным и… да! Счастливым, он видел его всего несколько раз. Первый период длился долго – пока длилась дружба с этой магглорожденной Эванс. Второй был куда короче: всего лишь на время короткого романа Северуса с тем барсуком. Как же его…? Алан? Адам? Да, Адам. Но что-то там было не так, иначе бы Снейп на Посвящении в Пожиратели не расчленил его заживо. Третий период длился всего несколько дней – крестины Драко, два дня отдыха, и потом Север вернулся в школу. Все. Больше он друга в таком состоянии не видел. Гермиона только многозначительно поднимала брови, видя безмятежного друга, в глазах которого, впервые за последние годы не стояли выражение загнанности и обреченности. Он постоянно улыбался, весело отшучиваясь на сальные шуточки своих парней, весело пикировался там, где в другое время срывался на скандал уже через несколько минут и все чаще витал где-то в облаках. Чертова Дюжина нашла неиссякаемый источник шуток и подколок. Глава ОБРа одним своим видом просто напрашивался на них! Взлохмаченный, с мечтательным взглядом, позабросивший постоянные тренировки и проверки своего отряда – он всем своим видом демонстрировал свое довольство семейной жизнью и статусом. Ставки больше не принимались, поэтому те немногие, кто ставил на долгий срок, с замиранием сердца следили за развитием событий.