Текст книги "Когда вместе тесно (СИ)"
Автор книги: Diurdana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Глава 32
– …Ну и представь себе, Кать, этот псевдомажор непременно захотел на свою машину двери, чтоб вверх открывались. Как в космическом корабле, представила?
– Как у Бамбл Би?
– Кать… Переходи на интеллектуальное кино, я тебя умоляю. У тебя все, как у Бамбл Би.
– У него так двери торчали за спиной, как крылышки. И вообще, хороший фильм…
– Кать…
– Так проблема-то в чем?
– В машине, Кать, я ж тебе говорил, ты чем слушала? У него машинка-то, тойота обычная! Да он в эти двери половину ее стоимости ввалит.
– Тебе какая разница? Мало ли какие у человека заскоки.
– Думаешь охота заморачиваться? Вот я понимаю с твоим «пыжиком» работать было одно удовольствие. Хочется заняться чем-то подобным…
Они ехали в институт, и Слава пересказывал ей события вчерашнего вечера, из-за которых он так поздно вернулся домой. Конечно, психотерапевтическую помощь Вали-Карины Слава ловко обошел стороной. Не то чтобы ему было что скрывать, просто не поймет Катька посиделок в сауне с проститутками. Не поймет и все, а значит, какой смысл продолжать нервотрепку, которую вчера удалось так замечательно замять.
– Дело не в том, Кать. – Слава припарковал машину на стоянке и повернулся к девушке. – Просто я знаешь что понял? Быть соучредителем какой-либо фирмы – это круто конечно, да и прибавка к заработной плате весьма ощутима, но вот я бы с большим удовольствием крутил себе гайки как раньше и оставался в стороне от разных там организационных дел. Хорошо хоть все бумажные вопросы Пашка контролирует лично. На мне только реклама. По крайней мере, пока. Какой из меня финансовый директор пока я диплом не получил? Так что в плане работы изменилось не многое.
– Слав, ну ты же должен расти, ты же не можешь всю жизнь как ты выразился, гайки крутить.
– Я понимаю, все, Кать. И привыкну, конечно. Научусь, втянусь в процесс, главное чтоб зачинщику не надоело. Пока он полон энтузиазма. Да и спрос есть, да еще какой, Кать! Правда такой серьезный заказ, как вчера впервые случился, так чтоб пришлось движок доводить и коробку на «механику» менять. Парень свернутый видимо на фильме «Форсаж». А в основном это внешние обвесы, тонировка да аэрография… А что ты так смотришь, Кать?
Девушка и правда глаз с мужа не сводила и улыбалась, за ним наблюдая, так нежно, словно совсем его не слушала, а думала о чем-то своем.
– Ты такой серьезный, деловой такой… А еще я сегодняшнее утро никак забыть не могу…
– Что же тебя так впечатлило? – Слава протянул руку к лицу девушки и аккуратно взял его в ладонь. Он не сомневался в причине Катиного хорошего настроения, но хотел услышать это из ее уст. Провел большим пальцем по ее губам, чувствуя, как она потерлась об нее щекой, ласкаясь.
– Ты… – Только и успела выдохнуть, прежде чем он притянул ее к себе и поцеловал. Целовал ее так увлеченно, что на какой-то миг забыл о том, где они находятся и то, что их, через лобовое стекло, видно всем стоящим на крыльце.
– Кать… – Слава, улыбаясь ей в губы, решил, наконец, напомнить о конспирации. – Нас все видят…
– Да и черт с ними. – Катя откинулась на спинку сидения, перевела дыхание. – Все уже давно догадались, да мне в принципе все равно.
– Мне тоже. Но все равно, это было забавно, согласись? Только, наверное, пора уже что-то менять.
– Ну, давай теперь громко заявим о себе, как тебе?
– Согласен. Иди сюда. – Слава потянул ее на себя, заставляя перебраться к себе на колени, и продолжил целовать девушку, пока неожиданно раздавшийся звук клаксона не заставил их оторваться друг от друга.
– Это я! – Катя, смеясь, уткнулась в плечо мужа. – Попой нажала.
– Ох уж эта попа. – Его руки тут же сжали упомянутую часть тела. – Твоя машинка тесновата для подобных забав.
– Вот когда купишь себе просторный автомобиль, тогда и поговорим. Ну что пойдем? Сейчас уже пара начнется, мы и так каждый раз опаздываем, а я папе обещала…
– Сейчас, погоди минутку. – Слава удержал попытавшуюся слезть с его колен девушку на себе и, откинув ее волосы, заправив за ушко непослушные пряди, падавшие на лицо, снова коснулся ее губ. Катя ответила охотно, тут же забыла обо всем на свете и отдалась его рукам, пока он сам не оторвался от нее.
– Пошли уже, Кать. – Сказал таким тоном, словно это она его не отпускала.
Слава открыл дверь со своей стороны так, что девушка едва не выпала из нее. Она, вскрикнув, вцепилась в его куртку, словно он на самом деле мог позволить ей упасть.
– Ты чего? – Слава помог ей встать на ноги. – Я ж пошутил.
– За такие шутки знаешь, что бывает с шутниками? – Серьезный Катин тон никак не увязывался с ее веселым выражением лица.
– Догадываюсь. – Парень обнял жену за талию и открыл перед ней двери учебного заведения. Внутри было тихо – видимо они опять опоздали на занятия.
– Слушай, – Катя увлекла его к дальней лестнице, – пойдем здесь, а то вдруг отцу попадемся, опять напоремся на нравоучения.
Поднимаясь по безлюдной лестнице, Слава успел, где надо Катю потрогать, где надо погладить и пару раз зажать в уголке и попытаться поцеловать. Она, однако, смеясь, вырывалась из его рук и убегала вверх по ступенькам, боясь снова попасться на глаза родителю в щекотливой ситуации. Даже если ее законный муж ничего щекотливого в том, что он себе при ее отце позволил в прошлый раз, не видел.
Конечно, это только при его маме нужно сдерживаться, занимаясь сексом, все остальные все прекрасно понимают.
– Да постой ты, Кать, – он поймал ее на последнем пролете перед нужным этажом и прижал к стене, – все равно ведь уже опоздали, может ну ее, эту лекцию, а?
– Надо идти, Слав, – она уперлась руками в его плечи, безрезультатно пытаясь оттолкнуть от себя сильное тело, – там «автомат» на основе стопроцентной явки…
– Тебе ли беспокоиться об «автомате»? – Ее муж иронично выгнул бровь и усмехнулся. К стене прижимать, однако девушку не перестал.
– Я папе обещала. – Катя все еще пыталась донести до него необходимость их присутствия на занятиях.
– А твой папа мне обещал, что если я на тебе женюсь, мне вообще ни о чем больше думать не нужно будет.
– Так вот почему ты на мне женился. А я-то думала…
Он заразительно улыбнулся, и девушка не смогла больше сопротивляться, позволила себя поцеловать.
На несколько секунд они застыли, увлеченные поцелуем и собой, но неожиданно раздавшийся совсем рядом голос заставил их одновременно повернуться к говорившей.
– А я-то думаю – правда, что ли у вас все вдруг стало так сладко, как говорят в группе? – Рядом стояла Юля и, обаятельно улыбаясь, наблюдала за их растерянными лицами. И как же не понравилась Кате эта ее улыбка. Что-то тревожно шевельнулось в душе и тут же исчезло.
Слава, впрочем, быстро собрался, и снова обняв Катю за талию, прижал ее к себе.
– Ведь ходили слухи, что ваш брак фиктивный и вас заставили пожениться из-за тех фотографий. – Юля, пожимая плечами, рассуждала вслух. – Кстати, подруга, а что ж ты нам до свадьбы такие интересные подробности не раскрыла? Мы же вроде все друг другу доверяли или в чем тогда смысл женской дружбы? Помочь от надоевшего парня избавиться? Кстати, когда Славочка тебе надоест, ты обращайся, я всегда с радостью помогу.
– Что ты несешь? – Слава, нахмурившись, обернулся к девушке. – Шла бы на лекцию.
– Я пойду, конечно, у меня же нет больше таких полезных связей как у тебя, Слав. Но прежде, Кать, все же хочу тебя поздравить, вижу, ты вполне счастлива с этим, как ты его называла, «идиотом Славой». Вот кто бы мог подумать, правда, когда мы спорили, что ты разведешь их с Зоей и влюбишь его в себя, что все так удачно закончится? Поздравляю подруга – ты выиграла спор по всем пунктам. Я признаться, до последнего сомневалась. Бросать-то когда собираешься? Он вроде уже готов. Если что, мое предложение в силе.
Юля, подарив бывшей подруге на прощание еще одну улыбку, развернувшись, удалилась. Слава повернулся к Кате. Девушка чувствовала, как напряглось его тело, как он отстранился от нее, но посмотреть в его глаза боялась. Она только надеялась все же, что Слава поймет, все поймет, но взглянув на него, поняла, что надеждам ее сбыться не суждено.
Он молча смотрел на нее, и она видела как замерзал его взгляд, как он становился обжигающе ледяным и невыносимо равнодушным. Таким, каким был он к ней тогда, в том времени, о котором она уже успела забыть и думать не думала, что глупый спор напомнит о себе.
– Спор, значит… – Задумчиво протянул парень, скривившись. – Значит, конспирация была исключительно ради забавы? Хитра ты, ничего не скажешь…
– Ты меня не так понял. – Катя попыталась бы объясниться. Но каким-то внутренним чутьем уже понимала, что это бесполезно и ему совсем не нужно. Да и сама она не видела смысла оправдываться за подобные глупости. Особенно за последнюю Юлину фразу.
– Значит, вот для чего нужны были те фотографии. – Он покивал головой. – Доказательства, значит, выигрыша. А на что хоть спорили, Кать?
– Уже не помню. На желание кажется… – Отпираться больше не было ни смысла ни желания. Катя рассказывала об этом словно не о себе, а о ком-то другом. Обидно до слез было что, судя по его реакции, для него она ни капли не изменилась с тех пор.
– Не густо.
– Слава, послушай… – Катя больше не смогла выдерживать этот разговор. С каждой минутой которого, с каждым словом ей все явственнее казалось, что она теряет его навсегда. Словно земля из-под ног уходила, и никак нельзя было это остановить. – Неужели ты не понимаешь…
– Не понимаю. – Слава, став серьезным и даже жестким, убрал ее руки, которыми Катя цеплялась за него, словно пыталась остановить, хотя он не двигался с места. Пока не двигался. – И слышать ничего не хочу. И так понятно, что я забыл, с кем связался, дурак.
Он, круто развернувшись, почти бегом спустился по лестнице.
– Слава! – Катя бросилась к перилам и, перегнувшись через них, пыталась разглядеть его внизу. Не дождавшись ответа, она медленно сползла по перилам на каменный пол, прижавшись пылающим лбом к холодным прутьям. Ей было душно, словно воздуха не хватало, и мысли вихрем проносились в голове. Она не могла ни на одной сосредоточиться, и то думала о том, что она сделает с этой блондинистой сучкой, то вдруг вспоминала, что только что произошло, то думала о том, как они всего лишь несколько минут назад поднимались по этой лестнице, счастливые и за одно короткое мгновение все так изменилось. Не верилось, что все происходит на самом деле. Как же так? Этот глупый спор, она успела забыть о нем, вернее, она просто относилась к этому как к поступку, который совершил совсем другой человек. Она наивно полагала, что эту страницу они со Славой перелистнули, и больше ничто не имеет значения – только он и она. Он ведь сам ей так и сказал в новогоднюю ночь – все, что было больше не важно… Тогда почему все так получилось?
Как он мог все забыть, перечеркнуть из-за глупости, случившейся почти год назад? А еще, ведь именно этот спор привел их друг к другу, он ведь должен был это понять. Или нет? Или в этом и была вся проблема? В том, что в результате спора он потерял Зою и приобрел ее, Катю?
Девушка зажмурилась – она не будет об этом думать, иначе с ума сойдет. Не оценил, не дорожил, понять не захотел – и пусть! Если все что произошло с ними, с ней за эти месяцы для него совсем ничего не значит, она навязываться с объяснениями тоже не станет.
Катя встала на ноги и поправила на себе одежду. Достала из сумочки маленькое зеркальце и придирчиво оглядела себя. Почувствовав, как глаза снова наполняются слезами, она прижала ладонь ко лбу и глубоко вздохнула несколько раз. Совсем как тогда, в пещерах, когда чувствовала приближение паники и готова была потерять контроль над своими эмоциями и над собой. Помогло тогда, поможет и сейчас. Вот только на лекцию она, пожалуй, не пойдет.
Катя бросила зеркальце обратно в сумку и, громко цокая каблучками, спустилась по лестнице, по которой несколько минут назад торопливо спускался ее… А кто Слава ей теперь? И будет ли снова тем, кем был совсем недавно – мужем, другом, возлюбленным. Или снова станет врагом?
* * *
Слава вернулся домой. Молча прошел в комнату, упал в кресло, что стояло в углу, скрестил руки за головой, откинувшись на подголовник, и долго сидел так, искоса глядя на кровать. Заходила мама. Она спрашивала, что случилось, интересовалась, где Катя, сказала, что звонил Павел, искал его. Тогда парень, ничего не объяснив матери, кроме того, что все в порядке, собрался и ушел на работу.
Там попытался отвлечься и сосредоточиться на том, что хотел донести до него друг, но постоянно терял нить разговора, думая о том, как он в очередной раз ошибся с Катериной. А ведь он уже успел поверить в то, что они смогут быть вместе, что они подходят друг другу. Ему даже на какой-то короткий миг показалось, что он чувствует к ней что-то большее, чем просто симпатия, привычка и половое влечение. Даже показалось, что он понимает ее лучше, чем кто бы то ни было, и что она так же понимает его. Почувствовал какое-то единство, родство не только в моменты физической близости, но и в простой обыденной жизни. Начал находить что-то особенное в таких, неромантичных на первый взгляд, ситуациях, как совместная уборка или готовка. Оказывается девушка протирающая пыль на шкафу, стоя на табуретке, так сексуально поворачивает попу и как же он раньше всего этого не замечал. Как и того, что с кожи женской руки шоколадный крем для торта в сто раз вкуснее, чем с собственного пальца, а ведь до некоторых пор он мог спорить об этом до посинения. Но тогда в сравнение шли обычные ложки, а не Катины маленькие ручки…
Эти мысли влекли за собой другие – те, что продолжали все эти моменты. Как он подхватывает Катю с табуретки, как она визжит напугано и обвивает руками его шею. Как он тащит ее в спальню и там…
А потом его мысли кардинально поменяли направление и он представил себе Катю с ехидной высокомерной улыбкой разрушающую его жизнь, лишающую его лучшего друга и любимой девушки вот так просто, ради спора, ради забавы и желания всегда и всех прогибать под себя. И в этих мыслях Катя виделась ему уже не той девушкой, какой она была после возвращения с Алтая. Сейчас он представлял ее коварным злобным монстром, к которому он никогда не испытывал ничего кроме раздражения и злости.
Вся эта ситуация словно окунула его в недавнее прошлое, воскрешая в памяти все переживания и эмоции, что он испытывал тогда. Славе казалось, что он переживает все снова, и парень еще не понимал, что это были вовсе не те самые чувства, а всего лишь воспоминания о них. Ему казалось, что все вмиг отгорело, исчезло, оставив на душе лишь горечь и злость на себя.
Слава больше всего на свете не любил разочаровываться в себе. А сейчас ему казалось, что Катя с подругами посмеялась над ним. И сам он чувствовал себя идиотом на самом деле. Все предстало в новом свете – и Катина помощь Зое на зачете, и приглашение в кино, и пробуждение в одной постели – все это сейчас виделось ему коварным заранее сработанным планом. Планом, который лишил его лучшего друга, Зои… Ладно, если быть откровенным с собой, разрыв с Зоей он пережил с минимальными потерями, а вот по Димке скучал порой. Особенно сейчас, когда, как никогда сильно, хотелось кому-то выговориться.
Димка, его друг, его крепкое плечо, тот на кого он всегда мог рассчитывать, всегда мог положиться, кто всегда готов был прикрыть его в нужный момент и кто пошел бы с ним в огонь и воду. Да будь он с ним той осенней ночью…
– Слав… Слава-а… – Он не сразу понимает, что Павел уже несколько минут стоит молча рядом и наблюдает за ним. – Вячеслав Евгеньевич, где вы витаете?
– Я здесь. – Слава потер переносицу и, нахмурившись, попытался вспомнить, о чем ему друг только что рассказывал.
– Что-то случилось?
– Нет, ничего. Так, о чем ты говорил?
– Еще раз… – Павел терпеливо принялся повторять свой рассказ о проблемах с поставщиками и о том, что им необходимо где-то еще разместить рекламу. Друг хотел, чтоб Катя поговорила с отцом, и тот продвинул их в газеты или журналы, где у него есть знакомые редакторы. Ну, если такие имеются, конечно же. Учитывая наличие в институте рекламного отделения, Павел справедливо полагал, что кое-какие связи в средствах массовой информации у ректора быть просто обязаны. Слава на этот счет подробной и достоверной информации дать не мог. Ну да, вроде в один журнал он Катю пристроил, но были ли у него еще знакомые, жена никогда не рассказывала.
– Слушай, Паш… – Слава взъерошил ладонью волосы на затылке, думая как рассказать последние новости. – Дело в том, что Катя мне больше в этом деле не помощник.
– Ай, да ладно! – Тот отмахнулся рукой. – Вы женатые вечно миритесь, ссоритесь, сходитесь, расходитесь, в твоем случае – разводитесь. Ты просто имей в виду то, что я тебе сказал.
– Не знаю, – Слава встал из-за стола и отошел к окну, – не знаю, чем это все закончится, но о примирении пока речи быть не может.
– А что случилось-то? Ты все-таки гульнул от нее с Кариной?
– Нет.
– Она от тебя гульнула?! Ну, брат, это серьезно, конечно, тогда сразу разводись – раз пошла жена налево, то уже не удержишь…
– Да нет! – Слава поежился, представив то, о чем говорил ему Павел. – Не в том дело.
– А в чем? – Парень присел на край стола, всем своим видом демонстрируя желание докопаться до сути конфликта.
– Да… поспорила она с подругами давно, на то, что мою грядущую свадьбу расстроит. У меня тогда другая девушка была, Зоя. В результате Катиных манипуляций она ушла к моему другу…
– И всего-то! – Павел хмыкнул и, встав, направился к двери в кабинет, где они находились. – Так радоваться надо, а ты убиваешься. А насчет друга… а зачем нужен такой друг, который сохнет по твоей будущей жене, а? Чтоб было кому ее утешить в случае семейной ссоры?
Он вышел, оставив Славу в одиночестве.
Сейчас, когда он попытался объяснить Павлу свое состояние, причина его терзаний прозвучала вовсе не так катастрофично, как ему казалось в собственных мыслях. Там все было гипертрофированно, безобразно преувеличено, приукрашено его отношением ко всему. А на словах оказалось лаконично и просто. Как и Пашкин ответ.
Но с другой стороны, разве знает Павел все нюансы их с Катериной отношений. Ему судить просто, это не им кто-то манипулировал как шахматной пешкой.
Слава собрался и пошел домой. Время было уже прилично и Катя, наверное, уже дома. Наверное, рассказала все его маме, как всегда выставила себя в более выгодном свете и опять сейчас мать начнет его поучать.
Он вообще не знал, чего ему сейчас дома ожидать, как себя вести. Ни разговаривать с Катей не хотелось, ни вообще видеть ее. Можно конечно и дальше попробовать пожить соседями, но судя по всему, им это вряд ли удастся. После всего, что между ними было, сейчас их жизнь имеет все шансы превратиться в ад. Самый настоящий.
Но войдя во двор первое, что заметил Вячеслав – это отсутствие Катиной машины на привычном месте у подъезда. Он торопливо вбежал по лестнице, уже догадываясь, что произошло и, отказываясь верить в это.
– Сынок, – на пороге его встретила мама, – что случилось? Катя ушла и вещи собрала. Ничего не объяснила, сказала, ты сам расскажешь. Вот знала я, чувствовала – что-то случилось! Слава, как же так, сын…
– Мам… – Он обнял мать за плечо и усадил на диван в зале. – Слушай, Катя, наверное, здесь жить больше не будет.
– Но почему, сынок? Я думала у вас что-то, наконец, наладилось. И что теперь делать?
– Нормально все будет мам, что-нибудь придумаю. Поди, не отчислит Катин отец бывшего родственника. – Он потрепал мать за плечо, натянув на лицо улыбку и пытаясь сам поверить в то, что он говорил.
Катя ушла. Она здесь, рядом с ним жить больше не будет. Неужели это правда?
– Да дело-то не в учебе, сын? Может, все же расскажешь, что случилось.
– Катя… в общем, она все подстроила для того, чтоб нашу свадьбу с Зоей сорвать. Все спланировала и фото эти, скорее всего, не случайно Зое в руки попали… Поспорили они с подругами, что я с Зоей расстанусь ради нее. На интерес поспорили, просто из вредности Катиной извечной. Вот не было ей покоя, что я вокруг нее не вьюсь как все другие, что выбрал Зою. Дело даже не в том, что она ко мне что-то испытывала, вовсе нет! Она мои отношения с Зоей, с другом испортила из прихоти. Наврала мне опять, а я не терплю, когда мне врут. Ты меня знаешь, мам, мне порой меньшего достаточно, чтоб отрезало раз и навсегда.
– Да сын, знаю. – Светлана Алексеевна выдохнула, голос ее вдруг стал каким-то удивительно серьезным, и в нем явственно чувствовалась горечь. – Я тебя хорошо знаю, Слава. Как же ты похож на своего отца…
Женщина повернулась к окну и на минуту замолчала.
– Не говори так, мама, у меня нет отца.
– Есть… И совсем как ты – такой же категоричный, бескомпромиссный. Такой же упрямый… Правду люди говорят – яблочко от яблоньки недалеко падает… – Она снова повернулась к нему. Словно те мгновения она решала что-то для себя и, наконец, решила. – Сынок, я никогда не рассказывала тебе о том, почему воспитывала тебя одна. Вернее, ты знаешь правду, но не всю.
Мы с твоим отцом познакомились, когда я в институте училась, ну это ты знаешь. Познакомились в компании друзей, как это часто бывало, довольно быстро у нас начались отношения, мы любили друг друга, он меня любил, я знаю, любил…
Женщина перевела дыхание, тщательно скрывая дрожь в голосе.
– Речь даже шла о скорой свадьбе, и тут вдруг ему пришлось уехать, совсем ненадолго – на пару недель. А ты знаешь, сынок, что такое две недели в разлуке с любимым человеком? Я целыми днями сидела дома, почти никуда не выходила, да еще и чувствовала себя не очень хорошо. Как оказалось, я уже тогда была беременна. Тобой.
Когда он вернулся, я рассказала ему. А кто-то из друзей (а я никогда не нравилась его друзьям), сказал ему, что я без него времени даром не теряла. В общем, что ребенок мой не от него. Люди бывают очень злыми, Слава. И есть ложь, способная сломать чью-то жизнь. Скажи, Катино вранье твою жизнь сломало? Разделило на «до» и «после»? Ты просто еще не знаешь о чем говоришь, сынок. Но имеешь все шансы об этом узнать.
Она снова замолчала, вспоминая события прошлых лет.
– Твой отец слушать меня не стал. Сказал лишь, что нет дыма без огня и без причин на невесту наговаривать друзья ему не будут. А еще он так же, как ты не умел прощать ошибок и считал, что девушка должна быть в его глазах идеальна, безупречна, безгрешна. Малейшая оплошность, провинность сидела в нем занозой, и он не мог через это переступить. Не мог перешагнуть через себя даже ради любви. Слишком уж он был горд. Так же как ты. Ты слишком много требуешь от людей, сынок. Когда случилась вся эта ситуация с Зоей, я поняла, что это все дурная кровь твоего отца. Ты такой же – не умеешь прощать, не умеешь слушать, сам себе находишь аргументы, веришь в них, а правда, какая бы она не была, тебя не интересует.
Зоя ведь ошиблась. Вспылила девчонка, обиделась на тебя, дуру сваляла… Но ладно, и я тогда слишком уж боялась Катиного отца. Я мешать вам не стала, приняла это как добрый знак, ведь Катя, она подходит тебе гораздо лучше. И я вижу, как ты к ней относился – вы с ней были на равных, вместе. С Зоей ты был другим. Ее ты гнул под себя, а Катерину так просто не согнешь и тебе нравилось это.
А теперь ты имеешь все шансы Катю потерять все по тем же причинам – она не Зоя, терпеть не станет, бегать за тобой и каяться сто тысяч раз – тоже. Ведь мы с тобой прекрасно понимаем – если бы не Дима, Зоя не выдержала бы и как всегда позвонила бы первая. И тогда ты с чувством полного удовлетворения расстался бы с ней. Тебя же сильнее всего гложет не то, что ты потерял любимую девушку, а то, что она так легко забыла тебя. Ушла, да еще и друга с собой забрала, а ты думал – все в твоих руках, да?
Сынок, а чем ты лучше Кати? Она, по крайней мере, была с тобой искренней, а ты ей за все это время хоть раз сказал, что любишь ее?
– Я ее не люблю. – Буркнул под нос ее сын, не поднимая глаз и нервно сжимая переплетенные пальцы рук.
– Уверен? А почему ты так боишься в этом признаться? Она ведь совсем другой стала, неужели ты разницы не видишь? Ты вспомни ту Катерину, что перешагнула порог этой квартиры в прошлом июне… Хотя, нет – ты не видел, ты же тогда к Зое сбежал… Так вот, сейчас это другой человек. Ты обиделся на ту, прежнюю Катю, и на нее ты имеешь право обижаться сколь угодно. Но почему ты свой гнев праведный переносишь на нашу Катю, на человека, который провел колоссальную работу над собой, который смог измениться, отступиться от старых неверных принципов… И она, в отличие от тебя, не боится признаться себе в том, что любит тебя. Вы все еще можете исправить сынок. Я не хочу, чтоб ты однажды, спустя много лет пожалел о том, что натворил.
Однажды мы с твоим отцом встретились случайно, в магазине. Ты, наверное, не помнишь, но ты уже был взрослым, школу заканчивал – не так давно это было. Мы встретились, он увидел тебя, и я поняла, в глазах его прочитала – узнал. Узнал он тебя, не мог не заметить, как сильно ты на него похож – просто копия.
– Ну и? – Слава застывшим взглядом буравил ковер, выискивая в линиях пестрого узора одному ему видимые символы.
– Что, «и»?
– Узнал он меня и что?
– А ничего. Столько воды утекло, у него семья, дети, бизнес. Он в отличие от меня, почти не изменился, возмужал только, а я… Я постарела. Но я всегда буду помнить этот его взгляд. И не хочу, чтоб тебя, мой сын, коснулось когда-нибудь подобное сожаление о том, чего не воротить и не исправить…
На этом Светлана Алексеевна закончила. Да и говорить больше было не о чем.
В ту ночь Слава долго не мог уснуть. Все ворочался один на Катькиной кровати, чувствуя, как ее подушка пахнет ее шампунем, ощущая почти физическую потребность, протянув руку коснуться ее тела, зарыться в ее волосы…
А под утро ему приснился сон, что он со стороны наблюдает за Катей и видит ее, окруженную кучей детей и счастливо улыбающуюся другому мужчине, который обнимает ее и бережно поглаживает ее спину в вырезе того новогоднего платья…
* * *
– Катюшка… – Римма Леонидовна погладила по руке застывшую над полной чашкой чая, дочь. Девушка вертела чашку в руках уже довольно давно, чай успел остыть. Она ничего не говорила, только время от времени стирала со щек скатывавшиеся из уголков глаз слезинки.
Появившись на пороге отчего дома, Катя пояснила ситуацию настолько, насколько это было возможно. Она просто рассказала, что Слава узнал о споре. И поэтому она возвращается домой, ведь жить с ним дальше не представляется возможным. На вопрос отца, чье это было решение, Катя ответила, что ее, но по дрогнувшему голосу, мужчина видимо понял, насколько желанным для дочки оно было. Он и сейчас, нахмурившись, стоял у окна и нет-нет да бросал на нее взгляды, желая помочь и не зная чем.
– Котенок… Ну скажи что-нибудь, может, ты кушать хочешь, дочь?
– Нет, не хочу. Ничего не хочу. – Катя встала из-за стола и хотела пойти в комнату. Но тут отец не выдержал.
– Ну все, не могу я на ребенка смотреть. Я этому сопляку устрою райские кущи! Сейчас… – Он вытащил телефон и нервно тыкал пальцем в дисплей, пытаясь открыть телефонную книгу.
– Папа… – Катя остановилась и смотрела на него.
– Он у меня поедет на север, красную икру есть…
– Отец.
– Он у меня на атомной боеголовке женится, умник такой! Подводная лодка – вот его ближайшее будущее года на три!
– Отец! – В Катином голосе звучало что-то незнакомое родителям раннее, но Валерий Сергеевич этого не замечал, увлеченный своим планом мести зятю.
– Алло, – он, наконец, нашел нужный номер, – Сергей Игнатович, ну привет старый друг. Здравия желаю. Лаврентьев беспокоит, узнал? Слушай, дело у меня к тебе…
– Папа, да прекрати ты! – Катя вдруг подскочила к отцу и, вырвав телефон из его рук, со всей силы швырнула его в стену. Остановилась тяжело дыша. Посмотрела на растерянного отца, продолжающего прижимать к уху, пустую ладонь.
– Не нужно никуда звонить, слышишь?! Я сама во всем виновата, сама! – У девушки, кажется, начиналась истерика. – Ну не любит он меня, что ты сделаешь? Заставишь? Сможешь заставить?!
Она устало опустилась на стул, уронила голову на руки. Несколько минут родители наблюдали, как трясутся от рыданий ее плечи и боялись даже слово ей сказать, не то что прикоснуться. А потом она вытерла глаза и встала из-за стола.
– Оставь его в покое, пап, у него мама больна. Ему в армию никак нельзя… Я к себе.
Закрыв за собой дверь своей комнаты, Катя устроилась на своей старой кровати, которую родители достали из подвала и поставили здесь на всякий случай. Она подтянула колени к груди и попыталась уснуть.
* * *
На следующий день Слава отправился в институт. Почему-то сейчас он совсем не думал о неприятностях с ректором и возможном отчислении. Будь что будет, только это не самое главное сейчас.
Ему нужно было увидеть Катю. Зачем, он и сам пока еще не знал, но был уверен – узнает, как только ее увидит. Мать была права, они должны поговорить.
Но машины жены у крыльца не было. В лекционной аудитории Катиного присутствия, впрочем, тоже не наблюдалось. Слава, проторчав в «поточке» почти до самого звонка, пошел к расписанию, надеясь встретить девушку там. Насколько он помнил, Катя расписание занятий никогда не записывала. А потом бежала сломя голову за минуту до начала пары, чтоб узнать, в каком кабинете занятия. И хорошо если не на одном из верхних этажей. Он улыбнулся воспоминаниям, ему даже показалось, что он как наяву слышит цокот Катиных каблучков. Потом он понял, что по лестнице на самом деле кто-то поднимается, и какое-то шестое чувство заставило его с болезненным нетерпением ждать, чтоб убедиться, что его подозрения оправданы.
Катя вылетела из-за угла стремительно, на ходу расстегивая пальтишко и одновременно разматывая пестрый шарф, красовавшийся на ее шее. Все эти суетливые телодвижения сковывала болтающаяся на локте девушки сумка, так и норовившая упасть на пол. Она, засмотревшись под ноги, налетела на Славу, заметив его только уткнувшись носом в его грудь.
– Привет. – Он поддержал ее за плечо.
Девушка выдернула руку из захвата его пальцев и хотела пройти мимо, но он задержал.
– Кать, постой! – Он поймал ее за руку, развернул к себе. – Надо поговорить.
– Да ты что? – Она окинула его равнодушным взглядом. – Кому надо? Тебе?
– А тебе нет? – За ее бравадой Слава безошибочно разглядел горечь и стремление казаться равнодушной.
– Знаешь, – Катина ладонь выскользнула из его руки, – мне нужно было с тобой поговорить… вчера… не сегодня. А сегодня все – поезд ушел, и разговаривать нам нет смысла. И вообще, у нас всегда все по-твоему, почему-то. Мы разговаривать должны, когда ты захочешь, мы сексом занимаемся, когда ты решишь, что это тебе нужно, у нас все всегда определяешь, вернее, определял ты.
