Текст книги "Дом сломанных душ"
Автор книги: Эмма Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Он ничего не отвечает, но на его лице удивление. Смотрит в сторону санитаров, подходит ко мне, берет за локоть и тянет на скамейку.
– Прошу, успокойся, иначе нас сейчас выгонят отсюда. Послушай меня, Дженн, – тихо говорит Алекс – Во-первых, я не изменял тебе и надеялся, что ты уже знаешь, что это лишь твои фантазии. Во-вторых, я хотел навестить тебя, клянусь! Но доктор Лоу не разрешил.
А вот сейчас удивляюсь уже я.
– Почему не разрешил?
– Он говорил, у тебя серьезные проблемы! Что ты не осознаешь времени, что срываешься и практически, бредишь, и что наша встреча может послужить поводом для срыва! Я каждый раз спрашивал, в порядке ли ты, но он отвечал, что нет. – Алекс грустнеет и расстроенно добавляет: – В последний наш разговор твой доктор сказал, что тебе, возможно, потребуется дорогостоящая реабилитация, препараты и... В общем, Дженн, я не хочу тебя расстраивать...
– Говори, – требую я.
– Он подозревает, что полностью вылечить тебя нельзя.
Я в шоке. Что значит нельзя? Ведь он говорит, что у меня отличная динамика, и что я иду на поправку быстрее, чем мы думали... Закрываю лицо руками и пытаюсь вспомнить. Доктор никогда не говорил мне о звонках Алекса и всегда отходил от темы, если я пыталась спросить. Кому же он говорит неправду – ему или мне? А может...
И тут до меня, наконец, доходит, и я взрываюсь:
– Знаешь, что я думаю? Вы с ним попросту сговорились! Это ведь так складно, правда: ты сдаешь меня сюда, может быть, ты даже заплатил ему, чтобы он держал меня здесь, обещая лечить! Я в порядке, понимаешь ты или нет? Да, у меня бывают проблемы, но они не настолько серьезны, чтобы не дать мне даже увидеться с собственным мужем!
Уже не заботясь о том, услышат ли нас, выговариваю ему все, что так мучило меня в эти дни. О его предательстве, о моей боли, о его изменах... Алекс пытается вставить в мой душераздирающий монолог хоть слово, но ему это плохо удается. И я заканчиваю его теми словами, которые так хотела сказать, пока шла сюда.
– Алекс, я хочу развода.
Он меняется в лице. Кажется, я действительно шокировала его этими словами.
– Дженн, ты о чем, какой развод? Мы любим друг друга, просто так сложилось, Дженн, ты не в себе...
– Нет, Алекс, я в здравом уме сейчас, и я хочу уйти от тебя. Ты бросил меня здесь, не навестил ни разу, тебе было плевать на мое состояние дома. У меня достаточно причин для этого, и это мое решение. Уверена, твоя коллега будет рада, когда узнает об этом. Доктор сказал, что документы ты можешь прислать по адресу моей больницы, и я буду их ждать.
Когда я говорю это вслух, сомнений в своем решении у меня не остается. А Алекс делает то, чего я никак не ожидала.
– Не дождешься, – он встает, застегивает пальто, разворачивается и уходит от меня прочь. – Не дождешься, Дженн.
ГЛАВА 12
О чем люди думают с самого утра, только открыв глаза? О том, как прекрасно они выспались и что пора идти с собакой на прогулку? Или предвкушают вкусный завтрак и отличный день? Кто-то планирует, чем сегодня займется, кто-то – валяется в кровати, не собираясь никуда идти. У кого-то маленькие дети, и приходится вставать рано утром, ненавидя весь мир. Обычная жизнь.
Открывая глаза, я ощущаю пустоту. Внутри, в мыслях. Благодаря таблеткам мне перестали сниться кошмары, но и обычные сны тоже. Я не помню ничего, кроме темноты, и очень скучаю по хорошим, красивым снам, которые видела раньше. Каждый раз пытаюсь вспомнить и не могу. Доктор Лоу говорит, что я разговариваю, иногда кричу во сне. Я злюсь, что ничего не помню, и не понимаю, почему пациенты по утрам шарахаются от меня, будто по ночам я хожу по отделению с ножом.
Сижу в зале, в котором проходит групповая терапия. Здесь очень уютно – светло-голубые стены, белые занавески на окнах, висят даже картины с изображенными на них фруктами. Никаких ярких, кричащих цветов – все сделано так, чтобы не будоражить нашу нестабильную психику.
В ожидании начала сижу на стуле. Стулья поставлен в круг, как в дурацких фильмах, со мной еще пять человек. Некоторых я знаю, некоторых – нет. Пациенты вообще редко общаются между собой. Нет, есть несколько людей, которые охотно рассказывают, что они здесь делают и от чего лечатся, но в большинстве своем все одиночки. Это, конечно, добавляет уныния.
Входят доктор Лоу и санитары, которые занимают свои привычные места у входа. Доктор садится с нами на последний свободный стул, кладет перед собой на колени свой блокнот и надевает очки. Впервые вижу его в очках, интересно, почему он так редко с ними? Но ему идет.
– Итак, начнем. Я рад видеть всех вас здесь и надеюсь, что сегодняшний сеанс пойдем всем нам на пользу, – начинает доктор Лоу. Он рассказывает о наших прошлых успехах в лечении и у каждого интересуется сегодняшним самочувствием, спрашивает, чем мы занимались в последние дни. Это стандартное начало терапии. Сегодня оно не затягивается надолго, потому что со мной в компании не очень разговорчивые пациенты. Доктор внимательно слушает каждого, иногда делая пометки в блокноте, а когда мы замолкаем, переходит к теме сегодняшнего сеанса:
– Сегодня я собрал здесь не просто случайных людей, а именно тех, у кого наблюдаются проблемы с социализацией, памятью, поведением в обществе и страхами, связанными с ним. Вы все, – он обводит нас взглядом, я отвожу глаза, – находитесь с нами достаточно долго, и поэтому я решил, что сегодня подходящее время, чтобы, так сказать, «вытащить вас в люди». Наша задача будет простой – и одновременно очень сложной для вас. Как вы уже знаете, многие люди с проблемами, подобными вашим, не любят признавать себя нездоровыми. В самом простом случае они просто живут, не зная даже о том, что им требуется профессиональная помощь, и не видят повода за ней обратиться. В тяжелых – они полностью отрицают проблему, не видя ничего страшного даже тогда, когда своими действиями причиняют вред себе и окружающим. Мы с вами, к счастью, не дошли до этой стадии. Так вот, чего я жду от сегодняшнего сеанса и от вас? Задача ваша проста: расскажите о себе. Расскажите о том, что с вами происходит, людям, которые смогут вас понять просто потому, что у них похожие неприятности. Постарайтесь не приукрашивать и не упускать ничего в вашей истории. Расскажите так, как вы это видите. Забудьте обо всем, что я говорил вам на сеансах, и о том, что говорили вам окружающие люди. Что с вами случилось, почему вы здесь? Честно и искренне.
Доктор заканчивает свое вступительное слово. Реакция пациентов разная – у кого-то на лице я вижу полное безразличие, а у кого-то – настоящую панику. Психотерапевт дает нам немного времени на раздумья и говорит:
– Начинаем по часовой стрелке.
Я четвертая, поэтому сижу и внимательно слушаю истории других людей. Ловлю себя на том, что мне действительно интересно, почему их привела сюда судьба.
История первой девушки чем-то напоминает мою. Она сирота, родители отказались от нее, и она оказалась в детском доме. А в пятнадцать Сюзанна, так ее звали, познакомилась с парнем. Он дал ей то, чего ей так не хватало – любовь и заботу, она влюбилась по уши. Поначалу их отношения были чудесными, но со временем все изменилось. Парень оказался настоящим чудовищем: спустя два года после знакомства он изнасиловал бедную Сюзанну, когда был пьян. И одним разом дело не закончилось. Жить ей было негде, рассказать некому, а в полицию идти она боялась: понимала, что останется на улице совершенно одна. Насилие и побои Сюзанна терпела два года, после чего не выдержала и сбежала. Но счастливой ее жизнь так и не стала. Панические атаки, депрессия, попытка суицида...
Мне действительно жаль ее. Я сочувственно слушаю эту историю и видно, как страшно Сюзанне до сих пор.
Затем начинает говорить молодой парень. Оказывается, ему уже двадцать семь и он был известным в узких кругах писателем. Его книги издавались большими тиражами и имели успех. Но до последнего времени мало кто знал, что у популярного автора шизофрения. Его фантастические миры, которые он описывал в книгах, были частью его самого.
Он долго рассказывает об этом, и мне даже становится любопытно прочесть его книги. Удивительно знать, насколько верит человек, который болен, в то, что он пишет. По его тону и убежденности, с которой он говорит, я понимаю, что он действительно считает эту фантастику реальной, более того, совершенно не видит в этом проблемы....
Мне становится все страшнее, когда очередь близится к моей, и вот я практически паникую. Мне всегда тяжело было рассказывать что-то для аудитории, состоящей более, чем из одного человека. Но в этой ситуации страх еще сильнее. Чувствую, что мои руки дрожат, и пытаюсь успокоиться, но получается плохо.
Рядом со мной сидит пожилая женщина. Видя мою панику, она осторожно трогает меня за плечо:
– Не бойся, милая. Нам всем страшно, но это нужно нам, если мы хотим когда нибудь выйти отсюда. И никто не осудит тебя – все мы здесь немножко «того»... – она тепло мне улыбается, и у нее очень добрый голос. Она совершенно не похожа на сумасшедшую, интересно, почему она здесь? Я благодарно киваю ей.
– Дженнифер, вы готовы рассказать нам свою историю?
Делаю глубокий вдох и киваю. Начинаю рассказ, и с каждым словом мне все легче и легче. Я снова переживаю те ужасные моменты, но сейчас мне кажется, будто все это было не со мной, я словно смотрю на происходящее со стороны, а не чувствую себя непосредственным участником событий. Рассказываю об отце, о вечеринке, об изнасиловании. О моем первом лечении, об Алексе и нашем счастливом браке...
Самое трудное, конечно, остается на «десерт».
– Это было ужасно. Я два месяца провела в больнице, Алекс – немного меньше. Мы с огромным трудом пережили эту аварию... И я думаю, мы больше не стали прежними. Мой муж стал отдаляться от меня, в отношениях повеяло холодом. Я не могла понять, что происходит, пока однажды не пошла встречать его с работы и не увидела, как он выходит из здания со своей коллегой. Она была очень красивая... И они мило беседовали. Я была в бешенстве. Алекс стал часто задерживаться на работе, уехал в командировку, и она тоже там была, я уверена в этом. Это длилось очень долго. Я знаю, что он спал с ней, пока я ждала его дома и пыталась справиться с депрессией. Мы ругались часто... Я винила его в той аварии.
Я рассказывала это все со слезами на глазах. По лицам людей было видно, что они действительно сочувствуют мне. Женщина, сидящая рядом, держала меня за руку в знак поддержки.
– Он – моя вторая половинка и моя настоящая любовь. И я не понимала, что происходит, но жить без него мне не хотелось абсолютно. В тот день, когда все случилось, мы снова сильно поругались... Он ушел, а я решила, что хватит с меня. И выпила те таблетки. Вот и все, что я помню.
Воцаряется гробовая тишина. Доктор Лоу внимательно смотрит на меня.
– Дженнифер, это все, что вы хотели рассказать?
– Да. – я начинаю понимать, что здесь что-то не так. Почему он так смотрит?
– Я вас понял. Спасибо за вашу историю. Кажется, теперь мне все ясно... – доктор делает записи в блокноте, а мне становится страшно. Он никогда не смотрел так за все время, что я здесь, пока мы с ним вели эти беседы.
– Доктор Лоу, что происходит? Что вам ясно?
– Мы с вами обсудим это на индивидуальном сеансе, хорошо? – он закрывает блокнот и предлагает продолжить, но я не сдаюсь.
– Нет, скажите мне сейчас! Я же вижу, что-то не так! Доктор, не молчите! – я подскакиваю со стула. Парень, сидящий рядом, отшатывается в сторону.
– Дженнифер, если вы не успокоитесь, нам придется отвести вас в палату, и мы прервем сеанс.
Он смотрит куда-то за мою спину, я оглядываюсь и вижу там Билла. Они обмениваются короткими взглядами.
– Нет, вы не вырубите меня снова! Скажите мне, что происходит, иначе клянусь, я... – я выдыхаю, подхожу к доктору и умоляюще смотрю ему в глаза. – Прошу, объясните, доктор Лоу. Пожалуйста.
Тот вздыхает и кладет руки мне на плечи.
– Послушайте меня внимательно, Дженнифер. Если говорить простым языком, спасая вас от невыносимой боли, ваш мозг заблокировал событие, которого вы так боитесь. А все остальные ваши ложные воспоминания – результат того, как именно ваша психика объясняет несостыковки, понимаете?
Я думала, все гораздо страшнее, а это все я вроде как уже слышала от него. Но что тогда?
– Какое событие? Что я так сильно боюсь вспомнить?
– Вы потеряли ребенка в той аварии, Дженнифер. Вы были на восемнадцатой неделе. Ваш муж принес мне больничные выписки и все рассказал. Я очень сожалею...
Я отшатываюсь от него, и он не успевает меня поймать. В глазах темнеет, голова будто разрывается от боли. Моя беременность, тест, тот день, когда мы сообщали родителям, первое УЗИ, на котором сказали, что у нас девочка, мои планы по ремонту будущей детской и крошечные носочки, которые я купила. Первая вещичка для дочки.
Кладу руку на живот. Моя будущая дочь, Мелисса. У меня была дочь...
Слышу душераздирающий крик, с опозданием понимаю, что кричу я. А потом все проваливается в темноту, и последнее, что я чувствую, это знакомые руки, которые меня подхватывают и тонкий запах парфюма. Это Билл.
И больше я не чувствую ничего.
ГЛАВА 13
С огромным трудом открываю глаза. Голова тяжелая, тело словно ватное: это уже знакомые мне последствия успокоительного в большом количестве. Пытаюсь восстановить в памяти последние события: терапия, воспоминания, Алекс... Ребенок. Против воли на глаза наворачиваются слезы. Вот оно что. Это и есть причина, по которой я нахожусь здесь. Я потеряла ребенка, сошла с ума... А мой муж отправил меня сюда. Я действительно сумасшедшая.
Поворачиваю голову и вижу у своей кровати Билла. Он улыбается.
– Привет, чокнутая. Ну как ты? Я вчера чуть с ума не сошел, пока нес тебя сюда.
Приподнимаюсь на кровати, но голова начинает кружиться, и я падаю обратно. В глазах Билла тревога.
– Не вставай пока, – говорит он и передает мне стакан. Поддерживает мою голову, чтобы я могла попить, – это просто вода.
– Что произошло? – спрашиваю я его.
Санитар грустно улыбается.
– Я был на вашей терапии. Доктор достучался до тебя, и, кажется, ты вспомнила что-то страшное. У тебя случился настоящий срыв. Я, конечно, не удивлен: частенько вижу такое с пациентами. Но так как мы общаемся... – тут он мнется. – Хорошо, я очень испугался за тебя. Ты потеряла сознание. Я тебя сюда перенес, вколол снотворное. Как ты себя чувствуешь?
Я чувствую себя нормально... Для психованной. Голова болит, но становится немного легче.
Билл помогает мне встать. Смотрю на часы, висящие над дверью, и понимаю, что сейчас время обеда. Я чувствую сильный голод, и мне приходит в голову вопрос.
– Билл, сколько я проспала?
– Почти сутки. – спокойно отвечает тот.
Я в шоке, сутки не вылезала из кровати, неудивительно, что мне тяжело даже стоять.
Билл предлагает принести обед в палату – у меня нет сил идти в столовую, так что я соглашаюсь и благодарю его. Он уходит и возвращается спустя несколько минут, в его руках поднос. На нем тарелка дымящегося супа, рис с каким-то мясным соусом и кусочек хлеба. Пока я ем, санитар сидит рядом со мной.
– Ну как, тебе полегчало? – спрашивает он, забирая поднос. Мне действительно становится легче, еда придала сил. Пора пить ежедневные лекарства, что я и делаю.
– Мне гораздо лучше. Спасибо тебе за заботу... – смущенно благодарю я Билла. За эти дни в больнице я очень привязалась к нему. Он единственный, кто сейчас заботится обо мне и верит в меня. Ну, не считая доктора Лоу, возможно.
– Было бы за что. Отдыхай. В восемь всех чокнутых собирают смотреть фильм в общей гостиной, так что буду ждать тебя там.
Билл взлохмачивает мне волосы, забирает поднос с посудой и уходит из палаты. Устало откидываюсь на подушки. Мне не помешает принять душ и привести себя в порядок – все еще чувствую себя разбитой. Сегодня еще должна быть беседа с доктором, как и всегда.
Стою у кабинета и боюсь постучать. После вчерашнего он, вероятно, сердится на меня... Собираюсь с силами, стучу в дверь и вхожу. Доктор Лоу сидит за своим столом и заполняет какие-то бумаги. Он поднимает голову на звук открывающейся двери:
– Здравствуй, Дженнифер, проходи. Мне нужно две минуты, и мы начнем, договорились?
Я киваю и сажусь на свое обычное место. Смотрю в пол и молча жду, пока врач закончит свою работу. Наконец он складывает бумаги в папку на столе и откладывает ручку. Смотрит на меня и спокойно спрашивает:
– Ну что, Дженнифер, как ваши дела? Надеюсь, вы смогли отдохнуть и успокоиться?
– Доктор, простите меня за вчерашнее. Я сорвала групповой сеанс... – смущенно извиняюсь я.
– Извинения приняты. Все в порядке, поверьте, это не первый раз, когда пациенты реагируют так.
Я радуюсь, что он не сердится. А психотерапевт начинает нашу беседу первым:
– Скажите, Дженнифер, вчера мы с вами добрались до самых глубоких уголков вашего сознания. Признаться, я рад, что это произошло так быстро, но не ожидал такой реакции. Что вы почувствовали, когда узнали о произошедшем?
Я немного затягиваю с ответом.
– Мне было очень больно узнать, что у меня был ребенок. И что я его потеряла. Если честно, я до сих пор не могу смириться с этой мыслью. Думаю, я пыталась избежать этой боли, я боялась это чувствовать... Вот так все и вышло.
– Я согласен с вами. Ваша боль от потери была настолько сильна, что организм не выдержал и попытался избавить вас от нее знакомым ему методом – стереть ужасное воспоминание о беременности. А что вы думаете насчет вашего мужа?
– Алекса? Ну... – тут я не знаю, что сказать.
– Вы вините его в том, что вы здесь? – правильно понимает мое молчание доктор Лоу.
– Да, думаю, да. Я попросила его о разводе, а он мне отказал. Но я не меняю своего решения. Поймите, я не свихнулась... То есть я имею в виду, что у меня действительно была на то причина, правда? Я считаю, что он скинул всю ответственность. Он был за рулем.
Я чувствую настоящую злость.
– Он, как любящий муж, обязан был поддержать меня! Я не понимаю, почему он просто не сказал мне о ребенке? О том, что я была беременна! Я ведь вернулась из больницы, а в доме не было детских вещей, ничего, что могло бы напомнить мне об этом, а он ни разу не сказал мне. Как вы себе представляете нашу жизнь после такого?
– Я не могу давать вам советов насчет вашей личной жизни, это уж точно не в моей компетенции. Если вы снова захотите увидеть мужа, сообщите об этом мне. И в случае, если на ваше имя придет письмо с документами на развод, конечно же, вы об этом узнаете.
– Спасибо, доктор Лоу.
– Дженнифер, сегодня я не буду больше мучить вас вопросами, даю вам время, чтобы осознать это все и принять. Постарайтесь не переутомляться. Увидимся с вами в четверг, как всегда.
Я согласно киваю. Благодарю доктора Лоу и снова извиняюсь перед ним за свою агрессию. И когда я уже открываю дверь, он вдруг говорит:
– Дженнифер, у меня к вам еще один вопрос.
Я оборачиваюсь.
– Что у вас с Биллом Смитом?
– Что?
Доктор смотрит мне прямо в глаза, и я не могу уйти от ответа.
– Почему вы решили, что у меня с ним что то есть? Я ведь замужем... Пока что.
– Вы говорите правду, Дженнифер?
– Естественно! – возмущаюсь я.
Доктор Лоу привычным жестом взъерошивает волосы и откидывается назад в своем кресле.
– Хорошо. Вы можете идти. На всякий случай напоминаю вам: правилами нашей лечебницы работникам категорически запрещено вступать в какие-либо отношения с пациентами, помимо дружеских. В этом случае работнику грозит увольнение и серьезный штраф.
ГЛАВА 14
В общей гостиной выключен свет. Для нас поставили стулья и кресла так, чтобы телевизор был виден всем. Я занимаю место в последнем ряду, в самом углу – на самом деле, смотреть фильм нет особого желания, но и в палате отсиживаться не хочется. Я увидела Билла – он подпирал стену, изображая статую. На самом деле он находится здесь на всякий случай, вдруг кому-то потребуется помощь. Машу ему рукой. Билл подмигивает мне, включая фильм.
– Правила, надеюсь, все помнят? Не хотим смотреть – тихо встаем и уходим, чтобы не мешать другим, – строгим голосом говорит он.
На экране возникает картинка. Какая-то мелодрама, я не вникаю в смысл, мысли путаются. Билл тихонько подходит и садится рядом со мной на свободный стул.
– Как беседа с доктором? – шепотом спрашивает он.
– Хорошо. Я извинилась перед ним и он, кажется, не сердится.
– Я рад.
Некоторое время мы сидим, молча и смотрим фильм.
– Билл?
– Ау?
– Почему мы всегда смотрим только комедии и романтику?
Санитар усмехается.
– Вам, чокнутым, нельзя ужастики показывать. Вдруг крыша поедет.
Сидящая впереди девушка недовольно оглядывается на нас – мешаем разговором. Я киваю ей, мол, извини, и мы замолкаем. Билл сидит совсем близко, смотрит в экран, а я на него. И думаю о том, что вчера он помог мне. Мы дружим... Если можно назвать дружбой то, что происходит между врачом и пациентом. Думаю о том, что сказал мне доктор Лоу. Отношения здесь запрещены, иначе уволят и заплатишь штраф. Интересно, почему такие строгие правила? Надо будет спросить у Билла потом.
Нет, я, конечно, еще не свободна, Алекс не дал мне развод, но я его добьюсь. Да и отношений между мной и Биллом нет никаких, лишь теплая дружба, хотя я определенно чувствую симпатию к нему.
Не успеваю я подумать об этом, как вдруг происходит то, чего я меньше всего ожидаю: Билл накрывает мою руку своей. Он ничего не говорит, а я не убираю руку, от неожиданности не могу сказать ни слова. Его ладонь большая и теплая. Мы сидим в темном общем зале, актеры на экране целуются, и красивый парень держит меня за руку. На секунду я чувствую, будто мне снова двенадцать и не было всех этих лет, а я всего лишь впервые пошла в кино с мальчиком. И даже подержаться за руки означало симпатию и начало чего-то безумно интересного, нового. А потом первые робкие поцелуи в щеку, и вот вы уже встречаетесь, наивно, по-детски. Мальчик приносит тебе шоколадки, а ты даришь ему самодельный браслет из бусин, на которых нарисованы сердечки. И те самые бабочки в животе.
Билл тепло улыбается мне, а я ему в ответ. И он шепчет мне на ухо:
– Пойдем отсюда.
И вдруг встает с места, делает два шага за угол и утягивает меня за собой. Мы быстро идем по темному коридору лечебницы.
– Билл! Куда мы идем?
– Подожди, и увидишь. Скорее, чтобы нас не увидели, – с этими словами он поднимается по лестнице два пролета, а я за ним.
Мы оказываемся на последнем этаже. Как я понимаю, здесь нет палат, лишь комнаты, где хранятся всякие больничные нужности – постельное белье, посуда, лекарства, да и бог знает что еще. Здесь темно. Билл не включает свет, чтобы не привлекать лишнего внимания, только прикладывает мне палец к губам. Мы тихо проходим весь коридор, Билл открывает ключом последнюю дверь, и мы оказываемся в полупустой комнате.
В ней ничего нет, кроме нескольких больничных коек, составленных одна на другую в углу, и пары стульев. Билл берет эти стулья и ставит у окна. Садится на один из них, а я решаю сесть на подоконник. Вид отсюда неплохой – кусочек города светится ночными огнями.
Где-то там настоящая жизнь, а мы вот здесь.
– Билл, что мы здесь делаем? – стараюсь говорить тише. – А вдруг заметит кто?
– Не переживай, никто не заметит. Просто я хотел сбежать с этого киносеанса, а ты лучше всего подходишь для этого действа. Тут сейчас ремонт, поэтому камеры с этажа все сняли – переносят все это барахло в подвал. Но, конечно, лучше не шуметь – прямо под нами сестринская.
Я вдруг чувствую неожиданный прилив сил. Мы совершили что-то запретное! Я, которая всю жизнь была тихоней, сделала глупость! Пусть маленькую, но все же! Тихонько смеюсь, а Билл рад, что доставил мне удовольствие. Мы болтаем о каких-то пустяках, за окном светит полная луна, и я действительно чувствую себя хорошо, впервые за долгое время.
Я размышляю о словах доктора Лоу. С чего он вообще предположил, что мы с Биллом встречаемся? Спору нет, он мне симпатичен, а судя по тому, что я сижу здесь с ним, – возможно, это взаимно. Но я уверена, это всего лишь дружеская симпатия: когда я смотрю в зеркало, то не вижу прошлую Дженнифер. От меня осталась лишь бледная тень, да и вряд ли Билл настолько глуп, чтобы встречаться с сумасшедшей. Точнее, с замужней сумасшедшей.
Рассматриваю Билла, стараясь не пялиться слишком открыто. Меня всегда удивляли длинные волосы у мужчин: вроде ничего особенного, но ведь такой необычный выбор. Но Биллу идет, сегодня он собрал волосы в низкий хвост. Улыбаюсь, представив, как Билл в ванной комнате после душа наносит на волосы какую-нибудь женскую маску вроде «блеск и шелковистость».
– Ты чего? – замечает он мою улыбку.
– Да ничего, просто подумала кое о чем. Не обращай внимания. Слушай, я хотела задать тебе вопрос.
– Какой?
Я немного смущаюсь. Вдруг подумает что-то не то... А Билл пихает меня в плечо
– Я не кусаюсь, не переживай. Что ты хотела спросить?
– В общем, доктор Лоу меня кое о чем спросил... – долго мнусь перед тем, как продолжить – Он спросил, есть ли что-то между нами. И сказал, что отношения с пациентом грозят увольнением и штрафом для работника. Билл, почему он сказал это?
И тут я вижу на лице Билла смущение и удивляюсь.
– Ну.. Я думаю, он так решил после твоего срыва.
– В каком смысле? Ты что, воспользовался бедной больной девушкой, пока она была без сознания? – смеюсь я.
– Господи, за кого ты меня держишь? Конечно, воспользовался! – шутит он, а потом продолжает уже серьезно: – Ты потеряла сознание на терапии, и я был первым, кто успел поймать тебя, пока ты не рухнула на пол и не разбила себе голову. Я действительно испугался за тебя, понимаешь? В общем, доктор хотел тебя в одиночку, а я не позволил... Он даже грозил выговором. А потом вдруг махнул рукой, неси, говорит, ее к себе. Я и отнес тебя на руках, дал лекарства и уложил.
Билл задумчиво потер лоб.
– А потом я вышел из палаты, а он стоит и ждет меня. В общем, выговор я все-таки получил, ну и черт с ним. Думаю, в одиночке ты действительно с ума бы сошла.
– Боже, Билл, не стоило ради меня рисковать работой! Он ведь мог и уволить тебя! – не знаю, что и сказать ему. Из за меня он чуть не потерял работу, а ведь здесь его мать, и вообще... Мне и грустно, и радостно одновременно.
– Я сам решу, что стоит делать ради тебя, а что нет, – Билл говорит это с улыбкой, но твердо. – И я знаю, что нам нельзя встречаться с пациентами. Но тут еще вопрос, что именно они под этим подразумевают. Мы не делаем ничего противозаконного сейчас – ну, кроме того, что сидим на закрытом этаже. Правда?
Он прав, но мне все равно тревожно. Решаю для себя, что не буду пока об этом думать.
– Слушай, я сейчас поняла, что давно не видела тебя – до вчерашнего дня. Пытаюсь вспомнить и не могу... – говорю я. – Когда напрягаю память, чтобы вспомнить, когда мы виделись в последний раз, голова начинает болеть.
– Я был в отпуске. Меня не было тут неделю, – спокойно отвечает Билл.
– Оу. Да?
– Да, я взял его по... Семейным обстоятельствам. Ты что, даже не скучала? – шутит он. – Целая неделя прошла!
– Скучала, но, видимо, забыла об этом, – улыбаюсь я.
Время проходит быстро, мы проводим здесь часа три или около того. Среди ночи отправляемся обратно. Билл провожает меня до палаты, мы прячемся от медсестры, которая совершает свой обычный ночной обход. В общей гостиной уже пусто, мы проходим мимо и прощаемся у двери. Привычным жестом Билл проводит рукой по моим волосам.
– Спокойной ночи, Дженнифер, – и скрывается за углом.
А я прикрываю дверь палаты, залезаю под одеяло и засыпаю с глупой улыбкой на лице.
ГЛАВА 15
Как-то незаметно Билл появляется в моей жизни все чаще и чаще. Нет, он и до этого в ней был, как санитар, затем как друг... Но я пока не могу придумать название нашим «отношениям». Я вижу, как он смотрит на меня, если думает, что я не замечаю. Так смотрел на меня Алекс в самом начале наших отношений. Но мне, если честно, страшно торопиться, в том числе и из за угроз доктора Лоу насчет увольнений. Билл остался единственным моим другом здесь, и я не переживу, если он уволится.
Билл часто заходит ко мне по утрам, перед началом смены, и ночью, перед уходом. Больше всего я люблю его ночные дежурства, потому что они происходят по выходным, когда доктора Лоу в клинике нет. А значит, Билл может сидеть со мной в палате полночи, отлучаясь только на обход и на внештатные ситуации. Я жутко не высыпаюсь, но это неважно, потому что мы болтаем обо всем на свете, и для меня это лучше любой терапии.
Кроме Билла, мои мысли часто занимает доктор Лоу, только совсем не в таком хорошем ключе. Я не могу забыть, как он хотел закрыть меня в одиночной палате, из которой запрещено выходить даже поесть. Еду приносят прямо туда, отдают и уходят, так же с лекарствами. Естественно, никаких посещений. Это палаты для буйных, которым опасно находиться рядом с людьми, но я же не такая!
Обо всем этом я думаю, жуя утреннюю кашу. И думаю задать этот вопрос доктору на сеансе. Я не чувствую себя настолько больной, чтобы сидеть в одиночной палате. Сначала он запрещает мужу видеться со мной, затем пытается закрыть там... Эта мысль невероятно злит меня. Да, у меня есть проблемы, но они не настолько критичны. Для чего он делает это?
Я впервые задумалась над тем, сколько лекарств я принимаю каждый день. Седативные, иногда снотворные и черт знает какие еще... Я всегда считала, что нужно доверять людям, которые много лет учились, чтобы спасать наши жизни. Но сейчас впервые понимаю, что, возможно, это не так. Я даже не читала названия лекарств, которые мне выписывают, и не знаю, для чего они. Это мой прокол, обещаю себе в следующий раз обязательно выяснить это. Сейчас я понимаю, что все мои воспоминания восстановлены – по крайней мере, больше нигде нет несостыковок.
На прогулке немного расслабляюсь. Сегодня отличная погода, я рада выйти на свежий воздух. Билл в числе наблюдающих за нами санитаров, мы даже поболтали немного.
– В палате тебя ждет сюрприз. Загляни под свой матрас. Только никому! – шепотом говорит он, подмигивает мне и уходит.
И я уже с нетерпением жду разрешения вернуться обратно. Плотно закрываю дверь в палату и поднимаю матрас: а там маленький сверток. Внутри моя любимая шоколадка и маленький брелочек для ключей в форме мордочки котенка. У металлического котика глаза такого же цвета, как мои, и он рыженький. Меня до слез трогает этот подарок: я когда-то говорила Биллу, что заведу рыжего кота, как только выберусь отсюда. В свертке еще записка.
«Пусть эта мелочь порадует тебя. Спрячь куда-нибудь: иначе заберут. Я увидел этого котика на заправке в магазине, и мне показалось, что он похож на тебя. Билл».
