Текст книги "Параллельные линии пересекаются (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Хорошо, хорошо… Только таблетку выпей.

Такума насупился, но взял стакан и поднёс его к губам. Кей с напряжением ждал, и лекарство не замедлило подействовать.

Такума отставил стакан и вытер губы. Вода показалась ему несколько странной на вкус, но он не ждал никакого подвоха, поэтому не насторожился. Через минуту он понял, что что-то не так: голова наполнилась приглушённым гулом, а перед глазами поплыло.

«Что это? – Парень затуманенным взглядом обвёл всё вокруг. – Голова кружится… и пошевелиться не могу…»

Руки и ноги его стали какими-то ватными, как у тряпичной куклы, и совершенно отказались слушаться. Такуму осенило:

– Что ты мне подсыпал, гад?!

Кей поморщился такому обращению (хотя и вполне заслуженному) и ответил, ставя колено на диван:

– Не волнуйся, Такума, на твоём здоровье это никак не отразится.

– Что ты задумал? – Такума хотел отодвинуться, но тело не слушалось.

– Да ничего. Тебе нужно ванну принять. – Кей снял наручники и покрутил их на пальце. – А чтобы ты не попытался сбежать, я принял меры предосторожности.

Такума должен был только радоваться, что избавился от наручников. Но что толку? Он не мог и пальцем пошевелить.

– Да я и ванну-то принять не смогу, – пропыхтел он, стараясь хотя бы удержаться в сидячем положении, но его тело само собой ехало куда-то вниз.

– Я тебя вымою, – утешающим тоном сказал Кей, расстёгивая ширинку парня и стягивая с него штаны.

– Руки убери! – в отчаянье завопил Такума, но был бессилен что-нибудь изменить.

– Не беспокойся, я ничего не сделаю, – возразил Кей, беря Такуму на руки, и понёс его в ванную комнату.

Такума был для него тяжеловат, но Кей прекрасно с этим справился. Он опустил парня в ванну и включил воду. Такума был пунцовым. Вся эта ситуация была просто идиотской, как и вообще всё происходящее.

Пока наливалась вода, Кей заплёл волосы, чтобы они ему не мешали, и заколол их шпильками на затылке. С этой причёской, при всём его тонком телосложении, он походил на андрогинную девчонку. Может быть, сейчас Такума впервые подумал об этом, и это стало раздражать его ещё больше: такой червяк, а никак с ним не справиться!

Кей влил в воду жидкое мыло, запахло мелиссой и ещё какими-то горькими травами. Он опустил руку в воду и взболтал её, появилась пена, радужные пузырьки разлетелись во все стороны. Кей слегка покраснел и сказал: – Мой первый любовник сделал это для меня. Я сделаю то же для тебя. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину.

– Заткнись! – рявкнул Такума, который вовсе не жаждал узнать, что же именно сделал первый любовник Кея и что собирался делать сам Кей.

Кей проигнорировал этот вопль и развернул Такуму к себе спиной.

– Не трогай меня!

– Я просто смою все вчерашние следы, – возразил Кей, запуская руки по локти в ванну и вороша пену.

Его пальцы как бы невзначай дотронулись до тела Такумы, тот взъерошился:

– Только попробуй меня там тронуть!

Кей извинился, но руки не убрал. Он мягко помассировал копчик парня и скользнул пальцами ниже.

– Чёрт, больно же! – воскликнул Такума.

– Извини. – Кей вытащил руку из воды и налил на ладонь какое-то розоватое масло. – Это снимет боль и напряжение, вот увидишь. Только потерпи чуть-чуть.

Он решительно погрузил руку в воду и припечатал испачканные в масле пальцы к ноющему анусу парня.

– Куда пальцы суёшь! – вспыхнул Такума, чувствуя, как его анус раздвигается и неохотно принимает в себя кончики пальцев Кея.

«Чёрт, если бы я только мог пошевелиться, я бы ему так врезал!» – стиснув зубы, подумал он, очень остро ощущая этот своеобразный массаж.

Но пугало не это, а кое-что другое. Почему-то эти прикосновения очень возбуждали… Тело было само по себе, не контролируемое мозгом, и реагировало куда как откровенно.

– Ну вот, – сказал Кей, вытирая руки о полотенце, – теперь должно стать получше. Если нет, можем повторить.

Но Такума так свирепо на него посмотрел, что Кей не решился сделать это снова.

– Теперь я тебя вытру, – вслух сказал он, за подмышки поднимая Такуму и усаживая его на край ванны.

Кей вооружился полотенцем и с невозмутимым видом стал его обтирать. Сидеть совершенно голым на краю ванной, не в силах пошевелиться, когда этот тип тебя разглядывает и трогает где угодно…

«Это унизительно», – с отвращением подумал Такума.

Но его тело было слишком расслаблено и растревожено ванной, и лёгкое напряжение в том самом месте выдавало, что эти прикосновения даже приятны в тактильном смысле. Кей сделал вид, что ничего не заметил.

– Наденем это, и я тебя отнесу обратно, – сказал он, демонстрируя Такуме свёрнутую одежду.

И это тоже было унизительно. Кей не без труда натянул на всё ещё влажное тело Такумы боксеры и майку, подсушил ему волосы феном и отнёс обратно в подвал.

– Убью! – прошипел Такума, когда Кей переложил его на диван. – Честное слово, как только представится случай…

– Тебе стоит поспать немного. – Кей притворился, что не услышал этого. – Когда проснёшься, тебе полегчает.

Такума чувствовал себя вымотанным. Голова была тяжёлая, он кое-как повернул её, устраиваясь щекой на подушке, и закрыл глаза.

– Мне, правда, жаль, – добавил Кей. – Я был пьян. Если бы я был трезв…

– Да кто тебе поверит? – усмехнулся Такума.

Кей зажмурился и выпалил:

– Я старался быть нежным! Но я не мог бы сдержаться, даже если бы и захотел…

А сердце глухо выстукивало: «Люблю! Люблю! Люблю!»

Такума уже не слышал этого, он заснул. Кей почувствовал бесконечную нежность, глядя на его спящее лицо. Он был такой расслабленный, такой милый, такой чертовски привлекательный, что хотелось накинуться на него и тискать, тискать, тискать…

«Я постараюсь больше не делать с ним такого…» – Кей протянул к нему руку, но замер. Даже не касаться его?

«Смогу ли я?» – его рука задрожала, а по щекам потянулись две мокрые полоски. На сердце пошёл дождь.

«Я должен помнить, для чего он здесь!» – Кей помотал головой, стараясь отогнать ненужные, по его мнению, мысли.

Нарисовать достойную картину – вот для чего он пошёл на всё это, так почему же он так легко про это забыл?

«Я не должен отвлекаться», – слабо попытался уговорить себя Кей. На первый взгляд, это ему удалось.

Он наклонился и нежно поцеловал Такуму в щёку.

– Прости, – прошептал он, – я больше ничего тебе не сделаю…

Художник поднялся и, покачиваясь, покинул подвал.

В своей комнате Кей рухнул на кровать, не в силах сдерживать слёз, которые текли и текли, как будто началось настоящее наводнение.

«Ты должен оставаться мои натурщиком».

Парень подтянул к себе альбом с эскизами и безразлично перевернул несколько страниц.

«Только натурщиком…» – хотел произнести Кей, но вместо этого вышло: «Только моим».

Несколько часов спустя Такума проснулся. Он открыл глаза, неясные тени бродили перед ними, как это всегда бывает после крепкого сна.

«Отлично выспался», – подумалось парню.

Он сел и потянулся, с удовольствием зевая и протирая заспанные глаза.

– Э? – тут же воскликнул он, потому что до него дошло, что наручников на руках больше нет.

Такума с удовольствием растёр запястья, но радоваться ещё было рано.

«А это что за хреновина?» – удивился он, заметив на правом запястье какую-то штуку.

Штука эта была тонким браслетом из чёрного металла, достаточно свободным, чтобы не натирать кожу, но всё-таки достаточно узким, чтобы не спадать с кисти. На среднем пальце появилось колечко из того же металла, и браслет соединялся с ним тонкой цепочкой.

«Какое-то девчачье украшение!» – раздражённо подумал Такума, тщетно пытаясь снять всё это: цепочка, соединяющая кольцо и браслет, не позволяла.

Парень с ещё бо́льшим раздражением понял, что снять кольцо, не сломав или не отрезав себе палец, не получится. А как браслет надевался – он вообще не понял. Наверное, там был какой-то скрытый замок.

«Ну и что это всё значит?!» – Такума потряс рукой.

Откуда-то из-под него вылетела сложенная вчетверо бумага. Такума поднял её и развернул. Это была записка от Кея.

– «Твой ужин», – прочёл Такума и тут увидел, что на полу стоит закрытый поднос. – «Ешь, не волнуйся, в него ничего не подмешано. Переоденься, тебе должно подойти». – И тут Такума обнаружил, что на спинке дивана висит одежда. – А, тут ещё и постскриптум… «Наручников больше не будет. Вещь на твоём запястье – типа электрошока. Попытаешься сбежать – она тебя вырубит. Так что будь хорошим мальчиком!»

Такума нахмурился и посмотрел на руку ещё раз. Это что, шутка какая-то? Сначала всякую дрянь подмешивает, теперь ещё и это? Парень дёрнулся, представив себе, что будет, если это всё правда, – шок и бесплатная завивка в придачу. Неутешительная перспектива!

«Но должна же она как-нибудь сниматься?» – чертыхнулся он, но пробовать больше не рискнул: а вдруг эта хреновина взорвалась бы или ещё что?

Он оставил в покое браслет и подтянул к себе оставленную Кеем одежду.

– И что тут у нас? – пробормотал он, вертя штаны в руках.

Вещи были маловаты, не говоря уж о том, что такое Такума отродясь не носил и носить бы не стал. Но не полуголым же сидеть, тем более в такой извращённой компании! Топ был трикотажный, с круглым вырезом, и заканчивался на нижнем ряде рёбер, открывая живот. Штаны были не то шёлковые, не то атласные, ширинка затягивалась вообще шнурками, как корсет. Такума, ломая пальцы и ругаясь, зашнурился и почувствовал себя ещё бо́льшим идиотом, чем раньше.

«Боже, как вульгарно…» – Парень попытался одёрнуть топ или подтянуть штаны, но живот всё равно оставался открытым.

Нудный звук в животе отвлёк Такуму, он плюнул на всё и подтянул к себе поднос с едой. Но кусок застрял в горле, когда парень подумал: «А что вчера-то было? Ничего не помню. Вырубился…»

Он поворошил память, но ничего конкретного вспомнить не смог. А может быть, маньяк специально что-то подмешал, чтобы потом опять… Брр! Такуму передёрнуло, и он с серьёзным видом пощупал себя за задницу.

«Не похоже», – вынужден был признать он, потому что там ничего не болело сверх меры.

Такума скрестил руки и прошёлся по подвалу, размышляя. Нет, даже если ничего не произошло, положение вещей от этого не изменилось: он по-прежнему пленник этого ненормального… Перед глазами у Такумы поплыло, и ему снова вспомнилась эта отвратительная сцена – его руки, шарящие повсюду, его член внутри, его дыхание на шее…

– У этого извращённого ненормального! – воскликнул он, ёжась и растирая плечи от неприятного холодка. – Проклятый извращенец! Как тошно при мысли об этом!

Аппетит у Такумы пропал, и он отодвинул поднос подальше.

«А потом ещё и улыбается, как ни в чём не бывало!» – со злостью вспомнил парень.

Он дёрнулся, быстрыми шагами пересёк подвал, наклонился, поднимая с пола сигареты, и нервно закурил: «Так, надо успокоиться, мысли об этом меня нервируют…»

Сложно сказать, успокоило ли это его на самом деле, но, по крайней мере, он смог доесть оставленную еду, почти не думая о произошедшем.

В это время Кей готовил доклад в библиотеке Художественной академии, а вернее будет сказать – механически листал взятую энциклопедию, но думал совершенно о другом.

Как отреагирует Такума – вот что его больше интересовало. Он не испытывал ложных надежд, но ему хотелось верить, что отсутствие наручников хотя бы чуть-чуть расположит Такуму к нему.

– Приветик!

Кей вздрогнул. Он и не заметил, как к нему подсел однокурсник. Хиро был местной звездой, хотя не вызывал у Кея ничего, кроме раздражения и некоторого гадливого отвращения. Хиро был слишком неопрятен, с вечной трехдневной щетиной на подбородке, с максимально открытыми майками (чтобы подчеркнуть его накачанные руки, которые Кей считал лишь кусками неаппетитного мяса) и растянутыми на коленях джинсами. Но почему-то он был популярен и у парней, и у девчонок. Вот ведь загадка, в самом деле!

– Слышал, ты с Джунном поругался? – между тем поинтересовался Хиро.

«А новости быстро распространяются», – с неудовольствием подумал Кей, отодвигая свой стул, и ответил:

– И что с того?

– Не похоже, чтобы ты был слишком расстроен. – Хиро, что называется, «включил звезду», вываливая весь свой арсенал, начиная от подмигивания и заканчивая поигрыванием мышц на предплечьях.

– А это вообще не твоё дело, – раздражённо отозвался Кей.

– Нового уже заимел? – Хиро подвинул свой стул ближе.

– А тебе-то что?

– Ну… – Хиро провёл рукой по волосам, как модели в рекламе шампуня от перхоти. Он думал, что это классный жест. – Я ведь знаю, что ты трахаться любишь. А я это так хорошо делаю… – И он пощекотал языком ухо остолбеневшего парня.

– Ты что? Обалдел? – Кей попытался отстраниться и тут почувствовал, что рука Хиро под столом въехала ему прямо на ширинку.

– Отвали от меня! – взвился Кей и влепил Хиро звонкую пощёчину.

– Ты что? – опешил Хиро.

– А ну попробуй ещё раз это сделать! – мрачно предложил Кей, зловеще ухмыляясь и нащупывая рукой энциклопедию. А она была жуть какой тяжёлой, на три тысячи двести восемнадцать страниц, не считая предисловия и содержания!

Хиро откинулся на стуле и ухмыльнулся со значением:

– Всё с тобой ясно, втюрился уже в кого-то?

Кей вздрогнул, покраснел и отвернулся:

– И вовсе нет.

– Бинго! – сказал довольный Хиро.

– Не фига подобного! – вспылил Кей и ухватил Хиро за руку. – Пошли в туалет, я тебе докажу.

Он закинул однокурсника в кабинку и решительно стянул с себя штаны. Даже Хиро такого от него не ожидал: он вытаращил глаза, не совсем понимая, почему Кей вдруг так разозлился, и уж тем более не понимая, почему он решил уединиться с ним в туалете после столь категоричной пощёчины!

– Кей? – Хиро стушевался.

– Давай, чего ждёшь? – Кей недвусмысленно приподнял колено, лаская себя пальцами. – Я редко перед кем раздвигаю ноги.

– Э-э… ладно, – пожал плечами Хиро, спуская шаровары и прижимая Кея к стене резким выпадом бёдер.

Кей стиснул зубы, поощряя его хриплым: «Давай!»

Кажется, в соседней кабинке кто-то был, но это уже не имело никакого значения. Как и сам секс. Это было больно и нудно, и дело уж конечно было не в том, что Хиро Кею не нравился. Кей просто вытерпел эти долгие полчаса, скорее по инерции царапая спину парня пальцами и абсолютно ничего, кроме неприятных ощущений и прежнего раздражения, не чувствуя.

Уже идя домой, Кей переосмыслил произошедшее. Это его напугало, но впервые в жизни секс не доставил ему никакого удовольствия.

«Ужасно… – с долей страха подумал Кей. – Меня это совсем не возбудило. Чёрт возьми…»

Хиро сказал напоследок, что именно этого и ожидал от влюблённого парня. Влюблённого… Влюблённого?

Кей поморщился, зажал рукой солнечное сплетение: «Зачем я вообще это сделал? Так противно…»

К горлу подкатил липкий комок, Кей перегнулся через какое-то ограждение, его вырвало. Отдышавшись, он разогнулся, вытер рот изгибом кисти.

«Впервые меня стошнило после секса», – апатично подумал он, обводя взглядом ночное небо, как будто видел его впервые. Кое-где светили звёзды, слабо мерцал узкий серп месяца.

«Тошно даже при мысли о сексе с кем-то, кроме него…»

Кей отвернулся и облокотился об ограждение, закрывая глаза, чтобы не видеть ни этого неба, ни этих звёзд, ни прочей романтической ерунды, которая делает только хуже.

– Неужели я настолько отчаянно влюбился, что не могу стать прежним? – задал Кей себе вопрос.

Перед глазами стоял образ Такумы, и от него было никуда не деться.

«Я так хочу, чтобы он мне улыбнулся, – с болью подумал Кей, и его губы задрожали ещё сильнее. – Да, больше всего на свете я хочу увидеть его настоящую улыбку. Надеюсь, он когда-нибудь мне улыбнётся… когда-нибудь… и только мне!»

====== А он на самом деле художник ======

– Кей… – слабо выдохнул парень, раскидывая руки по кровати.

Пальцы художника нервно ласкали упругие бёдра, между которыми он устроился, и чувствовали напряжение мышц, подрагивающих всякий раз, как член Кея входил особенно глубоко.

– Кей… я… кончаю…

– О, Такума…

– М-м-м? – Кей открыл глаза.

Лицо горело румянцем, в животе было горячо. Кей зажмурился, снова открыл глаза и сообразил: это был сон. Парень сел, со вздохом поскрёб затылок и уставился на член, готовый взорваться от напряжения. Кей тронул головку пальцем, чувствуя прохладное удовлетворение от этого прикосновения. Обычно wet dreams не вызывали у него столь бурной эрекции, но этот сон…

– Блин! – простонал Кей. – И как я могу забыть, если мне такие сны снятся?!

Он откинулся обратно на кровать, зажимая член в ладони и с мазохистской точностью припоминая все детали сна снова и снова. Его тело содрогалось от фантастического своей первобытностью и искренностью удовольствия. Дыхание прерывалось слабыми стонами, в висках стучало, тело казалось каким-то чужим и совсем невесомым. Перламутровые брызги разлетелись по кровати, Кей обмяк и отрешённо двигал пальцами по начавшему утихать члену.

Если бы сейчас это была не его собственная рука… Кей на секунду зажмурился и представил, как широкая ладонь Такумы обхватывает его член и… Парень подскочил, мотая головой: эта фантазия была слишком реальна в его воображении и… нереальна в жизни. Да этого никогда не произойдёт!

Кей похлопал себя по щекам, стараясь отвлечься от всего этого. Сейчас перед ним стояла важная задача – воссоздать разрушенную жизнь по кусочкам и выкинуть из головы мысли о чувствах к натурщику. Без этого – он прекрасно понимал – ничего не получится.

Парень прикусил палец, размышляя. Это будет совсем непросто, но ему необходимо вернутся к прежней жизни. Стать прежним Кеем, который не плакал по поводу и без повода. Который не расстраивался, если его бросали. Который не краснел, если его спрашивали о сексе… Губы Кея задрожали: «Стать самим собой и закрыть своё сердце?»

– И что я должен делать? – выдохнул он, обхватывая плечи руками. – Я твёрдо решил для себя… но мои сны… моё тело…

О да, его тело отказывалось подчиняться рассудку. Художник мог тысячу раз повторить себе, что это не любовь, и он мог даже поверить в это. Но стоило увидеть Такуму или даже подумать о нём, как сердце начинало биться иначе, и снова приходило осознание того, что он всего лишь обманывает себя, притворяясь равнодушным. Как долго он ещё мог балансировать на грани?

«Я должен делать то, что решил… то, для чего я и затеял всё это!» – Кей резко поднялся, сжимая кулаки, и почти взял под контроль и своё тело, и свои желания. Надолго ли?

Сегодня Кей планировал весь день провести дома, рисуя и не отвлекаясь ни на что, даже если это будет землетрясение магнитудой десять баллов.

Впрочем, насчёт собственных реакций он был не так уверен, поэтому решил помалкивать: чем меньше он общается с Такумой, тем легче ему будет видеть в нём просто натурщика. Но Кей как-то забыл о том, что если два человека находятся вместе в одном замкнутом пространстве, то молчание долго не протянет.

Кей взял альбом и пошёл в подвал.

Такума в это время сидел на диване, подперев голову рукой, и мечтал о яде. Голова немилосердно болела, даже просто смотреть было больно. Видно, у той гадости, что подмешал ему Кей, были побочные эффекты. Так-то злиться на Кея было не из-за чего, но Такума всё равно злился. Отчасти из-за того, что произошло раньше, отчасти из-за самой ситуации. Меньше всего Такуме хотелось бы сейчас общаться с Кеем или даже просто видеть его, но он услышал шаги за дверью и понял, что всё равно придётся.

– Начнём? – Кей спустился вниз, сел на последнюю ступеньку лестницы – и всё это с непроницаемым лицом.

Такума невольно напрягся. Поведение Кея показалось ему очень странным. В принципе, ничего странного вроде бы не было, но Такума нутром чуял, что здесь что-то не так! Называйте это интуицией, если угодно.

– Что начнём? – с подозрением спросил парень, покосившись на художника.

– Рисовать. – Кей улыбнулся, хотя улыбка далась ему нелегко и получилась не такой уж и улыбкой (что насторожило Такуму ещё больше).

Сейчас Кей боролся сам с собой. Держаться отстранённо было очень трудно, но художник всё-таки старался: он уткнулся в альбом, молча и сосредоточенно водя карандашом по бумаге и лишь иногда прикрикивая на Такуму, чтобы тот не менял позы.

Такума сидел как на иголках.

«Ну и что тут происходит?» – спрашивал он сам себя, поглядывая на кислое лицо Кея – даже не кислое, а пресное, такого выражения он ещё не видел.

Пожалуй, единственным объяснением было: маньяк что-то задумал. И что-то не слишком приятное! Такума сглотнул комок в горле и попытался прозондировать почву.

– У меня голова болит, – сказал он, показывая на виски. – Твоя гадость виновата, зуб даю.

Кей молча встал и вышел.

«Опаньки», – растерялся Такума.

Кей меж тем вернулся и так же молча подал парню стакан и коробочку с анальгином. Молчание казалось зловещим, у Такумы таблетка встала поперёк горла. Он поперхнулся, постучал по груди кулаком и покосился на художника. Тот снова взялся за альбом.

– У тебя опять какие-то планы на мой счёт? – сумрачно спросил Такума, занимая оборону на диване.

Кей поднял голову, взглянул поверх Такумы и пожал плечами:

– Никаких. Я просто рисую.

«Блин, так сложно сдерживаться…» – подумал он, оттопыривая губу.

– С тобой явно что-то не так, – возразил Такума, которого выражение лица Кея вовсе не радовало: когда парень чего-то не понимал, он начинал нервничать.

Кей не выдержал:

– Да не мучай ты меня!!!

– А-а? – в шоке воскликнул Такума, потому что такой реакции от Кея ну никак не ожидал.

Кей встал, отшвырнул альбом, сжимая кулаки. Мрачная аура расползалась по подвалу.

«Злится?» – перетрухнул Такума.

Кей поднял голову, глаза его были полны слёз и казались огромными.

– Э-э… – растерянно промямлил Такума.

Кей зажмурился и выпалил:

– Прекрати меня мучить этими вопросами!

– Ага, как будто ты жертва, – скептически отозвался Такума, но на всякий случай отодвинулся подальше.

Кей низко опустил голову, подобрал альбом и вернулся на своё место. Волосы скрыли выражение его лица, когда он произнёс:

– Извини.

Повисло молчание.

– Я просто… – Кей вскинул голову, его лицо пылало. – Я просто хочу нарисовать тебя!

– …

– Ты хоть можешь представить себе, каково это, когда тебя называют отбросом?

Такума не знал, что на это ответить. Видно, Кей говорил о чём-то из своей жизни, но Такума-то об этом не знал, поэтому растерялся. Кей опомнился и поспешно вытер глаза, выдавливая из себя улыбку: – Извини, что-то я расклеился. Тебе-то это всё равно, конечно…

«Кажется, момент подходящий», – вспыхнула лампочка в голове у Такумы.

– Слушай, – сказал он как можно серьёзнее, – но это же не повод похищать человека и…

Подвал опять погрузился в вакуум молчания. Такума поёжился. Кей внезапно деланно засмеялся, ероша волосы на затылке:

– Да не волнуйся, я тебя отпущу, как только дорисую.

«Ха?» – разочарованно подумалось Такуме: Кей оказался непробиваем и на уловку не попался.

Тумс! Сердце Кея снова вырвалось на свободу, ведь Такума был так близко, буквально в шаге от него…

«Нужно избавиться от этой привязанности», – Кей сейчас боролся сам с собой, чтобы опять не натворить бед. Да, он должен остаться только натурщиком. А то, что произошло…

«Я был пьян», – сказал Кей сам себе.

«А те минеты?» – ехидно поинтересовался какой-то внутренний голос.

«Просто способ его припугнуть», – не слишком уверенно возразил Кей.

Но перед глазами выплыла картинка собственно процесса этого «способа припугнуть», и сразу же стало ясно, что ничего общего с запугиванием те минеты не имели.

Щёлк! Грифель карандаша сломался, и его кончик отлетел в сторону. Такума, который успел несколько расслабиться, снова съёжился и стал ждать подвоха.

– Бред… – сердито пробормотал Кей, вырывая лист из альбома и комкая его. – Я всё равно нарисую!!!

– Слушай, чего ты так на этом зациклился, а? – вполне обоснованно удивился Такума, пожимая плечами.

– Ты не поймёшь. – Кей надул губы, очиняя карандаш. – Это было всей моей жизнью, а мне её…

Он осёкся, втянул голову в плечи, и вокруг снова расползлись тени прошлого.

«Блин, как всё запутано-то у него…» – невольно пожалел его Такума и тут же встрепенулся: с какой стати его жалеть-то, после всего того, что он уже сделал?! Такума поморщился и попытался отогнать от себя эти ненужные мысли: «Меня его жизнь не должна волновать, я о своей должен заботиться. Да какие у него проблемы могут быть? Просто псих… и похитил меня…»

Такума покосился на него, пересел на край дивана, поближе к ступеням.

«Нужно быть осторожнее и не злить его, – подумал он. – Чтобы опять не произошло то, что было…»

Припомнилось всё: и боль, и бессилие что-то изменить, и странные волны, гуляющие по телу… Не хотелось бы это снова пережить.

Карандаш Кея шуршал по бумаге, нанося штрих за штрихом.

«И чего он там чиркает?» – Такума кашлянул в кулак и обратился к Кею:

– Слушай, ты всё время рисуешь. Может, покажешь? Я бы хотел посмотреть.

«Сомневаюсь, что он вообще рисовать умеет…» – усмехнулся он про себя.

Кей протянул ему альбом:

– Вот.

Такума с небрежной ухмылкой перевернул альбом рисунком к себе и застыл в шоке. Его руки задрожали, и он с трудом удержал альбом в руках. Вообще-то Такума был не слишком впечатлителен и в искусстве мало что понимал, но сейчас, когда он взглянул на рисунок, его сердце впервые шевельнулось и наполнилось каким-то сладким нектаром, и ради этого ощущения – полного умиротворения в душе – он был готов простить Кею что угодно. Даже то изнасилование.

«Как же это прекрасно! – обалдело подумал он, не в силах оторвать взгляда от своего портрета. – Я не должен им восхищаться, но это в самом деле прекрасно!»

Конечно, это были всего лишь карандашные наброски, но от них исходила такая энергетика, что она накрыла Такуму с головой. Он пролистал альбом, всё больше погружаясь в этот прекрасный мир штрихов и линий, и его лицо вспыхнуло. Кажется, парень впервые поймал себя на мысли, что ему нравится любоваться самим собой… и нравится, что кто-то смотрит и любуется им, создавая эти прекрасные вещи. Там было и несколько ню, но Такума никогда не думал, что его тело может выглядеть – и выглядит – так со стороны.

– Это ведь… – выдохнул он смущённо, – это просто…

Кей вдруг выхватил альбом из его рук.

– Всё не то! – сердито воскликнул он, выдирая из альбома листы и сминая их. – Ни одного удачного эскиза!

– Стой! – Такума подскочил и попытался отнять альбом. Он был в шоке от того, что можно так запросто порвать эти замечательные рисунки. – Погоди, что ты делаешь! Ты ведь здорово рисуешь!

Кей выпустил альбом из рук, бухнулся обратно на ступеньку и низко наклонил голову.

– Ему так не кажется, – сквозь зубы пробормотал он.

«Ему?» – мысленно повторил Такума.

Кей скривил губы и сломал карандаш пополам.

«Блин, этот кто-то его реально бесит», – поёжился Такума.

Взгляд Кея стал колючим.

– Я им всем докажу! – прошипел Кей, резко раздёргивая разворот альбома и выхватывая новый карандаш из коробки.

«Ну всё, завёлся…» – Такума потёр лоб. Кей метнул на него быстрый и такой же колючий взгляд:

– Не двигайся, я тебе сказал!

Такума замер в той позе, в которой оказался в данный момент, – с пальцами, прижатыми к виску. Кей сосредоточенно склонился над альбомом, то и дело поднимая глаза, чтобы свериться с «оригиналом».

«Он таким серьёзным стал, – не без удивления подумал Такума, скосив на художника глаза. – Прямо-таки одержим своей идеей…»

Воображение парня опять разыгралось, и он представил себе Кея демоном, у которого вместо пальцев – кисти и карандаши. Гений или злодей?

«Похоже, я опять не знаю, что мне думать», – со вздохом заключил Такума, забывая, что Кей заставил его позировать.

– Блин! – тут же взвился Кей. – Ну я же сказал: не двигайся!

Такума снова замер, чувствуя неприятное покалывание в кончиках пальцев.

«Но он меня пугает больше, чем обычно… Лучше и не дышать лишний раз».

Кей никогда не был так сосредоточен, как сейчас.

«Я смогу… надеюсь, что смогу. Я смогу отбросить всё… даже свои чувства… – стиснув зубы, думал он и наносил штрих за штрихом на очередной портрет, – чтобы написать шедевр, достойный этой грёбаной галереи!!!»

====== Ближе ======

А сессия пришла как всегда неожиданно. Кей проснулся и обнаружил, что до начала экзаменов осталось всего ничего, а он, конечно, ни к одному из них готов не был.

«Вот ведь, а?» – рассерженно подумал он.

Вместо того чтобы выстраивать мосты в их с Такумой отношениях, придётся теперь корпеть над учебниками и лекциями! Кей угрюмо открыл тетрадь и понял, что совершенно ничего не понимает. Мысли были заняты другим, к тому же Кей не особо любил точные науки.

«А я ведь могу и в подвале заниматься, – вдруг осенило его. – По крайней мере, хотя бы визуально побуду с ним рядом. Может быть, это меня вдохновит».

Хотя в предстоящих экзаменах было мало вдохновляющего.

Такума в это время валялся на диване, размышляя, что происходит с его жизнью. Календаря у него не было, так что он сбился и не совсем был уверен, какое сейчас число. Точно он знал только одно: Кей вот уже восемь дней к нему не прикасался, и это радовало. Как будто после того разговора что-то переменилось. Ох и ошибался же Такума, думая так!

«Может, ему вообще всё это скоро надоест, – с надеждой подумал парень, – и он меня отпустит».

В то, что Кей его любит, Такума не верил. Он вообще не мог понять, как два парня могут…

«Мать твою, опять я об этом думаю…» – поморщился он, сжал переносицу и помотал головой.

В это время раздались шаги, и в подвале появился нагруженный книгами и тетрадками Кей. Такума покосился на него, но ничего говорить не стал. Кто знает, что конкретно могло этого психа спровоцировать! Кей сложил книги возле дивана, бухнулся на пол, прислоняясь спиной к боковине, и погрузился в чтение.

«Ну и что бы это значило?» – рассеянно подумал Такума, потихоньку сдвигаясь к краю дивана, от Кея подальше.

Кей сосредоточенно водил пальцем по строчкам в книге, что-то неясно бормоча, но с каждой минутой его лицо становилось всё глупее.

– Блин! – воскликнул он, отшвыривая книгу. – Ни фига не понимаю!

Такума вздрогнул от неожиданности и покосился на художника. Тот надул губы, как рассерженный ребёнок, потом неожиданно просиял и обернулся к Такуме:

– Слушай!

– Чего? – Такума невольно поёжился.

– Может быть, ты мне с этим поможешь, а?

«Ну и что это за отношение? – У Такумы задёргалось под глазом. – Как будто соседи по комнате, честное слово…»

– А я тебе что, обязан помогать? – не слишком приветливо спросил он, кривя рот.

Кея такое холодное возражение ничуть не смутило. Он сложил ладони и протянул:

– Ну, пожа-а-алуйста!

Такума фыркнул.

– Поможешь – приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое, – пообещал Кей, подмигивая.

– Хм, – только и сказал Такума.

– Я ничегошеньки не понимаю! – Кей включил «щенячьи глазки», так что Такуме даже показалось, что на голове художника появились ушки, а сзади – хвостик, который заискивающе вилял.