Текст книги "Проще прошлого (СИ)"

Автор книги: Джилл-с-фонарём

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Локи метался по своим покоям. Натыкаясь на предметы мебели, он просто отшвыривал их с дороги, не обращая внимания на то, как аккуратная комната превращается в свалку. Трикстер закипал от обиды, злости, чувствовал, что с ним поступили несправедливо, хотя сам толком не мог объяснить, в чем заключалась эта несправедливость. Впрочем, он не искал объяснений. На щеке горел отпечаток ладони Тора, разбитую губу слегка дергало, и в данный момент все мысли младшего царевича были сосредоточены на этом. Тор позволил себе поднять на него руку, и не на шутку разошедшееся воображение мгновенно подсказало Локи единственное объяснение: Громовержец ударил просто так, без причины потому, что его приемный брат – йотун. Презренное существо, ненавистное среди асгардцев. Разумеется, такой уродец годен только для того, чтобы вытирать об него ноги. Тор с его дружками и раньше это проделывали, но теперь насмешками и обидными высказываниями дело не ограничится, в ход непременно пойдут кулаки. Один что-то там говорил о том, что хотел бы видеть Локи правителем Йотунхейма. Интересно, на что рассчитывал верховный Асгардец? Что Лафей, выбросивший слабого младенца умирать, вдруг расчувствуется, примет уже взрослого сына обратно, да еще и уступит трон? А может быть, ни на что Один давно уже не рассчитывал и именно поэтому поведал, наконец, тайну происхождения Локи? Чтобы развязать Тору руки, чтобы старший царевич больше не церемонился с йотунским ублюдком. В конце концов, Локи окончательно увяз в трясине собственных мрачных мыслей, уверившись в том, что теперь из царевича он превратится чуть ли не в раба и в Асгарде ему жизни не будет. Пощечина Тора стала прекрасным тому доказательством. Разумеется, все добрые слова об уважении, любви, принятии его, как сына и брата несмотря ни на что, испуганный и расстроенный разум Локи успешно игнорировал.

Пустым взглядом окинув разгромленные покои, Локи устало опустился на кровать. Нужно было что-то предпринять, пока не стало поздно. В чем именно будет заключаться это «поздно» трикстер тоже не особо представлял, но был уверен, что ему придется несладко. Тем более, что он, еще будучи в неведении относительно своего происхождения, уже успел причинить вред Асгарду – показал йотунам тайную тропу во дворец. Бог Обмана хотел всего-то проучить заносчивого Тора и показать Одину, что его старший сын самовлюбленный эгоистичный кретин, не достойный стать царем Асгарда. Локи был уверен, Тор обязательно проявит себя во всей красе, сотворит какую-нибудь глупость в ответ на нападение ледяных великанов и царь лишит его трона. Однако, при этом трикстер не желал никому смерти и был уверен, что обойдется без жертв. Теперь же многое изменилось. Асгардцы лгали ему, они думают, что заимели в его лице забавного домашнего питомца, и теперь не преминут показать его место. Йотуны вообще выбросили его умирать. Локи от всей своей мечущейся души ненавидел оба народа. И в его истерзанном самыми мрачными мыслями мозгу начал назревать план, как поквитаться за свои обиды.

Тор решительно шагал к покоям брата. Надо было извиниться и попытаться помириться. Может быть, это уже мало что исправит в их до предела накалившихся отношениях, но по совести, попросить прощения было необходимо. Тор жалел лишь о том, что пришел к этому, возможно, поздно. Впрочем, он уже ничего не мог знать наверняка. Ранее Одинсон торопился и был за это наказан, теперь же выждал время почти до утра, прежде чем рискнул пойти к Локи, решив, что ночи трикстеру хватило, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться. По едва тронутому рассветом дворцу ходили редкие слуги, они удивленно смотрели на мрачного, явно не сомкнувшего глаз старшего царевича, от которого буквально несло напряжением. Тор не обращал ни на кого внимания. И когда очередной одинокий стражник с почтением поклонился царевичу в двадцати шагах от заветной двери, Тор не удостоил воина и взглядом. Несколько раз вдохнув и выдохнув, Громовержец постучался. Ответа, как и ожидалось, он не получил.

– Локи? – Тор постучался еще раз. – Локи, это Тор. Можно войти?

Тишина. На какое-то мгновение Тора посетила мысль, что Локи, возможно, спит, не стоит вламываться в его личное пространство и усугублять. Однако, мысль эта просуществовала недолго. Тор, возможно, так и не сумел до конца понять своего брата, но одно он знал точно, Локи был слишком эмоциональным для того, чтобы узнав правду о своем происхождении и получив пощечину от брата, спокойно завалиться спать. Это совершенно на него не похоже. Еще раз постучав, Тор толкнул дверь и та поддалась.

Беспорядок в комнате свидетельствовал о том, что Локи далеко не во сне решал свои проблемы, да и успокаиваться, кажется, не собирался. Из мебели остались на месте и уцелели только кровать и тяжелый книжный шкаф, все же остальное было либо опрокинуто, либо вообще сломано, будто именно несчастные предметы являлись причиной всех бед трикстера. Самого Локи в покоях видно не было. Тор сделал несколько шагов внутрь, осмотрелся.

– Локи? Ты тут?

Он мог спрятаться. Наложить на себя иллюзию. Стать невидимым. В конце концов, Локи маг и Бог Обмана, в его природе подобные трюки. Однако, что-то подсказывало Тору, брата в комнате не было. А потом он вспомнил шагающего навстречу ему одинокого стражника. Ничего удивительного, но Одинсону сделалось не по себе. Выбежав в коридор, Тор огляделся по сторонам, побежал вслед за стражником.

– Локи?

Длинное широкое помещение отозвалось пустотой и тихим эхом. Локи исчез, но у Громовержца не было сомнений в том, куда мог отправиться его расстроенный и обозленный младший брат. И вот тут Тор, наконец, понял весь масштаб последствий своего вмешательства в прошлое. Не теряя времени, он бросился вон из дворца. В какой-то момент в его руку впорхнул Мьельнир, и Тор вдруг подумал, что с момента своего перерождения в прошлом ни разу даже не вспомнил о верном оружии. Уже будучи снаружи, Одинсон с силой раскрутил молот и в свистящем вихре умчался по направлению к Обсерватории Хеймдалла.

========== Глава 5. ==========

Пейзаж Йотунхейма угнетал мрачностью, скрипящий под сапогами снег отдавал серым. Был еще холод, впрочем, Локи это не беспокоило. Он неплохо экипировался, к тому же не позволяла замерзнуть бегущая по венам йотунская кровь. Страшно не было. Трикстер решился, злость и обида не давали ему повернуть обратно, отступиться. Он должен был наказать Асгард и Йотунхейм, оба мира, причинившие ему боль. Даже если кто-то потом узнает, даже если его найдут и казнят – прежде, он сделает все, чтобы отомстить. В конце концов, Йотунхейм от него отказался, Асгард относился к подобным ему с презрением. Если что-то пойдет не так, оба мира не пощадят Бога Обмана, но пока что он собирался быть безжалостным к ним.

Пристанище владыки ледяных великанов не походило на привычные выросшему в золоте и роскоши Локи строения. Гигантский каменный замок, сплошь покрытый льдом, начисто лишенный каких бы то ни было намеков на красоту. Холод, неприступность, практичность. На подступах не было стражи, однако, Локи чувствовал, что едва он оказался на земле ледяных великанов, с него не спускали глаз. Он не таился, не скрывал ножны с кинжалом на поясе, не оглядывался, словно крадущийся вор. Бог Обмана шел прямо, гордо выпрямив спину и подняв голову, как подобает наследнику царской крови. Его не стали задерживать и допрашивать, просто проводили внутрь цитадели ледяных великанов, что зло и настороженно взирали на гордого асгардца, однако не смели ему мешать. Так, беспрепятственно он добрался до тронного зала, где – трикстер прекрасно это понимал – его давно ждали.

– Убейте его, – голос Лафея был низким и холодным, как все вокруг. В полумраке тронного зала зашевелились ледяные великаны, которых Локи поначалу принял за гигантские статуи. Десятки пар алых глаз уставились на стоящего у трона повелителя трикстера.

– И это после того, что я для тебя сделал? – проговорил Локи, разглядывая повелителя ледяных земель и пытаясь понять, должен ли он что-то чувствовать по отношению к синекожему чудовищу с алыми глазами, что приходилось ему отцом по крови. И не находил в себе ничего, кроме презрения и ненависти.

– Так значит, это ты указал нам дорогу в Асгард, – алые глаза великана все так же бесстрастно взирали на незваного гостя сверху вниз. Впрочем, по тому, как вновь застыли у стен йотуны, Локи понял, Лафей заинтересовался.

– Это было бы даже забавно – испортить моему брату коронацию, – ядовито заметил Бог Обмана. – Однако, планы изменились. Коронации не будет. Асгард готовится напасть на Йотунхейм. – И почувствовал, как в тронном зале стало ощутимо холоднее.

Лафей подался вперед на своем троне.

– Ты лжешь. Всеотец не посмеет нарушить перемирие.

Локи сузил глаза.

– Но ты же посмел. Ты собирался отправить воинов в Золотой Город, чтобы похитить свой Ларец. Это ли не нарушения перемирия? С чего бы Асгарду быть более щепетильным?

Бог Обмана бил по больному месту. После поражения Йотунхейма в давней войне, царь Один лишил йотунов их важного артефакта – Ларца Вечных Зим, без которого те никогда не смогли бы дать отпор Асгарду. И если вдруг верховный асгардец решит нарушить хрупкое перемирие между мирами, Йотунхейм будет обречен.

– Ты забыл, с кем разговариваешь, сын Одина, – с угрозой прошипел Лафей. Йотуны вновь напряглись, температура в без того ледяном зале упала еще ниже. – Твоя жизнь в моих руках.

– Я пришел помочь. Предупредить, – в тон правителю ответил Локи. Бог Обмана сам не понимал, почему, несмотря на угрожающий тон, совершенно не боялся ледяного великана. Возможно, ненависть к Йотунхейму и желание отомстить превосходили страх и инстинкт самосохранения. – Я рискую своей жизнью, находясь среди тех, кто ненавидит асгардцев. И ты угрожаешь мне?

– С чего я должен тебе верить? – проговорил Лафей чуть спокойнее. Он вновь откинулся на троне и с некоторым интересом разглядывал трикстера. – Ты – младший сын Всеотца.

«Я. Ему. Никто. Как и тебе».

Локи не отвел взгляд.

– Ты не должен мне верить. Однако то, что сейчас происходит в Асгарде, угрожает не только твоему народу, но и всем девяти мирам. Один Всеотец впал в свой крепкий сон, власть безо всяких церемоний перешла моему старшему брату Тору. В Асгарде ненавидят йотунов, все, что связано с Йотунхеймом, вызывает презрение и отвращение. Тор собирается воспользоваться тем, что отец не в силах ему помешать, и раз и навсегда избавить девять миров от презреннейших существ. Громовержец хочет продемонстрировать свою силу, превосходство, он считает, разгромив Йотунхейм, покажет остальным мирам, насколько могущественен новый правитель Асгарда. Тор окончательно обезумел, – трикстер позволил себе тонкую улыбку при виде того, как потемнело лицо ледяного великана. – Я более благоразумен и вижу, чем обернется эта авантюра. Война затронет все девять миров, в ней пострадают не только йотуны и асгардцы. Даже Всеотец после пробуждения не в силах будет остановить это. Я лишь хочу помешать брату нарушить мир во владениях, на которые тоже имею право.

Лафей не сводил с Локи алых глаз. По выражению лица правителя ледяных земель невозможно было понять, о чем он думал, однако Бог Обмана не сомневался, он сумел заронить сомнение в мысли йотуна, что был его отцом, и бросил его умирать.

– Что ты предлагаешь?

– Нанеси удар первым. Не завтра. Сейчас. Пусть твои воины проникнут в Асгард и заберут Ларец Вечных Зим. Ты вновь станешь серьезным противником. Тор не посмеет пойти против могущества артефакта. Против твоего могущества.

– Какая выгода в этом тебе? – ледяной великан прищурился. Локи же при этих словах больше не скрывал хищную злую усмешку, уверенный в том, что Лафей попался в его ловушку. – Почему ты предаешь брата вместо того, чтобы поддержать и разделить его триумф?

– Думаешь, Всеотец одобрит подобное безрассудство? Думаешь, царю нужна война? Или она нужна Асгарду? Тор помешался на своей силе, и это погубит не только Йотунхейм. Я хочу предотвратить глупость, которую собирается совершить мой брат. К тому же, – трикстер враз убрал с лица все эмоции, – когда Всеотец пробудится – он будет зол на Тора. Он лишит трона безумца, едва не развязавшего войну. А значит, царем стану я, его младший наследник.

Локи замолчал, выжидая и прямо взирая на повелителя Йотунхейма. Зеленые глаза испытующе смотрели в алые.

– Ты получишь Ларец и вернешь могущество, некогда отнятое Одином. Асгард вновь вынужден будет с тобой считаться. Я избавляюсь от старшего брата и получу трон. Глупость Тора выгодна нам обоим, – проговорил трикстер. – Все, что тебе сейчас нужно сделать, немедленно нанести визит в Асгард и забрать то, что принадлежит тебе по праву. Решайся, повелитель Йотунхейма, Лафей.

Спрашивать Хеймдалла о Локи было бесполезно, да и опасно. Тор осознавал, что младший царевич не стал бы использовать при перемещении Радужный Мост. Лишние вопросы могли привлечь внимание Стража, тем самым навредить запутавшемуся и впавшему в отчаяние трикстеру. Громовержец представить себе не мог, что способен выкинуть младший в таком состоянии, но, зная характер Локи, думал лишь о том, что для начала неплохо было бы просто его найти и не позволить себя угробить.

Уговорить Стража пропустить его в Йотунхейм оказалось несложно. Впрочем, как и когда-то в прошлом, хотя видимой причины навестить край ледяных великанов в этот раз у Тора не было. Однако, Хеймдалл, напомнив про теплую одежду, просто сделал то, о чем просил его старший принц, и спустя несколько мгновений Тор, ежась от холода, стоял у замка Лафея, повелителя ледяных великанов. Он сразу же понял, что в очередной раз опоздал. Перед огромной каменной цитаделью собирались йотуны. Вспышка портала ожидаемо привлекла внимание – Тора заметили. Десятки пар алых глаз устремились на старшего царевича Асгарда. Одинсон понимал, стоит ему сделать одно неверное движение, они атакуют. Громовержец не боялся ледяных великанов, однако, в отличие от себя прошлого, осознавал последствия своих действий. Вместо того, чтобы, азартно размахивая молотом, броситься расшвыривать йотунов, Тор опустил оружие и выжидал.

– Еще один асгардец, – проговорил приблизившийся к Тору ледяной великан. – Слишком часто появляетесь в наших землях.

Еще один. Значит, Локи уже здесь. В качестве кого?

Тор едва заметно кивнул.

– Я Тор, сын Одина, царя Асгарда, пришел за своим братом.

Он знал, пока не дает йотунам повод, те не станут нападать. Не имели права, ведь перед ними сын самого повелителя девяти миров. Поэтому Тор просто изложил причину своего появления и ждал ответа. Ледяные великаны переглянулись. Один из них хмуро посмотрел на Громовержца и кивнул:

– Следуй за мной, асгардец.

Однако, идти куда бы то ни было, не потребовалось. Облаченный в тускло мерцающую броню, в сопровождении трех воинов по лестнице замка спускался повелитель Йотунхейма Лафей. Тор непроизвольно стиснул рукоять молота. Он заметил позади могучей фигуры воина, сопровождающего повелителя йотунов, кутающегося в меховую накидку Локи. От того, с каким мстительно-довольным выражением лица тот смотрел на отряд йотунов, Одинсона, несмотря на холод ледяного мира, бросило в жар. Локи не видел Тора, он смотрел то на собирающихся йотунов, то на Лафея, тонкая злая улыбка змеилась на его губах. Младший царевич определенно успел что-то устроить, и был очень доволен собой. Сглотнув мерзкий ком в горле и постаравшись отбросить пугающие мысли о том, что он окончательно все испортил, Тор выступил вперед, открыто представ перед Лафеем.

– Я, Тор, сын Одина, приветствую повелителя Йотунхейма. – И слегка поклонился в знак почтения.

Локи застыл на лестнице, заметно побледнел, выражение лица его из мстительного стало удивленным, даже испуганным. Лафей же смерил Тора ничего не выражающим взглядом.

– Что тебе здесь нужно, сын Одина?

– Я пришел за своим братом, – ответил Тор. Бросив быстрый взгляд на Локи, он отметил, что трикстер справился с эмоциями, и, по всей видимости, пытался продумать свои дальнейшие действия. Одинсон толком не понимал, в качестве кого здесь находился его младший брат, однако, отсутствие при нем конвоиров наводило на мысль, что Локи не пленник.

– Твой младший брат, – проговорил Лафей, глядя на Тора сверху вниз. – Ну что ж, он здесь.

Йотун обернулся к Локи, давая понять, что ему следует обозначить свое присутствие. Бог Обмана сжал челюсти, медленно, шаг за шагом, спустился, оставшись, впрочем, чуть позади повелителя йотунов. На Тора он смотрел так, словно того не было.

– Твой брат пришел ко мне сам, – тем временем поведал Тору Лафей. – Он рассказал, что ты, сын Одина, собираешься нарушить перемирие, заключенное между Йотунхеймом и Асгардом, напасть на нас. Мы вынуждены готовиться к вторжению.

«Мелкий идиот. Да и я не лучше», скорее с тоской, чем со злостью подумал Тор. Громовержец не совсем понимал, в чем был смысл обмана Локи, но то, что это было сделано с целью навредить Асгарду, сомнений не вызывало. Возможно, трикстер хотел спровоцировать йотунов напасть на дворец немедленно, тогда понятно, почему перед замком замер в ожидании приказа отряд йотунов-воинов. Их явно было слишком мало для того, чтобы защитить цитадель, однако достаточно для внезапной атаки. Все это было очень плохо. Тор бросил быстрый взгляд на застывшего каменным изваянием младшего царевича, упорно избегавшего смотреть на Громовержца, на ходу подбирая слова и от души надеясь не запутаться в собственном неумелом вранье, заговорил:

– Это ошибка. Асгард никогда не нападет ни на один из миров без причины. Локи – мой младший брат, он далек от военных вопросов и не имеет права высказываться за кого бы то ни было из царской семьи. Лафей, ты мудрый правитель, и понимаешь, что не можешь судить о моих намереньях по его словам. Тем более о намереньях Всеотца. Это не разумно.

Получилось убедительнее, чем Тор рассчитывал. Лгать он не умел совершенно, однако будущее, в котором преобладали битвы и потери, многому научило Бога Грома. Несколько раз у него неплохо получалась спонтанная, незапланированная ложь, он сумел даже перехитрить Локи. А сейчас предстояло приложить все силы, чтобы обмануть уже обманутого Лафея и уйти безнаказанным.

Локи передернуло. Последнее, чего ожидал трикстер что по каким-то непонятным причинам его будут выгораживать. Впрочем, даже в попытке преподнести обман трикстера как недоразумение, Тор все равно умудрился унизить, указать ему его место.

– Разве Один Всеотец не пребывает во сне? – чуть склонив голову проговорил Лафей. Алые глаза не мигая впились в Тора. Тому понадобилось несколько секунд, чтобы осознать сказанное, и вся выдержка, чтобы не поморщиться. По всей видимости, Локи повсюду расставил ловушки, и Тору пока не удалось обойти ни одну из них.

– Отец может проснуться в любой момент. Однако, у него нет никаких причин развязывать с тобой войну. Мир с Йотунхеймом ценен для Асгарда.

– Мир с презренными йотунами ценится в Асгарде? – в голосе Лафея язвительности не было, однако, Тора слегка передернуло от того, как это было сказано. – Никогда бы не подумал, что в Золотом Городе нас уважают. А вот твой брат сказал, что Йотунхейм вызывает отвращение у асгардцев. И в первую очередь у старшего наследника. Значит, кто-то из вас лжет.

Выходка Локи бесила все больше. В какой-то момент Одинсон разозлился по-настоящему, решив, что если они выберутся отсюда без последствий, не оставит деяния брата безнаказанными. Однако, вслед за злостью пришла горечь. В том будущем, которое Тор, как умел, старался сейчас предотвратить, озлобленный младший брат переступил через свои обиды и трижды спас Богу Грома жизнь. Сейчас перед ним был не тот, не его Локи, но это его брат, и он заслуживал, чтобы его попытались понять. Тор прикусил щеку с внутренней стороны, силясь успокоиться.

– Лафей, я приношу тебе извинения за слова своего младшего брата, – проговорил, глядя в лицо ледяного великана. – Он молод, многого не понимает…

– Разве? Разве я не понимаю презрения и ненависти к тому, кто ниже благородных асгардцев?

Локи шаг за шагом медленно спустился с лестницы, встал перед Тором. Пока Одинсон и Лафей разговаривали, трикстер окончательно успокоился, и нашел для себя самое очевидное объяснение появления старшего царевича в Йотунхейме. Тор каким-то образом разгадал план Локи, и теперь собирается вернуть того в Асгард, чтобы подвергнуть наказанию за предательство. Мириться с подобным положением дел трикстер был не готов. К тому же, он не собирался отказываться от плана развязать войну между Йотунхеймом и Асгардом, чего бы ему это не стоило.

– Я не могу говорить за тебя? Ты тоже не имеешь права приносить за меня извинения, – произнес он, злыми глазами глядя в лицо тому, кто недавно был его старшим братом. – Потому, что ты мне не брат, как Один – не отец. Но все это не важно, потому, что мне не за что извиняться перед повелителем Лафеем. Ты собираешься развязать войну в девяти мирах. Я пришел в Йотунхейм, чтобы предупредить тех, кто может пострадать от твоей глупости и жестокости.

– Локи, что ты несешь… – удивление и даже страх прорвались сквозь броню самоконтроля Тора. Он неверяще смотрел на брата, и не мог найти нужных слов. – Зачем ты это делаешь?.. Прекрати немедленно!

– Асгардом управляет ложь. Всеми мирами Иггдрасиля управляет ложь. Я лишь хочу положить этому конец, – ядовито улыбаясь заявил трикстер.

«Больно, скажи? Когда тебе лгут. Внушают одно, а оказывается – все это вымысел».

Тор раздраженно тряхнул головой, отгоняя воспоминания из будущего.

– Асгард может пострадать. Твой дом может пострадать…

– Именно свой дом я пытаюсь защитить от самоуверенного самовлюбленного эгоиста, у которого только война на уме, – нарочито громко произнес Локи. А затем почти бесшумно, так, чтобы услышал только Тор: – У меня нет дома.

Йотуны, что сопровождали Лафея, напряглись в ожидании команды. Сам повелитель ледяных великанов наблюдал за царевичами с некоторым интересом, однако Тор понимал – Лафей все для себя решил. Не было сомнений, Локи пообещал вернуть Йотунхейму Ларец Вечных Зим. Более чем соблазнительно для Лафея, который в свое время вынужден был признать превосходство Асгарда. Этот артефакт способен заставить считаться с ледяным миром, Лафей вновь сможет предпринять попытку захватить Мидгард, и помешать ему будет очень непросто. А затем Тор понял еще кое-что, что едва не вызвало нервный смешок. Именно сейчас, на глазах правителя ледяного мира и нескольких десятков его воинов решалась судьба девяти миров. Решалась в споре между ним, израненным жизнью, видевшим врага пострашнее Лафея, пережившим гибель своего народа, Тором Громовержцем и обозленным мальчишкой, его младшим братом. Самое верное, что сейчас могли бы сделать оба царевича, как можно скорее убраться из Йотунхейма, не спровоцировав при этом йотунов, не дав им повода напасть. Вместо этого они принялись выяснять отношения. Однако, с Локи было трудно разговаривать, злость и обида затуманили его мысли, не позволяя осознать, что в сущности все, что трикстер считает несправедливостью по отношению к себе – пусть и частично, но надуманно им же. Громовержец вздохнул и предпринял очередную попытку замять стремительно выходящую из-под контроля ситуацию.

– Локи, я прошу тебя, пойдем со мной. Ты зол, ты запутался, но все, что ты сейчас делаешь – лжешь самому себе. Твои заблуждения тебя же и погубят. Прошу, одумайся, – Тор старательно избегал слова «брат», зная, что оно приводит Локи в бешенство.

Трикстер скривил губы в некрасивой улыбке.

– Обвиняешь меня во лжи, а сам лжешь в лицо правителю, чью землю собираешься отнять силой? Ты трус, Тор. Ты боишься того, что кто-то знает твои темные помыслы. Боишься меня, – почти что выплевывал фразы трикстер.

– Я боюсь за тебя, глупец! Пойми же это!

Как недавно во дворце, когда, не сдержавшись, Одинсон ударил брата, выдержка вновь дала трещину. Тор сам не понял, что сказал это громче, чем следовало бы. Однако, именно произнесенная им фраза заставила изуродованное злостью лицо брата застыть, а затем едва уловимо смягчиться. Бог Обмана вздрогнул, неуверенно отступил на шаг. Видя, что сумел достучаться до закрывшегося в броне недоверия брата, Тор продолжил.

– Локи, я пришел за тобой не потому, что хочу причинить вред, а потому, что несмотря ни на что, ты – мой брат, – глядя в зеленые глаза, проговорил тихо, спокойно, доверительно. – Что бы между нами не происходило раньше, оставь это, потому, что жить прошлым – значит потерять будущее. Ты сейчас можешь все потерять, и именно этого я боюсь. Боюсь за тебя. Мы… – запнулся, вздрогнув от того, что собирался сейчас сказать, однако не изменил фразы: – мы не можем изменить прошлое. Все, что у нас есть – время и возможность создать будущее, в котором все будет по-другому. Поэтому сейчас просто доверься мне. Мы должны вернуться домой. – Он шагнул вперед, осторожно поднял свободную руку, взяв трикстера за предплечье, аккуратно притянул к себе. – Идем, прошу тебя.

Пользуясь тем, что Локи, словно загипнотизированный, смотрел ему в глаза и не пытался перечить, Тор сильнее сжал руку брата, и обернулся к Лафею, намереваясь в очередной раз принести извинения и попросить дозволения покинуть Йотунхейм. Однако, прежде, чем Громовержец успел открыть рот, позади него ослепительно вспыхнуло. Локи моргнул, а затем рванулся в сторону, силясь выдернуть руку из захвата. Не успев разжать пальцы, Тор покачнулся вслед за Локи и, не удержавшись, растянулся на заледеневшей земле. Лафей и йотуны-стражи не обращали внимания на свалившегося им под ноги асгардского царевича, они смотрели куда-то поверх Громовержца. Тору не надо было оборачиваться, чтобы понять, что произошло. Вспышка ознаменовала собой открытие Радужного Моста, последующие воинственные возгласы – появление его друзей. Увидев Тора лежащего у ног Лафея, и отряд йотунов-воинов, преграждающий им путь, четверка асгардских героев приняла самое верное на их взгляд решение. Воины бросились в атаку.

– Нет… – обреченно простонал Тор, вскакивая на ноги. И уже громко: – Нет! Остановитесь!

Возможно, его услышали, но было слишком поздно. Йотуны, которые только и ждали ошибки со стороны незваных гостей, были вознаграждены за ожидание. Десятки ледяных великанов накинулись на четверых воинов-асгардцев. Тор обернулся к Лафею.

– Вели своим воинам остановиться! Мы здесь не для того, чтобы биться!

Повелитель ледяных великанов тонко усмехнулся.

– Правда? Но ведь твои воины первыми напали на нас. Мои солдаты защищают свою землю и своего повелителя.

Тор бессильно зарычал, поднял молот, направил его на великана.

– Я лишь хочу забрать Локи и уйти. Мне, как и тебе, не нужна война. Остановись, Лафей! Пока еще можешь!

– Могу, – согласился Лафей, не обращая внимания на нацеленное ему в грудь могущественное оружие. – Но кто тебе сказал, что хочу? Я ждал этого дня слишком долго, сын Одина. Дня, когда Асгард даст мне повод нарушить перемирие. Всеотец собирается сделать тебя царем? Щенок. С тобой слишком легко справиться. Поэтому, я дам тебе возможность исправить свою оплошность. Опусти молот и сдайся. Я выменяю твою жизнь на Ларец. Но, не сомневайся, объявлю войну Асгарду, едва ты нанесешь хотя бы один удар.

– Ты проиграешь, как проиграл в прошлый раз, – проскрипел Тор, глядя в полные злого триумфа алые глаза.

– Может быть. Впрочем, в Асгард можно попасть не только через Радужный Мост. Кто знает, когда я окажусь во дворце, и кто из царской семьи попадется на моем пути.

– Соглашайся, Тор, – ядовитым шепотом пропел Локи. Трикстер наблюдал за сражением с таким видом, будто никогда не видел ничего прекраснее. – Ты сможешь спасти остальных, если просто опустишь Мьельнир. Подумай, ведь там твои друзья.

– Локи, там наши друзья! – с бессильной злостью в голосе проревел Тор. – И если я сейчас сдамся, их все равно не пощадят! Неужели ты этого хочешь?!

Локи как-то странно посмотрел на Тора. Смесь удивления и раздражения плескалась в зеленых глазах. Никакой злости. Так трикстер смотрел на Тора, когда Громовержец не понимал очевидных вещей. А затем в руке Локи появился длинный кинжал. По лезвию скользнули тусклые блики.

– Поверь мне, именно этого я хочу. И никого щадить не собираюсь, – все тем же тоном прошипел он. – Твои друзья ответят за то, что смели насмехаться надо мной.

– Локи, остановись! – прокричал Тор, ринувшемуся в битву трикстеру, вновь машинально подняв молот. Мгновение он смотрел на свое оружие, а затем перевел взгляд на ухмыляющегося Лафея.

– Ты сказал, что объявишь войну, если я нанесу удар Мьельниром. – Одинсон без сожаления бросил оружие в снег. – Я справлюсь без него. Ведь, я не Бог Молотов.

Тор голыми руками отшвырнул наседавшего на Огуна великана, одна из рук которого превратилась в огромное ледяное копье. Воин благодарно кивнул.

– Зачем вы пришли? – прохрипел Тор, спина к спине становясь к соратнику. – Я бы справился сам!

– Ага, так справлялся, что валялся под ногами у Лафея! – прорычал Вольштагг, размахивая секирой. – Мы давно поняли, что с тобой что-то не так… И Хеймдалл понял. Поэтому пропустил без вопросов…

– Следили? – Одинсон изо всех сил врезал в живот великану. Тот охнул, согнулся пополам и тут же получил еще один удар в лицо.

– Следили… – Франдал то ли фехтовал, то ли танцевал окруженный сразу тремя йотунами, безуспешно пытавшимися его зацепить. – Это все Локи…мы видели его рядом с Лафеем. Он тебя сюда заманил…

– Скажи спасибо, что мы вообще пришли, – подал голос Огун.

«К сожалению, благодарить не за что», мрачно подумал Тор. Он подобрал осколок ледяного копья, бывшего рукой одного из великанов, собирался было всадить его в очередного противника, когда раздался вскрик. Франдал бессильно повис, нанизанный на возникшие прямо из земли ледяные штыри. Плечи и грудь воина были пробиты насквозь. Не помня себя от ярости, Тор метнул ледяное копье в нависшего над другом великана, затем подскочил, одним ударом свалил противника с ног, вторым – проломил череп. Вольштагг и Огун осторожно вытаскивали Франдала из ледяной ловушки. И тут сражающихся озарила зеленая вспышка.

– Локи?.. – пробормотал Тор, силясь разглядеть источник и понять, что произошло.

– Остановитесь! – донесся до него громкий властный голос трикстера. – Остановись, Тор! Или я ее убью! Лафей, останови своих воинов! У нас есть заложник.

– Сиф… – простонал Франдал. – Как же так…

Где-то рядом рассмеялся Лафей. Наседавшие на асгардцев йотуны отступили, открывая обзор. Впрочем, не сводя с воинов горящих алых глаз.

Темноволосая воительница лежала на ледяной земле. Сиф не шевелилась, хотя, судя по всему, была жива. Ведь Локи назвал ее заложником. Сам трикстер опустился перед воительницей на колено. В одной руке он сжимал свой кинжал, вторую положил женщине на плечо.