Текст книги "Встреча с Летой (СИ)"

Автор книги: dmfananddu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Вступление. “Лёша!” ==========

Одиноко.

Уже несколько месяцев практически ни с кем, кроме коллег по цеху, не общаюсь. У нас столько забот, что беседы дальше «телеги» не продвигаются даже в нерабочее время.

Вроде только два года прошло, а полный день уже превратил меня из студента во взрослого мужика… Хотя какой мужик. Я холостяк с пустой квартирой. Не в плане захламленности или недостатка мебели, нет – даже ремонт свежий. Просто, когда вхожу, сразу думаю, что там не хватает чего-то домашнего, тёплого и живого. Хоть в плед всё заворачивай.

Сегодня снова забыл, что не нужно ночевать на работе – это называется быть руководителем. Чтобы добраться домой, нужно перетерпеть час качаний в пустых вагонах метро. Но не зря же я очнулся от работы и успел зайти на платформу за несколько минут до закрытия? Не просто так…

Вдруг, сквозь дремоту, я услышал неожиданно жалостливый окрик:

– Лёша!

Было бы страшно открывать глаза на столь знакомый голос, если бы я не сделал это рефлекторно.

– Лета? – ошарашенно спросил я.

Волшебные, словно весеннее небо, голубые глаза, от которых едва ли мне когда-либо хотелось или захочется оторвать взгляд – сейчас они красные, заплаканные, смотрят с надеждой и болью, буквально передающейся по воздуху.

– Привет, – улыбается мне она, вся какая-то бледная.

И макияж она, похоже, весь успела где-то стереть. Нос покраснел, как и скулы. Платье прилипло к телу, неравномерно потемнело, да и волосы были будто намоченные. Лучше не буду спрашивать, откуда она в таком виде, раз у неё нашлись силы обратиться ко мне.

– Попала под дождь? – спрашиваю я, вставая.

– Угу, – кивает она, сжимая-разжимая кулаки и делая крохотный шажок навстречу – пока она говорит, у неё подрагивают губы. – Всё никак не согреюсь.

Я приветствую её, как добрую подругу, с которой связано всё детство: крепко обнимаю. И не успеваю я умилиться большой разнице в росте, как вздрагиваю от холода. По мне побежали мурашки: она не просто попала под дождь, она ледяная. Не только руки и плечи, но и спина её оказалась неприятно холодной.

Я усаживаю её рядом.

– Ты теперь гусь, – хихикнула она, растирая бёдра.

– Да. Ты ужасно холодная.

Она только отмахивается и хлопает меня по коленке.

– Брось. Ты же знаешь, насколько я закалённее тебя.

– Как же я рад тебя видеть, ты бы знала.

– Взаимно. Давай так. Пару станций проедем, и потом расскажу, что да почему.

– Хорошо… Ты великолепно выглядишь, Лета. И платье, и туфельки, и сама ты.

– Как мило, – улыбается девушка, придвигаясь плотнее. – Спасибо!

Эта шатенка снова отрастила кудри до лопаток, хотя когда-то жаловалась, что ей тяжело ухаживать за такими волосами. Она захватывает их, перебрасывает через плечо и начинает подлезать мне под руку – ух меня и дёргает, когда она укладывается на меня. Весело захихикав, Лета снова хлопает меня по ноге, словно закадычного приятеля: видать, очень глупое у меня выражение лица.

Свежие и ненавязчивые яблочные духи, смешанные с влагой дождя и ноткой её собственного аромата – видимо, ей пришлось пробежаться. Красивое вечернее платье, слёзы и одиночество в час ночи. Эта девушка опять пережила драму, развязка которой ещё не наступила.

Вообще, она не любит, когда её жалеют или расспрашивают, поэтому я просто потираю её плечо и смотрю в окно…

Мы уже проезжаем над рекой, когда Лета вновь говорит мне что-то.

– Моя любимая станция… – загадочно протягивает девушка.

Не помню, чтобы ей нравилась стеклянная отделка в таком виде: слишком много света для любительницы сидеть в темноте.

– Уже очень давно тут проезжаю.

– Выходит, с работы едешь? – удивляется она, уже согревшись и явно взбодрившись.

– Да. Представь себе – я трудоголик.

– Не говори чуши, ты был самым ленивым из всех моих друзей.

– Программист должен быть ленив, – отвечаю я и, когда поезд останавливается, заглядываю в её горящие озорством глаза. – Но я уже начальник, поэтому… Эх, не о чем мне жалеть теперь, короче.

– Вот именно, – она снова хлопает меня по коленке – и мы едем дальше.

С этой стеклянной станции открывался вид на ночную Москву, довольно романтичный, на самом деле, несмотря на близость бывшей промзоны: большой парк развлечений; новые, стеклянно-бетонные здания офисов, современных технологических фабрик и НИИ; несколько новых жилых кварталов; две широкие зелёные набережные и множество старых и молодых деревьев даже на самом маленьком свободном участке.

– Что-то ты не выглядишь дрищом, программист, – подмечает она.

– Это довольно поучительная история. Если хочешь…

– Давай, – перебивает она меня.

– Увлёкся курением после школы, а года два назад бросил, потому что чуть не умер однажды, – начинаю рассказ я, увидев интерес в округлившемся взгляде. – Шёл с работы, спускаясь по лестнице. Ещё летом после защиты диплома дело было. Чувствовал себя неважно. Взял, да и оступился на стеклянных ступеньках, и никак не мог отдышаться – задыхался, в голову так вступило, что перед глазами потемнело. Очнулся уже в скорой. И так вышло, что к сигаретам меня больше не тянуло – выкинул недокуренную пачку. А как только я вышел на работу, мне коллега посоветовал заходить в зал, когда под вечер делаю перерыв в работе. Из-за этого сейчас часов по двенадцать в офисе сижу, но зато подкачался, как видишь, и чувствую теперь себя нормально.

– Я рада, что ты бросил. И ещё мне нравится твоя нынешняя форма. Мало ли, вдруг тебе важно моё мнение…

– Спасибо.

– Пожалуйста-пожалуйста. Значит, сегодня ты тоже заработался?

– Проект висит, а я ведь руководитель команды.

– Оставь ты эти заботы хотя бы до послезавтра… – вздохнула Лета и, дав мне подумать, замолчала.

А уже через минуту она возобновила наш диалог: – Я настолько удивилась тебе, что совсем забыла, сколько лет мы не виделись. Сколько прошло? Десять лет?

– Десять. Даже тяжело признать, что я соскучился.

– Я тоже, Лёш. Я тоже соскучилась… Ты уж потерпи меня эту ночь.

– С радостью, Лет, – потрепал я её по плечу и, встретив растерянный взгляд, улыбнулся. – Терпи и ты меня. Тем более, нам уже пора выходить.

– Угу, – зевнула девушка.

========== Коварство ==========

Комментарий к Коварство

А вот эта глава уже оправдывает добавление жанра “Флафф” в шапку :)

P.s. Если вы думаете, что здесь уже много романтики, то спешу заверить: это лишь цветочки ;D

Пересев на другую ветку, мы снова оказываемся в пустом вагоне. Виолетта молчит, украдкой поглядывая на меня, и даже не делает попытки высвободить согревшуюся ручку. Иногда она зевает, беспечно положив голову мне на плечо, и оттого мне становится теплее, и само метро будто бы затихает.

Я по-детски рад, словно все эти годы думал о том, как бы снова погулять с этой девочкой… Девушкой… Как-то забылись наши отношения. Наверное, первые для обоих. Такие чистые, абсолютные, лишенные полутонов.

Полтора метра роста, крепкие плечи, сильные ноги и красивейшие бёдра, кудрявые волосы и огромные голубые глаза… Да… Узнал бы её и в толпе, и в лыжном костюме, и в акваланге. Везде, всегда и среди всех. Надеюсь, хоть в этот раз мы не обругаем друг друга до ненависти. Хотя бы сегодня.

– Мне интересно тебя послушать, если хочешь что-нибудь рассказать, – сказал ей я, избегая прямых вопросов.

– Ох, это надолго и грустно. Сегодня был неудачный вечер, – пренебрежительно морщится Лета и, резко выдохнув, ухмыляется: – Надеюсь, ночь будет приятнее.

– Понял намёк, – улыбнулся я.

– Итак, я кончила лицей в другой части города, когда свалила после девятого. Всё, падла, из-за тебя, – вдруг добавляет она милым и ненавязчивым шёпотом, вонзая ноготки мне в ладонь.

– Ну а потом я отучилась в Бауманке. Окончила бакалавриат, и магистратуру тоже, пошла работать аналитиком. И вот она я здесь. Еду с тобой в свой выходной. Взяла отгул на день. А как у тебя, Лёш?

– Школу я окончил, никуда не переходя, хотя учиться было тяжело и тоскливо. Думал стать прогером. Пошёл в Вышку, благо олимпиада была. По русскому, прикинь? – усмехнулся я, встретив забавное «искреннее» удивление. – Окончил так, с горем-пополам. Но на работу меня взяли, ещё когда я на четвёртом курсе был. Недавно стал главой команды. Только наша команда с базами данных работает, так что никакой я не программист по сути.

– Ты молодец! Всегда знала, что из тебя вырастет стоящий работник. Несмотря на лень. Из меня вот тоже программиста не вышло, хотя ты должен помнить, как я тебя на олимпиадах «кхм-кхм», – хихикает девушка. – А сама ещё не доросла, пока просто старший аналитик. Мучаю стажёрку.

– На это же тоже талант нужен! Справляешься?

– Она не особо тупит, так что, наверное, да, – пожимает она плечами. – Время ещё покажет, что из неё на самом деле вырастет. Её ли это. Если свалит через год, считай, зря время на неё тратили. Но пока меня больше всего беспокоит, что у неё нет со мной общих интересов, вряд ли мы вообще сработаемся.

– Твой труд всё равно не пропадёт напрасно, просто знай это. Помню, как ты помогала моей сестрёнке математику учить. У тебя уже тогда хорошо получалось, а сейчас получается ещё лучше. Занимаясь со стажеркой, ты только повысишь свой уровень компетенции.

– Спасибо, – улыбается она.

Согревшись и отлежавшись у меня под боком, Виолетта становится бодрее и легко подхватывает любую тему, что я ей предлагаю. И я тоже не отстаю. Как-то неожиданно легко, даже не смущаюсь больше – может, мы слишком устали для всяких глупых условностей.

За то время, что мы катались в метро, я понял, что нам есть о чём спорить, но, в целом, лишь по мелочи. Самое главное: по мелочи. Это не стоило криков и нервов. Может, из-за того, что мы повзрослели, но мы сразу понимали, даже не глядя друг другу в глаза, что где-то не стоит распространяться, а где-то можно с упоением погрузиться и смотреть за вдохновенной пылкостью второго.

Буквально час вместе, и вот мы уже снова знаем друг друга: она всё ещё танцует, наши плейлисты чуть ли не дополняют друг друга; она рисует, пытаясь выйти на мой юношеский уровень продуктивности. Новым для меня стало то, что Лета живет на съёмной квартире, учится готовить и даже получает кайф от этого, особенно если удаётся кого-нибудь покормить.

Вскоре мы доезжаем до конца маршрута и выходим из вагона. И только тогда до меня доходит, что она тоже ехала ко мне домой. Вместе со мной! Так вот почему она сказала, что едет со мной. Боже! Как я туплю! Чёртов недосып. И что мне с ней делать? У меня и одежды-то женской дома нет.

– Ты чё это застыл? – удивляется Лета, начиная осматриваться и вертеться. – У меня что-то с платьем?

– А-а-а, нет. Всё в порядке! – отвечаю я, перекрикивая уходящий поезд.

Девушка молча смотрит на меня. Сначала я подумал, что она просто ждёт, пока уедет поезд, но даже пока он едет в тоннеле, она ехидно улыбается и готовится к чему-то подлому.

– У тебя уши покраснели, – сообщает она и тыкает меня в бок, безошибочно попадая под ребро.

– Ау, – дергаюсь я и, как дурачок, хихикаю, потирая бок. – У меня дома нечего есть. Придётся сварить чего-нибудь по-быстрому.

– Есть запасы чего-нибудь конкретного?

– Картошка… – вздыхаю я, уводя девушку к нужному выходу.

– Лук хоть есть? – снисходительно интересуется она.

– Угу, – млею я, представляя, как Лета будет для меня готовить.

Не помню, чтобы за эти пару лет на своей квартире мне удалось принять гостей с ночёвкой. Похоже, Лета будет первой… И как же это символично, чёрт возьми!

========== Шеф-повар ==========

Она гораздо ниже меня, не достаёт и до плеча, поэтому я не смущаю её частыми взглядами, пока иду рядом. Стоит ей ступить передо мной на эскалатор, как я уже могу встретиться с её уставшими, но радостными глазами. Всё просто, как дважды два. Она мне нравится, и её поведение говорит о некой взаимности, пусть даже не романтической. Даже если это вспышка на одну ночь, я хочу спасти всю эту энергию: не лукавлю, просто и искренне говорю ей прямо в лицо обо всём, что приходит в мою пустую голову. Ей только это и нужно, чтобы улыбаться.

Я не собираюсь тащить её в постель. Готов делать ставки на то, что и она этого не хочет, однако мы флиртуем друг с другом, а Лета не упускает возможности покрутиться или махнуть волосами передо мной.

Улица резко встречает, когда теплый ветер метро перестаёт обдувать наши спины. Безлюдная холодная площадь, освещённая яркими фонарями, создаёт атмосферу пустынного музея с чёрными стенами, где мой дом гордо выделяется среди прочих экспонатов.

– Ого! – удивилась Лета, задирая голову.

– Новострой во всей красе! Там за ним ещё двое похожих стоят.

– Да-да-да, – фыркает девушка, горделиво и бодро уходя вперёд. – Красивый снаружи, шикарный внутри, а ещё круглосуточные ЧОПовцы и всё такое.

Не будь я таким уставшим, начал бы думать, что Лета опять ищет комплимента, демонстративно цокая миленькими каблучками. Она напрягает спину, скрещивает руки на груди и ускоряет шаг, сбегая от уличного холода. Из-за только окончившегося дождя вся земля будто источает влагу, что не добавляет никому из нас приятных ощущений. Надо было брать ветровку с работы – хотя бы её плечи прикрыл.

Я произвольно вздрагиваю, разгоняя по телу всё тепло, которое сохранил в метро, а потом подбегаю к Виолетте и беру за руку. Со мной шатенка снова чуть оживляется: бросает внимательный и оценивающий взгляд на фонарики во дворе, будки-фильтры с подземной парковки, ровный газон, скамейки и детскую площадку. На всём этом она ещё не задерживает взгляд, но быстро расслабляется, войдя в сухой и тёплый подъезд.

Девушка молчит и рассматривает всё вокруг: тяжёлые стеклянные двери, чёрно-серебристый вестибюль, освещение, чистый пол и стены. Она ласково и сосредоточенно щупает листочки искусственных деревьев, поставленных в больших горшках тут и там.

– Очень строго и стильно, – тихо говорит она в пол, проходя в лифтовую.

Лета мимолётно улыбается нашему отражению в дверях, но через мгновение грустно опускает глаза, узнав во внутреннем зеркале ещё одну себя, походящую на участницу пошлого показа мод, измотанную бессонницей или чем похуже.

– Не обращай внимания. Из лифтовой в этих зеркалах даже Иисус выглядел бы скверно. Свет падает просто отвратительно, пока в лифт не зайдёшь.

– Хах… Да нет, всё нормально, – отмахивается девушка. – Дорого тут жить?

– Не очень. Зато как приятно видеть всё новым и чистым. Повышает самооценку.

– Будто всё для тебя.

– Всё так и должно быть в твоём доме. Осталось только дополнить его кем-то ждущим.

– Жду не дождусь, когда смогу принять горячий душ, – девушка зевает, мечтательно потягивается и надолго замолкает.

Она не хочет спрашивать разрешения, а я не хочу её останавливать. Когда мы заходим в квартиру, Лета просто мгновенно снимает туфли, а пока я ставлю их на полочку, скрывается в ванной. Её отстранённое молчание в момент становится тревожно тяжёлым, старая гнилая вина вновь опускается на плечи спёртым дыханием. Умываюсь я водой похолоднее в туалетной раковине.

Решив ничего не спрашивать, я просто трачу двадцать минут на уборку в спальне, ищу что-нибудь удобное для моей гостьи. Белья для неё я не хранил, но на всякий случай достаю из шкафчика небольшие «семейники» с наиболее упругой резинкой, мягкий и севший от стирок халат, который когда-то мне подарила тётя, тапочки, большую футболку и шорты.

Помявшись немного перед дверью, я вспоминаю забавную, но неуместную шутку про Чебурашку и полотенце, которое тот принёс крокодилу Гене. Когда вода немного стихает, я кричу в закрытую дверь:

– Я приготовил тебе вещи! Я зайду и оставлю их тебе!

– Хорошо!

…

Домыв картошку, я выключаю воду, угрюмо вздыхаю и вздрагиваю от хитрого смешка, который тут же превращается в задорный смех. Лета выглядит крайне довольной картиной, вольготно сидит на стуле и болтает ножками.

– Очень милый халатик, только великоват, – улыбается румяная девушка, поглаживая мягкий серый ворс.

Он велик ей в талии и доходит до колен, поэтому Лета чувствует лишние складки и, вместе с тем, бОльшую свободу движений, чем в коротком платье. Белое полотенце на голове и голубые тапочки добавляют её образу удивительной приземлённости, домашней очаровательности и уюта, разительно преображая образ бойкой красавицы.

– Хотел бы видеть такую картину каждый вечер, – говорю я первое, что приходит в голову.

– Иди подмойся сначала, – фыркает Виолетта нарочито низким тоном.

Наверное, в тот раз я немного переборщил с милостями, но зато она может почувствовать себя свободно, побыть собой, если поверит, что я не собираюсь её осуждать за что-либо.

И когда моюсь, и потом я холодно загоняю всяческие фантазии поглубже – это удивительно легко даётся. Меня не покидает чувство ответственности и вины, которое запирает не только распущенные, но и многие позитивные мысли. В голове роятся сомнения.

…

Лета дежурит у плиты. Она будто нарочно застывает и не оборачивается, но стоит мне сделать ещё шажок к ней, и коротышка ловко и эффективно толкает меня бедром, окончательно и бесповоротно освобождая от готовки.

– Вот это настоящая хозяйка, – улыбаюсь я, усаживаясь за стол и надеясь, что не краснею.

– Я просто побоялась, что ты начнешь приставать и я что-нибудь себе обожгу.

– Похоже, не я один на голодный желудок страдаю от избытка фантазий.

– Сейчас она закипит, и мы поболтаем.

========== Переварили ==========

Я смотрю на неё, не отрываясь. Виолетта не поворачивается, а лишь меланхолично покачивает бёдрами, опираясь то на левую ножку, то на правую. По ней нельзя сказать, устала ли она, болит ли у неё что-нибудь и уж тем более что она чувствует.

Если я вспомню о нашей последней разлуке, то испорчу аппетит и весь вечер. Или, может быть, хуже будет сначала выслушать её рассказ о каком-то парне? Нет… Хуже всего молчать и ждать, пока она сама от тоски вспомнит прошлое и детские несбыточные идеалы. Просто скажу: «Прости»?

Вот! Она идёт сюда!

Я открываю рот, даже не тратя время на вдох. Мы встречаемся взглядами, и…

– Не надо, – шепчет она – и я лишь немо сглатываю.

Лета садится напротив – теперь мы легко можем дотянуться друг до друга.

– Ты правда не против того, чтобы я рассказала про сегодня?

– Если тебе станет легче.

Она уже успокоилась, встретив меня в метро, а сейчас хочет выговориться и забыться. Очевидно, что настоящее беспокоит её больше.

– Учитывая, сколько мы знакомы, насколько хорошо я тебя знаю, и понимая, как мы доверяем друг другу… по крайней мере свою безопасность, такой рассказ наверняка вызовет чувство ответственности, и ты начнёшь думать, что чем-то мне обязан. Обещай, что этого не случится.

– Нет, – пожимаю я плечами. – Ты сама понимаешь, что вверила себя мне так, как не делает никто и никому. Другие, может быть, и не предприняли бы ничего. Но я так не могу.

– Честно?

– Да! Твои слова для меня очень важны, и сейчас здесь только мы… Не сдерживайся. Пусть сегодня станет вечером откровений.

– Т-тогда слушай… Да. Начну с этого… – вздыхает Лета, потирая лоб.

– У меня было уже трое мужчин… – на выдохе протягивает она и, чуть поджав губы, вопросительно глядит на меня.

Это было неожиданное вступление, но увидев смену эмоций и болезненно знакомый прищур, я понимаю, что Лета высматривает во мне что-то осуждающее. Или несогласное…

– Ты взрослая умная женщина, вправе искать спутника жизни. Вполне нормально не найти его с нашими-то москвичами.

– Я понимаю… – нахмурившись, отвечает слегка румяная девушка. – Ну? Может, скажешь, сколько сколопендр у тебя было?

– Пара из них отлично подходят под твоё описание. Ничего особенного, как выяснилось. Даже не влюблялся как следует. Штуки четыре, наверное.

– Выходит, мы оба любовные неудачники, – усмехается Лета.

– Продолжай свою историю, – киваю я, сдвигая брови.

– Эти отношения длились год, я успела безумно сильно влюбиться, – девушка рассказывает, часто вздыхая, усмехаясь и меняя интонацию. – Мне было с ним приятно, интересно, весело и даже счастливо… Сейчас я начинаю понимать, что с ним произошло, просто не всегда удаётся выбросить это из головы и холодно проанализировать. В какой-то момент он перестал замечать мои проблемы, видимо я ему уже давно разонравилась. Но тогда, часа три назад, мне казалось, что у него что-то случилось. О чём-то гадком я вообще не могла думать, пыталась ему помочь, подшучивать, расслаблять флиртом. Ты видел, как я оделась. Это мой любимый наряд для свиданий… был… Он сказал, что не любит меня, что разрывает наши отношения, которые ни к чему хорошему не приведут. Сказал, что ему стало тяжело найти со мной общий язык. И это правда!

Её глаза слегка блестят от обиды, голос срывается на крик, руки мелко дрожат, а дыхание становится всё более прерывистым, и я слежу за тем, чтобы она не разревелась без моего участия, вновь почувствовав одиночество, всегда крайне болезненное для неё.

– Извинился, что ведёт отношения с другой девушкой. «Пару недель». Пару недель он мне чисто изменял! Ну то есть весь июнь, да? Неужели так сложно поступить достойно с самого начала? Зачем было обманывать и делать вид, что мучаешься от выбора? Зачем было демонстративно показывать мне эту тёлку? Очистить совесть? Почему такой эгоизм?! – Лета со слезами на глазах выкрикивает вопрос, а моё сердце предсказуемо пропускает удар.

– Крыса… – сдавленно шипит она, едва не рыча от злости.

Лета замечает как трясутся руки и прячет от меня раскрасневшееся лицо, словно готовясь реветь, но не успевает закрыть лицо руками – я беру её за руку и заглядываю во влажные и дрожащие, требующие объяснений, глаза, пока она ещё держится.

– Мне больно за тебя, больно, что твою любовь использовали… – говорю я, сначала, дрожащим голосом. – Твои чувства видны даже сейчас… Придётся это пережить. Но помнишь, как Мария Сергеевна говорила: всё происходит к лучшему… У меня была ситуация, когда я просто ушёл, вслед за утраченной влюблённостью. Я понял, что это не станет любовью, а дружбу никто из нас не хотел. Не знаю, почему люди так устроены… – заговариваюсь я, давая Виоле возможность продышаться. – Многие думают, что если нагадить человеку в душу, он тебя возненавидит и ему станет легче без тебя. Но это неправда. Все, кто осознанно так делают, всего лишь эгоисты, они решают за другого, они просто делают ему ещё больнее, надеются, что они не будут чувствовать привязанности к человеку, который их ненавидит. Если просто молчать и говорить как есть, покажешь своё безразличие, покажешь, что человек тебе не близок и что ты ничем не хочешь с ним делиться. Что тебе не жаль, что теперь и он не должен ничего чувствовать.

– Ты прав. Нельзя строить отношения из жалости… Но почему это так разрывает? Это разочарование… Я устала терпеть его от вас. Один изменяет и уходит, другой бьёт и уходит, третий вообще послал. А ты! – обжигает она яростным взглядом, с усилием вдавливая ногти мне в кожу – больно, но терплю.

– Прости, – отвечаю я, крепче сжимая её маленькую ладошку. – Я очень виноват перед тобой. Гораздо больше, чем могу представить.

Ну вот, я всё же говорю это. Чтобы загладить вину за то, что вспомнил старое, я подношу её ручку к губам и целую пальчики, едва касаясь. Если посчитает нужным, выцарапает глаз…

Она молчит. Ей приятен мой жест, иначе бы вырвалась сразу. Но почему она не плачет? Я хорошо справляюсь, или она настолько боится реветь и расслабляться при мне?

– Знаешь, все эти десять лет я не могла выбросить из головы то, что ты мне сказал, хотя уже и забыла, кто тогда был рядом с нами. Для меня тогда было обидным, что ты пошёл на поводу у друзей и какой-то другой девочки, а не меня.

Она сильна, значит, и мне нужно перетерпеть этот комок в горле.

– Прости, – говорю я и как могу мягко прижимаю её пальчики ко лбу. – Понимаю, это уже почти невозможно, но всё же… Прости, пожалуйста.

– Твоя интонация такая твёрдая и милая, – отвечает Лета, даже не пытаясь двинуться с места. – Наверное, я сейчас слышу то, что хочу услышать, но ты перестань извиняться. Мы были импульсивными детьми, и я тоже виновата перед тобой. Я была слишком развязной с другими ребятами, которые оказались дураками, я недостаточно доверяла тебе, чтобы тот конфликт не разорвал нашу связь…

– Не разорвал… – шепчу я, стараясь быть достаточно тихим, чтобы она не прервалась, но точно услышала меня.

– Ты тоже прости меня.

Я лишь киваю вместе с ладошкой, опускаю её на стол. И откашливаюсь.

– Ты никогда меня не обижала по-настоящему. А теперь делаешь то, что уже не должна была делать никогда, – говорю я, стараясь не разрывать взгляд.

– Не обижаюсь и послушно даю подержать за ручку?

– Да. Не обижаешься и даёшь подержать за ручку.

– Какая я непредсказуемая, – улыбается Лета, высвобождаясь и подбадривая меня хлопками по руке.

Она поднимает глаза на часы и тут же вскакивает к плите, а я – за ней.

Похоже, переварили.

========== Stripped ==========

Выбирая картофелины, Лета начинает напевать про себя какую-то неописуемо знакомую песню:

«We’ll lay on the grass

And let the hours pass»

Я ненадолго застываю над кастрюлей, пока вспоминаю композицию, а Лета уже идёт к столу, продолжая петь:

«Let’s get away

Just for one day»

…

И тут я вспоминаю, что забыл про лук, поэтому на время отбрасываю мысли о песне и занимаюсь делом.

– Спасибо, что поревел за меня, – улыбается Виолетта, голодно облизываясь и перемешивая картошку с луком. – Приятного аппетита.

– И тебе… приятного аппетита, – прерываясь на обдувание горячей еды, отвечаю я.

– Ну вот! – вскочила с места Лета и рванула к тумбочкам. – Теперь мы масло забыли.

Она мило вытягивается на носочках, едва доставая до содержимого нижней полки. Пальчиками подтянув к себе бутылку, она ловко хватает её и разворачивается ко мне, довольная собой.

– Ты легко освоилась здесь.

– Довольно предсказуемо хранишь масло по левую руку от плиты. Оно ведь сойдёт? – спрашивает она, похлопывая по бутылке.

– Конечно. Спасибо, – киваю я.

Сдобрив картошку маслом и солью, мы, наконец, приступаем к еде. И какое-то время просто жуём, постоянно встречаясь радостными взглядами и хихикая с полными щеками.

– Ты не против, если я сделаю селфи с тобой и твоей кухней? – вдруг спрашивает девушка.

– Неожиданный вопрос, но я не против.

Подняв глаза прямо в камеру, я едва успеваю улыбнуться.

– Супер! – сияет девушка, показывая мне удачный кадр.

Я сижу немного правее центра кадра, поодаль, поэтому не видно, что губы в масле, и относительно других моих фотографий весьма удивительно, что я не кажусь сгорбленным или напряжённым. Однако, если я получился неплохо, то Лета выглядит просто очаровательно: дальнее от зрителя левое плечо озорно оголено, милая весёлая улыбка и блеск в глазах. Особенную гордость у меня вызывает, насколько аккуратными и стильными выглядят моя кухня и накрытый стол.

Какое-то время она неторопливо возится с фотографией, позволяя налюбоваться её пальчиками и треснувшим стеклом смартфона.

– Куда пойдёт? – спрашиваю я.

– Конечно же, в Инстаграм и ВКонтакте. Мы очень классно получились, – довольно кивает Лета и, почесав кулачком нос, начинает выгружать фото в сеть.

– Я рад. Ты знаешь мои аккаунты, чтобы отметку сделать?

– Точно… – девушка отвечает, не задумываясь, и делает несколько новых кликов.

Я смеюсь, понимая, что всё это время она следила за мной, не будучи подписчицей.

Лета в ответ хихикает и показывает язык.

– Что тебе друзья скажут, увидев эту фотку?

– Пусть завидуют, – фыркает она, откладывая телефон. – Давай доедим скорее, пока не остыло.

…

Перед тем, как пойти в комнату, она зашла в ванную, чтобы снять с головы полотенце и причесаться.

– Ой, это сестра. Я должна ответить! – радуется Лета вдруг зазвонившему телефону и уходит на кухню.

– Передавай Кате привет, – улыбаюсь я, втихаря подслушивая слова гостьи из спальни.

Виолетта говорит о том, что больно рассталась с каким-то парнем – и вздыхает. Говорит, что я не пристаю, что Катя может не беспокоиться, и что вернётся домой завтра днём, а сейчас она отдыхает рядом со мной, потому что больше ей ничего не хочется. Она просит прощения, что остаётся со мной, а потом бормочет что-то совсем тихо, и сестра вскоре её отпускает.

…

– Тут у тебя уютненько. Персиковые обои, шкафы с книгами. Столько места. Можно…

– Потанцевать?

– Да! Но сначала, пожалуйста, покажи свои рисунки.

– Хочу, чтобы ты осмотрелась сама. Попробуй найти место, где я храню все свои работы, – улыбаюсь я, усаживаясь в стул-кресло у самого рабочего стола.

Зачем предлагаю эту игру? Мне просто показалось, что я понимаю её мысли, а она мои. И дело не в последнем ответе. Я тоже хотел выложить фотку с ней, чтобы её бывший перестал видеть себя пупом земли; тоже хотел, чтобы она помогла мне приготовить нам ужин; тоже хотел, чтобы она провела этот вечер со мной; тоже хотел обнять её и смотреть ей в улыбающиеся глаза, голубые, как майское небо; тоже хотел показать ей свои работы, чтобы она могла узнать на некоторых из них саму себя. Очень надеюсь, что Лета не подумает, будто я люблю лишь её внешний образ, а не тот колючий и временами апатичный комок нервов, которым она себя считает. Сужу лишь по её жизни в соцсетях.

– Ты умеешь управлять интересом девушки, я погляжу, – ухмыляется Лета, томно играя голосом.

– Очень нравится, когда ты поддерживаешь мои странные идеи, так что ищи, – командую я, рассматривая её мимику и движения.

Лета послушно задумывается и оглядывается.

Изучая каждый уголок комнаты, она ненавязчиво крутится передо мной. Я же стараюсь думать не о том, какой у моего халата идеальный размер для Виолетты, и не о том, как плавно она двигает ножками в свете люстры, а о каком-нибудь рисунке, наброске с ней.

Лета сначала бродит по комнате, не поворачиваясь ко мне. Она изучает каждый предмет мебели одним лишь взглядом и мыслью, прикидывая, где может поместиться всё разом, без конкуренции с одеждой, книгами или чем-то ещё. Конечно, первым делом на ум приходил стол – логично, пишу за столом, потом готовое складываю внутрь, чтобы не выцветало на солнце.

Но всё не так просто. Стол занят канцелярией. В том числе и красками, которыми последний раз я пользовался ещё год назад. Они почти кончились, так что даже если и высохли – ничего страшного. Тумбочки и шкафы целиком в одежде и прочей мелочи. А вот нижняя полка одного из двух книжных шкафов и была тем самым складом художника-любителя.

Я с детства не видел Лету такой простой и свободной.

Как я боюсь себе признаваться, что она до сих пор мне нравится. Тот огонь, который она воспламеняет во мне своим взглядом, движением или голосом, всё не затухает, а будто только разгорается. Как бы я не старался всё юношество его тушить, но сейчас понимаю, что интереснее неё никого не существует.

Этот взрыв сегодняшнего вечера судьбоносен, но не должен руководить нами. А особенно ей. Она любила человека три часа назад, а теперь вынуждена вырезать его из сердца. Будет неправильно, если я заставлю её заменить его мной. Надеюсь, сейчас я помогаю ей чувствовать меньше боли, но вместе с этим чётко вижу: чем увереннее я, тем спокойнее ей принимать решение, что нам теперь делать.