Текст книги "Damage (ЛП)"
Автор книги: dontcareajot
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– В любом случае, – ворчит ЭмДжей. – Кто угодно другой был бы в восторге, обнаружив в ресторане такую девушку.
Питер действительно не собирается признавать, что это правда.
***
У Питера неплохой распорядок дня, не считая возникающих с Человеком-пауком проблем. В пятницу он ходит по магазинам – и это именно то, чем он занимается, когда Уэйд решает сменить имидж.
В этот раз Уэйд в штатском, не считая привычных маски и перчаток, которые всегда на нём (Питер начинает подозревать, что они попросту приклеены). Он бы проверил эту теорию, если бы не был уверен, что Уэйд разозлится. Да и, кроме того, вся эта тема с личным пространством… но, чёрт, Питеру не терпится узнать, что именно в своём лице наёмник считает столь отталкивающим! Всё не может быть настолько плохо. А даже если всё реально плохо, и у Уэйда проглядывают кости, или всё лицо в гнойных фурункулах, или на деле он болен проказой, Питер уже знает, что не закричит (как, вероятно, думает Уэйд). Питер очарован им не из-за того, как он выглядит или не выглядит.
На самом деле – забудьте, что он сказал – Питер вообще не очарован Дэдпулом. Это было бы странно. И паршиво.
Он трясёт головой, как будто силится прогнать эту мысль из головы. Это не работает, так что он решает просто игнорировать её и переключается на список покупок, в основном состоящий из полуфабрикатов и лапши быстрого приготовления. Тётя Мэй была бы разочарована.
Питер решает схватить покупки и свалить как можно быстрее – чем меньше времени Уэйд проводит рядом с ним без костюма, тем меньше вероятность, что он узнает в Питере Паркере Человека-паука. Ему почти удаётся ускользнуть незамеченным, но он заворачивает за угол между рядами и, конечно, натыкается на Уэйда, помогающего пожилой леди достать продукты с верхних полок. Первый порыв Питера – отступить, но видение знаменитого и смертоносного наёмника Дэдпула, помогающего крошечным пожилым людям делать такие привычные мирские вещи, до того очаровывает его, что Уэйд успевает его заметить – а дальше бежать уже некуда.
– Пити! – кричит Дэдпул, указывая на него. Он что-то тихо говорит старой леди, которая прячет хихиканье в ладони, а потом подбегает к Питеру и взволнованно частит:
– Помнишь меня?
Он всего в нескольких футах от Питера.
Как будто кто-то смог бы забыть встречу вроде той, которая состоялась в кофейне.
– Конечно. Уэйд Уилсон. Братаны-по-аллитерации.
– Ты помнишь! Чёрт, как тесен мир, а? В этом безумно огромном городе мы продолжаем сталкиваться друг с другом! Это судьба!
– Не знаю, – бормочет Питер, – это случилось всего дважды…
– Стоя ты ещё симпатичнее! – заявляет Уэйд. Питер не видит его глаз из-за маски, но почти уверен, что ему подмигивают. Впечатление усиливается, когда Уэйд добавляет:
– Качаешься? Ты довольно крепкий для задрота.
– Иногда, – Питер внезапно осознаёт, что у него совершенно по-дурацки растрёпаны волосы, и что он слишком бледен, и что на его рубашке красуется пятно. Вещи, из-за которых никогда не приходится переживать Человеку-пауку. У Человека-паука никогда нет пятен. Питер неловко переминается с ноги на ногу. – Что ты здесь делаешь, Уэйд?
– Две секунды назад помогал Марте добраться до оливок.
– Марте?
– Ага. Милая старушка, трое внуков – и ещё четвёртый в процессе вылупления. Потеряла мужа в прошлом году. Играет в бридж каждый понедельник. Всегда хотела пони. Встретил её буквально пять минут назад, но разве не удивительно, как много могут рассказать люди, как только ты их разговоришь?
Питер моргает.
– Э-э. Да, конечно.
– Но если ты спрашивал, что я вообще здесь делаю… Даже героям нужно есть. И, к сожалению, я не могу есть только тако и чимичанги – я уточнял.
– У кого, чёрт возьми, ты уточнил? – удивлённо спрашивает Питер.
Вместо ответа Уэйд наклоняется ближе к нему. Кажется, он изучает Питера. Затем он мягко говорит:
– Твоя улыбка…
Питер даже не знал, что улыбается. Теперь, когда он обратил на это внимание, улыбка исчезает.
– Что с ней? – напряжённо спрашивает он, готовясь к тому, что в худшем случае Уэйд объявит всему миру, что он – Человек-паук.
– Не-ет, не останавливайся! – скулит Уэйд. Он касается уголка рта Питера – очень легко. Питер замирает. – Она… она красивая. Ты действительно…
Он затихает. Питер никогда не узнает, какой он на самом деле, потому что Марта вновь зовёт Уэйда, и тот сразу выпрямляется. Прикосновения исчезают. Он пожимает плечами:
– Прости, Пити. Долг зовёт.
Питер хочет возразить, хочет потребовать, чтобы Уэйд вернулся и договорил. Какой он на самом деле? Действительно милый? Действительно интересный? Действительно что? Конечно, Питер не произносит ни слова. Он просто понимающе кивает, долго колеблется, глядя, как Уэйд тянется к полке, а затем уходит.
Питер просто надеется, что Уэйд не собирался сказать подозрительно знакомый.
***
Что касается патрулирования – это одна из самых спокойных ночей Питера. Хорошая ночь: чистое небо, яркая луна, идеальная для паутины погода. Но сегодня Питер почти хочет, чтобы кто-нибудь нуждался в помощи или в спасении – это избавило бы его от необходимости оставаться наедине со своими мыслями, которые предали его. Всё, о чём он может думать, – сегодняшняя встреча с Уэйдом. Он всё время проигрывает её в голове, затем удивляется, что это так его волнует, затем расстраивается по той же причине, и так далее, и далее, и далее. Замкнутый круг.
Он чувствует почти облегчение, когда приходит Уэйд.
– Нам стоит завязать со встречами на крышах. Это романтично и всё такое, но я трачу уйму времени на то, чтобы забраться сюда!
Питер не пугается, когда Уэйд встаёт рядом с ним и кладёт руку ему на плечо. Он слышал, как Уэйд приближался. Хотя Питер подозревает, что это было намеренно – вряд ли Уэйд не сумеет незаметно подкрасться к нему, если захочет.
– Знаешь, Паучок, тебя сложно отыскать. Тебе нужен паучий сигнал – знаешь, как сигнал с грёбаной летучей мышью, проецируемой на облака. Только твой, конечно, будет с пауком. Гениально, а? Погоди-ка, нам можно говорить о Бэтмене? Конкурирующие франшизы и всё такое.
– Я понятия не имею, о чём ты, – признаётся Питер, – но звучит глупо.
Уэйд усмехается.
– Отлично. Тогда используй пейджер или что-то вроде.
– Пейджер? У нас тут что, девяностые?
Уэйд склоняет голову набок.
– Я не знаю. Это девяностые? Трудно отследить. Но это не имеет значения. Дело в том, что было бы неплохо, если бы я мог как-то связаться с тобой, – он елозит мыском ботинка по земле, внезапно заинтересовавшись всем вокруг, кроме Питера. – На случай, если что-то случится. Чрезвычайная ситуация. И вся фигня.
– И всякая фигня, – повторяет Питер, глядя на него. – И правда, в этом есть смысл.
– Что, если мне нужно будет позвонить и припомнить тебе твой долг? Что, если мне нужно будет обсуждать это всю дорогу из Боливии?
Питер примерно этого и ждал.
– Ты собираешься в Боливию?
– Ну-у, нет, – признаётся Уэйд. – Но меня не будет несколько дней. Нашёл работу. Не могу сказать, где именно, иначе мне придётся убить тебя. Жди. Мне можно так говорить? Это смешно, когда я произношу это, или жутко? Я не вижу твоего лица, помоги мне!
Питер прочищает горло. У него в груди – ком странной паники, и это пугает.
– Зависит от того, что ты имеешь в виду, – говорит он. Звучит как-то… пусто.
– Я бы никогда не убил тебя, Спайди, – он протягивает руку, чтобы ущипнуть Питера за щёку. Трудно сделать это через маску, но когда это Дэдпул сдавался? – Ты просто чертовски милый!
Питер игнорирует его.
– Итак… ты уезжаешь. Надолго?
– Сколько времени займёт выполнить работу? Пять дней максимум. Наверное. Возможно. Почему? Некий герой в красно-синем спандексе будет скучать по мне в моё отсутствие?
– Надейся, – говорит Питер, но это кажется неубедительным даже для него. Ему должно быть всё равно. Он знает, что ему должно быть плевать. И, более того, он знает, что Уэйд, скорее всего, собирается кого-нибудь прикончить. Почему это не беспокоит его, как раньше? Может быть, он просто привык притворяться, что всё иначе… Они с Уэйдом не говорят об этом, и Уэйд не убивает ни на его глазах, ни вообще в Нью-Йорке, насколько знает Питер. Это его способ следовать правилам.
Уэйд толкает его бедром.
– Ох, дерьмо. Я не собираюсь отсутствовать долго – я же получил разрешение путаться у тебя под ногами. Я вернусь, чтобы снова надоедать тебе, быстрее, чем ты узнаешь это!
– Обещаешь?
Может быть, и Уэйду передаётся непривычно мрачный тон голоса Питера, потому что его собственный подстраивается под него.
– Говорил же, ложь – не мой стиль. Не знаю, почему это тебя вообще волнует. Я думал, ты будешь рад избавиться от меня. Как другие герои.
– Как ты и сказал, я единственный во всех смыслах, – выходит тихо, почти шёпотом.
Уэйд низко посмеивается.
– Ты и есть. Я не привык, чтобы обо мне переживали. Кажется, мне нравится.
– Переживали? Кто это тут переживает? Я? – Питер вдруг резко осознаёт, как близко друг к другу они стоят. Наверное, разумно было бы установить некую дистанцию, границу…
– Я, гм… я найду что-нибудь, – говорит он, отступая. – Способ поддерживать связь. На всякий случай.
– На всякий случай, – соглашается Уэйд. Питер готов поспорить, под маской прячется ухмылка. – Мы что-нибудь придумаем, когда я вернусь, хорошо? Не умри тут без меня.
– Я сделаю всё возможное, – говорит Питер, удивляясь тому, как быстро он привязался к кому-то настолько замкнутому, к кому-то, кого практически нереально полюбить. Должно быть, это всё его везение.
========== 5 ==========
Уэйда нет две недели.
Питер старается не думать об этом. Поначалу это легко: Человек-паук занят. Только в первые пять дней он предотвращает три попытки ограбления, возвращает носорога в зоопарк, срывает вместе со Мстителями очередной план Локи по захвату мира и помогает Росомахе выследить Мистик, которая, оказывается, скрывается в пентхаусе под вымышленным именем, пряча что-то очень ценное, спёртое из школы Ксавьера.
После этого, впрочем, всё затихает. Проходит шесть дней, потом семь, потом десять, и к тринадцатому дню Питер официально волнуется.
К тому времени, когда он решает заскочить к Уэйду в квартиру и проверить – на всякий случай, – нет ли его там, Питер истощён. Он провёл утро в разборках с Мистерио, а вечером остановил пироманьяка с домашним огнемётом. Всё свободное время он потратил на работу над проектом, защита которого должна была состояться через два дня (и это стоило ему трёх бессонных ночей подряд). Он буквально валится с ног, он в курсе, но ещё он в курсе, что не сумеет расслабиться, пока не будет уверен, что Уэйд в порядке. И Питер предпочитает не задумываться о причинах подобного.
В окне горит свет, что даёт ему крохотную надежду, и, поднявшись к окну, он обнаруживает, что оно открыто – так, может, Уэйд внутри?
Нет, квартира пуста. Питер выкрикивает имя Уэйда – не будет же он подкрадываться к нему, – но не получает ответа. Он заглядывает в каждую комнату. Ничего, ничего, ничего – кроме пыли, мебели и привычного беспорядка.
Не то чтобы он ждал, что Уэйд и впрямь будет здесь, но почему-то Питер разочарован. Он опускается на диван с тяжёлым вздохом и обнаруживает, что в квартире и впрямь вкусно пахнет. Свежим бельём. Видимо, это заслуга освежителей воздуха, о которых Уэйд упоминал.
– Где же ты? – бормочет он себе под нос, обвиняюще глядя на телевизор. Его собственное лицо отражается в тёмном экране.
Питеру стоит подняться на ноги. Ему нужно встать и пойти домой, правда, но диван Уэйда такой удобный, и тут так тихо и спокойно, а он так устал…
Он засыпает совершенно случайно.
Если ему и снятся сны, он их не запоминает.
Он просыпается позднее, когда кто-то зовёт его по имени. Вернее, зовут не Питера – зовут Человека-паука. Снова и снова, с новыми и новыми нотками безумия с каждым повтором. Питер, наконец, просыпается окончательно примерно в то же время, когда Уэйд говорит:
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не умер на моём диване. Я никогда не смогу оправдаться…
Питер моргает и открывает глаза. Костюм тут же напоминает о себе болезненным ощущением, лицо под маской зудит. Затем он понимает, что он всё ещё на диване Уэйда, что его голова покоится на подлокотнике, что сам Уилсон стоит на коленях рядом с ним. Его рука, тяжёлая и тёплая, легко сжимает плечо Питера. Он определённо не мёртв. Облегчение – вот что чувствует Питер. Совершенно точно не близость смерти.
Питер стонет и закрывает лицо руками. Он говорит ещё хриплым со сна голосом:
– Ну конечно, именно в ту ночь, когда я уснул на твоём диване, как какой-то жуткий сталкер, тебе нужно было вернуться…
– Не волнуйся, – говорит Уэйд. – Я думаю, это мило. На самом деле это, вероятно, лучшее из моих возвращений домой.
Питер кидает на него беглый взгляд из-за пальцев. Иногда ему очень хочется увидеть лицо Уэйда, прочитать его выражение – это эгоистичное желание, особенно если учесть, что Питер не сможет отплатить тем же.
– Ты… не хочешь знать, почему я здесь?
– Нет, – Уэйд успокаивающе сжимает его плечо и убирает руку. – Я предполагаю, ты просто беспокоился обо мне… что глупо, даже если мне приятно… или ты так соскучился по мне, что хотел быть окружённым связанным со мной дерьмом? Не думал, что это так тяжело, но ш-ш-ш-ш, пожалуйста, не возражай и не разрушай мою мечту, о’кей?
Мозг Питера всё ещё работает слишком медленно, чтобы придумать достойный ответ. Он открывает рот, закрывает его и снова открывает. Наконец выходит:
– Что с тобой случилось?
Он приподнимается на локте, чтобы разглядеть больше.
Уэйд не просто весь заляпан кровью – в его костюме дырки. В частности, внимание Питера привлекает одна из них, в районе шеи: кожа там, где она не спрятана спандексом, оказывается бугристой и покрытой шрамами, и Питер странно очарован ею. Он протягивает руку, но останавливается, не рискнув дотронуться. Уэйд сдавленно выдыхает.
– Ты… ты в порядке? – выдавливает Питер, убирая руку.
Секунду Уэйд сидит тихо и неподвижно. Затем он резко вскидывает руку, вокруг которой обмотано белое полотенце, уже пропитавшееся кровью.
– Я буду в порядке! – щебечет он слишком жизнерадостно для того, кто потерял столько крови.
– Что случилось? – повторяет Питер.
– Просто маленькая, крошечная, совсем небольшая неудача, ничего серьёзного. Не первый и уж точно не последний раз, когда мне придётся отрастить конечность заново. Но, эй, тебе стоит взглянуть на того, другого парня! Я выгляжу как конфетка по сравнению с ним.
– Пожалуйста, не надо, – бормочет Питер.
Уэйд замирает. Питер поднимается вместе с ним, то ли чтобы помочь Уэйду устроиться на диване, то ли чтобы уйти – а он, вероятно, должен. Вместо этого Уэйд подхватывает Питера здоровой рукой, плюхается на диван и устраивает ноги Питера у себя на коленях – более чем очевидное предложение остаться. После секундного колебания Питер падает обратно на подушку. Пальцы Уэйда небрежно сжимают его лодыжку.
– Ты в курсе, что тебя не было две недели? – спрашивает Питер. По костюму Уэйда – вдоль бедра – змеится длинная рваная полоса. Там тоже порез.
– Что, правда? Ну, сам знаешь, что говорят – время пролетает так незаметно и бла-бла-бла. О-о, подожди! Вот почему ты здесь! Потому что меня не было так долго. Хорошо, хорошо. Но, знаешь, Спайди, тебе не стоит так переживать из-за меня.
– Я не… – Питер глухо стонет. – Неважно. Посмотрим, навещу ли я тебя ещё хоть раз.
– Значит, ты навещал меня! – Уэйд победоносно вскидывает вверх кулак. – Я так и знал! Что ж, мой восьминогий друг…
– У меня не восемь ног. У меня совершенно точно не восемь ног…
– Это должно помочь тебе успокоиться, – Уэйд вертится, толкая Питера, пока не добирается до одного из карманов. Он достаёт старомодный телефон и с гордостью размахивает им. – Та-дам! Персонально для тебя!
Питер берёт его. Открывает и закрывает. И, наконец, переворачивает.
– Под «персонально» ты имел в виду наклейку Дэдпула на крышке?
Ответ Уэйда – поднятый вверх большой палец.
– Теперь он твой, крошка! Гениально, правда? Так мы сможем поддерживать связь. На случай чрезвычайных ситуаций, как я и говорил. Мой номер уже вбит в память.
Питер скользит большим пальцем по маленькому экрану.
– Я… зачем ты… я же сказал, что что-нибудь придумаю, ты не должен был…
– Я просто подумал, что ты оберегаешь тайну личности, а я – нет, так что для меня проще раздобыть телефон и всё такое. Так никто не сможет отследить тебя по номеру. Мудро, а? Всё в порядке, не падай в обморок!
Питер смеётся.
– Человек-паук не падает в обмороки. Но… спасибо. Теперь я могу просто написать тебе, как нормальный человек, вместо того, чтобы вламываться в твою квартиру.
– В следующий раз мне придётся вызвать полицию, – Уэйд активно жестикулирует. – Я уверен, что где-то у тебя под головой валяется пульт, и мы рискуем пропустить Стар Трек.
Питер слепо елозит ладонью по дивану, пока не находит пульт. Он переключает каналы, когда Уэйд вдруг спрашивает:
– О, и ещё. Ты всегда спишь в костюме?
Питер бьёт Уэйда по ноге пяткой.
– Заткнись, – ворчит он.
***
– Не так быстро!
Возможно-будущая-убийца замирает с клинком наперевес. Она одета как ниндзя из дешёвого магазина, маска подтянута, чтобы скрыть нижнюю часть её лица. Её глаза следят за ним с редкостной проницательностью. Учёный, захваченный ею в плен, выглядит таким испуганным, будто готов обмочиться (и Питер надеется, что он хотя бы дождётся окончания боя).
– Отпусти его, – приказывает Питер, совсем не удивляясь, когда она игнорирует его и снова поднимает клинок. Питер закатывает глаза.
– Вечно никто не слушается, – жалуется он самому себе и стреляет в неё паутиной, стараясь отобрать лезвие, но девчонка слишком юркая – она уклоняется от каждого выстрела. Питер делает паузу – всего несколько секунд, оценить возможности противника. Она пользуется возможностью поторопить его – двигается невероятно плавно и запрыгивает на него раньше, чем Питер успевает это понять. Он едва успевает отстраниться – и всё равно лезвие, задевшее ногу, с лёгкостью пропарывает ткань костюма.
Укрывшись за балками, он оценивает повреждения. Не так уж и плохо – порез длинный, но неглубокий, Питер определённо имел дело кое с чем похуже.
Она стоит внизу, наблюдая за ним. Шагает взад-вперёд. Учёный сбежал, но она блокирует выход из комнаты.
– Это всё, на что ты способна? – окликает её Питер. – У меня есть друг, который управляется с катаной лучше тебя даже во сне.
Её голос, когда она начинает говорить, оказывается высоким и грубым, как наждак, – он похож на змеиное шипение. Она говорит с акцентом, но Питер не может распознать его.
– Он тоже пропитывает лезвия ядом? – сладко спрашивает она.
Питер кидает взгляд на свою ногу.
– Блефуешь.
Она взмахивает клинком. На кончике – его, Питера, кровь.
– Один порез – это всё, что мне нужно, маленький герой.
Он стреляет в неё паутиной, от которой она с лёгкостью уворачивается, и использует этот отвлекающий манёвр, чтобы наброситься на неё, намереваясь сбить с ног. Она уклоняется и от этого тоже, и Питер, рухнувший на землю, начинает ощущать действие яда. Он вскакивает на ноги, готовый отражать удары, но она лишь наблюдает за ним – и мир танцует и бешено кружится перед его глазами.
– О нет… – шепчет Питер, когда всё вокруг начинает раздваиваться. Это уж слишком, совсем недавно его накачали наркотой, и… Его ослабевшие колени подгибаются. Это не то ощущение, к которому хочется привыкать.
– Не переживай, – говорит женщина. – Ты не был моей целью. В таком количестве яд, возможно, не убьёт тебя. Он просто выведет тебя из строя и даст мне закончить свою работу.
Питер бредёт к ней, спотыкаясь – он должен сделать хотя бы что-то.
Раздаётся выстрел. Пуля входит женщине в плечо, едва не задев Питера. Она кричит от боли и падает на одно колено, выронив клинок; сжимает пальцы на новой ране и разъярённо оглядывается. Но Питер знает, кто это, ещё до того, как Уэйд появляется рядом.
– Ах, вот ты где, – небрежно произносит Уэйд, подходя к Питеру, и подбрасывает пистолет в ладони. – Моя маленькая принцесса в беде.
– Я не… а, плевать, – он уже устал задаваться вопросом, как Уэйд всегда находит его. Вместо этого он приближается к женщине, несмотря на то, что чувствует, что тело может подвести его в любую минуту.
– Кто нанял тебя? – ему необходимо знать. – Зачем убивать этого учёного?
Она скрипит зубами и не отвечает.
– М-м, детка, – говорит Уэйд, похлопывая Питера по плечу. – Копы уже в пути. Нам не пора, ну, знаешь, исчезнуть?
Он наводит пистолет на женщину, вжимая палец в спусковой крючок.
– Я могу решить эту проблему очень быстро.
– Не убивай её, – хрипит Питер. Порез на ноге обжигает болью – кажется, будто он пылает.
– Отлично, – кивает Уэйд. – Я просто прослежу, чтобы она не встала и не пошла за нами.
Он стреляет, прежде чем Питер успевает возразить, метя в колено и шлёпая её по заднице. Она кричит от ярости и боли, корчась на полу.
– Теперь давай-ка… о-оу, приятель, – Уэйд подхватывает покачнувшегося Питера. – Тебя слегка шатает, в чём дело? Только не говори, что она тебя поранила. Я знаю эту цыпочку. Прославилась среди наёмников своей грязной игрой.
– Я… да. Она меня ранила. Так что вытащи меня отсюда, пока я не опозорился.
– Вас понял.
Питер отказывается полезать к Уэйду на руки. Большую часть пути он преодолевает сам, а потом ему приходится неловко опереться на руку Уэйда. К тому времени, как должны появиться копы, они уже в добром квартале от того места. Питер ощущает, как яд начинает действовать – медленно-медленно.
– Поскольку я сомневаюсь, что у тебя хватит сил унести нас на паутине, – говорит Уэйд, скрываясь в переулке, – мы вызовем такси.
– Такси? В таком виде?
– Ага, я всегда так делаю. Они просто подумают, что мы косплееры или типа того.
– Коскто?
– Неважно. Всё будет хорошо.
– У тебя на поясе оружие.
Уэйд пожимает плечами.
– Нью-йоркские таксисты, – говорит он так, будто это всё объясняет.
Как он и обещал, таксисту плевать – он даже почти не пялится на них в зеркало заднего вида.
Питер прижимается лбом к окну. Холодное стекло ощущается так приятно… Было бы лучше, если бы он мог снять маску, но приходится довольствоваться малым.
– Думаю, теперь я твой должник вдвойне, – говорит он. Уэйд не отвечает. – Ты сказал, что знаешь её. Кто она?
– О, не то чтобы хорошо. Но мы, наёмники, обычно следим друг за другом. Я имею в виду, она моя соперница. Эй, ты не умираешь? Нам стоит поехать в больницу? Яды вне моей компетенции.
– Нет, никакой больницы. Я никому там не доверяю, – он закрывает глаза от волны головокружения. – Итак, ей заплатили за его убийство, и она, должно быть, даже не знала, почему.
Он бубнит, раскладывая всё по полочкам.
– Вероятно, тот учёный был продажным. Перешёл дорогу не тем людям. Ребятам из Озкорпа нельзя доверять.
– Тогда зачем ты спас его?
– Что бы он ни сделал, смерти он не заслужил.
Уэйд молчит с минуту. А затем говорит:
– А она? Она убивает за деньги. Она переживёт это и вернётся к контрактам.
– Она переживёт это и переосмыслит свою деятельность, – Питер вздыхает. – Люди способны измениться к лучшему, Уэйд. Даже такие, как она.
Уэйду, похоже, нечего ответить. Он позволяет замять эту тему, и остальная часть поездки проходит в тишине. Питер даже не понимает, куда они едут, пока они не оказываются у дома Уэйда. Конечно, куда ещё они могли бы пойти?
Они спотыкаются на лестнице и вваливаются в квартиру; у Питера кружится голова, он хромает, и Уэйд практически тащит его на себе. Питер не знает, куда он пытается пойти и что он пытается сделать – ему просто нужно сесть, или он упадёт.
Он пытается объяснить это Уэйду жестами, не отпуская его. Он дёргает и тянет Уэйда к дивану, в то время как тот пытается удержать его. Конечно, они падают прямо на спинку дивана и оказываются на полу в окружении подушек. И всё ещё держатся друг за друга. Уэйд задыхается от смеха.
– Ну-ка… иди сюда, Спайди, вверх и прямо на подушки, – говорит он, затаскивая Питера на диван. Их ноги так тесно переплелись вместе, что возникает путаница. Уэйд пытается отстраниться – Питер протестует.
– Нет, нет, нет. Прекрати, останься, – говорит он, цепляясь скрюченными пальцами за ткань костюма Уэйда. Вжимается головой в его грудь. Всё, чего хочется Питеру, – чтобы Уэйд не двигался.
– Я… я буду в порядке, просто… – он затихает, когда Уэйд замирает под ним. Уэйд такой тёплый и пахнет знакомо и мужественно, и Питер слышит его сердцебиение, быстрое и нервное.
Питер вовсе не протестует, когда Уэйд обнимает его. Он скользит пальцами по позвоночнику Питера, лаская и успокаивая.
– Всё в порядке, малыш, просто отдохни. Скоро тебе станет лучше. Это же мелочь для великолепного Человека-паука, правда? Не обращай внимания, детка, ты будешь в порядке.
Питер не уверен, говорит Уэйд это ему или разговаривает с собой, но он в любом случае ценит это. Он может ощущать вибрацию чужого голоса – и она убаюкивает его. Питер готов поклясться, что перед тем, как он засыпает, Уэйд целует его в висок… но, может быть, это всего лишь сон.
***
На следующее утро между ними нет никакой неловкости: проснувшись, Питер прекрасно помнит, где он и как сюда попал. Он в гостиной Уэйда, и это Уэйд лежит под ним, глубоко и мерно дыша. Это руки Уэйда обнимают его. Это сердцебиение Уэйда, медленное и размеренное, звенит в его ушах.
Единственным сюрпризом оказывается то, что Питеру совсем не хочется шевелиться. Уэйд под ним твёрдый и жёсткий, и Питеру так тепло, и хорошо, и спокойно, и он так отдохнул – удивительно, учитывая обстоятельства. Ему должно быть неловко, верно? Но – нет. Даже когда Уэйд шевелится, просыпаясь. Питер не чувствует необходимости сбежать подальше или даже двигаться – особенно когда Уэйд обнимает его, крепче и крепче.
– Пс-с, Спайди… ты проснулся? – шепчет Уэйд Питеру прямо в лицо.
Питер кивает. Утром голос Уэйда звучит по-особенному – он запоминает это.
– Ох, хорошо. Значит, ты всё-таки не умер. Но какого хрена ты на моём диване? Разве пауки любят диваны? Что, правда?
Питер стонет. Бессмысленный вопрос Уэйда – сигнал: давай, вставай уже. Он скатывается с наёмника и садится на пол.
– Я думаю, – говорит он медленно, ещё ощущая, как печёт веки и как бунтует желудок, – что это что-то типа похмелья. Это отстой – я даже не напился.
– О-о-о, держу пари, это было бы весело. Пьяный Человек-паук. Ну, знаешь, если бы ты был легален, – Уэйд садится. Его маска немного съехала в сторону за ночь, но он моментально поправляет её. Однако Питер замечает, что перчатки он не надел – потерял или снял сам? – Как твоя нога?
Питер изворачивается, чтобы взглянуть на порез.
– Ну, кровотечение прекратилось, – говорит он. – Но, думаю, стоит продезинфицировать её, прежде чем придётся ампутировать мне ногу.
Уэйд встаёт и протягивает руку Питеру. Питер с благодарностью принимает её.
– Пойдём, у меня кое-что завалялось в ванной.
– Дезинфицирующие средства? Я думал, тебе они не нужны.
– Не нужны, – соглашается Уэйд и не добавляет ничего больше.
Его ванная очень похожа на всю остальную квартиру – немного неопрятная и неряшливая, но достаточно чистая, чтобы Питер без опасений опустился на бортик ванны, направляемый рукой Уэйда.
Уэйд дезинфицирует рану так, словно он делал это уже тысячу раз. Сначала он очищает кожу вокруг мокрой тряпкой, стирая всю засохшую кровь – настолько, насколько это позволяет костюм. Он нежен. Удивительно нежен. Он даже чуть нагревает воду перед тем, как капнуть ею Питеру на ногу. Он предупреждает Питера перед тем, как добавить спирта, но всё равно твердит: «Прости, прости, прости» всякий раз, когда Питер шипит от боли. Наконец, он осторожно накладывает повязку, стараясь не давить на ногу. В конце концов он называет Питера хорошим пациентом и спрашивает:
– Хочешь леденец?
– Не думаю, что хочу увидеть тот леденец, который мне предлагаешь ты, – говорит Питер.
– Пошляк, – скалится Уэйд. Он стоит между ног Питера, опираясь на раковину. Питер очень, очень хочет увидеть его лицо – чтобы понять, о чём Уэйд думает. Узнать разрез его глаз и изгиб его улыбки. Он не знает, почему. Это иррационально и несправедливо, но он ничего не может с собой поделать. Он пристально смотрит на знакомую до боли маску, пытаясь представить, что может скрываться под ней, но его воображение отказывается подчиняться.
Питер медленно, не делая резких движений, протягивает руку. Уэйд вздрагивает, когда пальцы Питера замирают на его скуле. Но затем он замирает под прикосновением и ждёт.
– Ты когда-нибудь снимаешь её? – спрашивает Питер. Он дотрагивается до переносицы Уэйда и следует по ней до кончика носа.
– Не рядом с тобой, – честно отвечает Уэйд.
Питер дотрагивается до его губ и опускает руку.
– Но почему нет?
Уэйд качает головой. Он увеличивает дистанцию между ними, пока не замирает на расстоянии прыжка от Питера.
– Неважно, – пренебрежительно говорит он. – Хочешь позавтракать? Я могу испечь блинчики.
Питер позволяет ему соскочить со скользкой темы, но не выглядит обрадованным.
– Конечно, – говорит он.
Что ж, быть может, это – не худшее утро из тех, что у него были.
========== 6 ==========
Питер всё время проверяет свой телефон. Ну, телефон, который дал ему Уэйд. Он делает это почти на автомате: вытаскивает, переворачивает, открывает и захлопывает. Он просто… он думал, что Уэйд, этот сумасшедший фанат Человека-паука, ухватится за возможность общаться с Питером всеми конечностями и будет надоедать звонками. Но – ничего. Вообще-то после того, как они позавтракали вместе пару дней назад, Питер ничего о нём не слышал. Он не переживает, просто раздражается.
Питер решает написать ему первым, но… что, если Уэйд не слишком-то хочет с ним разговаривать? Что, если Питер, даже не осознавая этого, пересёк какую-то невидимую черту в их последнюю встречу? Что, если Уэйд говорил о чрезвычайных ситуациях на полном серьёзе? И почему Питер так из-за этого нервничает?
Когда двери лифта открываются, Питер засовывает телефон обратно в карман.
Бьюгл – всегда очень шумное место, даже в спокойные будние дни. Люди носятся туда-сюда с бумагами наперевес, отправляются факсы, щёлкают мыши, ведутся разговоры – некоторые громче других. Вот почему Питер поначалу этого не слышит. По правде, пока он не оказывается у самой двери в кабинет Джеймсона, он вообще не слышит ничего такого.
– Чёрт возьми, переделай, переделай это!
Питер застывает и жадно прислушивается.
– Переделать? Ты хоть знаешь, что это значит, парень? Я не могу это переделать! Ты не можешь отменить печать того, что уже напечатано! – голос Джеймсона звучит ещё более раздражённо, чем обычно, и тот, кто смог довести его до такого, может гордиться этим маленьким подвигом. И Питер почти уверен, что узнаёт и второй голос (хотя ему очень хочется ошибиться).
