Текст книги "actions and emotions (СИ)"

Автор книги: Ellen Ray

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Её щёки вдруг вспыхнули румянцем, позволяя разглядеть в ней весьма очаровательную девушку, которая лишь скрывается за маской цинизма и самодовольства, стараясь защитить себя от жестокости окружающего мира.

– Моё имя Катерина, мистер Шелби, – сказала она и внимательно посмотрела на него, словно пытаясь понять, что таится в его мыслях.

Находясь под воздействием необъяснимой силы тяготения, он прекрасно понимал, что всё больше теряет себя в её пленительных чертах, о которых ему уже не забыть.

***

Откинувшись на спинку кресла, Томас задумчиво, неотрывно смотрит куда-то в пространство комнаты, которая утопает в полумраке позднего вечера.

Каждый раз, когда он вот так остаётся наедине с самим собой, назойливые мысли настойчиво лезут в голову, бесцеремонно овладевая его воспалённым разумом. Отчего нервно потирает висок фалангами пальцев, тщетно пытаясь унять нарастающую боль, что вынуждает почти до скрипа стиснуть зубы.

Не сдерживая тяжёлый вздох, он неосознанно тянется к столу, доставая сигарету из портсигара. Нетерпеливо прикуривая и, наконец, наполняя лёгкие дурманом, чувствует подобие облегчения. В который раз за последний месяц думает о том, что никотиновая смоль убьёт его не раньше, чем чувства к ней. К той единственной, которой удалось забраться ему под кожу.

Он встретил её в один из вечеров в заведении, что находилось под его контролем; когда решил хотя бы ненадолго забыться, отвлечься, привычно упиваясь табачным дымом.

Она была спутницей одного из посетителей. Изящная, манящая, с чувством собственного достоинства. Но не для него. Кто мог бы погубить её, являясь человеком, который живёт в полном отсутствии каких-либо обманчивых иллюзий, окружённый суровой действительностью и немалым количеством врагов, доверяя только близким.

Казалось, ей вовсе не место здесь… Неужели эта притягательная незнакомка не знает, в чьём логове находится?

Она взглянула на него мельком, лишь на миг сцепившись с ним взглядом, но при этом оставив по себе неизгладимый след.

Её чуть пухлые губы подкрашены алым. Длинные смолянные ресницы, плавная линия бровей. Нежный изгиб шеи обвивала нить жемчуга, а чёрное и, на первый взгляд, строгое платье струилось по телу, столь удачно подчёркивая все достоинства её фигуры.

Хрупкие руки скрыты в элегантных перчатках, в то время как она своими тонкими пальцами сжимает мундштук. Но как только отвернулась, вежливо уделяя внимание мужчине рядом, его взгляду предстал глубокий вырез на неё спине, по которой хотелось провести ладонью, следом срывая шёлковую ткань.

Даже сейчас, в подступающем к горлу комке, Томас ощущает всю силу того чувства, что охватило его тогда, наравне с жаждой обладания…

Эта девушка, которую его старший брат посоветовал остерегаться, в действительности представляла для него опасность, хоть и возбуждала желание.

Она завладела его разумом, помыслами, телом. Что не удавалось ни одной из женщин, побывавших в его постели.

Они оба стали противниками, которые вновь и вновь бросают друг другу вызов, не желая уступать…

Он пробовал быть счастливым с ней, насколько это возможно, но его удерживали уже устоявшиеся убеждения, в которых не было места для чувства, которое всё же не мог назвать любовью.

В нём прочно укоренилась суровость, и ему хорошо знакома защитная реакция, которая не допускает такого понятия, как привязанность, страдания. Но стоило лишь устало закрыть глаза, он тут же вспоминал о том, как касался губами её шелковистых волос, прижимая к себе её разгорячённое тело в столь интимном, жарком объятии собственника. И однажды всё же прогнал её, дав понять, каким жестоким может быть.

Тогда он впервые увидел, как на глазах этой храброй и сильной девушки выступили слёзы, пробуждая в нём мимолётный порыв подойти к ней, крепче обнять, объяснить всё. Но упрямо промолчал, застыв неподвижной статуей на месте, лишь играя желваками и наблюдая за тем, как она, точно так же не проронив ни слова, поджала губы, превращая их в тонкую полоску от усердия, и с неизменным вызовом посмотрела на него.

Казалось, прошла не минута, а целая мучительная вечность после того, как она исчезла за дверью. И приглушенный стук её каблуков ещё долго отзывался далёким отголоском в его сознании.

Томас и сам не знал, откуда взялась ностальгия и тоска, что без остатка заполнила его чёрное сердце.

Снова появилась эта тщательно скрытая, до побелевших костяшек ненавистная неуверенность в том, что ему удастся жить без неё, которая может стать его настоящей погибелью.

Если бы кто знал, как ему осточертело выражение затравленного зверя на собственном лице в отражении зеркала…

Всегда сдержанный, сейчас он хмурит брови и сжимает кулаки, вновь мысленно возвращаясь к тому, как этими же руками изо дня в день вырывает из лап своей непростой судьбы, по сути уличного бродяги, возможность на достойное существование, желая сполна получить своё.

Томас делает глоток крепкого ирландского виски и бросает взгляд на часы, отмечая, что до полуночи остаётся меньше получаса.

Слышит совсем тихий щелчок ручки, совершенно не приветствуя мысль о незваных гостях, при этом невольно потянувшись к одной из шухляд, в которую швырнул револьвер. Но замер на полпути, улавливая аромат знакомых духов.

– Кажется, я сказал тебе не появляться здесь… Больше никогда, – с подчёркнутым равнодушием, выдохнул он.

Его светлые глаза остаются непроницаемыми и холодными, а лицо не выражает никаких особых эмоций, даже когда он смотрит на неё. Испытующе, пронзительно.

Не может позволить себе роскошь признаться в том, что она многое значит для него. Слишком многое. Став неотъемлемой частью его огрубевшей души.

А она просто стоит перед ним, расправив плечи. По-прежнему уверенная в себе, элегантная. Только вот, он знал, что это всего лишь видимость, которую эта девушка создала для посторонних. Чтобы он сам не стал свидетелем её слабости. Но глаза, в которых сейчас ясно читалась раздирающая изнутри боль и даже мольба, всегда были зеркалом её души, вглубь которой заглянуть мог только он.

– Зачем ты пришла, Катерина? Чтобы я опять указал тебе на дверь? – в ответ на её молчание, проговорил Томас, при этом неторопливо подходя к ней.

– Это что-то изменит, если я скажу, что не могу без тебя? – пристально глядя на него, безучастно сказала она.

– Думаешь, этим сможешь чего-то добиться? – он с силой сжал её запястье, что она едва не вскрикнула от боли.

– Я просто хотела увидеть тебя, – искренне призналась Кэтрин, не сводя с него сверкающих глаз.

Она даже не представляет, что является тем, что делает его непростительно уязвимым.

– Уходи… И советую навсегда забыть дорогу сюда, – хрипло произнёс он, отпуская её.

– Я не могу этого сделать, – с трудом сглатывая, решительно заявила она. – Я не хочу этого…

– Я сказал – убирайся… Возьми билет на поезд и уезжай из Бирмингема, – процедил Томас сквозь зубы, повышая голос и не скрывая раздражения, злости на самого же себя. За то, что позволил этой молодой женщине обрести такую власть над ним.

Повернувшись к ней спиной, он шагнул назад к столу, усаживаясь в кресло и по привычке закуривая.

Её грудь прерывисто вздымается от гнева, невозможности достучаться до него, который теперь даже не смотрит на неё, зажимая между зубов очередную сигарету.

На что она, в дерзком непослушании, нарочито вздёрнув подбородок, твёрдой поступью направилась к нему.

– Я не какая-нибудь собачонка, Томми, которую можно с лёгкостью прогнать, как только вздумается, – нахмурившись, довольно сухо проговорила Кэтрин. – Я остаюсь, хочешь ты этого или нет… Тебе не избавиться от меня так просто. Разве только, если ты пустишь пулю мне в лоб.

Не раздумывая, она села на край стола, раздвигая его колени изящной туфелькой и принимаясь неспешно снимать чулки; почти физически ощущая, как его в этот момент переполняет напряжение, хотя прекрасно знала, что он никогда не признает себя побеждённым.

Раздеваясь, она с той же вызывающей дерзостью наблюдала за ним. За тем, как зарождается буря в его небесной синевы омутах, рискуя уничтожить их обоих, в тот миг как платье скользнуло к её ногам, которое после небрежно отбросила прочь.

– А что, если я захочу придушить тебя собственными руками? Мм? – резко поднявшись, глухо прошипел Томас, едва касаясь её раскрытых губ своими.

Обхватив прохладными, цепкими пальцами её шею, он склонился к её лицу, пытаясь найти в карих, теперь почти чёрных глазах хотя бы намёк на страх, отвращение или же ненависть. Но увидел в них только решительность, неизвестного происхождения пламя. И этот лихорадочный блеск в её пристальном, непреклонном взгляде чертовски сильно будоражит, чем-то до этого неизведанным пробираясь в самые тёмные закоулки его сердца, которое предательски ускоряет ритм в её присутствии.

– Тогда, сделай это… Если я правда не нужна тебе, – сипло прошептала Кэтрин, судорожно глотая недостающий воздух.

– Глупая девчонка… Это я не тот, кто нужен тебе, – с привкусом противной горечи, выдыхает он.

Томас ослабил хватку, обречённо прислонившись лбом к её, прикрывая отяжелевшие веки. Но всего миг, тихий вздох, и он отстраняется от неё, держа на расстоянии вытянутой руки. Как вдруг отвернулся и вскинул голову, нервно потирая затылок.

Она осторожно скользнула руками по его напряжённой спине, плечам, на которые был возложен непосильный груз ответственности. И в немом отчаянии прижалась к нему всем телом, сминая в ком приятную на ощупь ткань его рубашки, цепляясь за последнюю надежду подобно утопающему.

В её глазах, как тогда, вновь стоят слёзы. Она оставляет на нём следы от помады, пачкая белоснежные нити. Желает яростно вцепиться в него зубами, чтобы больше не дать ему ускользнуть из её рук.

– Разве ты не понимаешь? Вся моя жизнь в тебе, Том… У меня больше никого нет, – её срывающийся шёпот оглушает его, когда она обжигает теплом своего дыхания его спину. – Ты считаешь это глупым – любить человека таким, каким он есть на самом деле?

Даже не глядя на неё, он всем нутром чувствует её состояние, ощущая то же самое. Как в те часы их уединений во тьме ночей, когда они оба находили освобождение от оков, спасение в их слиянии, становясь одним целым.

– Глупо жертвовать собой ради кого-то, когда можно найти вариант получше, – с презрительной усмешкой, бросил Томас в ответ.

Его слова для неё, как удар хлыста – резкий и беспощадный…

Подавляя рвущееся наружу возмущение и вспыхнувшую злость, она почувствовала, как в ней с новой силой пробуждается воля к борьбе. За него. Кто считает себя недостойным её.

И впервые в полной мере осознала, какие двойственные чувства он вызывает в ней, вынуждая её испытывать болезненную потребность в том, чтобы отдавать ему всю себя, без остатка, и в то же время настойчивое требование обладать им самим.

В этом она была поистине эгоистичной, властной, не собираясь идти на уступки.

– Ты неисправим, Шелби… – произнесла Кэтрин, без тени сожаления впиваясь ногтями в его предплечья. – Но, знай, в твоих попытках оттолкнуть меня нет никакого смысла. И, да, я настолько глупа, что полюбила человека, который так просто, в любой момент может вышвырнуть меня за дверь без каких-либо объяснений.

Обернувшись, Томас снова сжал её в своих объятиях, грубо зарываясь пальцами в волосы и заставляя смотреть прямо в его глаза.

Он тоже вёл ожесточённую борьбу, но с самим собой. Рычал от своей беспомощности перед ней, а она заглушала его протесты жадными, на грани сумасшествия поцелуями, вцепившись в его расстёгнутый воротник, отрывая пуговицы одна за другой, и чувствуя, что наконец одерживает верх.

Он нуждается в ней. До дикой ломоты в теле, истерзанном душевными муками, которые не привык выставлять на всеобщее обозрение, скрывая за невидимой, непробиваемой стеной холодности.

– Ты очень хорошо знаешь, кто я, Катерина… Опасность и риск следуют за мной словно собственная тень, – его голос был глубоким, отрывистым, даже немного резким, также как и движения, когда он, подхватив её, усадил на гладкую поверхность стола, сметая всё на своём пути. – Поэтому, если ты настолько безумна, что хочешь быть рядом, то будь готова сгореть в огне вместе со мной.

– Разве я ещё не доказала это? – отозвалась она, зажав его в тиски между бёдер, нетерпеливо расстёгивая брюки. – Я уверена только в том, что люблю тебя, не говоря о будущем… Но я готова.

Лучше так, чем вовсе без тебя.

Он смягчился, чувствуя, как она, будто в лихорадке, дрожит в его руках. Горячая, влажная.

Отчего в нетерпении притягивает её к себе и ловит своими воспалёнными губами протяжный стон, когда наполняет её собой, двигаясь в ней умеренными рывками и оставляя багровые пятна на бархатной коже.

Они знают, что могут с пугающей лёгкостью сломать, разрушить друг друга. Но сейчас… Ничто не имеет значения.

Кэтрин снова, как когда-то, улыбается ему, со всей нежностью, на которую только способна, и сбивчиво шепчет обрывки жарких фраз ему на ухо.

Наслаждаясь этими быстротечными мгновениями их близости, столь необходимой им обоим, и которая его самого лишала прежней стойкости, она ощущает, как он, всё ещё тяжело дыша, вновь становится твёрдым внутри неё.

Это взаимное, порой болезненное влечение всегда будет балансировать на грани жизни и смерти… Но в этот миг, скользнув ладонью по его вспотевшей шее, ласково поглаживая скулы, она наконец увидела взгляд, о котором не могла и мечтать. Он был тёплым и, чёрт возьми, любящим.

Комментарий к «Чёрное сердце» Томас/Кэтрин

Вдохновение:

Royal Blood – Hole in your heart

Ruelle – Secrets and lies

Арт:

https://vk.com/photo-127268022_456241210

========== «Такие как есть» Елена/Клаус ==========

За окном уже воцарился вечер, отметила Елена про себя и почти неслышно, но протяжно вздохнула.

Устремляя взор на девушку, которая сидела напротив, на протяжении чертовски долгой минуты наблюдала за тем, как она что-то записывает в своём блокноте, делая пометки. В ответ на что в раздражении хмурилась и поджимала губы, чувствуя во рту привкус помады и едва не проклиная тот момент, когда решила прийти сюда и позволить залезть себе в душу, вывернув её наизнанку.

Устраиваясь удобнее в мягком кресле, она расправляет плечи и старается казаться невозмутимой, но всё же нервно сглатывает комок внутренних переживаний, что грозились вырваться наружу неудержимым потоком неконтролируемых эмоций. Чего не могла позволить себе – успешной и строгой бизнес-леди, которую не сломить, имея стальной стержень внутри. Что порой отталкивало от неё мужчин. И лишь одному удалось укротить её. За что втайне ненавидела его. И не переставала мстить ему, без конца терзая неопределённостью.

– Клаус Майклсон. Он твой партнёр. И не только в плане бизнеса… Думаю, стоит поговорить об этом, – со всей уверенностью, ровным тоном заявила девушка, и внимательно посмотрела на неё, в то мгновение как она сама отвела взгляд, теперь разглядывая украшения на пальцах, которые то судорожно сжимала, то разжимала. – Послушай, Елена… Если хочешь, чтобы я помогла тебе разобраться в себе, расскажи мне, что ты чувствуешь к нему на самом деле. Ты любишь его?

– Нет. Ни о какой любви не может быть и речи, – на выдохе, с поддельной решимостью в голосе, произнесла она, и тотчас же взглянула на неё в ответ. – Мы просто любовники. Не более того.

Всё же что-то снова комом застряло в горле. И она вдруг невольно вздрогнула, стоило только вспомнить о его требовательных губах на своём обнажённом теле. Отчего щёки мгновенно вспыхнули вызывающе алым, становясь ещё ярче под лёгким налётом румян. Что, по всей видимости, не ускользнуло от пристального внимания её психолога.

– Тогда, почему после каждого вашего, казалось бы, окончательного разрыва, ты вновь и вновь возвращаешься к нему? – спросила Валери, по-прежнему не сводя с неё изучающих глаз.

– Мы работаем вместе и… Он хорош в постели. На этом всё, – сказала Елена, резким, отчасти нетерпеливым движением отбрасывая назад идеально уложенные локоны.

В её словах в который раз прозвучала откровенная ложь, в которую сама уже начинает верить. Ведь любить такого человека, как Никлаус, означало бы для неё – обрекать себя на вечные муки.

***

Назойливые мысли заглушают все звуки вокруг, когда находясь в такси, сквозь тонкое стекло, она рассматривает величественный Нью-Йорк, который утопает в густых вечерних сумерках и огнях множества фонарей. А кратковременная остановка на светофоре позволяет ей повнимательнее рассмотреть прохожих.

Задумчиво изучая тех, кто случайно попал в поле её зрения, Елена замечает девушку, которая упрямо глотает слёзы, глядя вслед уходящему от неё парню. На что она лишь сочувствующе вздыхает и переводит взгляд на вполне солидного мужчину, который то и дело поглядывает на наручные часы, а после судорожно сжимает в руке телефон, видимо, получив сообщение далеко не из приятных. И букет кроваво-красных роз с размаху отправляется в мусорное ведро, обозначая завершение истории без счастливой концовки, которая в нынешний век, по всей видимости, является редкостью.

И сколько их таких – уже бывших, уже одиноких? Десятки, даже сотни, а, может, куда больше. Да, гораздо больше. И это пугает…

Только ей самой не найти определение тому, что происходит в её собственной жизни. Она застряла где-то посередине, балансируя на грани. И сейчас направляется туда, где намерена, наконец, со всем разобраться. Возможно, даже поставить точку в конце, без права возврата.

Волнение, которое уже стало для неё привычным явлением, вдруг охватило её, стоило только выйти из машины.

Глядя на высотное здание и набирая полные лёгкие воздуха, Елена подумала о том, что столько раз убегала из его удушающих стен, не оглядываясь назад. Но вновь здесь, не решаясь подняться к нему.

Офис опустел, все поспешили домой, как только рабочий день пятницы подошёл к концу. Но она знала, что он ещё не ушёл, как всегда в этот день задержавшись подольше. И не ошиблась. Мужчина дожидался её в своём просторном кабинете со стаканом излюбленного бурбона в руке. Потому что слишком хорошо изучил её, прекрасно понимая, что она не выдержит и всё равно придёт к нему, отзываясь столь знакомым стуком каблуков за его спиной.

– Этот вечер многое изменит между нами. Верно? – проговорил Клаус, улавливая пленительный аромат её французских духов. Но так и не обернулся. – Только вот, в лучшую или же в худшую сторону? Я почему-то склонен к драматичному развитию событий, в свете которых, ты уйдёшь от меня насовсем, разбив вдребезги моё давно огрубевшее сердце, в которое я всё же впустил тебя…

Раз так, тогда как насчёт прощания? Ты ведь за этим сюда пришла?

Она неотрывно смотрит на него, не переставая сверлить его затылок пристальным, но полным растерянности взглядом. И словно увидела в нём другого человека, хотя при этом он оставался прежним. Который не прощает и так просто не отпускает. Который в этот момент как будто оглушил её своими словами, вынуждая на несколько мгновений затеряться во времени и пространстве, не зная, что ответить.

– Всё, что мы делаем, это разрушаем друг друга, без конца обвиняя в чём-то и пытаясь определить виновного в наших неудачах, – осипшим голосом произнесла Елена, не в силах сдвинуться с места, ощущая, как руки наливаются свинцовой тяжестью. – Так не может продолжаться дальше.

Его губы искривляются в ядовитой усмешке, за которой таилось слишком личное, что-то непостижимое, недосягаемое для неё. Но никогда прежде, она не видела такого взгляда, которым Клаус одарил её, наконец повернувшись к ней лицом. До этого была свидетелем, как его заполняла злость, желание подчинить, порой даже сожаление. Но сейчас в нём появилось что-то ещё… Тщательно скрываемая боль, что разъедает его изнутри.

Неужели она является тому причиной?..

Сердце Елены ускоряет ритм в этот же миг. Она чувствует, как ногти впиваются в кожу на ладонях, оставляя глубокие следы, что заставляет её ослабить хватку.

– Думаешь, что можешь уйти, оставить меня, когда тебе вздумается? – теперь его глаза застилает пелена гнева, а британский акцент становится более явным, в то время как он одним рывком осушает рокс, ощущая, как алкоголь ещё больше распаляет его, подливая масла в огонь. – Ты являешься тем, что я хочу больше всего… Пора бы тебе уяснить, что я не из тех, кто так легко отказывается от того, что ему нужно.

Клаус подходит ближе, загоняя её в ловушку между креслом и рабочим столом, сдерживая настойчивый порыв вцепиться пальцами в её изящную шею. Видит в карих, почти чёрных глазах неподдельный испуг, когда её тело, напротив, тут же откликается на его близость.

– Я не твоя вещь, – шипит она, заставив себя встретиться с ним взглядом.

– Не вещь, но ты моя, – со всей уверенностью в голосе, заявил он, и вкрадчиво скользнул ладонью по её предплечье, после захватывая волосы в кулак.

Елена затаила дыхание, а он сделал глубокий вдох, глядя на неё с привычным превосходством.

– Тебе нравится мучить меня, нравится контролировать, – язвительно бросила она ему в лицо, стараясь избавиться от мыслей о том, что низ живота превращается в тугой узел, а между ног болезненно пульсирует. – Так ведь?.. Это эгоизм, Ник, но не любовь.

– А ты… Разве ты любила меня? Мм? – он рычит ей в сочные губы, цепко сдавливая горло и заставляя смотреть только в его лихорадочно блестящие глаза. – Ты постоянно сбегаешь, изводишь меня. А после, вновь возвращаешься и отдаёшь мне всю себя. Позволяешь владеть тобой… Этим ты сводишь с ума, лишая меня терпения.

Жар его дыхания касается её кожи, опаляя щеку, когда руки сжимают тонкие запястья, не давая возможности освободиться. Она не в силах сопротивляться этому натиску, пытаясь пробудить в себе остатки здравого рассудка.

– Дай мне уйти, – отрывисто шепчет Елена, накрывая вспотевшими ладонями его грудную клетку и сминая в ком ткань рубашки, ощущая при этом бешеное сердцебиение. – Отпусти меня… Так будет лучше.

Когда он снова смотрит на неё, его глаза заволакивает строгостью и возбуждением. Немыслимая смесь противоречий…

– Нет. Потому что, в действительности, ты не хочешь этого. Также как и я, – приглушенным тоном проговорил Клаус, теперь наблюдая за тем, как его руки неторопливо скользят вверх по её телу, посылая импульсы. – Мы слишком похожи. Такие, как есть. И такими останемся. Этого не изменить. Не объяснить эту ненормальную тягу к друг другу… Но почему бы нам не насладиться этим сумасшествием?

Ловким, уверенным движением, он смахивает бумаги со стола и усаживает её на гладкую, чуть прохладную поверхность, что заставляет вздрогнуть.

Бесцеремонно, словно заявляя своё исключительное право на обладание ею, располагается между её крепких, упругих бёдер, и слышит, как классическое чёрное, но чертовски соблазнительное платье жалобно трещит по швам.

– В тебе всегда было что-то от безумца, – она прикрывает отяжелевшие веки, когда его губы проводят линию её подбородка, после оставляя влажные следы на шее. – Но, чёрт возьми, мне это нравится…

С полным удовлетворения вздохом, Клаус притягивает её к себе настолько близко, насколько это возможно, и увлекает её в жаркий поцелуй, жадно сминая и покусывая.

Сталкиваясь с ней языками в диком поединке, рывком расстёгивает молнию на платье, когда она сама яростно цепляется в воротник его рубашки и без тени сомнения отрывает пуговицы, желая вновь раствориться в нём, не думая о последствиях.

Они оба как будто пытаются сполна насытиться, утолить жажду и заполнить пустоту в душе каждого…

Он ласкает её грудь сквозь кружево бюстгальтера, а она старается как можно скорее расправиться с пряжкой ремня на его брюках. Отчего оба дышат тяжело, часто, отдаваясь во власть инстинктов целиком и полностью.

Больше не сдерживая себя, Клаус в той же нахальной манере вторгается в неё, чувствуя, как она пропускает сквозь пальцы его волосы, едва оттягивая и вынуждая его хрипло рычать что-то невнятное.

Из её горла вырываются надрывные стоны, когда он ускоряет ритм, заполняя её рваными толчками и окончательно теряя контроль над собой. В то время как она, разгорячённая до предела, извивается в его руках, шепчет его имя словно в лихорадке. Её щёки пылают красным, а руки обхватывают его напряжённую шею, покрытую мелкой испариной, не позволяя отстраниться.

– Именно ты заставляешь меня забыть про гордость…

Он настойчивый, порой безжалостный, который не намерен идти на компромисс, желая получить своё, выбивая из неё крики наслаждения происходящим… И этим, на удивление ей самой, заводит её ещё больше, взывая к неизведанной тёмной стороне, о существовании которой лишь подозревала.

Елена содрогнулась от нахлынувшего оргазма, впиваясь ногтями в его плечи, не обращая внимания на то, что костяшки её пальцев уже совсем побелели от усердия. Выгибая спину, спустя мгновение, она расслабляется в его объятиях, почувствовав, как он достигает пика следом за ней, совершая последний толчок.

– Ты всё ещё собираешься уйти навсегда? – спросил Клаус, прокладывая к её уху дорожку с поцелуев и захватывая зубами мочку, вынуждая тихо вскрикнуть от еле ощутимой боли.

Он ослабляет хватку на её бёдрах, оставляя покрасневшие, почти багровые следы на смуглой коже, и отмечая про себя, что ажурные чулки – его подарок, вид которых на ней каждый раз подводил его к грани, безвозвратно испорчены. А она делает глубокий вдох, прежде чем открыть глаза и ответить ему.

– Нет, – сипло, на коротком выдохе.

– Умница, – уголки его губ приподнялись в одобрительной ухмылке.

Знала бы она, что ей уже не дождаться от него признания в том, что он никогда не чувствовал с другими того, что почувствовал с ней, запах которой накрепко засел в его лёгких, становясь столь необходимым наркотиком. Что всё остальное теряет смысл, если её нет рядом.

***

Елена чувствует себя несколько иначе, оказавшись в уже знакомом кабинете, который в этот раз показался ей другим, утопая в ярком дневном свете.

Внутри неё царит давно забытая лёгкость, в то время как она в предвкушении покусывает губы, украдкой попивая ободряющий кофе.

– Ты не появлялась здесь на протяжении месяца… А это достаточно долгий срок, если учитывать те или иные обстоятельства, – проговорила Валери, откладывая ручку в сторону. – Поэтому, я хочу спросить… Что-то изменилось с прошлой нашей встречи? Я имею в виду твои отношения с Клаусом… Ты до сих пор считаешь, что вы всего лишь любовники?

– Не совсем. Кое-что и вправду изменилось, – отвечает она, прочищая горло. – Теперь мы просто мужчина и женщина, которые учатся любить друг друга…

– Я рада, что ты прислушалась к моему совету – начать всё сначала, чтобы сделать всё правильно. Так как это должно было быть, – сказала девушка, откинувшись на спинку кресла, при этом не сводя с неё глаз. Но сейчас это вовсе не смутило её, не вызвало раздражения. – Что ж… И как успехи?

– В его действиях больше нежности, понимания и меньше требования, грубости. А я пытаюсь полностью осмыслить, принять те чувства, которые на самом деле испытываю к нему, – произнесла Елена. И на мгновение её губы изогнулись в мимолётной полуулыбке. – Я действительно хочу быть с ним. Хочу любить его. И, думаю, что это взаимно.