Текст книги "Возвращение к истокам (СИ)"

Автор книги: ЭльфКО

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

…эта поза была любимейшей. В такие моменты Гарри зависал с неприлично открытым ртом, смотря на своего взрослого любовника и медленно оседал прямо на пол, не отрывая взора от этих длинных, узловатых пальцев. Руки у Снейпа были истинно мужскими, без единого намека на нежность кожи или шелк подушечек. Скорее наоборот. Жесткие ладони с застарелыми пятнами въевшихся в кожу зелий, покрытые шрамами порезов пальцы и крупные вены, что вились под кожей, перетекая к предплечьям и скрываясь под мышцами рук. Гарри не понимал собственной реакции на эту, казалось бы, обычную позу, пока не осознал, что он хочет сделать каждый раз, смотря на такого отрешенного, погруженного в себя Снейпа.

Гарри медленно поднялся на ноги и крадучись пошел вперед, пытаясь не спугнуть эту манившую картинку. Он на миг замер перед любовником, что лишь поднятой вопросительно бровью обозначил свою осведомленность, и присел на самый край коленей. Гарри едва касался ягодицами мантии, плотно стиснув бедра любовника ногами и подался вперед, обхватив губами плотно прижатые друг к другу указательные пальцы. От вседозволенности и горьковатого привкуса, Гарри повело. Он прикрыл глаза, принимаясь языком скользить по шершавой поверхности пальцев, облизывая и едва успевая сглатывать. Он обхватил руками запястья, большими пальцами лаская четко очерченные вены, и продолжая чувственно сосать. В какой-то миг, распахнув глаза, Гарри провалился в черноту взгляда напротив и замер, расслабляя горло и пропуская пальцы как можно глубже.

– Твои губы… – прошептал Северус, следя за тем, как ниточка слюны потянулась от навершия пальцев до уголка рта Гарри.

– Что бы вам хотелось, мой лорд?

– Твои губы вокруг моего члена, маленький негодник.

Ладони разомкнулись и стремительно оказались на ягодицах Гарри, стискивая и сминая, разводя в сторону и практически причиняя боль. Он тыльной стороной ладони вытер слюну, что оказалась размазанной по губам и расстегнул брюки, не скрывая громкого удовлетворенного стона. Вот что Гарри мечтал сделать уже некоторое время. Медленно, чувственно, ощущая губами и языком убыстряющийся пульс и чувствуя стремительно растущее желание партнера. Он хотел удивить, показать, что и он, Гарри, может быть коварным соблазнителем, вырывая своего взрослого, занятого любовника из глубокой задумчивости.

– Боюсь, что не смогу этого сделать сейчас, потому что очень хочу их, – Гарри указал на влажные пальцы, – внутри себя.

– Дразнить меня вздумал? – Рыкнул Снейп и резко поднялся на широко расставленные ноги: – Твои губы – мой член, ты меня услышал?

Снейп, продолжая крепко прижимать к себе свою драгоценную ношу, опустился на стянутый с кресла плед, устраиваясь на спине. Гарри уже собрался сползти вниз, чтобы подарить своему любовнику наслаждение, когда оказался развернут, словно гуттаперчевая кукла, на сто восемьдесят градусов и мгновенно взят глубоко в глотку.

– Ой… – выдохнул парень и зажмурился. Минет был, драккл задери, визитной карточкой Северуса Снейпа. Не то что у Гарри было с кем сравнивать, но…

Оказалось, что отдавать, получая, очень сложно. Отвлекаешься на собственное удовольствие, теряя ритм, задыхаясь от восторга и неимоверно желая кончить.

– Повторяй за мной…

Разве можно игнорировать этот низкий, вибрирующий от желания голос, в нотах которого столько скрытых эмоций, гамма чувств и страсти?

Гарри не уловил тот момент, когда ладони Снейпа исчезли с его бедер, а он сам начал размеренно двигаться внутри принимающего рта. Он настолько отдался процессу, что едва не пропустил момент финиша Снейпа. Стремительно обхватив одной рукой член, а второй удерживая себя на весу, Гарри прикрыл глаза, позволяя струе выплеснуться на лицо и моментально кончая в рот Северуса.

– Господин директор.

Поттер, все еще ощущая воспоминания лицом, распахнул глаза, глядя на то, как объект его желаний замирает у стола. Как всегда стремительный, застегнутый на все пуговицы, Снейп влетел в кабинет и остановился, смотря прямо на Поттера.

Как же он хотел его сейчас! В этот самый миг Поттер готов был наплевать на все, на всех. Перечеркнуть десять лет брака, забыть обо всем и дать волю собственным чувствам. И пусть после магия приложит его по полной, сейчас это совершенно его не волновало. Весь его гребаный, выработанный годами самоконтроль, летел к чертям собачьим! Гарри хотел секса. Гарри хотел секса именно здесь и сейчас. И именно с тем, кому он был нахрен не нужен.

– Что у вас с лицом, господин директор? Я вас отвлек от крайне неприятных мыслей?

Насмешка во взгляде была наигранной и Гарри мысленно рассмеялся. Нет, Северус, ты не столь холоден и равнодушен, как хочешь казаться!

– Скорее от чрезвычайно приятных, – улыбнулся Поттер и прикрыл глаза, каждой клеткой тела ощущая, как чужой взгляд мечется по его лицу, шее, груди, – Северус.

– Не хватает лишь сакраментального «мой мальчик», – усмехнулся Снейп и перевел взгляд на фолиант, что лежал перед Поттером.

Тот скривился и покачал головой:

– Мерлин упаси. Есть что-то такое, что ты хотел бы мне сказать?

Он определенно не имел ввиду ничего такого. Просто фигура речи, не более. И совершеннейшая чушь была бы, подумай кто-то об ином подтексте заданного вопроса. Поттер знал, что жалок, но он ничего не мог с этим поделать.

– На меня наложено заклятие забвения.

Гарри несколько раз моргнул и непонимающе уставился на Снейпа. Заклятие. Забвения? А о том, что было сто лет назад он говорить, значит, не собирается?!

– Ясно.

Отлично! Просто заебись!

Мантия Снейпа мазнула Поттера по правому боку, а сам он вдруг оказался очень близко, нависая над директором и хищно раздувая ноздри.

– Ни черта тебе не понятно, Поттер! Меня подвергли обливиэйту и сделал это кто-то, кому я безоговорочно доверял, ты понимаешь?

– Ты же не меня имеешь ввиду… – нахмурившись, спросил тот.

– Да Мерлина ради! Ты-то здесь при чем! – раздражение Снейпа было почти осязаемым.

– Тогда кто?

– Вот это и предстоит тебе выяснить. Ты должен будешь залезть ко мне в голову и постараться найти то, что так упорно меня заставили забыть. И главное, ты можешь попытаться выяснить, кто же это сделал.

Поттер оттолкнул от себя нависшего Снейпа, подавляя внутреннюю дрожь, и поставил локти на стол, вплетая пальцы в шевелюру. Видит Бог, он не хотел лезть в голову к Снейпу. Он просто не мог себе представить, как будет перебирать воспоминания человека, касающиеся его личной жизни, его быта, его взаимоотношений с другими людьми. С Джо. А ведь это будет неизбежным.

– Нет. Я не стану этого делать. Пусть это будет Драко.

Снейп хмыкнул, скрестил руки на груди и сказал:

– И ты не боишься, что твой законный муженек увидит наши с тобой развлечения десятилетней давности?

Черт тебя задери!

– Спрячь их, не мне тебя учить.

– Это невозможно и ты это знаешь. Когда идет такое глубокое погружение в сознание, невозможно отфильтровать то, что хотелось бы скрыть, а поэтому…

– Я понял. Гермиона?

– Беременность.

– Черт! Но я не хочу! – почти с отчаянием произнес Поттер.

– Трусите, господин директор? Или силенок не хватит взломать мои щиты?

Поттер уже набрал в легкие воздуха, чтобы разразиться грозной тирадой, когда в кабинет влетел маленький торнадо с взъерошенными огненно-рыжими волосами, подранной мантии и с метлой.

– Па, мама зовет тебя домой. Срочно! Там Драко и он…ну это…

– Альтаир, членораздельно! – Гарри встал из-за стола и смотрел на сына.

– Ну, он немного потрепался.

– Кто?

– Драко, кто же еще. Маме помощь нужна…

Поттер непонимающе смотрел на сына, что выглядел так, будто бы только что побывал в компании парочки безумных всепроникающих лиан.

– Я полагаю, дракучая ива? – подал голос Снейп и приблизился к Гарри.

– Ох, да… Но как вы догадались?

Мальчик пытался запахнуть на себе мантию, что свисала клочьями, но это выходило у него из ряда вон плохо.

– Жизненный опыт, молодой человек. Я не имел возможности познакомиться с вами.

Старший Поттер на миг отмер и произнес:

– Альтаир Поттер-Блек, мой сын. Я на минуту оставлю вас. Альтаир?

– Я покараулю твой кабинет, пока тебя не будет.

Гарри закатил глаза и выскочил вон.

– Я – мистер Снейп, – протягивая руку, произнес Северус.

– Я – мистер Поттер, – по-взрослому отвечая на рукопожатие, произнес тот.

Волосы парнишки были взлохмачены после недавнего приключения и отливали медью. Зелень глаз лишь подчеркивала глубину цвета. Разодранная мантия, едва ли виноватый, скорее шкодливый, заинтересованный взгляд напомнил Снейпу близнецов Уизли. Но что-то знакомое, до боли родное и близкое не оставляла камня на камне с этим сходством.

– А вы друг папы, мистер Снейп?

– Коллега. Мы вместе работаем над одной интересной задачей. А чем занимаетесь вы, мистер Поттер?

Снейп во все глаза смотрел на нескладного мальчишку, когда вдруг понял, чего ему недостает – тех самых круглых очков, которые так и остались визитной карточкой Героя войны.

– Я люблю метлы. А еще читать. А вы давно знаете моего папу?

Всю жизнь…

– Достаточно, чтобы сказать, что вы очень на него похожи.

Мальчишка хихикнул и произнес:

– На самом деле нет. У меня от него только глаза. Посмотрите, они такого же цвета, не

так ли?

Снейп замер на месте, смотря в распахнутые мальчишеские глаза и заставляя себя сделать вдох. Он пытался и не мог. Задыхаясь от эмоций, увязая в этом взгляде, Снейп чувствовал, как его сердце рвется на части от безысходности и тоски, от одиночества и невозможности быть частью этой семьи.

– Зеленые. – Выдавил Снейп.

– А вы Северус?

Вопрос огорошил.

– Мда, это моё имя…

Альтаир несколько раз обошел его вокруг, пристально рассматривая и кивая каким-то собственным мыслям.

– Вы тот самый Северус?

– Простите?

– Ну тот самый, которого любит папа.

Он не мог позволить себе показать слабость и позорно осесть на пол. Опереться руками о стол, стену или кресло он тоже не мог. Любит?

– Почему вы так решили?

Мальчик внимательно смотрел прямо на него.

– Он мне сам это сказал.

Снейпу нужно было выпить прямо сейчас. Что угодно – воды или бурбона, или что-то такое, что позволило бы ему понять насколько реальным было только что услышанное.

– Боюсь, я вовсе не тот Северус, о котором говорил ваш отец, молодой человек.

– Да? А вы бы нам подошли… – Задумчиво произнес мальчик и уселся в директорское кресло.

Снейп в совершеннейшем смятении смотрел на мальчугана, пытаясь осознать все произошедшее.

В кабинет вернулся Поттер и замер, переводя взгляд с сына на Снейпа.

– Что он тебе наговорил, Северус?

Альтаир посмотрел на отца и пожал плечами.

– Думаю, что вы именно тот.

– Снейп? – Поттер нахмуренно смотрел на взрослого мага: – Что он тебе наговорил?

Медленно переведя взор с мальчишки, что занялся зачарованными паззлами, на его отца, Северус подумал о том, что цвет глаз совсем иной: оттенок и разрез, крапины веснушек вокруг носа и на щеках – все это было совсем не-поттеровским. Но в то же время…

– Как Драко?

Снейп услышал себя будто со стороны, мысленно пожимая себе руку за ледяное спокойствие в голосе, надежно скрывающее бурю внутри.

– Потрепан, – нахмурившись, отозвался Гарри и посмотрел на Альтаира, – так что здесь произошло?

– Я могу его навестить? – вновь произнес Снейп.

– Да сколько угодно, – отмахнулся Поттер и добавил, – не забудьте захватить апельсинов, чтобы ваш крестник поддержал подорванное здоровье витаминами!

Снейп лишь вскинул бровь и покинул кабинет директора.

– Альт, что ты ему сказал?

Сердце Поттера колотилось в горле, предчувствие не обманывало никогда – здесь произошло что-то серьезное.

– Сказал, что он бы нам подошел, потому что ты его любишь.

А потом оно резко остановилось, сжимаемое спазмами в горле. Сердце. Перестало биться, замерев от ужаса разоблачения. И разве были сейчас хоть какие-то слова, чтобы объяснить ребенку всю абсурдность произошедшего? Поттеру хотелось закричать, что он не имел права говорить, должен был молча просидеть до его прихода, обязан был…

Но все слова разбивались о детскую непосредственность и искренность сказанных слов.

– Это ведь не тайна, пап?

– Больше нет, Альтаир, больше нет…

========== Часть 14 ==========

Внутри происходило что-то невероятное. Забытое. Давно похороненное внутри. Ошеломляющее. Словно после Репаро осколки сердца медленно соединялись между собой, складываясь в пульсирующую субстанцию, принимающую и выталкивающую алую струю бурлящей крови. Заскорузлые шрамы и рубцы разглаживались, все внутри наполнялось жизнью. Снейп замер на месте и зажмурился – что-то щекотало внутри, что-то такое родное, забытое, но знакомое…

Бабочки в животе! Чушь какая! Метафорическое определение состояния влюбленности в некий объект, которое на самом деле является всего лишь проекцией на воспоминание детства и юности, или просто дурацкой «галочкой», что поставило подсознание. Этакий маркер пограничного состояния между эйфорией и дебилизмом. Снейп влюблялся несколько раз в своей жизни и каждый раз люто ненавидел себя за это. Чувство беспомощности, что возникало при взгляде на объект страсти, неимоверно бесило. А еще раздражал страх – жуткий, безотчетный страх быть отвергнутым. Его первой детской влюбленностью стала зеленоглазая девочка, что жила с ним на одной улице. Огонь волос, взбалмошность, жажда приключений и пышущая энергия, что галлонами выплескивалась из неё – все это покорило маленького Северуса, заставляя тех самых неокрепших, суетливых бабочек в животе порхать крылышками, посылая мурашки удовольствия вдоль позвоночника. Он помнил свои ощущения от первого поцелуя, головокружение, шум в ушах и ощущение безоблачного счастья, что кололо иголочками каждый палец на руках и ногах. И страдания свои он также помнил. Девочка уехала в другой район, даже не попрощавшись.

Второе увлечение, которое засело в памяти, случилось в шестнадцать. Нескладность подросткового тела, взгляды украдкой в общем душе для мальчиков и первая эрекция, что заставила щеки Снейпа гореть огнем стыда. Много позже он научился не испытывать чувства вины за естественные желания своего тела и получать удовольствие от секса, но тогда, тогда он был угловатым ребенком, только что открывавшим для себя чувственные стороны взаимоотношений.

Оливер был старше на год, чуть более сформировавшимся, чем сам Северус, и очень, очень умным. Странная дружба между когтевранцем и слизеринцем постепенно переросла во влечение, подогреваемое гормональными всплесками, и превратилось в итоге во влюбленность. По крайней мере со стороны Северуса. Все те же ненавистные бабочки атаковали его изнутри, вызывая сладкое томление во всем теле и всколыхнув доселе неведомые эмоции.

Закончилось все банально – их застукали целующимся в одной из заброшенных кладовок и облили грязью с ног до головы. Снейп и до этого времени был изгоем, к которому большинство испытывали отвращение за его залатанную мантию и потрепанные вещи, на самом деле банально завидуя его уму и легкости, с которой он учился и постигал азы волшебных наук. А вот Оливеру досталось по полной. Родители забрали его из Хогвартса, даже не дав им попрощаться. Северус навсегда запомнил ту пустоту в груди, что образовалась после исчезновения из его жизни друга. И эта черная дыра медленно, но верно засасывала его в пучину отчаяния и депрессии. Слишком сильной была та влюбленность, слишком сложным оказалось принять существующую реальность. Он вновь остался один на один с самим собой…

Снейп законсервировал себя от каких-либо отношений до двадцати пяти лет, ровно до того момента, как получил Мастера Зелий. Именно тогда он посмотрел на себя другими глазами, с удивлением отмечая, что от худого, жилистого и угловатого подростка не осталось и следа. Снейп был честен с самим собой, отлично зная, насколько его внешность отталкивающая, но со временем он виртуозно выучился владеть лицом настолько, что окружающие люди попадали под обаяние черных глаз и низкого голоса. Бывали в его жизни и пылкие взгляды, и откровенные предложения, вот только сердце больше не реагировало на всё это. Постепенно Снейп научился и этой стороне жизни, позволяя себе секс без обязательств и не впечатляясь никем настолько, чтобы разбудить бабочек внутри себя.

А потом все перевернулось с ног на голову. Он бы вряд ли смог сказать в какой момент у него начало перехватывать дыхание, а сердце неслось вскачь тогда, когда в поле его зрения появлялся Поттер. Снейп с негодованием ловил себя на том, что неосознанно разыскивает взглядом встрепанную макушку, а обнаружив «пропажу», с облегчением выдыхал – живой. Он только много позже осознал, что с ужасом вскрывал послания от Дамблдора или Макгонагалл, боясь прочесть в них известие о смерти Золотого мальчика. Его Гарри. В какой-то момент бабочки внутри всколыхнулись ярким роем и запорхали, касаясь легчайшими крылышками каждой струнки души, рассыпая золотую пыльцу вокруг сердца и даря невероятное ощущение наполненности. Северус был в полнейшем ступоре, не в силах сразу осознать произошедшее, принять его. Но он полюбил, и впервые в жизни, смотря в широко распахнутые яркие глаза Гарри, готов был мириться с пресловутыми бабочками.

А потом его мир пошатнулся. И рухнул с высоты Астрономической башни. Его сердце оказалось брошено к ногам героя и разбито на миллиарды осколков. После битвы, едва живой, покрытый множеством ран и скручиваемый угодившими в него проклятиями, он полз по обломкам башен, моля Мерлина и всех известных ему богов только об одном – чтобы его Гарри выжил. Нечеловеческими усилиями подняв себя на ноги, он дотащился до обугленных шпилей восточной башни, где вовсю орудовали медики и рухнул без сознания, услышав о победе Золотого Мальчика. Его Гарри.

Он валялся в госпитале на общих условиях, в братской палате с такими же покалеченными, полуживыми магами, то выплывая из мутного морока боли, то вновь проваливаясь в пучину собственных ужасов и воспоминаний. За те два месяца, что он пролежал в больнице, к нему прилетела одна единственная сова с письмом от Поттера, где он просил о встрече. Это было короткое послание, нацарапанное на куске пергамента, оторванном от «Ежедневного пророка».

– Живой… – прошептал Снейп и попытался подняться на ноги. У него не вышло. Ноги подкосились и он упал с кровати, ударяясь головой об пол и вновь теряя сознание.

Придя в себя, Снейп потребовал к себе целителя с намерением покинуть стены госпиталя. Тот лишь покрутил у виска и молча наложил на строптивого пациента заклинание кокона, всучив в руки последний выпуск «Пророка». А потом его сердце заледенело и разбилось.

Вот Поттер склоняется над кроватью, смотрит в глаза девушке, что выглядит неестественно бледной, запечатлевает поцелуй в лоб и гладит по голове. Заголовок был соответствующий: «Герои войны: Волдеморт сражен – любовь победила!»

Статья о великом чувстве, что пронесли в своих сердцах герои войны и которое позволило победить Темного Лорда, была полна пафоса, аллегорий и просто кишела колдоснимками Поттера и Грейнджер с самого первого курса и до сегодняшнего дня.

Поверить в написанное оказалось сложно. Снейп начал оправдывать Поттера, выискивать причины произошедшего. Он даже на один короткий миг поверил в то, что все это не более, чем газетная утка – очередное измышление вездесущей дуры-Скитер и успокоенно выдохнул, уже собираясь отправить Поттеру сову. Но жизнь распорядилась иначе. В одной палате со Снейпом лежали его бывшие студенты-когтевранцы.

– Слышал про Поттера? Женился наш герой.

– Да ладно! Я был уверен в том, что он – гей.

– Ну то, что он ни с кем не встречался в Хоге, еще не делало его педиком. А женился знаешь на ком? На Грейнджер!

– Серьезно? Она же вроде с Рыжим Уизли любовь крутила, нет?

– Того убили, она и утешилась по-быстрому. Говорят они там уже пополнения ждут.

– Она еще и беременная? Быстро они? Не то что мы тут: лежим уже два месяца, бока мнем. Я трахаться хочу просто жуть! А этот сатрап несчастный даже на выходные не выпускает…

Снейп уткнулся в подушку лицом и задержал дыхание. Когда кислорода стало не хватать, он зубами вцепился в ткань, желая сдохнуть здесь и сейчас. Черные точки замелькали перед глазами, тело конвульсивно дернулось и Снейп резко вдохнул в себя ту маленькую толику воздуха, что пропускала ткань белья. Он резко перевернулся на спину и захватал ртом кислород, начиная истерически смеяться. Влетела колдосестра и с тревогой начала проверять пульс хохочущего пациента.

– С вами все нормально, профессор Снейп?

– О, да, со мной все… Отлично!

Он сел на кровати и вытер слезящиеся глаза, вдыхая воздух большими глотками. Перед его носом возник фиал с успокоительным зельем и Снейп сжал его в кулаке, продолжая сотрясаться в безумном хохоте.

– Профессор, примите зелье, – продолжала увещевать колдосестра, а Снейп уставился прямо на раскрытую ладонь, на которой лежал фиал из темного стекла.

– Зачем?

– Вам поможет это успокоиться.

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем мне успокаиваться? В чем смысл? В чем вообще смысл моей жизни? В том, чтобы учить тупоголовых идиотов зельеварению? Или выслушивать замечания от министерских чинуш? Или готовить вчерашних детей к тому, чтобы они погибли от рук сумасшедших темных магов? Зачем…

Фиал, словно в замедленной съемке, взлетел в воздух, красиво сверкнул покатыми боками и врезался в стену, разлетаясь на сотни темных осколков. Земля на миг остановилась, палата погрузилась в звенящую тишину, время замедлило свой бег. Снейп обвел взором всех присутствующих – некоторые лица выражали сочувствие, мелькало даже понимание, но во взоре иных было ехидство и откровенная удовлетворение от того, что ему, Северусу Снейпу, ненавистному профессору плохо.

А ему не было плохо, он просто разбился в тот самый момент вместе с тем самым фиалом. Разлетелся на сотни осколков, пролился каплями зелья по стенам и полу, перестал быть цельным. В тот момент внутри разлилась чернота, поглотившая всё, что у него когда-либо было…

Снейп моргнул, ощущая резь в глазах. Сколько он простоял напротив пустой портретной рамы? Час, два, или всего пару минут? Он, кажется, куда-то направлялся… Ох, да, Поттер и его сын. Его, Грейнджер и Уизли. С пронзительными умными глазами и рыжими вихрами, что торчали в разные стороны. Альтаир, мальчик, который перевернул его жизнь с ног на голову. Так же, как это сделал когда-то другой человек, в одночасье подаривший надежду и той же уверенной рукой отнявший.

«Вы тот самый Северус, которого любит папа?»

Как такое возможно? Как в такое можно поверить?

«…он мне сам сказал…»

Он чувствовал, как изнутри поднимается горячая волна чего-то настолько забытого, что захотелось зажмуриться и сделать несколько глубоких вдохов. Снейп поднял руку вверх, оголяя предплечье и прикоснулся к коже – она горела. Словно сотня раскаленных солнц в один миг поднялось и затопило все изнутри обжигающим жаром.

Он ввалился в свои комнаты и стремглав помчался в душ. Кожа пылала, щеки горели огнем, а отражение, что смотрело сейчас из зеркало было вовсе не Северусом Снейпом. Это был совсем другой человек – наполненный любовью, окрыленный надеждой.

– И-ди-от! – Протянул Снейп собственному отражению, не желая видеть этот взгляд напротив: – Нет ни единого шанса, что это правда.

Снейп забрался под душ и подставил горящее лицо хлестким струям вводы.

– А даже если это и правда, то у меня нет ни единого шанса заслужить толику прощения.

Душ отрезвил. В конце концов ему слишком много лет, чтобы рефлексировать подобным образом. Есть более серьезные дела и заботы, а бабочки… Черт с ними, с бабочками внутри!!!

Снейп пригладил взъерошенные волосы и вновь посмотрел на свое отражение.

– Старый дурак, – пробормотал он и прикрыл глаза, в которых прямо-таким била в глаза та самая надежда, что была свойственна только глупцам и отчаянным гриффиндорцам.

Он устроился за столом, пытаясь вникать в суть того, что было написано в очередном древнем фолианте, но голова была забита совсем иными мыслями, которые были настолько далеки от спасения Британии, что хотелось сразу заавадиться. Снейп настолько громко выстукивал пальцами по столу, пытаясь сконцентрироваться и очистить сознание от всего лишнего, что стук в дверь он пропустил. Лишь, когда прозрачный патронус-олень голосом Поттера спросил: «Северус, с тобой все хорошо? Я за дверью уже больше десяти минут. Впусти меня, пожалуйста.» – он вздрогнул.

Олень истаял с последним словом и Снейп понял, что не дышал все это время. Он слишком давно не ощущал этой высшей магии патронусов, которая когда-то согревала их теплом воспоминаний и счастья…

– Я скучаю… – Гарри сидел у разожженного камина спиной к Северусу, обхватив колени руками и уложив подбородок на них.

– Почитай книгу, сходи с Уизли на поле, займись…

– Я скучаю по тебе.

Гарри даже не пошевелился, продолжая сидеть, вперившись в игру алых сполохов, что будто бы соревновались за право побыстрее угаснуть.

– Гарри, я…

– Я закрываю глаза и вижу, как Волдеморт пытает очередного несчастного. Я слышу крики, ощущаю запах паленой кожи и волос, и испытываю панический ужас от всего этого. Человека приговорили к смерти просто за то, что он маггл. Он – игрушка, развлечение на вечер, живая кукла… Раньше я не мог сдержать рвоту и проводил много времени в туалете, ожидая, когда моё тело устанет настолько, чтобы доползти до кровати и провалиться в сон. И еще, когда все уснут, потому что мне было страшно признаться даже моим друзьям в том, что я вижу каждую ночь.

Поттер набрал в грудь воздуха и сильно стиснул колени руками.

– А потом у меня появился ты и я научился абстрагироваться от всего того, что творит Волдеморт. Я стал представлять тебя.

Снейп смотрел на сгорбленную спину своего молодого любовника и чувствовал, как тугая спираль, сковавшая сердце, медленно начинает распускаться.

– И что же ты представлял?

Гарри поднялся на ноги и повернулся к Снейпу. Он быстро стянул футболку, отшвырнув её в сторону, и положил руки на пояс джинсов.

– Иногда мне виделось, как ты приказываешь мне опуститься на колени и взять у тебя в рот. А иногда я делал это в тот момент, когда ты был занят проверкой домашних заданий или еще чем-нибудь этаким.

Гарри, обнаженный, встал коленями на диван по обе стороны от бедер любовника и уперся руками в спинку.

– Я хочу заставить тебя забыть обо всех твоих делах, о работе, зельях, обо всем. Хочу, чтобы был только мой рот и твой член и чтобы ты не мог помешать мне делать это так, как бы мне хотелось.

– Я вообще-то никогда…

– Да-да, ты никогда, но это моя фантазия, Северус, – Гарри шептал на ухо любовнику, чуть прикусывая мочку уха и принимаясь упоенно посасывать пульсирующую венку на шее.

– Метишь? – Усмехнулся Снейп, усаживая парня на колени полностью и перемещая ладони на ягодицы.

– Я бы хотел научиться брать глубоко в горло, так, как это делаешь ты. Хотел бы, чтобы горло саднило каждый раз, когда я стал бы разговаривать, напоминая, что стало тому причиной, а еще…

Снейп опускал Гарри на свой член медленно, следя за сменой эмоций, что была настолько стремительной, что хотелось невольно улыбнуться.

– О, да… – распахивая глаза, произнес Гарри. Он смотрел прямо на Снейпа, все также медленно начиная приподниматься, выпуская из себя член. Ладони стиснули бока парня и с силой вернули его назад, заставляя ахнуть от точности попадания в средоточие наслаждения.

Они не отводили друг от друга взгляда, убыстряя темп, отдаваясь этому древнему, как мир танцу тел и ощущений. Спустя некоторое время, когда оба, словно два бескостных существа, пытались выровнять дыхание, Снейп произнес:

– Твои фантазии крайне занятные. Присылай мне патронуса, когда тебе захочется этим поделиться.

– Ты позволишь мне проводить ночи у тебя к спальне? – оживился Гарри.

– Нет, и ты знаешь почему, но если ты будешь открывать мне свое сознание, то я смогу некоторое время удерживать эту связь, даже находясь на расстоянии.

– Правда?

– Правда, а теперь марш в постель. В башню Гриффиндора, Поттер, не в мою!

Патронус стал частым гостем покоев Снейпа в то время, а сам Снейп – обладателем весьма разнузданных мечтаний мальчишки. Он выплыл из воспоминаний и поднялся из-за стола, с горечью признавая в очередной раз, что он слишком стар для всего этого.

– Что-то случилось?

Поттер с тревогой осматривал его, скользя взглядом вдоль тела и мгновенно отвел глаза, стоило натолкнуться на вопросительно выгнутую бровь.

– Обливиэйт? – Произнес Гарри.

Было бы просто чудесно, подумал Снейп и криво усмехнулся.

– Если ты так жаждешь от меня избавиться, то предлагаю сразу использовать Авада Кедавра.

– Идиот, – хмуро пробормотал Поттер и протиснулся мимо Снейпа внутрь помещения. – Я имею ввиду, что ты так и не объяснил мне, что там с заклятием забвения, которое на тебя якобы наложено.

Снейп стиснул зубы, заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, запрокинул голову, обреченно выдохнув, и произнес:

– Милости прошу. Будьте, как дома, господин директор.

Гарри дернулся, как от удара и хмыкнул.

– Директор… Как бы сильно мне не хотелось быть сейчас в любом другом месте, кроме Хогвартса, я не могу себе этого позволить. Я не отниму у Вас много времени, профессор. – Поттер отвернулся к камину, смотря в черноту очага, а Снейп стиснул руки в кулаки, ощущая лишь непреодолимое желание прижать к себе эту широкую спину, вдохнуть забытый запах, почувствовать под пальцами горячую кожу и, прикрыв глаза, ощущать губами биение его пульса.

========== Часть 15 ==========

Поттер повернулся так резко, что Снейпу едва удалось спрятаться за привычной маской равнодушия и скуки.

– Моё, якобы, – Снейп выделил последнее слово, – подозрение на использование заклинания забвения складывается из обрывков моих воспоминаний. Иногда они приходят ко мне во сне, иногда вспышками в течение дня. Я не могу собрать картинку воедино, а именно такое может быть лишь в одном случае, когда применен…

– Обливиэйт. Что за воспоминания тебе приходят во сне?

Снейп смотрел на этого взрослого мужчину, который даже отдаленно больше не напоминал того девятнадцатилетнего мальчишку, который завладел всем его существом в одночасье и осознавал, что такой Поттер – другой Поттер – сбывшаяся мечта. Именно таким он во снах видел своего Гарри. Взрослым, обстоятельным, самодостаточным человеком.

– Разные. В основном они касаются Дамблдора, Темного Лорда и… – Снейп сел за свой рабочий стол и сложил пальцы в замок, – и тебя, Гарри.

Поттер было вскинулся, собираясь что-то произнести, но практически сразу опустил глаза в пол, засовывая руки в карманы.

– Я согласен помочь тебе.

Снейп некоторое время молчал, рассматривая Поттера в упор.

– Могу я поинтересоваться, что заставило тебя изменить решение?