Текст книги "Повелительница Мордора"
Автор книги: Эльфарран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Принимайте гостью, – он ткнул мордой, в плечо стоящего к нему спиной, эльфа. – Сахар с тебя, она мое имя, первым вспомнила.
– Ждем, с утра ждем. – Серьезный гном, кивнул. – Поможешь нам, немного?
– С какой стати? – в данный момент я была занята тем, что отпихивала руки эльфа, он настойчиво пытался снять меня со спины минерассе. Настойчивость победила. Украдкой поцеловав в щеку, он подвел меня к столу.
– Всего два слова, и Мория возродится в прежнем величии. Это так просто. Для тебя. Призови гномов кольцом Дарина.
Эльф приподнял меня за талию и поставил на гладкую поверхность стола. Они, глядя снизу вверх, велели.
– Призови!
Я молчала.
– Призови, Солнечная, ну что тебе трудно? Эльф, уговори её. – Гном волновался и не скрывал этого.
Сжав губы, я глядела в сторону.
– Морред, сделай что-нибудь, её упрямству нет конца. Весь мир рушится только из-за её плохого настроения.
– Нечего было меня продавать! – картина позорного торга, вспыхнув в памяти, окатила горькой волной забытой обиды. – Грязный помост и сотни липких, жадных глаз. – Не знаю, почему у меня вылетели эти слова, но в следующее мгновение гном, бросившись животом на стол, обнял мои колени и закричал как безумный.
– Вспомнила! Она вспомнила!!!
– Отцепись! – я брезгливо пинала, мокрую от слез его колючую бороду. – Уйди, озабоченный, да помогите же мне.
Но он, крепко прижавшись к моим ногам, радостно всхлипывал.
– Вспомнила! Вспомнила!
– Гномы ко мне. Утихомирьте своего соотечественника.
Шарканье тысяч маленьких ножек одновременно зазвучало с разных сторон. Из всех проходов и щелей показались маленькие жители: всклоченные, грязные они быстро заняли все свободное место, многие из них были совсем уже старыми – седые бороды, усталые глаза.
– Ты звала нас, повелительница, мы здесь.
Я рассеянно оглянулась – власть над гномами, была мне внове. Растерявшись, упустила момент. Единорог, взвившись на дыбы, дохнул на меня. От его свежего дыхания закружилась голова, мне опять захотелось осчастливить весь мир.
– Идите по домам – к женам и детям, и чтобы к вечеру все были счастливы. А кто не захочет, будет иметь дело со мной. Я, Эльфарран беззлобная и добрая, вроде так. – И видя как они, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно заоглядывались, громко добавила. – Убью ослушников!
Точно барлог их сдунул.
Тем же вечером состоялась коронация рыжего гнома, в скромном семейном кругу.
"Присутствовали все жители Мории и королевская чета Валинора". Во всяком случае, так было выбито на высоком гладком камне. Пытаясь незаметно избавиться от оков правой руки, я делала вид, что заинтересованно читаю строчки, выходящие из-под резца искусного каменотеса.
– А это что, – я как бы невзначай, подставляю ему под молоток, руку.
– Не пройдет фокус, – оркиха задумчиво встряхивает белое платье, – удобная вещь этот шлейф.
Начищенный по случаю трон сиял, немного вытертая ковровая дорожка четко указывала путь к нему. Зрелище было торжественно и скучно. Все почтительно по очереди кланялись вышедшему гному со шкурой пещерного медведя на плечах. Он величественно шел, немного склонив серьезную голову, и как должное принимал многочисленные поздравления. Обойдя всех, приблизился ко мне. Совершенно неожиданно для себя я присела перед ним в глубоком реверансе. Одновременно с поклоном эльфа. Абсолютно синхронно. Со стороны можно было подумать, что мы всю жизнь тренировались вместе. Без пяти минут король Мории слегка вздрогнул и, улыбнувшись, тоже низко поклонился нам. В дальнем ряду послышались сдавленные рыдания, картина была душещипательная.
Седой гном в длинных ритуальных одеждах, приняв из рук еще более седого товарища королевский венец, поднял его.
– Этой копией короны великого Дарина я венчаю тебя, Гимли сын Глоина, на долгое царствование в Мории.
– Кому корона дарена? – Заинтересованно спросила я Лега.
– Не дарена, а Дарина, был такой король – Дарин, – с трудом оторвавшись от лицезрения церемонии, недовольно зашептал он мне на ухо и добавил. – Его корона покоится в озере и, к сожалению, недоступна. Только истинный правитель Мории может надеть её на голову.
– А на шею?
– О чем ты говоришь?
– Корона, она такая ржавая с острыми краями. На ней еще надпись "Корона Дарина", она мне ногу порезала, а Нимродель меня спасла!
Внимательно прислушавшись к нашему разговору, ближний гном поперхнулся.
– Стойте!
Мы же, не замечая начинающегося переполоха, в полтона шипели друг на друга.
– Я её одела на голову, а она возьми и пролети. Размер не подошел. Клянусь Эру всемогущим. Это чистая правда!
– У тебя есть доказательства?
Откинув длинное эльфийское платье, явила миру изящную ножку. Четкий шрам точно повторял один из зубцов короны.
– Гляди! – Упав на колени у моей ноги, гномы не могли поверить глазам. Притащив самого старого представителя, видевшего этого самого Дарина, они провели идентификацию отметины на моей лодыжке. (Как хорошо что ветеринарный тролль Колмогор не отгрыз мне отмороженные ноги.) Припоминая уютный отель, я несколько отвлеклась от трагедии разыгрывающийся у моих ног.
– Это отпечаток короны Дарина, – вердикт эксперта не вызывал сомнений. – Она имеет больше прав на трон Мории. Корона её!
– Так подайте её сюда! – я быстро сообразила для чего мне нужен тяжеленный обруч.
Коронация была напрочь испорчена, все окружили меня, оттолкнув ошеломленного эльфа. Он пошатываясь отошел к Гимли. Они о чем-то заспорили, но быстро придя к соглашению, решительно двинулись в мою сторону, пробиваясь сквозь плотную толпу гномов
– Ой, сейчас начнут нотации читать. Как я ненавижу занудство аранена! – Вырвавшись из толпы восторженных поклонников, я метнулась от него в сторону. Именно эльф вызывал у меня паническое чувство страха и, что ещё хуже, вины. Столкнувшись на пути отступления с отопревшем стариком, я вырвала золотой обруч короны из его рук.
– Дайте на минуточку, – спешно положив руку на медный подлокотник трона, с силой ударила короной по белому плену кольца.
– Нет! – Взревев, узурпатор кинулся ко мне. Размахнувшись, я отвесила ему такую пощечину правой рукой, что он упал. Белая плотная повязка с треском лопнула.
– Ась? Шо случилось? – Кольцо пошевелилось.
– Зови всех наших, – я, с ногами вскочив на трон, отчаянно отбивалась от разъяренного мужа. Обжигая руки, он пытался закрыть от меня кольцо, сжав мои ладони в своих. Он боролся до последнего.
– Сяс, угу, Валентин и компания, на вылет! Вас вызывает Элфани, – сладко зевнув, сонно пискнуло кольцо.
Тьма плащей назгулов неслышно опустилась из-под потолка, в проходах застыли готовые к бою урук-хаи, тяжеловесно шлепнулись горные тролли – все они окружили меня плотной стеной.
Сразу почувствовал себя уверенней, я выглянула из-за их спин и крикнула:
– Кто еще сомневается в моих правах? – Обреченно опустив головы, гномы склонились. – Ну все. Начинаю зверствовать!!!
Сидя на ступенях тронного пьедестала, я первым делом осушила чашу забродившей крови за успешное завершение операции по захвату Мории. Наложила дань на подземных жителей, и у меня стало сразу одной проблемой меньше. Имея твердый тыл с прекрасными оружейными мастерскими и нескончаемый источник провианта, можно теперь и расслабиться. Под бдительным присмотром назгулов грабежами, извиняюсь, снабжением в основном занимались орки, оголодав за время пребывания в Мордоре, они как дети тянули в рот все, что ни попадя. Запретив им пожирать гномов, я переключила их на сочных подземных червей. Они были жирны и калорийны, только вызывали неудержимую икоту. Вся Мория, казалось, пропиталась этими невежливыми звуками, но есть моих подданных гномов, я никому не позволила. И только одна деталь не давала мне покоя: уже второй день Валентин упорно переводил разговор к теме «Что делать с узурпатором?»
– Казнить, и дело с концом, – недовольно фыркнула я, чтобы отвязаться, потому что была занята другим более важным делом – расстреливала крупных подземных тараканов. Другого средства борьбы с этой напастью, я просто не представляла.
Поймав стрелу на лету, мой первый телохранитель вернулся к текущим делам:
– А что с сообщниками?
– Они тебе нужны? Забирай, такого добра не жалко! – Ловко припечатав очередную жертву, я подпрыгнула от удовольствия. – Ещё одним меньше.
Мягко взяв из моих рук арбалет, Валентин назидательно спросил:
– Ты помнишь первое правило темных властелинов?
– Убивать всегда, убивать везде, без жалости и раздумий. Правильно?
– Правильно. Вот ты и проведешь принцип в жизнь. Оттяпай голову гному, а если все пройдет успешно, то и его друзьям за компанию.
– Всем? Их много! – Я пустыми глазами уставилась в угол, где на грязном полу лежали связанными мои мучители, посчитала головы и прикинула – четыре. – А если растянуть мероприятие дней так на пять?
– Какое второе правило?
Положительно, он меня раздражал.
– Никогда не откладывай казнь на завтра, если можно провести её сегодня. Доволен?
– Так приступай, милая! – завладев, моей правой рукой назгул осторожно приложился к ней.
Я даже издали видела, как потемнели глаза эльфа.
Топор с мифриловым лезвием, наспех сколоченный помост, плаха – чурбан из березы. Той самой, что так меня напугала. В первый же день я послала гоблинов вырубить обидчиков. А заодно досталось и их родственникам: весь лес на протяжении многих километров был сожжен. Ночью накануне казни я старательно тренировалась под бдительным оком Валентина. Дав мне в руки легкий меч и положив на чурбан подушку, он флегматично следит, как я в сотый раз промахиваюсь.
– Так не пойдет, ты только измучаешь осужденного. Гляди, – и он с размаху разрубает ближайший чурбачок на две ровные половинки. – Нельзя быть такой жестокой с пленными.
Закусив прядь, мешающих мне длинных волос, я снова принимаюсь за учебу. Меч страдальчески звенит, высекая искры из пола.
– По ноге не попади, один удар и порезче, у гномов позвонки толстые. – Больше по инерции поучает назгул. Разделав под орех все имеющиеся в наличии чурбаки, он терпеливо подбадривает. – Волнения на полминуты, зато, когда ты поднимешь его отрубленную голову, уже никто не посмеет обозвать тебя эльфийкой. Отдохнула, начинай сначала.
И все же, ближе к утру я, вспоров подушку, пустила по комнате наполнявший ее сухой мох.
– Уже лучше, – довольный Ленни сладко потянулся, – я начал думать, что придется банально перерезать ему глотку. Ты молодец.
И вот, уже стоя на помосте, я чувствую, как страх неотступно овладевает моими мыслями.
– Не тебя казнят, – я пытаюсь успокоиться. – Это в первый раз всегда страшно, потом понравится, – твержу себе под нос, любимую поговорку назгулов.
Избитый гном, обреченно положив голову на чурбан, встревожено косит на меня. Я чисто из эгоистических побуждений успокаиваю его а заодно и себя.
– Не бойся, больно не будет, ну может чуть-чуть. Мы сегодня герои дня, может, улыбнешься напоследок?
От страха приближающийся смерти, гном казалось, не слышал меня. Глядя мне в глаза, он тихо шептал по эльфийски.
– Солнечная, неужели ты убьешь меня, своего лучшего друга? Очнись, брось топор. Ну попугала, и хватит.
Обтерев вспотевшие руки о бока платья, я взялась о топор.
– Ты уж извини, если что. У меня сегодня дебют, первая казнь в жизни. Я здорово волнуюсь.
– А уж я, как волнуюсь, – обреченно вздохнув, гном замолчал.
Валентин провел мелом по его шее.
– Постарайся попасть по этой линии, – и он сошел с помоста, оставив меня наедине с осужденным.
– Можешь начинать!
Я кивнула и снова схватилась за ручку топора. Застонав, гном зашевелился.
– Не вертись. Промахнусь.
Тяжесть мифрила была неподъемной. Встревожено ожидая развязки, мои подданные застыли в напряжении. Дернув несколько раз топор, я беспомощно оглянулась. Сил, чтобы вытащить его из колоды, у меня явно не доставало.
– Возьми меч, – не выдержал Валентин и протянул мне свой второй, малый клинок. Набрав побольше воздуха в легкие, я зажмурилась, подняла меч и с глухим стуком опустила его вниз. Рыжие волосы гнома упали мне под ноги.
– Унесите тело, – я победоносно улыбнулась и достойно поклонилась зрителям. Несколько жидких хлопков раздалось с разных сторон. Раздробив несколько камней позади публики, лишь одним мановением правой руки, я сорвала уже более громкие аплодисменты.
Густая скорбная темнота окутала меня. Зрители, вздохнув, деловито засобирались по домам. Качая заросшими головами, они как-то сразу окунулись в свои повседневные заботы.
Гном смотрел на меня безжизненными глазами и наклонившись, я дотронулась до его щеки.
– Прости.
Неслышно взмахнув темными плащами за моей спиной, подошли назгулы.
– Конечно, не совсем удачно, но на первый раз сойдет. – Вынимая меч из моих внезапно ослабших рук, подбодрил первый помощник.
Сев на плаху я просто сказала.
– Не получается, я бездарный палач, – и по привычке потянулась к чаше полной перебродившей крови.
Топить в этом напитке свои переживания, было теперь моей главной привычкой. Друзей это слегка напрягало. Однажды, ведя в бой боевой косяк назгулов, я, сильно напившись накануне, дважды чуть не выпала из седла. Чаки прятал от меня бутылки, ругался, но ничего не помогало. Наутро, громко икая, я мучалась головными болями, на душе было гадко и стыдно. Страшная депрессия крепко связала меня нитями безысходности, даже родные стены не помогали. Вернувшись в Мордор, я затосковала, и странные вещи стали происходить со мной. Например, только вчера попросила прощения у Заи за свою грубость, при этом исподтишка поймала её хвост и с наслаждением отдавила.
Теперь, после завоевания Мории, наши финансовые дела значительно поправились. Появился достаток, и ребром встал вопрос о денежных знаках. Не долго думая, я достала из башни сокровищ старые кожаные листочки, на которые не польстились даже заморенные мыши, нарисовала на них свой портрет и дала название – один эльфар. В народе их быстро обозвали фарики. Потом, наловив художников, произвела денежную реформу. Одно настораживало: малюя мой облик на купюрах, они каждый раз выделяли длинные уши. Я злилась и обещала сварить их в кипятке. На что они резонно отвечали, что предпочитают масло. Масла было жаль. По номиналу один эльфар приравнивался ста руанским рилли. Почему, не знаю. Но эта мысль, придя мне в голову, тотчас решила все сомнения.
Разграбив несколько королевств и затем взяв их под защиту, я наконец смогла заказать эксклюзивную коллекцию "От Даера для темных королев". Но роскошь черного бархата, отливающий ночной свежестью атлас и вычурность парчи совершенно не радовали меня.
– Так надо, – говорила я себе, затягивая ленты корсета. Зая, свесившись с плеча, помогала мне, как опытная камеристка. С содроганием, она косилась на перчатки змеиной кожи.
– Неплохая кожа, – шипела я, – когда протрется, знаю, где взять заплаточки. – Намотав змею на руку, я рассматривала её спинку – с годами рисунок только улучшается.
– Никакого почтения к старости, – единственная фрейлина прорабатывала способы побега.
С каждым днем мне становилось все хуже. И когда приехал лучшей лекарь Средиземья, я была уже давно серьезно больна.
На границе его встретил Байрак. Ведя колдуна по главной дороге, он тщетно пытался оправдать меня.
– Это все депрессия. – Говорил он. – Вы не думайте ничего плохого, мы и на войну тоже ходим, вот только третьего дня ходили, а к концу месяца опять собираемся, сейчас нельзя, у нас весенне-посевной сезон, все орки заняты, но как только, так сразу и пойдем.
Мордорская пустыня утопала в белых розах, везде, сколько хватало взгляда, горделиво покачивались дивные цветы, шепча что-то на только им понятном языке, белоснежные лепестки слабо трепетали от малейшего движения многочисленных садовников, вооруженных новенькими лейками с длинными носиками. За морем цветов поднимался молодой сад, здесь царили персики и груши, вишня и экзотической плод верлиока, сок коего заменял кровь, и всем здесь хватало места и доброго ухода. Цветущие лианы бежали вдоль усыпанных чистым речным песком дорожек. Меллорны под окнами и лилии у входа…
Волшебник загадочно улыбнулся.
– И давно у вас так?
– Давно. Приступы доброты мучают её не давая передышки. Вчера весь день мыла полы в тронном зале. Чаки дважды прятал ведро с водой. Так она безропотно ходила за другим. Никого не убивает. Отменила пытки. По ночам тайно бегает в темницы и просит прощения у осужденных. Несколько раз выпускала заключенных домой, на побывку. А вы видели наши тюрьмы? Комфортабельные просторные покои со всеми удобствами – она ухнула на них годовой бюджет Мордора. Говорит, что если этим беднягам придется провести всю жизнь в застенках, то она хочет, чтобы пребывание там было наиболее удобным. Этим наглецам так нравится у нас жить, что они всегда приходят обратно, ещё и родственников приводят. Нам теперь уже не надо воевать: в плен сдаваться идут целыми армиями, очередь стоит. Трехразовое питание, лечение, бассейн с сауной, кефир на ночь. Мне не жалко фариков. Но как же наша репутация темных сил? Что вы на это скажете?
На пороге новенького, как с иголочки, дворца, их встречают.
– Все очень плохо доктор. – Теперь уже Валентин вел лекаря в подвальные помещения. Запах готовящихся кушаний приятно взволновал ноздри мага. Испуганные пещерные человечки бросились врассыпную от двери, где они занимались самым неприличным делом – подглядывали в замочную скважину.
Напевая, я пекла пирожки, измазавшись в пушистой муке, раскатывала тесто и, вырезая ятаганом ровненькие кружочки, лепила маленькие ватрушечки.
– Вы видите доктор? Что это? – Отчаяние и тревога слышались в голосе Валентина, и не выдержав вида моих страданий, он прошел на кухню.
– Элфани, прекрати. – Перехватив мои руки, назгул попытался остановить меня и вдруг вскрикнул – кто-то прожег его мантию. Это подошедший сзади Чаки, заглядевшись на мага, ткнул Валентина в спину раскаленным листом. Получив железной перчаткой в грудь, Чаки упал, противень гремя скрылся под разделочным столом, а пирожки, приготовленные с такой любовью, разлетелись по всем углам.
– Вон с кухни! – Я испепелила взглядом, стоящий на пути моего гнева шкаф с кухонной посудой. Грохнув, раскатились обгорелые кастрюли. Поскользнувшись на одной из них, Чаки вторично шлепнулся и, поспешно сгребая в полу плаща вымазанные в пыли и паутине булочки, потащил их к многочисленным корзинам, что ждали своей очереди, чтобы принять вкусные подарки для детского приюта.
Уже в коридоре, дожевывая тайно украденную булочку, волшебник улыбнулся.
– Случай тяжелый, но поправимый. С чего все началось, не припомните?
– Кажется с побега изменников из Мории наутро после казни, когда нам пришла посылка из Валинора. Там было немного подержанное зеркало, с сетью мелких трещинок и в отсыревшей раме. Элфани панически боится блестящих предметов. И только заключив зеркало в камеру к смертникам, она открыла глаза, а к обеду пленники исчезли и тело гнома с собой утащили.
– Они бросили меня, – уткнувшись в подушки, она несколько дней ни с кем не разговаривала.
Мы притащили с дюжину гномов – руби головы, сколько хочешь.
– Нет, – говорит, – не хочу. О я несчастная!
Помогите доктор, нам вас рекомендовали как лучшего специалиста.
Расстроенный назгул, нервно теребил на шее голубой галстук.
– Все говорят о ваших подвигах. Многочисленное племя людоедов, что угрожало королевству Бардхалем, было истреблено за одну ночь – стремительным натиском Эльфарран разбила их…
– Они вытоптали её любимые колокольчики.
– Степные разбойники, наводившие ужас на путников великой караванной дороги, славящиеся своей жестокостью и не знающие поражений…
– Два дня гонялась за ними по пустыне. Пока они не отдали все подарки, что она послала детишкам на праздник.
– Морские корсары…..
– Ей не нравятся бородатые мужчины. Мы взяли под защиту половину Арды, нас уважают, но не боятся.
С высокого балкона волшебник наблюдает за моей утренней разминкой. В легком костюме, не сковывающим движения, я приветственно машу ему с арены. Всегда приятно, когда кто-то с явным одобрением относится к твоим успехам, пусть и не таким великим как у моего отца Саурона. Небрежно скинутый назгульский плащ, рваным пятном лежит на краю, возле ног неизменного Чаки, что с ведром воды всегда наготове. Если я забудусь и пойду на явное смертоубийство, он окатывает меня холодной водой с розовым маслом. Валентин, с наполовину обнаженным мечом, тоже одобрительно кивает – первый заместитель и первый телохранитель, он всегда рядом. В жестоких набегах, я прячусь за его спину, и, отрубив голову вражьему предводителю, он незаметно подает её мне, я жадно пью горячую кровь из ещё трепещущих вен и затем, посадив голову на черное древко своего знамени, размахиваю ей, объявляя что бой кончен.
Да, я уже и сама неплохо работаю двумя клинками, хотя больше всего мне нравится стрелять из арбалета – не знаю промаха. В бою самое главное, самой не порезаться, и на этот раз все обошлось вполне благополучно. Свалив гору грубых мышц в виде трех грязных урук-хаев, я передыхаю, стоя на одном колене. С ужасом, вспоминая вчерашний день. При последнем посещении угнетенного населения толпа чуть не задушила меня в объятиях, закидала цветами, и если бы не курсы самообороны, возможно, я бы погибла от изъявления их верноподданнических чувств. Мы тогда наголову разбили армию самозваного царя, что грабил наши розовые плантации. Вообще-то, сначала это были его розовые плантации, но избавив население от жестокого эксплуататора, я просто не могла оторваться от тысяч кустов белоснежных роз. Весь вечер, задумчиво собирая в ладони лепестки и вдыхая их неземной аромат, опрометчиво попросила Валентина подарить мне розу. Наутро он и подарил мне все плантации заодно со всеми жителями и королевством Лиммарен впридачу, этакий своеобразный неувядающий букет.
Сегодня по расписанию у нас много дел.
Утром, облет территории: ещё затемно, числом не более сотни, мы поднимаемся в небо и бесшумно планируем над подвластными государствами, стараясь избегать только белоснежные стен Минас-Тирита. Я до сих пор не расплатилась с ними за предоставленные мне ранее платья. Мы берем курс на восток, и вот уже под нами роханские равнины, горы Сниглара, ущелье Нектен. С двух вьючных ящеров назгулы между делом сбрасывают рекламные листовки с реестром наших услуг. Красные с расценками за убийство и грабеж, зеленые с ценами на яблоки. Кстати, последние идут гораздо лучше, уставшие от бесконечных войн жители, уже утратившие навык создавать хоть что-то, охотно раскупают у нас сельхозпродукцию. В ущелье меня ждет разбойник Блимп. Сегодня он обреченно, с особо затаенной грустью высматривая темный косяк в небе, нерешительно переминается с ноги на ногу. Ящер, сделав последний взмах крыльями, уверенно идет на снижение. Не сходя с седла, я подленько интересуюсь:
– Ну? – это главное назгульское слово, выражающее все оттенки речи и заменяющие длинные фразы, типа – прекрасный денек, как поживает ваше непотребство, какие планы на будущее? А не забрался ли ты в наши семенные, зерновые амбары? Мои тролли опять не досчитались, двух бушелей элитного зерна. Если экспертиза подтвердит, что это твоих рук и отмычки дело, то отработаешь за каждое зернышко по году на штрафных полях бешеных арбузов. А там выживают немногие. И все эти фразы, абсолютно спокойно уместились в одно емкое и веское – ну?
Грохнувшись на колени, старый разбойник роняет скупую, мужскую слезу. Он знает, как меня разжалобить. Сбивчиво, начинает врать о голодающих детях. Прекрасно зная, что последние два года здесь не было недостатка в продовольствии, он почему-то упорно придерживается версии о голодных ребятишках. Из рваного кармана торчит, замотанное тряпкой, горлышко бутылки самогонки.
– Угу, – второе, незаменимое назгульское слово, оно тоже, в зависимости от обстановки, может означать все что угодно. Но его диапазон немного уже. На данный момент: ах ты старый пакостник, алкоголик неисправимый, что трудно было взять ячменя, если уж тебя так припекло выпить? Ведь пшеница привезена из-за моря, чтобы твои дети, могли кушать белый хлебушек. Да когда же я вас перевоспитаю?
– В расход, – здесь уже все понятно: несчастного пьяницу отволокут на козлодерню, и три для без опохмела. Жизнь ему милой не покажется. И пожалуй, стоит его высечь для острастки: выдать ударов так пять, или даже три – мы же не звери.
На равнине Диподии, идет разборка местных скотоводов. Предмет спора – огромный бык, что вчерашней ночью, презрев все преграды, навестил стадо соседского фермера, попутно согрешив с коровами, подслеповатого Фрекка. Вот и сейчас этот маленький, заплывший жиром молочник с яростью размахивает вырванным из земли колом, стараясь достать до высокого мужика, заросшего густой бородой. Тот защищается, первым, что попадает под руку – попадаются в основном молочные крынки, что в великом множестве, сушатся здесь же на частоколе.
Шум стоит страшный: визгливые ругательства Фрекка перекрываются еще более громкими ругательствами хозяина обесчещенных телок. Тот с цепью, на которой ещё висит полуоторванный колокольчик, фигурирующий здесь как вещественное доказательство преступления века, наступает на хозяина супербыка сзади. С высоты плохо видно, и поэтому я точно не могу сказать, как получилось, что вместо головы фермера, под кол попал крутой лоб быка. Вся эта безудержная масса мышц в едином порыве кинулась на улепетывающих крестьян. И когда до ближайших сверкающих пяток оставалось лишь полпрыжка крепких бычьих ног, я с воздуха подхватила его. Вцепившись мощными когтями в спину быка, мой ящер поднял его в воздух и, сделав два круга над долиной, немного проветрил для успокоения а потом осторожно поставил на землю. Кивнув на прощание, мы покидаем уже помирившихся селян – совместный бег от разъяренного быка их тоже немного утихомирил.
На обед у нас, как всегда, небольшой грабеж.
Отдаленное селение Тригве уже приготовились к встрече. На подлете к намечаемому населенному пункту мы рассредотачиваемся. Я беру себе правый фланг, левый занимает Байрак. Начав свой фирменный приветственный вой, мы обрушиваемся вниз. Врываемся в пустые дома, спешно разрубаем сундуки, хватаем все, что попадается под руки. А попадается одно рванье. Выкатываем несколько бочек эля, который на поверку оказывается колодезной водой, кстати, уже изрядно подпорченной, берем в заложники двух кур и героического петуха, который при виде наших черных плащей успел сокрыть основную часть своего гарема, громко прокукарекав тревогу. Закрыв собственной пестрой грудью вход в подземный закуток курятника, он, как истинный рыцарь, напал на хихикающего Чаки. Захватываем три десятка яиц, два из них – раздавленные. Я собираю дань по загаженным пометом насестам. В прошлом походе было даже хуже. Добыча невелика, но авторитет поддержан.
– Оставь, – спрыгиваю на пол. Чаки сосредоточенно крутит крылья петуху. – Сдался тебе этот кочет.
Выбирая сор из волос, выхожу из курятника, сзади Чаки настойчиво тащит связанного петуха. Назгулы грузят на уже свободных вьючных ящеров кучу ненужных вещей, разбрасывают оставшиеся листовки и пишут на глинобитной стене местного старосты наш рекламный слоган: "Новый сорт яблок "Из Мордора с приветом" сохранит вам молодость и радость жизни!"
Отправляясь в обратную дорогу, я кричу:
– Можете возвращаться, грабеж окончен. Из ближайшей лесополосы показываются довольные жители, предупрежденные за неделю, они еще с утра ожидали нас, оставив в избах ворох старых ненужных вещей. Все, имеющее хоть какую то ценность, было загодя припрятано в лесу. В данной операции заинтересованы обе стороны: мы сохранили репутацию темной силы, а они избавились от мусора, который давно не нужен а выбросить жалко. Ограбленные жители, на прощание накрыли для нас на опушке стол, ломившийся от всяческой снеди. Здесь и зажаренное мясо, и душистый мягчайший хлеб, и пироги с грибами. Чаши полные молока. Нарезанные огурчики скрывают разделанную заморскую селедочку и пучок зеленого лука торчит из её пасти. Ненавижу селедку, но под стаканчик выдержанной крови она пойдет в самый раз. Пирую я одна.
Кстати о потерях, буквально минуту назад мы потеряли, героического петуха. Нет, он не умер от лицезрения куриного рагу а изловчившись клюнул Чаки в ногу и просто улетел. Вот и мы, благословляемые ограбленными жителями, покидаем поселок.
– Как это все-таки здорово, приносить людям страдание – я уверенно веду косяк к пустыне Горм, здесь мы по дешевке оптом сбываем все награбленное старьевщикам и дальше уже летим налегке, потому что у нас на сегодня еще запланирован бой с упырями-отморозками. Нападая на светлокожих жителей государства Келинг, они уже дважды порвали ни в чем неповинных граждан.
– Они там, – отчаянный мальчонка, лет десяти по человеческим меркам, протягивает руку, к временному логову упырей, где кости перемешивались с сухими ветками и на вид можно подумать, что оно давно покинуто. – Они там, спрятались, только… – Мальчик почесывает одной ногой, другую. – А вы точно их убьете?
Он смотрит на меня с робкой надеждой. Взяв ятаган в зубы, я ловко спрыгиваю с коня.
– Конечно, глупенький. Раз тетя Эльфарран тебе обещала, значит, она это выполнит. А потом, если захочешь, я покатаю тебя на ящере. Идет?
Искорки лукавства запрыгали в детских глазенках. Он обнял своими худенькими ручонками шею ящера, от чего тот сразу впал в удивленный ступор и застыл боясь пошевелиться.
– Ты ему понравился, – я, разминаясь, взмахиваю ятаганом, он с визгом взрезает воздух.
Назгулы обнажают мечи, и мы скрываемся в узком ходе – лезем в гнездо. В густой стоячей вони грязного жилища мы движемся цепочкой. Путь неблизкий, гнездо – это, на самом деле, обширная пещера. Я между делом прикидываю в голове, и что такого обидного я сказала своим лучшим друзьям? Кольца который день со мной не разговаривают. После той позорной сцены, что я им закатила неделю назад, они только больно жмут мне пальцы. Умоляла – дайте мне как следует вымыть руки, клялась всеми семью подземными богами, что потом опять одену их. Грязь собиралась под ободками и изрядно беспокоила меня, а им и дела мало. Так и не слезли упрямцы. Пришлось щепочкой выковыривать засохший жир, и с этого дня мы пребывали в страшной ссоре.
В самой середине импровизированного логова проход расширялся, множество корзинок, разбросанных по полу, затрудняло движение – мы постоянно цеплялись за них длинными полами плащей. А когда Чаки, попав ногой в корзину, начал её стряхивать, я разглядела, что это были человеческие грудные клетки, обглоданные донельзя.
– Вот они – в кружке мерцающего света, взявшись за руки, сидели упыри. Они, бормоча заклинания, и не слышали как мы, отделившись от черных прокопченных стен, подошли к их магическому кругу. Начерченный на полу шестиугольник с таинственными письменами полыхал багровым светом. Что-то живое ворочалось в его центре, дыхание магии чувствовалось во всех его отвратительных движениях.
