Текст книги "Апокалипсис: недетская сказка о конце света (СИ)"
Автор книги: Эмпирика Аттонита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Глава VII. Битва у деканата
***
– А куда мы идём? – поинтересовалась Анатрехет.
– К доброй волшебнице Морене, – ответила Меритшуптах, – она не раз спасала самых нерадивых студентов с нашего факультета от ужаснейшей участи, поможет и теперь. В любом случае, она должна узнать всю правду: что ректор-злодей не ограничится беспределом в нашем университете, а хочет уничтожить весь мир!
Кабинет Морены, где она выдавала допуски на занятия и экзамены злостным прогульщикам, попутно увещевая их мудрыми речами и утешая добрыми словами, располагался в деканате – том самом, где и кабинет Фиолетты, только в противоположном конце коридора. Чтобы попасть туда из дальнего крыла здания, где находились четверо путешественников, следовало, покинув пересекающиеся кафедральные ходы, спуститься по мраморной лестнице в просторный холл, и, никуда не сворачивая, выйти в очередной длинный коридор, ведущий прямиком в ненавистный мрачный деканат, где Морена была единственным лучиком света.
Но это оказалось непростой задачей.
Выйдя из полумрака на светлую широкую лестницу, фараон и студентки увидели столпившихся внизу странно ведущих себя людей: грязных, оборванных, помятых, бесцельно околачивающихся по всему холлу, шатающихся, по временам врезающихся друг в друга и подволакивающих ноги под непрестанное нечленораздельное бормотание и тихий монотонный скулёж.
– Назад, скорее! – испуганным шёпотом взмолилась Нофтенунах, увлекая остальных обратно в тёмный коридор.
Все четверо поспешно спрятались за углом, откуда было видно часть холла.
– Кто это? – удивился фараон.
Нофтенунах с круглыми от ужаса глазами приложила палец к губам.
– Это старшекурсники, – едва слышно прошептала Меритшуптах, – которые в этом году должны были сдавать выпускной экзамен.
– Вернее, наиболее старательные и прилежные из них, – так же тихо добавила Анатрехет, – которые за долгое время изнуряющей учёбы утратили большую часть самих себя!
– Вот во что хочет превратить нас ректор! Они – его безвольные прислужники, без раздумий выполняющие всё, что он потребует. Их разум канул во тьму, но охотничьи инстинкты обострились, поэтому, если они нас заметят, нам несдобровать, – Меритшуптах глянула за угол, но старшекурсники по-прежнему бессмысленно топтались поодаль от лестницы.
Наверху вдруг что-то затрещало, закашляло, и из многочисленных развешанных под высоким потолком динамиков разом обрушился громыхающий злобой голос Ваола-ибн-Оода:
– Внимание-внимание! Говорит ваш Повелитель и единоличный правитель всей Вселенной! Приказываю сей же час всем бросить свои занятия и отправиться на поиски сбежавшего пленника, необходимого для осуществления моего величайшего замысла! Вы узнаете его легко: он юный, высокий, смуглый, стройный, из одежды носит только складчатую юбку и полосатый сине-золотой платок.
– Это не юбка, а схенти [50]! – яростно прошипела Анатрехет.
Ректор продолжал:
– Приказываю немедля схватить этого человека и привести ко мне живым! Весьма вероятно, что у него есть сообщники, поэтому хватайте любого, кого встретите в его компании. При оказании сопротивления с их стороны убивайте всех остальных без раздумий.
Старшекурсники слушали голос из репродукторов, застыв, как сурикаты [51]. Когда ректор замолчал, они забормотали снова, настороженно озираясь вокруг, а потом начали разбредаться небольшими группками, по-прежнему подволакивая ноги и шатаясь, но, казалось, уже целенаправленно, словно что-то ища.
– Есть обходной путь, – сдавленно произнесла Нофтенунах, – через кафедру иностранных языков. Бежим скорее туда!
Все поспешили за ней, и, миновав очередной коридор, вышли к холлу с другой стороны. От кафедры иностранных языков их отделял небольшой открытый пролёт холла, где сновали старшекурсники.
– Надо их отвлечь, – сказала Анатрехет, и, не дожидаясь ответа, достала из сумки тяжёлую толстую книгу в тёмно-зелёной обложке. – Побежим на счёт три.
– Что ты… – не успели спросить подруги, как студентка вдруг крикнула:
– Три! – и, размахнувшись, метнула книгу в сторону топчущейся толпы.
Однако, вместо того, чтобы бежать, все недоумённо следили за её действиями, и, когда учебник по гистологии [52] – а это был именно он – громко плюхнулся, не пролетев и полметра, а старшекурсники разом повернули головы к источнику шума, стало окончательно ясно, что отвлекающий манёвр не удался.
– Бежим! Бежим!!! – с воплями ринулись студентки прочь, увлекая за собой Кебехсенуфхотепа, порывавшегося было вступить в неравную схватку.
Одичавшая толпа страшно взвывших старшекурсников на удивление резво бросилась за ними.
Они неслись по тускло освещённой кафедре, на бегу дёргая ручку каждой встречавшейся на пути двери, но все кабинеты были заперты.
– Сюда! – крикнула бежавшая первой Нофтенунах: дверь подсобного помещения оказалась открытой. – Скорее, ну же!
Ввалившись внутрь, четверо беглецов перегородили дверь попавшимися под руку швабрами и, убедившись, что скребущиеся и стенающие старшекурсники не могут её открыть, вздохнули с облегчением.
Но в тесной тёмной каморке был кто-то ещё.
Студентки пронзительно завизжали, но тут же смолкли, приглядевшись. Оказалось, здесь сидели их одногруппники.
– Зачем так орать? – с досадой спросил один из них.
– Ну и напугали же вы нас, – ответила Нофтенунах, – что вы тут делаете?
Оказалось, что преподаватель, под руководством которого они должны были заниматься инновационными разработками, разгневался из-за отсутствия части группы, и пригрозил отправить остальных к Фиолетте, если их нерадивые соученики не найдутся. Тогда студенты сбежали и спрятались в этой кладовке.
Через некоторое время за дверью всё стихло. Нужно было выбираться отсюда, пока старшекурсники не вернулись. Студентки успели рассказать товарищам, какое зло задумал учинить ректор, и все согласились вместе с ними идти к милосердной Морене за помощью.
Но прежде следовало сделать так, чтобы фараона никто не узнал. С этой целью ему было предложено переменить бросающееся в глаза одеяние на позаимствованный у одного из студентов хирургический костюм: широкую тёмно-зелёную рубашку с короткими рукавами и треугольным вырезом и такого же цвета свободные штаны на резинке. Кебехсенуфхотепа, хоть и с трудом, но всё же удалось уговорить надеть это форменное безобразие. Однако расставаться со своим головным убором он отказался наотрез [53].
К счастью, предложенная ему высокая голубая хирургическая шапка Нофтенунах, которую та ни разу не надевала, опасаясь насмешек товарищей из-за её нелепой формы, пришлась фараону по вкусу, поскольку, по его словам, отдалённо напоминала корону хепреш, носимую древнеегипетскими владыками на поле боя [54]. Водрузив её прямо поверх полосатого платка и дополнив странный наряд зелёной хирургической маской, Кебехсенуфхотеп стал похож на кочующего средь пустыни хирурга-бедуина и по совместительству повара, так что теперь любой приспешник Ваола без тени сомнения признал бы в нём безобидного иностранного студента по обмену.
– Берите в руки всё, чем можно отбиваться, и выходим! – скомандовала Меритшуптах, когда все были готовы отправиться в путь.
– Эх, сейчас бы сгонять в магазин для реконструкторов [55] – он ведь прямо через переулок, – с досадой вздохнул её одногруппник, примерявший на голову ведро на манер рыцарского шлема. – Вот там бы мы все приоделись, как на бугурт [56]!
– Жаль, что моё священное оружие осталось в гробнице! – посетовал Кебехсенуфхотеп, – сейчас бы оно пригодилось.
– Какой-то зачарованный меч? – учтиво поинтересовался кто-то из студентов.
– Нет, это был хопеш [57].
– Такой загнутый тесак, похожий на серп, – объяснила всезнающая Анатрехет.
– У нас тоже когда-то был серп, – вздохнула Меритшуптах, – и молот…
– Смотрите! – другой студент, копошившийся среди валявшегося повсюду хлама, внезапно вытащил оттуда именно эти два предмета.
– Ух-ты-дай-сюда! – обрадовалась Меритшуптах, а Нофтенунах шутливо спросила:
– А красного флага там случайно нет?
Когда тот молча вытащил из кучи барахла пыльный флаг – цвета его в темноте видно не было, – каморка взорвалась от смеха, забыв о поджидающей снаружи угрозе.
– Я буду знаменосцем! – заявил студент под всеобщий одобрительный хохот.
Развеселившиеся студенты вместе с фараоном в хирургическом костюме, вооружившись швабрами и мётлами, наспех соорудив подобие доспехов из железных поддонов, тазиков и вёдер, гурьбой вывалились из кладовки.
Флаг, который нёс шедший впереди знаменосец, оказался ярко-алым, как свежая кровь.
До кабинета доброй волшебницы Морены было подать рукой, и все бодро и беспечно шагали в сторону деканата, громыхая на весь коридор. Меритшуптах, находившая невероятно забавным и глубоко ироничным вид Кебехсенуфхотера, величественно державшего в руках наподобие царских символов власти скрещенные серп и молот, снова начала напевать «Интернационал».
– Теперь эта странная песня не выходит у меня из головы… – пробормотал фараон, которого терзали смутные сомнения в целесообразности освобождения каких-то страшно оголодавших рабов, жаждущих разрушить весь мир до основания.
Вдруг со стороны холла донёсся жуткий протяжный стон.
Студенты обернулись и обомлели от ужаса: из дальнего конца коридора к ним стремительно приближалась гудящая толпа старшекурсников с бессмысленным взглядом и вытянутыми вперёд руками. Они поспешили вперёд – до угла, за которым приютился кабинет спасительницы, оставалось всего несколько шагов – но неожиданно путь им преградила другая группа старшекурсников, выскочившая со стороны деканата.
Растерявшийся знаменосец, схваченный безумными прислужниками ректора, тут же скрылся из виду в их гуще, не успев даже вскрикнуть.
Студенты и фараон были окружены многочисленными врагами со всех сторон, и те, протягивая жадные руки и страшно клацая зубами, продолжали нещадно на них напирать.
– Товарищи! Защищайтесь! Отбивайтесь! – отчаянно крикнула Меритшуптах, изо всех сил отпихивая метлой наваливающихся на неё старшекурсников.
Остальные следовали её примеру, но врагов было слишком много.
Кебехсенуфхотеп, воззвав к воинственной богине Сехмет [58] и воздев руки с молотом и серпом, пошёл в атаку.
– Прекрасный господин! – Анатрехет с ведром и шваброй кинулась за ним.
Вжух! Свистит воздух, рассекаемый серпом.
Бам! Вмятина на стене от удара молота.
Фараон сражается отчаянно, но непривычное руке оружие никак не попадёт в цель. Старшекурсники ловко увёртываются, продолжают наступать со зловещим монотонным гомоном, стремясь вцепиться в жертву руками или зубами.
Тра-та-та! Ужасный грохот!
– Король Артур, на нас напали! [59] – Анатрехет, ловко накинув ведро на голову ближе всех подступившего к ней старшекурсника, остервенело колотит по нему шваброй, распугивая остальных ректорских приспешников.
Стон. Крик.
– Меня укусили! – вопит несчастный студент, из последних сил отбиваясь искромсанным веником.
Его спешно заслоняют своими телами товарищи с тазиками, привязанными на манер кирасы.
Хрясь! Ломается чья-то швабра.
Клац! Старшекурсник щелкает зубами прямо у горла обезоруженного студента.
Удары молота – один за другим, взмахи серпа – со всех сторон. Но враги слишком проворны, они всё прибывают, теснят отчаянно отбивающихся студентов, валятся удушающим месивом кишащих рук.
Грохот падающих поддонов, треск ломающихся мётел, крики ужаса, жуткий победный вой безвольных марионеток ректора. Анатрехет спотыкается, падает, кто-то хватает её и тащит в самую толчею… Кебехсенуфхотеп зажат врагами в угол. Огромный старшекурсник сбивает его с ног… Всё меркнет…
Вдруг сверху что-то зашипело, и отовсюду полилась белая пена. Тела, руки, зубы – всё потонуло в ней.
_______________________________________
50 Схенти – набедренная повязка, полоса ткани, обмотанная вокруг бёдер и закреплённая поясом.
51 Сурикат – мелкое млекопитающее из семейства мангустовых, напоминающее суслика; известно своими забавными повадками. Сурикаты живут группами и по очереди «дежурят» на сторожевом посту, стоя на задних лапах и озираясь по сторонам, чтобы вовремя заметить опасность.
52 Гистология – здесь: медицинская дисциплина, изучающая строение организма на тканевом уровне.
53 Поскольку фараоны никогда не изображались без головного убора, существует мнение (высказанное, в частности, египтологом Маргарет Мюррей), что древнеегипетские правители по какой-то неизвестной нам, но наверняка крайне весомой причине ни в коем случае не могли предстать перед подданными с непокрытой головой.
54 Хепреш, или «голубая корона», иногда ошибочно называемая «военной» – головной убор фараонов, надеваемый во время различных церемоний, охоты или сражений.
55 Реконструкторы – лица, занимающиеся исторической реконструкцией, понимающейся в данном контексте как воссоздание объектов, событий и других аспектов какой-либо исторической эпохи (например, создание средневековых доспехов, воспроизведение военных сражений).
56 Бугурт – групповой рыцарский турнир; в среде реконструкторов также употребляется для обозначения боя между двумя группами участников.
57 Хопеш – древнеегипетское рубяще-режущее (а при особой сноровке ещё и колющее) холодное оружие в виде полукруглого клинка; присутствует на различных изображениях фараонов; вероятно, также выполнял церемониальную функцию.
58 Сехмет – древнеегипетская богиня войны, палящего солнца и врачевания, защитница фараона, изображавшаяся с головой льва или в образе львицы.
59 Знаменитая фраза, обычно произносимая во время стука по железному ведру (ковшику, дуршлагу и т.д.), надетому на голову спящей жертве. Стала популярной благодаря снятому в студенческом общежитии видеоролику одной из команд КВН.
Глава VIII. Блуждания продолжаются
***
Северный Мясник – а это был именно он – до потолка залил объятый безумием смертельной битвы коридор огнетушителем, предусмотрительно надев сварочную маску. Его огромные ручищи выловили из моря пены ослеплённых задыхающихся фараона и Анатрехет. Тут же рядом вынырнули Меритшуптах и Нофтенунах – мокрые, потрёпанные, едва живые.
Викинг потащил всех четверых за угол деканата и оттуда – прочь за серую дверь, на боковую служебную лестницу, пока старшекурсники, копошащиеся на полу под толстым слоем белой пены, не успели опомниться.
– Но что же станет с нашими товарищами? – спросили студентки, как только нашли в себе силы говорить.
– Если их укусили старшекурсники, – ответил Северный Мясник, примостив четыре измученных тела на тесной лестничной площадке между этажами, – то они навсегда останутся пленниками этого места и рабами ужасного демона Ботан-Махена, станут такими же бессмысленно бормочущими безвольными куклами ректора с застывшим в пустоте взглядом.
Студентки разом запричитали и вознамерились вернуться в злополучный коридор, чтобы, если возможно, спасти хоть кого-то из одногруппников, но они сами едва держались на ногах. Викинг рявкнул на них сурово, строго-настрого наказав сидеть на месте и не высовываться.
Тут Кебехсенуфхотеп возвысил голос, чтобы сердечно поблагодарить викинга за спасение, но по привычке начал говорить на древнеегипетском, поэтому никто, кроме Анатрехет, ничего не понял.
Однако искренние порывы доброй души ясны без перевода, поэтому Северный Мясник кивнул и молвил:
– Я ошибался на ваш счёт – и на твой тоже, диковинный заморский конунг [60]. После удара по голове всё мне видится в ином свете. Вы сражались храбро, и, клянусь своей бородой, достойны того, чтобы сам Один поставил вам зачёты в Вальхалле!
– Но я не хочу в Вальхаллу, – вздохнула Анатрехет, когда викинг, махнув на прощание рукой, скрылся за поворотом лестницы. – Раньше хотела, в старших классах, когда увлекалась скандинавской мифологией, но потом наткнулась на древнеегипетскую картинку, и тут понеслось…
– Что за картинка? – устало спросила Меритшуптах.
– Я просто пошла в магазин за чаем, но «Эрл Грей» закончился, поэтому пришлось взять каркаде [61]. Мой взгляд случайно упал на упаковку с изображением золотой маски Тутанхамона [62]…
– То есть всё из-за чая? – изумилась Нофтенунах.
– Нет, разумеется, – покачала головой Анатрехет, – просто в то время я должна была готовиться к зачёту по противоестественным наукам (а вы же знаете, как они отвратительны большинству из нас и как тяжело даются, как хочется заниматься чем угодно, только не читать эти увесистые тома, полные тёмных тайн, и чудовищные атласы с изображениями расчленённых людей), и картинка на пачке чая внезапно напомнила мне, на что я могла бы потратить время вместо изучения ненавистного предмета. Ведь давным-давно, ещё в школе, я была очарована теми обрывочными сведениями о Древнем Египте, которые вычитала в учебнике по всемирной истории за пятый класс. И я решила вспомнить всё, что когда-то знала об этом, а заодно и изучить что-то новое… Вот так и вышло, – развела она руками и добавила на беглом, но корявом древнеегипетском, – что я влюбилась без памяти в эту удивительную страну и всё, что с ней связано, и теперь каждый раз, когда я вижу какого-нибудь фараона (хоть я и понимаю, что это совершенно неприемлемо), мне хочется его обнять и пожалеть…
Тут Анатрехет осеклась, вспомнив, что, в отличие от остальных, очень странно глядевший на неё Кебехсенуфхотеп понимает каждое слово, и густо покраснела.
***
А тем временем добрая волшебница Морена, в чьём потайном кабинете на кафедре естественных наук, примостившейся узким коридором между этажами, собрались все её мифические друзья-астрофизики, наблюдала за небесными явлениями на экране старинного гудящего и рябящего монитора.
– Смотрите! – воскликнула вдруг она.
Астрофизики, все до одного чистые, гладкие, прилизанные, в аккуратных белых халатах, полукругом встали за её спиной, пристально вглядываясь в размазанное прыгающее изображение на экране, представлявшее собой прямую трансляцию из ближнего космоса.
– Это летающая тарелка! – вскричал лысеющий учёный в пожелтевшем от времени мятом халате и круглых очках с толстой оправой, ближе всех подступивший к Морене.
– Неопознанный летающий объект, – важно поправил его главный астрофизик и шепнул доброй волшебнице: – Напомни, это, кажется, заведующий твоей кафедрой? Да, не удивительно, что у вас тут такой беспредел. Ведь все беды начинаются с нечёткого использования терминологии. Вот у нас, в мифическом институте…
– Должно быть, это как-то связано с недавними аномалиями излучения пульсара! – взволнованная Морена не слушала мифического друга и продолжала: – Возможно, этот объект и вызвал отмеченные нами ранее колебания.
– Если учесть интерференционную картину и плотность рассеяния [63]… – астрофизик на миг задумался, что-то прикидывая в уме. – Ага, всё верно! Жизнеспособная гипотеза. Предлагаю нанести превентивный удар из лазерной пушки.
– Из чего-из чего? – опешил заведующий. – Это же какая-то фантастика! Я думал, такое только в фильмах бывает.
Астрофизик поглядел на него с надменной усмешкой:
– Мы же не в девятнадцатом веке, в самом деле… Хотя, конечно, у вас же не технический институт. А вот у нас…
– Но, может, это вовсе не связано с угрозой нашей планете, – прервала их сомневающаяся Морена, – тогда мы уничтожим ни в чём неповинных существ, возможно даже разумных…
– Глупости, – мягко возразил астрофизик, – мы обязаны действовать решительно и профессионально, оставив беспокойство о внеземных цивилизациях маргинальным энтузиастам и фантазёрам. Во имя науки!
– Во имя науки! – единогласно вторили ему коллеги.
***
Так и случилось, что астрофизики ядерные нанесли удар сокрушительный из пушки лазерной по неопознанному летающему объекту, в котором даже на барахлящем экране отчётливо угадывалась летающая тарелка. А в ней синий инопланетянин и улиткоподобная Жанин, воодушевлённые музыкой Iron Maiden, радостно спешили в родные края.
Бах! Горящие обломки летающей тарелки разлетаются во все стороны.
Бум! Приземляется раритетный холодильник фирмы «Саратов», вдохновенным голосом Брюса Дикинсона [64] предлагающий «умереть на своём посту» [65].
– Жанин! – синий инопланетянин, весь перемазанный чем-то отвратительно пузырящимся, вывалился из холодильника, держа в руках продолжающий проигрывать музыку самоперематывающийся кассетный магнитофон.
– О нет! Моя бедная Жанин! Ты не поместилась в холодильнике, но решила спасти в нём самое дорогое… Хоть я и ненавижу эту громыхалку, но буду продолжать слушать твою любимую музыку в память о тебе…
Из холодильника раздалось пронзительное заунывное шипение.
– Да, старый командор, – синий инопланетянин спешно смахнул щупальцем радиоактивную слезинку с одного из своих многочисленных выпученных глаз. – Эти изверги убили Жанин. А ведь она метала лучшую икру во Вселенной… А какие чуткие у неё были осфрадии и статоцисты [66]!..
Шипение стало озлобленным.
– Что? Но это же… Вы так думаете? Ну да, конечно! Слушаюсь и повинуюсь, мой командор! Мы должны отомстить за неё!
***
А наизлейшие избранные прислужники ректора, призвав на помощь заклинанием страшным ветры буйные, оседлали найденные в коридоре швабры с мётлами и отправились в пустыню знойную с врагами сражаться.
Нашли они место, на которое ректор указывал, но не увидели там никаких атлантов: только Великий Сфинкс каменный на песке лежал да глядел на них грозно.
Осторожно спустились тогда на землю ведьмы и колдуны университетские, но тут как завихрились пески, как повыпрыгивали из них люди странные, полярники яростные, да все лихие, да все удалые, да как набросились они на гостей непрошеных, и началась тогда битва не на жизнь, а на смерть.
Видят преподаватели свирепые, что тут все дикари какие-то, да и давай интеллектом их давить, а те в ответ знай голосят:
– Квантовый переход – это переход квантовый!
Приспешники ректора от речей таких обомлели, но не растерялись и как начнут ужасы кафедральные нагонять, про двусторонне-симметричных первичноротых внутрипорошицевых беспозвоночных [67] да про диоксидиаминоарсенобензолдигидрохлорид [68] рассказывать, а врагу всё нипочём. Полярники слушать ничего не хотят, всё про Атлантиду, Сириус и клинописные пророчества из Шуруппака твердят.
Бьются они час, бьются два, под солнцем палящим, на песке раскалённом. На третий час не выдержал Сфинкс этой возни, встал да и сказал что-то тихо на древнеегипетском.
Злобные преподаватели тут и остолбенели.
***
Отдохнув и набравшись сил в тесном пролёте между этажами, четверо героев продолжили путь. Спустившись было к деканату, они были вынуждены тут же повернуть назад, поскольку там кишмя кишели ополоумевшие старшекурсники и заражённые ботанством покусанные студенты, и, заперев за собой дверь последней чудом уцелевшей шваброй, со всех ног бросились дальше вниз по лестнице.
Они пробежали какой-то узкий тёмный коридор, даже не догадываясь, что здесь в одном из кабинетов в это самое время добрая волшебница Морена и её друзья-астрофизики устраняли инопланетную угрозу, и, миновав ещё одну лестницу, оказались в просторном грязном сером холле на первом этаже.
Там кишмя кишели измученные студенты всех курсов, вывалившиеся из многочисленных лабораторий и аудиторий на долгожданный перерыв. Большинство носили белые халаты, некоторые – хирургические костюмы и даже шапки, поэтому фараон и его спутницы легко смешались с толпой, ни у кого не вызывая подозрений.
– Раз уж мы здесь, давайте заглянем в «кишку» – предложила Нофтенунах.
– Куда-куда? – удивился Кебехсенуфхотеп.
– В столовку, – объяснила Меритшуптах, и добавила, видя недоумение фараона: – ну, туда, где студенты едят. Она у нас длинная, поэтому мы её так и зовём…
Кебехсенуфхотеп, всё ещё ничего не понимающий, беспомощно глянул на Анатрехет.
– Это ужасное место, – молвила та, покачав головой.
«Кишка» представляла собой длинный и очень узкий грязный коридор, с одной стороны которого ютились неряшливого вида прилавки с малоаппетитной странной едой, засиженной мухами, а с другой теснились толпы голодных студентов с урчащими животами. Глотая слюну, они разглядывали разнообразное съестное за стёклами витрин, стоя в огромной очереди, и, дождавшись своей, жадно вгрызались в сухие бутерброды и чёрствые пироги, едва успев расплатиться. Никто не обращал внимания на ползающих по полу и стенам усатых тараканов и жирных крыс, копошащихся в расставленных тут и там доверху переполненных мусорных баках. Запах тухлятины и плесени с примесью едва уловимых, но таких манящих колбасных ароматов, витавший в воздухе, по временам смешивался с дуновениями из расположенной прямо у входа уборной.
Кебехсенуфхотеп вдруг пошатнулся, и, тронув за плечо Анатрехет, тихо сказал ей:
– Как-то мне… нехорошо…
– Что с тобой, прекрасный владыка? – встревожилась та, беря его под руку.
– Мне надо… на свежий воздух, – вымолвил он, с трудом подавив приступ тошноты.
– Ну что вы там застряли? – обернулась Нофтенунах, шедшая впереди.
– Так нам не достанется вкусных багетов с ветчиной! А ведь это единственная по-настоящему съедобная еда во всём университете, – посетовала Меритшуптах.
– Вы идите, а мы подождём на улице, – ответила Анатрехет и, поддерживая повелителя, повела его прочь.
Через забитый снующими туда-сюда людьми холл они вышли во двор, откуда открывался удручающий вид. Вокруг, куда ни кинешь взор, было только необъятное поле, закатанное в асфальт, да редкие деревья, примостившиеся возле некогда величественных белоснежных университетских корпусов, чьи камни посерели от всех творящихся внутри ужасов, потрескались и начали потихоньку обваливаться.
Здесь, при блёклом свете, ещё более явственно, чем в тёмных кафедральных коридорах, ощущалась атмосфера разрухи и запустения, и только полуденное солнце, едва согревавшее усыпанную пожелтевшими листьями землю, по временам выглядывая из-за облаков, печально подмигивало редкими лучами сквозь качающиеся на ветру облетевшие кроны.
Фараон и Анатрехет сели на лавочку под одним из высоких деревьев и стали ждать.
А Меритшуптах и Нофтенунах тем временем отважно пробирались сквозь оголодавшую толпу к заветному прилавку с чудесными багетами. Они – о чудо! – продавались герметично запакованными, всегда свежими и на вкус были, как пища богов: с колбасой, с ветчиной, с настоящими овощами, зеленью, сдобренные изысканным соусом – смесью майонеза, кетчупа и горчицы, – и, что самое главное, с обильным слоем плавленого сыра…
Поглощённые мыслями о заветных багетах, студентки даже не заметили, как дошли до нужного места и отстояли огромную очередь. Но вот пища богов у них в руках! Они не забыли и о спутниках, решив не мелочиться и на все оставшиеся деньги прихватить съестного вдоволь про запас, поскольку впереди лежал долгий путь.
Утолив голод в укромном закутке коридора, Меритшуптах и Нофтенунах, толкаясь в отвратительной узкой «кишке», выбрались-таки в холл. До выхода оставалось несколько шагов, и подруги отважно пробирались к нему через толпу снующих туда-сюда студентов, как вдруг какой-то увалень, не глядевший под ноги, с разбегу на них налетел.
Меритшуптах чуть не упала, выронив недоеденный огрызок багета.
Люди в холле замерли и уставились на неё.
Увалень хотел было извиниться, но осёкся и удивлённо повёл носом. С каждым вдохом лицо его приобретало всё более пугающе радостное выражение.
– Это что… багет? – раздались тихие голоса из толпы.
– Это колбаса?
– Нет, ветчина…
Меритшуптах и Нофтенунах переглянулись.
– Еда!!! – загалдели столпившиеся у них на пути студенты.
– Еда!!! – их гомон всё нарастал, и они вдруг гурьбой бросились на запах багетов.
– Бежим! – разом крикнули подруги и, резко развернувшись, ломанулись обратно в столовую.
Прямо от входа направо вниз уводила неприметная лестница.
– Это куда? – крикнула Меритшуптах подруге. – Я здесь никогда не была!
– В библиотеку, – задыхаясь от бега и волнения, ответила та.
Сбежав вниз, и дальше, не оглядываясь, вперёд, по тёмному подземному ходу, студентки добрались до библиотечного корпуса, но тяжёлая железная дверь, ведущая во двор, была заперта.
Позади раздавался топот множества ног.
Нофтенунах схватила подругу за руку и потащила наверх:
– Сюда, по лестнице! Так мы попадём в библиотечный зал и, пройдя по нему, спустимся к выходу с другой стороны!
Меритшуптах, уже и без того с трудом понимавшая, где она находится, не стала возражать.
Но, миновав два пролёта, студентки были вынуждены остановиться: последний отделявший их от спасительного зала пролёт был сплошь забит аккуратно стоящими друг за другом людьми в белых халатах. Все они держали в руках книги и, неотрывно уставившись в них, молчали. Царившую здесь тишину по временам нарушали лишь шелест переворачиваемых страниц, едва слышное бормотание какого-то несчастного, пытавшегося вызубрить то, что он читал, и редкое шиканье недовольного соседа.
От этого зрелища подругам стало не по себе.
– Это рабы Ботан-Махена, – шепнула Меритшуптах, – студенты, чей разум поработил ужасный демон, заставивший их забыть обо всём, кроме учёбы в этом ужасном месте…
Несколько голов, оторвавшись от книг, разом повернулись к ней и неодобрительно шикнули.
– Помнишь, на первом собрании ректор говорил, что мы, если хотим здесь учиться, должны забыть о своей жизни… тогда ещё многие смеялись, – не унималась Меритшуптах, склонившись к подруге, – а вот с этими так и произошло… Смотри, здесь даже первокурсники!
– Тишина в библиотеке! – раздался холодный голос стоявшей неподалёку прилизанной студентки с толстой косой до пояса и огромным фолиантом в руках.
Меритшуптах ахнула:
– Это же наша староста!
– Но это не библиотека, а лестница, – возразила Нофтенунах, закатив глаза.
– Тишина в библиотеке! – повторила староста, ясно давая понять, что спорить с ней совершенно бесполезно.
Нофтенунах, снова взяв подругу за руку, решительно двинулась наверх.
– Там обед, – ледяным тоном бросила староста вслед.
Среди расталкиваемых ими рабов Ботан-Махена поднялся недовольный гул.
– Нам только пройти! – крикнула в сердцах Нофтенунах.
– Вставайте в очередь, – монотонно отвечал им нестройный хор, – в очередь за учебниками, выдача по расписанию, обед до часа…
С неимоверным трудом, преодолевая сопротивление толпы, студенткам всё же удалось протиснуться к залу выдачи учебников, но его стеклянные двери были заперты изнутри на засов по причине обеда.
– Я же говорила! – язвительно воскликнула староста.
И вдруг снизу донеслись крики и звуки борьбы.
Это толпа голодных студентов добралась до рабов Ботан-Махена и пыталась через них просочиться в погоне за носительницами багетов.
– Откройте! Пустите! Нам только пройти! – закричали студентки, колотя в дверь, отчего та пронзительно задребезжала.
Изнутри к ним подлетела разгневанная гарпия-библиотекарша и рявкнула со злобой:
