Текст книги "Морок над Архемом (СИ)"
Автор книги: Eifersucht
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Потому что это не так, – смутился Джим. – Я просто…
– Знаменитый, – закивал Чехов, восхищенно глядя на Кирка.
Джим покашлял и подошёл ближе к Маккою.
– У тебя паутина на волосах…
Леонард послушно склонил голову, Джим мягко провел рукой, убирая липкие нити…
– Что там в подвале?
– Полно старого хлама, – Боунс вздохнул. – Я разберусь там на выходных.
– Я бы мог предложить свою помощь? – наивно сказал Павел, так решил Маккой, потому что он явно не представлял, что и в каком количестве там было.
– Нет, ты гость. А там говна всякого по колено, – Боунс улыбнулся. – И сдохло что-то. Меня явно будет тошнить, когда я буду запихивать ту мерзость в мешок. Подчиненный не должен видеть почти-начальство в таком… антураже.
– О, ладно, – рассмеялся Павел.
– Леонард? – Джим покашлял. – Вино? Пиво?
– Пиво, – кивнул Боунс, присаживаясь за стол.
– Павел?
– Пиво.
Джим забрался в холодильник, Павел же присел рядом с Маккоем.
– А можно посмотреть ваши картины? Те, над которыми вы еще работаете?
– Конечно, – усмехнулся Джим. – Вот выпьем, чтоб они двигаться начали…
– Кто? – непонимающе уточнил Боунс.
– Картины.
– Я могу посмотреть их?
Джим рассмеялся.
– Три года брака. И ты не видел, что я рисую.
– Я решил тебя не нервировать, – пожал плечами Боунс.
– Чем это? – хихикнул Джим.
– Того, ты не любишь, когда я лезу к тебе в мастерскую или пытаюсь посмотреть незаконченную картину.
– Черновики – конечно, – возразил Джим.
– Черновики… – зачаровано выдохнул Чехов.
Маккой рассмеялся и открыл бутылку, отхлебывая холодное пиво.
– Тогда пошли смотреть, – позвал Джим и, легко коснувшись плеча Маккоя, повел их наверх.
Уже на пороге Леонард почувствовал странное дежа вю. Запах. Краски, пыль, старый дом. Как и у Моники, на мгновение привязался фантомный аромат корицы.
Но лишь на короткую секунду.
– Здесь законченная, – Джим приподнял полотно, закрывающее картину.
Море. Оно ощущалось бесконечным и великим, и Маккой в очередной раз удивился, как при помощи простых красок можно сделать что-либо трехмерным.
– Это так…
– Не нравится? – расстроено протянул Джим.
– Очень нравится, – честно ответил Боунс. – А можно, я посмотрю черновики?
– Ну… – Джим немного натянуто улыбнулся. – Можно, наверное. Только сильно не пугайся, там совсем-совсем черновики, и темы не очень интересные.
– Да? – Леонард покашлял и откинул ткань, закрывающую картину.
И замер, потому что четкими изломанными линиями, только черной краской, очень схематично, так что разум сам достраивал недостающие элементы, был изображен Храм. И алтарь, на котором занимались сексом двое: мужчина, чье лицо было скрыто, и темнокожая девушка, в которой Маккой узнал Ухуру. И странное расположение наблюдателя, неправильный ракурс, такой, словно некто смотрел на все это сверху.
– Меня мучили эротические сновидения, – пояснил Джим.
– Ага, – односложно ответил Маккой, взяв стопку черновиков.
– Не нравится? – вздохнул Джим.
– Нравится, – не солгал Боунс. Было красиво и жутко одновременно, в любом случае картины были незабываемыми, эти образы врезались в сознание и не давали думать ни о чем другом. Его отвлёк муж, обнявший, прижавшийся вплотную.
– Ты красиво рисуешь, Джим, – ответил Маккой.
– Я так рад, что тебе нравится… – выдохнул тот и отошел рассказывать что-то позвавшему его Чехову.
Леонард же никак не мог побороть страх, разглядывая рисунки мужа. Храм, явно Нийота и Павел, море… Взглянув на мило щебечущих мужа и напарника, он, стараясь, чтобы его движение не заметили, потянулся за самой дальней стопкой листов. И, едва бросив взгляд на первый набросок, почувствовал, как что-то сжалось в груди. Потому что – теперь так же небрежно, очевидно, Джим рисовал быстро, чтобы не потерять зрительный образ, как и на картине с храмом – Кирк изобразил повешенную женщину… И все бы ничего, но Боунс мог поклясться, что это Моника, и он увидел вид из окна… Он быстро свернул этот рисунок, тот был небольшим, положил его к себе в карман и решил еще раз посмотреть на место преступления.
– Лео? – Джим подошёл к нему ближе. – Еще пива?
– Да, – обернулся к нему улыбающийся Леонард. – Да. А ты не мог бы нарисовать меня?
– Думаешь, я не рисовал? – рассмеялся Джим. – Да я только и делал, что рисовал тебя….
– А показать?
– Ну, – смутился Джим, и Боунс понял, что любуется его взглядом, – там в основном порно…
– Порно? – улыбнулся он. – Прелестно. Я должен посмотреть!
– Вечером, – шепнул Джим, легко обнимая и невесомо коснувшись его губ своими.
Леонард скользнул ладонями по талии мужа и вздохнул.
– Я мешаю вам? – покашлял Чехов.
– Нет, – Джим повернулся к мальчишке. – Мы слишком замкнутые люди, Леонард – не компанейский человек, а я… я вообще людей боюсь. Мы не умеем себя вести «правильно»…
– Оу… – Павел улыбнулся. – Чудеса.
– И все же, пиво, – Джим первым вышел с чердака. – Будем пить, есть и сплетничать… Что мы должны еще знать про этот город? Чтобы нас не сожгли показательно на главной площади?
Они устроились за столом, негромко переговариваясь.
– Второй брак? – ошарашено уточнил Павел.
– Да, Мири всю душу из меня вытрясла. Я клялся, что больше никогда не женюсь…
– Но…
– Он вышел замуж, – рассмеялся Джим.
– Это спорный вопрос, – улыбнулся Маккой. – Кстати, твоей подружке я не понравился. Почему?
– Ой, ей никто не нравится. А вы к тому же ни разу не взглянули на ее грудь, это все – для нее вы не мужчина.
– Я думал, что пялиться на грудь женщины – неприлично.
– Она была голой, – пояснил Чехов увлеченно слушающему Джиму ситуацию.
– О… – проникся тот. – Блин, Боунс, я бы посмотрел!
– Но меня не так воспитывали! – возмутился Маккой.
– Эх, культурным быть невесело, – рассмеялся Кирк.
Павел улыбался, наблюдая за ними, и Леонард немного, совсем чуть-чуть смущался такому вниманию. Но парнишка был милым, и Джим рад был общению, так что Боунс решил, что все пока хорошо.
– Ну, а дело Моники мы закроем, – Павел смотрел в стакан. – Криминала нет, а на поставщиков героина не выйти…
– Наверное, – кивнул Леонард, наблюдая и видя, что Джим совершенно никак не отреагировал на имя женщины.
Он вообще словно дремал над стаканом.
– Джимми? – негромко позвал его Боунс.
– М-м-м? Простите, я отвлекся. Плохо спал.
– О, тогда я пойду, да? – Чехов чуть улыбнулся. – А вы ложитесь.
Маккой кивнул, вставая, чтобы провести Чехова.
– Заходи к нам еще?
– Да, если вы не против! – обрадовался юноша. – Спасибо, что… пригласили. До завтра, – махнул он рукой. – Будет нудный день, перебирать документы и все такое…
– Ну, бумага любит внимание, – Боунс улыбнулся. – До завтра.
Вернувшись Леонард увидел, как Джим сидит за столом, сильно сжимая пальцами виски.
– Ты в порядке? – он осторожно положил руки на плечи супруга.
– Голова болит, – Джим вздохнул. – Сильно… Должно быть, из-за того, что бродил ночью. Не переживай. Я выпью обезболивающе.
Леонард автоматически провёл ладонями по его спине.
– Идем спать. И обещай не гулять. Или привяжу к кровати.
Джим рассмеялся:
– О, привяжи меня…
– И привяжу, – мурлыкнул ему на ухо Маккой.
– Это все прекрасно, но нет, не сегодня.
– Джим капризный, – рассмеялся Боунс.
– Поверить не могу! – Джим грустно улыбнулся. – Я стал плохой женой…
– Неправда, – ответил Маккой. – Хочешь массаж? Просто массаж, – уточнил он, – и как раз рану на плече обработаю, ты про нее точно уже забыл.
– Да, точно, – Джим коснулся пальцами плеча. – Как же я так… Я бы без тебя, Боунс, точно погиб. Спасибо. Ты ее заклеил с утра, и я про нее действительно забыл.
Маккой улыбнулся и потянул Джима в спальню.
– Массаж-массаж, пошли… А завтра у меня будет скучный день, и я буду мечтать только о том, чтобы вернуться домой…
Кирк рассмеялся и стянул футболку.
– В таком случае мне стоит придумать что-то интересное на вечер…
– Я согласен на тебя плюс взбитые сливки, – предвкушающе произнес Леонард.
– Мы разведём грязь… Все будет липкое, – прошептал Джим.
– Ага, – согласно кивнул Боунс. – Липкое и сладкое… Значит, мы будем этим заниматься в ванне.
Джим вдруг замер и медленно осел на пол.
– Джим? – Маккой успел подхватить его, чтобы он не ударился головой о пол.
Он быстро устроил Кирка на кровати. Джим был бледен как полотно и мелко дрожал.
– Прости, мне… нехорошо.
– Вызвать врача или сразу в больницу?
– Нет-нет! Я сейчас приду в себя. Только не уходи, – Джим вцепился в его ладонь.
– Может, ты простыл? Той ночью, когда бродил по саду?
– Или поймал перепела, – улыбнулся Джим, а Маккоя бросило в жар при одном упоминании птиц. – Это просто простуда, Боунс, не волнуйся. Найди мне чего-нибудь обезболивающего?
– Да, конечно, – Леонард быстро прошёл в ванную, копаясь в аптечке.
– Жаль, что человечество не придумало ничего лучше и быстрее парацетамола.
Леонард взглянул в зеркало и печально вздохнул. Что же было не так с этим городом? Ответ пришел быстро. С городом было неправильно все. Беззаботные люди, которых ничто не волновало, сонные службы, липкая атмосфера разврата с навязчивым запахом корицы словно пропитала этот город. Леонард не был ханжой. Он считал, что в жизни любого человека есть период, когда он активно занимается сексом со всеми, кто согласен. Но чтобы так… это было неправильно, делать из секса шоу… Для такого есть порно, в конце концов.
– Ну, или я старею, – вздохнул Маккой и поспешил в спальню. – Джимми, таблетки.
Джим выпил все и легко погладил Леонарда по руке:
– Спасибо, ты тоже ложись спать.
– Хорошо, – Маккой неторопливо снял одежду.
Он потянулся и, игриво улыбнувшись, вытащил из шкафа шёлковую ленту. Боунс аккуратно обернул один её конец вокруг запястья Джима, а второй привязал к изголовью кровати.
– Так-то.
– Вот я отрублюсь и запутаюсь в ней.
– Я сплю чутко, распутаю тебя.
Джим устроился поудобнее и коснулся пальцами виска Маккоя.
– Ты выглядишь устало…
– Это все работа и чертово дело, которое бесит меня. Спи, Джим, спи.
Джим послушно устроил голову на груди Боунса и прикрыл глаза.
– Я люблю тебя, знай это, хорошо?
– Я тебя тоже, – пробормотал Кирк.
***
Маккой не мог пошевелиться.
Только смотреть. И он с ужасом наблюдал за тем, как Джима, лежащего на алтаре, трахает мужчина, чьё лицо он не мог разглядеть. Джим лежал безвольной куклой, упершись взглядом в потолок, лишь чуть громче выдыхая, когда незнакомец набирал темп. Боунс почти, почти смог сдвинуться с места и… проснулся.
Видимо, во сне они сменили положение и теперь лежали лицом друг к другу, тесно обнявшись. Джим спокойно сопел ему в ключицу.
Не успел он порадоваться тому, что все в порядке, как заметил, что лента на запястье Джима разорвана. Боунс повозился, осторожно откинул одеяло и вздохнул. Судя по простыне, Джим снова бродил по саду. А он даже не проснулся…
– Боже, Джим, – выдохнул он. – Наручниками тебя пристегивать, что ли?
– М? – Джим открыл глаза, сонно моргая. – Утро?
– Утро, – машинально ответил Леонард, отыскивая взглядом часы.
– Ты опять гулял…
– Прости, – Джим устало потер глаза. – Дрянь всякая снилась.
– Что именно?
– Да гадость просто, – отмахнулся Кирк. – Дурной город, у меня таких приступов лунатизма лет с шестнадцати не было!
Джим вздохнул и взглянул на Маккоя:
– Ты можешь меня бросить, сам бы я уже сбежал…
– Не говори глупости. Но мысль с лентой идиотская. Теперь только наручники, пока тебя не отпустит, чтобы я точно мог проснуться.
– М… Наручники… – мурлыкнул Кирк и скользнул под одеяло, прижимаясь губами к животу Маккоя.
– Джим… – Леонард задохнулся, когда тот мягко погладил его твердеющий член и вобрал его в рот. Джим обласкал языком головку и взял больше. Глубже, сильнее. Боунс привычно скользнул рукой в волосы Джима, направляя и сжимая, зная, как мужа заводит такое действие.
Кирк огладил его бедра и, вобрав член до конца, с усилием сглотнул, сжимая головку стенками горла. Боунс охнул и забылся, потому что Джим был виртуозен, он никогда не встречал никого, кто настолько восхитительно бы делал минет. Кирк откинул одеяло и совершенно похабно облизнулся.
– Хочу тебя трахнуть… У нас есть еще час.
– Все что угодно… – выдохнул он.
– Ага, – довольно кивнул Джим, уже нанося на пальцы гель-смазку, медленно растирая, согревая в руках и внимательно, с каким-то животным обожанием глядя на Маккоя.
– Ты такой красивый, – выдохнул он. – Как я мог убегать от тебя…
– Потому что, – серьезно сказал Маккой и на секунду сбился, Джим привычно подготавливал его, наслаждаясь процессом, – за моей суровой мордой не видно, какой я зайчик.
– Зайчик… – Джим целенаправленно коснулся простаты.
– Джим, – серьезно сказал Маккой, ну ладно, попытался. – Не издевайся!..
– Я хочу подготовить тебя получше, – Кирк очаровательно улыбнулся.
– Ты садист, – простонал Боунс, понимая, что он сам пытается поглубже насадиться на трахающие его пальцы.
– Ну ладно-ладно! – рассмеялся Джим и переместился выше, нависая над супругом, толкаясь, прикусывая губы. Сжимая рукой его бок и так красиво выгибаясь.
– Я люблю тебя, Боунс…
– И я тебя, – простонал Леонард, вцепившись в плечи Кирка. Подаваясь на его движения и переставая соображать, все мысли исчезали, он мог думать только о том, что с ним Джим, и что им одурительно классно в это самое мгновение.
Кирк жадно брал его, прикрыв глаза, хрипло выдыхая. Гонясь за собственным удовольствием, с силой поводя руками по груди. И в тот миг, когда они оба были на грани, Джим открыл глаза – не пронзительно синие, а словно подернутые белесой пеленой, и выдохнул: – Он доволен.
Но даже этот момент безумия не смог отвлечь Маккоя, он кончил, чувствуя, как изливается Джим, продолжая видеть, как жутко снова меняется цвет его глаз. Кирк рухнул на него, часто дыша, отчаянно сжимая руку супруга.
– Кто «он»? – спросил Леонард.
– М-м-м? – Джим шумно вздохнул. – Я говорил про другого мужчину? Я буду все отрицать…
– Ты не помнишь? – настороженно уточнил Боунс.
– О чем? – Джим поднял голову, обеспокоенно глядя на него.
– Неважно, – отмахнулся Леонард, притягивая Джима ближе и целуя.
Кирк ответил на поцелуй, лениво и настолько знакомо, что Леонард немного успокоился.
Должно быть… он хотел думать, что все странности ему кажутся, но это было не так, и он знал, что это неправильно.
– Я схожу сегодня к врачу. Вдруг я шизофреник? – Джим вздохнул. – Ты ведь будешь любить меня психом?
– Я тебя буду любить любым, и не ходи ни к кому, Джим. Знаешь, давай, наверное, вообще уедем из этого города. Да, мы только переехали, но… город странный, и мне не нравится, и тебе, как я понимаю, тоже.
– Но твоя работа и… И дом, у нас же денег ни черта, все в дом ушло, – ошарашенно пробормотал Джим.
– Это все неважно… – тяжело произнес Боунс. – Правда.
Джим чуть улыбнулся:
– Милый, давай переждем?
– Как скажешь, – кивнул Леонард. – Но если тебя тоже начнет что-то беспокоить – мы уедем. Ничего страшного не случится.
– Да, конечно, – Джим продолжал улыбаться. – Не волнуйся. Что хочешь на завтрак? Ну, – он слегка усмехнулся, – помимо секса?
– Кофе. Много-много кофе, – блаженно простонал Маккой.
– Как пожелает мой господин, – Джим плавно встал. – Топай в душ, а я пока как раз успею приготовить поесть и кофе.
***
Чехов выглядел мрачно. Наверняка из-за своей агрессивной мулатки, подумал Боунс.
– У тебя что-то случилось? – спросил он и, вспомнив, продолжил: – Джим просил тебе передать… Подожди…
Уже перед самым выходом Джим протянул ему листок из плотной бумаги со словами «отдай напарнику, ему вроде и правда нравится, порадуй».
– О, спасибо! – парень мигом повеселел. – Твой муж супер!
– Именно, – согласился Маккой, разглядывая карандашный набросок какого-то очевидно подводного города.
– Я тебе завидую… – Павел улыбнулся. – Ладно. Я вот что узнал – у старушки гематомы на руках и кровь, первая минус под ногтями. Её убили.
– Как всегда, преступники прокалываются на мелочах, – пробормотал Боунс, вспоминая про джимов рисунок места преступления. – Скатаемся туда сегодня еще раз?
– Конечно. Только я выпью кофе, – Павел улыбнулся. – И я не хочу вас расстраивать, Леонард, но вряд ли мы найдем преступника.
– Первая минус? Хотя бы узнаем, сколько народу с такой кровью живёт в городе.
– У меня такая, – Павел усмехнулся.
– Абсолютный рецессив, – не удержался Боунс.
– Зато моя кровь подходит всем.
– Да. И она не настолько часто встречается, – улыбнулся Боунс.
– Достаточно часто, – возразил ему Чехов. – Это четвертая отрицательная – редкая. Так что есть шанс искать именно по резус-фактору. Людей с отрицательной кровью, неважно какой группы, всего тринадцать-пятнадцать процентов.
– Ага… – Леонард кивнул. – В больницу?
– Да, поехали, но на обратном пути заедем в кафешку, нормально поедим.
– Конечно, – Леонард улыбнулся. – Хочу кофе, – он вздохнул. – Не получается нормально втянуться в эту дурную работу.
– А, херня, – Павел махнул рукой. – Все впереди.
Город был серым и унылым, или казался таким, море, иногда виднеющееся между разрывами домов, тоже было серым и угнетающе мрачным. Леонарда немного мутило.
– Ты видишь мир как суицидник, – заметил напарник.
– Я все правильно вижу, – огрызнулся тот. – Мы рано или поздно разобьемся на хер, – пробормотал Маккой.
– Нет, здесь хорошие врачи, если разобьемся – соберут, – отшутился Чехов, но послушно сбросил скорость.
– Ла-а-адно, но я предпочел бы не разваливаться по частям, – Маккой глубоко вдохнул.
Медицинские данные по городу им выдали со скрипом, точнее со скандалом и истерикой, и с обещанием настучать на их противоправные действия руководству.
– В задницу пусть идут, – проворчал Маккой, листая бумаги.
– Ты что-то в этом понимаешь? – спросил он у Павла.
– Ага, – кивнул тот. – Эти документы ничего не значат, нам надо бы залезть в общебольничную базу по городу и там получить поименный список всех отрицательных.
Павел вдруг замялся.
– Знаешь… Ну, я мог бы взломать, но это…
– Взламывай, – вкрадчиво предложил Маккой.
– Но это не совсем законно и…
– Я не сдам тебя, – улыбнулся Леонард.
– Окей, – радостно рассмеялся Павел. – Но с тебя услуга!
– Какая это, интересно? – фыркнул Маккой.
– Да любая, потом как-нибудь, – отмахнулся от конкретики Чехов.
– Окей, – теперь согласился Маккой, надеясь, что Павел на самом деле не возглавляет местный клуб сумасшедших.
– Я не псих, – пояснил Чехов. – Просто раз рискую я, то и ты тоже.
– Разумеется, – Маккой усмехнулся.
В отделении Павел залип за монитором, в то время как Леонард пытался получить кофе из автомата, параллельно набирая номер мужа.
– Я слушаю? – мурлыкнул Джим. – Боунс, как день?
– Жопа. А как ты, Джимми? – Леонард лениво пнул автомат.
– Нормально, что хочешь на ужин? Я приготовлю все, что попросишь. Честное скаутское!
– Предположим, запечешь рыбку с овощами? – Боунс все же выбил из автомата кофе. – А потом я прикую тебя к кровати, предварительно оттрахав.
– Скорее бы вечер, – и Джим отключился, успев сказать: – Люблю тебя.
Маккой довольно улыбнулся и обернулся, едва не врезавшись в шефа.
– Разговоры о сексе? На работе?
– Мистер Грейсон, мой муж не может заснуть, если я ему не присуну. Такой тип, – Леонард был готов поклясться – шеф позеленел от злости.
– Я попрошу вас воздержаться от разговоров такого типа в отделении. Не все разделяют ваши… пристрастия, – Спок произнес последнее слово так, что оно прозвучало как «извращения».
– Хорошо. Приму к сведенью, милый, – и Леонард проскользнул в кабинет.
Он еще успел услышать, как шеф брезгливо чертыхнулся.
Павел целиком ушёл в компьютер, Боунс же сел разгребать бумаги. Через полчаса напряженной тишины Чехов кинул в него шарик из скатанной бумажки и поманил к себе. Боунс подошёл и склонился к нему, глядя на экран.
– Первая отрицательная. Пятьдесят семь человек, включая меня.
– Тебя вычеркиваем, – рассмеялся Маккой, легко погладив Чехова по плечу.
– О, прелестно, – Павел довольно улыбнулся. – Шефа тоже?
– Его нет, – ответил Леонард, – он подозрительный.
– Как скажешь.
Павел со вздохом откинулся в кресле, упираясь затылком в плечо Маккоя.
– У пятерых приводы, я их помню, знатная была заварушка. Так, мы вычеркиваем из этого списка детей и беременных женщин? – с энтузиазмом спросил Павел.
– Именно, – Боунс автоматически склонился ближе к Павлу, чувствуя свежий запах одеколона.
– А что мы подразумеваем под словом «дети»?
– Человеческие существа, возрастом до двенадцати лет? – подумав, уточнил Маккой.
– Хорошо. Двенадцать… Ты сейчас на меня слюной закапаешь, блин! – Павел поежился.
– Чего? – удивился Боунс.
– Слишком близко стоишь! – прошипел напарник.
– Прости, – Боунс отстранился. – Хороший одеколон.
– Эм-м-м, вот этот момент, который я называю неловким, – смутился Чехов.
– Мы должны медленно сблизиться и поцеловаться, – серьезно кивнул Маккой. – А потом Джим убьет меня. Насмерть.
– Не-не-не, – замахал руками Павел и рассмеялся. – Я только по девушкам!
– Рассказывай. Этот юный культист только почесал тебя по спинке, а ты уже потек, – рассмеялся Боунс.
– Не было такого! – неискренне возмутился покрасневший Чехов.
– Я это видел, – Боунс потрепал напарника по волосам и снова взглянул в монитор. – Распечатывай.
– Не было, – надулся Павел. – И не стой ко мне слишком близко, я нервничаю.
– Почему? – рассмеялся Боунс.
– Потому что на нас смотрит шеф, – тихо закончил Чехов.
– Хм… – негромко хихикнул Леонард. – Портит все малину… голубику.
Он отстранился и взял чашку со своего стола.
– Ты слишком спокойно ко всему такому относишься, – разумно заметил Чехов. – С юмором, что ли?
– Ага. А знаешь, почему? Я южанин и должен сидеть в доме с колоннами, пока рабы обрабатывают плантации. Но я здесь, – он присел на край стола.
– Твой юмор странен тем, что я не понимаю, когда ты шутишь, а когда серьезен.
Боунс усмехнулся и взял листы, выползшие из принтера.
– Идем. У нас двадцать человек. Надо их проверить.
– Идем, – Чехов рванул свою куртку и метко запустил смятый листок в корзину.
***
– Монтгомери Скотт, – Маккой сидел в мастерской, пытаясь не вляпаться в лужу машинного масла на столе. – Где вы были ночью два дня назад?
– Здесь, – мастер нервно улыбнулся. – Вон тот пикап почти умер.
– А милая старушка умерла совсем, – огрызнулся Боунс, недовольный его хорошим настроением и дружелюбием.
– Послушайте, я почти ни с кем не общаюсь, никто не может подтвердить моё присутствие здесь. – Скотт выглядел настолько несчастно, что Маккой невольно пожалел его.
– Презумпция невиновности, – чуть улыбнулся он.
– Да, конечно, – вспомнил Монтгомери. – Но я правда ничем не могу вам помочь, потому что ничего не знаю.
– Вы состоите в культе Ктулху? – Леонард взглянул на механика.
– Да, – обыденно отозвался тот. – Но сэр, вам сложнее найти будет того, кто не состоит в нем.
– Были лично знакомы с Моникой? – Леонард вздохнул. Монтгомери выглядел безобидно, но все же был членом культа.
– Ну, – протянул мастер. – Здесь все друг друга знают. Город небольшой, – пояснил он.
– Это «да»? – Маккой вздохнул. – Слушай, я тут три дня живу, и этот город уже вот здесь у меня, – Леонард потер шею. – Так что давай, ищи кого-нибудь, кто может подтвердить, что ты ковырялся здесь, а не вешал старушку.
– Нет никого, – развел руками, перемазанными в машинном масле, Скотт, – разве что Кинсер, но он малость…
– Что с ним?
– Он не пойдет как свидетель, – пояснил Чехов, – у парнишки аутизм.
– Ладно. Мистер Скотт, оставайтесь в городе, – Маккой вздохнул.
– Как прикажете, сэр, – улыбнулся Монтгомери. – Успеха вам в работе.
– Угу, – Леонард встал и взглянул на Павла, снова застрявшего в телефоне. Не сдержавшись, пнул его, мальчишка досадливо охнул и злобно взглянул в ответ.
– Теперь куда, мой навигатор?
– В бар. К Сэму, – Чехов фыркнул. – К обоим.
– Что за Сэм? – спросил Боунс, идя к машине. – Чего интересного можешь про него рассказать?
– Их двое, Трей и Джефферсон. Каждый из них Сэм, и крутятся они в криминальных кругах, – Павел вздохнул.
– У вас тут и криминал есть? – со скепсисом уточнил Боунс. – В этом милом маленьком городе, где каждый друг друга знает?
– Это город-порт, – Чехов пожал плечами. – Левого народа тоже полно, но они не задерживаются, много черных, – неполиткорректно заметил Павел, – арабов и индусов, но они волнами, смотря какое судно пришло в порт.
– Понял, – Леонард сел в машину. – Тогда к ним, к ним.
Бар носил гордое название «Морской Змей», но и только, и был обычной дешевой забегаловкой для матросни и портовых рабочих. Весь воздух пропитал запах свежей, не свежей, а также тухлой рыбы и требухи.
– Эй, Трей! – весело поприветствовал бармена Павел. – Какие вести с полей?
– Всех, кроме тебя, колокольчик, выдрали, – развязно заметил Сэм. – Оу, – наиграно смутился веселый широкоплечий мулат, – ты при исполнении, офицер?
– Да. Это Леонард Маккой, мой напарник, – Павел улыбнулся. – Расскажешь, что у нас по героину?
– О чем ты, друг мой? – усмехнулся Трей. – Сэм! – крикнул он. – Тебя хочет Чехов!
– Я его не хочу! – рявкнул второй “Сэм”. – Какого хера этот сладкий мальчик забыл в нашем притоне, а?
– Привёл напарника на смотрины. Интересуется, не толкал ли кто героин в последнее время.
Из служебного помещения вышел крупный мужчина, хмуро рассматривающий Маккоя.
– А хуле его это ебет? – так же недружелюбно спросил он.
– Недавно…
– Моника, – Трей задумчиво перевёл взгляд на Маккоя. – Верно?
– Верно.
– Не мы.
– А где вы видели убийц, которые признаются, что это они? – риторически спросил Маккой.
– Мы приехали сегодня ночью, – чуть улыбнулся Трей. – Были вон у его сестры, – он кивнул на Джефферсона.
– И сколько вы у нее были?
– Неделю где-то, – глядя на Леонарда честными глазами, отозвался один из «Сэмов».
– Восемь дней, – исправился Трей. – Там орда народу была. Координаты дать?
– Дать, – улыбнулся Чехов.
Трей, пошарив под стойкой, вытянул страшную тетрадь и, выдрав из нее относительно чистый лист, без следов крови и выпивки, начал записывать.
– Только смотрите, там ребёнок, собственно, ездили на племяшку посмотреть, народ весь злой и невыспавшийся, – Трей протянул листок Маккою.
– Учтем, спасибо за сотрудничество.
– У вас очень красивый муж, сэр полицейский.
– Я в курсе, – обернулся Маккой.
Джефферсон ревниво приобнял Трея. Тот рассмеялся.
– Хотя мой тоже ничего так.
– Не люблю рыжих, – не смог не съязвить Леонард. – До свидания.
Он уже вышел из забегаловки, но все равно услышал смех Трея.
– Ну и контингент, – фыркнул Маккой.
– «Сэмы» нормальные, – заступился за этих психов Чехов. – Ну, относительно, конечно, но нормальные. Там такая история любви… И – они не члены культа Ктулху.
Леонард фыркнул и взглянул на часы:
– Уже семь?!
– Ага, – подтвердил Чехов.
– Тогда до завтра, Павел.
– До завтра, напарник, – фыркнул мальчишка и весело удрал.
Леонард вздохнул и направился домой. Уже у калитки он понял, что больше умиляться невозможно. Джим развешивал бельё на веревке, напевая под нос.
– Знаешь, – вместо приветствия начал он, – для полной картины ты должен быть беременным…
– Все в твоих руках, – рассмеялся Джим, оборачиваюсь.
– Мир не настолько идеален, чтобы ты родил мне, начать хотя бы с того, что это физиологически невозможно, но да, мне бы нелогично хотелось от тебя ребенка.
– Тогда будем стараться, – улыбнулся Джим. – Как день?
– Отвратительно, – Боунс вздохнул, подходя к супругу.
– Ну, ты как всегда, – улыбнулся Джим, притягивая его для быстрого поцелуя.
– Голоден?
– О, я чертовски голоден, – мурлыкнул Боунс, оглаживая ягодицы Кирка.
– Нет, – возразил Джим, отпихивая его ладони мокрыми руками, – сегодня нормальный ужин. Я приготовил тебе твою рыбу! Иди и ешь!
– Ла-а-адно, – Маккой поцеловал супруга в висок. – Идем.
– Идем, и учти: я жду комментариев, как все охуенно вкусно, и для твоего же блага лучше сказать это.
Оказавшись в доме, Джим мгновенно завозился, накрывая на стол, и Маккой задумался о том, что, возможно, в этом городе не все так плохо. Они хотели уйти и отдохнуть от жизни в мегаполисе, хотели свой дом. Джим, казалось, был счастлив, развлекаясь кулинарией.
– Джимми, как себя чувствуешь?
– Нормально. Голова с утра кружилась немного, – Джим вздохнул. – Вода? Сок? Винишко? Пивасик?
– Фу, – скривился Боунс, – не говори так. Где тот утонченный юноша, в которого я влюбился?
– Ты мне тут не того, не этого, – усмехнулся Джим. – Женился – терпи. Ну, так что? Я соком зашлифую, может, это я с алкоголя лазил по саду?
– Нет, мы напьемся и будем голыми бегать по дому, – рассмеялся Маккой. – Тоже хороший план, нет?
– Тогда по пиву? – Джим улыбнулся.
– Да, – согласился Боунс, дергая Джима за джинсы.
Кирк выудил из холодильника две бутылки пива и уютно устроился на коленях Маккоя.
– В духовке рыба, – еще раз напомнил он, – пошли, поешь?
– Ага, – Леонард плавно очерчивал узоры на его пояснице.
– Так. Я сам что-то не так сделал, да? – хихикнул Кирк, снова вскакивая и отходя к плите.
Джим действительно готовил вкусно, когда его не пробивало на эксперименты, но сегодня рыба явно удалась.
– Я только поэтому на тебе и женился, – не сдержался, чтобы не подразнить его, Леонард. – Потому что ты хорошо готовишь.
– Вот так, – грустно заключил Джим. – А я-то думал, что ты любишь меня. Вот просто так. Без причин, – Кирк отпил из бутылки.
– И без причины люблю, – ответил Маккой. – Ты грустный сегодня.
– Я? – Джим провёл языком по горлышку бутылки, собирая пену. – Я не грустный, просто чертово вдохновение съебалось куда-то, и я не могу закончить картину, и эта незавершенность меня бесит.
– Понял. Могу что-то сделать?
– Ага. Пообнимай меня, – Джим улыбнулся, – а я буду тебя ныть про незавершенность образа, про несовершенство линий, про всю, мать ее, композицию в целом, что она не гармонична… Ты просто кивай.
– Ага, – глубокомысленно отозвался Маккой. – Пойдем на диван, по телевизору будет идти муть, ты будешь рассказывать, что случилось, а я буду гладить тебя?
– Гладить… А посуду?
– Завтра, – Маккой состроил несчастное лицо. – Точнее, сегодня, я все сам лично запихну в посудомойку, честно.
– Ладно. Запихивай. А я на диванчик, – хитро улыбнулся Джим и, поцеловав мужа в щеку, сбежал в гостиную.
Закон «кто готовил – тот не моет» был удобен, да. Маккой распихал всю посуду и включил машинку.
– Джим? – Маккой заглянул в гостиную, где в инфернально синем свете экрана Джим свернулся на диване. Вспыхивающие меняющиеся кадры то ли рекламы, то ли кино, придавали чертам Джима неправильную хищность.
– Тут есть местный канал, и там хрень… непонятная, – Джим вздохнул и обнял подушку.
– Я пришел тебя гладить, – усмехнулся Леонард, притягивая Джима к себе, тот забился к нему под бок, устроив голову на коленях и слепо глядя на телевизор.
– У меня спина побаливает, – пожаловался он. – И горло. Я все-таки простыл.
– Никакого минета, – наигранно и шутливо грустно вздохнул Маккой.
