Текст книги "Тройка (СИ)"

Автор книги: Erebia Brimo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== 1. Брок ==========

Рамлоу сидел за столом на очередном совещании ЩИТа и привычно пялился на Роджерса. На широкие плечи, красивую спину и шикарную задницу. Но главное, на самые прекрасные на свете голубые глаза. Сейчас они горели сдержанным праведным гневом ровно настолько, чтобы показать накосячившим от излишнего рвения гражданским, что начальство раздражено их поведением, но готово разгребать последствия.

Брок печально вздохнул, на мгновение вынырнул из своих мыслей, но тут же погрузился обратно. На Кэпа было приятно смотреть, но от его пафосной речи сводило скулы. Опять о патриотизме и справедливости, как ему еще не надоело?

Мысли поплыли дальше. Рамлоу был одним из немногих, (о чем он всегда вспоминал с огромным удовлетворением) кто знал, что идеальный Капитан Америка мог становиться просто Стивом. Уставшим, озадаченным, ироничным, дурашливым, расстроенным и даже убитым горем. И, если честно, именно поняв, что тот тоже человек, Брок и возжелал Роджерса. Причем, вначале он считал, что хочет только получить в постель это огромное сильное тело и, особенно, шикарную задницу. Но вскоре понял, что больше всего ему хотелось, чтобы разгладилась морщинка между бровей, чтобы не было горьких складок у губ и чтобы красивые голубые глаза, затуманенные страстью и удовольствием, смотрели только на него.

Мечты, мечты…

Брок оглядел зал, отмечая, что гражданские уже достаточно впечатлены. Можно даже сказать, подавлены открывшимися перед ними перспективами соответствовать высоким требованиям Капитана. Выполнить которые, конечно, никто, кроме него самого, модифицированного и улучшенного, не мог.

Отведя взгляд от почти потерявших сознание гражданских, он заметил, как смотрит на Роджерса еще один представитель спецструктур на данном сборище. Лучший друг Капитана, мрачный киборг-убийца, выражение лица которого обычно колебалось от «не влезай – убьет!» до «смерть всему живому», взирал (иначе и не скажешь) на Кэпа с таким восторгом и нежностью, что, казалось, сейчас по залу поскачут розовые единороги, извергая из задницы сердечки.

Рамлоу мысленно присвистнул. Сложно было представить, что этот отмороженный снайпер способен на такие сильные чувства. Впрочем, не ему было смеяться. В его глазу застряло бревно размером не с какую-нибудь жалкую осинку, а целую тысячелетнюю оливу, метра три в диаметре.

Делать было нечего, бодание мула (Стива) и ослов (гражданских) находилось в самом разгаре и закончиться должно было не скоро. Так что Брок, впервые с тех пор, как Барнса стали безбоязненно показывать обществу, внимательно его рассмотрел. А тот был ничего так! На мгновение даже стало жаль, что он так увяз в Роджерсе – попадись ему Барнс при других обстоятельствах, он был бы вполне не против оказаться с ним в одной койке.

Немного посочувствовав товарищу по несчастью, он вернулся к обдумыванию ближайшей операции – стараниями Кэпа, Гидру теперь давили на всех фронтах – нужно было зачистить очередную базу.

Комментарий к 1. Брок

Граждане читающие, давайте отклик автору! А то 600 человек читает, а на странице движения не видно))))

Автор любит лайки.

Этот пост – самоуправство беты.

========== 2. Брок и Баки. Часть первая ==========

Чтобы отвлечь себя от вдумчивого и мучительного изучения капитанских тылов, он установил ежедневное наблюдение за Барнсом. Через пару недель с удовлетворением сделал вывод, что тому приходится даже хуже: у Брока-то не было за плечами почти ста лет нежной дружбы, и ему не приходилось постоянно находиться близко к предмету своих мечтаний, принимать заботу, возможно, даже касаться. Чисто по-дружески, конечно, как иначе? Но будь Рамлоу на месте Джеймса, получив малое, он бы все время хотел больше и мучился сильнее.

И однажды, выходя с очередной «планерки», он поймал совсем уж измученный взгляд Барнса, который, пожалуй, уже готов был покусать излишне заботливого Кэпа. Брок решил объединить приятное с бесполезным и подкараулил Джеймса с не самым приличным предложением.

– Похоже, не только я способен оценить красоту грудных мышц нашего доблестного капитана? – он старался изобразить на своем лице выражение – «я здесь самый большой мудак», но откуда-то из глубины души поднималось мерзкое чувство, которое Брок гнал от себя, как мог. Сочувствие. Безнадежная влюбленность – штука безрадостная. Особенно, когда рядом нет надежного человека, с которым можно было бы обсудить проблему за чашечкой крепкого виски, а то и удовлетворить потребности тела. – Совсем извел? Подходит, наверняка, своими чистыми голубыми гляделками смотрит умилительно, руки свои теплые нежно на плечи складывает. А хотелось бы на член, да?

Барнс, агрессивно набычившийся еще после первого вопроса, не стал дослушивать до конца тираду о том, каким именно образом Стив использует свои части тела в общении с ним, а ухватил Рамлоу за шкирку и затащил в темный угол.

– Какого черта? – выдавил он и дважды чувствительно приложил Брока о стену. – Ты что себе позволяешь, мудила?

– Тихо-тихо, – Рамлоу с трудом, но увернулся от удара в корпус, – ты чего такой нервный? Недоеб?

– Еще слово – и я тебе автомат в глотку засуну!

– Лучше засунь кое-что другое и не туда! – вошедшего в раж Зимнего Солдата надо было как-то остановить, да и идея от отчаяния продолжала казаться не такой плохой.

– Чего? – занесенная уже было бионическая рука медленно опустилась.

– Ничего, – Брок одернул пострадавшую в их схватке форму и отодвинулся от Барнса, тоже заслышавшего шаги и голоса. – Говорю, захочешь потрахаться не в мозг и не со своей рукой – приходи. Адрес, думаю, найдешь сам…

«Никогда», – в первую минуту подумал Баки. Но предложение отложилось где-то в глубине сознания. Он сох по Стиву с девятнадцати лет и, конечно, не был монахом. Но после реабилитации у него все еще были проблемы с общением, так что сбросить напряжение было… сложно. Рамлоу в этом отношении был прекрасным вариантом – достаточно привлекателен, достаточно непохож на Стива, достаточно молчалив, достаточно прочен. Поняв, что список положительных черт потенциального любовника грозит стать бесконечным, Баки прикрыл глаза, отсекая все «лишние» мысли, и направился готовиться к миссии.

***

Конечно, Барнс не пришел к Рамлоу ни в тот день, ни на следующий, ни даже через месяц. Тянул до момента, пока в одной из миссий не пострадал. И ранение-то было плевое, при его скорости регенерации зажило бы за пару дней, но Роджерс развел курятник, где был главной наседкой. Когда он, пытаясь облегчить «немыслимые» страдания друга, начал делать массаж стоп, Баки в довольно резких выражениях послал его к черту. И ушел, в последний момент удержавшись от хлопка дверью. Он любил Стива, но, к сожалению, далеко не платонической любовью.

Идти было некуда. За пару лет, прошедших с тех пор как он перестал быть пленником Гидры, он так и не обзавелся хотя бы приятелями, которым можно было свалиться на голову в такой поздний час. Единственным, с кем он не то чтобы поддерживал дружбу, а, скорее, имел профессиональный тандем, был Клинт Бартон – но и тот как назло два дня назад уехал к семье. Оставался Рамлоу.

– Ого?! – присвистнул открывший дверь Брок. – Вторжение инопланетян? Пирс воскрес? Мутанты разбушевались?

– Если бы. Стив с массажем ног, – продрогший Барнс в мокрой куртке выглядел печально и измученно, ничем не напоминая лучшее оружие Гидры.

– Ага, – сочувственно покивал Рамлоу, пропуская гостя внутрь. – Сейчас тебя посушим. Проходи в ванную, пойду найду тебе одежду.

Полчаса спустя отогревшийся Баки вышел на кухню, ориентируясь на возню и невнятные маты хозяина.

– Ты чего пришел-то? – спросил Брок, сосредоточенно копавшийся в морозилке в поисках чего-нибудь, что можно было бы быстро приготовить. – Я тебе на диван одежду кинул. Сейчас пожрать соображу. Мясо у меня точно было, можно еще грибов потушить. Ты как? – тараторил он, не давая собеседнику вставить и слова. – Так зачем ты…

Он не договорил, потому что обернулся. Зимний Солдат был невероятно прекрасен в черном кевларовом костюме. Для тех, конечно, кому нравятся огромные небритые мужики с металлическими руками, способными крошить бетон. Баки Барнс в двух белоснежных полотенцах – одно на поясе, другое на плече бионической руки – тоже был весьма ничего. Опять же для тех, кому нравятся огромные, небритые и так далее.

– Твое предложение еще в силе?

– Так, подожди, – Рамлоу прошелся жадным взглядом по фигуре своего собеседника, особенно остановившись на мощном плече, не скрытом полотенцем, и идеальном прессе. – Так ты? Но…

– Да или нет? – Баки понял, что ему все еще неприятны чужие взгляды, пусть и восторженные, а не испуганные. А еще, что идея переспать с командиром собственной группы огневой поддержки, не испытывая к нему ничего, кроме иррационального сочувствия (вместо ревности, ага), была глупой. Он смутился и уже был готов бежать отсюда хоть в одних полотенцах.

– Пошли, – бросил Брок, выпуская из рук упаковку замороженных шампиньонов и уходя в сторону спальни. – Ты с мужиком-то хоть спал?

– Спал, – Барнс мрачнел с каждой минутой, и с этим нужно было что-то делать.

– Эй, – окликнул остановившегося посреди спальни спиной к нему Баки, – не хочешь, не надо. Дело сугубо добровольное.

– А тебе зачем это надо? – глухо спросил он, спиной чувствуя пристальный взгляд Рамлоу, явно сдерживавшего желание дотронуться, и не решавшегося. Легенды о тяжелой руке Зимнего Солдата и его же быстрой реакции давно вышли за пределы ЩИТа.

– Не знаю. Хочешь – посмотрим бейсбол, попьем пиво и поплачемся друг другу в жилетку о том, что Капитан Америка, который честь, совесть и тому подобное, если не совсем асексуален, то, по крайней мере, предпочитает женщин?

Вместо ответа Баки дернул Брока на себя, почти соприкасаясь телами.

– Целовать не буду, – буркнул он, с силой проводя живой рукой по сильной спине своего визави.

– Шрамы покажи, – выдохнул Рамлоу, мгновенно заводясь от того, насколько правильно мяли его мышцы. – Всегда было любопытно посмотреть. Что? Не говори, что стесняешься.

Барнс странно посмотрел на него и сдернул полотенца, оказываясь полностью голым.

– Спросишь, болят ли они – убью, – в подтверждение своих слов он легонько сдавил Броку шею.

– Полегче. Думаешь, у меня шрамов нет? Да я изменения погоды за неделю чую, – он показательно хмыкнул и ухватил Баки за ягодицы.

На мгновение замерев, тот с силой оттолкнул от себя прижимающееся тело.

– Ну что опять не так-то? – неслабо приложившись задницей, Брок с трудом поднялся на ноги.

– Не трогай за спину и… И за остальное сзади тоже.

– Так. Ты ебаться пришел или выебываться? – Рамлоу злился: его сначала раззадорили, а теперь в который раз отталкивали. – Ну?! «Черт бы побрал этих суперсолдат с их закидонами!»

– Брок, – через силу выговорил Барнс, потеряно глядя на раздраженного мужчину, – со мной сложно. Всем: Стиву, Мстителям, прохожим. Да мне самому с собой сложно! Иногда я словно возвращаюсь… – слов для описания не находилось. – Туда. В Гидру. Все вокруг кажется сном. И тогда нормы морали и этики заменяются целесообразностью, а эмоции – боевыми рефлексами. Обычные человеческие переживания для меня что-то запредельно сложное в такой момент. И мне сложно себя контролировать, – он неосознано сжал кулаки. – Черт! Я даже штатному психологу ЩИТа не мог так сформулировать такое… – нервный смех, звучащий как скрежет металла о металл.– Ладно. Я пойду. Извини за беспокойство.

Невнятно пробурчав себе под нос что-то весьма нелестное про поматросивших и бросивших, Брок пошел следом – разбираться со своим неудавшимся сексом. Может, еще была возможность все исправить?

========== 2. Брок и Баки. Часть вторая ==========

В прихожей Барнс с омерзением натягивал свои мокрые вещи и уже застегивал пуговицы на рубашке. Ни слова не говоря, Рамлоу ухватил того за чуть влажную прядь волос, скрывавшую левый глаз, и заставил поднять голову.

– Значит, спереди можно трогать?

Некоторое время Баки раздумывал, но спрашивающему ответ не требовался. Его руки уже проникли под рубашку, оглаживая твердые мышцы. Отвыкшего от прикосновений Барнса словно током ударило, разум отказался участвовать в начавшемся безобразии, а изголодавшееся тело само выгнулось навстречу.

– Хорошо, хорошо, – шептал Брок, мягко высвобождая любовника из одежды. Влажная кожа тут же покрылась мурашками от холода, вызывая желание провести по ней языком. Попробовать на вкус, согреть, заставить задрожать. – Вот так, вот так, давай-ка снова в ванную. Сейчас согреемся.

Словно во сне, Баки пошел за ласкающими руками и успокаивающим голосом. Наверное, Рамлоу был демоном, заманивающим несчастных, заблудившихся в собственном одиночестве, промерзших до самого дна души, людей. Но сопротивляться не было сил.

И он позволил засунуть себя под душ, бездумно прижимаясь к горячему телу и сминая пальцами сильные мышцы.

Как оказался на постели, он не запомнил. Только кадры. Вот Брок откинул полотенце, которым вытирал его, вот он же голый рылся в тумбочке, вот сел на постель, несмело касаясь шрамов. И в следующий момент Баки уже придавлен к кровати тяжелым телом.

Мозолистые пальцы быстро огладили грудь и спустились вниз, к члену, который давно нуждался во внимании. Но только ощутив там чужую руку, Баки понял, насколько сильно он хотел этого.

Брок так правильно ласкал: быстро, жестко, не забывая потирать уздечку и обводить большим пальцем головку, вынуждая металлической рукой ухватиться за изголовье, из опасения, забывшись, что-нибудь сломать немодифицированному человеку, а ладонью живой руки зажать себе рот, чтобы не скулить совсем уж позорно.

– Тихий, значит, – прошептал Рамлоу, на мгновение прервавшись и усмехнувшись тут же дернувшимся вверх бедрам раскинувшегося под ним Баки. – Половину удовольствия теряешь. – Сам он уже давно был на взводе: такой отзывчивый, такой красивый любовник зацепил что-то в душе. Конечно, одного суперсолдата нельзя было заменить другим. Но почему-то присутствие лежащего на его постели возбужденного Барнса казалось до безумия правильным и желанным. – Сейчас сделаю нам обоим хорошо.

Он нежно и почти умилительно тронул пальцами нос Барнса, повел рукой вниз, цепляя нижнюю губу, задерживаясь там ненадолго, чтобы чуть увлажнить пальцы. Вжался бедрами, чувствуя соприкосновение членов и, наконец, обхватил их ладонью, быстро подводя к краю.

Почувствовав на руке вязкие капли, Брок откатился вбок, продолжая ласкать себя. Он никогда не требовал немедленной ласки от партнеров, находящихся во власти послеоргазменной неги, – ему хватало вида: распахнутых в немом крике губ, дрожащих ресниц, расслабленного тела – чтобы довести до разрядки и себя. Ему нравилось дарить удовольствие другому человеку, и слегка одомашненный киллер не стал исключением. Он лениво и немного самодовольно думал о том, как быстро и качественно сумел его «укатать».

Сам Баки лежал, приводя в порядок дыхание, и думал, как сказать Рамлоу, что ему катастрофически мало, что он готов сделать что угодно, лишь бы продолжить прямо сейчас, таким чудовищным был его тактильный голод.

– Каким было твое первое впечатление о Роджерсе? – спросил вдруг Брок, продолжая размеренно двигать рукой по члену.

И Барнсу вдруг стало неуютно. И горько, что Рамлоу, подарив ему потрясающие ощущения, думал о Стиве. Хотя сам он был не лучше. А может, даже хуже, потому что в объятьях другого мужчины на мгновение забыл о своей влюбленности, о своей одержимости.

– Мелкий придурок полез куда не следовало, – буркнул он, все же находя в себе силы ответить, отвлечься от своей жажды тепла. – А твое?

– Крупный идиот полез куда не следовало. Да, помню – захват заложников, переговорщика подстрелили и увезли в больницу. Нужно что-то решать, а то крики даже до нашей позиции доносятся. А тут – он. В костюмчике своем клоунском, со щитом, прыгает с третьего этажа, чтобы сразу перед входом очутиться, и призывает сложить оружие.

– Стив ненавидит человеческие жертвы.

– А кто их любит? Сатанисты разве что какие-нибудь. Так они в ЩИТе надолго не задерживаются, – он помолчал, прикидывая что-то про себя. – А у тебя как?

– Мне лет восемь. Шел по переулку, увидел, как мелкий пацан, – я тогда решил, что ему лет пять, таким он был – отбивается от Реджи с его главным подпевалой. Он у нас самый большой задира в квартале был, на пару лет меня старше.

– Отбил его?

– Какое там, – ответил Баки. – Обоих потом миссис Роджерс латала. Так и подружились.

Они улыбнулись каждый своим воспоминаниям, чувствуя, как сердце наполняется нежностью. Нежностью, которую некуда было девать, потому что ее объект был недосягаем – и это отравляло их жизнь.

Не выдержав гнетущего молчания, Барнс ловким броском опрокинул Брока на спину, сам еще не понимая, что собирается делать. Благо, Рамлоу ответил: обхватил руками и ногами, притерся близко-близко и застонал.

– Сверху, снизу? – Баки никак не мог понять, о чем его спрашивали, увлеченный тщательным изучением шрамов на бедре у любовника – тот не солгал, говоря, что ему не в новинку повреждения кожи. – Эх, ты, ископаемое… – прошипел Брок, нащупывая тюбик смазки и заводя одну скользкую руку за спину, а второй проводя по члену Барнса.

Растягивал он себя никуда не торопясь, потому что Джеймс, видимо, совсем потерялся, впервые за долгое время ощущая другого обнаженного человека так близко к себе. Да и не был Брок снизу уже долгое время, а потому не хотел себе повредить.

Отвлечь Зимнего Солдата от созерцательно-ощупывательного настроения удалось очень быстро, стоило только дернуться, чтобы перевернуться на живот.

– Пусти! – металлическая рука, пресекая движение, сжала оглаживаемое плечо. – Перевернусь, удобнее будет. Ты же не за рожей моей пришел, а за задницей! – почувствовав, что Джеймс с энтузиазмом откликнулся на смену положения, Брок постарался максимально расслабиться – на попятную идти было поздно, у бывшего лучшего оружия Гидры с отступниками разговор был короткий, да и оставлять возбужденного до полной невменяемости партнера было не в его правилах. – Ты только полегче. Ох, ты ж! Твою мать!

После назначения Солдата на должность снайпера в их группу, по ЩИТу стала ходить байка, что тот в одиночку может раскатать небольшую танковую дивизию. Насчет дивизии Рамлоу имел некие сомнения, но что Барнс в одиночку может заменить собой танк, прочувствовал на собственной шкуре – такой же твердый и неотвратимый.

Джеймс на мгновение вынырнув из чувственного марева, старался входить осторожно, но горячая, шелковая теснота, в которую постепенно погружался его член, не давала ему мыслить здраво. Едва погрузившись до конца, он тут же заскользил обратно, интуитивно, краем гаснущего сознания вспомнив, что именно доставляло наибольшее удовольствие. А потом он просто растворился в страстном желании чувствовать другого человека под собой, вокруг себя, везде.

Ему показалось, что после первого оргазма член даже не опал, и он, прижав попытавшегося отстраниться любовника, снова начал двигаться к сверкающему пику удовольствия. После второго он рухнул на теплую спину лежавшего под собой, переводя дыхание. Но сыворотка в его венах, хоть и не была такой сильной как у Стива, все-таки на что-то была способна: через несколько минут он был готов к новому раунду.

Когда он очнулся, Брок лежал под ним и не подавал признаков жизни. В первую секунду паника затопила с головой, но раздавшийся слабый стон привел в чувство – жив. Он помог едва шевелящемуся Рамлоу перевернуться.

– Напомни мне больше не звать тебя ледяной принцессой, – едва шевеля языком, пробормотал тот. – Ну, ты и страстный, прям огонь!

– Брок, я…

– Ти-ииишээ – слово было прервано душераздирающим зевком. – Мне было хорошо. Не буди меня до полудня…

С этими словами Брок просто заснул, оставляя Барнса наедине с угрызениями совести и испачканными простынями. Переложив любовника на более-менее чистый участок и накрыв одеялом, Джеймс вышел на кухню, где и провел без сна остаток ночи, мучимый то чувством вины, то желанием продолжить, то острой потребностью остаться в доме, где не задавали вопросов, а просто предлагали пожрать и потрахаться.

***

Проснулся Рамлоу от запаха кофе. Сгоревшего.

Попытался вскочить и выставить незадачливого посетителя, покусившегося на любимую кофемашину, но со стоном осел обратно на кровать. Зато стало понятно, кто хозяйничал на кухне.

– Отойди от кофемашины, убивец! – крикнул он, привлекая внимание. – Черт! – заковыристо выругавшись, Брок поплелся в ванную.

Контрастный душ и пара таблеток аспирина несколько улучшили ситуацию, и, когда он вышел на кухню, ему уже расхотелось убивать обнаружившегося там Джеймса. Тем более, что тот не только смог разобраться с кофемашиной, но и приготовил вполне сносный завтрак: блинчики и неизвестно с каких времен завалявшуюся на полках овсяную кашу.

– Брок, – начал он…

– Блинчики! Отлично, ненавижу готовить с утра, – перебил его Рамлоу, потому что объясняться на утро после жаркой ночи не любил еще больше.

– А вечером любишь?

– Ага, – с полным ртом овсянки пробубнил Брок, – заходи как-нибудь, сварганю тебе отличный стейк. Килограмма два-три, как раз для суперсолдата.

Не успел Барнс спросить, было ли это завуалированным приглашением переспать еще раз, как раздался стук в дверь.

– Черт, – выругался Рамлоу, – уже девять. Это Джек. Просил его заехать, отвезти на службу. Сейчас…

Однако, когда он в сопровождении Роллинза вернулся на кухню, там уже никого не было. Его странный гость абсолютно бесшумно ушел, не забыв прихватить все свои вещи.

– У тебя гости? – пробасил Джек.

– Видимо, уже нет, – и не сказать, чтобы Брок был раздосадован подобным поворотом: выяснение отношений с Зимним Солдатом было чревато повреждениями средней тяжести, да и Капитан Америка мог вступиться за своего подопечного, но что-то царапнуло в глубине души. Какая-то неправильность, дискомфорт, давно забытое неудобство, будто упустил что-то важное.

Однако, времени на рефлексию уже не оставалось, работу никто не отменял.

========== 3. Баки ==========

Вселенная, словно желая помочь всем участникам их треугольника разобраться в себе, послала им одиночную миссию – для Барнса. В тихом и скрытном выслеживании цели ему не было равных. Удобно устроившись в ветвях высокой туи в ожидании слетевшего с катушек мутанта-суперзлодея, он предался воспоминаниям о далеком Бруклине тридцатых годов. Почему-то, несмотря на все обнуления, он прекрасно помнил события, из которых выросла его одержимость лучшим другом.

Баки помнил, что Стив постоянно болел, и днем тревога за его жизнь казалась чем-то обыденным, недостойным внимания. Однако ночью все менялось. Ночью он прислушивался к каждому шороху, опасаясь пропустить малейшее изменение в состоянии друга, вокруг которого крутилась вся его жизнь.

Возможно, потому что он часто оставался у Роджерсов на ночь, чтобы присмотреть за Стивом, возможно, потому что они временами тайком сбегали искупаться в океане, и нагота не была для них чем-то запретным и неизведанным. На вид. Только на вид.

Тем сильнее было потрясение, что на ощупь все оказалось совсем по-другому.

Это был год, когда умерла миссис Роджерс, им тогда было лет по восемнадцать-девятнадцать. И как-то раз Джеймс пришел к Стиву, чтобы выпить – у него был серьезный повод.

Подумать только, его, Баки Барнса, бросила девушка! Не то чтобы его раньше не бросали, но то были несерьезные отношения. Так, и не отношения вовсе, развлечение одно. А Вивьен, она была – особенная. По крайней мере, тогда ему так казалось. Сейчас он, конечно, понимал, что она была избалованной кокеткой, любившей манипулировать парнями, но тогда…

О, тогда он искренне страдал и шел к единственному другу заливать свое горе.

Стив честно сидел рядом с ним, утешал как мог, и даже за компанию сделал несколько глотков дрянного портвейна, отчего его совсем развезло. Баки, которому алкоголя досталось гораздо больше, тоже чувствовал, что сознание подернулось мутной дымкой, слегка размывая границы реальности.

Именно тогда они снова (последний раз был, когда им обоим было лет по десять) оказались в одной постели. Просто лежали, даже не в обнимку. Стив мирно сопел носом в подушку, даже не догадываясь, что его друг, снедаемый ревностью и обидой на всех ветреных красоток, сейчас перестраивал свою картину мира.

Девушки, думал он, прекрасные создания. С ними хорошо танцевать, целоваться, гулять по Кони-Айленд, выигрывая им плюшевых медведей. Но ни к одной из них он бы не спешил домой с работы, ни с одной из них не поделился бы ворованным апельсином, ни одной не пожаловался бы на ломоту в натруженной спине и размолвку с начальством. Нет! Для этого у него был Стив. Его родной, замечательный, ершистый, самодостаточный, принципиальный Стив, вечно влипающий в неприятности – самый близкий человек на земле!

Обуреваемый чувствами, Джеймс вознамерился немедленно сообщить Роджерсу о том, что надумал. Он обнял друга, так как такими вещами нужно делиться интимным шепотом, шепча прямо в маленькое, аккуратное ушко – и застыл, как громом пораженный.

У Стива была невероятно нежная кожа.

За свою, пусть и недолгую, жизнь Барнс успел перетрогать много девушек (за руку, во время танцев – не подумайте дурного), но ни у одной из них не было такой потрясающе гладкой, мягкой, бархатной кожи. Ни у одной из них не было таких изящных запястий, тонких ключиц, упругих ягодиц. Как в бреду, Джеймс скользил руками по телу друга, пока не почувствовал, насколько сильно возбудился.

Ощущение неправильности происходящего пробилось даже сквозь алкогольный дурман. Он выскочил из постели, молясь, чтобы мелкий не проснулся, бросился в крохотную кухоньку и долго брызгал в лицо ледяной водой. Ничего не помогало. Стоило хоть на мгновение вспомнить, каким соблазнительным и трогательным был Стив в его объятиях, как возбуждение накатывало с новой силой.

Наконец, он сдался, решив помочь своему телу, но представлять знакомых девушек было бесполезно. Тогда он попытался сосредоточиться на соблазнительном образе Присциллы Лейн, недавно увиденной в одном из фильмов – но и это не помогло.

Обмирая от чувства вины и отвращения к себе, он ласкал себя с мыслями о человеке, спящем в соседней комнате, стараясь хотя бы не особо детализировать свои фантазии, словно это могло помочь не слишком сильно замарать их дружбу, не разрушить ее окончательно. Но удовольствие было таким оглушительно интенсивным, что на миг затмило стыд.

Баки после этого вечера несколько месяцев бегал от Роджерса, пока тот не припер его к стенке. Конечно, добиться признания Стиву не удалось, но тот сумел заставить Барнса хотя бы для себя принять и признать свою одержимость, смириться с ней. С тех пор ему стало как-то спокойнее и, хотя он по-прежнему до дрожи в коленях хотел друга, это не мешало ему быть рядом.

После того, как Роджерс подвергся воздействию сыворотки, эффект, оказываемый им на организм Баки, только усилился. Возможно, доведенный до ручки сержант (а к тому времени они оба успешно служили в армии) признался бы – и заслуженно получил в морду, но он боялся трибунала. Не за себя, себя ему было не жаль, ведь он – урод, вожделеющий мужчину, да ещё лучшего друга. Ему нестерпимо было жаль Стива, который остался бы совсем один, да еще со своим характером вряд ли остался в стороне, полез бы отстаивать справедливость и запачкался в свете открывшихся обстоятельств.

Поэтому он не рискнул, унеся постыдную тайну в свою холодную могилу.

После освобождения из Гидры первые месяцы Барнс с трудом мог смотреть на Роджерса: сначала он думал, что из-за того, что тот был его целью, что на него давил «призрак» Зимнего Солдата, но по мере возвращения воспоминаний понял истинную причину.

Страшные кошмары, мучившие Баки во сне и наяву: неясные видения, полные иссушающего бессилия, боли и холода, в которых к нему приходили тени то его жертв, то палачей – начинали тускнеть, таять, заменяться эротическими фантазиями, принося в его душу долгожданный покой. В них он не смотрел на людей сквозь прицел, не ломал шеи, не отрывал руки – он просто любовался Стивом. Нежил его взглядом, мечтая о возможности прикоснуться. Не мимолетно, не случайно, не по-дружески – а имея полное право. Право целовать эти розовые губы, право провести языком по нежной коже груди, право попробовать на вкус его удовольствие.

Однако, после ночи с Рамлоу, несмотря на ничуть не изменившиеся трепетные чувства к другу детства, внутри Баки разгорелся нешуточный огонь желаний тела, соскучившегося без тепла. Теперь взбесившийся организм требовал от хозяина отправиться к Броку домой и жарко трахаться, пока из головы не исчезнут любые посторонние мысли.

Он совсем запутался.

========== 4. Брок ==========

Жизнь командира группы огневой поддержки всегда была подчинена заботе о каждом члене своей маленькой армейской семьи. Поэтому сейчас Брок сидел под дверью реанимации и тщетно пытался взять себя в руки. Там, за дверью, боролся за свою жизнь его лучший друг и правая рука – Джек Роллинз, сильно пострадавший не в перестрелке с террористами, не на миссии по спасению заложников, а в банальной автокатастрофе.

Но «мирный» способ получения травм совсем не означал быстрого выздоровления. И Рамлоу ждал, нервно теребя стаканчик из-под дрянного кофе, чтобы занять руки. Его деятельная натура требовала куда-то бежать, выясняя подробности столкновения, но он не мог бросить друга одного, не удостоверившись, что и сейчас тот выкарабкается с минимальными потерями. А вот затем можно будет и поиграть своими любимыми ножами с пьяным самоубийцей (уж Брок ему подстроит случай), выясняя, какого лешего тому вздумалось таранить своим грузовиком машину Джека, дисциплинированно дожидавшегося смены жёлтого сигнала светофора на зеленый. Своя стая всегда в приоритете.

Он совсем извелся, пока дождался первых новостей. Услышав, что операция закончена, но результат будет ясен после прихода пациента в сознание, и не ранее, чем через пару часов, Брок слегка успокоился. Однако, фраза дежурного эскулапа: «А теперь, мистер Рамлоу, Вы вполне можете съездить домой отдохнуть», – заставила его паранойю вновь поднять голову. Брок злобно оскалился и заверил, что ему и здесь неплохо и кое-как примостился на неудобном диванчике для посетителей, позволяя себе немного расслабиться.

Большая доза адреналина еще бродила в крови, воскрешая воспоминания двухлетней давности, как они с Джеком также сидели под дверью реанимации, ожидая приговора для их общего друга Фрэнка, служившего под его началом. А ведь могли бы сидеть в баре и оплакивать его геройскую смерть. Если бы не Кэп.