Текст книги "Баба Капа. Сборник рассказов"

Автор книги: Ден Истен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Пенелопа из Торжка. Бухгалтер. Серьезная дама с властным лицом, каким-то чудом умудрившаяся сохранить свою девичью честь до сорокалетнего возраста. Пришла подарить себя непьющему, негулящему, нематерящемуся, неглупому и необремененному долгами мужчине. Но с одним условием – только после свадьбы! Говорит, что от женихов до сих пор отбоя нет, но во всех видит лишь похотливых самцов, которые хотят отобрать у нее ее сокровище, ее прелесть. В качестве сюрприза зачитала отрывок из лекции американского профессора о пользе длительного полового воздержания.

Теперь кратко, что касается ведущих и обстановки в целом…

Больше всех Григорию понравилась Тамара, астролог. Красивые слова о Луне в Скорпионе, синастрии, натальных картах и астрогенетике повергали его в благоговейный транс. Было непонятно, но жутко интересно.

Лариса же, со свойственной ей барской снисходительностью, подбадривала Григория, который совсем что-то загрустил. Он кисло кивал в такт ее словам, хотя прекрасно понимал, что поддержка эта – всего лишь игра на камеру, ей на него все равно, а все эти передачи – не больше, чем конвейер, где главное – рейтинги.

Не обошлось и без скандалов. Роза достала! Достала своими вопросами, так или иначе вращающимися вокруг денег и его доходов. Не выдержав, Григорий поинтересовался, как долго уважаемая сваха будет шебуршать в его кошельке? Роза, к удовольствию соведущих и аудитории, громко возмущалась и долго выражала сочувствие потенциальным тещам, у которых будет такой зять, с которого, как известно, нехер взять!

Когда пришло время выбрать невесту, Григорий решил уйти по-английски. Бочком, озираясь, прошел мимо всех дверей с именами невест, но был пойман организаторами передачи и со словами «Вы же мужчина!» водворен обратно на съемочный павильон, под свет прожекторов и прицелы телекамер. Стоял в окружении расстроенных невыбранных невест, глупо улыбался и с нетерпением ждал, когда закончится весь этот цирк с конями.

Как-то так…

***

– Гребаный стыд… – прошептала баба Капа, выключая телевизор.

– Испанский стыд, ты хотела сказать? – осторожно поправил Ежевичкин. – Позорится он, а стыдно тебе.

– Гребаный испанский стыд! – словно эхо повторила старушка. Повернулась к нему. – Интересно, когда он вернется?

Ежевичкин развел руками.

– Эти программы – запись, их сразу снимают по нескольку штук, потом заполняют эфирную сетку. Так что, твой Григорий уже наверняка дома.

– Чудесно! – она потянулась к телефону. – Сегодня в мире на одного лифтера станет меньше.

Ежевичкин с сомнением почесал седую бровь.

– Капа, может не надо?

– Егорушка! Там на шкафчике лежат мои таблетки! Принеси, пожалуйста, побыстрее, но только не торопись!

Она картинно поморщилась и потерла левую сторону груди. Ежевичкин незамедлительно вышел из комнаты. Баба Капа пнула ногой дверь, закрывая ее. Пощелкала по кнопкам, нашла номер Григория. Прислонила к уху.

– Алло? Будьте добры гамадрила Григория к телефону.

– Кого? – отозвался знакомый голос. – Это я!

– Я знаю, что это ты! – рявкнула баба Капа. – Ответь мне на два простых вопроса. Тебе Чиж совсем мозги отсушил?! И кто мне вернет час моей жизни?!

Григорий обиженно засопел.

– Во-первых, здравствуйте, Капитолина Алексеевна. Во-вторых, вы про передачу, что ли? – буркнул он.

– Гришенька, это – не передача, это полная джигурда! За каким сельдереем тебя туда понесло?!

– Жениться хотел, – честно ответил он. – Ну и Москву посмотреть заодно.

– Посмотрел? Куда потом? В «Мире животных»?

– Да не поеду я больше никуда! Что вы сразу начинаете?!

– Я еще не начинала! И это не телефонный разговор. Сейчас же приезжай ко мне!

– Да я из дома выйти боюсь, отгулы на работе взял. Меня теперь каждая собака будет узнавать и смеяться. Стыдно…

– Ага, то есть, свое скудоумие выгулять у всей страны на виду тебе не стыдно, а приехать к старенькой беспомощной пенсионерке – стыдно? Рожу газеткой прикрой, раз такой стеснительный, жопу в горсть, и чтобы в течение часа был здесь! Я все сказала!

Она выключила телефон. Вздохнула.

В комнату вошел Ежевичкин с упаковкой таблеток и стаканом воды. Протянул ей.

– Что это? – нахмурилась баба Капа.

– Таблетки! Ты же просила!

– А зачем они мне?!

***

Богдан убежал на улицу, а Олеся еще долго, невидящим взглядом, смотрела в телевизор, где шел какой-то мыльный сериал. Она пыталась разобраться в своих чувствах.

Интересно, интересно… Вот был Григорий, живущий в другом районе, бывший муж, в последнее время часто забирающий сына на выходные к себе. И это нормально. Ну, как нормально? Ненормально, конечно, ребенок растет в неполной семье, отца видит только раз в неделю, но хоть что-то… А вот сейчас появился другой Григорий, в твердом намерении пытающийся наладить личную жизнь и готовый пойти ради этого даже на такой прилюдный позор. И это тоже нормально – он одинокий, разведенный мужчина, который ей, Олесе, ничего не должен.

Но почему в сердце шевелится что-то отдаленно похожее на ревность?

Да какая ревность?! Он ей не нужен! Давно уже сбитый летчик!

Но все равно – непонятно…

***

Они вышли на улицу одновременно.

Он – из старой панельной девятиэтажки.

Она – из элитной высотки.

Он – в легкой ветровке с поднятым воротником, в бейсболке, натянутой на глаза, с легкой небритостью на хмуром лице.

Она – с ухоженным лицом и модной прической, в строгом деловом костюме, на каблуках.

Он – оглядываясь по сторонам, побрел к автобусной остановке.

Она – закинув на плечо ремешок модной сумки, направилась к парковке.

Оба даже не подозревали, что, примерно, через четыре минуты они встретятся…

***

– Капа, это не совсем правильно… – Ежевичкин сомневался.

– Ты о чем, Егор? – баба Капа пыхнула трубкой.

– Хочешь ему невесту найти, так?

Бабулька выпустила пару красивых колечек.

– Я похожа на сваху? И в мыслях не было.

– Тогда зачем ты его позвала?

– Поговорить. Григорий – человек душевный, мне он нравится. Да, абсолютно непрактичный, неделовой, размазня, но ведь это не главное. Знаешь, сколько в мире таких, деловых и хватких, а внутри – гнилых, насмотрелась! Этот же – совсем другой. И видно совсем отчаялся, раз поехал на эту передачу.

– Он же ни о чем не просил, – Ежевичкин был непреклонен.

Баба Капа постучала трубкой об пепельницу, вытряхивая.

– Скажи это той пятнадцатилетней девчонке, которая могла бы просто пройти мимо, когда его Чиж в подъезде бил. Могла же пройти? Могла. Какой спрос с ребенка, к тому же девчонки? Не прошла, заступилась, в ухо получила. А также скажи это ее матери, без которой бедного Гришу этот полоумный наркоман убил бы нах..й! А ведь их никто не просил…

– Ну, хорошо. И о чем ты хочешь с ним поговорить?

– Даже не столько поговорить, сколько дать возможность выговориться. Ему это нужно, я чувствую. А так, мальчик он взрослый, сам разберется. Лезть в дела сердечные – это не про меня. В свои никого никогда не пускала, и в чужие стараюсь не лезть! Хотя да, сына его мне, конечно, жаль…

***

Вот как так бывает, а? Секунду назад на улице было малолюдно, а сейчас собралась огромная толпа. Из ниоткуда, будто ждали.

– Купили машин дорогущих, а ездить так и не научились! Ничего, богатенькая, откупится! – свирепствовал какой-то дед, размахивая тростью. – Я бы вас всех!

– Это что ж такое делается-то?! – визжала тетка в теплой, не по погоде, куртке. – Людей давят среди дня!

– Надо скорую вызвать! – парень с крашеными волосами и в оранжевых очках полез за телефоном.

– Милиция звать надо! – крикнул смуглый мужчина восточной внешности в замызганной спецовке.

Григорий лежал на асфальте, взирая на лица, склонившиеся над ним. Он ничего не понимал. Шел себе спокойно на желтый свет, который был уже почти зеленый, тут громкий сигнал, визг тормозов, удар. И вот он уже на холодном асфальте.

Из машины выскочила женщина. Приятное лицо выражало крайнюю обеспокоенность, если не сказать страх. Бросилась к нему, под осуждающие возгласы толпы.

– С вами все в порядке? – она ощупала его тело, затем положила руку на лоб.

– Не знаю… вроде да, – Григорий сделал попытку подняться.

– Засуетилась-то! Ты, соколик, лежи и не дергайся! Щас милиция приедет, все должно быть натурально. Чтобы не отвертелась! – прикрикнул дед. Повернулся к молодой женщине с мужчиной. – А вы что рты раззявили?! Снимайте на эти свои, прости Христос, телефоны! Доказательства будут!

– Деда, ни к чему это! – жалобно отозвалась женщина. – И так все ясно.

– Действительно, Семен Борисович, никто никуда не убегает! – пробормотал ее спутник.

– У-у-у, Максим, коли женился на моей внучке, будь добр делать, как я скажу! Ну-ка, оба достали эту свою вражескую технику и сняли весь этот позор! – дед притопнул ногой.

– Не надо ничего снимать! – Григорий поднялся с помощью женщины-водителя. – Я в порядке.

– В порядке он! – передразнил дед. Всмотрелся в лицо женщины, добавил презрительно. – А ведь я узнал тебя, голуба! Часто в телевизоре вижу! Ты ж депутатша от коммуняк! Так?!

Женщина не ответила. Отряхнула Григория.

– Давайте я вас в больницу отвезу? – она открыла дверь белого БМВ. Григорий, кряхтя, залез в салон. Женщина торопливо села за руль, и машина, объехав возмущенную толпу, стремительно покинула место происшествия.

– Откупится, как пить дать откупится! – сетовал дед, глядя на удаляющуюся машину. – Депутаты сраные!

***

– Ну, как же так-то?! – женщина в сердцах ударила по рулю. – Вы не видели, что желтый свет еще горел?!

– Думал, что успею, – виновато вздохнул Григорий.

В салоне на минуту повисло молчание.

– Да я тоже виновата. Тоже думала, что успею, – махнула рукой она, озабоченно глянула на него. – Вы точно в порядке?

– Да. Вы вовремя притормозили, меня бампером слегка стукнуло. Не надо в больницу.

Женщина не ответила, внимательно глядя на дорогу. Григорий, потирая ушибленную ногу, смотрел на нее. Приятная дама. Не красавица, но весьма-весьма. Он ее вспомнил. Дед-скандалист был прав: она – депутат городской Думы. Телевизор он не смотрел, но полгода назад к ним на работу приходили активисты местного отделения КПРФ, собирали подписи в пользу… Фроловой Альбины Сергеевны, кажется. Или Павловны?

– Точно, вы – депутат! – сказал он.

Женщина вздохнула.

– Если думаете, что я сейчас буду предлагать деньги или пользуюсь своим положением, то ошибаетесь. По-хорошему, надо было дождаться полицию, но это долго…

– Нет-нет… – горячо возразил он. – Я так не думаю. И в больницу меня не надо. Вы на остановке остановите, я выйду. Извините за беспокойство.

– Нет уж! – твердо ответила женщина. – В больницу я вас отвезу!

***

– Капитолина Алексеевна! Может он вас послушает? – жалобно попросила Олеся.

– Олеся, я не мастак в этих делах, да и… желания нет. – бабулька поморщилась, прижимая телефон к уху. – Вы оба – люди взрослые, хоть и разума у вас на двоих – воробей насрал, неужели не сможете договориться?

– Один раз мы уже договорились – развелись.

– Быстро переобулась, однако… Недавно кричала, что не нужен он тебе, пяткой в грудь била, слюной брызгала. Костика своего разлюбила, что ли?

– Да пошел он, этот Костик! Харя бандитская, наркоманская! А мне семьи нормальной хочется! Если так вспомнить, то у нас с Гришей тоже много чего хорошего было. Да и сын…

– Пацана жалко, это да. – баба Капа вздохнула. – Мне в принципе всех детишек жалко, у которых родители – долб…ебы.

– Ну вот видите! – непонятно чему обрадовалась Олеся.

– Что «вот видите»?! Думаешь, продавила бабку? – усмехнулась старушка. Подумала. – Ладно, но ничего не обещаю, поняла?!

– Конечно, конечно! – торопливо согласилась Олеся. – Вы такая замечательная, Капитолина Алексеевна! Вы просто…

– К чему эти реверансы? – оборвала бабулька. – Можешь сразу приехать и лизнуть мои сапоги.

– Я к тому, что таких, как вы – мало, – быстро поправилась Олеся. – О вас книги надо писать! Романы!

– Успокойся! – фыркнула бабулька. – Хотя, да – надо. Не романы, конечно, но вот от повести я бы не отказалась. Ну, или рассказы, я не гордая.

Она нажала на отбой. Посмотрела на часы.

Ну, и где этот Григорий?

***

Дешевый мобильник затрезвонил, в судорогах катаясь по асфальту у самого газона. Дед, кряхтя, поднял, нажал на кнопку, прислонил к волосатому уху.

– Ну?

Вот чем был хорош кнопочный мобильник, так это громкими динамиками. Сквозь уличный шум ясно и отчетливо послышался голос бабы Капы.

– И где ты?!

Дед хихикнул. Подмигнул стоящим рядом Максиму и внучке.

– Здесь!

Молчание. Затем:

– А что с голосом?

– Пиль, куриль, болель, – издевательски произнес дед, хихикая.

– Слушай сюда, шутник! – голос бабы Капы стал жестким. – Позови мне Григория!

– Твоего Григория машина переехала! – злорадно гаркнул дед. – Да ты не боись, живой он, живой!

– И где он?

– Откуда мне знать-то? Увезли в неизвестном направлении.

– Кто?! Мне что, из тебя все клещами вытягивать?!

– А ты мне не тыкай! Мне знаешь, сколько годков, а? И обращаться ко мне только по имени-отчеству! Семен Борисович я! Запомни это, подруга!

– Твоя подруга в овраге лошадь доедает! Где он, я тебя спрашиваю!

– Где-где! Тебе в рифму ответить?!

– Не напрягай свой гладкий мозг!

– Тебе лет-то сколько, уж больно дерзкая! Годков пятьдесят, судя по голосу? Не больше.

– Спасибо, старый, это было приятно! Куплю тебе хороший гроб из елки.

Дед удивленно посмотрел на телефон – таких оппонентов он еще не встречал. Снова прислонил к уху.

– Твоего Григория сбила машина. Несильно, к сожалению. Телефон он выронил. Хочешь забрать? Приезжай. Адрес записывай!

– Запомню! Я не в маразме, в отличие от некоторых…

***

Клиника была шикарной, одна из самых дорогих в городе. Просторное фойе было залито светом, в огромных зеркалах отражался немыслимых размеров аквариум с экзотическими рыбами. На стенах висели репродукции полотен известных художников, откуда-то сверху лилась мягкая, ненавязчивая музыка. Диваны из натуральной кожи пустовали – простой люд со своими полисами сюда не ходил, а богатые пациенты предпочитали приезжать непосредственно в назначенный час, а то и опоздать – нихера страшного, подождут, мы такие бабки платим!

Альбина подошла к симпатичной девушке, сидящей за высокой, из натурального камня, стойкой. Григорий, раскрыв рот, вертел головой. Удивлялся, восторгался, поражался.

– Сонечка, Гурген Ревазович на месте? – она постучала длинными пальцами по стойке.

– Ой, Альбина Сергеевна! – подскочила девушка. – Здравствуйте! Конечно-конечно!

Маленькие пальчики схватили трубку телефона.

– Гурген Ревазович, к вам Альбина Сергеевна! Да, поняла.

Положила трубку, очаровательно улыбнулась.

– Гурген Ревазович сейчас спустится.

Судя по тому, насколько многозначительно это было сказано, Гурген Ревазович должен был спуститься с самого Олимпа.

Альбина кивнула, расположилась на роскошном диване, закинула ногу на ногу. Григорий робко присел рядом, украдкой глядя на ее стройные ножки. Альбина перехватила его взгляд, одернула юбку. Он быстро отвернулся, уставившись в зеркало напротив.

Отражение его не порадовало. Сгорбленный, небритый мужик в китайской куртке и в грязных турецких джинсах, рядом – стройная дама в элегантном костюме, с ухоженными руками, привлекательным лицом и безупречной прической. Горько вздохнул, стянул с головы бейсболку, пятерней причесал слежавшиеся волосы – лучше не стало. Похлопал по боковому карману куртки – мобильника не было, видно вылетел при падении. Снова вздохнул.

– Дорого, наверное? – спросил он. – Может, я в нашу 23-ю поликлинику, по месту прописки? У меня и полис есть с собой.

– Вас это не должно волновать, – равнодушно ответила Альбина.

– А-а-а, – он закивал. – А Пурген Ревазович – это кто?

– Гурген, – поправила Альбина. – Главврач.

– А-а-а-а, – протянул Григорий. Ему вдруг стало страшно. Главврач с таким именем – не иначе, как огромный бородатый кавказец, на ходу достающий из кармана халата подковы и ломающий их одной рукой. Свирепый, неулыбчивый, несговорчивый. За поясом – кинжал. Григорию вдруг захотелось в свою родную 23-ю поликлинику по месту регистрации, к вечным ругающимся очередям, к хамоватым регистраторшам, к ободранным, осыпающимся стенам и засыпанным хлоркой туалетам.

Послышались мелкие шаги, затем из-за стойки показалась чья-то лысина с развевающимися тремя волосинами. К ним бодро выкатился маленький грузин в хорошо сшитом костюме. Сверкая улыбкой и лакированными туфлями, направился к ним. Распахнул коротенькие руки.

– Вай, Альбиночка! Какими судьбами, дорогая?! Заболела? – пропел он с легким акцентом.

Альбина приобняла главврача, поцеловала в лысину.

– Здравствуй, Гургенчик! Со мной все в порядке. Человека к тебе привела, – показала на растерянного Григория.

Гурген Ревазович подошел к нему. Обнял, уткнувшись лицом в живот. Григорий испуганно погладил его по лысине.

– Что случилось, генацвали? – главврач поднял озабоченное лицо.

– Гургенчик, я его чуть машиной не переехала. – сказала Альбина. – Посмотри, будь добр.

– Альбиночка! Как же так, дорогая?! – главврач покачал круглой головой.

– Долго объяснять, Гургенчик. Глянешь человека?

– Конечно, дорогая моя Альбиночка. Через час приезжай, будет как новенький!

***

Григорий спустился по мраморным ступеням клиники. Альбина посигналила, высунулась из окна. Он подошел к машине.

– И как дела?

– Все в норме! – беззаботно отмахнулся он. – Легкие ушибы, беспокоиться не о чем.

Альбина задумалась. Мельком глянула на изящные золотые часы на тонком запястье.

– Давайте я вас ужином угощу? – предложила она. – В качестве компенсации.

Григорий помялся, глянул на свои стоптанные туфли.

– Спасибо, конечно, но я как-то не одет для ресторанов. Может в какое кафе, дешевенькое? Хотя да, вы в такие не ходите…

– Никаких кафе! В гости приглашаю. Не волнуйтесь, я вас потом отвезу домой. Или куда скажете.

Григорий мысленно поблагодарил судьбу за то, что именно сегодня он надел новые носки, по случаю визита к Капитолине Алексеевне.

Ах ты ж блин! Как он мог забыть про нее!

– К сожалению, не получится, пообещал одному человеку прийти. Уже на два часа опоздал. Простите.

Альбина пожала плечами.

– Что ж… Давайте тогда отвезу вас к этому человеку.

***

Она нажала на звонок. Дверь открылась почти сразу.

– Приветствую! Я к Семену Борисовичу, – баба Капа помахала рукой миловидной женщине.

– Здравствуйте. Вы, вероятно, за телефоном?

– Именно так.

Женщина с опаской оглянулась. Вышла из квартиры, прикрыв дверь.

– Знаете, я хотела бы вас предупредить, у моего деда чрезвычайно сложный характер. Вы не обижайтесь, если вдруг он позволит себе что-то грубое.

Лицо молодой хозяйки квартиры выражало крайнюю озабоченность. Бабе Капе даже показалось, что она заранее извиняется за возможные недоразумения, которые могут произойти.

– Тебя как зовут? – дружелюбно поинтересовалась бабуля.

– Оля, – улыбнулась женщина.

– Разберемся, Оля! – самоуверенно отмахнулась она.

Женщина распахнула дверь, посторонилась, пропуская гостью.

– Деда! – крикнула она. – За телефоном пришли!

Из комнаты раздался скрипучий голос.

– Так давай ее сюда, в комнату! Хочу посмотреть на это телефонное хамло! По телефону они все смелые!

Оля огорченно глянула на старушку: я вас предупреждала.

Бабуля скинула туфли, прошла в комнату. В кресле-качалке сидел дед и увлеченно играл на свеженайденном телефоне в змейку. Перед ним, на журнальном столике, стояла глубокая тарелка с чипсами, литровая бутылка нефильтрованного пива и стакан.

Дед оторвался от игры.

– Ты кто?! – хмурое, бородатое лицо выражало крайнюю степень удивления.

– Твоя совесть! За телефоном пришла! – баба Капа сделала жест пальцами: давай его сюда!

– А чего такая древняя? Я думал, моложе! Ну проходь, проходь, раз уж пришла!

– Мне, старый, некогда. Гони телефон, и я пошла.

Дед хитро ухмыльнулся.

– А вот тут ты ошиблась, красавица! С каких таких щей я должен тебе чужую вещь отдавать, а? Хозяина телефона я сам видел, воочию, так сказать. Ему и верну. А тебя я первый раз вижу!

– А нахрена тогда ты мне свой адрес дал, прогульщик ты кладбищенский?! – нахмурилась баба Капа. – Я тебе что, пионерка, на другой конец города ехать? Глумиться вздумал?!

Дед мелко затрясся от смеха. Жутко довольный собой, демонстративно спрятал телефон в карман старых штанов.

– Кстати, о пионерах и не только… – многозначительно поднял указательный палец. – Партийная?

Баба Капа в удивлении развела руками: а какое это имеет значение сейчас? Посмотрела на Олю, робко жавшуюся в дверях комнаты. Ее умоляющий взгляд говорил красноречиво: просто скажите, что нет!

– С 64-го года, – ответила бабуля. – И какое это имеет…

– Дверь – вон там! – палец деда показал в сторону прихожей. – Коммунистам здесь не место!

Оля расстроенно вздохнула.

– Деда! Зачем ты так?!

– Цыц! – дед хлопнул ладонью по столику.

Так, значит, да?! Ну-ну…

Баба Капа взяла бутылку пива, щелчком сбросила пробку. Приложилась к горлышку. Пока она пила пиво, глаза деда наливались кровью.

– Теплое, – поморщилась она, ставя бутылку. Взяла тарелку с чипсами, села на диван, захрустела.

– И как это понимать?! – дед подался вперед.

– Да как хочешь, старый! – равнодушно ответила баба Капа. – Ну и характер у тебя, Семен Борисович!

Он приподнял бутылку, посмотрел на плескающиеся на дне остатки.

– А ежели я сейчас милицию крикну?! – прищурился он.

– Да мне фиолетово! – прочавкала старушка. – Зови! Но если ты такой упоротый антикоммунист, то ответь, зачем тебе милиция? Она, как известно, рожденная революцией. Будь последователен в своих убеждениях.

Баба Капа с аппетитом хрустела чипсами, дед злобно скрипел зубами, Ольга теряла сознание от ужаса происходящего.

***

Колеса мягко ткнулись в бордюр.

– Приехали.

– Ну, спасибо, Альбина Сергеевна, – Григорий отстегнул ремень безопасности.

– Наоборот, это я вас хочу поблагодарить, – немного подумав, ответила Альбина. – Многие бы стали ныть и так, знаете, ненавязчиво требовать компенсацию, а вы… Порядочный вы.

Григорий смутился. У него как-то и в мыслях не было воспользоваться ситуацией! Может, действительно, права астролог Тамара – нет в нем этой жизненной хватки, умения ухватиться за ситуацию, желания «поиметь». Что это? Простота, которая хуже воровства? Или, действительно, порядочность? Григорий не знал ответа, он вообще никогда не думал о себе с позиции этих категорий. Жил как жилось…

– Да мне и зарплаты хватает, – пошутил он.

– А хватает ли? – вырвалось у Альбины. Осеклась.

Он перехватил ее взгляд на своих дешевых куртке и джинсах.

– Простите! – поторопилась извиниться она. – Не хотела вас обидеть.

– Вы и не обидели, – ответил Григорий. Он и правда не обиделся: что есть, то есть. На что обижаться?

– Вы говорили, что работаете в сервисной службе по ремонту и обслуживанию лифтов?

– И не только. Еще эскалаторов и траволаторов.

– Траволаторов? Это что?

– Это такая бесступенчатая лента, движущаяся по прямой. В аэропортах может видели?

– А-а-а, – с пониманием закивала Альбина. Сколько каталась по таким, только сейчас узнала, как называется.

В салоне повисла неудобная пауза. Григорий взялся за ручку двери, открывая.

– Ну ладно, пойду я.

– Хорошо, – улыбнулась Альбина. – До свидания, Григорий.

– До свидания.

Он вышел из машины и направился к подъезду. Сзади хлопнула дверь.

– Григорий! Подождите!

Обернулся. Альбина держала в руке белый прямоугольник. Протянула ему.

– Моя визитка. На всякий… До свидания.

Он стоял, сжимая визитку и глядя на дорогую машину, выезжающую со двора. Зашел в подъезд, вызвал лифт, поднялся на шестой этаж. Позвонил в дверь.

Увидев незнакомого седого мужчину, растерялся.

– А-а-а, я к Капитолине Алексеевне.

– Ты, насколько я понимаю, Григорий? – Ежевичкин смотрел на гостя. Смотрел с нескрываемым интересом. – Звезда экрана.

Григорий насупился, стянул бейсболку.

– Я так и знал! Сейчас все будут издеваться! Скажите, а Капитолина Алексеевна дома? Мы с ней договаривались.

Ежевичкин дружелюбно рассмеялся. Хлопнул гостя по плечу.

– Проходи, Гриша! Слушай, тут такое дело… Она поговорила с каким-то человеком, он сказал, что нашел твой телефон. Дал адрес, Капа и поехала. Подробностей я не знаю. Ты заходи, заходи! Сейчас чайку попьем.

***

– Вкусненько-о-о-о! – баба Капа облизала пальцы. – Вредно, но вкусно.

– Вкусно, говоришь? – дед злобно прищурился. – Поела, попила, пора и честь знать.

– Только после того, как ты отдашь телефон. И вообще, я не знаю, что там в твоем прошлом произошло, но жить до сих пор этим – это, Семен Борисович, душевная мастурбация. Меня тоже многое чего не устраивало в том режиме, хоть и партийная, но я же не ору об этом во все углы. А ты сидишь тут, исходишь злобой, этакий старый брюзжащий сморчок, пьешь теплое пиво и з@ебываешь своим мерзким характером близких!

– Я никого не з@ебываю! – хмуро отозвался дед, украдкой глянул на внучку. Та покраснела и отвернулась.

– Не смеши меня, дедушка! – засмеялась баба Капа. – Я тебя знаю пять минут, и то ты меня уже з@ебал в край!