Текст книги "Тройка (СИ)"

Автор книги: Erebia Brimo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Рамлоу медленно, неторопливо растягивал Джеймса, с азартом добиваясь самых горячечных, самых откровенных стонов, не забывая губами и языком очерчивать все наиболее чувствительные места. Методично доводил до исступления себя и любовника, чтобы, соединяясь с ним, не думать ни о чем, кроме губ, выстанывающих его имя, кроме шума собственной крови в ушах, за которым тоже угадывалось только одно имя.

К сожалению, он быстро пришел в себя. И пусть ему впервые в жизни хотелось немного понежиться рядом с небезразличным ему человеком, общий раздрай, тяжелая ситуация и узкий для них обоих диванчик не располагали.

– Останови Роджерса, Барнс, – сказал он одевающемуся Джеймсу, прежде чем выйти из собственного кабинета навстречу ежедневным делам.

========== 10. Стив и Брок ==========

Как и о чем разговаривали суперсолдаты, так и осталось для Брока загадкой, но Роджерс остался. А Барнс все еще был снайпером в СТРАЙКе, если те прикрывали Кэпа. И теперь, куда бы Рамлоу ни шел, он всей кожей ощущал два напряженных взгляда. За ним приглядывали, о нем заботились и, казалось, его даже соблазняли. Вяло и непродуктивно – Джеймс (уж Брок-то знал, что тот способен на большее, их последний раз прекрасно иллюстрировал данное утверждение). И топорно и застенчиво – Стив.

Не выдержав потока страстных вздохов украдкой, непонятно откуда бравшегося кофе и внезапно выскакивающего из ниоткуда Кэпа, Рамлоу решил, что пора припереть двух великовозрастных балбесов к стенке, да выяснить, что за цирк творится вокруг его персоны.

Наверное, он слишком много думал о личном, раз на простой, почти завершенной миссии зазевался, перестал следить за обстановкой и опомнился только от предупреждающего крика Кэпа. Здание, возле которого они находились, начало рушиться, а он никак не успевал покинуть зону поражения. Окончательно вынырнув из бесполезных теперь мечтаний, он постарался максимально сгруппироваться и прикрыть голову, в последний момент перед накрывшей его темнотой успев ощутить левой щекой что-то металлическое.

Очнулся уже в госпитале – тело ощущалось пустым и легким, верный признак высокой дозы морфина. Побоявшись осмотреть себя – зрелище должно было быть достаточно впечатляющим даже для много чего повидавшего наемника – он огляделся вокруг. С левой стороны от него, сложив голову на скрещенные перебинтованные руки, спал Роджерс.

– Кэп, – прохрипел Брок. – Что…? Как…? Джеймс…? – Язык едва шевелился в пересохшем рту, но Стив был суперсолдатом, так что не только мгновенно проснулся, но и уловил в нечетком лепете все нужные вопросы.

– Тебя завалило. Мы просмотрели одного подрывника, он засел в соседнем здании, а не вместе со всеми. Наверное, в этом и состоял план – вывести из строя хоть кого-нибудь из наших. Теперь все аналитики ЩИТа ищут, где будет следующая атака. – Капитан не был бы капитаном, если бы не считал защиту людей самым важным, однако присутствие в больнице, а не на базе, выдавало его приоритеты. – Пока оперативников распустили, но вызов может прийти в любой момент. Тебе нужно отдохнуть, спи.

Голос Роджерса доносился, как сквозь вату, и последних слов Брок уже не услышал, провалившись в сон.

Проснувшись в следующий раз, он снова увидел возле себя Стива. Судя по уменьшению количества повязок, прошло уже достаточно много времени. О том же говорило и его улучшившееся самочувствие.

– Опять ты здесь? Шел бы домой отсыпаться… – строго сказал Брок, скрывая, насколько ему приятны такая забота и беспокойство о нем.

– Я же суперсолдат, – Стив неловко потер глаза и робко коснулся руки Рамлоу, невесомо сжимая пальцы. – Сыворотка справится.

– Но у меня-то сыворотки нет. Так что, давай, рассказывай, что от меня осталось.

– На самом деле ничего смертельного, но реабилитация займет время, – Роджерс грустно улыбнулся, глаза у него оставались тревожными. – Баки… Баки тебя прикрыл. Я никак не успевал. – Горло его перехватило. – Прости меня, Брок, я не успевал. Откапывал вас, страшась того, что найду под завалами.

– Голыми руками, что ли? – покрасневший и стыдливо спрятавший перебинтованные руки Стив был чудо как хорош, но нужно было узнать и про второго неразлучника. – Как он?

– Он тоже модифицированный. Лежит в соседней палате, скоро придет в себя.

– Тогда почему ты здесь, а не с ним?

– Брок…

– Почему. Ты. Здесь? – почти по слогам повторил Рамлоу, начиная звереть. И даже полученные ранения не могли помешать ему дать подзатыльник страдающему на пустом месте Капитану Америка. Нужно было придать ему ускорения, чтобы тот немедленно отправился поддерживать пострадавшего лучшего друга. Или уже кого-то большего? Хотя, судя по страстным, направленным на него, взглядам, которые Брок спиной чувствовал в ЩИТе, ничего путного у них пока не вышло. – Вы же договорились. Ты остался и…

– Мы договорились попробовать поухаживать за тобой, – в который раз отведя глаза, пробормотал Стив. Сердце его рвалось и к Баки, но ему все еще было слишком стыдно находиться с ним наедине. Смотреть в глаза, смотреть на всего Баки после того, что они высказали друг другу тогда. Когда «договаривались». Поэтому он трусливо прятался в палате Рамлоу, прикрываясь тем, что тот больше нуждается в пригляде.

– И оба поддавались, – саркастично заметил Брок. – Даже не знаю, как дальше жить после такого. Чувствую себя никому не нужным просроченным призом.

– Все не так! Ты не понимаешь! Ты не видел его Зимним Солдатом, не застал начало реабилитации, – и отчаянная горечь в его глазах безмолвно кричала, что тот период не прошел бесследно даже для несгибаемого капитана. – Его тогда признали вменяемым, но было видно невооруженным глазом, что с ним все сильно не в порядке. Он был киборгом, который научился притворяться человеком, лишь бы от него отстали. Но в какой-то момент он стал почти счастливым. Теперь я знаю, что это случилось после того, как он начал с тобой…

– Трахаться?

– Встречаться, – поправил Стив, неисправимый идеалист. – А я… Я не могу дать ему столько же, сколько можешь ты. Меня создали защищать страну. Не больше. Не понимаю, как ты мог, – он неопределенно махнул рукой, – ну, испытывать ко мне чувства.

– Чувства Барнса, значит, тебе понятны, – ехидно заметили с кровати.

– Баки любил Стива Роджерса из Бруклина – тощего художника, у которого принципов было больше, чем он мог себе позволить. Но Капитан Америка не человек – это символ, который не вправе испытывать чувства.

– Да ладно тебе. А как же мисс Картер?

– Пегги была замечательной. Тогда я еще надеялся вернуться с войны. Жениться, может быть, завести детей. Верил, что все возможно, что я не останусь до конца жизни цирковой обезьянкой или лабораторной крысой.

– Но теперь так не думаешь? – хмуро спросил Брок.

– Не думаю. Когда меня разморозили в этом веке, я понял, что война никогда не кончится. И дом – непозволительная роскошь для меня, потому что дорогие мне люди всегда под ударом. Как ты сегодня. Как Баки.

– А теперь послушай меня, – Рамлоу даже слегка приподнялся, насколько позволяли повязки. – Не знаю, что ты себе напридумывал про вечную войну и идеального солдата, только… Только я не в щит твой влюбился, не в форму звездно-полосатую. «Боже, храни Америку», – издевательски пропел он. – Мне не нужен величайший герой мира с самыми стойкими моральными принципами, лучший стратег, непревзойденный воин. Мне нужен тот парень, который поделился со мной аспирином, который простил и понял меня, когда сам я себя не был готов простить. Который жарко вдалбливал меня в стену, легко удерживая на весу, который беспомощно стонал от удовольствия и не стеснялся этого…

Стив покраснел. Он упорно гнал от себя воспоминания о той ночи, чтобы не сорваться, чтобы суметь отойти в сторону, но безумная эйфория от ощущения рук (Двух! Нет! Четырех!) на плечах преследовала его во снах. И сейчас по напряженному взгляду Брока он понял, что расширенными зрачками и пересохшими губами выдал себя с головой.

– Брок, я должен попросить прощения. За то, что поддался слабости, – Роджерс смотрел на свои руки, будто не было на свете зрелища интересней, чем белоснежные бинты. – Я не должен был. Это была… Ошибка.

– Ясно все с тобой. Я же тебе сразу сказал, что ты мне ничего не должен, еще когда ты первый раз плакаться приходил.

– Все не так! – стал защищаться Кэп, и, не выдержав разговора лицом к лицу, отправился мерить шагами палату. – Но я считал и продолжаю считать, что в постель должны приводить взаимные…

– Что? Чувства? Так бы и сказал, что у тебя ко мне ничего нет. Я и не рассчитывал ни на что, – действие морфина начинало слабеть, а справляясь с болью, Рамлоу всегда становился еще более злым и ехидным, чем обычно. – Чего было огород городить? Солдат какой-то бесполый, с войны не вернувшийся… Вот еще! Последний раз спрашиваю: что ты здесь забыл? – Стив чуть не плакал, пытаясь объяснить, запутавшись в личном, запутавшись в отношениях с тем, кто не Баки, с которым было все всегда понятно без слов. – Выметайся!

Но не в правилах Капитана Америка было отступать. Роджерс бросился к постели и обхватил Брока за плечи, забывая о его травмах. Слегка приподнял над подушкой и прижал к себе так, что не вырвешься, прильнул щекой к щеке, всем своим видом показывая, что не собирается отпускать.

– Прости, прости, – он говорил сбивчиво, жарко, прерывисто выдыхая каждое слово прямо в ухо. – Господи, мне так хорошо было той ночью, что я едва заставил себя руки разжать, чтобы отпустить… Думал, вот уйдешь ты, а я… Мы! Мы останемся тут замерзать. Я ведь словно живой огонь в руках держал. Огонь, который лично для меня горел. Но потом осознание пришло, что и Баки… Я на все ради него готов: против правительства пойти, против друзей, против всего мира. А нужно против себя! – Стив отстранился чуть-чуть, ровно для того, чтобы заглянуть в глаза. – И я бы справился. Но ты… Тебя не должно разрывать… Что мне делать? Ведь Баки? Баки тебе тоже нужен?

– Стив… Чего ты хочешь?

– Чтобы вы были рядом.

– В качестве кого? Ты же понимаешь…

– Мне… Нужно разобраться. А сейчас… – Стив, опомнившись, осторожно уложил поморщившегося Брока обратно на кровать, поправил сползающее одеяло. – Твоя реабилитация требует времени, первую часть из которого у тебя будет сильно ограничена подвижность, потому что Баки прикрыл тебе спину, но обе ноги раздроблены. – Роджерс уже успокоился. Говорить о делах, даже таких грустных, всегда было легче, чем о чувствах. – Лечение будет самое лучшее, но, когда начнешь вставать, сразу бегать не сможешь. Я очень прошу, пожалуйста, поживи у нас. Мы с Баки поможем тебе.

– А я, видимо, помогу вам, – хмыкнул Рамлоу, внезапно осознавший, что вместо смерти или, на худой конец, инвалидности, его ждало форменное сумасшествие, потому что посмотрел бы он на человека, который мог отказать Капитану Америка, когда он так убедительно просил. – В вашем Бруклине жить отказываюсь! В моем доме гораздо больше места.

Комментарий к 10. Стив и Брок

Уважаемые читатели! Более 1100 прочитала! Автор – молодец!

========== 11. Стив, Брок, Баки ==========

Жить втроем было непросто.

Роджерс и Барнс считали, что смогли наладить быт в новом для них времени, но первые же дни в доме Рамлоу показали, как они ошибались.

Начать с того, что к любимой кофемашине Брок перестал их подпускать уже на второй день. Потому что в первый день Стив, ведомый желанием приготовить для всех завтрак, сумел отломать специальный носик для приготовления молочной пенки.

С ужином дело тоже не задалось: пицца по-суперсолдатски не вызвала у Рамлоу энтузиазма, который долго разорялся, что если уж застрял дома на неопределенный срок, то питаться собирается нормальной едой. К тому же, ему доктор прописал правильное питание.

Готовить, как выяснилось, худо-бедно мог Барнс, но весьма ограниченное количество блюд, многие из которых приготовить было затруднительно по причине сильно изменившихся продуктов.

Поэтому Рамлоу, скрепя сердце, сцепив зубы и опираясь на костыль, приходилось готовить самому, что не добавляло ему хорошего настроения, и так испорченного дискомфортом от частичной беспомощности и необходимости бесконечно разминать утратившие подвижность мышцы ног.

Неловких ситуаций добавляло и наличие двух ванных комнат на троих. И хотя суперсолдаты были готовы бесконечно уступать раненому товарищу все подряд, ничто не спасало от вида выходящего из душа раскрасневшегося и распаренного Роджерса в одних тренировочных штанах. Да и Барнс с мокрыми волосами и во влажной футболке спокойствия не добавлял.

Сам Брок предпочитал мыться во время водных процедур, прописанных ему врачами. В центре реабилитации, куда ему приходилось ездить каждый день. Благо, коллегам было несложно закинуть его туда по пути в ЩИТ. Лишь бы не показываться своим временным сожителям без одежды.

Он не стеснялся шрамов, которые украсили его ноги и часть лица, посеченного осколками стекла, щедро сыпавшегося им с Джеймсом на головы во время крушения здания. Он боялся взглядов Кэпа, где вина мешалась с робким желанием, и Барнса, который смотрел горячо, но тоскливо и обреченно. Потому что они выбивали почву у него из-под ног, заставляя по ночам беспокойно крутиться на смятых простынях.

Во время бессонных ночей он спрашивал себя, почему всю его жизнь у него не было никого особенного, а теперь стало сразу двое. И как разобраться в хитросплетениях их отношений, Брок совершенно не представлял.

Хуже всего было то, что оба суперсолдата знали Рамлоу с совершенно разных сторон. И он уже устал переключаться между не в меру заботливым Роджерсом и то холодно-отстраненным, то по-детски обидчивым Барнсом.

Когда Джеймс пришел к нему в поисках забвения, Брок был на своей территории, сильным, уверенным, временами веселым, временами ехидным, но всегда готовым поделиться собой и своим жизнелюбием. И потому с Барнсом им прекрасно удавалось вместе решать бытовые проблемы, тренироваться, воевать. Тот был хмур и холоден, напоминая много раз менявшего хозяев большого бойцовского пса, бросившего надежду впустить кого-то в свое сердце. Которое к тому же тосковало по лучшему другу. Он готов был вцепиться в глотку любому врагу тех, кого считал близкими, но душевного тепла от него ждать не приходилось. Скорее, он сам в нем отчаянно нуждался.

Стив же, наоборот, видел Рамлоу открытым и уязвимым, сломленным внутренними сомнениями. И потому он так чутко реагировал на его боль. Стоило только срастающимся костям заныть на непогоду, как Роджерс несся к нему, вооруженный подушками, компрессами и горячим чаем, хотя сам Брок ни словом, ни делом не давал понять, что испытывал. И потому так приятно было проводить мирные вечера, читая и наблюдая за работой их домашнего художника. Почему-то от этой картины становилось так тепло и уютно, что хотелось иметь право зарыться поглубже в кресло перед телевизором, который не был включен ни разу, с тех пор как они начали жить вместе, и наслаждаться. Без опаски, что счастье кончится, едва доктора допустят его до оперативной работы.

Неожиданным было то, что связь между Стивом и Баки, слегка натянувшая после того как они начали делить одного, желанного им обоим, мужчину, все еще была достаточно крепка. Пройдя столько испытаний и проведя столько лет порознь, они общались друг с другом на каком-то ином, глубинном уровне.

И уже скоро Рамлоу стало казаться, что не самые лучшие свои полгода, когда его ежедневно таскали на допросы, и приходилось доказывать свою полезность и преданность ЩИТу, он провел и с Джеймсом тоже. Тот хорошо понимал, что такое было пойти против Гидры, но вот способность сопереживать точно была позаимствована у лучшего друга.

А когда доведенный до ручки самоуправством и любовью к фрагментации информации Кэп объяснил Фьюри, куда тот мог пойти со своими попытками приказывать СТРАЙКу в обход него, используя, между прочим, так любимый Барнсом русский мат, Брок осознал, что вдвоем те могли совершить что угодно. А уж втроем…

Но думать о таком было страшно, хоть и сладко до одури. А напряжение между ними тремя с каждым днем, проведенным вместе, все усиливалось.

Как ни странно, первым «сорвало» именно Стива, который, придя из ЩИТа, просто сгреб их обоих, стоявших у плиты, в объятья. Несмотря на то, что прикосновения у них были под негласным запретом. Несмотря на то, что Роджерс, свято блюдя личное пространство каждого человека, никогда бы не позволил себе даже мысли о том, чтобы его нарушить. Видимо, вконец заколебали Капитана Америка.

Но дальше ребротрещательных обнимашек дело не пошло, потому что одной рукой, скользившей по бедру, Стив наткнулся на последние полученные Броком шрамы, а второй, проникшей под футболку, на металлическую руку Баки.

Разумеется, уловив изменения в настроении своей самой стеснительной и высокоморальной трети, они тут же разошлись каждый по своим углам. Рамлоу – на вечерний моцион, который теперь заменял ему физиотерапию, Барнс – готовить ужин, а Роджерс – приводить себя в порядок после задушевных разговоров с Фьюри на тему: «Оправдывает ли цель средства?».

Но, как бы они не боялись неловкости, встретиться лицом к лицу все равно пришлось. Брок еще гулял, когда ведомый ароматом вкусной пищи на кухню спустился вечно голодный Стив.

– Баки, – начал он, потому что еда никогда не была для него важнее людей, даже когда разогнанный метаболизм стал требовать к себе повышенного внимания, – я… Не хотел, чтобы так вышло. Ты же знаешь, что мне всегда было больно смотреть на твою руку, но никогда не было противно.

– Проехали, мелкий, – Барнс через силу улыбнулся, накладывая на огромную тарелку порцию, которой можно было накормить четверых. – Тебе не за что извиняться. Лучше скажи так Броку, чтобы он не боялся показывать нам свои шрамы. Его реабилитация почти закончена, а мы все еще ничего и не выяснили. Потому что…

– Потому что бегаем друг от друга? – Капитан Америка никогда не отступал, но тащить щит и звездно-полосатую форму в постель не хотелось. – Бак…

– Может быть, расскажешь, чего ты хочешь? В чем на самом деле нуждаешься?

Стив долго молчал, не решаясь начать разговор. Но больше держать все в себе не было сил. Кто поймет его лучше, чем Баки?

– Когда меня разморозили, я возвращался в одинокую квартиру в Бруклине и думал, что от тишины можно повеситься. Все было таким незнакомым. Но хуже всего было в ЩИТе. После введения сыворотки я, наконец, не чувствовал себя бесполезным, – он отзеркалил грустную улыбку друга, знавшего, как сложно для него оставаться в стороне. – Но после разморозки я ощущал себя потерянным, значащим меньше, чем рядовой оперативник, потому что не мог даже продуктов в магазине себе купить, – он слегка иронично усмехнулся, явно вспомнив что-то забавное из того времени. – Когда я уже нашел тебя, я возвращался и, открывая дверь, боялся увидеть, что ты сбежал, что ты бросишься на меня из засады, или что мне все привиделось, и ты умер в том ущелье.

– Стив, – Барнс, плюнув на все, подошел и обнял, позволяя спрятать лицо, и дальнейшее поведать уже своей металлической руке, которая была холодна и беспристрастна в любых обстоятельствах. – Я здесь. Я всегда буду с тобой. Вместе до конца, помнишь?

– Я помню, Бак. И я так признателен тебе за все, что ты для меня делал. Что продолжаешь делать, но… Только когда мы стали жить у Брока, я стал чувствовать, что возвращаюсь домой. И мне безумно хочется прижаться к готовящему Броку со спины и просто стоять, вдыхая его запах, пока вся усталость, вся мерзость, что творилась со мной днем, не уйдет, – Роджерс говорил тихо и сдавленно, зная, что его слова причиняли другу боль, но не говорить уже не мог. – А потом, поужинав, я хочу отвести его в спальню, нашу общую спальню и изучать его тело. Медленно и вдумчиво, сходя с ума не от страсти, а от желания доставить удовольствие. Благодарить за каждый день, проведенный рядом с ним. Хочу этого, несмотря ни на что. Несмотря на то, что от меня ждут другого. Геройского.

– Да, идеальная жизнь идеального Капитана Америка. Он с мыслями о благе страны просыпается, днем места себе не находит, если хоть что-то для этого самого блага не сделает, а потом тоже самое во снах видит, – Баки криво усмехнулся. – Уж мне-то не заливай, Стиви. Ты всегда мечтал просто быть с кем-то. И я рад, что ты нашел нужного человека.

– Но я не могу представить свою жизнь без тебя. Особенно теперь, когда случилось чудо, и я нашел тебя, когда уже не рассчитывал найти.

Завибрировавший телефон Роджерса заставил их разжать объятия.

– Наташа? Уже вернулся домой. Да, к Броку. Понятно. Выезжаю.

– Долг зовет? – поинтересовался Барнс.

– Наташа сказала, что всплыла видеозапись, на которой сторонники Гидры обещают устроить теракт. Нужно разобраться.

– Удачи, мой капитан, – полушутливо отдал честь Баки, улыбаясь во весь рот, как улыбался каждый раз, когда отпускал Стива на совещания к полковнику Филлипсу.

Но стоило двери за Роджерсом закрыться, как все его благодушие мигом слетело с него. Внутри все болело, будто его опять вскрывали без наркоза. Для себя он определил, что именно так ощущалась боль от внутренних переживаний. Беспомощно взвыв, он раскрошил стакан металлической рукой. Но небольшой горки осколков оказалось мало, чтобы хоть немного успокоиться, и основательному измельчению подверглись все остатки их ужина.

Конечно, битье тарелок не могло утомить Зимнего Солдата, который мог быть в самом активном состоянии несколько суток. Однако, немного включило сознание. И он отправился собирать вещи. Именно за этим занятием и застал его Брок.

– Так-так. Введение сыворотки, похоже, ускоряет метаболизм, но отключает мозг, – саркастично заметил он.

– Так надо, – буркнул Джеймс, укладывая притащенное в дом оружие в небольшую спортивную сумку. – Слушай, Рамлоу…

– Так я теперь Рамлоу? – к Зимнему Солдату было невозможно подкрасться, но Джеймс сейчас был слишком взвинчен, чтобы что-то замечать. Так что прикосновение к волосам стало полной неожиданностью. – Чего ты взбесился?

– Не хочу мешать, – но, вопреки словам, потянулся в ласкающей руке. Как мальчишка, который внезапно осознал, что не самый любимый сын у родителей, и нуждался в тепле любого, кто способен его дать.

– И с чего же ты взял, что именно ты мешаешь? Почему не я? – ехидно уточнил Брок, не отнимая, однако, руки. – Вашей дружбе уже сотня лет, мало что может соперничать с таким.

– Дружбе! В том-то и дело! Он не хочет меня. А я больше не могу находиться здесь и видеть, как вы смотрите друг на друга. Я больше не могу терпеть его дружеские объятия, когда знаю, каким он может быть в моменты страсти: открытым, жадным, отзывчивым, – он потер глаза живой рукой, словно прогоняя наваждение, и закричал:

– Я с ума схожу! И ты. Ты тоже! Ходишь по дому в этой своей обтягивающей футболке, словно… Словно не понимаешь! Дальше так продолжаться не может, – запал иссяк и теперь он почти шептал. – Я боюсь впасть в режим Солдата, тогда мне сам черт не брат. И… И навредить…

– Эй-эй, отдышись, – рука в волосах сжалась крепче, заставляя запрокинуть голову. Хоть немного отвлекая от раздрая в душе.

– Мне было так хорошо с тобой, Брок, – горько сказал Джеймс, осторожно обводя губы Рамлоу кончиками пальцев, в последний раз ощущая их горячую гладкость. – Спасибо. Постарайся сделать так, чтобы Стив был счастлив. Он того заслуживает.

Чтобы выбраться из кольца теплых рук, пришлось сделать над собой значительное усилие, но он справился.

– За что мне это? Нанимался я, что ли, суперсолдат вразумлять?! – риторический вопрос и два глубоких вздоха, чтобы успокоиться и отправиться догонять.

По-военному быстро обувшись, Барнс в последний раз оглянулся на дом, где он был почти счастлив, почти поверил, что кошмары в его жизни закончились. Он горько усмехнулся. Когда он был Зимним Солдатом, он привык, что мир вращался вокруг него. Пусть с ним обращались, как с вещью, но как с ценной вещью. Он всегда был в центре внимания, вокруг него было построено все, ведь он был самым мощным оружием Гидры, по пустякам его не размораживали. Теперь он был свободным человеком, который не знал, как завоевать двух самых дорогих ему людей. Такая ирония!

– А ну стоять! Ты лучшее оружие легендарной организации или трепетная барышня?! Вернись в дом и дождись Роджерса, – рявкнул Брок. – Имей совесть сказать ему в лицо, что уходишь.

Злобно глянув из-под надвинутой на глаза бейсболки, Джеймс все же повернул назад. Как бы ни было неприятно это признавать, но Брок был прав. Нужно было иметь совесть, смелость или что там еще обычно было припасено у безупречного Капитана Америка как раз для таких ситуаций. Назвался его другом – изволь соответствовать. Хоть и хотелось сейчас раствориться в ночи, развеивая то, что успел построить Баки Барнс. Становясь снова Солдатом: без чувств, без эмоций, без приказа.

Однако коварный Рамлоу не только к совести взывал. Зная, как действует на любовника, он снял футболку и щеголял голым торсом, будто нарочно выставляя напоказ сильные мышцы и смуглую, гладкую кожу. Свет был потушен, а заглядывающая в щель между шторами луна делала вид еще более шикарным.

– Что ты делаешь? – как же сильно он соскучился. Наверное, сейчас его тактильный голод был сравним с голодом Солдата, ведь тот не знал, как могло быть хорошо с другим человеком, соответственно, не мог понять, что теряет.

– Что я делаю? Что ты делаешь? Закатываешь истерику! А ведь лучший снайпер Второй Мировой. Уж ты-то должен уметь выжидать момент!

Джеймс нахмурился, как никогда напоминая Зимнего, и Рамлоу на мгновение кольнул страх. Но подавил его в зародыше: чтобы удержать нервного, недоверчивого Барнса, он должен был полностью ему открыться.

– Иди сюда, – позвал Брок.

С их первой ночи он усвоил, что с бывшим Солдатом нужно было разговаривать, тогда он размякал, и его можно было подвигнуть на любые действия. Скорей всего, сказывались последствия кодировок, подаваемых в устной форме.

– Давай, не стесняйся. Хочу рассмотреть тебя поближе. Все-таки больше мне такое зрелище не светит.

Рамлоу дождался, пока Барнс замрет посреди комнаты, безвольно опустив руки вдоль тела, и лишь затем неспешно прикоснулся к нему.

– Разве я не говорил тебе, что ты красивый? – Брок вел ладонями по коже, прислушиваясь к сбивающемуся дыханию. – Не дергайся! Давай, покажи мне себя. Уверен, что перед Баки из Бруклина не могла устоять ни одна дамочка. А в тебе есть его часть, – он ухмыльнулся, нарочно задевая ногтями, заставляя вздрагивать и яростно сверкать глазами. – Уж он бы ни за что не уступил своего Стиви другому. Он бы взял от жизни все.

– Но я – не он! – глухо выговорил Джеймс, пытаясь сосредоточиться, но сенсорная перегрузка всегда выбивала его из колеи, не позволяя мыслить здраво. Оставляя голые инстинкты.

– Да, Гидра изменила тебя. Отточила в тебе умение добиваться поставленной цели любой ценой до филигранности, – Брок коротко прижался губами к губам, почти зло укусив за полную нижнюю. – Теперь некому отдавать приказы, так поручи себе миссию сам, черт тебя дери! Не будь тряпкой!

Рамлоу отступил к стене, отворачиваясь и делая вид, что разочарован, что собирается уйти.

Он рассмеялся, когда на него налетел Барнс, не давая сдвинуться с места: жадно целуя и оглаживая торс, практически распластав по стене.

– Вы двое не понимаете, насколько необходимы друг другу, – прохрипел Брок, когда Джеймс прекратил терзать его губы и перешел на шею. – Только с тобой он сможет отпустить свою силу, только с тобой – забыться, не боясь подставить спину, – гипнотический шепот вливался в уши, заставляя трепетать от какого-то запредельного восторга. – И только он сможет удержать тебя, если ты покатишься за грань безумия. Не стоит лишать его и себя такой возможности.

– Молчи! Пожалуйста, молчи! – молил Барнс, пока, чуть не воя, сдирал с него штаны, чувствуя, что события сегодняшнего вечера грозили пошатнуть его и без того хрупкую психику. Он вот-вот мог совершить что-то, о чем потом пожалел бы. – Или я не знаю, что сделаю, – мир вокруг опасно выцветал, грозя появлением Зимнего Солдата. Голос Брока был путеводной нитью, за которую цеплялся Джеймс, но слова его были ядовиты. Они подтачивали его самоконтроль, заставляя сильнее сжимать прижатое к стене тело, делая из поцелуев укусы, а из поглаживаний – захват.

– Страсть по-суперсолдатски! – полузадушено выдавил Рамлоу. – Обычным людям не пережить…

Но чья-то рука остановила Барнса. Чья-то сильная, горячая рука сжала его пальцы, успокаивающе проведя по запястью. Кто-то большой и сильный прижался сзади, даря уверенность и спокойствие.

– Стив… – всхлипнул Баки, – пожалуйста! – И в этом слове слилось все: и просьба удержать от безумства, и мольба подарить ласку, и призыв не отпускать.

– Я держу, Бак, я тебя держу, – Роджерс обхватил ладонями лицо друга, успокаивающе поглаживая скулы большими пальцами, но губами потянулся к Броку. – Ты наш маяк, – шепнул он после нежного поцелуя, – без тебя мы бы так и блуждали во тьме. Суперсила ничего не значит без человеческого тепла, – и еще раз коротко взглянув Рамлоу в глаза, будто хотел занять немного смелости, Стив поцеловал Баки: нетерпеливо и жадно, показывая, насколько сильно его завело то, свидетелем чему он стал, вернувшись домой несколько минут назад.

Барнс просительно застонал, попытавшись вжаться сразу в них обоих, сходя с ума от обилия ощущений: Роджерс продолжал целовать его, а Рамлоу гладил по животу и бедрам, время от времени прикусывая шею и ворча что-то про то, что к суперсиле супермозги не прилагаются.

========== 12. Втроем ==========

Сил дойти до спальни ни у кого из них не было. Они так и слепились посреди гостиной в одно многорукое и многоногое существо, пока лихорадочно стаскивали друг с друга одежду.

Отпустив Баки, Стив потянулся к Броку. И дорвавшись до желанных губ, он никак не мог насытиться. Его больше не смущали руки Барнса, с которыми то и дело сталкивались его собственные, ласкающие смуглые плечи и грудь. И оба так увлеклись, что не сразу почувствовали сопротивление.

– Эй-эй, слушайте, мне приятно, что вы так заводитесь при виде меня, – Брок, наконец, смог привлечь внимание к своим словам, а не к своему телу. – И у любого снесет крышу, когда вы так ласкаете в четыре руки. Но вам нужно разобраться между собой, – он обхватил ладонями лицо Кэпа, не давая продолжить поцелуи. – Я роль прослойки между вами играть отказываюсь!

Суперсолдаты долго переглядывались над его плечом, прежде чем Стив протянул руку и аккуратно погладил Баки по щеке, почти сразу переходя на губы. Обводя их по контуру и судорожно вздыхая, когда Барнс приоткрыл рот, впуская пальцы.