Текст книги "Ветер в объятиях Воды (СИ)"
Автор книги: Dididisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== Зов крови ==========
Провожу рукой по шее лошади, чувствуя, что загнал её в конец. Но остановиться возможности нет: ссадины на руках и пара кровоточащих царапин на плече напоминают о том, чем закончился последний привал на дороге, да и крепостные стены Дамаска легким миражем в выжигающих лучах солнца уже маячат впереди. До бюро нужно добраться с закатом…
Я давно перестал считать количество убитых своим клинком не только на дороге, но и на всевозможных заданиях, куда меня направляли. Жертвы больше не являются мне в редких снах, окровавленными фигурами вставая перед сомкнутыми глазами.
Но вот что действительно не пропадало с годами, расширяясь всё больше и грозясь поглотить то, что осталось от моей души, так это зияющая бездна тьмы, просящая крови каждый раз. Каждое мертвое тело, падающее к ногам, питало неведомой энергией демонов, обитающих внутри, и со временем я понял, что уже ничего не смогу с этим сделать.
Пришпорив коня, я уверенно направляю его в сторону приближающихся ворот, попутно цепко озирая местность вокруг. Редкие прогуливающиеся горожане, небольшая группа ученых мужей в белых одеяниях, извечная стража…
Остановив уставшее животное неподалеку, рядом с внешними дорожными торговыми постройками у неприступной стены города, я ловко прыгаю из седла.
Сощурившись, сканирую местность, переключившись на иной тип зрения, и отмечаю про себя пару важных деталей, кроме красноватых бликов вокруг врагов: несколько торчащих в камне крепости балок с одной стороны, полуразвалившиеся коробки и бочки, ведущие к выступам, – с другой, ну и неизменный приближающийся вариант с учеными, который стандартно позволяет проникнуть в Дамаск незамеченным.
Решив сымпровизировать в этот раз, сочетав два способа вместе, я бесшумно подбегаю к лежащим бочкам, одним движением вскакиваю на них и терпеливо дожидаюсь подхода группы в белых мантиях. Когда стража отвлекается на короткий разговор между собой, я висну на выступе и неслышно мягко опускаюсь на землю, вплотную за последним задумавшимся учёным.
Сложив руки в молитвенном жесте, я склоняю голову и прячу самодовольную улыбку, когда мы проходим мимо ничего не заметивших стражников.
Оказавшись внутри города, на приличном расстоянии от блок-постов, я так же тенью отхожу от учёных и сливаюсь с разношёрстной толпой. В ноздри ударяет запах благовоний и специй, немытых тел и грязных улиц.
Знаменитый, величественный Дамаск…
***
Знакомое чувство азарта и опьяняющий адреналин разливаются по венам, стоит оставить обычный пеший ход и взметнуться на крыши. Чтобы добраться до бюро братства, мне нужно преодолеть достаточное расстояние, но меня это не волнует, а лишь раззадоривает. Как и знойные лучи, щедро покрывающие с небес раскинувшийся город. Масиаф часто пребывает в тумане и пасмурности, так что возможность погреть кости выпадает крайне редко.
Схватившись за край крыши резного балкона, я перераспределяю часть веса так, чтобы без лишних усилий подтянуться и оказаться на поверхности. И тут же замечаю солдата, стоящего ко мне спиной в паре метров на соседнем здании.
Воздух вокруг словно наполнился запахом опасности и ожидания – быстро оценив ситуацию, преодолеваю в два прыжка расстояние между нами.
Демоны беснуются, жаждут новых багряных рек…
Сделав глубокий вдох и наполнив лёгкие кислородом и силой, я хладнокровно пронзаю его артерию скрытым клинком, попутно поддерживая руками испускающее дух тело.
Чистая работа, ни капли на одежде…
Аккуратно уложив мертвеца на крышу, бегу к другому краю.
Фаланги пальцев болят от постоянных захватов и горячих камней, но я уже настолько привык к этому, что сделал эти неприятные ощущения частью себя.
Ещё один прыжок. Сгруппироваться. Приземлиться. Бег.
Тени становятся длиннее, когда я в позе «лягушки» мягко приземляюсь на деревянную сетку входа в бюро.
Мышцы отдают приятной усталостью после очередных трюков на крышах.
Войдя в полутёмное помещение со стеллажами и стойкой, за которой сосредоточено что-то пишет на пергаменте Рафик, я мгновение наслаждаюсь окутавшей меня прохладой, которая так нужна после жары, и затем обращаюсь к нему:
– Мир тебе, Рафик.
Начальник бюро отвлекается от своих записей, но не выглядит при этом удивлённым, словно давно ждал меня.
– О, Альтаир… Рад видеть тебя! Невредимым.
В его словах сквозит плохо скрываемая ирония и лёгкое высокомерие, которые безмерно раздражают, но без Рафика я не смогу выполнить предназначенное. Так что мне остаётся стиснуть зубы, чтобы не сказать лишнего, и добавить в свою вежливость побольше демонстративного холода.
– Ты знаешь, зачем я здесь?..
– Догадываюсь. Аль-Муалим послал тебя? – с небрежной интонацией спрашивает распорядитель бюро ассасинов и отворачивается к глиняным горшкам на полке.
– Да. Мне нужна информация о Тамире. Нашего наставника не совсем устраивает его деятельность, – уклончиво озвучиваю я свою цель и пристально вглядываюсь в лицо Рафика, скрытое полумраком помещения.
– Что ж, – сосуд поставлен на стол, и он встречается со мной взглядом. – Залог качественного выполнения любого задания – это подготовка, Альтаир. Советую тебе посетить несколько мест, в которых ты сможешь раздобыть интересующую тебя информацию.
Пропустив мимо ушей его нравоучения, я молча ожидаю продолжения, постукивая пальцами по поверхности стойки.
Выдержав паузу, Рафик, всё так же с ленцой, молвит:
– Для начала отправляйся к базару, что на юг от бюро. Насколько мне известно, там можно найти одного из наших информаторов. А дальше… Он подскажет, что делать.
Разум уже составляет план по добыче деталей, поэтому я даже не обращаю внимания на тот акцент, который мой собеседник сделал на личности информатора.
А зря…
Может быть, уже тогда это смогло бы как-то предупредить и уберечь меня.
И моё сердце…
Я лишь коротко киваю Рафику и собираюсь к выходу, когда в спину мне чуть тише доносится:
– И да, кстати. Информатор будет, скорее всего, не в белой одежде, а в темной.
На мгновение поворачиваю голову к начальнику бюро, заинтригованный его словами, – кто-то из ассасинов не в цвете братства?.. – но ничем не выдаю своей заинтересованности. В любом случае, скоро я всё увижу своими глазами и, возможно, смогу удовлетворить любопытство.
– Я тебя понял, Рафик. Если это всё, то я пойду.
– Конечно, – ехидная улыбка подкрепляет его слащавый ответ в тот момент, когда я спешу убраться из бюро.
========== Туман в изумруде ==========
Отказавшись от предложения Рафика передохнуть в дворике бюро и отложить поиск информатора до завтра, я позволяю себе лишь съесть пару фруктов из вазы рядом с раскинутыми подушками и поднимаюсь наверх.
Время – это мой самый ценный и невосполнимый ресурс, поэтому, если я успею выяснить всё сегодня до наступления ночи, завтра я уже смогу направиться на задание.
Преодолев две крыши, я замечаю высокую балку с висячим карабином для грузов. Подключаю иное, острое зрение, чтобы убедиться в отсутствии лучников вокруг, а затем с разбегу хватаюсь за трос. Под моей тяжестью карабин описывает дугу, и я приземляюсь ещё через два здания. Правда, в этот раз не без ушиба колена и голени. Тяжело дыша, жду, пока боль немного притупится, понимая, что ничего серьезного нет, и дальше перехожу на бег.
Камень крыш медленно начинает остывать после знойного дня, а солнце лениво опускается все ниже за линию горизонта, озаряя Дамаск кроваво-красными лучами. Через десяток минут я оказываюсь неподалеку от того самого базара, о котором упоминал начальник бюро.
Торговцы устало сворачивают и закрывают лавки после тяжёлого дня, переносят коробки с ценным товаром в свои укрытия и пересчитывают золотые, медные и серебряные монеты, надеясь на выручку чуть большую, чем обычно.
Я видел, в каком угнетении и нищете живёт простой народ в разных городах страны, но Дамаск всегда почему-то отличался от них. Словно, несмотря на любые трудности, сиял золотом и был окутан таинственностью, стирающей налёт бедности с улиц.
Осмотревшись, я решаю переместиться с высоты на стены зданий. Информатор должен быть где-то здесь, в закоулках у засыпающего базара, да ещё и в тёмной одежде, что несколько осложняло поиск: в городе знаменитой стали каждый второй житель носил черные оттенки.
Схватившись за деревянную балку на стене, я раскачиваюсь и прыгаю к следующей, дальше цепляюсь за выступ окна и повторяю свой маневр. Ладони в защитной коже слегка ноют, требуя отдыха, но так же, как я неумолим к врагам, я неумолим к самому себе.
Подтянувшись на последней деревянной конструкции, я встаю на корточки и озираю неприметную улочку под собой. Несколько прохожих обсуждают Салах ад-Дина* и его правление; редкая стража осматривается напоследок, прежде чем отдать пост свежим силам; нищий просит подаяние, покачиваясь из стороны в сторону.
И вот я вижу человека, неспешной походкой направляющегося к концу проулка; на нём пояс алого цвета, повязанный поверх почти черной мантии, на котором висят несколько мешочков и… кажется, метательные ножи. Голова и лицо покрыты тканью, и оставлена лишь прорезь для глаз.
Информатор.
Я усмехаюсь себе под нос, удивляясь собственной везучести, и решаю так же по стене, не спускаясь на землю, проследить за ним и добраться до него. Что-то в походке члена братства меня настораживает, но я никак не могу уловить сути в надвигающихся сумерках.
Когда он заходит в маленький двор, оказавшийся своеобразным тупиком, я остаюсь на балке, чтобы понаблюдать за ним. Информатор присаживается на скамью и достает из-за пазухи кулёк, очевидно, с финиками, и начинает медленно их поедать. Понимая, что, скорее всего, помешаю его ужину, я всё равно, не дождавшись окончания, мягко спрыгиваю прямо перед ним.
Кулёк летит на землю с остатками плодов, а моментально подобравшийся информатор в один шаг оказывается напротив меня, успевая достать метательный нож.
Сталь неприятно холодит мою шею, и только в этот момент я осознаю, насколько собрат ловок и проворен – свой-то скрытный клинок я так и не успел выбросить из рукава в его сторону. Хотя, зачем это… Сам виноват с этим эффектом неожиданности.
Вцепившись взглядом в единственный открытый участок лица информатора, я на миг задерживаю дыхание, забывая о ноже у горла, который, кстати, медленно опускается вниз, и о своей настоящей цели посещения.
В меня, не мигая, пронзительно всматриваются темно-зелёные глаза в обрамлении коротких, но пушистых ресниц. Вокруг зрачков есть серый оттенок, который заставляет этот выразительный взор быть похожим на два лесных озера с изумрудной водой, охваченных туманом. Брови изогнуты, немного неаккуратной формы, подчёркивают кошачий разрез глаз. Я успеваю рассмотреть всё в деталях, пока последний закатный луч касается лица напротив.
Женского лица…
В этом я окончательно убеждаюсь, когда информатор пытается исказить голос в сторону мужского и чуть хрипло шепчет:
– От верной смерти вас уберегло лишь одеяние ассасина.
Ветер, мой верный спутник и стихия, доносит до меня тонкий аромат, исходящий от её тела, – шафран и цветок ванили. Я усмехаюсь, замечая, как незнакомка в образе информатора осторожно убирает свой нож обратно, и отвечаю:
– От верной смерти меня бережет только мой клинок и я сам, – мне льстит то, как она смело всё ещё смотрит прямо в глаза, пытаясь там что-то найти, но я всё же соблюдаю приличия и отхожу на пару шагов, чтобы рассеять воцарившееся между нами напряжение. – Мир твоему дому…
Я не добавляю никакое обращение к запоздалому приветствию, потому что в принципе сталкиваюсь с подобным впервые: братство на то и братство, что в него никогда не входили женщины.
Почему же сейчас это правило было нарушено – я могу лишь догадываться, хотя для меня, человека, периодически отступающего от кредо, этот факт не был настолько невероятным, как был бы для любого другого на моём месте.
– И вам мира и покоя, – информатор не спеша присаживается обратно на скамью, с сожалением оглядывая рассыпанные финики, но затем снова возвращает мне своё внимание и переходит на более лояльное, принятое между наемниками, общение: – Я не знаю твоего имени, ассасин. Для чего ты пожаловал в столь поздний час?
Это удивляет меня по-настоящему, потому что вплоть до сего момента в каждом городе каждый информатор знал обо мне. Известность и деяния шли впереди меня самого.
Я опираюсь боком на ближайшую стену, скрещивая руки на груди, и внимательно осматриваю свою собеседницу, которая под несколькими слоями одежды так неумело пыталась изображать мужчину.
Неужели на это кто-то вёлся?..
– Как и я не знаю твоего, – резонно вставляю я, замечая скрытый подтекст в собственных словах.
В эту минуту я остро ощущаю, как первостепенность миссии отходит в тень, на второй план, а по вискам бьёт потребность узнать о таинственном информаторе всё: её прошлое, текущую деятельность, успехи, навыки и мечты. И лишь воспитание не позволяет забросить особу вопросами.
Кажется, она больше не хмурит брови и не жалеет о потерянных из-за моего внезапного появления фруктах. И кажется, она поняла, что выдала свою принадлежность к женскому полу с головой, позволяя так пристально оглядывать себя, так что мой информатор более не пытается ломать голосовые связки и отвечает своим собственным голосом.
Маняще мелодичным, спокойным и серьёзным:
– Сурайя. Меня зовут Сурайя, если это так важно, – бросив на меня очередной твердый взгляд, со вздохом добавляет: – Знаю, знаю. Тебя удивляет, что в братстве есть девушка. Если это преграда для выполнения твоей миссии, с которой ты, очевидно, пришел так поздно, можешь обратиться к другому информатору.
– Не удивляет, а скорее впечатляет, – медленно проговорил я, направив свой взор в сторону полутьмы, где начинался проулок. В городе небезопасно ночью, и не хотелось бы, чтобы наш разговор подслушали. – Я Альтаир, прибыл с поручением из Масиафа. И единственной преградой для выполнения моего задания, в котором ты должна помочь, является твоя способность осуществлять скоропалительные неверные выводы на свой счёт.
Сурайя тихо усмехнулась в ткань, покрывающую её лицо.
– Я никогда не слышала о тебе, – пожимает она плечами.
– Вот это действительно странно.
– Почему же… Хороший информатор добывает крупицы деталей извне, а не интересуется тем, что происходит внутри, – с гордостью сообщает моя новая знакомая и тоже складывает руки на мой манер.
– А отличный информатор осведомлен и о том, и о другом, – с иронией парирую я, жалея о том, что темнота начинает скрывать ее фигуру.
Черная одежда, наверняка, отлично маскирует Сурайю ночью, только вот почему всё-таки не белая, как у всех?..
– Ну раз до отличного информатора мне ещё далеко, поведай о себе, Альтаир. В частности, о том, что именно привело тебя в Дамаск и как я могу помочь, – миролюбиво разводит она руками и поднимается с места.
Я понимаю этот жест так, что делать нам больше здесь нечего и стоит пройтись: уединение и ужин информатора и так нарушены, а тихий разговор при ходьбе позволит быстрее засечь слежку, если она есть.
– Аль-Муалим поручил разыскать Тамира. У меня есть для него послание, – Сурайя прекрасно понимает, что я имею ввиду под последним словом, но ни о чем не расспрашивает.
Интересно, убивала ли она когда-либо сама или же носит метательное оружие с целью самообороны? Какие задания, кроме безобидной добычи информации, она ещё выполняет?
Мы идём по уже опустевшим безлюдным улицам Дамаска рядом, но на почтительном расстоянии: в этом мире мужчина не может спокойно разгуливать с женщиной в такое время суток вдвоем, хотя, надо признать, я всё время забываю, что для менее внимательных, коими является большинство, Сурайя – больше молодой юноша в таком одеянии, нежели девушка. Воображение рисовало возможные варианты её внешности, пока мы медленно продвигались вперед, а голос намекал на возраст не больше двадцати пяти.
– На сегодняшний день у меня о нём не так много информации, – задумчиво отвечает Сурайя, глядя прямо перед собой и лишь периодически, как я, озирается по сторонам. Хм, неплохо. – Но завтра к полудню я соберу всё необходимое.
Решимость в её словах вызывает на моём лице лёгкую снисходительную улыбку, которую прячет мрак.
– Не сомневаюсь.
Сурайя пропускает это мимо ушей и добавляет, когда мы сворачиваем на более широкую улицу:
– Сейчас могу сказать только то, что Тамир завладел почти всеми разрозненными лавками в городе и пытается прибрать к рукам три базара в трёх частях Дамаска. Это… Не совсем хорошо.
Мы ступаем на освещённую луной каменную дорожку, когда я замечаю наверху постройки лучника. В невесомом жесте касаюсь плеча информатора и делаю шаг в её сторону, чтобы намекнуть на заход в тень навесной крыши. Ноздри снова щекочет запах ванили, который сбивает меня с рациональных мыслей. Сурайя же моментально понимает мои намерения и неслышно ступает под навес, скрываясь вместе со мной.
Вкрадчивым шёпотом она продолжает, игнорируя сократившееся между нами расстояние:
– Кроме грозящей монополии, это чревато многочисленными отравлениями. В одиноко стоящих лавках часто продают несвежее мясо; представь, что будет, если он доберется до рынков…
– Не доберётся, – я внимательно слушаю её, но при этом осторожно выглядываю из укрытия.
Заметив, что стражник ушёл, я пальцами указываю на дорожку. Мы вновь молча выходим на улицу, которая приводит нас к небольшой площади с фонтаном. Тихое журчание сливается с негромкими разговорами встречающихся зевак, и я вновь держусь от своей собеседницы чуть дальше.
– Надеюсь. Я так понимаю, ты остановился в бюро?.. – полувопросительно обращается ко мне Сурайя, обернувшись.
Я ловлю сосредоточенный взгляд необычных мутно-зелёных загадочных глаз и коротко киваю, отмечая про себя несколько штрихов её натуры, которые я успел узреть в непродолжительном разговоре и которые в скором времени обретут окончательные формы и подтверждение: профессионализм, смелость, твердость и преданность делу.
Удивительная девушка…
– Тогда предлагаю встретиться завтра вон у той скамьи, – она указывает ладонью, покрытой примерно такой же полуперчаткой, как и у меня, на место в двух шагах от фонтана. – Приходи после дневного азана в мечети рядом – это будет для тебя ориентиром.
– Хорошо, Сурайя, – её имя необычно перекатывается на языке и словно тоже отдаёт шафраном. Я вижу, как информатор слегка вздрагивает, впервые услышав из моих уст прямое обращение к себе, и это нагревает нутро странным теплом. В этот короткий миг она на долю секунды теряет деловую хватку и, готов поклясться, краснеет под никабом**.
– Тогда буду ждать тебя завтра, Альтаир, – собравшись, тихо договаривает она и делает шаг в сторону.
В мыслях мелькает беспокойство за то, как она доберется до дома, но я понимаю, что любая попытка или предлог проводить её будут неправильны и неуместны. Поэтому мне остаётся наблюдать, как она юрко исчезает в темноте соседней улицы, и сипло проговорить ей вслед:
– До скорой встречи…
С трудом подавляя желание проследить за необычным информатором по крышам, я разворачиваюсь в иную сторону и тоже растворяюсь во мраке прохладной ночи.
Комментарий к Туман в изумруде
*Салах ад-Дин – Султан Египта и Сирии и др., военачальник, мусульманский лидер XII века. Историческая личность, упоминаемая в игре.
**Никаб – мусульманский женский головной убор, закрывающий лицо, с узкой прорезью для глаз. Однако напоминаю, что о конкретной принадлежности нашей героини к какой-либо религии пока не упоминается.
😊
========== Финики и смерть ==========
Встав с первыми лучами солнца, которые еще не успели обрушить на Дамаск всю свою силу, я выхожу из отведенных мне покоев, находящихся в небольшом коридоре рядом с главным залом бюро, и обнаруживаю Рафика на его привычном месте – за стойкой.
Он сосредоточенно разукрашивает очередную вазу росписью, и я, потягиваясь и разминая отдохнувшие за ночь мышцы, плавно подхожу к нему.
– Не мог себе даже представить, что в нашем братстве есть такие необычные информаторы, как вчерашний, – медленно начинаю я, внимательно наблюдая за реакцией начальника бюро.
Теперь его нажим на вчерашний «он» кажется абсолютно логичным. Рафик, хитрая ты змея, мог бы и сказать…
– И тебе доброго утра, Альтаир, – намекая на отсутствие вежливости, с иронией отвечает он. Водянистые карие глаза на мгновение отрываются от тонкой работы и оглядывают меня, а губы под бородой растягиваются в укоряющей улыбке. – Можно подумать, под куфией* информатора скрывалось неведомое существо, раз ты называешь его необычным.
– Брось, Рафик, – с легким раздражением говорю я, прислоняясь к краю деревянной поверхности. – Ты прекрасно понял, что я имел ввиду, и не смей утверждать, что пребывание в нашей гильдии женщины для тебя является нормой.
– Нет, не является, но в отличие от тебя, я не отношусь к этому так остро, – философски замечает мой собеседник, оставив кисть в стороне. – Сурайя – давний член братства и одна из лучших информаторов Дамаска. Она не раз подтверждала своим трудом, упорством и результатами работы с различными ассасинами, что достойна быть среди нас.
Я непроизвольно закатываю глаза, понимая, что Рафик не совсем понял мой посыл, но спорить с ним и доказывать то, что и мне, в целом, все равно, кто поставляет информацию, я уже не собираюсь. Выждав паузу, чтобы придать голосу больше миролюбивости, я аккуратно подвожу тему к интересующему меня со вчерашнего дня вопросу:
– В любом случае, я не сомневаюсь, что она поможет в выполнении задания. Мне лишь интересно, как ей удалось попасть к нам?
Начальник бюро многозначительно хмыкает, несколько секунд пристально оглядывая мое невозмутимое лицо, и лишь затем выдает:
– Я знаю только то, что в детстве Сурайю подбросили младенцем на порог крепости в Масиафе. Её нашел Аль-Муалим и отдал на воспитание какой-то бабке-повитухе, а затем, повзрослев, девочка согласилась служить нашему братству, и наш наставник направил её в Дамаск.
Рафик замолкает, уловив в какой-то момент случайно отразившуюся на моем лице жажду узнать больше, и уже более спокойно добавляет:
– Думаю, что остальное она расскажет тебе сама, если пожелает.
Поджимаю губы, размышляя над тем, что себе вообразил Рафик насчёт моего любопытства о Сурайе, и понимаю, что больше расспрашивать его о чем-либо не стоит. Несмотря на преданность кредо и братству, начальник бюро довольно скользкий и лукавый человек, и мне отчего-то совсем не хочется, чтобы необоснованные слухи дошли до Аль-Муалима. Я и так наворотил достаточно, и лишние расспросы от наставника мне ни к чему.
В конце концов, она всего лишь информатор, а я – выполняющий миссию ассасин.
Я немного наклоняю голову и касаюсь ладонью области сердца в знак прощания, молча удаляясь из зала.
***
Когда я начинаю очередной бег по крышам, они уже достаточно нагреты для того, чтобы чувствовать исходящий жар сквозь подошву сапог из мягкой телячьей кожи. До встречи с моим информатором ещё есть время, и я решаю потратить его следующим образом: взбираюсь на несколько удаленных друг от друга башен обзора в богатом районе города, чтобы понять, где располагаются ключевые точки, посещаемые знатью; далее нахожу нескольких дежурящих в тени закоулков тамплиеров и орошаю их кровью землю, испытывая невероятное удовлетворение, и только после беру курс в сторону базара, попутно вспоминая, через какую улицу быстрее пройти, чтобы оказаться на той площади с фонтаном.
Где-то за час до назначенного времени встречи я уже оказываюсь среди торговых лавок, не спеша двигаясь между суетящейся толпой. Базарные запахи – самые пёстрые, самые красочные, самые запоминающиеся. Когда я прохожу мимо прилавка со специями, к рецепторам медленно заползает аромат шафрана, покоящегося в холщовых мешочках, и он почему-то перебивает всё остальное.
В воспоминаниях встаёт образ, где яркими изумрудами светятся зелёные глаза в полумраке. В них – застывшая решимость, смелость и вдумчивость.
Какими еще они могут быть?..
Нет.
Нет, Альтаир, это стоит прекратить.
Я пытаюсь отогнать от себя наваждение, вновь и вновь напоминая себе об изначальной цели пребывания в Дамаске и отведённых нам с Сурайей ролях. Уничтожение врагов – превыше всего, и ничто не должно загораживать мне горизонт на пути к этому.
В конце концов, я даже не видел её лица, так что каждую искру своего интереса я мог списать лишь на разыгравшееся воображение, встречу в темное время суток, которое придало излишнюю таинственность обычной девушке, да и тоску по женскому вниманию.
Одним из многочисленных правил, которому мы были обязаны следовать, был обет безбрачия, но ведь каждый из собратьев, пребывающих в крепости, рано или поздно нарушал его, пускай не напрямую и навсегда, а лишь на время. И я не исключение.
Так что, еще раз убедив себя внутренне в отсутствии реальной необходимости думать о Сурайе больше, чем требуется в рамках общего дела, я, выдохнув, двигаюсь дальше.
Но моей решимости хватило ненадолго: этот город, будь он неладен, словно подбрасывал мне вчерашние моменты в качестве напоминания. Сначала шафран, теперь…
Финики.
Очередной торговец лихо зазывает покупателей к своим ящикам с различными фруктами, аппетитно лежащими ровными рядами в тени навеса. Я цепко озираю собравшуюся толпу, вычленяя взглядом одного крупного, толстого богача, крикливо разговаривающего со своим слугой. Хладнокровно усмехнувшись краем рта, опускаю ниже капюшон и аккуратно, не касаясь никого, прохожу совсем рядом с объектом.
Через мгновение шёлковый мешок с монетами оказывается в моей ладони, и я скользящим движением медленно разворачиваюсь, убеждаясь в том, что не привлёк к себе лишнего внимания.
Подойдя к прилавку с другой стороны, я спокойно дожидаюсь, когда торговец расправится с остальными покупателями и обратится ко мне. Не поднимая лица, прошу его насыпать мне фиников и протягиваю крупные монеты, не настаивая на сдаче. Купец расцветает в улыбке и рассыпается в восторженных, благодарных речах, которые я уже не слышу, отходя от навеса; чуть поодаль богач начинает сходить с ума, обнаружив свою потерю.
Держа в руках кулёк и улыбаясь уже в открытую, я всё так же смотрю в землю и ухожу. Где-то за пару шагов до той самой улочки, ведущей к площади, я бросаю первому попавшемуся бездомному шёлковый мешочек с остатками денег и на всякий случай исчезаю на ближайшей крыше.
***
Сурайя приходит вовремя – едва прозвучал дневной азан в мечети неподалёку, она, изображая твердую мужскую походку, на которую я так и не купился, подходит ко мне. Я жду её на той самой оговорённой скамье, пребывая в мыслях, которые, несмотря на все мои усилия, возвращаются к ней. Финики, тихо ожидающие своей участи, неведомым доселе теплом греют мне пальцы.
– Мира тебе, Альтаир, – мелодичным голосом говорит Сурайя в тот момент, когда занимает место рядом со мной. – Радует, что ты не опоздал.
Внутри что-то сжимается, когда я ловлю ее взгляд: вокруг кошачьих глаз залегает сетка морщинок, которая возникает в момент улыбки.
Скамья утопает в тени нескольких кипарисов, и мало кто из прохожих обращает на нас внимание. Идеальное место для тихой беседы.
– Приветствую тебя, Сурайя. Надо сказать, я умудрился прийти намного раньше, – нехотя отвожу от неё взгляд, а после без лишних ухищрений и уловок протягиваю плоды. – Это в знак извинения за вчерашнюю прерванную трапезу.
– О, – она вскидывает брови, и я осознаю, насколько непросто понять её мысли, когда практически всё лицо скрыто. – Благодарю тебя… Не стоило утруждаться.
Сурайя, смущаясь, всё же принимает кулёк, невесомо касаясь своими пальцами моих, и я слышу тихий, еле заметный выдох, который моментально поджигает во мне пламя. Неведомый зверь, не имеющий ничего общего с теми демонами, которых я знал, самодовольно урчит, шепча мне, что и я действую на эту девушку непросто.
Она пристально осматривает мою одежду, замечая на белоснежных рукавах засохшие капли крови утренних жертв, но благоразумно и тактично молчит, не задавая лишних вопросов. Я откидываюсь назад и прислоняюсь к каменной стене спиной, позволяя ей продолжать наблюдение, и еле сдерживаю усмешку, когда малахитовые глаза останавливаются на скрытом клинке и висящем сбоку мече.
– Добыла что-нибудь интересное о Тамире? – наконец небрежно озвучиваю я вопрос, отчего Сурайя легонько вздрагивает, возвращаясь в эту реальность.
Красивые глаза загораются интересом и желанием поведать мне всё, и это не может не восхищать меня.
– Да, да, – торопливо отвечает она, бережно складывая финики рядом с собой. Жаль… Я хотел бы посмотреть на то, как она снимет никаб и примется за еду. – Ночью мне удалось выяснить, что он собирается устраивать пир в западной части богатого района – не знаю, был ли ты там, – в своём дворце. Будут приглашены купцы, знать…
– Ты искала информацию ночью? – против воли вырывается у меня довольно строгим тоном, отчего в глазах моего информатора, которую я перебил, отражается растерянность.
– Хм… Да?.. – неуверенно отвечает она, не понимая ноток гнева в моем вопросе. – Я часто узнаю ценные новости ночью, потому что во тьме удобнее следить и сливаться со стенами.
Её сбивчивое разъяснение отчасти поясняет факт ношения темной одежды, но я лишь прикрываю глаза, пытаясь отогнать злость из-за образа девчонки, шастающей по ночному Дамаску, возомнившей себя первоклассным шпионом.
– Ночью… Следует спать, Сурайя, а не подвергать себя опасности, – выдохнув сквозь сжатые зубы, проговариваю я, на что вижу лишь кардинальное изменение в выражении глаз: оно стало дерзким.
– Когда я в следующий раз соберусь выполнять свою работу, я сначала обращусь за советом к тебе, Альтаир, – тихо чеканит она в ответ, скрещивая свой взгляд с моим. – Ты готов выслушать меня до конца?
В девичьем голосе звучит металл, а мне лишь остается сдержать рык в горле, чтобы не отчитать ее, как… как… кого?
– Готов, но всё же я буду тебе признателен, если ты не станешь искать что-либо ночью в рамках этого задания со мной. Пускай это будет дольше, но будет днем. Договорились? – расставляя властные акценты, я оставляю последнее слово за собой – Сурайя первая отводит взгляд, не выдерживая напряжения между нами, и потупляет его в землю.
Я противоречу сам себе, ведь ещё недавно я думал над тем, как расправиться с миссией побыстрее, но я не мог позволить ей рисковать просто так.
И не мог объяснить себе, почему.
– Хорошо, я постараюсь, – она облегченно вздыхает, наверняка чувствуя себя нашкодившей маленькой девочкой, и от этой мысли мне вновь становится невообразимо тепло, а проснувшаяся из ниоткуда злость отступает.
Прежде чем продолжить, она снова поднимает на меня взгляд, пытаясь найти в моем каменном, непоколебимом лице хоть что-то, объясняющее такую реакцию на её слова – я же в это время сканирую глазами прохожих.
