Текст книги "Тройка (СИ)"

Автор книги: Erebia Brimo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Брок хмыкнул. Теперь все его мысли занимал Кэп.

Он не соврал Джеймсу про первое впечатление, но ничего не рассказал про второе.

Капитан Америка был красив. И речь сейчас не о его заднице, ее Рамлоу разглядел чуть позже. Речь шла о работе: пластика движений, скорость реакции, тактические решения – все было на высоте. Оставалось только подобрать челюсть с пола и любоваться.

Любоваться идеальным защитником, символом всего самого светлого, доброго, вечного на свете – суровым воином, хорошим стратегом, непогрешимым патриотом и заступником слабых и обиженных. Узнать в нем «обычного парня из Бруклина» не было никакой возможности. Он казался небожителем, наравне с Тором и прочими гениями, миллиардерами и плейбоями.

Когда Брок впервые увидел, что Кэп действительно простой человек и ничто человеческое ему не чуждо, он был в стельку пьян. Заливал алкоголем подробности проекта «Озарение», в которые его посвятили, причем с обеих сторон.

Сначала Фьюри битый час рассказывал о безопасности всего мира, которую можно было обеспечить с одного пульта, и, конечно, этот пульт будет у ЩИТа. Потом Пирс вещал о порядке через боль, который мог быть достигнут только путем массовых убийств.

На самом деле особой разницы в действиях лидеров ЩИТа и Гидры не наблюдалось, потому что деньги на проект «Озарение» выбивал именно ЩИТ. ЩИТ всячески поддерживал строительство хэликерриеров, и отличие было всего лишь в алгоритме, который туда собирались установить. Список целей слегка разнился, да и только.

И хотя Брок пришел в силовые структуры защищать одних, убивая других, не забывая при этом о собственных интересах – мысль о всевидящем оке, снабженном тысячами орудий, не давала ему покоя.

Непривычное к моральным терзаниям сознание требовало много алкоголя и подвигов.

Именно на второй стадии на него и налетел Роджерс.

Что ж, миру повезло, что Рамлоу повстречал именно Роджерса, которого, даже всемогущая Гидра так и не сумела убить до конца.

После инструктажа Брок, в нарушение всех инструкций, пил на рабочем месте – сил, чтобы добраться домой после того, как его дважды поимели в мозг, не осталось. А Капитан Америка, опять же в нарушение некоторых неписанных правил, слушал на рабочем месте музыку. Что-то из старого джаза – понять увлечения столетних ископаемых было сложно.

– Рамлоу? – удивленно спросил Стив, выйдя на нервный стук в дверь. – Простите, слишком громко, да? Я думал, все ушли, – тут он пригляделся к подчиненному. И, вместо того, чтобы спросить: «Какого черта?», – спросил: «Вам плохо?»

«Нет, Кэп, мне хорошо, только я теперь работаю с парой сотен мертвецов, потому что, как только «Озарение» запустят, Гидра добьет всех, кто верен ЩИТу, начиная с наивного символа Америки».

– Знаете, у меня тут где-то завалялся аспирин, – с удивительным проворством Роджерс запихнул Рамлоу к себе в кабинет, усадил на видавший виды диван, всунул в руки кружку горячего чая и деловито зашуршал в какой-то коробке, видимо, заменявшей аптечку. – Выпьете – и будете как новенький.

Смущенно улыбнувшись, Стив протянул Броку невзрачную, помятую и слегка подмокшую с одного края упаковку таблеток – вполне возможно, раритетную, хранившуюся в вещах Стива с сороковых годов.

Нужно было уходить – только беседы с неисправимым идеалистом ему сейчас не хватало – но Рамлоу засмотрелся на встрепанные волосы, в которые явно неоднократно запускали руки, на неожиданную искренне заботливую улыбку и испачканные графитом пальцы.

– Кэп, – просипел он, не позволяя себе усомниться в праве называть собеседника на «ты», – у тебя было когда-нибудь ощущение, что все, что ты делаешь – неправильно?

– Разумеется.

– И что ты делал?

– Думал о том, для кого это неправильно. С чьей точки зрения. Моей, президента, человечества, морали, этики.

– И что, по-твоему, самое важное?

– Самое важное? – Роджерс как-то стыдливо развел руками, будто давая понять, что никто не имел права диктовать другому. – Жизнь.

– Но… Если за одну жизнь ты можешь купить десяток. Вот представь: за каждого, убитого сейчас, будет спасено десяток – потом. Один – десять, – он покачал руками, сложив ладони лодочками, будто весы. – Один миллион – десять миллионов. Как быть?

– Знаешь, я так долго хотел защищать справедливость, рассуждал о чести и долге, но, когда пришло время и возможности, все, о чем я мечтал, перечеркнула одна жизнь. Одна потерянная жизнь. Конечно, своей смертью я спас много жизней, но…

Это «но» повисло между ними в воздухе, рождая тишину.

Они сидели и пили чай, и Брок стремительно трезвел. Потому что, кто же не знал историю Капитана Америка и сержанта Барнса? А он, пьяный дурак, напомнил. Пришел и вывалил все свои сомнения и страхи, а ведь он старше Роджерса на добрый десяток лет. На очень злой десяток, если быть точным. А вчерашний мальчишка, не видевший в жизни ничего, кроме болезней, разрухи и войны, нашел для него слова утешения, даже не представляя, кто он такой.

Выбор, кем быть, всегда был непрост. Быть мертвым мудаком с чистой совестью – или живым супермудаком с кучей денег и перспективами при новом мировом порядке.

Тогда он так ничего и не решил.

***

А потом случилась масштабная операция, во время которой у СТРАЙКа было особое задание: что-то там забрать с законсервированной базы Гидры. Проблема была в том, что об этой части операции никто не должен был знать, особенно Капитан Америка. Вторая проблема нарисовалась на месте. Строили базу советские инженеры на совесть и на века, так что даже в законсервированном состоянии она представляла опасность для незваных гостей.

Они попали в ловушку, провалившись глубоко под землю в бетонный мешок. Фрэнк был в тяжелом состоянии, остальные отделались травмами по мелочи, но Брок прекрасно понимал, что самим им не выбраться. На Пирса надежды не было – не справившихся сотрудников Гидра не защищала.

Ни на что не надеясь, Рамлоу послал сигнал бедствия по общему каналу. Отложив ставший бесполезным передатчик, он присоединился к Мэй, обрабатывающей ребятам раны, мысленно пересчитывая имевшуюся в их распоряжении воду.

Но уже через час одна из стен в их ловушке была проломлена. После выяснилось, что проломило ее в основном ослиное упрямство Кэпа, потому что подручных средств практически не было, да еще и никто не верил, что за стеной мог остаться кто-то живой.

Удивительным было еще и то, что Роджерс не только вытащил их тушки из западни, он остался рядом.

Его огромная, горячая лапища лежала у Брока на плече, когда он слушал про Фрэнка: переломы правой ноги и двух рук, работать не сможет, реабилитация больше года, но жить будет; когда сгоряча чуть не наделал глупостей, едва не набив морду кабинетной крысе, выбивая для Фрэнка пенсию.

К Фьюри Рамлоу пришел сам, все тщательно взвесив. Распихал всю команду по конспиративным квартирам – и пошел, про себя переживая только о чувствах Стива, который потратил столько времени на него – мудака.

И, где-то между третьим и четвертым допросом, прикорнув на жесткой койке, положенной предателю, он понял, что, если бы все пошло по-другому, если бы они все существовали в идеальном мире, то он бы хотел быть со Стивом. Не только трахаться до потери пульса, (о чем он часто мечтал долгими одинокими вечерами), а держаться за руки, сидеть в кафе и знать вкус его губ. И Брок загадал, что, если обойдется и его выпустят, он попробует завоевать Кэпа, несмотря ни на что.

Однако, к тому моменту, как его вновь допустили к работе ЩИТа на испытательный срок, стало понятно, что его мечтам не суждено сбыться.

Та вещь, которую необходимо было группе Брока забрать и из-за которой они попали в каменный мешок, оказалась огромным навороченным холодильником, внутри которого в спящем режиме находилось легендарное оружие Гидры – Зимний Солдат, при ближайшем рассмотрении оказавшийся потерянным другом Капитана Америка Джеймсом Барнсом. За такую находку СТРАЙКу простили все на свете и восстановили в правах.

Но Стив безнадежно отдалился: исчезнув на полгода, он вернулся до одури холодным, замкнутым и сосредоточенным на работе (читай – зачистке оставшейся Гидры, сотворившей идеальное оружие из его лучшего друга).

Подступиться к такому айсбергу было практически невозможно, и Рамлоу сдался, лишь издали наблюдая за тем, кого пожелало его тело и душа. Защищая и оберегая, прикрывая, когда надо, спину, расчищая дорогу и закрывая от мелких внутриведомственных интриг.

Комментарий к 4. Брок

Уважаемые читатели! Это опять бета автора! Которая следит за статистикой посещения! И видит 652 читателя и практически полное отсутствие отзывов! Люди! Ау! Автору важно ваше ценное мнение! А бете – доброжелательное!

========== 5. Брок и Баки ==========

Брок умывался, склонившись над раковиной в общей душевой. Несмотря на то, что ему, как командиру, была положена отдельная душевая, после миссий или тяжелых тренировок он предпочитал отмываться вместе со своими ребятами, скрупулёзно отслеживая даже мелкие травмы, которые по недосмотру или намеренно скрывались ими от медиков.

На этот раз у группы была особенно выматывающая тренировка в условиях, максимально приближенных к реальным. Болото.

Как раз жидкую липкую грязь, заменитель болотной жижи, он и старался с себя отмыть, когда бойцы СТРАЙКа зашевелились, явно привлеченные чем-то из ряда вон выходящим. Удивленные возгласы привыкших ко всему бойцов заставили его обернуться, и он в полной мере оценил угрожающий вид Зимнего Солдата, затянутого в пропыленный тактический костюм. С самым зверским взглядом Барнс, как ураган, пронесся по душевой и, вцепившись Рамлоу в локоть, потянул куда-то в сторону.

Подав ребятам знак, чтобы не лезли, Брок дал затащить себя в собственную душевую. Все равно против Солдата СТРАЙКу не выстоять. Так что, если тот слетел с катушек и явился убивать, есть надежда, что дело ограничится только командиром. Остановить эту машину убийств мог бы только Роджерс, но тот в данный момент на базе отсутствовал – спасал мир где-то в другом полушарии.

Но Барнс не собирался вредить. Он, толкнул Брока к стене, резко прижав собой, и просто стоял и жарко дышал в затылок – еще в прошлый раз Рамлоу отметил, что их тела хорошо подходят друг другу по размеру, четко совпадая всеми выпуклостями и впадинками.

– Когда я понял, что влюблен в Стива – не мог думать больше ни о ком, закрывал глаза, а там он. Стрелял, прикрывая его спину. Шел в бой вслед за ним. Но теперь в мои мысли пролез другой. Ты.

Брок дернулся, откровений их отношения – если одноразовый секс можно было так назвать – не предполагали.

– Нет, я не путаю тебя с ним, не подменяю. Просто…

Что «просто» Джеймс уточнять не стал. Пользуясь тем, что на командире СТРАЙКа не было футболки, жадно изучал его живот, пальцами ощупывая напрягающиеся мышцы, вызывая вполне определенную реакцию тела. Барнс явно пытался быть нежным, но тот тактильный голод, который он осознал после их ночи, заставил плотнее вжаться бедрами в сильные, поджарые ягодицы, идеально попадая между ними членом.

– Почему я думаю о тебе?! Почему я постоянно думаю о тебе? – прорычал он с угрозой, не прекращая, однако, своих ласк. – Что в тебе такого, что ты сумел потеснить Стива в моих мыслях? Никто не сравнится с ним! Никому не превзойти его! Но ты проник в мою голову и все время стоишь перед глазами, меня постоянно тянет к тебе.

Слова, выдохнутые куда-то в стык шеи с плечом, подействовали, как разряд тока. Броку много чего говорили в порыве страсти, по пьяни и даже находясь в здравом уме и твердой памяти, но именно это странное признание, почти обвинение, дало толчок невыносимому возбуждению, заставившему трепетать от восторга.

– Взаимно, – прохрипел он, разворачиваясь и бесстрашно запуская руки в спутанную гриву волос. – Вас и перепутать-то сложно, даже с закрытыми глазами, ведь Стив пахнет… Солью и холодом.

– Морем и домом, – одновременно с ним произнес Джеймс. Он помялся, не решаясь спросить, одновременно запуская живую руку за край штанов командира. – А я? Пахну? Чем? Металлом и кровью?

– Не льсти себе, – сложно было сосредоточиться на предмете разговора, когда тебя так сладко ласкали. – Лабораторией. Да сделай уже что-нибудь, чертов садист! И иногда, как сейчас, полынью и мятой.

– Горечью и свежестью, – штаны были содраны в мгновение ока, будто восклицание Рамлоу подействовало как приказ. – Не так уж невозможно нас перепутать. – В низком, хриплом голосе впервые прорезались игривые нотки.

– Сними, – потребовал Брок, проводя руками по телу, имея в виду штаны своего любовника, но тот воспринял по-своему, стаскивая всю полевую форму и отвлекаясь на настройку душа – Баки было невыносимо ждать ни минуты. Он приперся к Рамлоу за ответами сразу после прибытия джета.

Когда Джеймс обернулся, он увидел следы на бедрах Брока: синяки и ссадины, уже поджившие, пожелтевшие. Но один из них: четкий отпечаток левой ладони – привел его в ужас.

– Это я? – с ужасом выдавил он, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание, не понимая, почему стало так горько и неуютно. Разве не в этом его предназначение? Причинять боль и смерть? Но не любовнику, не в мирной жизни! Он уже помнил, как мучился Стив, сколько сил ему требовалось на борьбу с болезнями. Как сам Баки был готов на все, что угодно, лишь бы мелкому полегчало. И как долго был лишен способности сочувствовать чужой боли.

– Что? А…это… – махнул рукой Рамлоу. – Не стоит внимания.

Но Барнса было уже не остановить. Он потянулся рукой, чтобы зафиксировать любовника и тщательно все осмотреть, но так и не притронулся, отдернув руку.

Ему не стоило касаться других людей. Он – чертов модификант, который оставлял синяки, просто на миг ослабив контроль. А что бы он сделал, если бы окончательно потерял голову, въехав в отношения? Нужно бежать отсюда – человеческие отношения не для него!

– Послушай, Барнс! – рявкнул Брок, правильно истолковав выражение безграничного ужаса на лице Джеймса. – Ты меня завел до звезд перед глазами – а теперь в кусты?! Быстро залез обратно под душ и продолжил начатое!

– Ты мазохист, что ли?! – голоса не было, собеседнику пришлось читать по губам.

– Ну, блять! При моей работе я могу лишиться головы, руки или другой какой не столь важной части тела в любой момент – а ты тут страдаешь из-за каких-то синяков, будто ничего страшнее пореза от бритвы в жизни не видел? Ты Зимний Солдат или кто?

– Не надо… – посеревшее лицо и застывший взгляд лучше всяких слов сказали, что поднимать эту тему не следовало. – Брок… Я не хочу больше причинять боль. Хотя бы своим.

– Горе ты луковое, – утешать, словно школьника, только что со страстью мявшего его любовника было несколько непривычным опытом для матерого наемника, да еще с голым стоящим членом наперевес… Но Барнс был прав – они были своими. Внезапно связанными. И не только совместными боевыми операциями, но и чем-то большим. Дело сейчас было не в сексе, хоть он и был феерическим.

– Посмотри на меня. Мне было хорошо той ночью. Мне в процессе было так хорошо, что я не чувствовал боли. Совсем. Да и потом… Не нежная барышня я. Незаметно, что ли? Ну, слушай, я не мастак успокаивать, – вспылил он, чувствуя, что спокойствием пока даже не пахло. – Только я не боюсь боли. Думаешь, я не знаю, насколько вы с Роджерсом сильны? Если бы боялся, то не пустил бы тебя в свою постель.

– Любишь совать голову тигру в пасть? – наконец, отмер Барнс, начиная заметно успокаиваться. – Тебя это возбуждает?

– Да я и секса с Роджерсом захотел только тогда, когда увидел, насколько он силен: он в рукопашной уделал четверых – и даже не запыхался, – ехидно заметил Брок и расслабил руки, до того не особо осознавая, что прижимал Джеймса к себе. – Я тебе доверяю, дурень, – он ласково взъерошил волосы тому, кто был самым лучшим убийцей Гидры. – Хоть и не совсем понимаю, почему. Доверие в наши дни штука такая… Но кому и доверять, как не столетнему ископаемому? Тьфу ты, всего изгваздал. Живо под душ!

Джеймс некоторое время сосредоточенно смотрел на Брока, не понимая, шутит он или говорит серьезно.

Когда он был Солдатом, доверие было недоступным для него понятием, но потом он вспомнил, что всегда доверял Стиву. Все ему доверяли. Однако, себя он не считал кем-то, заслуживающим доверия. И тем не менее…

Они лениво мылись, избавляясь от пыли и грязи, от усталости, от груза проблем и лишних мыслей. Потом поехали к Рамлоу, где тихо, будто нехотя, переговаривались, вспоминая прошедший день, пока готовили ужин. А после, оказавшись в одной постели, вдруг испытали неловкость, словно не было между ними той страсти, что едва не заставила их забыться и заняться сексом практически на виду у всех, так как от бойцов СТРАЙКа их отделяла лишь тонкая дверь.

– Чего ты хотел от Стива, пока не… – Джеймс смутился, но вскинутая в немом вопросе бровь заставила его продолжить. – Ты говорил в душевой.

– Глупостей я хотел.

– И все же…

– Хотел все сделать правильно, – Брок вздохнул. Барнс был безумно горячим любовником, с ним хотелось окунуться в безумие и хоть на время забыться. Как они все время скатывались к разговорам о Роджерсе было непонятно. Еще большее изумление вызывал тот факт, что Кэп не был для них камнем преткновения, он их объединял. – Хотел сам стать правильным.

– К алтарю повести? – ревниво нахмурился Джеймс, вспомнив, что где-то видел новость, что однополые браки разрешили.

– Нет. Причем тут брак? – Рамлоу удивлённо посмотрел, подумал-подумал и пристроил тяжелую голову на грудь собеседнику, хотя в жизни не любил обнимашек. К тому же обнимать Зимнего Солдата было все равно, что обнимать гранату с вытащенной чекой. – Просто… Ну, три свидания, какие-нибудь возвышенные ухаживания, вроде полетов на воздушном шаре и серенад под окном. Может быть, свидание на крыше или поездка на озеро. Не знаю, в груди что-то такое томилось, что хотелось красивых жестов. Глупости все это!

– Стив бы оценил. Краснел бы до слез, держал рожу кирпичом, но в глубине души оценил бы. Что-то особенное для маленького парнишки из Бруклина, на которого ни одна девушка не бросала второго взгляда. Ему бы с тобой повезло.

– Разве ты сделал бы меньше?

– Я бы обратился к другой стороне его натуры, – Баки весело хмыкнул. Часть воспоминаний о довоенных годах уже вернулась, и он мог с уверенностью сказать, что Стиву бы понравилось, а что привело бы в восторг. – Я бы сводил его на тренировку по боксу. Чтобы не среди военных, а в какой-нибудь старый зал, где тренеру за пятьдесят, чтобы такой колоритный дядька старой школы с кучей историй о спортивном прошлом. Стив любит людей. Разумеется, если они ни сном, ни духом, кто он.

– Скажи, то, что ты говорил в душевой, правда? – внезапный вопрос и все существо было напряжено в ожидании ответа – странный парень Баки Барнс, бывший Зимний Солдат переворачивал все с ног на голову в жизни бывалого наемника Брока Рамлоу. Прямо как его лучший друг Стив Роджерс.

– Да. Я постоянно думаю о тебе. Хочу оказаться в твоей постели, – Барнс, как ни старался, не мог сдержать чувственной дрожи, что прошивала его каждый раз, как теплое дыхание Брока задевало его сосок. Он ловко поменял их местами, нависая, держа в захвате. – И сделать так, – он с силой провел от горла до паха, накрывая ладонью полувозбужденный член Рамлоу, – чтобы потом ты позволил мне сделать больше, – рука скользнула ниже, мимолетно обласкав яички, и спустилась к ложбинке между ягодиц. Легкий, почти игривый тон давался ему непросто, слишком силен был тактильный голод, слишком велико было желание ощущать под собой отзывчивого партнера, страстного, теплого.

– Можно? – он казался неуверенным, потому что помнил о необходимости сдерживать силу. И, в тоже время, потребность касаться перевешивала все остальное – он был уже возбужден до предела, возбужден реакцией Рамлоу на свои идущие от сердца слова. Происходящее с ним сейчас было большим, чем Солдат мог мечтать, и он был благодарен. Даже если сейчас его оттолкнут.

– Да, – выдохнул Брок, шире разводя ноги и заводя руку себе за спину. Он думал, что и в этот раз придется делать все самому.

Но Джеймс удивил его, мягко отстранив его руки и без слов прося довериться ему.

– Не жди многого. Я столько лет… – не желая портить им обоим настроение, Рамлоу мягко обвел его губы пальцами, побуждая молчать, и откинулся назад, открываясь, позволяя все, что тот захочет.

С самым серьезным выражением лица Барнс принялся за дело, обласкав грудь, бедра и живот. Усилием воли сдерживая свою жажду, он вернулся к ягодицам, снова и снова проводя между ними пальцами и наконец решаясь толкнуться внутрь. Он глубоко дышал, пытаясь сосредоточиться на ощущениях любовника, но сходил с ума от одной мысли, что скоро снова окажется внутри, где было так горячо, так тесно и так шелково.

Рамлоу временами шипел сквозь закушенную губу, когда Джеймс неловко задевал края ануса, торопясь покончить с подготовкой. Но не останавливал, потому что вид поплывшего, страстно увлеченного его задницей любовника искупал все неудобства.

– Брок, скажи, что уже можно, – задыхавшийся, почти не соображавший от страсти Джеймс все же нашел в себе силы спросить, а не совать член с разбегу.

– Еще чуть-чуть, – кое-как ответил Брок, закидывая ноги на бедра партнеру и хрипло выдыхая – пальцы наконец попали куда было нужно. – Да! Да… Так. Черт! Давай.

Чтобы хоть немного прийти в себя, Барнсу пришлось зажмуриться. А после перенести вес тела на локоть бионической руки, чтобы ее ладонью заткнуть Рамлоу рот. Хриплый голос, перемежаемый гортанными стонами (пусть и не всегда от удовольствия) заставлял все волоски на теле вставать дыбом от невыносимого, душного возбуждения. Приставив головку к входу, он мягко толкнулся, чувствуя сопротивление мышц. И тут же жадно двинулся дальше, слишком велико было удовольствие. Но болезненный стон вернул в реальность.

– Прости. Я не могу, не могу… – Барнс тяжело дышал куда-то Броку в подмышку, совсем замерев в попытке сдержаться. – Пожалуйста.

– Ты так быстро теряешь голову, – смеяться сквозь бионическую руку, закрывающую рот было затруднительно, но когда командира СТРАЙКа останавливали трудности? – Я польщен.

Руки у Брока были свободны, и он осторожно потянулся к ягодицам Джеймса. Легонько проведя по ним, он подождал немного, и, не получив в зубы, опустил ладони прямо на горячие упругие половинки, почти благоговейно поглаживая их. Так было легче пережидать неприятные ощущения.

– Таран ты, Барнс, танк настоящий. А в постели так нельзя, – выдохнул он, едва избавившись от давления металлической руки на свои губы. – Нежнее нужно с людьми быть, ласковее…

Первые несколько толчков Джеймс следовал совету, но потом, увидев мягкую насмешку в глазах Рамлоу, почувствовав, как крепче сжались руки на его ягодицах, побуждая к действию, перестал сдерживаться. Двигался размашисто и резко, дурея от просящих выдохов: «Еще, Джей, еще»…

Разрядка наступила очень быстро, на мгновение дезориентировав. Пришел в себя Джеймс, ощущая губы Рамлоу на своей шее, а поглаживающие руки на спине. Подивившись, что так легко подпустил к себе, позволил прикоснуться к самым уязвимым местам, он благодарно потерся щекой о грудь любовника, вглядываясь в желтые глаза, в поисках признаков боли и неудовольствия.

– Второй заход? – едва отдышавшись спросил Брок, широко улыбаясь. – Ты же можешь сразу? Я правильно помню?

========== 6. Брок и Стив ==========

Вечеринки у Старка стали почти традицией. Вернее, они и раньше ею были – просто на них обычно не приглашали группы огневой поддержки. Но то ли имиджмейкер сказал быть «ближе к народу», то ли гению хотелось масштабности, но пару раз в год СТРАЙК в полном составе удостаивался чести быть приглашенным в святая-святых команды Мстители.

На Рождество Тони, видимо, хотел порадовать Капитана Америка и закатил тематический вечер в стиле сороковых годов.

Роджерс был чудо как хорош в своем капитанском кителе старого образца и со старомодной стрижкой.

Второй сенсацией вечера можно было назвать Романову в красном платье в горошек с таким умопомрачительным разрезом, что остаться равнодушным было невозможно. Даже Броку. Давно и безнадежно сохнувшему по Кэпу.

С трудом оторвавшись от стройных ног Наташи, то и дело мелькавших в разрезе, он сосредоточился на Стиве – и с удивлением обнаружил, что тот несколько «разморозился». Мысленно прикинув, что не видел объект своих мечтаний вот уже пару месяцев: то зависая на длительных миссиях, то развлекая Барнса, который повадился шастать к нему каждый раз, как Стив становился совершено невыносим – он отметил и мягкую улыбку, и расслабленную позу, и даже растрепанные волосы, что строгий Кэп позволял себе только при шквальном ветре, десантируясь из джета. Неужели у него кто-то появился?

А вот и Баки, тоже напяливший форму из сороковых, только с сержантскими нашивками.

Голову бы этому Старку оторвать! Заставить парней вспоминать не самые приятные части их биографий было жестоко. Рамлоу внутренне подобрался, пытаясь оценить шансы на то, что Джеймс заявится к нему сегодня ночью в поисках тепла и утешения.

Он дал ему уже столько тепла и утешения, что с бывшего Зимнего Солдата понемногу, буквально по кусочку сползал его привычный, наглухо застегнутый тактический костюм, обнажая не Баки Барнса, конечно, но вполне себе живого и открытого мужчину.

Но пока старые друзья, мирно беседуя, вышли на балкон, совершенно не замечая невольного зрителя в лице командира группы огневой поддержки. О чем шел разговор, с большой долей вероятности можно было предположить по умиротворенному лицу Барнса и полному светлой грусти лицу Роджерса. Явно вспоминали былые деньки: как боролись с нищетой во время Великой депрессии и были охвачены патриотическим порывом после начала войны. В какой-то момент Стив прижал друга к себе, сталкиваясь лбами, как временами делал после особо тяжелых миссий. И Брок знал, что зрачки у Баки сейчас были расширены, что он машинально облизывал губы, одновременно желая сбежать и продлить мгновение близости. Как было бы с ним самим.

«Да признайся ему!» – мысленно взревел Рамлоу, на месте Барнса давно бы уже не выдержавший таких изощренных пыток, как кромешная слепота предмета обожания. Благо, Кэп не баловал своих подчиненных высочайшим вниманием. Если все шло в штатном режиме, конечно.

Но столетние неразлучники, видимо, уже выяснили между собой все, что хотели, потому что Джеймс отошел к окликнувшей его Романовой, а Стив направился к командиру СТРАЙКа.

– С Рождеством и счастливого Нового Года, Брок, – тепло сказал он, хлопнув по плечу застывшего от неожиданности Рамлоу – тот не был вполне уверен, что Кэп помнит его имя. И на того нахлынули воспоминания.

***

Принять решение снова поменять сторону было непросто, еще сложнее было воплотить решение в жизнь – ведь ему приходилось выкорчевывать пронизавшую ЩИТ Гидру совместно с Капитаном Америка. А значит, каждый день смотреть ему в глаза. Пусть на нем был электрошоковый ошейник с GPS-навигатором – условие, при соблюдении которого его выпустили из кабинета Фьюри в тот раз; пусть все его имущество было опечатано, а сам он вне миссий ютился в крохотной комнатушке, куда едва влезала кровать и унитаз с мойкой. Но никакие «неудобства» не шли ни в какое сравнение с необходимостью общаться с честью и совестью, и далее по списку.

Первое время Брок рассказывал и показывал на картах все, что ему было известно об активах Гидры, стараясь лишний раз не отрывать глаз от голографических экранов. Но минусом работы с этим чудом техники была их прозрачность. Неизбежно, в какой-то момент он столкнулся со взглядом Стива и просто не смог продолжить говорить.

Не было там холодной ярости, презрения или «Капитан-Америка-осуждает», не было и почти детской обиды и непонимания – второго в личном рейтинге самых ужасных взглядов Роджерса, которые ожидал увидеть Рамлоу. Обычная сосредоточенность на поставленной задаче, и на самом донышке – немного тепла. Ради которого Брок был готов лично расковырять все базы Гидры, потому что Стив не осуждал его за поступок, который десять из десяти оценили бы как предательство. Но на то это и был Роджерс – вечно себе на уме. Он почему-то верил, что Рамлоу совершил что-то хорошее.

И он почувствовал необходимость объясниться. Тогда ему уже более-менее доверяли, поэтому он мог передвигаться по территории базы ЩИТа, на которой его держали. В кабинете Кэпа Брок долго распинался о том, что так не должно быть, что «Озарение» принесет больше вреда, чем пользы, но все было не то.

Однако, несмотря на приписываемую ему эмоциональную глухоту и слепоту, Роджерс прекрасно понял, зачем к нему пришли, и просто положил руку на плечо наконец замолчавшему Броку, щедро делясь с ним своим внутренним светом и верой в лучшее, благодаря которому он и стал хорошим лидером. А вовсе не суперспособностям или стратегическим талантам, как думали те, кто не был близко знаком со Стивом. В ту ночь он впервые с момента своего «предательства» просто умиротворенно спал, не снедаемый беспокойством о правильности своих поступков.

И теперь, столько месяцев спустя, вновь ощущая себя в фокусе этих метафорических лучей, Рамлоу понял, почему до сих пор влюблен в достояние Америки. И, видимо, это чувство умрет только вместе с ним, сколько бы любовников у него не было, какие бы эмоции в нем не вызывал Барнс.

Барнс, который, кстати, слишком уж лихо отплясывал сейчас с Романовой.

– Да, – улыбаясь, сказал Роджерс, тоже смотревший на Джеймса, – сейчас он почти живой, почти тот Баки Барнс, который был лучшим танцором в Бруклине и любимцем всех девушек. С учетом того, через что ему пришлось пройти, – поправился он, явно продолжая какой-то давний спор. – Я так рад за него.

Присмотревшись внимательнее к своему собеседнику, Брок понял, что тот не просто слегка «разморозился», он как будто сбросил с плеч неподъемный груз, а заодно десяток лет, добрую половину ответственности за весь мир и почти всю горечь, что копилась в нем со дня «смерти» друга. И пусть, несмотря на свою внешность, он никогда не был «солнечным мальчиком», разве что совсем в детстве – сложно им быть, когда в любой момент можешь умереть от банальной простуды – сейчас несгибаемый Кэп светился ярче, чем рождественская елка, на которую Старк не пожалел огней.

– Кхм… Рамлоу, – позвал ушедшего в свои мысли Брока Стив, – Вы ведь не заняты на выходных? Я понял, что несколько растерял форму, и мне нужен хороший партнер для спарринга. Обычно мы тренируемся с Баки, но его стиль боя настолько специфичный, что у меня возникают проблемы с другими противниками. Вы не против?

========== 7. Баки и Стив ==========