Текст книги "Герой из героев. Дело привычки (СИ)"

Автор книги: Элтэнно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Прошу прощение, – хмуро выдавил я из себя, как можно быстрее натягивая купленную одежду. – Можешь повернуться. Я уже одет.

– Ты всегда так не осторожен?

– Мне показалось, что если я начну заниматься этим на улице, то будет ещё не осторожнее.

– Можно было попросить впустить в комнату.

– Не рассчитывал на такую щедрость.

– А стоило бы. Мама отправила меня за картошкой. Хочет угостить тебя ужином… Ты же останешься? У нас не часто бывают гости.

– Схожу за красками для твоего деда и вернусь.

– Возвращайся и не беспокойся, если пропустишь начало комендантского часа. Комната у нас найдётся.

– Нет. Если и ночевать здесь, то только на кухне.

– Почему там?

– Каким бы странником я ни был, но всё равно испытываю невероятную тягу к сохранению привязанностей. Когда-то мне доводилось спать там много ночей кряду. Так что если меня не прельстят соблазны местных гостиниц, то только кухня.

Она хихикнула и, бросив заинтересованный взгляд из-под длинных густых ресниц, с трудом открыла скрипучую покосившуюся дверь в подвал. Сыпавшиеся ржавчиной петли определённо следовало менять. Затем девушка скользнула во мрак. Я же, с секунду подумав, стоило бы ей помочь или нет, всё же сложил вещи на одну из полок и, повесив на плечо пустую сумку, вышел на улицу.

I. 1. Пара пустяков. Глава 5

Глава 5.

Солнце утратило свою власть. Теперь оно скорее слегка пригревало, нежели старалось сжечь всё вокруг, и тело уже не потело. Если бы не мерзкий рыбный душман, усиливавшийся по мере приближения к торговой площади, то я бы даже наслаждался ранним вечером.

Большинство лавок было открыто, хотя некоторые уже и закрывались. Проходя мимо ряда с едой, я не удержался и купил свежего жирного кролика. Ему прямо при мне свернули шею. Обрадовавшийся столь позднему покупателю, продавец предложил тут же снять и шкурку, но пачкать сумку кровью не хотелось. Так что на услугу прозвучал отказ, а глаза сами собой начали выискивать последующие ингредиенты для хорошего сытного ужина. Судя по бедной обстановке в доме Гастона, к картошке предложили бы разве что укроп, выращиваемый в ящичках на подоконниках. Поэтому я дополнил покупку пучком моркови, пятью ржаными ароматными булочками, четырьмя баклажанами, тремя луковицами с перьями, двумя кувшинчиками красного вина и одной… парой петель (вкупе с крошечным горшочком сала для их смазывания). Поиск всего этого и предвкушение трапезы настолько увлекли, что про краски почти забылось. Почти, потому что воображаемый тушёный кролик в вине испарился от вида достаточно молодого для второй ступени мага-Алхимика, закрывающего ставни своей лавки.

– Уважаемый! – обратился я к нему с ноткой веселья от приподнятого настроения. – Не хотел бы вам мешать, но мне бы у вас совершить покупку. Очень нужны краски.

– Завтра приходите и покупайте, – переводя на меня мрачный взгляд, грозно процедил тот. Скорее всего, ему элементарно хотелось внушить, что «маг всегда прав». Однако, углядел он и нечто иное. Аура силы, несмотря на моё вынужденное как самостоятельное прекращение собирание энергии, так и игнорирование потока смерти, ещё не полностью рассеялась.

– Ох, ты ж ё! Говори, чего на самом деле нужно? Вижу, что волшебствуешь! Тёмный. Очень сильный, но, – тут он сглотнул слюну, – на наших не похож!

Согласно нынешним указам, маг, не связанный с Орденом, находился вне закона. Поэтому Алхимик был готов вот-вот применить против меня какое заклинание, но медлил, откровенно боясь ответного удара, с которым ему никак не совладать.

– И что с того? – спросил его я, ненадолго выставляя напоказ цепочку со знаком.

– Проверяют тебя на служение, значит, – мгновенно успокаиваясь и даже высокомерно задирая нос, пришёл к выводу Алхимик. – Нет силы кроме Тьмы и Орден ведёт к единственному пути.

– И едины слуги его, ибо Тьма стирает все различия, – бесстрастно продолжил я строчку устава, намертво впившегося в мою память. – Теперь можно купить краски?

– Завтра.

– Мне нужны именно сегодня.

Алхимик уставился на меня ещё более мрачно. Казалось, что он и откажется идти на уступку, но случилось иное.

– Хорошо. У меня в наличии белила, кадмий жёлтый, краплак красный, ультрамарин светлый, кобальтовая синька, охра золотистая, умбра жжёная, шунгит чёрный. Каждая продаётся по своей цене за вес. Остальные оттенки только под заказ.

– Травяного ничего нет?

– Обычно есть. Кончилось.

– Хорошо. Возьму все цвета.

Мы зашли внутрь. Маг начал на весах отмерять порошки, бегло озвучивая суммы. Итог выходил коварно огромным, но… я не скупился. Если мастер Гастон действительно знает, где Эветта, то местные деньги уже не имеют никого значения. Поэтому распрощаться почти со всей наличностью было легко. В кошельке осталось брякать что-то около двух золотых – богатство для селянина, пара месяцев спокойного житья для горожанина из хорошего квартала или отменные выходные для распутника. В мою сумку краски не поместились, но расщедрившийся Алхимик, довольным завершением вечера и объёмами покупки, подарил мне корзинку и даже в придачу сунул в неё основу, в которой все эти порошки растворялись, дабы сделать их пригодными для рисования.

Наверное, когда-то были времена, когда каждый мастер имел свои собственные секреты изготовления красок. Эти тайны передавались от отца к сыну. Но, какими бы действенными ни были рецепты, вложенная магом сила давала куда как больше преимуществ…

– Эй, ты – сука! Кошелёк или жизнь?

За своими глубокими раздумьями я перестал следить за обстановкой. И двое мужичков, пользуясь тем, что горожане уже начали расходиться по домам, решились на грабежи.

Эхе-хе, прав был офицер. Спокойное бытиё как-то не для рожи Арьнена‑Странника!

Все вещи местные хранили в небольших сумочках или мешочках, привязанных к поясу или подвешенных за крючочки к нему. Порой их держали за пазухой. А потому, пока один из паразитов держал нож у моего живота, другой шустро ощупывал ремень.

Ха! Это в этом мире не знали, что такое одежда с карманами. Я же давно привык хранить деньги и всё ценное в потайных карманах плаща.

– Что это? – изумился грабитель.

Его лапищи добрались до моей груди и сняли одну из цепочек. На шее у меня висело всего два украшения, заботливо упрятанных под рубаху. И амулет со знаком служителя Ордена остался сокрытым. Судьбе было угодно, чтобы в этот день и час сему примитивному миру произошло явление чуда технической мысли. Мужик вытащил наружу карманные часы. При этом, рассматривая непонятную диковинку, он ещё и случайно нажал на боковую кнопку. В результате корпус раскрылся, и тиканье стало совсем отчётливо слышно.

– Живое! – в ужасе воскликнул грабитель и побежал, сломя голову, куда-то вглубь переулка и в сторону. Его напарник заметался, не зная, что и делать, но поглядел на моё перекошенное от гнева лицо и всё же помчался вслед за товарищем.

– Идиоты. Как силу себе верну, так первыми вас в круги обращения отправлю, – свирепо процедил я, поднимая разбившуюся дешёвую, но очень дорогую лично для меня вещь. Карманные часы были подарком от невероятно милой, непосредственно весёлой и чарующей девушки, с которой мне не довелось увидеться дважды. Она глупо погибла под колёсами автомобиля за неделю до разрушения своего мира. Теперь мало чего осталось и от её подарка. Стекло разлетелось вдребезги. Тонкие стрелочки погнулись. Задняя крышка выскочила, и пара шестерёнок укатилась в неизвестном направлении…

Если бы знать, чем всё завершится, то сам бы подошёл и отдал все оставшиеся монеты!

«Если бы знать, чем всё завершится, то сам бы подошёл и отдал все оставшиеся монеты!» – прозвучала в голове очень верная мысль, но я, будучи совсем мальчишкой, посмотрел на сбитые до крови костяшки на кулаках и испытал гордость за совершённый поступок.

Гастону мы с Эветтой преподнесли туже байку, что и стражникам – мэтр Алхимик вынужденно покинул Юдоль на неопределённый срок. Однако на этот раз прозвучали и наглые уточнения. Разумеется, чтобы магу не искать своих слуг по прибытии, он дал средства на оплату комнат, но, так как нам было неизвестно, сколько придётся ожидать своего господина, то рассчитываться мы бы стали в конце каждой недели проживания. И не раньше.

Ремесленник от таких новостей заметно (как недовольно, так и подозрительно) нахмурился, но в лавку зашла супруга начальника стражи и сделала заказ на чайный сервиз. Она даже согласилась заплатить дороже, лишь бы только на нём были не «глупые банальные цветочки» (да-да, она так и выразилась!), а не менее милые щеночки, чем на вазочке, что здесь недавно купила её подруга. После такого визита Гастон посмотрел на меня с Эветтой с куда как большей приязнью и за согласие на небольшую услугу с моей стороны не только принял все наши условия, но и даровал первую неделю бесплатного проживания. Однако сэкономленные деньги всё равно ушли. Нужно же было питаться. Нужно было купить закончившуюся бумагу для письма. Пришлось потратиться мне на ботинки – купленные мэтром нещадно натирали ступни. Нужно было купить Эветте новое платье, так как со старого не отстирывалась кровь. Моя подруга, конечно, прикрывала пятна накидкой, но… Помимо этого, цены из-за будущего визита наследника престола (прибывшего в день ожидаемого первоначального окончания ярмарки) взлетели до небес, а нам был нужен хотя бы один конь на двоих. И мы его, точнее её, купили. Правда, даже такая старая покорная животинка, какой являлась Матильда, обошлась втридорога… В общем, на второй день жнивня кошель мэтра окончательно опустел.

– Нам нужны деньги. Сделай что-нибудь, – скрещивая руки на груди, не очень-то мягко потребовала Эветта. – Ты же мужчина!

– Если принесёшь металл, то могу их выплавить.

– Арьнен, – наклоняясь, зашептала она. – Завтра мы доедим хлеб. И на этом всё. Понимаешь? Всё.

– Я вчера вместо исследований разрисовывал чашки и блюдца. Сегодня тоже целый день этим занимаюсь. И если так и дальше пойдёт, то лучше нам вернуться в Обитель. Потому что всё, – говорить и дальше бесстрастно у меня не получилось. Я сорвался. – Понимаешь? Всё! Наш проект провалится без уделяющих ему внимание исполнителей!

– Работа продолжается.

– Предпочитаю, чтобы продолжал её я, а не ты.

– Мне не дано так рисовать.

– Тогда найди, что тебе дано, или убирайся, раз от тебя нет толка! – прикрикнул я на неё и категорично заявил. – Я своим трудом оплатил нам эту неделю проживания и завтра, несмотря ни на что, поеду к жиле.

– Почему ты всегда такой жестокий? Как можешь говорить в таком тоне? Так легко?!

– Просто открываю рот и начинаю говорить.

Я действительно был зол на неё. И на себя. Не верни я её тогда к жизни, то деньги у меня бы ещё имелись.

Эветта, не зная ничего ни о моих подлых, но логически верных мыслях, ни о свершённых безрассудных благородных деяниях, насупилась и ушла наверх в комнату мэтра. Это помещение мы оставили нетронутым в качестве лаборатории.

Между тем настроение постепенно возвращалось в норму. Эмоции у меня всегда быстро менялись, хотя внешне это было почти и не заметно. Ныне же помогал ещё и процесс рисования. Движения кисти успокаивали. Работа увлекла. Я смог остановиться только ближе к ночи, когда сервиз был готов. Оставалось лишь распылить на него закрепитель, но этого мастер Гастон мне не доверял, боясь, что нанесённый мною слой дорогого средства окажется слишком толстым. Возражений у меня не имелось. Так что я, предварительно задумчиво поглядев на лестницу, пошёл на кухню и заснул до утра сном столь крепким, что проснулся крайне поздно. Пожалуй, если бы не громкий говор покупателя, то проспал бы и до обеда.

Быстро приведя себя в порядок и отрезав кусок хлеба подрагивающей рукой (смех и грех, но мои пальцы и всю правую кисть ломило от усердного чрезмерного труда), я заметил, что Эветта со вчерашнего дня из еды так ничего и не взяла. Даже два яблока всё также одиноко лежали на огромном блюде. И так как сомнения меня в пору юности тоже мало терзали, взяв их оба и надкусив, я вышел из кухни. Гастон был занят покупателем, поэтому приветствие вышло скупым, и ничто не помешало мне подняться наверх да постучаться в дверь Эветты. И снова. И снова. Наконец, я не выдержал и вошёл в комнату без приглашения. Моей подруги там не оказалось. Как и в комнате мэтра. Это приводило в недоумение. Так что, выбросив через окно яблочко, под конец оказавшееся червивым, я принялся задумчиво откусывать от второго кусок за кусочком и неторопливо спустился обратно.

– Арьнен, вот ты соня сегодня! – добродушно пожурил меня Гастон. Он уже закончил с покупателем и складывал монеты за проданный товар в шкатулку.

– Угу.

– Но сервиз отменный вышел. Точно не пойдёшь ко мне в подмастерья?

– Угу.

– А вдруг передумаешь?

– Неа, – не оставляя от фрукта даже тощего огрызка, уже более членораздельно сказал я. – Это так интересно. Когда же постоянно и вынужденно рисуешь, то не остаётся ни фантазии, ни вдохновения. Скучно.

– Скучно ему! – фыркнул Гастон. – От хорошей профессии отказываешься, между прочим. Прибыльной. А тех художников, что вдохновениями дорожат, ценить обычно начинают после смерти голодной да холодной. Или думаешь, что завсегда магам служить будешь? Вдруг не вернётся за вами сударь Алхимик?

– Такая вероятность существует.

– Вот-вот. Подумал бы как в случае чего не спину гнуть, тяжести таская, – с этими словами Гастон прижал руку к пояснице и медленно потянулся. Что-то в его теле захрустело. – Эх, молодые! На то и родитесь, чтобы потом, ошибаясь, мудрость стариков припоминать.

– Такая вероятность тоже существует, – мечтая закончить с разговором да поскорее уйти к городской конюшне, повторился я.

– Заладил же одно и тоже! Лучше скажи-ка мне вот что. Вместо того чтобы бездельничать, подзаработать хочешь?

– Не думаю. Стоит отдохнуть от рисования, – прозвучало честное признание.

Сначала мне казалось, что, занимаясь сервизом, я попутно тайком разрисую и с десяток дощечек на продажу. Но меня хватило только на одну. Однообразные рисунки морально истощали.

– Хватит пока мои краски переводить. Я другое имел ввиду.

– Что именно?

– Твою работу новой хозяйке доставить надо, а мой посыльный припёрся с подбитым глазом. Пока не заживёт, и близко к приличным клиентам не отправлю! Нужен кто-то посимпатичнее. Заплачу отменно. Четверть серебряного… Уж очень тобой доволен.

– С этим может Эветта справиться.

– Да, но эта коза ускакала куда-то. Не стану же я твою сестру весь день поджидать?

Логика в его словах присутствовала. Деньги манили. На них можно было закупить еды на дня два вперёд, если питаться без сладкого, а времени труд занял бы всего ничего. Успелось бы до жилы доехать. Поэтому я взял в свои руки тяжёлый объёмный сундучок, украшенный красивым бантом, и направился к дому начальника городской стражи.

Заказчица принялась рассматривать сервиз, не выгнав посыльного из гостиной. Её довольство звучало музыкой для моих ушей (тогда мне не довелось понять, что хитрый Гастон именно из-за её похвал и выбрал меня в качестве курьера), а потому я даже раскрыл небольшой секрет – если поставить чашки в ряд дужками назад, то можно было увидеть, как щенок превращается в лохматого пса. Женщина от «секрета» восхитилась ещё больше и, проявляя неслыханную щедрость, вручила мне монетку из серебра. После этого я, ощущая себя редкостным богачом, уж не знал, кто из нас двоих испытывал больший восторг и, кланяясь, окрылённый покинул дом.

Став обладателем лёгких финансов, я, разумеется, направился на торговую площадь. Она располагалась неподалёку. Стоило бы попутно купить чего. Однако, каково было моё удивление, когда возле арки, ведущей на базар, взгляд уловил спину Эветты! Трое парней лихого вида насильно отвели её в сторону тёмного переулочка и там затолкали в закуток между домами.

Тайком спрятав монету из руки в ботинок, я последовал за подругой.

– …Не хочешь платить деньгами, так плати собой, уродина! – донеслось до меня грозное шипение одного из них.

– Нет! Я не обязана платить вам за то, что у меня купили краски!

Так вот зачем она ушла в лабораторию. Точно! У нас же ещё оставалось немного ингредиентов.

– Вякалку то закрой. То, что нашёлся такой профан – твоя удача. Умный у бабы, да и не у мага, вжисть бы не взял ничего. Ещё и в Храм с донесением наведался бы.

– Пожалел кралю видимо козёл зассаный, – хмыкнул другой, начиная лапать Эветту. – Фигурка то ладненькая. Подумал поди, что перепадёт ему чего.

– А, ну прекрати! – взвизгнула она, и огромная ручища легла ей на шею, приглушая возглас.

– Короче, так, сучка. Ты на нашей территории бабла подняла, а за это надо дань платить. Всегда.

– Это не честно!

– Честно-честно. Так что давай сюда половину монет или задирай юбку. Будешь сомневаться, так увеличу расценки.

Никогда мне не думалось, что я увижу такое выражение лица у Эветты. Она ни разу не плакала на моей памяти. Ни тогда, когда до ученичества её обзывали и изводили во дворе все, кому не лень. Ни тогда, когда мэтры в наказание за проступки избивали палками. Ни тогда, когда мы впервые убивали учившихся с нами мальчишек и девчонок, не прошедших очередное испытание. Даже у меня тряслись руки и подгибались колени, когда надо было делать разрезы на их парализованных телах, чтобы после под монотонные пояснения учителя приступить к изучению строения человека… Эветта всегда оставалась решительной, высокомерной, надменной и хладнокровной. Такое поведение принижало значение любых неприятностей. А тут… тут она испуганно округлила глаза и беспомощно приоткрыла губы.

Только вспоминая события тех дней сейчас, я наконец-то понял, какая битва шла внутри неё. Она не могла согласиться на плату собственным телом. Этого не позволила бы гордость. И она никак не могла вернуться ко мне, не принеся всех денег! Видимо, Эветта и получила за краски не так уж много. А тут ещё и предстояло отдать половину. Я бы определённо высказал что нехорошее об этом, а ведь я являлся её единственным другом. И она утрачивала моё уважение. Напрочь. Она не могла допустить этого!

Но это стало понятно только сейчас. Тогда я ещё не так хорошо ориентировался в подоплёке поступков людей. Даже тех, кого долго знал. Из нас двоих проницательной в человеческих отношениях была Эветта. Не я.

Главарь шайки не стал дожидаться и далее, а привычным движением запрокинул подол платья девушке на голову и, вдавливая её всем телом в каменную стену, начал расстёгивать штаны. Противный липкий шепоток в моей голове подсказал, что Эветта меня не видела, что можно тайком улизнуть, но…

– Будьте любезны, отпустите её, – бледнея и доходя до предобморочного состояния, сказал я на удивление звонким голосом, подходя ближе.

– Что там за овечка блеет?

А вот это уже знакомая тематика вопросов. На них ответ простой.

– Я не овечка.

– Арьнен! – воскликнула Эветта. И, доказывая наличие ума, не свойственного даже многим взрослым женщинам, вместо просьбы о помощи закричала: – Беги отсюда!

Действительно! К чему нам там двоим-то страдать нужно было? Разве я, начинающий неофит, справился бы с трёмя крепкими мужланами? Нас пока учили исключительно теории магии, разбавляя сухость обучения скромными практическими экспериментами. И ничему больше.

– О! Эти негодяи напали на даму? – вдруг послышалось возмущение за моей спиной. – Вы однажды станете настоящим мужчиной, мой мальчик. А сейчас пропустите вперёд опытного воина.

– Это ты воин что ли? – усмехнулся главарь, отходя от Эветты и смачно сплёвывая на землю. – Пигалица какая-то!

Я обернулся. Вмешавшийся стройный мужчина лет двадцати семи, обладающий опрятной коротенькой острой бородкой, и правда не особо-то походил на героя‑защитника. Скорее, это был идеал девичьих мечтаний об утончённых принцах – красавец блондин с добрыми глазами цвета синевы подснежников. Но у него хотя бы шпага имелась.

– Да, я не воин. Я бард Арнео! – гордо ответил незнакомец, да грациозно указал большим пальцем куда-то назад себя. – А вот он – воин.

После этих слов из-за угла дома вышел очень высокий и отменно сложенный мускулистый человек, из-за шрамов на лице похожий на опытного наёмника. Кольчуга на нём недовольно звенела. С недовольством глянул он и на барда, но, что‑то буркнув себе под нос, принялся неторопливо закатывать рукава, обнажая мощные руки. Клинков из-за спины вытаскивать воин не стал.

– Слышь, вы – дрань городская. Я не готов вступаться задаром за девку, но друг мой другого мнения придерживается. А его самого я в обиду не дам. Так что убирайтесь подобру‑поздорову.

Как бы не так! Главарь погрозил шипастой дубинкой. Остальные двое вытащили длинные кинжалы и пошли в атаку. Эветта тут же украдкой подняла камень. Увы, он оказался слишком маленьким, чтобы стать грозным оружием… как, впрочем, и мой ножичек.

До этого мне приходилось защищать только себя, но навыки драк давно остались в прошлом. Я привык к спокойному миру ученичества. И оттого отчётливо запомнил, какое острое возникло удивление – откуда ко мне вернулось неистовство Бешеного из-за принятия ответственности за кого-то другого? А затем всё как в тумане. Воин предпочёл рукопашную. Бард скакал со своей шпагой, как кузнечик, но он скорее играл в фехтование, нежели бился. Эветта старалась причинить хоть какой-то урон поднятым и швыряемым мусором. Лезвие моего ножика сломалось, когда довелось промазать и ударить им о стену дома и… и потому моя тактика стала более примитивной. Я запрыгнул верхом на ближайшего лиходея и, не глядя куда яростно бью кулаками, оторвал ему зубами ухо. Солоноватая тёплая кровь сама полилась мне в горло. Потом зубы с новой силой впились в другую часть тела. И словно дикий зверь, почуявший, что этот противник уже безопасен, лишь тогда я поднял безумный взгляд в поисках новой жертвы.

– Да он его загрыз никак? – искренне удивился бард.

Я осмотрелся по сторонам более осознанно. Двое из троих подлецов сбегали, сверкая пятками. Этот, последний, лежал у моих ног. Эветта подошла к трупу и, глупо пытаясь на ошмётках шеи нащупать пульс, заключила:

– Мёртв.

– Он его убил. Загрыз! Я видел, он его загрыз! – повторил своё изумление бард, но воин только пожал плечами.

– И чё? Собаке собачья смерть. Хватит глаза пялить. Пошли. Стоит уйти отсюда, пока стража свой нос не сунула.

– Арьнен, как же мы пойдём домой? Ты весь в крови, – испуганно пролепетала Эветта, и я осмотрел себя и свои руки. М-да, в таком виде идти по городу было никак нельзя.

– О, всё просто, сударыня! – беззаботно воскликнул бард. Видимо его первый шок прошёл, и он порядком пришёл в себя. – Главное, придумать прекрасную историю и поверить в неё. Давай, Грег, бери пацана на руки.

– Это зачем? – крайне недовольно спросили мы с воином в один голос.

– Скажем, что забрался куда повыше, упал и разбил лицо. Если какой стражник спросит, то ответ его удовлетворит. А в таверне, тут неподалёку, хозяюшка умеет хранить любую тайну. Там можно свой вид в порядок привести и вы, прелестница, сможете спокойно вернуться к себе домой… Могу я, кстати, узнать ваше милое имя?

Бард подскочил к Эветте и прильнул устами к тыльной стороне её ладони. Его губы задержались на коже дольше, чем то дозволяли правила приличия. Сборник мирского этикета мэтр Алхимик принёс вместе с ингредиентами для красок и потребовал тщательного его изучения. Мне такие знания казались лишними, но указание я выполнял. И до сих пор, несмотря на смерть учителя, посвящал этой занудной книге по полчаса в день.

– Эветта, – смущённо ответила меж тем моя подруга. – А это мой брат Арьнен.

– Тонкая веточка. Вам так идёт это имя! А я Арнео. Это означает…

– Бегущий за небесами, – перевела за него Эветта, и бард с восторгом поднял руки вверх.

– Прекрасно! День прожит не зря, коли мне довелось познакомиться с такой удивительной и непревзойдённо умной красавицей!

«Если бы знать, чем всё завершится, то сам бы подошёл и отдал все оставшиеся монеты!» – недовольно пророчески подумал я, отнюдь не испытывая от встречи с Арнео восторга. Но посмотрел на сбитые до крови костяшки на кулаках и отчего-то довольно улыбнулся.

Дальнейший путь прошёл без приключений. Я только на несколько секунд задержался у порога, внимательно рассматривая жилище семейства, к которому спешил. Днём я как-то не особо уделил этому внимание, но дом очень изменился. Яркая вывеска исчезла. Стены следовало штукатурить. Черепицу и крыльцо подправлять… Наверное, стань я подмастерьем Гастона, то остался бы здесь жить. Это мог бы быть мой дом. И моя названая семья.

– О, наш гость вернулся! – выражая щенячий восторг, воскликнула вдовушка.

– Чему ты так радуешься, Аннет? – сурово взглянул на неё отец. – Вдруг он без красок?

– С красками, – я поставил корзину на прилавок, оставшийся в доме, несмотря на нынешнюю ненадобность, а затем протянул Аннет сумку. – И ещё кое с чем. Уверен, кролик в вине, приготовленный по вашему рецепту, украсит любой ужин, сударыня.

– Ого! Ничего себе зверь! – вытаскивая за шкурку огромного домашнего кролика, искренне поразилась она. – Такого на два ужина хватит. Только, чтобы его приготовить, время понадобится.

– Я подожду.

Женщина ушла, оставляя меня с мастером Гастоном наедине. Красильщик уже принялся неспешно доставать из корзины баночки с порошками. Откручивал крышки, принюхивался, пальцами растирал содержимое.

– Довольны?

– Да. Качество хорошее, – заключил он и поинтересовался. – Зайца притащил, чтобы ночевать остаться? Теперь же до начала комендантского часа не сможешь уйти.

На самом деле я всего лишь хотел достойно поужинать, но раз речь зашла о ночёвке, то… а почему бы и нет? Тем более, не так давно Мишель намекнула, что комната здесь найдётся.

– Мысль остановиться на ночь у вас в доме мне нравится. Можете даже особо не утруждать себя, мне хватит и постели на кухне.

– Привык жить у меня на дармовщинку. За два месяца ни единой монеты за постой не заплатил, негодник!

– Так уж сложилось, что с вами я расплачиваюсь исключительно собственными услугами.

– И какую предложишь теперь? За краски-то своя цена имелась, и моя кухня в неё не входила.

– А чего предлагать? Делать надо.

После этих слов я заглянул на кухню и, принеся извинения за вмешательство, забрал из сумки петли и сало. Затем подошёл к двери в кладовую. Осмотр принёс неутешительный вывод. Как-то не учёл я, что никакого инструмента для вытаскивания старых ржавых гвоздей у меня не имеется. А на мой вопрос о клещах прозвучал ответ, что в доме такого отродясь не было.

– Похоже, чтобы починить дверь, придётся сначала её снести как‑то. И хорошо б, чтобы вышли гвозди, а не дерево сломалось. Она насквозь трухлявая, наверное, – с сожалением признался я хозяину дома, внимательно и молчаливо наблюдающему за моими кропотливыми манипуляциями.

Старик с секунд десять никак не реагировал на мои слова, а затем печально вздохнул, качая головой.

– Ремонтник из тебя хоть куда, – заключив так, мастер Гастон распрямил сутулые плечи и добавил: – Пойду я отсюда. Не стану смотреть на это безобразие. Но ты оставайся и твори, что хочешь… Девочки, проводите меня наверх.

Любопытным Герде и Мишель пришлось уйти. Я искренне обрадовался тому, что остался в комнате один и, пока свидетелей не было, со всей силы ударил ногой дверь. Почти сразу пришлось попрыгать на второй, прижимая к себе едва не размозженную конечность. Затем произошла попытка с разбега боком. И ещё раз. Уже другим. Что-то заскрипело и хрустнуло. И мне показалось, что это мои зубы и кости, потому что насквозь трухлявая дверь продолжала стоять, как ни в чём не бывало.

– Может, её просто с петель снять? – пожалела здоровье гостя Мишель, перегибаясь через перила.

Раздался и смешок невидимой для меня Герды. Я на него не обиделся, потому что действительно ощутил себя идиотом. Кузнец же показывал, как стыковались штырём обе части петли. С чего я взял, что следовало сначала собрать механизм, а только потом приколачивать?!

Не говоря ни слова, я открыл дверь и, недовольно поджав губу, скрутил удерживающую стержень гайку. Тот со звоном выпал. А потом и второй. Тяжёлая дверь тут же вознамерилась упасть, хороня меня под собой, но, видимо, реакцией я обладал более острой, нежели остротой технического ума. Удержать её удалось. И в целом, при помощи принесённого Мишель топора, в течение полутора часов получилось покончить как с ремонтом, так и с желанием осуществлять подобное своими руками. Отныне и во веки веков!

Зато кролик как раз потушился.

– Арьнен, – тихо обратилась ко мне девушка. – Зачем дед предлагал тебе стать его учеником? Я, так понимаю, что он знает, что ты маг? А магом же быть лучше, чем обычным красильщиком.

– Потому что он не с самого сначала знал это обо мне… Позовёшь его? Пусть посмотрит на результат.

– Да, конечно.

Мишель приподняла подол юбки, поднимаясь по лестнице. Я гордо упёр бока руками, оглядывая проделанную работу, а затем задумчиво посмотрел девушке вослед. Ей было около пятнадцати, как и Эветте тогда.

Каблучки грубых старых женских туфель стучали по дереву, отдаваясь эхом памяти в моей голове.