Текст книги "Тройка (СИ)"

Автор книги: Erebia Brimo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Между ними всегда была невысказанная нежность, особая тяга друг к другу, которая и позволила их дружбе пройти через все испытания, через все годы, полные бесконечного холода и одиночества. Морально Роджерс не был готов к тому, что она перерастет во что-то большее, во что-то плотское. Однако, собирался попробовать.

Потому что видел в глазах друга такую неистовую жажду, такую всепоглощающую любовь и безумное вожделение, что не мог остаться равнодушным. Всегда холодный, руководствующийся разумом и нормами морали, он остро реагировал на чужую страстность и пылкость.

Вот и сейчас он, зачарованный, следил за тем, как его пальцы исчезают за красиво очерченными губами, как скользит по ним горячий, влажный язык. Про себя удивляясь, что такое простое действие вызывает в нем настолько сильный отклик, отдаваясь чувственной дрожью во всем теле. Он даже не знал, что его тело способно на такую реакцию.

– Баки, – позвал он, встречая совершенно поплывший взгляд серых глаз, – ты можешь… Что хочешь…

Брок технично выскользнул из двойных объятий, позволяя этим двоим договариваться не только словами, но и прикосновениями. Но остаться не у дел ему не дали.

Судя по углубившейся складке между светлыми бровями и рукам, которые не решались спуститься ниже пояса, и скорее с горечью разглаживали шрамы на стыке плоти и металла, чем ласкали, столетним неразлучникам требовалась помощь в том, чтобы потрахаться.

Потому что и Джеймс, который в постели с Рамлоу не стесняясь брал все, что давали, внезапно оробел от свалившегося на него счастья, и мог только лежать на спине, прикрыв глаза и мерно выдыхать в ответ на легкие поцелуи.

– Стив, – позвал Брок, отвлекая, – ему не больно, уже давно не больно, а металл ничего не чувствует, в отличие от его кожи. Если ты хочешь что-то для него сделать, так я тебе покажу, что ему нужно.

Он чуть толкнул Роджерса бедром, намекая, куда ему нужен доступ. Погладил раскинувшегося на полу Барнса по твердому животу, по бедрам, вынуждая раскрыться, показать себя. Отметив, что Стив порозовел уже до груди, но взгляда так и не отвел, Брок помассировал колечко мышц, нежно надавливая, понемногу проникая внутрь.

Джеймс шумно дышал, приподнимая бедра на каждое движение. Туго сжимался, принимая, и весь его вид выражал столь явное наслаждение, что остановиться было невозможно. Процесс так увлек их, что о третьем участнике они вспомнили, только услышал вымученный громкий стон.

– Эй, Кэп, держи себя в руках, – у Стива были так расширены зрачки, словно он принял самый сильнодействующий наркотик в мире. – Черт! Не смотри так, я сейчас…

Как во сне они смотрели, как Роджерс убирал руку Рамлоу, заменяя его пальцы своими, как второй рукой, он ласкал член Барнса. Потрясающе сладко, невероятно правильно, неминуемо доводя до изнеможения. Наконец, Баки не выдержал, опрокинул Стива на спину, и сам направил его в себя, мгновенно опускаясь до конца, замирая на выдохе, вытянувшись в струнку всем телом.

– Стив! Стив, люблю тебя, люблю, люблю, – потонув в ощущениях, он не мог молчать. – Как же я скучал по тебе все эти годы, держался за образ, как за путеводную нить. Забывая себя, знал, что ты – самый родной, самый близкий человек. Самый лучший! Несгибаемый и принципиальный, – как в бреду повторял Барнс, двигаясь в сумасшедшем темпе. – Такой… Невероятный, горячий, великолепный! Можно я буду твоим? Стиви, прошу тебя, скажи, что я твой, возьми меня! Я больше не могу без тебя. Не могу!

Роджерс во все глаза смотрел на нереально красивого мужчину, впитывая необычную, притягательную картину: напряженные, сильные мышцы, бугрящиеся под блестевшей от пота кожей, рассыпавшиеся по плечам волосы, глаза, оттененные пушистыми ресницами, полуприкрытые от удовольствия, и покрасневшие потерявшие всякую приличную форму губы – восхитительное сочетание, суть неприкрытого наслаждения. И он не выдержал сладостной атаки на все органы чувств, сорвался в ярчайший в его жизни оргазм, выдыхая самое дорогое ему имя.

Счастливые, они лежали не шевелясь, оглушенные произошедшим. Смотрели глаза в глаза, соприкасаясь лбами, ведя безмолвный диалог, завершая последнюю настройку друг на друга.

– Баки, – Стив бездумно водил кончиками пальцев по лицу напротив, будто видел впервые и теперь хотел запечатлеть в памяти, – прости меня.

– За что, мелкий?

– За то, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять… – он сбился, крепче прижимая к себе Барнса, кажется, только сейчас по-настоящему осознав, что может держать его в объятиях. – Мне всегда так хотелось доказать что-то всему миру, что я часто забывал о тех, кто может принять меня самого. Безо всяких доказательств. Просто потому, что я это я, а не икона, не эталон всего на свете, – он посмотрел на замершего в стороне Брока. – Ценить и любить то, что я сам в себе и не замечал. Спасибо, что вы приняли меня.

– Ну знаешь, не будь у тебя столь идеальной задницы, мы бы еще десять раз подумали… – протянул весело Рамлоу, разрядив обстановку.

– Иди к нам, Брок, – позвал Баки, которого снова повело от присутствия сразу двух желанных мужчин. Он намеревался взять от этой ночи по максимуму, чтобы, даже если наступившее утро разрушит сказку, было о чем вспоминать. – Пожалуйста.

Целовать попеременно то одного суперсолдата, то другого было весьма захватывающим, так что Брок и не заметил, как его транспортировали в кровать, и там сбылась его главная мечта. Если не всей жизни, то последних нескольких лет точно.

Капитан Америка, который для него теперь стал просто Стивом, лежал под ним, разгоряченный, раскрытый, податливый, разморенный удовольствием. А главное – морщинка между бровей полностью разгладилась, горькие складки у губ стали почти незаметны, а самые прекрасные на свете голубые глаза смотрели только на него, и действительно были затуманены лишь страстью и наслаждением.

Дорвавшихся до сладкого суперсолдат удалось угомонить только глубокой ночью, и то пригрозив им, что он – старый немодифицированный человек и не создан для их суперстрасти. Он вовсю кривил душой, всей своей жадной натурой (и либидо) считая, что именно для нее он и был создан, что он им подходит и сможет за ними угнаться, но афишировать свои размышления предусмотрительно не стал.

Утомившегося Брока довольные неразлучники тут же окружили заботой, принеся мокрые полотенца, чистые простыни и даже горячего чаю, хотя он мечтал только о спокойном глубоком сне после сексуального марафона, который они тут устроили.

Баки, не верящий до сих пор в реальность происходящего, нагло улегся посередине, обнимая их обоих. Причем, Рамлоу милостиво было предоставлено место под живой рукой.

Неубиваемому Роджерсу пришлось довольствоваться металлической. Проваливаясь в сон, Брок видел, как Стив нежно целует шрамы на изувеченном плече друга, прикосновениями губ извиняясь за всю ту боль, что пришлось пережить Барнсу в плену Гидры и за свою многолетнюю слепоту.

***

Утро, как всегда, наступило слишком быстро.

Капитан Америка в очередной раз доказал, что он среди них самый модифицированный и улучшенный, встав раньше всех и, памятуя о своей исключительной безрукости на кухне, после пробежки заскочил в ближайшую кофейню за кофе и круассанами.

Помятые и сонные Рамлоу с Барнсом с благодарностью приняли дары и засели на кухне восстанавливаться после бурной ночи, пока отвратительно бодрый Стив принимал душ.

Все подспудно понимали, что разговора не избежать. Хотя вроде бы ночь все расставила по своим местам.

– Брок, – первым грудью на амбразуру кинулся, разумеется, Роджерс, – твоя реабилитация практически закончена. Ты справляешься с бытом полностью самостоятельно. И, думаю, без двух не особо приспособленных к жизни… – он замялся, подбирая слово, – ископаемых ты справишься гораздо лучше. Поэтому… – бросив неуверенный взгляд на притихшего Баки, он продолжил, – если ты хочешь, чтобы мы съехали…

– Я ночью тоже стремился к одиночеству?

– Сначала нет, но в какой-то момент мне показалось… – природная честность (и дурость) Стива тут же подняла голову.

– Если бы я был против вашего присутствия в моей постели и в моей жизни, вы бы узнали об этом первыми, – отрезал Брок. – Хоть ты подтверди! – обернулся он к Джеймсу, но, увидев полнейшую неуверенность, только закатил глаза. – Идиоты.

– Знаешь, я поначалу каждый раз боялся, что ты меня выставишь. А когда впускал, боялся, что это из-за того, что я, ну, Зимний Солдат… – Баки нервно дернул плечом. – Или что ты из-за Стива…

– Как есть идиоты… – проворчал Рамлоу.

– Прости, Брок, – против медвежьих объятий и открытого взгляда голубых глаз ни за что не получилось бы устоять. – Мы исправимся. Ты только не гони нас.

– Куда же я от вас денусь, идиоты вы мои любимые… – прошептал он, наблюдая, как столетние мальчишки: один из которых национальный герой, а второй лучший киллер Гидры —смеясь и дурачась, вырывают друг у друга сковородку, все-таки решившись разнести его любимую кухню и приготовить блинчики.

По личному мнению Брока, он получил не только двух горячих любовников, но и обзавелся малолетними беспризорниками, взятыми на воспитание: местами слишком наивными, неприспособленными к жизни в современном мире, местами слишком прямолинейными (Барнс так в принципе что твой танк, да и Роджерс недалеко ушел), не умеющими отступать, местами недолюбленными, одинокими и замерзшими, теряющимися в человеческих отношениях – но все равно очень любимыми и нужными.

Пусть им придется пройти долгий путь, чтобы все трое с равной уверенностью могли назвать их жилище настоящим домом, он не собирался от них отказываться. Ни от Баки с его потерей контроля и тактильным голодом, кодами Солдата и незаживающими ранами на плече и на сердце. Ни от Стива с его принципами, вечной неспособностью остаться в стороне от любой несправедливости в мире, при этом совершенно несведущего об обычных вещах.

И уж он-то за ними присмотрит.