Текст книги "Great Depression (СИ)"

Автор книги: Дора Иствуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Haptophobia ==========

***

Ненавижу сильно-сильно, в отражении просто гнида…

Холодное январское утро. На улице ещё стоит мрак, а будильник уже звенит, требует, чтобы его выкинули в стену и тем самым отключили. Данную просьбу любезно исполняет его хозяин, правда с долей безжалостности: летит аппарат прямо экраном на пол. Хотя он и так разбит, хуже уже и быть не может.

Из-под одеяла вылезает рука, потом голова, следом и всё тело, такое худое, что и страшно представить. В тишине комнаты слышится лишь тихий утробный рык. Худое тело идёт в сторону ванной вялой походкой, немного при этом пошатываясь. Щёлкает переключатель, ванную комнату освещает слабый белый свет.

Напротив зеркала стоял угрюмый и сонный подросток. Немного тряхнув головой, чтобы убрать с глаз свою длинную и лохматую чёлку, он следом скажет (буквально плюнет) своему отражению с нескрываемым отвращением: «Доброе утро».

Знакомьтесь, это – Иккинг Хэддок. Пятнадцатилетний подросток, что вот уже месяц находится на учёте у психотерапевта и каждый божий день именно так начинает своё утро. Сказав обыденное приветствие, включает тёплую воду и принимается умываться. Кожа у него бледная, сухая; парень бы с удовольствием умывался только ледяной водицей, да нельзя, дерматолог запретил.

Телефон противно и громко звенит где-то в спальне. Парень опять недовольно кряхтит, спешит взять трубку. Не глядя на экран отвечает:

– Да?

– Доброе утро, Иккинг. Как спалось?

Это был классный руководитель Иккинга, мистер Цеппели, также являющийся школьным психологом.

– Как и всегда. Ляг в девять, не спал пол ночи, уснул за пять минут до будильника, – перечисляет парень, почёсывая затылок свободной рукой; ходит из стороны в сторону по своей комнате.

– Ты пил снотворное, что тебе прописали?

– Не помогло. Сегодня пойду на сеанс, менять препарат. После пятого урока ухожу.

– Отец написал заявление, что ты уйдёшь?

– Угу, – Хэддок идёт в сторону кухни, – Расписание не поменялось?

– Немного. Первым поставили химию, потом физкультуру, совместный урок истории с «А» классом, и две алгебры.

– А почему урок совместный? Мисс Фуэго заболела?

– Она уволилась, Иккинг. До конца этого года у вас будет заменять урок мистер Белч. Пока замену не найдут.

– Чёрт… Он требовательный, – комментирует Иккинг, доставая с полки маленькую коробку с препаратами.

– Да, не спорю, он такой. Но он, возможно, смилуется над вами, всё-таки непрофильный класс…

– Не-не, ему плевать! – восклицает Хэддок, несколько негодуя. Трясёт перед собой небольшой капсулой с таблетками, – В прошлый раз я ответил ему на вопрос, потом он задал другой, я на пять секунд замолк, а он мне в итоге говорит: «Садись, три»! Я даже не успел что-то и сказать дальше!

– Я всё понимаю, Иккинг, но придётся подстраиваться под него. Но в отличие от мисс Фуэго он идёт на уступки, разве нет?

– Не знаю. Не хочу с ним связываться вообще, – мрачно отвечает Хэддок, перекладывая телефон на левое плечо; сыплет в освободившуюся ладонь горсть таблеток из капсулы в другой ладони, – Ладно, с вашего позволения мне нужно принять препарат…

– Да, да, конечно. До свидания, – мужчина отключается. Иккинг цокает, ставит капсулу на стол, потом убирает телефон с плеча и тоже кладёт его.

Цеппели звонит ему каждое утро. Уже на протяжении месяца. Он не в курсе (в курсе), что Иккинга это бесит. Неимоверно, до трясучки. Несмотря на свой, казалось бы, спокойный характер, парень теперь может проявить беспричинную агрессию, обматерить всё и вся, и даже ввязаться в драку (такого ещё не было, но может). Психиатр и невролог говорят, что это происходит из-за побочных действий некоторых антидепрессантов и бессонницы, что пока никак не лечится.

А ещё за Иккингом начали ходить по пятам почти все его одноклассники. Следят за ним: ест ли он, не спит ли он на уроках, хорошо ли у него всё с успеваемостью, с настроением, со сном и далее по списку.

Позавтракав с утра таблетками, тремя бокалами воды и тремя бутербродами с Нутеллой, Иккинг собирается в школу. Надевает большую куртку до колен, натягивает берцы и выходит на улицу. Капюшон на голову, нос в высокий воротник – парень идёт на очередные страдания. По привычке слегка хмурит брови, немного сутулится.

Подходя к школе, что была в пятнадцатиминутной ходьбе от его дома, Хэддока окликает кто-то из одноклассников; не отвечает, молчит и идёт дальше, словно не замечает. Зайдя внутрь здания, спешит скрыться в раздевалке меж рядов курток и пальто; быстро раздевается и разувается.

– Хэй, Иккинг, привет! Чего убегаешь-то?

Икк нехотя поворачивает голову в сторону голоса. Да, это был он, самый надоедливый чувак, что каждый день шоркал ему мозги по поводу и без.

– Тебе-то что, Тим… – мрачно отвечает Икк, немного тряхнув головой; ему пора бы уже подстричь слегка чёлку.

– Ну, не будь букой. Не настроен общаться? Понимаю, – Тим всё улыбался своей лучезарной улыбкой, – Не подождёшь меня, пока я разденусь?

– Обойдёшься, – Иккинг обходит его, даже немного пихает, идёт прочь с раздевалки. Он уже и запамятовал, что раньше постоянно ожидал Тима, и только потом они вдвоём шли на уроки. Второго это никак не расстраивает. Скоро это пройдёт, он уверен.

В классе уже полно народу, все сидят и зубрят параграфы из учебника по химии. Как только Иккинг заходит в класс, все устремляют на него свои взгляды.

– Привет, Иккинг, как ты? – спрашивает кто-то из девочек, обращаясь к нему. Тот молчит, садится на своё место; кидает рюкзак рядом с собой, достаёт из него всё необходимое.

Иккинг всегда был обособлен от своих одноклассников. Да, он с ними общается, поддерживает связь, как и положено, но, увы, не питает к ним симпатии. Скорее наоборот. И сейчас, когда у него проходит трудный период реабилитации, антипатия к своему классу так и спешит проявить себя в таких вот ситуациях.

– Никак, – наконец отвечает Иккинг, с шумом кидая учебник химии перед собой. Девушка слабо улыбается, кивает на его ответ; тихонько шепчет себе под нос: «Хотя бы ответил»…

Звенит звонок, урок начинается.

Иккинг всегда усердно учится, внимательно слушает и конспектирует сказанное. И даже несмотря на то, что с ним плохо всё сталось, отношение его к учению нисколько не поменялось. Изменилось одно: из-за постоянных походов к психологу, психиатру, неврологу и другим врачам он стал часто пропускать уроки. Благо учителя в большинстве своём понимающие, идут парнишке на уступки; одноклассники тоже помогают ему, и как бы он не хотел с ними контактировать, всё же принимает их попытки оказать какую-никакую поддержку.

На прошлом уроке химии Иккинга не было, поэтому ему предоставили материал прошлого урока.

– Иккинг, поработай самостоятельно, – говорит парню учительница химии, миссис Мэлоун, отдавая ему листок с формулами и терминами, – как законспектируешь, скажешь мне.

Хэддок кивает, смотрит на кучу уравнений и утробно рычит, немного хмурясь при этом.

В конце урока ему пришлось отвечать по своему конспекту, но благо он всё понял и смог ответить достаточно хорошо, чтобы ему поставили пятёрку.

– Ты молодец, Иккинг. Так держать! – учительница мило улыбается ученику, – Сегодня идёшь на приём к врачу, да? – Иккинг кивает, – Ну, удачи тебе. Выздоравливай.

Парень молча уходит прочь на физкультуру.

Просидев в мужской раздевалке всю перемену, Хэддок готовится к очередным разборкам с тренером. Со звонком как по команде встаёт со скамейки, выходит с другими парнями.

– Опять без формы, Хэддок?

Мистер Стоункат, вечно недовольный Иккингом учитель физкультуры… Иккинг делает глубокий вдох, пытается держать себя в руках.

– У меня освобождение, забыли?

– Чем же ты таким болеешь, что уже полгода ходишь на мои уроки лишь просиживать штаны на скамейке? – мужчина словно плюётся ядом на парня. Все одноклассники следили за началом очевидного конфликта.

– В справке всё написано.

– Чтобы ты знал, дорогой мой друг, что даже если ты болеешь, ты обязан быть в форме. И делать хотя бы зарядку.

– Пока что я не могу делать даже зарядку, мистер Стоункат, – отрицательно мотает головой Иккинг, – Могу предоставить вам ещё штук пятнадцать справок насчёт этого.

– Не надо. Они всё равно не спасут тебя, потому что я и так напишу в твоей графе «не аттестован» в этой четверти.

– Он же болеет, причём очень серьёзно! – вмешиваются в диалог Тим и та девушка, что поздоровалась с ним, – Вы не имеете право так делать!

– Ещё как имею! А теперь заткнулись и вернулись в строй! – рявкнул на парочку тренер; он искоса смотрит на Иккинга, – С тобой, Хэддок, я ещё поговорю…

– Вы уже всё сказали, – пожимает плечами Иккинг, он разворачивается и уходит прочь из спортзала.

– Куда ты пошёл? Хэддок, мать твою, вернулся живо! – начинает орать в спину парнишке Стоункат. Хэддок лишь ухмыляется на это, громко хлопает дверью.

Остаток урока Хэддок сидит в раздевалке, тыкаясь в телефон. Минут через десять ему звонит мистер Цеппели.

– Иккинг, какого чёрта ты не на уроке физкультуры? Стоункат явно зол на тебя, наговорил мне тут всего…

– Пусть сначала за языком последит… Он, блин, не понимает, что мне даже зарядку делать нельзя! – восклицает Иккинг, активно жестикулируя свободной рукой, – Говорит, не аттестую я тебя, хоть принеси мне сто бумажек о том, что тебе нельзя заниматься физкультурой!

– Да, в этом он не прав… Чёрт, опять с ним разбираться. Ты сейчас где?

– В раздевалке сижу.

– Можешь подойти ко мне в кабинет? Только аккуратно, директор в школе.

Иккинг выходит из раздевалки с рюкзаком и как специальный агент ловко проскакивает к кабинету своего классного руководителя.

Мистер Цеппели сидел за столом, что-то усердно печатал на ноутбуке.

– Ну, рассказывай, какой чёрт тебя дёрнул уйти, – начинает мужчина, как только Икк заходит в помещение; не глядит на вошедшего, продолжает заниматься своими делами.

– Вы хотели сказать «Какой чёрт дёрнул ЕГО начать возникать», – говорит Иккинг, садясь на красный диванчик: его личное VIP-ложе, на котором один он и сидит.

– И это тоже. Это же он, в конце концов… Эх, плохо, что ты ушёл, – вздыхает Цеппели, наконец посмотрев на Икка, – Он может накатать на тебя докладную. Тогда он будет возникать уже перед директором.

– Пусть делает, что хочет, – пожимает плечами Икк, принимая следом полулежащее положение, – Я не виноват, что он некомпетентен и требует с меня то, что мне нельзя делать. Засужу его на хрен и бай-бай его карьере физрука.

– Иккинг…

– Что? Я не прав что ли? – вскидывает бровями Иккинг, глядя на Цеппели, что скрестил руки и стал мрачнее, – Я не виноват, что мне ни хрена нельзя делать!

– Из-за этого он не может аттестовать тебя, Иккинг. Потому он и возникает.

– Вообще-то он может поставить мне ОСВ, – кривит губы Иккинг, немного приподнимая корпус со спинки. Цеппели словно током ударило.

– Чёрт, а ведь правда… – неверяще мотает мужчина головой, выразительно смотрит на ученика, – Блин, это многое меняет, Иккинг.

– Дайте угадаю, вы забыли про эту хрень, да? – коротко хихикает парнишка.

– Перестань сквернословить. Если кто-то услышит как ты выражаешься, мне знаешь как прилетит?! – Цеппели грозит Иккингу пальцем; тому, кажется, всё равно.

– Ой, да кто услышит? – отмахивается Хэддок, немного веселея. Мужчина выразительно смотрит на него; с лица Иккинга тут же исчезает улыбка, – Оу, ну, да… – тянет парень, начиная несколько мрачно ёрничать, – Вы же взрослый, образованный мужчина средних лет, а я лишь жалкий имбецил, что немного не в себе и просит у вас помощи.

Цеппели вздыхает, отрицательно мотает головой.

– Твои резкие перепады настроения всё ещё не дают мне покоя…

– Побочка от таблеток, – коротко отвечает Икк, разводя руками, – Да и сам такой по натуре.

– Скорее первое. Раньше ты таким не был.

– Нет, вы просто раньше не замечали, – парирует Икк, вставая с диванчика, – Ну, мы поговорили? Можно идти? А то звонок скоро…

– Иди. Хотя бы с истории не сбегай…

– Не буду. Белч точно накатает докладную, – Хэддок уходит из кабинета психолога всё с тем же мрачным лицом, с каким и приходил. Да, в этом он весь…

***

… Так смотри, как горят мои крылья, как горят они в огне. Не развеивай пепел, не нужен церковный хор…

Около кабинета истории столпилось много народу. Хэддок оглядывается, не находит своих одноклассников. Весь «А» класс стоит, уткнув свои носы в книжки. Белч никогда и никого не пускал в свой кабинет до звонка. Да, это тупо, но все уже привыкли готовиться к уроку в коридоре.

Иккинг с опаской обходит толпу вокруг себя. Почувствовав на своём плече чью-то ладонь, тут же шугается, широко распахивает глаза.

– А, это ты, Иккинг. Прости, пожалуйста, постоянно забываю про твой недуг.

Мистер Белч, низкорослый толстячок со смешными усами. На вид добрый, на деле сущий Дьявол. Он протягивает Иккингу руку, широко улыбается. Иккинг молчит, бросает несколько злобный взгляд на мужчину и его широкую ладонь.

– Ах, точно… Ещё раз прости. – усмехается Белч, убирая руку в карман штанов, – Как себя чувствуешь? Всё также?

Иккинг недолго молчит, потирает своей ладонью место прикосновения. Другой класс с некоторым удивлением следит за ними.

– Ещё болею, как видите, – наконец отвечает Иккинг, чуть расслабляясь.

– Вижу… Эх, бедный парень. Ты это, готовился к сегодняшнему уроку?

– Не особо, – признаётся Икк, немного отводя взгляд, – Но я отчитаюсь, если нужно.

Белч одобрительно кивает.

– Это хорошо. Сегодня у моих тотальный опрос по Первой Мировой… Могу дать тебе небольшой тест, он простенький, для непрофильника в самый раз.

– Ну, можно… Хотя у нас вообще сейчас другая тема, но ладно… – бормочет парень.

– Тест по параграфам составлен, так что все ответы можешь найти в учебнике. Получишь свою оценочку и можешь быть свободен до конца этой недели. – махает рукой историк; звенит звонок на урок, он обращается к толпе учеников, – Так, заходим, занимаем быстро места!

Иккинг заходит один из последних, потому что привык пропускать всех вперёд. Оглядывает свободные места, коих почти не осталось.

– Икк, не стой столбом. Вон, садись к Хофферсон! – Белч указывает на парту, где сидела девушка. Хэддок не глядя на соседку садится на первый вариант, достаёт учебник и пенал.

– Привет, – говорит она спокойным тоном, глядя на парня из-под чёлки.

Иккинг глядит на девушку, пару раз моргает. На пару секунд он и забыл, что они хорошие знакомые, даже имя запамятовал.

– Привет… Астрид… – говорит с расстановкой парень, всё разглядывая её.

– Давно не виделись, – продолжает она, читая при этом вопросы в конце параграфа.

– Угу. Мне даже показалось, что я забыл, как ты выглядишь, – делится Иккинг, добавляя чуть тише, – Долбанный дезипрамин.

– Как ты себя чувствуешь? Всё нет возможности написать тебе… – Астрид закрывает учебник, переводит на парня взгляд.

– Пока никак. Не сплю ночами, мотаюсь вот по врачам… Как обычно, в общем.

– Она не писала тебе?

Иккинг тут же мрачнеет. В глазах его на секунду сверкнул огонь ярости.

– Нет. И не напишет. Я её в чёрный список кинул.

– Она хотела извиниться.

– Пошла она знаешь куда со своими извинениями?

– Я понимаю, Иккинг, что она сделала тебе больно-

– Ну раз понимаешь, тогда зачем напоминаешь?

Астрид тут же грустнеет.

– Извини… Просто ей действительно жаль, что так всё вышло.

– Ты сама-то слышишь, что говоришь? Астрид, этой шлюхе море по колено. Ей никого не жаль. Да, я сам виноват, что доверился ей… Грёбанный слабак, – словно плюётся Иккинг, тряхнув своей головой, и следом угрожающе шипит: – Слушай, если она так рвётся извиниться, передай, что Иккинг Хэддок лично пробьёт ей черепушку, если ей вздумается приблизиться к моему дому меньше чем на двадцать метров.

Девушка пристально смотрит на Иккинга, на его болезненные глаза, измученное в целом лицо.

– Передам, – утвердительно отвечает она, отводя от Иккинга взгляд. Тот пару раз помаргивает, опять трясёт головой.

– Прости за это. Мне действительно противно и больно вспоминать об этом.

– И ты меня извини… Не надо было начинать это. Я просто думала, что она достучалась до тебя.

– Я её к себе больше не подпущу. Больше нет, – отрицательно мотает головой Хэддок, тоже не смотря на знакомую, – Будет лучше, если мы вообще больше с ней не увидимся.

– Угу, – кивает Астрид, – Я скажу ей об этом. С твоего позволения, конечно же… Вообще, я хотела сказать тебе, что я хочу перестать с ней общаться.

Иккинг медленно поворачивает голову в сторону Астрид; вскидывает бровями, неверяще распахивает глаза.

– Вы же лучшие подруги… Столько лет дружите.

– Да, это так. Но она стала другой… И после всего случившегося я не могу больше смотреть на неё, нет сил общаться с ней. То, что произошло… Нет.

– Астрид-

– Она виновата во всём, Иккинг, – перебивает она Иккинга, – она чуть не погубила тебя, и я не намерена иметь какое-либо отношение к этой… Убийце.

– Так, Хофферсон, готова отвечать? – громко говорит Белч. Девушка на секунду дёргается.

– Да, – тут же отвечает громко учителю она, тихонько шепчет Икку следом, – Потом договорим.

***

Прыжок веры лицом в асфальт, пропали стрелы в наших сердцах…

Лучшая подруга Астрид встречалась с Иккингом около полугода. Парень так сильно любил её, что, казалось, жизни без неё себе не представлял… Каждый божий день виделся с ней, гулял, водил в кафешки, тратил деньги на маленькие и большие подарки, помнил все важные и не очень даты…

В один из дней она не отвечала на звонки. Полностью игнорировала. Но когда ответила, сказала: «Слышь, отвали от меня, Хэддок. Задолбал ты меня конкретно. Чао». Он ничего не понял, сразу стал искать её, где она могла быть. Нашёл на какой-то вечеринке, полупьяную, потрёпанную, в объятьях какого-то крутого парня. На часах девять вечера.

«Какого чёрта, ___?!» – восклицает Иккинг её имя, чувствуя, что он сейчас взорвётся. Вокруг него все смеются, тихонько потягивают пивко и что-то ещё более крепкое. «Ты не в курсе? Это – мой бойфренд, Нил», – любезно представляет она своего нового ухажёра, – «И у нас сегодня годовщина. Полгода вместе. Сечёшь, о чём я, малыш?».

Иккинг испытывает много эмоций в этот момент. «Извини, малыш, но ты не давал мне, поэтому мне пришлось вести двойную игру… Надеюсь ты меня поймёшь…» – говорит она, немного щурясь.

Хэддок молчит, разворачивается и бежит сломя голову прочь с вечеринки.

Когда домой с дежурства вернулся отец Иккинга, Стоик, не заметив сына, тут же начал ему звонить. На часах половина одиннадцатого. Его до сих пор нет дома.

Всех друзей и знакомых Иккинга обзвонили. Подключились полицейские, начались поиски парня. Астрид поехала со Стоиком искать Иккинга в без пятнадцати двенадцать. За ними ехал конвой из полицейских машин.

– Куда он мог пойти, Астрид?

– Он пошёл к ___. Она не отвечала ему на звонки. Мистер Хэддок, я клянусь, я сама не знаю, где он может быть!

В этот момент Астрид звонит её подружка. Громко плачет в трубку:

– Астрид, он позвонил мне! Астрид, я не знаю, что делать! Он больше не отвечает!

– Где он, ___?! Что стряслось?!

– Я… Я повела себя ужасно! Астрид, он сказал не искать его больше! Мне кажется, что он-

Рация трещит в этот момент, раздаётся гробовой мужской голос: «Стоик, мы нашли его».

Едут в сторону моста. Выбегают из машины, испуганные до ужаса, с бешеными глазами.

Иккинг лежал на спине, на небольшом склончике под мостом. Предплечья порезаны, но не сильно; кровь уже успела засохнуть. В левой ладони кусочек зелёного стекла, видимо, от разбитой бутылки. Бледный как смерть, с полуоткрытым ртом, потрёпанными волосами…

– Бригада едет. – говорит Стоику мужчина, что доложил о нахождении Иккинга, – Пытался покончить с собой, но, видимо, от вида крови потерял сознание…

– Иккинг! – Астрид пытаются остановить, но она всё же пробивается, бежит вниз, под мост. Всё тело её дрожит; падает на колени перед Хэддоком, трогает его своими ладонями. Спустя мгновение в воздухе слышится истошный крик девушки. В тёмное ночное небо взмывает одинокий чёрный ворон, что сидел на небольшом деревце и словно следил за происходящим.

Спустя пятнадцать минут подъезжает карета скорой помощи. Астрид уже сидит в машине Стоика, пытается дозвониться до подруги, но та не отвечает. Отец Иккинга садится в машину, вытирая при этом красные глаза.

– Дозвонилась? – первое, что он спрашивает, обращаясь к Астрид.

– Нет. Она отключилась.

– Понятно… Ладно, поехали. Отвезу тебя домой.

– А вы? Вы потом в больницу?

– Конечно. Надо заплатить за всё… – Стоик включает зажигание, – Твои родные звонили, сказал, что ты со мной.

– Спасибо… Ох, Иккинг… – по щекам девушки всё ещё текут бесконечным потоком слёзы, – Как же так…

– Это из-за ___. Он недавно говорил мне, что они поругались…

– Она сказала, что повела себя с ним очень плохо… Перед тем, как сбросить трубку.

– Понятно, – твёрдо заявляет Стоик, крутя рулём, – Как только Иккинг придёт в себя, я поговорю с ним об этом.

***

… Я больше не страдаю по тебе, хотя я тот ещё плакса…

Многочисленные капельницы, горсти разноцветных таблеток, белый потолок, зелёные стены… Иккинг забыл, где он и кто он такой.

Его совсем недавно выписали из больницы, но просто так его не отпустили и вряд ли отпустят. И вот, он вновь вливается в социум: вроде и знакомый, но такой чужой. А ещё он забыл, как точно зовут его бывшую девушку, что всё это время лишь пользовалась им – буква «з» у неё в середине имени или всё же «д»? Он и знать этого больше не хочет. Его волновало больше другое: почему он был так слеп. И почему он именно резался, а не пошёл в воду, почему именно на чёртов мост он прибежал… Астрид сказала, что его мозги были «под осадой». И она права.

После урока истории Астрид и Иккинг пошли в столовую.

– Не знаю, рассказывал ли тебе отец, но я поехала с ним искать тебя тогда, – говорит тихо Астрид, наблюдая за тем, как Иккинг кушает небольшую сахарную булочку, купленную ей специально для него.

– Говорил. И я признателен тебе за это… Отец ещё говорил, что ты кричала… В общем, где-то в глубине сознания я тебя слышал. Иногда слышу твой крик в ушах, когда начинаю дремать, – Астрид чуть шире распахивает глаза, – Да, у меня звуковые галлюцинации случаются. Побочный эффект от мапротилина… Благо больше не пью его и такое случается реже.

– Чёрт возьми… – ругается тихонько Астрид, крушась.

– Когда меня только привезли в больницу, отец сказал моему дяде, что я пытался покончить с собой и сейчас в больнице… и его хватил инфаркт… В общем, я разрушил всё, что только можно, – говорит Иккинг, смотря куда-то в пространство, – Чёртов психопат…

Астрид молчит, прижимает ладошки к груди.

– Я знаю, что ты не любишь, когда до тебя докапываются, но… – говорит спустя минуту она, несколько боязно глядя на Хэддока, что был мрачнее тучи, – можно мне помочь тебе?

Иккинг резко переводит взгляд на Астрид, внимательно изучает её.

– Меня всё задолбало, Астрид, – признаётся Хэддок, немного наклоняясь вперёд и облокачиваясь о стол, – Я боюсь, что смогу обидеть тебя своими выпадами. А они часто бывают. К тому же…

– Я понимаю. Я хочу исправить всё за неё. Хочу помочь тебе придти в себя.

– Только не приплетай её сюда. Давай забудем о ней. Вот насовсем, – просит Иккинг; он даже слегка улыбается. – Идёт?

Астрид вздыхает, спустя мгновение быстро кивает.

– Хорошо. Идёт, – она тоже улыбается ему; на глазах её, как и тогда, наворачиваются слёзы.

***

Моё сердце – общая могила без имён, его тащит моё сломанное тело…

В одну из бессонных ночей Иккинга посетили странные мысли. Он просто задал себе вопрос: «Почему Астрид так печётся обо мне? Она же это не из-за ___ делает, она же перестала с ней общаться…»

Парень встаёт с кровати, стоит по середине комнаты как вкопанный. Он стоит так минуты три, о чём-то смутно думает. И когда осознаёт, тут же хватается за голову.

Спешит выйти в зал, где сидел Стоик – он смотрел телевизор, немного прикрыл глаза от того, что он задремал.

– Папа… Я дурак. – начинает Иккинг, садясь рядом с отцом; мужчина открывает глаза, немного потягивается. Парень всё ещё держит ладони на голове, облокачивается на колени и смотрит на экран телевизора. На циферблате мигает время – «02:47».

– Что стряслось? – бормочет Стоик, протяжно следом зевая.

– Как думаешь… Я нравлюсь Астрид?

– Вполне возможно, – отвечает спустя минуты три мужчина. – А ты только это понял?

– Я же говорю, дурак я! Причём самый главный из дураков!

– Ты просто об этом до этого не думал, сынок. Такое бывает… А она тебе нравится?

Икк округляет глаза, переводит шуганный взгляд на родителя.

– Я не знаю, – бормочет парень.

– В смысле ты не знаешь? – Стоик начинает расплываться в улыбке.

– Не знаю! – уверенно заявляет Иккинг, – Я до этого не думал об этом!

– Тогда пора бы задуматься. Но только не сейчас. Поздно уже. – Стоик опять зевает.

– Ёперный театр… – чертыхается Иккинг, – Вообще-то сейчас самое время обсудить это, пап! Только ночью я нормально могу думать!

– А я – нет. Сможешь сам поразмышлять? Мне ещё на дежурство ехать рано…

– Блин… Ладно, иди. Я подумаю сам, – смиряется Хэддок. Стоик встаёт с кресла, направляется в сторону своей спальни. – Доброй ночи.

– И тебе, сынок. И не засиживайся долго.

– Угу.

На экране телевизора мелькали какие-то разноцветные обрывки. Из-за плохого зрения Иккинг не сразу понял, что это был какой-то музыкальный клип, а канал в целом оказался музыкальным. Переходы на экране были настолько резкими, что глаза заболели, а в ушах противно что-то зазвенело. Но несмотря на это и жуткую мигрень, Иккинг всё же стал думать.

Хэддок смутно вспоминает, как он и Астрид гуляли вечерами, что-то обсуждали. Как они смеялись, иногда обнимались под ночным небом…

В голове Иккинга что-то щёлкает в этот момент; начинает ощущать, как к щекам его хлынула кровь, а ноги стали ватными.

– Ты же понимаешь, что всё очень плохо? – говорит сам себе вслух Иккинг, приобнимая свои худые бока ладонями, – Всё это время о тебе заботилась и заботится девушка, которую ты френдзонишь. И она, возможно, тебе симпатизирует… М-да, ты псих, Иккинг. Ты просто псих, – выделяет слова Иккинг, немного покачиваясь вперёд назад словно маятник часов; он постепенно повышает голос, – А знаешь, что ещё лучше? Что ты ни хера не чувствуешь, у тебя грёбанная фобия и ты никак не можешь уснуть!

– Иккинг, можно потише?! – слышит громогласный голос из комнаты отца парень, он тут же шепчет:

– Прости, пап!

Стоик выходит, насупив брови, садится к сыну на диван, будто он не уходил никуда. Вздыхает, расслабляет лицо и глядит на Иккинга грустными глазами.

– Скоро это пройдёт, сынок. Ты справишься, – говорит отец, пытаясь положить свою ладонь на плечи Икку; тот шустро отсаживается, пугливо таращится на Стоика. Наступило гнетущее молчание. Крупная ладонь так и висела в воздухе.

– Мне кажется, что всё это не скоро пройдёт, пап, – тихо говорит Иккинг, опять принимаясь по привычке обнимать себя, – Я чувствую себя таким… Ущербным. Хотя, так и есть… Я не подумал о тебе, когда бежал на мост… Не подумал о тех, кому я не безразличен!.. – Иккинг смотрит куда-то в темноту, тихонько шепчет: «Астрид…»

Стоик молчит, не знает, что ему сказать. Но услышав имя девушки, тут же начинает говорить:

– Так… Насчёт Астрид… Ты подумал о ней? Насчёт неё? – уточняет следом Стоик; Иккинг чуть ближе подсаживается к нему.

– Немного. Пап, я сделал вывод о себе.

– Какой же?

– Я – придурок.

Стоик тихонько фыркает на это заявление.

– Опять самобичевание?

– А оно и не заканчивалось. Ты же понимаешь, что я Астрид фактически оставил в друзьях? А ведь мы с ней даже обнимались, спали на одной кровати!.. Ну, это когда мы были на турбазе всей параллелью, ну, ты помнишь… Она сказала, что хочет помочь мне выйти из этого дерьма, искупить вину за эту шмару. Но я попросил Астрид не приписывать сей акт доброй воли в её сторону… В общем, как я уже и сказал, я – придурок, – говорит с акцентом на последнем слове Иккинг, устремив несколько выразительный взгляд на отца.

– Если ты не ответил ей взаимностью, Иккинг, это не значит, что ты придурок.

– Так дело в том, пап, что Астрид мне нравилась! До этой шлюхи! – восклицает громко Иккинг, аж вскакивает с места, начинает активно махать руками: – Но я подумал, что я ей не нравлюсь и постепенно охладел… А потом эта… Как её… Неважно.

Стоик чуть шире распахивает глаза; он начинает что-то вспоминать из того времени.

– Ты как-то говорил мне, что тебе понравилась одна девочка. Такая красивая и умная, а главное сильная… Но ты сразу пробормотал, что она тебе не ровня, и больше о ней ни слова не сказал.

– Ну, возможно, это я говорил про Астрид… Не помню этого момента, – бормочет Иккинг, кладя ладошки себе на шею, немного её потирая, – Я до хрена чего не помню, честно сказать.

– Зато ночёвку на одной кровати ты вспомнил, – комментирует Стоик, несколько ухмыляясь.

– Вообще-то, – Иккинг тыкает указательным пальцем в воздух, с видом знатока поглядывает куда-то наверх, – я впервые лежал с девушкой! Причём красивой!.. Причём с той, что тогда нравилась… Ай, на хер это всё! – отмахивается Иккинг, – Я спать!

Иккинг быстро шагает в свою комнату и хлопает дверью. Стоик глубоко вздыхает, выключает телевизор и идёт в сторону своей спальни. Теперь и ему не спится, как и сыну.

Прыгнув на кровать, парень следом тыкается лицом в подушку и мычит. Он вспомнил, казалось, то, что даже самый памятливый человек, и то бы не вспомнил. Видит всё перед глазами, как будто играет роль актёра в каком-то фильме. Всё чётко и ясно.

***

… Помимо всего, я ведь просто твой друг…

На весенних каникулах параллель Иккинга пригласили на турбазу. Не за бесплатно, конечно. Хэддок не хотел туда ехать, но всё же поехал.

Астрид, как девушка вежливая, любезно пригласила своего друга поехать с ней. Парень просто не смог отказаться. Правда пришлось знатно попотеть, собирая вещички и укладывая их в чемоданчик, но всё это того стоило.

Сели в газельку, тихонько поехали по хорошей дороге. Иккинга жутко укачивает, поэтому он прикрывает глаза; через силу сопротивляется сну и пытается взбодриться, но тщетно.

– Иккинг, всё нормально?

Астрид сидит с ним рядом, читает какую-то электронную книжку. Сейчас она смотрит на друга и беспокойно наблюдает за его странной реакций.

– Меня укачивает. Глаза слипаются. – отвечает Икк, закатывая глаза от того, что он погружается в дрёму, – Я похрапываю иногда, заранее извини.

Девушка слегка фыркает, улыбается на заявление парнишки.

– Всё хорошо, отдохни. Я толкну тебя, как мы приедем.

Иккингу повезло иметь такую подругу, как Астрид. Умная, красивая, заботливая и нежная… Идеальная девушка, как говорится.

Только вот они друзья. Хэддок каждую ночь видит в своих снах их будущее, лелеет надежды на то, что они станут чем-то большим. Когда-нибудь.