Текст книги "Ветер в объятиях Воды (СИ)"
Автор книги: Dididisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Сурайя тщательно пытается скрыть замешательство на лице, храбрится, пока осторожно выглядывает за моё плечо, но голос её выдает.
– Вниз? На землю? Мы не разобьемся?..
– Нет, если сделаешь всё, как я скажу, – твердо отвечаю я, мимолетно озирая пространство за ней. Пока никого. – В этом сене можно скрыться, а там буквально два строения до бюро.
Я ловлю выражение глаз напротив, понимая, что в этот раз со страхом Сурайе совладать гораздо труднее. Но у нас, увы, нет времени на задушевные успокаивающие беседы.
– Доверься мне, хорошо? – тихо проговариваю я, увидев, как поджались её губы.
– Попытаюсь, – стряхнув оцепенение, отвечает Сурайя.
– Как бы странно это ни звучало, – чуть лукаво улыбаюсь я ей в ответ, уже предвкушая дальнейшее, хоть и недолгое касание. – Но тебе нужно залезть на меня.
Девичье лицо стремительно краснеет, тут же оставив в стороне уверенность, решимость, страх и иные эмоции, бывшие на нём еще десяток минут назад. Моя улыбка становится шире и наглее, и я повелительно опускаю свои ладони намного ниже талии Сурайи, чтобы этим движением заставить её подпрыгнуть и обхватить мою поясницу ногами.
– Мне… Знаешь ли… Уж слишком неловко, – я с удовольствием отмечаю, что её дыхание сбилось, когда она оказалась прижата ко мне еще сильнее и всем телом, сцепив голени за моей спиной.
– Увы, так нужно, – уже откровенно забавляюсь я, одновременно с этим направляя все усилия на то, чтобы игнорировать реакции моего собственного тела на нее. – Береги голову и руки. И постарайся не кричать. Ах да… Прости, но я должен держать тебя иначе.
Ладони опускаются на ткань, которая тщательно скрывает округлые ягодицы, и что-то внутри меня натягивается от наслаждения. Сурайя задерживает дыхание и шумно выдыхает мне в область ключиц, пряча туда лицо.
Когда вернусь в Масиаф, нужно будет поработать над своей сдержанностью, потому что это гибкое тело и вздохи будут сниться мне ещё не одну ночь.
Я отгоняю любые навязчивые мысли о том, чтобы впиться в ткань пальцами сильнее, и делаю шаг назад, спиной в пустоту. Ветер привычно свистит в ушах, перед глазами мелькает небо и край здания, с которого мы упали, а спина через пару секунд встречается со свежескошенным сеном, которое, слегка отпружинив, приветливо закрывает переплетение наших тел от посторонних глаз.
***
Оставшуюся часть пути до бюро ассасинов мы преодолеваем без происшествий.
Правда, в томительном и неловком молчании.
Сурайя избегает любого лишнего телесного контакта и отказывается от помощи, когда я протягиваю ей руку на сетчатой крыше нашего укрытия. Чтобы как-то разрядить обстановку, я задаю ей вопрос, стараясь сохранять лишь профессиональное спокойствие в голосе:
– Я видел не так много информаторов, которые носят с собой оружие и могут неплохо лазить по зданиям. Рафик рассказывал, что ты росла в Масиафе. Ты там этому научилась?
Она выдерживает паузу, когда спускается вниз за мной, в прохладный первый зал бюро, где раскинуты подушки и курятся благовония. На её лице отражается внутренняя борьба, будто Сурайя пытается на что-то решится, и мое чутье подсказывает, что вызвано это отнюдь не моим вопросом – отвечает она на него искренне и прямо, – а нашими недавними, отчасти невольными прикосновениями.
– Верно, но у меня не было того обучения, которое обычно бывает у мужчин в Масиафе. Я жила при обители ассасинов; став постарше, стала тайно наблюдать за вашими тренировками во дворе, а дальше пробовать те же движения сзади школы. Кое-как смастерила себе старый лук и попросила знакомого плотника сделать деревянные ножи, мало-мальски похожие на настоящие.
– Но тебе потребовалось больше времени на освоение навыков, не так ли? – я снимаю с себя оружие, бросаю его на ковер под ногами и морщусь от легкой боли в спине и в предплечье. Рафика пока нигде не видно и не слышно.
Прежде чем пройти дальше, в зал со стеллажами и стойкой, где обычно бывает начальник бюро, Сурайя тоже решает перевести дух, присев на одну из бархатных подушек. Она часто прячет взгляд, но я вижу, что в нем есть затаенный интерес к упавшему мечу и остальной экипировке.
– Да. Из-за отсутствия системности и постоянного наставника. Зато мне повезло окончить школу, что недоступно ни девочкам, ни в принципе детям моего сословия. И изучить некоторые науки.
– Что не так с твоим сословием? – вскидываю я брови и снимаю капюшон.
Наконец-то она посмотрела на меня. Долгим, изучающим взглядом, прежде чем отвести его вновь и прислониться спиной к стене.
Сегодня и впрямь день открытий: Сурайя впервые видит меня без капюшона, а я её – без привычных тканей на голове и лице.
– Не думаю, что мой род берет начало среди богачей. Если бы это было так, скорее всего, меня не оставили бы на пороге обители.
«И мы бы не встретились…» – мелькает в моей голове, но я спешу перевести эту не самую приятную для неё тему и возвращаюсь к обучению.
– Что интересного ты узнала и получила в школе?
Пока Сурайя думает над ответом, я отхожу к одному из маленьких ларцов у другой стены, чтобы найти все необходимое для обработки ран. Обычно Рафик оставляет их здесь, чтобы при тяжелых ранениях, прежде чем добраться до своей комнаты, я успел остановить кровь.
– Мне было любопытно всё. И, кстати, доводилось изучать и Библию, и Коран, – чуть нахмурившись, произносит Сурайя и берет из моих рук свежую ткань и две склянки. – Спасибо.
– И что же… тебе ближе? – если с моей верой и с верой собратьев всё было ясно, то по поводу Сурайи у меня были вопросы. Женщины ведь довольно набожные существа…
Она разглядывает белую повязку в руках, перебирает её тонкими пальцами и не торопиться что-либо сказать. Воспользовавшись её молчанием, я указываю на стеклянные емкости и объясняю:
– Промоешь прозрачной жидкостью рану и перевяжешь. А вот эта, светло-красная, – настойка дурмана. На случай, если боль вернется. Только аккуратнее с дозой – пары капель будет достаточно, чтобы развести в воде и выпить. Надеюсь, Рафик скоро вернется и зашьет твою рану. Он в этом довольно неплох.
«Как и я…» – проносится в моих мыслях, но я прекрасно понимаю, что сегодня с нас достаточно любого близкого контакта. Мои действия, погоня, вынужденные объятия – всё это явно взволновало моего молодого информатора, которая, скорее всего, никогда не сталкивалась с подобными вещами прежде.
Сурайя твердо кивает и осторожно поднимается с места. Мы проходим в зал со стеллажами, где мирно на своих местах покоятся вазы. И только тогда она отвечает на ранее заданный мною вопрос:
– Думаю, мне ближе моя собственная мораль, разум и сердце.
Я поворачиваю голову и сталкиваюсь с зелеными омутами совсем рядом. В них сейчас удивительная смесь нерешительности и едва различимой провокации. Это забавляет меня и вновь сбивает с толку.
Я не могу разгадать Сурайю до конца. Многие её ответы и реакции нечитаемы и скрытны, как клинок в моем рукаве.
Я чувствую острую потребность остаться наедине с самим собой, чтобы разобраться в начинающемся внутри хаосе, который возглавляет неведомый мне доселе зверь.
– Пойдем, – я коротко вздыхаю, указывая на коридор рядом. – Уверен, здесь найдется для тебя комната. Сейчас опасно возвращаться домой. Нужно отдохнуть, а завтра я продолжу дело, связанное с Тамиром.
Она молча следует за мной, когда мы оказываемся в полумраке из-за почти затухших факелов на стенах. И лишь у деревянной двери в покои напротив моих Сурайя тихо, но твердо произносит, вновь внося между нами приятное, покалывающее напряжение:
– Ты ведь далеко не ярый блюститель кредо, Альтаир.
Как долго, интересно, она собиралась с думами, чтобы сказать мне это?..
– Некоторые законы существуют, чтобы их нарушать, так ведь? – я усмехаюсь, услышав этот неожиданный выпад, который не раз касался моего слуха от других людей, и скрещиваю руки на груди.
Мы стоим друг напротив друга, оба прислонившись к дверям.
Не сводя друг с друга глаз.
И на её привлекательном лице больше нет выражения борьбы – лишь непоколебимость одним лишь высшим силам известно какого принятого решения.
– Я последовала твоему совету и приблизилась к уровню отличного информатора – я многое узнала о тебе, пока было время, – Сурайя впервые за долгие часы улыбается мне. Загадочно, но так искренне.
– И что можешь сказать после этих открывшихся истин? – я не могу удержаться и поддерживаю её провоцирующие меня нотки. Вопрос выходит почти шепотом, отчего на её шее выступают мурашки.
Рябь на девичьей коже и её последующий ответ раззадоривают существо внутри меня настолько сильно, что от яростного поцелуя в эти манящие меня губы Сурайю бережет лишь тихо закрывшаяся за ней после сказанной фразы дверь.
– Что ты намного хуже, чем я себе могла представить. И что это устраивает меня намного больше, чем прежде.
========== Первые капли воды ==========
Комментарий к Первые капли воды
Дорогие читатели!
Я дико извиняюсь за задержку продолжения – сказывалась большая нехватка времени. Постараюсь такого больше не допускать, тем более, всё идёёёёт к самому интересному… :)
Огромное спасибо, что читаете, ждёте, оставляете отзывы!
Пробуждение даётся нелегко после событий вчерашнего дня. Мышцы в теле пульсируют от усталости и ведут себя, как растаявший на солнце шербет.
Потянувшись, я еле разлепляю веки и абсолютно не ощущаю бодрости. Память-предатель услужливо подкидывает отрывки воспоминаний, среди которых главный – то, как я касаюсь Сурайи, обхватываю её и заключаю в объятия. И эти её слова напоследок…
Интересно, проснулась ли она? Пришёл ли вчера Рафик и успела ли она обратиться к нему за помощью, прежде чем отойти ко сну? Пережить ночь с такой раной точно не следовало бы.
Решив, что стоит всё-таки выйти и всё разузнать самому, а не предаваться вопросам без ответа, я медленно поднялся с тахты и направился к стоящему в углу медному тазу и кувшину холодной воды. Осмотрев наскоро перевязанную царапину на предплечье и отметив, что кровь засохла и больше не идёт, я аккуратно промыл рану и затянул её снова чистой тканью. Торс усеян синяками и ссадинами, но мне не привыкать.
В моих покоях довольно душно, и, судя по положению солнца, которое я вижу сквозь сетчатые ставни, впервые за долгие годы я проспал всё утро – день близился к полудню.
Грязную одежду, скорее всего, забрали слуги, поэтому, закончив умывание, я остаюсь лишь в свежих белых шароварах, не натянув рубахи.
В коридоре вовсю пылают вновь зажжённые факелы, нагревая жаркий воздух ещё больше. На мгновение-другое задерживаю взгляд на двери напротив, понимая, что навряд ли могу постучать. Это слишком… вне принятых приличий. Хотя, когда они меня в принципе волновали?
Стерев проступившие капельки пота со лба, я вхожу в главный зал бюро, где застаю начальника – он привычно колдует над своими глиняными сосудами. Мимолётно взглянув на меня, Рафик хитро усмехается:
– Ну и шуму ты наделал вчера в городе, Альтаир. Завидую твоему спокойному и долгому сну после подобного.
– С чего ты взял, что он был спокойным? – закинув в рот виноградину, оторванную от грозди на вазе у стены, я подхожу к нему ближе.
Начальник бюро округляет губы в нарочитом удивлении и с ленцой растягивает дальнейшие слова:
– О. Тогда это тем более интересно. Уж не наша ли информатор, которой я утром зашивал плечо, стала нарушителем твоего равновесия и снов?
Я устало вздыхаю, окидывая Рафика тяжёлым взглядом исподлобья.
– По-моему, ты перегибаешь палку, – холодно проговариваю я и, когда он миролюбиво поднимает руки в извиняющемся жесте, добавляю максимально безразличным тоном: – Кстати, где она? Проснулась?
– Ушла, – пожимает плечами мой собеседник и демонстративно берёт другую кисть для украшения глины в руки. – Но обещала скоро вернуться.
Я прислоняюсь плечом к деревянному столбику, соединяющий столешницу и верхний каркас стойки, и в задумчивости отвожу взгляд от начальника бюро.
Кроме боли в спине из-за попавшего в неё вчера камня, которая отдаётся в грудину, я ощущаю в области ребер странное щемящее чувство. С трудом могу назвать его чем-то физическим, явственным; скорее, это нечто душевное, терзающее нутро непонятными для меня вибрациями. Мифический зверь, не дающий мне покоя, застывает в ожидании, будто принюхиваясь к воздуху. Он ищет знакомый запах шафрана и ванили…
Пора бы уже признаться самому себе, что Сурайя действует на меня. Я думаю о ней слишком много, слишком часто. Когда её нет, я чувствую тягу к очередной встрече. Когда она рядом – непреодолимое притяжение к ней самой. И чем больше я отрицаю существование магнетизма между нами, чем больше я пытаюсь вычеркнуть из памяти любые воспоминания и не желать её, тем сильнее зверь внутри жаждет заполучить эту девушку.
Мне хочется касаться её.
Постоянно. Больше. Сильнее.
Хочется заявить на неё свои права. Украсть поцелуи.
Объятия. Вздохи. Стоны…
– Сумасшествие какое-то… – тихо шепчу я себе, закрыв лицо ладонями и отвернувшись от Рафика. Благо, он меня не услышал.
Кредо не позволяет нам, ассасинам, думать о заведении семьи. О каких-либо серьёзных отношениях. Даже наличие легкомысленных, о которых я упоминал, лишь ещё одно исключение из жёстких правил, и собратья этим вдоволь пользуются. Провёл ночь с доступной девицей – выпустил пар и забыл об этом на следующий день. Главное – не выдать себя, чтобы пикантные вести не дошли до наставника.
Даже в этом вопросе нам приходится быть скрытными…
И сейчас я чётко понимаю, что у меня есть всего лишь два пути. Первый – самый верный и соответствующий законам братства: вырубить и вытащить с корнем зарождающиеся чувства к Сурайе, пока они не стали моим окончательным наваждением. «Уже стали…» – с сарказмом цедит животное внутри, облизываясь, на что я с раздражением, но неубедительно отмахиваюсь.
Второй путь… Самый трудный… Самый желанный… Самый правильный для сердца и тела…
– Так что у вас вчера произошло? – я вздрагиваю от голоса Рафика за спиной и медленно выныриваю из своих тяготящих душу мыслей. – А то я довольствовался лишь слухами и сплетнями в городской толпе.
Встаю к нему вполоборота и бесцветным голосом вкратце обрисовываю детали, утаивая слишком личные моменты погони.
– М-да… – тянет начальник бюро и выходит из-за стойки. – Думаю, Тамир это так просто не оставит.
– Я знаю, – решительно отвечаю я. – В этом и был посыл. Я хотел его разозлить, выбить из колеи, чтобы он пребывал в дурном расположении духа, когда мы встретимся.
– Это тебя и отличает от других наёмных убийц, Альтаир, – Рафик иронично качает головой и двигается в сторону дворика с подушками и маленьким фонтаном, где находится вход в бюро. – Они получают заказ и исполняют его – быстро, чётко и без лишних нюансов. Тебе же подавай изощрённости и зрелищ.
– Зато даже через много лет я всё так же получаю удовольствие от своей работы, в отличие от тех, кто выполняет её механически, лишь бы пустить жертве кровь, – твёрдо парирую я, следуя за ним. – Тебе этого не понять, Рафик.
Мы никогда не были с начальником бюро добрыми друзьями; скорее, наоборот – каждый пытался при встрече задеть другого словами да побольнее. Этот «бой» остался за мной: я вижу, как меняется его лицо, и понимаю, что попал в цель. Не каждому члену братства, кто не имеет прямого отношения к убийствам и ранг ассасина, приятно слышать о том, что нами им уже никогда не стать. В гильдии существует чёткая иерархия и положение вещей: если ты начальник бюро или информатор, изменить свою позицию и перевоплотиться в наёмника ты уже не сможешь. Ассасины же – как некий привилегированный слой братства, и на старости лет, если повезёт к тому моменту остаться в живых, ты волен выбирать себе более спокойную участь.
Рафик изначально был назначен на эту должность в Дамаске, так что мои слова и намёк в них явно ранили его, но мне было плевать. Это не тот человек, о чьих чувствах я должен заботиться во время беседы.
– Ты вчера крайне неосмотрительно оставил здесь своё оружие, – холодно молвит он, указывая на аккуратно разложенные и вычищенные до блеска меч, ножи и скрытый клинок, который сейчас призывно торчит из нарукавника. – В следующий раз слуги попросту выкинут их.
Я прекрасно понимаю, что это чушь, и говорит он так лишь из-за обиды на меня, но благоразумно молчу, чтобы не распалять конфликт ещё сильнее. Сухо киваю начальнику и уже мягче говорю в ответ:
– Я обязательно при первой же возможности поблагодарю их за труд.
Рафик надменно вздёргивает подбородок и удаляется, оставив меня одного во дворике. Провожаю его взглядом и возвращаюсь к своей экипировке. Нацепив на запястье скрытый клинок, проверяю, на всякий случай, работоспособность механизма, и в тот момент, когда сталь со звоном входит внутрь нарукавника, я слышу лёгкий шелест и плавное приземление ступней на ковёр. Мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто прибыл в бюро: гостью выдаёт её кружащий голову аромат…
– Мира тебе, Альтаир, – мелодичным голосом приветствует меня Сурайя, и я успеваю подметить плохо скрываемое в нём волнение.
Всё же повернувшись, я тут же встречаюсь с прямым взглядом малахитовых глаз. Пытаюсь найти в нём сожаление о последних сказанных вчера словах, в которых был явный подтекст в отношении меня, но нет. Он скользит по моему лицу и осторожно, словно совершает нечто противозаконное, заинтересованно опускается ниже на шею, а далее на мой оголённый торс. Сурайя одета сегодня не в привычные черные ткани, а в тёмно-зелёные – этот цвет несказанно ей идёт. Из-под наскоро завязанной куфии выбиваются каштановые пряди, обрамляя пока скрытое никабом лицо. Но она почти сразу отцепляет от виска ткань, и я вновь могу насладиться этими манящими чертами.
Не могу сдержать дерзкую и довольную усмешку, заметив её ощупывающий взгляд, и спешу ответить ей:
– И тебе мирного дня, Сурайя. Как ты себя чувствуешь?
– Рана немного ноет, но я в порядке, – она смущенно улыбается, но не отводит глаз. – Надеюсь, ты тоже в добром здравии?
Информатор незаметно кивает на моё предплечье, указывая на повязку.
– Да, как я и думал, это просто несерьёзная царапина, – я осматриваю свою руку и вновь возвращаю внимание к Сурайе. Вопрос, который я задаю ей после, выходит нетерпеливым и с лёгким упрёком, будто она была обязана встретить меня утром в бюро. – Где ты была?
Она проходит в глубь дворика и немного нервно заламывает тонкие пальцы. Девичий взор падает на всё ещё лежащие за мной меч и ножи, а я снова замечаю в них любопытство и заинтересованность.
– Мне нужно было домой, да и стоило разведать обстановку в Дамаске, пока доблестные ассасины предаются сну, – в голосе мелькают сначала задорные нотки, но они сменяются на те самые деловые, которые были при нашей первой встрече, когда она рассказывала мне имеющуюся информацию об объекте будущего убийства. – Город взбудоражен. И мои источники сообщили, что Тамир решил перенести свой пир с сегодняшнего дня на завтра. Он собирается усилить охрану дворца, и ему требуется ещё один день, чтобы стянуть дополнительное количество солдат на празднество. Думаю, он, мягко говоря, недоволен случившимся с прилавками.
Я хмурю брови, слушая её, и пропускаю мимо первый шутливый укол, обдумывая полученные новые данные. Миссия усложняется, хоть и ненамного – большое число стражи никогда меня не пугало, – но теперь, возможно, придётся действовать ещё более аккуратно, медленно и скрытно, чем раньше, чтобы добраться до хозяина пира.
– Что-нибудь ещё?.. – помолчав, вопрошаю я, заметив нерешительность в лице Сурайи, и она, тряхнув головой, отвечает:
– Да… На всех площадях, главных дорогах и улицах развешаны наши с тобой примерные портреты и ориентиры. Стража ищет убийцу в белом одеянии и его подельника в чёрном.
Она вдруг задорно улыбается, словно речь идёт лишь о новой программе увеселений на базаре, и разводит в стороны руки:
– Именно поэтому сегодня я решила изменить себе.
Несмотря на всю сложность ситуации и объявлением нас в розыск, чего я почти всегда избегал в различных иных заданиях до этого, я невольно улыбаюсь ей в ответ и задаю вопрос невпопад, сворачивая с темы:
– Кстати, об этом. Почему ты всегда носишь чёрное?
– Помнишь, я рассказывала о том, что часто ищу информацию ночью? – Сурайя одновременно со сказанным достаёт один из своих метательных ножей и на глаз сравнивает его с лежащим моим. Увидев мой кивок, она продолжает. – Во тьме легко прятаться, когда ты в чёрной или коричневой робе. К тому же, многие люди в Дамаске носят эти цвета, так что и днём сливаться с толпой становится проще.
Я молчу, проницательно озирая её лицо вблизи. Выражение в нём становится задумчивым и опечаленным, когда Сурайя, не сводя взгляда с покоящегося меча, убирает своё оружие обратно.
– И я должна чем-то от вас отличаться… Это некое напоминание для меня самой, что, несмотря на принадлежность к братству, в первую очередь я случайно оказавшаяся в нём женщина, которой никогда не надеть белую мантию, чтобы стать ассасином.
Она поднимает на меня глаза и расстроено закусывает нижнюю губу – я стараюсь не смотреть на это. Слишком привлекательным кажется этот невинный жест…
И слишком многого она не понимает, говоря такое. Образ наёмного убийцы таинственен, романтичен и кружит голову молодым людям, которые ни на секунду не представляют, какие моря и реки крови стоят за всем этим, преследуя ассасина постоянным невыносимым металлическим запахом всю жизнь.
– Тебе не стоит знать, каково это – убивать по заказу, Сурайя… – поучительно отвечаю я и замечаю, что налёт сожаления никак не хочет сходить с красивого лица.
Тёмно-зелёные омуты надолго останавливаются на моём нарукавнике и горят невероятным желанием познать то, что в нём скрыто.
Я обречённо вздыхаю и осознаю, что навряд ли могу переубедить Сурайю и заставить не думать о несбыточных мечтах стать ассасином, но мне почему-то важно как-то приободрить её и утешить хотя бы на время.
Недолго думая, предлагаю ей следующую безобидную, на первый взгляд, идею, когда молчание затягивается.
– Хорошо, давай так, – наклоняюсь и беру первую попавшуюся бархатную подушку. Зажимаю её в обеих руках и пристально смотрю Сурайе в глаза, в которых печаль моментально сменяется вспыхнувшим огоньком ожидания. – Раз нам сегодня не суждено выбраться в город в связи с объявленной за наши головы наградой и придётся остаться здесь, и раз ты так сильно хочешь опробовать себя в роли ассасина, покажи мне для начала, как ты умеешь метать свои ножи. А затем я подумаю над тем, дать ли тебе в руки меч.
– С чего ты взял, что я так сильно хочу этого? – с вызовом отвечает мне она и, улыбаясь, отходит на несколько шагов назад, готовя ножи.
– Я ловлю каждый твой взгляд на моё оружие, – с дерзкой усмешкой растягиваю я слова и наблюдаю за её подготовкой. Чтобы смутить и распалить Сурайю ещё сильнее, добавляю, оставив на её попечение угадывать скрытый смысл. – Каждый.
Цель достигнута: нежная кожа щёк заливается краской, и она старательно прячет взгляд вниз, якобы направив его на осмотр всех клинков.
– Что, если я случайно попаду в тебя?
– Не попадешь, – выставляю подушку вперед и с безобидной иронией приподнимаю брови. – Ты же так долго следила за тренировками наших собратьев… Давай, покажи мне, на что способен отличный информатор.
– Но всё же?.. – смущенно и тихо переспрашивает Сурайя, уже занеся одну ладонь с ножом.
Я специально облизываю губы, провоцируя её ещё больше, и хрипло проговариваю:
– Если ты заденешь меня, поверь, я придумаю стоящее наказание.
Слышу короткий вздох, в котором ощущается смятение и волнение, и через мгновение первая сталь озаряет меня блеском и с мягким звуком входит в подушку. Сурайя незаметно подпрыгивает на месте от радости, но я спешу вновь спустить её с небес на землю и раззадорить:
– И это всё? Совершенно обычный бросок…
Пока она, смешно насупившись, вновь опускает взгляд и перекатывает в пальцах следующий нож, я прячу довольную усмешку. Этот клинок выброшен вперёд иной техникой метания, в которой я узнаю почерк одного из учителей обители: нож описывает витиеватый узор в воздухе и вонзается в ткань под углом. Идеальный способ ближнего метания, но я не собираюсь перехваливать свою ученицу, ведь вся сладость ситуации в том, что она ждёт моего одобрения.
– Уже лучше, – лениво проговариваю я, отчего Сурайя медленно начинает злиться, но всё так же молчит.
Она набирает в грудь кислорода и отходит ещё на несколько шагов, насколько это позволяет дворик бюро. Щуря глаза от яркого солнечного света, проникающего сквозь сетку крыши, Сурайя несколько раз глубоко выдыхает и вдруг резким движением подпрыгивает, переворачиваясь в воздухе, и выпускает новый клинок; я же в этот момент совершенно не ожидаю броска в свою сторону.
Этот третий нож входит в подушку настолько глубоко, что его кончик пробивает противоположную бархатную сторону, едва не задевая мою обнажённую грудную клетку. Сурайя уже давно опустилась обратно на землю, присев на корточки, и, тяжело дыша, с уже довольным видом оценивает полученный результат. Надо признать, что она удивила меня, и я уже не скрываю своего восхищения. Но есть кое-что, в чём я очень хочу слукавить.
– Неожиданно. И интересное исполнение, – оставив в стороне испорченную лезвиями мягкую мишень, говорю я. – Однако есть одно маленькое «но»…
Сурайя поднимается и разочарованно опускает плечи, подходя ко мне.
– Какое?
– Ты задела меня, милая.
Она вздрагивает от обращения, которое слышала лишь однажды, и поднимает на меня свой кошачий взгляд, совершенно забыв осмотреть мою кожу и убедиться в правдивости сказанного. Я криво усмехаюсь, в ожидании складывая руки на груди.
– Перестаралась с силой броска… Прости, Альтаир… – тихо отвечает Сурайя с виноватым видом, и одно только это зрелище стоило моей маленькой лжи.
– И ты готова понести наказание?
Каким бы ни был её ответ, я уже знаю свои дальнейшие действия. Мною руководит не только то существо внутри, словно готовящееся к прыжку, но и собственные четкие помыслы и желания. Плевать, что мы в бюро и нас могут увидеть, плевать на импровизированную тренировку и на то, что её нож меня не коснулся, а я – не дал ей в руки свой меч. Плевать на кредо, на законы, на запреты – на всё. Есть только она, пытающаяся восстановить сбившееся дыхание, эти застывшие изумрудные глаза, смотрящие прямо в душу, эти приоткрытые, зовущие меня алые губы и дьявольски затмевающий разум аромат ванили и шафрана.
– Да… – двусмысленно шепчет Сурайя, словно соглашается не только на изначальный вопрос. Она понимает, что, хоть мы и пересекли недавно какие-то невидимые грани, по-настоящему это произойдет только сейчас. И я вижу, что она готова к этому.
Я в два шага сокращаю расстояние между нами, опускаю руки на её талию и прижимаю девичье тело к ближайшей стене. Не встречаю никакого сопротивления – только исходящее, призывно манящее тепло.
Губы тут же находят её очерченные изгибы, и, как бы я ни старался сделать этот поцелуй ласковым и медленным, он всё равно получается жаждущим и страстным.
Я вжимаю её фигуру в себя, крепко обнимая и не позволяя вырваться, но Сурайя и не думает об этом – я вижу, как подернутые пеленой наслаждения глаза закрываются, а тонкие кисти незамедлительно обвивают мою шею в ответ.
Раздвигаю сладкие губы языком, обводя каждый миллиметр, и понимаю, что не могу насытиться ею – впиваюсь сильнее, обкусываю до легкой боли и в каждом движении демонстрирую свою власть. Сурайя не успевает за мной, но податливо открывает свой ротик навстречу, и в тот момент, когда наши языки сталкиваются, она невыносимо чувственно стонет в наш поцелуй.
Не удержавшись, я с тихим рыком снова ощутимо, но безболезненно впечатываю её в стену, надавливая пальцами на талию, пробираясь за спину и лаская поясницу, которая непроизвольно выгибается мне навстречу. В моих жилах будто разлили зажигательную смолу, и я не в силах контролировать свои ласки, которые отзываются во всём теле желанием большего. И то, как Сурайя льнет к моему обнажённому торсу и с нежностью проводит ладонями по мышцам, не облегчает задачу. Я кусаю её верхнюю губу и мучительно медленно зализываю там кожу, на что эта невероятная девушка еле слышно всхлипывает и снова стонет, и думаю, что если я ещё раз услышу эти распаляющие звуки, то возьму её прямо здесь и сейчас.
Зверь внутри ликует. Сходит с ума, как и мы сейчас с ней друг по другу.
Я ощущаю, как Сурайя тоже не может оторваться от моего рта, чуть неумело, но слишком ласково и пылко отвечающая мне – ее ладони ближе притягивают к себе за шею, проводя по моей коже короткими ногтями. Хладнокровие, контроль, выдержка – всё летит в бездну к дьяволу, и я уже собираюсь собрать ткань на её плечах в кулаки, чтобы порвать её и получить доступ к горячему телу, как вдруг до оглушённого желанием слуха и разума доносится шум.
Сурайя тоже слышит его, и мы одновременно нехотя отрываемся друг от друга, неспособные набрать в лёгкие побольше воздуха.
Во дворике никого нет, но, похоже, сюда собирается прийти Рафик, и, пользуясь последними секундами близости, Сурайя прислоняется лбом к моему, тяжело дыша ртом в мой собственный, и сипло шепчет:
– Если… Бы… Я знала, что наказание… Будет таким… Я бы задела тебя ещё в первый раз…
От нового яростного и болезненного поцелуя обезумевшего собственника в эти опухшие покрасневшие губы меня останавливают только повторившиеся звуки и шаги в соседнем помещении.
Глубоко внутри раздаётся победное рычание, и я резко осознаю, что на самом деле у меня никогда не было двух путей выбора.
========== План будущего убийства ==========
Комментарий к План будущего убийства
А вот и новая глава – не терпелось её выложить, поэтому возможны мелкие ошибки (но я несколько раз всё вычитала). Если что-то заметите, высылайте в ПБ.😉
Сурайя
Не могу поверить в то, что случилось несколько мгновений назад.
Не могу поверить, что произнесла подобные слова вслух…
Прикладываю к губам ладонь и в смятении отворачиваюсь, скорее не от Альтаира, а чтобы спрятать лицо, потому что во дворик неспешной походкой прошествовал ничего не подозревающий Рафик.
Готова поклясться, что моё лицо – цвета переспелого дикого персика, которого так много на базарах Дамаска. Нужно срочно прийти в себя и привести свою внешность в порядок – пока начальник бюро обменивается какими-то фразами с этим несносным и прекрасным мужчиной, что терзал мои губы в сумасшедшем поцелуе, я порывистыми жестами поправляю складки на одежде и сползшую с головы куфию.
Дыши, Сурайя, дыши…
– О, ты вернулась, сестра! – слышится мне в спину голос Рафика, моментально переменившийся с холодного при разговоре с Альтаиром на бодрый, едва он заметил меня. – Как раз вовремя, иначе мне пришлось бы обедать в незабываемой компании этого милейшего господина.
