Текст книги "Тройка (СИ)"

Автор книги: Erebia Brimo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Брок ходил по базе ЩИТа мрачнее тучи. Вчерашний спарринг с Роджерсом едва не обернулся катастрофой. Почему-то в зале оказались только они вдвоем, и он не мог вести бой спустя рукава, как делал обычно, списывая свою невнимательность на необходимость проследить за тренирующимися бойцами СТРАЙКа.

На этот раз ему пришлось выложиться на полную, потому что раскрасневшийся, полный азарта Стив всем своим видом призывал к серьезному, вдумчивому поединку. С использованием лучших приемов и самых подлых финтов. Надежды на победу против суперсолдата не было, но дать достойный бой ему было вполне по силам.

В итоге он, конечно, все равно оказался на матах, придавленный тяжелым телом. Но хотя бы заслуженно гордясь тем фактом, что они оба уже были весьма взмыленные, со сбившимся дыханием и дрожащими от перенапряжения (у него, по крайней мере) мышцами. Горячка поединка отступала, и пришло осознание, с кем и в какой провокационной позе он тут развалился.

Брока прошило ощущением близости. Раньше он изворачивался, как мог, но не допускал подобного, намеренно держа дистанцию во время всего поединка, а под конец специально пропуская какие-нибудь хитрые удары с большого расстояния.

Сегодня же они много валялись в партере. Может быть, у «нового» Роджерса было меньше стеснительности и больше желаний – хороший поединок был наркотиком для всех них. Может быть, они оба временно сошли с ума, но Рамлоу четко чувствовал – его хотят. Прямо сейчас вечно собранный и доброжелательно-безразличный Стив держал его – своего коллегу – «под собой» и был совсем не против. Пусть не секса, но чего-то запретного, чего-то раньше недозволенного. Брока моментально повело, и у него встал.

Что могло быть проще? Перевернуться, притянуть к себе, скользнуть пальцами по губам, дожидаясь отклика, и поцеловать. Поцеловать так, чтобы самому захлебнуться стоном, горячечным осознанием того, чей рот ему сейчас позволяли вылизывать.

Но где-то по базе ходил Барнс.

И так давно желанный поцелуй, на который явно возбужденный Стив с большой долей вероятности ответил бы, стал предательством по отношению ко всем троим.

Поэтому Брок дважды постучал кулаком по полу, возвращая их в реальность. От последующей неловкости их спас телефонный звонок. Мир не мог прожить и часа без своего любимого героя, того срочно вызывали к Фьюри.

***

– Стиви? – спросил Баки, глядя на взбудораженного Роджерса, примчавшегося с какого-то шумного политического сборища, на которое его таскал хитроумный Фьюри. – Что-то случилось? Что, среди прожжённых политиков нашелся вдруг чистый и непорочный, и ты так рад этому факту?.. – странная мечтательная улыбка на знакомых до последнего изгиба розовых губах облила сердце сладким ядом. Вот оно! То, чего он много лет боялся, что казалось неизбежным при виде блистательной Пегги Картер. Стив влюбился. – Нет, правда, колись, мелкий.

– Ничего такого, – попытка отвернуться и сделать вид, что страшно занят аккуратным раскладыванием звездно-полосатого костюма, провалилась. – Бак! – строгий голос не помог, под чуть насмешливым взглядом родных глаз Стив жарко покраснел и вдруг бросил свой костюм, прижимая друга к себе. Потерявшись в переполнявших эмоциях, он забыл о том, как реагировал Баки на нарушение личного пространства, забыл, как в новом веке они искали баланс и новые точки соприкосновения во время реабилитации Зимнего Солдата.

Но Барнс помнил.

Помнил, как будил друга среди ночи, приставляя к горлу утащенный с кухни нож.

– Цель: Капитан Америка – максимальный уровень опасности. Модифицирован, уникальная техника боя, основанная на владении особым оружием. Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить, – шипел он, не в силах шевельнуть рукой, потому что сквозь приказ Гидры звучало другое.

– Стиви, Стив, – и через мгновение он в ужасе тормошил замершего под ним друга. Тот быстро понял, что перед нервничающим Солдатом лучше не совершать резких движений. – Только не умирай, только не сегодня. Весна обязательно придет, ты выздоровеешь. Сколько дней до весны? Сколько дней?

Когда безумие отступало, Роджерс долго отпаивал его на кухне чаем, объясняя, что больше не страдает от астмы, а от простуды в двадцать первом веке не умирают. Но на следующую ночь все повторялось.

Баки помнил, как постоянно разрывался между необходимостью убить и желанием защитить. Как мог машинально, почти не осознавая, что делает, заварить промокшему во время пробежки Стиву чай, а после жестоко избить за попытку взять чашку с чаем из его руки. Нарушение личного пространства всегда активировало Солдата.

Но понемногу Роджерсу удавалось ломать привычные Солдату шаблоны поведения. Не ждать постоянно наказания, не воспринимать любые слова, как приказ, при необходимости обращаться за помощью.

Еще Баки помнил, что часами смотрел на Стива. Следил за ним постоянно, как чертов маньяк-сталкер.

Теперь, заново осознавая то время, он не понимал, как у Роджерса хватило терпения, как стеснительный по натуре человек не потребовал оставлять его хотя бы в ванной. «Героизм и самопожертвование» – стоило выбить на могиле Капитана Америка.

Солдату стеснительность была чужда, он не имел возможности уединиться даже для справления естественных надобностей. И он цеплялся за свой единственный ориентир в изменившемся мире каждую минуту, не думая о дискомфорте, который доставляет другу.

И все же, чем более человечным становился Зимний, тем с большей ясностью он понимал, что ему мало было смотреть. Какая-то сила постоянно толкала его к тому, чей образ был выжжен у него на подкорке так глубоко и полно, что не стерся никаким обнулением.

Он кружил вокруг Стива, не решаясь попросить. Ведь сам убил бы за попытку подойти так близко – все еще слишком боялся удара. Роджерс каким-то загадочным образом все понял сам – обнял мгновенно подобравшегося Солдата, едва-едва осознающего себя Баки Барнсом, будто был бессмертным, будто вовсе не имел страхов, будто был готов на все, лишь бы помочь обрести себя.

Тогда от неожиданности он повалил Стива на пол, не реагируя на выставленные в мирно-защитном жесте руки, и отскочил в сторону, подавляя желание опустить голову и принять наказание. Но быстро вернулся. Теперь ему требовалась всего секунда, чтобы осознать, что его готовность принять наказание сильно портила Роджерсу настроение, и изменить поведение. Почему настроение Стива было так важно для него, он старался не задумываться. Просто принимал как данность.

О да, он помнил, какое удовольствие ему доставило быстрым, едва уловимым движением провести языком по щеке все еще лежащего на спине Стива. А потом, не видя негативного отклика, провести снова. Медленнее, нежнее, слаще.

– Я делал так раньше? – спросил Баки, не отрывая рук.

– Нет, – Роджерс прикрыл глаза и тяжело дышал, будто от боли, но остановить не пытался.

– Почему? – беззащитная шея так и манила, но не для того, чтобы вонзить нож, а чтобы погладить, проследить каждую мышцу, каждую жилу. – Ты наказывал меня за это?

– Я бы никогда не стал наказывать тебя, – тон голоса Стива изменился, но понять, что за реакция за этим скрывалась, Солдат был не в состоянии. – Ты делал по-другому. Когда я болел…

Слушать о болезнях ему не нравилось, и тогда он нашел способ свернуть разговор.

Однако, после они часто оказывались сидящими друг напротив друга, когда живая ладонь уже почти осознающего себя Барнсом Солдата скользила по телу Роджерса, то оглаживая обнаженный торс, то спускаясь к ногам, едва прикрытым тонкими штанами, то поднимаясь к лицу. В какой-то момент тело Стива – молодого, здорового мужчины – отреагировало должным образом на поглаживания в опасной близости от паха. И тогда Баки будто прострелило воспоминаниями: как сильно он хотел прикоснуться, как жаждал именно такой реакции. Но отчетливее всего он вспомнил, почему раньше никогда так не делал.

Не из страха наказания, как думал Солдат. А из страха потерять Стива.

Побег Барнса стал наилучшим решением для них обоих. Красный от смущения Роджерс не стал его останавливать.

В ту же ночь множество воспоминаний, подстегнутых самым главным, самым важным, почти основополагающим у его старой личности, вернулись к нему. И окрыленные успехом, они, не сговариваясь, никогда не обсуждали произошедшее.

– Так что, мелкий, поведаешь дяде Баки свой секрет? – стоять в объятиях лучшего друга и возлюбленного, слыша, как колотиться его сердце, зная, что не ты стал причиной, и выдавать шутливый комментарий было сложно, но он справился. Подготовка в Гидре даром не проходит ни для кого.

– До сих пор не понимаю, как ты видишь такое… Всегда видел.

– Да у тебя на лбу написано. Шрифтом размером со Статую Свободы.

– Только… Только не смейся. И не… Бак, ну, я знаю, что в наше время…

– Эй, Капитан Америка ты или кто? Если ты сейчас признаешься, что тебе нравятся китаянки, я пойму, – Барнс шутил и кривлялся, подспудно уже зная, что собирался ему поведать друг.

– Нет. Господи, я даже не могу сказать, действительно ли мне так понравилось или…

– Говори уже! А я скажу, что у тебя просто недостаток опыта, и надо пойти и попробовать снова. Ну же!

– Я спарринговал с Рамлоу…

Дальше Джеймс уже не слушал. В последние два дня Брок ходил как в воду опущенный и избегал встреч. Неужели чувствовал себя виноватым? Смешно. Они друг другу ничего не обещали, а вот Стиву… Все равно стало горько.

– Меня будто током ударило, – вырвал его из печальных размышлений голос Роджерса. – Я всегда считал, что внешность не главное, но к нему мне хочется прикасаться именно потому, что он красив, силен, здоров, профессионален. И теперь…

– Не знаешь, как подкатить к нему? – маска опытного в «таких» делах друга привычно легла на лицо. – Скажу тебе по секрету…

– Нет! Я… Пока не понял, чего хочу. Это была просто вспышка, – Роджерс поморщился: то неуловимое ощущение, которое он испытал, прижимая Рамлоу к полу, с восторгом всем телом чувствуя укрощенную мощь своего партнера, которого он выбрал сам, которого заметил давно, пока его взгляд еще был затуманен горем и замылен обилием новых вещей и понятий, уходило все дальше от него с каждым произнесенным словом. – Просто вспышка. Я понял, что, возможно, могу… Ну, как ты обычно рассказывал про Роззи, Фиби и Диану.

– Подумай, Стиви, подумай. Только мой тебе совет – не слишком долго. Рамлоу – красавчик, уведут его. «Даже от тебя», – добавил он еле слышно, внезапно испытав желание не поднимать больше глаз на зеркало, особенно щеголяя голым торсом. Не ему с его шрамами и роборукой соперничать с идеальным телом Капитана Америка.

========== 8. Баки, Стив, Брок ==========

Барнс вырос за плечом тягающего железо Рамлоу прямо посреди послеобеденной тренировки.

– Надо поговорить.

Смерив его мрачным взглядом, Брок кивнул в сторону конференц-зала, в котором время от времени объяснял СТРАЙКу новую программу тренировок. Дав знак Роллинзу, мол, продолжайте без меня, все в порядке, он уже второй раз ушел в сопровождении Зимнего для разговора наедине. Слухам пора уж было просочиться наружу.

– Послушай, Барнс, – с порога начал Рамлоу, – я не смог устоять перед ним, ясно тебе?

– Брок…

– У меня большой опыт, тебе в твои чопорные сороковые и не снилось. И я точно могу понять, когда вызываю сексуальный интерес.

– Брок…

– И теперь, когда мы знаем, что Кэп способен испытывать такой интерес к мужчинам, ты должен ему признаться!

– Рамлоу, блять! – выкрикнул Джеймс, и они оба посмотрели по сторонам, будто вездесущий поборник чистоты языка был где-то поблизости и мог поймать их на горячем.

Тем не менее, цель была достигнута: Брок вынырнул из своего приступа самобичевания.

– Ты ему понравился. Ты! А не тот, кого он сто лет считает лучшим другом, не киллер с прожаренными мозгами, не киборг-урод, который не может ласкать его двумя руками.

– Ну да, – раздраженно рыкнул Брок, – ты-то у нас рылом не вышел. А пособник Гидры, дважды предатель и перебежчик – лучшая компания для символа всего чистого и светлого! Давай еще поплачем друг у друга на плече, соревнуясь, чье несоответствие непогрешимому Капитану Америка больше и горше.

Барнс как-то сжался, будто из него резко выкачали всю решимость.

– Я хочу, чтобы он был счастлив. Мне все равно, с кем. Я был готов подать им с Картер кольца, лишь бы всю жизнь из первого ряда наблюдать за их образцовой семьей. Сейчас я готов подать их ему и тебе, да хоть ему и Халку, если понадобится.

Рамлоу только выматерился. Два идиота. Два безнадежных, влюбленных идиота.

– Страдалец! Раз у тебя яйца малы, то твою душещипательную речь ему передам я.

– Нет! Брок…

Конечно, Рамлоу понимал, что его шансы «уйти» от Зимнего невелики, но надежда, что его блеф сумеет подтолкнуть того в нужном направлении, была. Однако, вместо этого оказался второй раз за три дня придавлен суперсолдатским телом. На этот раз к стене.

– Брок, я не могу. Да послушай же ты! – сыворотка сывороткой, а удерживать сопротивляющегося командира СТРАЙКа с каждой секундой становилось все сложнее. Рефлекторно Барнс придавил ему горло локтем, но тут же отпустил. С ним он постоянно помнил о своей силе. Отпуская шею из захвата, взгляд Барнса невольно задержался на темных, красиво очерченных губах. – Я…

Джеймс забыл, что хотел сказать. Все заслонила одна мысль.

«Он ни разу не целовал Брока.»

Ни разу не ставил его наслаждение выше собственного. Все потому, что терялся в испытываемых ощущениях, едва только касаясь горячего сильного тела. И теперь, когда он вот-вот потеряет то, что имел, ему захотелось хоть отчасти восполнить упущенное.

Когда Барнс поцеловал его, Рамлоу в первый момент опешил и замер, не поощряя, но и не отталкивая. В голове у того помутилось, что ли? Перепутал с Роджерсом? Но настойчивые, нежные губы не собирались отступать, только касались еще жарче, еще напористей, уговаривая ответить.

– Баки?! – голос Стива был как гром среди ясного неба.

– Стив… Это… Это не то, что ты подумал…

– Черт, Кэп!

Они застыли как подростки, пойманные за курением.

– Прошу прощения, – пунцовый Роджерс готов был провалиться сквозь землю. – Не знал, что здесь кто-то есть. Мне нужно было отработать речь для заседания сената, Фьюри ждет доклада о работе нашего отдела, – и нес всякую не относящуюся к делу чушь, лишь бы не обдумывать увиденное прямо сейчас. – Это не мое дело, – наконец, закончил он.

– Говори, Барнс! – Брок заводился все больше с каждым сказанным словом: смятение, которое поселил в нем поцелуй, только усиливалось от присутствия их «третьей» стороны. – А я пойду.

– Нет! – фирменный взгляд Зимнего мог остановить даже Халка. – Тебе тоже есть, что сказать Стиву.

– Что происходит? – маски были у них у всех, но, пожалуй, Роджерс достиг наибольшего совершенства в мастерстве перевоплощения. Маска Капитана Америка была для него и щитом, и мечом. Эффективным, не дающим осечек.

– Стиви… – Баки помолчал, не поднимая взгляд. – Эх, не так я представлял себе свое объяснение, – хмыкнул он.

Но после заговорил быстро и страстно, словно не было семи десятков лет в шкуре Зимнего Солдата, а вернулись лихие тридцатые, когда он мог охмурить любую девчонку.

– Ты всегда был для меня самым близким человеком. Я так привык, что ты рядом, что не представлял себя отдельно. Крутил романы, но четко осознавал, что ты – мой надежный тыл, мое сердце, мой дом. От такого растворения в другом человеке лишь один шаг до влюбленности, до одержимости. И я этот шаг сделал. Не думай, что я страдал! – он не выдержал и протянул руку к другу, но застыл в шаге от прикосновения к щеке. – Я прыгнул за запретную черту с разбегу! И ни разу не пожалел. Ты самый лучший человек на свете. И я люблю тебя.

– Баки… – слова Барнса не укладывались у Стива в голове. Тот столько времени скрывал от него такое! Но у их беседы был и третий участник.

– Странно услышать такое, а, Кэп? – ехидство всегда было лучшей броней, если непрошенные чувства вдруг начинали причинять неудобства. – И я прекрасно понимаю Барнса. Ты – лучший человек на свете, тебя нельзя не заметить, тебя сложно не полюбить, если узнаешь хоть чуточку лучше. Я… – заветные слова застряли в глотке. – Я и не смог.

Некоторое время они молчали, каждому нужно было переварить произошедший разговор.

– Мне нужно… Нужно…

Наверное, впервые Капитан Америка отступил, с несвойственной ему поспешностью сбежав от смущающих обстоятельств.

***

Они вдвоём пришли к нему под вечер. Только сейчас, открыв дверь и увидев Баки и Брока на пороге, Стив понял, что несколько часов просидел без единой мысли в голове, просто пялясь в пустоту. Поэтому сейчас ему пришлось в ускоренном режиме осознавать, что его лучший друг вот уже очень много лет испытывал к нему романтический и сексуальный интерес. А мужчина, на которого его тело реагировало определенным образом, тоже испытывал к нему сильные чувства. И при всем этом, они целовались друг с другом! Любого из этих фактов было достаточно, чтобы потерять ориентиры, а все три просто сбивали с ног!

– Стив, – несмело начал Баки, – мы можем войти?

– Это и твой дом, Баки. Ты можешь приводить кого хочешь. И я всегда рад видеть командира Рамлоу.

– Вежливость – наше все, да, Роджерс?

Пропустив их на кухню, Роджерс отступил к окну и замер, отстраненно отмечая, что пришедшие хорошо ладили: в четыре руки они быстро накрыли стол для чаепития по-суперсолдатски. Он мысленно усмехнулся. Баки знал его всю жизнь, знал и его вредные привычки. Да и Брок работал с ним достаточно давно, чтобы подметить, что Капитан Америка любил что-нибудь пожевать, если нервничал.

Стив пытался сосредоточиться, пытался настроиться на разговор. Но, видимо, эмоциональная перегрузка была настолько сильной, что сознание частично отключилось, защищая само себя. Дальнейшие слова собеседников доносились как из-под толщи воды.

– Кэп, ты прости нас, что вот так ворвались, но…

– Странно говорить об этом, однако…

– Если ты хочешь попробовать…

– Если в тебе вызывают хоть малейший интерес мужчины…

– Ведь нужно же тебе, не из вибраниума же ты…

– Ты можешь выбрать любого из нас…

– Мы сделаем все для тебя…

– Только…

– Только не гони второго…

– Хотя бы посмотреть…

– На что? – «отмер» Роджерс, машинально реагируя на последние слова.

– На тебя, Кэп, – ответил за них обоих Брок. – На тебя, когда тебе хорошо.

– Ладно, – сразу согласился он, не давая себе времени передумать.

Оказавшись случайным свидетелем страсти между Броком и Баки, Стив вдруг почувствовал себя обделенным, лишенным чего-то важного, на что очень долго не обращал внимания. И он почувствовал острую потребность попробовать, каково это. Он влип, как бабочка в паутину, в отношения этих двоих, неосознанно начиная примерять роль третьей стороны в возможной триаде.

– Так кого? – осторожно уточнил Баки. – Кого ты выбираешь?

– Прости, Бак…

Друг всегда понимал его с полувзгляда, понял и сейчас.

Накачанный сывороткой мозг четко отмечал все детали их «путешествия» в спальню. Как Брок ушел в душ. Как Баки, обходя замершего Стива по широкой дуге, расстилал постель и выкладывал какие-то баночки на тумбочку рядом, как пытался что-то сказать, но, увидев бесполезность затеи, молчал, нервно теребя краешек простыни металлическими пальцами. Как Баки сел в кресло, стоящее в углу, и замер.

Не выдержав молчания и бездействия, Роджерс начал раздеваться: каким бы профаном он в сексе не был, четко понимал, что снять одежду придется.

– Ни шагу назад, да, Кэп?

Подкравшийся Рамлоу, в обернутом вокруг бедер полотенцем, сверкал своей лучшей кривой усмешкой. Но конкретно сейчас она не вызывала никакого отторжения. Наоборот, придавала уверенности. Именно с ней командир группы огневой поддержки лез в самые опасные места. И ведь всегда возвращался, что давало надежду на успех и сегодняшнего, весьма сомнительного, мероприятия.

– Эй, мы тут не воевать собрались, – Броку пришлось поднять руки в примирительном жесте, увидев, с каким решительным лицом Роджерс шагнул к нему. – Не надо бросаться грудью на каждую амбразуру.

– Что вы меня, как маленького, уговариваете? – взорвался Стив.

– А надо, как большого? – Брок всегда очень четко чувствовал настроение людей, особенно тех, к кому неровно дышал. Не то чтобы их было много. – Будет тебе, как большого.

Он улыбнулся, как большой сытый кот, рассматривая обнаженную грудь Роджерса с таким восторгом и восхищением, что взгляд ощущался, как ласка.

– Снимешь? – спросил он, глазами указывая на оставшееся на Стиве белье. – Или лучше я?

Низкие, вибрирующие нотки в голосе, язык, быстрым движением смочивший пересохшие губы, выдавали его жажду, его настырное, ненасытное внимание, которое обычно Рамлоу держал на привязи, зная, каким стеснительным в личных вопросах мог быть американский символ.

Все еще пребывая в каком-то ступоре, Роджерс стянул последнюю деталь своего облачения и шагнул навстречу, по-хозяйски кладя руки на теплые плечи Брока и ведя ими вниз, к ладоням. Он ведь хотел попробовать все? Прикрыв глаза, постарался сфокусироваться на ощущениях: было безумно приятно и чуточку стыдно, потому что дыхание мгновенно перехватило, и захотелось больше.

Он не стал отказывать себе, изучив сильную шею, темные соски и нежную кожу во впадинках у тазовых косточек. Рамлоу хрипло простонал, с трудом удерживая себя на месте. Его шумное, свистящее дыхание, выдающее удовольствие, будило что-то жадное, что-то первобытное внутри Стива. Которое хотело выяснить, какой еще реакции можно было добиться.

Полностью отпустив себя и свою силу, забыв на время о принципах, он сжал желанного мужчину в объятиях, приподнимая того над полом, заставляя оплести себя руками и ногами.

Однако, сквозь дымку сладкого помешательства сознание настойчиво царапала какая-то мысль, не дающая совсем забыться.

– Нет, так не должно быть, – оторваться было почти нереально, но ему было не привыкать превозмогать себя. – Я не могу. Мешать вам, врать вам, ведь сейчас я не могу отдать всего себя. А меньшего…

– Не смей останавливаться! – прошипел Брок, и не думая ослаблять хватку.

Он только-только распробовал неповторимое удовольствие от ровного, почти осязаемого жара, идущего от тела Роджерса, только решился опустить руки, чтобы сжать великолепную задницу, как все закончилось.

– Продолжай, прошу тебя, – на спину Стиву легли две ладони: горячая и холодная, мягко не давая отстраниться. – Ты каждый день отдаешь всего себя. Миру, людям. Нам с Броком, – они переглянулись, – безусловно нужен ты весь. Но сейчас мы бы хотели дать что-то тебе. Не отказывай нам.

– Давай, Кэп, тебе ведь нравится, – решительная мозолистая рука с силой провела вдоль члена, вырывая первый осознанный стон. Роджерс не помнил, позволил ли он себе стоны, пока в забытьи оглаживал смуглое тело командира СТРАЙКа. – А уж как мне нравится… Джеймс, раздевайся.

Стив обернулся на Баки, но в глазах друга не прочел ничего, кроме жадного ожидания, сосредоточенного на ласкающей член руке Брока.

Почему-то именно разрешить себе что-то чувствовать было сложно, а потом волна острого возбуждения подхватила его, как лавина, и понесла вперед. Может быть, дело было в Рамлоу: умелом, открытом, горячем, так явно наслаждавшимся процессом, что и неопытного Стива, и наполненного горечью Барнса, который по договору должен был только смотреть, захватила страсть.

И так приятно, захватывающе и волнующе было обладать им, раз за разом скользить внутрь шелковой тесноты, смотреть в горящие, почти звериные глаза, полные нежности. Полные желания сделать еще лучше, еще слаще. Ему, Стиву, не Кэпу, не герою или начальнику. Пусть в коротких выдохах и угадывался его позывной, а не имя.

Стоны Баки, ласкавшего себя, только добавляли остроты. Они толкали за край. Туда, куда Роджерс «прыгнул с разбегу», в момент наивысшего наслаждения понимая, почему люди тянутся к людям. Конкретным людям в поисках плотского удовольствия, а не целой нации, ради блага которой он всегда готов был пожертвовать всем, что у него было.

***

Брок давно ушел к себе, не решившись даже на поцелуй на прощание, а Стив все ловил себя на том, что смотрит на входную дверь. Будто она могла открыться и впустить горячего, как огонь, мужчину, что хоть на миг принес в их дом тепло.

– Им невозможно насытиться, – грустно сказал Баки, видимо, следивший за направлением взгляда друга. – Я пытался. Но как на огонь можно смотреть вечно, так Брок нужен рядом постоянно. Иначе замерзаешь.

– Баки… Прости меня, я не должен был. Вы были вместе, а я…

– Вместе? Знаешь, о чем мы чаще всего говорили? Ну, в постели… – Барнс мягко рассмеялся. – О тебе. О том, что было бы, будь ты нашим. Кого-то одного, – поправился он. – Черт! Странно прозвучало.

– Бак, почему ты не сказал мне?

– Потому что знал, как это будет. Как ты будешь оглушен и раздавлен, дезориентирован, угнетен. А потом скорей всего разрешишь делать с тобой то, что нужно другим. Разве нет?

– Ты – самое дорогое, что у меня есть, – слова, которые в голове звучали легко и непринужденно, будучи произнесенными вслух, да еще и в таком контексте, внезапно показались глупыми и пафосными. – Ради тебя я готов на все.

Насмешливо вскинутая бровь на обычно невыразительном лице (богатая мимика Баки Барнса тридцатых годов все еще была бывшему Зимнему Солдату недоступна) вызвала иррациональное желание поцеловать ее. Жест явно подсмотренный, впитанный у Рамлоу, и так напоминавший о нем самом. О том, что произошло здесь недавно.

– Иногда, когда я вспомнил о своих чувствах к тебе, я позволял себе мечтать, что ты ответил мне, – Баки присел на корточки перед Роджерсом, поймав его ладони в свои, – что мы вместе живем, как раньше. Только теперь спим в одной постели не только для того, чтобы согреться. И я могу касаться тебя, когда захочу, могу, не таясь, смотреть с нежностью и получать такой же взгляд в ответ. Но потом я понял, что мы слишком изменились, – он резко выпустил руки друга, будто только сейчас рассмотрел, как выглядели его жуткие металлические пальцы, переплетенные со светлыми красивыми пальцами Стива. – Мы могли бы запереться здесь, воссоздать атмосферу старого Бруклина. Но чтобы жить, чтобы снова быть живыми, разморозиться окончательно, нам обязательно нужен он.

– Баки… Мы не можем разделить его, не можем заставлять…

– Конечно, нет, мелкий, конечно, нет. Но разве тебя не тянет согреться?

========== 9. Стив и Брок, Баки и Брок ==========

Едва завидев Кэпа на своей территории, Брок оттащил его в сторону. Не хватало еще всем страйковцам быть в курсе сердечных переживаний их командира.

– Нет! Я не согласен на свадьбу на крыше главной базы ЩИТа.

– Что? – оторопел Стив, который полночи сочинял речь.

– Ты ничего мне не должен, – Рамлоу по ошарашенному лицу собеседника быстро сообразил, что с чувством юмора у американского символа по-прежнему не очень. – Скорее уж я получил больше, чем смел рассчитывать. Надеюсь, у вас с Барнсом все получится.

– Брок… Я подал прошение о переводе в другой филиал ЩИТа, пришел попрощаться, – Роджерс улыбнулся, и Рамлоу подумал, что именно так тот улыбался, когда падал вместе с самолетом, лишь бы бомбы не долетели до родной страны. Светло и немного грустно. – Присмотри за Баки, пожалуйста.

– Ты же понимаешь, что он последует за тобой, официально или как Зимний Солдат – неважно? Ты ему нужен.

– Нет. Баки не хочет принимать ту часть себя, которая провела в плену семьдесят лет, потому и цепляется за образ лучшего друга Капитана Америка. Но он не понимает, что мы слишком сильно изменились, чтобы все оставалось по-прежнему. Сейчас ты нужен ему больше.

– А мне? – безнадежно спросил Брок, зная, что решившего что-то Стива переубедить почти невозможно. – Кто нужен мне?

– Поверь мне, Баки умеет добиваться своего. Как только он осознает свою тягу к тебе, он сделает все, чтобы тебе было хорошо с ним, – видя, что ему хотят возразить, Роджерс поспешно продолжил. – Я солдат, Брок, идеальный солдат. Созданный для бесконечной войны.

– И бесконечного же самопожертвования, – прошептал вслед Стиву Рамлоу, чувствуя комок в горле. – Дурак ты, Роджерс.

***

– Нужно поговорить, – рявкнул Брок, не в силах сдерживать эмоции. – Останови его, – почти прокричал он, схватив Джеймса за грудки, едва только они зашли в его кабинет.

– Вижу, Стиви уже рассказал тебе о своем гениальном плане, – небрежно стряхнув руки командира СТРАЙКа, проворчал Барнс, оперативно отвернувшись, чтобы собеседник не мог прочитать выражение его лица. – Прости, ничем помочь не могу. Упрямство Роджерса родилось задолго до него самого.

– Так убеди его! Вы же гребаные столетние неразлучники. И даже смерть не в силах разлучить и все такое!

– Что мне сделать, Рамлоу? А?! – рядом с темпераментным Броком вся выдержка Зимнего Солдата почему-то летела к черту. – Полезть к нему с поцелуями? Клясться, что ничто не омрачит нашу дружбу?

– Сказать, что не имеешь на меня видов, – буркнул Рамлоу, понимая, что они сами себя загнали в ловушку, когда начали спать друг с другом.

– А я не имею? Может быть, мне оставить вас и пожелать счастья? – Барнс внезапно развернулся, прижимаясь всем телом. – Сделать вид, что я не схожу с ума, когда чувствую твой запах? Что не завожусь до звезд перед глазами, когда вспоминаю, как вы со Стивом…

– Не надо, – прохрипел Брок, зная, что не удержится, зная, ему нужны были они оба: чистый, правильный, закрытый на семь замков Стив и злой, изломанный, голодный до прикосновений Джеймс. – Отпусти!

– Возьми меня, – в голосе Барнса клокотало отчаяние: они не смогут договориться, у них не было другого выхода, кроме как разойтись и до конца времен лишь провожать друг друга голодными глазами. – Сейчас! Пожалуйста…

Брока затрясло. Они никогда не менялись. И его устраивало, но сейчас ему хотелось излить всю тоску, весь свой страх и горечь в виде нежности, сладких неторопливых ласк, убедить недоверчивого, десятки раз пуганого Барнса, что все когда-нибудь будет хорошо.

Он подтолкнул не сопротивляющегося Джеймса к небольшому диванчику, на котором временами дремал, когда от работы с бумагами было не продохнуть. И поцеловал – долго, ласково, чувственно прикусывая то верхнюю, то нижнюю губу.

– Ты красивый, ты знаешь? В сороковые дамочки наверняка сходили с ума. А сейчас с ума сходят любители адреналина вроде меня, – мягко усмехнулся он, снимая с них обоих футболки и прижимаясь кожей к коже. – Такой горячий, твердый, гладкий, – шептал он, как в забытьи, прослеживая пальцами контур металлической руки, – прекрасный везде, не надейся, что шрамы тебя портят. Убийственно мощный и выносливый. Кажется, суперсолдаты – мой фетиш. – Брок полубезумно улыбался, ловя расфокусированный взгляд серых глаз, пока расстегивал и стягивал с Барнса штаны. – Ты – мой фетиш, все твое изувеченное тело, твоя изувеченная душа, жадные до тепла. Согреем друг друга?