Текст книги "Штрафной бросок (СИ)"

Автор книги: DiSha

Disha
Штрафной бросок

Всем кто знает как построить идеальное будущее, но не знает с чего начать, посвящается.

 
Вам паяцам, всё бы смеяться, над «заблудшейся» душой
Из навоза «плаху» строить, а под маской кто такой?
 

Часть первая

Предисловие

Я стоял укутанный шарфом, в тёплом свитере сборной СССР и смотрел на колонны проходящих спортсменов. Шарф нежен был, не только для закрытия лица от нежелательных фото, но неплохо защищал от холода. Такой мерзкой и холодной погоды на летних олимпийских играх я не помнил, хотя был на 9 открытиях, включая последние в Париже 2024 г. Ещё я не помнил такой атмосферы радости и единения, даже в Москве 80-го. Вчера состоялась дружеская игра в баскетбол между сборными СССР и США, по новым «Русским правилам». Мы проиграли 60–80, но команда была рада, задача “получать удовольствие и не думать о счёте” выполнена. Американцы были удивлены нашим скачком в качестве игры, хотя ребята не показали и половины возможностей. Я тоже приберег многие схемы и финты, от игроков, до того момента когда сам смогу выйти на площадку, хотя бы в майке нашего спорт клуба. Прогресс должен быть постепенным, нам не нужен противник, с 5 Майклами Джорданами к 1972 году.

Противный, холодный дождь, сделал одежду тяжёлой и липкой. Конспираторы хреновы, в последний момент, запретили брать зонт. “Откуда у тебя зонт? Будешь выделяться, привлекать внимание. Как ты узнал о дожде?” Вот упёртые, да я ещё год назад проверил прогноз. Обидно другое. Четверть, 80 тысячного стадиона, оказалась с зонтами, а сами умники спрятались под единственным навесом, над официальными лицами. И где справедливость?

Можно было пройти на трибуну делегации и билет у меня есть, но тут я сам отказался. Во первых это действительно “палево”, единственный ребёнок среди хмурых взрослых. Во вторых, когда начнется возня с “белым ангелом соревнований”, все репортёры направят камеры туда, а мне действительно светиться не стоит.

Вот, наши проходят. Хороши. Белые соломенные шляпки, хоть немного, но спасают от дождя. Военные из нашей делегации, сейчас потеряют сознание от вида такого строя. Многие прячут игрушки-талисманы от влаги, прижимая к груди. Некоторые закрывают их, головными уборами. И несмотря на последствия, за нарушение формы одежды, все рады. Взволнованы, немного смущены но улыбки искренние. Как оно там будет во время соревнований, не ясно, но сейчас они самые лучшие, даже подарки соперникам приготовили. Маленькие, плюшевые, но такие красивые и смешные, что щёки сами растягиваются. Поэтому и давят лыбу, нарушая все установки: “быть строгими и серьёзными”.

– Самуил Моисеевич, скажите откуда в у вас такой поток открытий? Я ознакомился со списками новых лекарств, это более двухсот наименований, и все с клиническим тестом. Признайтесь, вы нашли ящик Пандоры, только наоборот? – услышал я разговор справа. – О любезный Исаак Давыдович, это очень интересная история-с. Представляете, все формулы нам передали из будущего. Дас. Это случилось ещё в прошлом году и с тех пор мы много работаем. Дас, работаем…

Похоже рановато “дело врачей” закрыли. Я дёрнул Ржавого за рукав и показал в сторону выхода… Тут становилось опасно. Когда мы стояли в подтрибунной зоне и пережидали дождь, мимо прошёл человек с пепельными волосами и я его сразу узнал.

– Это он. Он был там, когда меня…

– Тише, я знаю. – шепотом ответил Ржавый, а потом улыбнулся и добавил – Хорошо, что остальные дома.

Глава 1

Ох уж этот скрип. Хорошо окружающие его не замечают. Этот скрип, слышит только владелец протезов. Нет уж, в третий раз ложиться на замену не буду. Не боли боюсь, а надоело. – Отбегал свое ты Толя. Семнадцать лет я не выходил на площадку. Последний раз это было, на матче памяти Генки Вольнова. Адреналин или абезболы, а может атмосфера в зале, но тогда я выдал больше, чем способен 64 летний старик. И сломался.

Эта чертова лестница. Полдюжины ступенек, но на каждую не меньше 4 вздохов и постоянная боль в ногах. Ещё совсем недавно, я преодолевал их не касаясь, без разбега, пол раздевалки, легкий прыжок и стоишь перед входом в зал. Даже на втором полтиннике, когда вернули любимую работу, я легко мог отбегать пол игры с учениками. Да, школа интернат не Олимпийский резерв, но мне всегда нравилось работать с трудными детьми. В них чувствуется больше жизни. За мою любовь, они платили своей отдачей. Двенадцать чемпионов страны, Пять чемпионов Европы. И это у тренера пенсионера. Нет, я не единственный кто помог им попасть на пьедестал, но до горечи приятно, когда я стою первым в списке их благодарностей. Им прекрасно известны судьбы ровесников из других детских домов нашей страны.

В зале как всегда шумно. Даже за закрытыми дверями я слышу деловой бас гостей и торопливый гомон воспитанников. Прислонил трость в углу у глухой створки, подхватил приготовленную сумку с подарками и новым комплектом формы для молодежной команды, взялся за ручку двери и…

Меня прошибло током. Кажется небольшой разряд медленно проходил от ступней к затылку изучая меня. Произошедшие изменения в окружении я заметил не сразу, очень сконцентрировался на боли в коленях…

Сначала изменилась обстановка вокруг. Искусственное освещение сменилось естественным, с множеством теней и ярких красок. Цвета ослепляли и я зажмурился. Сразу появились приятные запахи, терпкий черемухи и кисловатый свежей травы. А звук? Из шумного помещения, я переместился на опушку леса и звуки тихой природы оглушали. Все чувства обострились в несколько раз.

Что-то холодным металлом ударило по ногам, я запнулся в ставших огромными ботинках, запутался в ворохе неудобной одежды и полетел лицом к земле, не успевая подставить перед собой руки.

* * *

Голова болела. Но боль не была похожа на похмельную или привычную гипертонию. Отмаргиваясь от яркого света, я полз вперед на коленях, пытаясь вынырнуть из необъятного пиджака, брюки сползли сами и валялись где-то сзади. Мое движение остановила толстенная береза. Усевшись у её основания, постарался отдышаться и собрать мысли в кучу.

Моё сознание переместилось в тело подростка или я помолодел? То что я жив понял сразу, мертвые не чувствуют боли, а у меня ныла шишка на лбу и щипали расцарапанные колени. Головная боль резко уходила, стоило только зажмуриться. Глаза медленно привыкали к изменившейся палитре и четкости восприятия. Можно было, без очков, рассмотреть насекомых в траве и деревья на горизонте. Изучая окружающее пространство, не мог избавится от чувства, что всё вокруг знакомо, но это знакомое должно быть иным. Деревья не такими большими и расстояние до ивняка, обозначающего берег водоема, наоборот должно быть меньше. Эти изменения я отнес к возрасту реципиента, парнишке явно не больше десяти лет.

Сидеть голым задом на траве, среди ползающих букашек, было не комфортно и я огляделся в поисках своей одежды. Цивильный костюм и белье, которые принял за тряпки, были явно не по размеру моему телу. Примериваясь как сделать набедренную повязку, заметил здоровенную сумку и вспомнил что там есть фабричные варианты, планируемого “хендмейда”.

* * *

Я уже давно наметил точку своего путешествия, слыша детские крики радости со стороны водоема, но стоял как баран пялился на мобильник с полным сигналом 6G и титановые предметы, очень напоминающие коленные протезы. С протезами понятней, тело помолодело, отвергло лишнее. С телефоном была странность, связь есть, а абоненты горят красным. Такого не было никогда, все в “режиме полёта”? Ну, а я чем хуже, на автомате проделал процедуру блокировки связи и начал собираться. Выбор был довольно прост, я запихнул телефон и фитнес-браслет в пакет от надетой формы, намереваясь припрятать отдельно от остальных вещей.

Через 15 минут, ещё раз оглядев поляну и не найдя следов своего пребывания, припустил по тропе в сторону речки. Пока искал место для схрона, увидел растянувшуюся деревню и отчетливо осознал где нахожусь. Это осознание радовало…

Глава 2

Ноги шлепают по пыльной дороге укатанной до асфальтовой твердости. Знойный воздух неохотно расступается во время бега, приятно обдувая лицо и пузыря шорты. Приземления выходят твердыми, отдающимися приятной тяжестью в каждом позвонке. Расстояние до пляжа пролетело в воспоминаниях о детстве и осознании что сейчас это реальность.

Мимо заинтересованных взглядов смутно знакомых аборигенов, все потом. Мимо что-то кричащей старшей сестры, еле сдерживая желание обнять. Взлетаю на толстенную ольху не виденную ранее живой. Мои воспоминания, сохранили на этом месте, обугленный пень с оборудованным мостком, на высоте полуметра от воды. Сейчас я стоял на упругих ветках, на высоте трех метров и не чувствовал страха, только восторг и азарт.

– А ну слазь, немедленно! – злобный крик сестры, был скорее провокацией, чем побуждением к подчинению.

Не зная дна, но догадываясь о глубине более двух метров, я решил прыгать ногами вниз. Развернувшись к зрителям, развел руки крестом, хлопнул ладонями по бедрам и спружинив завертел “двойное назад”.

Плавать я научился довольно поздно. Нет, держаться на воде я мог, перебирая руками по собачьи или лежа на спине, но до окончания школы я всего пару раз переплывал эту реку в сорок метров. Зачем, если есть несколько бродов где можно перейти не замочив трусы, а множество пожарных водоемов деревни не превышают глубиной полтора метра. Несмотря на это под водой мог находится долго, ловля раков была очень популярна среди мальчишек. Только попав в заводскую команду я стал регулярно посещать бассейн. Технику мне ставили тренеры сборной союза, на очередных семинарах, вовсе после тридцати.

То что сальто пошло не по плану я понял оттолкнувшись. Дерево не подвело, подвела недооценка организма. В воду я входил ни привычно, контролируя горизонт, а группируясь, поняв что перекрутил. В итоге исполнил 3,5 отбив спину. Вынырнул, просигналил большим пальцем пучиглазикам на берегу и невозмутимо поплыл на спине к противоположному. Медленно загребая руками, я импульсами сокращал и расслаблял отбитые мышцы.

На берег выбираться не стал, решив передохнуть в воде, слушал как обсуждают мой прыжок ребята и вспоминал их имена. Многих не видел больше пятидесяти лет, но все судьбы знаю вплоть до своего провала.

Сколько народу, а год спросить не у кого. Зачем лишние подозрения, их и так будет с избытком. Я даже не знаю что ел сегодня и ел ли вообще. Здоровый ребенок, голоден всегда, а судя по моему состоянию, кушали недавно и плотно.

Вернемся к главному вопросу, какой год. Мысли заплясали подкидывая новые события и факты. Среди детей находятся две сестры, старшая вероятно помогает матери по хозяйству. Средней, Ане, судя по всему нет 18лет. Младшая, Нина, выглядит старше 4, вон как нахохлилась подражая Аньке, в злобе ко мне. Но волосы длинные, а до школы ходила с короткой прической, о чем сильно переживала. Нас всех побрили налысо после переезда в новый дом осенью 1952, из-за вшей, тогда ей было пять лет. Я хорошо помню то лето, не благодаря активизировавшейся памяти. В конце лета, 1952 г., погибнет отец и мы дети и соседи часто вспоминали подробности того странного события.

Кстати, случится это на перегоне недалеко отсюда. А сейчас он должен пасти скот на этом берегу, со старшим братом Колькой. Итак 51ый или 52ой?

– Ну ты даешь малой. Так красиво сверзиться, надо постараться. – услышал я за спиной хриплый голос шутника и гогот поклонников его таланта.

Вот кстати и брательник нарисовался. Колька держится в отдалении, всем видом показывая что просто проходил мимо, но явно удивлен сильнее меня. Что его поразило, мой прыжок или заплыв, не важно. Для меня важнее его наличие в компании, живой анти-легенды деревни, Лёхи Петухова, хоть и в хрипатом, но вполне себе здравствующем виде. Он форсил, перекатывая во рту не зажжённую папиросу. Его делами, не одна полка в районном суде заставлена. Будет заставлена. А сейчас ему нет и двадцати. Единственный случай на моей памяти, когда местный участковый не пустил его в армию: – Чтобы он там, ни чего не натворил. У нашего “Анискина” под приглядном, всяко надежней. Да и местные пока еще могут найти решение в вопросах с Петуховым, благо силы против коротышки применять не стесняются. А вот переспорить его не сможет самая развязная кумушка. Именно благодаря своему чутью и острословию он часто выходил из участка без наказания, но непременно с синяками, полученными перед тем как его туда доставили. В середине 50 х его будут обвинять в изнасиловании, но дело закроют. Во время заседания суда, вылезут документы о его браке с потерпевшей. В нашей деревне, после его освобождения, сгорит несколько домов, в том числе и наш старый. Сколько будет потерпевших я не помню, но мне есть за что притопить эту мразоту, пока он не заматерел.

В своей жизни я помог многим сбившимся с пути, многим прощал предательство и давал вторые и третьи шансы. С воспитанниками детского дома было всякое, без веры и прощения никак. Но Петуху прощения нет. Знал бы ты Коля, на чьи шутки давишь лыбу, уже рвал бы зубами на лоскуты.

Очень показательным был разговор со старым чеченцем Вахой в конце 90-х. Разные люди были среди спонсоров интерната в то сложное время. Так вот, мой собеседник жалел только об одном в жизни, что не удавил Петуха при первой встрече в камере СИЗО, перед тем злополучным судом. Я знаю о пяти несовершеннолетних жертвах. Вахе уверен, было известно больше. Ну что-же, дополнительная причина задержаться в этом времени есть. Вон она, такая живая в своей злобе, что-то требует с деревенского берега.

Глава 3

– Что это на тебе одето?

Кольке тяжело давался разговор, а я наслаждался его замешательством. Он чувствовал свою вину что оставил стадо, даже больше чем наказание за общение с этим выродком. Тем более никто, кроме меня, коротышку за матерого уголовника не считает. То что он поросят желтой краской измазал, да на боках синии полоски намалевал, в цвет милицейской машины, это так, шалости. – Что им будет, в лужах оботрутся. Сало шире нагуляют. – ответствовал Лёха. Когда пол-деревни обнаружили свои прихожие половички на площади перед магазином, аккуратно выложенные в шахматном порядке, вообще посчитали остроумной шуткой. Но звездюлей юмористу прописали. – А шоб былО. -кряхтел грузчик, отвешивая Петуху профилактическую дозу вдоль спины, промокшим самотканым половиком.

Вспоминая события, не то прошлого, не то будущего, не сразу понял что хочет от меня брат. Взгляд в котором читалось недоумение и зависть легко обойти педагогу со стажем, но врать брательнику было лень, а вопросы и мы задавать умеем. Так я выяснил год, по напоминанию Кольки подготовить меня к первому классу. Узнал что мать должна родить со дня на день (младшего брата) и старшая сестра вместо практики в больнице, помогает по хозяйству.

– Мы и тебе такую достанем – оттянул я, за край, объект зависти старшего брата, соображая как объяснить появление майки и шорт, из несуществующего в этом времени материала.

Подарить брату форму не сложно, сложней не засветить сумку. Если её найдут это будет бомба почище атомных, которые в это время активно тестируют на полигонах. Что сделают нагло-саксы, те, у кого нет друзей, а есть временные союзники, со страной в которой появились технологии пришельцев я знаю. За свои интересы они уничтожали целые народы. И никакие санкции ООН, им не мешали уничтожать некомбатов и мирных жителей. Уничтожать вещи огнем категорически не хотелось, а спрятать от любопытных у меня не получится. В деревне все на виду, а лес после появления грибов будет вытоптан и не остановит малинник, где я присыпал сумку. И главная проблема, легализация. Я не уверен что являюсь единственным Толиком и столкнуться с собой желания нет. Именно поэтому я не вернулся к сестре, а решил сделать крюк и обратиться к единственному человеку которому могу сейчас доверять.

Показать знания я не боялся, в жизни встречал много вундеркиндов, в школе они сильно выделяются успеваемостью, но уже к институту показывают знания среднестатистического отличника и хорошо если не появится социальных проблем с ровесниками. За примерами далеко ходить не нужно, есть у нас в деревне свой вундеркинд, Илья Михайлович Рыжаков, правда со спины больше похож на борца тяжеловеса кем он по сути и является. Главный и единственный борец с преступностью на всю округу. Он никому не рассказывал как в пятнадцать лет поступил в институт, почему за два года поменял три ВУЗа, но я знал. Знал, как и то что в 17 лет он попал в саперную роту вместе с отцом и спас ему жизнь в 1941. После госпиталя он отправился освобождать родину, а отец по инвалидности в тыл, но после войны Михалыч остался в нашей деревне. Возвращаться в родной Киев было не к кому. Он никогда не был в партии и с сочувствием разглядывал горлопанов, приезжающих на различные собрания из райкома.

– Они извратили идеи социализма, разогнали попов и создали новую религию. Действуют как инквизиторы, кто не с нами, на костер революции. Сам посуди, символы веры на каждой демонстрации. Вместо доски с евреем, портреты евреев террористов. Беспринципные выходцы из народа который самый и везде, написали новую библию, да трактовок по типу евангелия. Чтобы значит, паствой проще управлять. Задают тебе неудобный вопрос, а у тебя все ответы в письмах Ленина есть. Только Ленин тех писем не писал и вопросы такие перед собой не ставил. – Все это он мне расскажет в марте 1985 г. когда по его мнению, станет ясно, что страну разваливают изнутри. А еще он мне расскажет про события того дня, когда погиб отец.

Михалыч умеет хранить секреты, даже от себя. Никогда не рвался за деньгами и должностями, тихо уйдет в своем доме, который построит в конце 50-х. Его будут песочить на парт. собраниях за буржуйские хоромы, в целых 90 кв.м. То что строил своими руками, тегая бревна по два центнера, а пристройка под гараж и не отапливаемая веранда входят в эти квадраты, никого не волнует. Главное запрещать и не пущать. Успокоятся только когда он заведет в пристройке кроликов и выйдет что жилых помещений в три раза меньше ранее представленных на суд общественности. Работу выполняет хорошо, на территории порядок, да и нет желающих на его место, вообщем оставят в покое. А Михалыч и до этого на говорунов внимания не обращал.

Посмотрев на скачущего через пойму отца, я пообещал брату вечерний разговор и побежал через брод в сторону деревни. Ответить на вопросы папани и остаться инкогнито, я точно не смогу.

– Здрасти тётя Юля – бесцеремонно перебил я вспыльчивую толстуху, натянув самую дебильную маску. Глаза кота из Шрека и извиняющаяся улыбка тут не помогут. Если поймет что даже малолетки знают ее проблемы с похотливой натурой и отсутствием партнеров, будет визжать до вечера. Прикинуться наглым дурачком, самое то.

– Какая я тебе тётя? Мне три… – Пирогова оборвала отповедь, покосившись на Михалыча сидящего в тени ивы и изображающего из себя заядлого рыбака. Такая редкая удача, как пауза в монологах Юльки не пропала впустую:

– Ну, на дядю ты не похожа, сегодня во всяком случае. – пока Пирогова набирала воздух в огромную грудь и покрывалась бордовыми пятнами, интенсивно соображая как оценить мои слова, я подскочил к Михалычу.

– Там это, помощь ваша нужна, мальчишки патрон нашли, думают где костер разводить – выпалил я на одном дыхании, при этом активно моргая глазом. Участковый не дурак, понял всё мгновенно и отсутствие патрона и мое желание поговорить без свидетелей.

– Товарищ Пирогова изложите информацию о прокисшем молоке, в письменной форме, на имя начальника Районного отдела. Чувствую одному мне с вашей проблемой не справиться. Да, и о ваших подозрениях, что это действия ведьмы пожалуйста поподробнее. А сейчас извините, срочные дела. – проговорил он, собирая снасти, поверх моей головы и с благодарностью подмигнул в конце.

Глава 4

Всегда удивлялся сложности человеческого мышления и разнообразию протекающих среди нейронов потоков. Вот стоИт, вроде бы, вменяемый человек, но уперся что даже с маньяками и педофилами нужно действовать по закону.

Мы еще до поляны не доехали, на его Додже, а сомнений в истории переноса нет. Он только ткань майки между пальцами потер, сказал что такого материала не видел и предложил перейти на ты. Потом сказал что я могу перебраться к нему, пока не удостоверимся в моем единственном экземпляре. Даже переспрашивать не стал, когда я кратко рассказал события до конца текущего века, только хмурился когда я давал характеристики очередному вождю. Техника из сумки его не заинтересовала или он сделал вид что не интересно, легко закинув огромную сумку в кузов. А вот костюм он аккуратно отряхнул и сожалел что тот порвался и испачкался. Хозяйственный или Машку сватать в нем планирует. Подняв пиджак за плечи он несколько минут переводил взгляд с меня на верхнюю деталь визитки. Еще дольше он разглядывал аксессуары костюма, фибулу, запонки и часы. С пригорка, где стояла машина был хороший вид на деревню и я полез в сумку, прекрасно зная о традиционном подарке лучшему снайперу интерната.

Пока разглядывали окрестности в бинокль, разговор дошел до постперестроечной политики. Мне показалось что ему почти все известно. Я немного поправил Михалыча когда он назвал год развала партии и добавил красок в последующие за этим события при переделе собственности. Ему не верилось в обнищавшую и брошенную армию, в разгул бандитизма, но озвученные им как предполагаемые причины, не расходились с моим мнением, свидетеля тех событий. На информацию о наличии у нас в деревне живого маньяка и на предложенные мной действия, отреагировал жестко.

– Никого ты ночью резать не будешь, а если ещё раз заикнешься об этом, будешь ночевать в камере. Кстати все твои во дворе, еду Ефиму отправили. Он сегодня в ночное? – Спросил Михалыч, отлипнув от подаренного мной бинокля и смутившись добавил – А, ну да, ты-же нихрена не помнишь. Вобщем так, отвозим всё ко мне в подпол. Есть там укромный уголок. Мне нужно ехать в город, появились дела. Утром придешь ко мне, где ключь знаешь. Если объявится двойник, тикай без разговоров, разбираться будем потом. И пожалуйста без самодеятельности.

Ну как можно ставить невыполнимые условия ребенку, думал я через полчаса разглядывая Кольку. Самоедельность, сама меня нашла.

Брат старательно выводил на гармоне коробочку, следя как приклеенный за пальцами своей правой руки. Я вспомнил этот инструмент. Он перейдет ко мне по наследству, когда Колька потеряет интерес к клавишам и у нас появится первая гитара. Падение интереса к гармони, связано с неудачным выступлением. После начальной деревенской школы он, как и все, пойдет в городскую. Фиаско случится на новогоднем конкурсе талантов. Как хочется это увидеть. Тот провал, относится к немногим вещам, чего брательник стыдился долгие годы. А я помню, когда он проспорив обежал голым деревню и только немного смущался, что пришлось обходить лотки, где бабы полоскали белье, кустами.

Эх, надо парню помочь, за два года он точно освоит, то что я собираюсь предложить, а если учесть его азарт и упорство. Уверен справиться до конца этого лета. Мне бы только проигрыш вспомнить. Текст я помню отлично, хоть и исполнял всего пару раз, но альбом автора был на ноуте в зале и молодежь не только хип-хоп слушала на тренировках.

– Ты чего дразнишься? – я и не заметил как вспоминая мелодию шевелю пальцами. А Колька явно раздосадован что не получается внятно попасть по клавишам. Вон даже слово какое то детское. Хотя мы и есть, дети.

– Можно попробовать?

– Ну попробуй. – с нотками превосходства хмыкнул брательник, снимая ремни гармони.

Присев рядом я неторопливо начал надевать сбрую и заметил в дверях дома мать с державшийся за длинную юбку Ниной. В дверном проеме на улицу появилась Маша, вытирая руки, она готовилась к моему падению. Ну обложили, а ведь просил Михалыч без самодеятельности. Растянув меха, начал подбирать До-мажор под свою тональность. Со стороны это наверное смотрелось забавно, а я от смеха окружающих не слышал себя. Плюнув на эту филармонию, разозлился и затянул песню, сразу в полную мощность легких.

 
Разлетаются чёрные вороны,
Уползают в леса упыри.
Это мы едем, русские воины,
Называют нас «богатыри».
 

На терраске наступила тишина, разрываемая моим детским ором.

Я даже в ноты попадал, ну почти всегда.

 
Богатырство не мерится возрастом,
Дело в силушке и кураже.
Вон, Илюха из Муромской области
К нам призвался за тридцать уже.
 
 
В поле камень стоит занимательный,
Три дороги указаны в нём.
Мы его прочитаем внимательно
И попрём как всегда напролом.
 
 
Змей Горынычу не покоряемся,
Пред Кащеем не падаем ниц.
Нашей силушки хватит, ручаемся,
На пятьсот Шамаханских цариц.
 
 
Да, не нужны те царицы нисколечко,
Все они наших девок тощей.
Нам вернуться б к Анюткам, да к Олечкам,
Да к родному котлу кислых щей.
 
 
Да ещё бы печёной картошечки
И ещё бы солёных грибов.
Эх, давай заливайся, гармошечка,
Подпевай нам степной ветерок.[1]1
  Музыка и слова Игорь Растеряев (Богатыри)


[Закрыть]
 

Из-за спины старшей сестры выглядывало удивленное лицо Ани и кажется на улице был кто то еще. Родные имена специально вставил в текст и когда пел подмигнул, подтвердим о ком идет речь. Проигрыш удался. Ну почти.

Когда я заканчивал играть, поднял глаза на мать и руки сбились с заводного ритма, в стон беременной козы. В глазах Полины Яковлевны стоял прямой вопрос:”Куда ты дел моего Толика?” От немедленной разборки спасли два факта, радостный гомон окружающих, требующих повторить и сама мать. О, этот еще не старый партизан, даже себе не признается в крамоле, лишь бы сохранить в доме тепло и уют. Кроме меня ее настроения никто не заметил. Я был уверен что возникнут вопросы связанные с изменениями в поведении и еще до прыжка в воду, подобрал несколько подходящих ответов.