Текст книги "В подарочной упаковке (ЛП)"

Автор книги: Defira

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Какой мне прок драться с тобой? – сипло прошептала она в то время, как он водил губами по ее коже. – Игра окончена: ты знаешь, что я маг. И, раз мою жизнь у меня скоро заберут, я не собираюсь упускать эту возможность.

– С чего бы мне заигрывать с тобой? – прошипел Каллен, но тело его предавало; злость в его голосе значительно поутихла, стоило ему провести губами вдоль ее горла, кусая достаточно сильно, чтобы оставить след. Он качнул бедрами, и их тела наконец скользили друг о друга безо всяких препятствий в виде одежды, наручников или шелковых простыней. – Я храмовник, а ты – маг. Ничем хорошим это не кончится.

У Бетани начала кружиться голова от дикого желания, бурлившего в ней; она медленно закинула вторую ногу ему на поясницу, естественным образом открываясь для него. Каллен отчаянно застонал, и Бетани ему вторила.

– Ты не злишься из-за того, что я являюсь магом, – выдала она и охнула, почувствовав прикосновение его члена к своему паху. – Ты злишься, потому что не хочешь, чтобы тебя поймали с магом.

– Неправда, – прорычал он, отстраняясь достаточно, чтобы хмуро посмотреть на нее сверху вниз. Его взгляд вызвал у Бетани жар и трепет. – Мне не нравятся маги, и я им не доверяю. Моя злость совершенно обоснованна, и я действительно зол на тебя.

– Тогда хватит меня целовать.

С раздосадованным стоном он снова смял ее губы собственными, целуя с такой яростью, что Бетани охнула, уверенная, что вот-вот ощутит вкус крови.

– Тебе не следует доверять мне, – выдавил Каллен между глотками воздуха. – Я с такой легкостью могу тебя убить…

– То же самое могу сказать и тебе, – ответила она, тяжело дыша и трясь об него, голова у нее пошла кругом, когда он застонал и прихватил ее губу зубами.

Каллен засмеялся с некоторой горечью:

– Значит, мы оба согласны, что не доверяем друг другу? Бесподобно. Что еще нужно мужчине в партнере?

Его слова жалили, и Бетани с жаром его поцеловала, игнорируя жжение в глазах. Едва ли происходящее походило на романтическую интерлюдию, о которой она мечтала, когда представляла ночь потери своей девственности, но…

– Я не собираюсь тебе вредить, Каллен, – произнесла она, ловя ртом воздух от ощущения, как его губы скользят по ее шее вверх, к уху. – Если бы я хотела сбежать, я бы уже это сделала.

Он на секунду замер, тяжело дыша и нависая над ней.

– Почему тогда не сбежала? – недоумение и желание смешивались в его взгляде. – Не считая, конечно, незнания, как выбраться из комнаты, зачем подвергать себя риску? Не то чтобы ты не знала, кто я такой и чем занимаюсь. Зачем ты искушала судьбу своими попытками меня соблазнить?

– Потому что ты мне нравишься! – слова вырвались на волю до того, как она смогла их остановить, но и жалеть о них Бетани по-настоящему не могла. Ей сейчас все казалось таким ярким, а она сама себе – уязвимой, идущей по тонкой грани между истеричными всхлипами и диким, маниакальным хихиканьем, и все потому, что она переплелась всеми конечностями с последним мужчиной во всем Тедасе, к кому ей следовало испытывать симпатию. Она все делала неправильно. – И если мне предстоит лишиться свободы и пойти в проклятый Круг, я не пойду девственницей. Я… у меня будет одна ночь, которую смогу с теплотой вспоминать. И даже если ты чувствуешь иначе, если возненавидишь меня уже этим утром. У меня появится одно воспоминание, где я чувствовала себя красивой.

– Ты действительно красива, – тотчас отозвался Каллен без малейшей неуверенности. Он поднял ладонь к ее лицу, ласково провел пальцами по ее щеке. – Никогда в этом не сомневайся.

Бетани грустно улыбнулась, чувствуя, как слезы все ближе подбираются к поверхности.

– Но я по-прежнему маг, верно? – прошептала она, и с ресниц сорвалась первая слезинка. Она часто заморгала в попытке прогнать их. – И этому нет прощения.

Каллен раздосадованно рыкнул.

– Бетани, я храмовник, – он звучал разозленно, – и ты понятия не имеешь, чего я натерпелся, чтобы заслужить эту честь. У меня есть все основания не доверять магам.

Он снова ее поцеловал, ведомый досадой и отчаянием. Бетани хныкнула в ответ на его прикосновения, ловя ртом воздух, ведь он будто знал, где прикоснуться, огладить или подразнить… или, наверное, происходящее было ей настолько внове и ярко, что каждое прикосновение сводило ее с ума. Наверное, со временем, она бы…

У тебя не будет времени, если он заберет тебя в Круг.

Звук удовольствия, вырвавшийся из нее, превратился в полу-всхлип, буря эмоций, бушевавшая внутри, наконец накрыла ее с головой.

Каллен замер, ощутив перемену в ее настроении.

– Бет, – шепнул он, и прозвище затронуло такие струны в ее сердце, какие обещали сплошные проблемы. В конце концов, ее сердце совсем не должно было оказаться замешанным во всем этом.

– Извини, извини, Каллен, – заикаясь ответила она, и тело ее била дрожь уже не только от возбуждения. – Я скоро буду в порядке, просто… – просто я не хочу терять свободу из-за какого-то глупого розыгрыша.

– Мы можем прекратить, – пробормотал он в ответ с нежностью во взгляде; в его глубине таилось понимание, которого она не хотела видеть. – Это слишком вышло из-под контроля, и, возможно, будет лучше, если мы… сделаем перерыв, наверное. Может, поискали бы выход.

Она глубоко вдохнула, прикусив губу, чтобы снова не заплакать.

– Каллен, – Бетани рискнула взглянуть ему в глаза, – ты сказал, что я красивая?

Он немного покраснел, но все равно кивнул:

– Ты красивая, – твердо ответил он.

После следующего вдоха она задержала дыхание:

– Ты собираешься забрать меня в Круг?

На мгновение в его глазах вспыхнула мучительная нерешительность.

– Я обязан, Бет. Ты знаешь, что обязан.

Что-то в ее сердце завяло и умерло. Она постаралась этого не показать.

– Но перед этим… прямо сейчас, я имею в виду… не мог бы ты, эм, заняться со мной любовью? Чтобы… показать мне, чего я лишусь?

Он поцеловал ее, и Бетани думала, что он снова будет страстным, открыто предложила ему то, что он по его собственным словам хотел, но Каллен оказался мягок. Его губы нежно коснулись ее, выкрадывая остатки воздуха из ее легких; пальцами он медленно провел вдоль ее шеи, осторожно прижав ладонь к ее щеке, пока он мягко целовал ее.

– Ты уверена? – пробормотал он.

На это Бетани просто обязана была рассмеяться:

– Ну, учитывая, что последние полчаса мы, голые, ходили кругами друг вокруг друга, я полагала, что мое согласие ты получил. Да, Каллен, я уверена.

– Знаешь, тебе нет необходимости это делать, – ответил он, медленно толкаясь бедрами ей навстречу; когда он повторил движение, снова и снова, Бетани застонала от установившегося ритма, и непроизвольно сжала ноги вокруг него. – Если тебе просто неуютно, или если ты это делаешь в попытке переменить мое решение, которое не…

– Каллен, – перебила она его, накрыв его рот своим, – пожалуйста?

На некоторое время между ними не осталось больше слов, только отчаянные поцелуи и беззвучные стоны, оба они с трудом находили достаточно воздуха, оба неистово не желали терять контакт. Каллен снова скользнул ладонью между ними, подразнил ее чувствительное место, и пальцы его очень быстро стали скользкими от ее возбуждения, а Бетани охнула ему в губы.

Ее тело приняло первый палец, скользнувший внутрь, и Бетани, не сдержавшись, обвилась вокруг Каллена еще сильнее; второй палец несколько растянул ее, уже не вполне одно удовольствие, и она попыталась расслабиться, слушая, как Каллен ее тихо успокаивает. Когда он убрал руку, устраиваясь прямо напротив ее входа, Бетани хныкнула и спрятала лицо у него на груди.

– Бетани, – шепнул он, – посмотри на меня.

Она сумела заставить себя поднять на него взгляд, неожиданно разнервничавшаяся и напряженная, впиваясь пальцами ему в плечи.

– Ты в порядке? – он быстро и неаккуратно ее поцеловал, ведомый, как и она, отчаянием. – Готова? Хочешь, чтобы я остановился?

Сейчас или никогда, Хоук.

Она быстро закивала, пока совсем не лишилась решимости.

– Действуй, – прошептала она.

========== Часть 7 ==========

Он коснулся ее лба своим:

– Прости, если это…

– О Создатель, Каллен, да двигайся ты уже!

Второй раз его не пришлось упрашивать; он неистово ее поцеловал, одновременно с этим толкаясь внутрь, одним слитным движением входя до самого конца.

– А-ах! – давление или боль, Бетани не могла с точностью сказать, но Создатель, это было неприятно; настолько сильно, что почти можно было описать как «остро», но это слово не вполне подходило. Но, конечно же, еще она чувствовала его, чувствовала малейшее движение его тела, и это ощущение полноты оттого, что он находился глубоко внутри. Это было настолько же удивительно, насколько и ужасно. – Ох, Бездна…

– Бет, прости меня, – он осыпал ее лицо поцелуями, дыша с заметным усилием, и с дикими глазами встретился с ней взглядами. – Прости, я не хотел причинять тебе боль, прости меня.

Она с трудом глотала воздух, голова ее кружилась от чрезмерного изобилия ощущений.

– Это… становится лучше?

Он закивал, целуя ее; его била дрожь.

– Становится, я сделаю лучше, прости, – каждое слово он выделял поцелуем. – Ты в порядке? Хочешь, чтобы я остановился?

– Не останавливайся, – выдохнула она, и было важно, чтобы он этого не сделал, потому что она не позволит себе сейчас пойти на попятную. Ведь уже самые яркие искры боли утихали, она превращалась в ноющее жжение в мышцах, которые никогда ранее не использовались, и которые растягивались, чтобы принять его. Что-то внутри нее стало нарастать, что-то, что могло бы быть удовольствием, но Бетани еще не могла сказать наверняка. Ощущения отличались от тех, которые она испытала, когда он целовал ее между ног или ласкал там, но они были… насыщеннее. Ее мозг не мог подобрать ничего более подходящего, чтобы это описать. – Пожалуйста…

– Создатель, Бетани, это так хорошо, – он поцеловал ее, крепко, его отчаяние несколько сильнее ее собственного. – Прошу, скажи что ты в порядке, скажи, что готова; в смысле, я остановлюсь, если надо, но Создатель, я действительно хочу…

– Каллен, – всхлипнула она, – пожалуйста?

В ее репертуаре не было ничего более красноречивого, ничего сверх этого она не могла ему предложить. Он и сам бормотал впустую, нервничая и явно намного ближе к краю, чем она, и будь она проклята, если она испортит все своей неумелостью. Но ее просьбы оказалось достаточно, или, по крайней мере, она была достаточно внятна для него.

Стоило Каллену податься назад, Бетани застонала, цепляясь ему в плечи от нового для нее трения и намеков на наслаждение. Оно появилось маленькой искрой, как если кремнем пытаться разжечь трут; как едва заметное покалывание магии, гудящей в венах, и понимание, что она там, надо только как-то научиться ею пользоваться. Каллен, входя обратно, не сводил с нее взгляда, он и сам едва дышал ртом; Бетани увидела вспышку в его глазах, как мелькнули изумление и удивление, и она не сомневалась, что в ее собственных глазах отражалось то же самое.

Каллен напряженно улыбнулся и просипел:

– Вот так?

Было очевидно, что для него так сдерживаться было слишком.

– Еще, – прошептала она.

Она не хотела, чтобы для Каллена происходящее казалось пыткой, и пока что ничего ужасного с ней не случилось. Боль растаяла, на замену ей пришло это ощущение заполненности, тупая слабая боль где-то глубоко внутри. Но до сих пор в местах их соприкосновений по нервам бежали гроздья искр, а поцелуи были просто превосходны.

И еще казалось что-то могущественное в том, как беспомощно он глядел на нее сверху вниз, дрожа всем телом, с трудом удерживая свой вес на руках. Не то чтобы Бетани действительно считала, что ей следовало признавать подобное. Это казалось слишком уж развратным для ее первого раза.

Облегчение на лице Каллена, когда он услышал, как она его подгоняет, было почти комично. Он с таким усердием старался выглядеть опытным любовником, как лотарио с опытом намного более обширным, чем она могла себе представить; Бетани не хотела сейчас насмехаться над ним, практически опьяненная тем, как их тела переплетались друг с другом, но ей это показалось весьма очевидным.

А потом он начал двигаться, медленно скользнул внутрь и наружу, отчего…

О.

Каллен повторил, неосознанно выбирая ритм, вторить которому ей казалось только естественно…

О.

Намек на удовольствие, краткая дразнящая вспышка, которую она почувствовала ранее, расцвела внутри, распространяясь со скоростью лесного пожара. Бетани охнула и потянулась за поцелуем, наконец осознав, как этот акт может происходить, и к чему стремились ее брат и друзья, отправляясь на поиски партнера.

– Чувствуешь это? – сипло поинтересовался Каллен, находя ее ладонь своей и переплетая их пальцы, отчаянно цепляясь меж шелковых простыней.

Этот жест, когда он взял ее за руку, одновременно с этим демонстрируя ей чудеса занятия любовью, был, наверное, самым интимным, что Бетани когда-либо испытывала. Она вцепилась в него, крепко сжала пальцы вокруг его ладони.

– Каллен, – наполовину шепот, наполовину всхлип, ведь она не знала, что еще сказать; она даже не знала, может ли вообще сказать что-то еще.

Ритм, который он задал, продолжился, и ее тело научилось отвечать, бедра сами по себе приподнимались навстречу каждому толчку. И каждый раз Каллен входил немного глубже, отчего Бетани инстинктивно сжимала бедра вокруг него. Удовольствие пузырьками поднималось на поверхность, протискивалось в каждую конечность, каждый палец, и Бетани не могла с уверенностью сказать, сколько еще сумеет продержаться. Что в сексе считалось приемлемым? Будет ли совсем неловко, если она потеряет контроль за считанные секунды? Посмотрит ли он на нее с отвращением, в ужасе от того, что у нее не было ни выдержки, ни чувства ритма, ни чего-то еще, по чему оценивали секс?

– Не зажимайся, – пробормотал Каллен, целуя в уголок губ. На его висках поблескивали капельки пота, и Бетани увидела в его глазах желание, и как оно вспыхивало с каждым толчком, а губы его изгибались будто в ухмылке всякий раз, как из нее вырывались тихие вскрики. – Ты задумалась о чем-то.

Он что-то сделал, переменил угол или скорость или еще что, и Бетани пронзила сильная дрожь; она жалобно всхлипнув, уронила голову обратно на подушку.

– Не хочу тебя разочаровать, – хныкнула она.

Каллен прильнул к ее шее, к подбородку, горячо и влажно, проводя зубами по коже и страстно, жаляще целуя.

– Ты не разочаровываешь, – хрипло отозвался он. Ритм оставался неизменным, но все-таки был все менее сдержанным, менее контролируемым. Дышал Каллен рвано и неравномерно, и Бетани ощущала его дыхание у своего уха. – О, Создатель, Бет…

Она не знала, куда девать собственные ноги, поскольку достигла отметки, когда все было слишком, слишком много и слишком скоро, и ей хотелось вжаться пятками в матрас, хотелось обвить ногами талию Каллена, хотелось обхватить его бедра и просто вжиматься навстречу, и Бетани понятия не имела, что правильно или что делать…

– Каллен, – всхлипнула она, и это было почти единственное слово, оставшееся в ее словаре.

Он крепче сжал ее ладонь, и снова оказался прямо перед ней, прижался лбом к ее лбу, отчаянно уставился на нее затуманенными глазами.

– Бетани, – собственное имя никогда не казалось ей настолько же красивым, как сейчас, когда он его произнес таким шепотом, – милая, ты близко? Ты готова?

Как он еще мог говорить? Это казалось до абсурдности несправедливым.

– Каллен.

– Бет, ответь мне! Готова?

Всхлип сорвался с ее губ; она чувствовала, как теряет контроль над собственным телом. Они восхитительно скользили друг о друга, мокрые от пота, и все, что Бетани ощущала, это жар, наслаждение и восхитительное скручивающееся напряжение, от которого внутри бурлило что-то неудержимое и отчаянное.

– Бет!

– Да, – простонала она, едва удерживаясь за тончайшую ниточку, – Создатель, да.

Каллен поцеловал ее, отчаянно, неаккуратно и безо всякого умения; он настолько сильно сжимал ее ладонь, что Бетани была уверена – в любой момент она услышит треск костей. Но Каллен продолжал двигаться, толкаясь бедрами навстречу ее, вплотную прижимаясь животом к ее животу, грудь к груди, и все было скользким, потным, горячим и быстрым, и Создатель…

Создатель всемогущий.

Сначала Бетани поперхнулась – она пыталась судорожно вдохнуть, когда все началось, и у нее это не очень хорошо получилось; Каллен, застонав, отстранился едва-едва. Она вдохнула полной грудью, уже не в состоянии нормально видеть, и выгнулась дугой, бесконтрольно дергаясь, дрожа и брыкаясь. Каллен не останавливался, и, когда и сам достиг оргазма, двигался дергано и неуправляемо. На втором вдохе Бетани издала какой-то надтреснутый крик, всхлипывая и суча ногами в поисках опоры на кровати, на Каллене, где угодно.

Это отличалось от первого раза, к которому он ее подвел своим ртом, потому что теперь это было попросту везде, сжигало ее насквозь, и Каллен тоже был везде, над ней, в ней, потерянный вместе с ней, и она не могла…

Бетани вдохнула в третий раз и закричала.

========== Часть 8 ==========

О следующих нескольких минутах она мало что помнила, только судорожные поцелуи, никак не кончавшиеся, да отчаянный шепот – может, это она всхлипывала его имя, или Каллен все повторял и повторял ее собственное. Или, может, это были слова, может, они умудрились провести полноценный разговор, а она просто не сумела уловить ничего кроме звуков и намерения. Чувства, ощущения, давление… ничто из этого не пропало так быстро, как она того ожидала, и она всхлипывала, цеплялась за Каллена, чувствуя, как он тоже сильнее прижимает ее к себе.

Бетани никак не могла замереть; она содрогалась от удовольствия, оно уходило медленно и не спеша, от его небольших вспышек с ее губ сами собой слетали нечленораздельные звуки и короткие обрывки слов прямо в губы Каллена, руки жили своей жизнью, а тело била дрожь. Каллен, казалось, находился в таком же состоянии, он мягко покусывал ее губы, а потом у него наконец кончились силы, и он рухнул прямо на нее. И его вес ошеломлял – не обязательно в плохом смысле – и определенно внушал уважение. Когда Бетани шумно вдохнула, Каллен пробормотал неразборчивое извинение и скатился на бок, утаскивая ее с собой.

Теперь, когда лихорадочный темп стих, у нее появилась возможность перевести дыхание и дать разуму отключиться от реальности, затеряться в волнах шипучих, вибрировавших ощущений, которые никто из ее друзей никогда не описывал с какой бы то ни было точностью. Она чувствовала дыхание Каллена, чувствовала, как горячий воздух омывал ее лоб, как его грудь вжималась в ее с каждым быстрым вдох-выдох. Где-то среди его сиплого дыхания и яростного сердцебиения затаился красивый ритм, и еще что-то чарующее в том, как Каллен, будучи воплощением сплошной твердости – одни мышцы, углы и острые, точеные линии – в потном беспорядке переплетался с ее мягкостью и изгибами.

Бетани потерялась во всем этом и, прильнув к его груди, лежала и слушала его яростно бьющееся сердце. Кожа Каллена оказалась немного темнее ее собственной, наследие долгих дней, проведенных в тренировках и на патрулях, а еще у него на плече имелась абсолютно очаровательная веснушка. Бетани поймала себя за размышлениями, как бы он отреагировал, лизни она ее, и раздосадовала ли бы ее эта реакция, поскольку ей очень, очень хотелось это сделать.

А еще она начала ощущать тупую боль, жжение в мышцах, будто она только что попыталась под полуденным солнцем пробежать из Нижнего города в Верхний и обратно. А между бедер все пульсировало, и каждое движение сопровождалось вспышками… тоже отнюдь не приятными. Но все равно это великолепно, ведь это было неотъемлемой частью пережитого вместе с Калленом, и пускай Бетани знала, что утром у нее все будет болеть, сейчас оно того ох как стоило.

– Бетани, – он сипло шепнул, своими горячими ладонями прижимаясь к ее спине, притягивая ее еще ближе. Почувствовав его губы у себя на виске, она с охотой ответила тем же, уютно уткнувшись носом ему в шею.

Так они и уснули, переплетясь конечностями, все еще мокрые от пота и других жидкостей – о Создатель, одной этой мысли хватило, чтобы она заерзала от смущения – но ей было слишком сонно и хорошо, чтобы озвучивать свой протест.

И в самом-то деле, невзирая на разнообразные уколы боли, заснуть в обнимку с Калленом оказалось намного чудесней, чем Бетани могла себе представить.

***

Когда она медленно, тепло и лениво выплыла из сна, ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать разницу. Кровать под ней роскошная и огромная – еще чуть побольше, и она бы не знала, что с такой делать – но проблема крылась не в этом. Бетани потянулась на шелковых простынях, тихо восторженно застонав от ощущений, протянула руку…

Она приоткрыла один глаз, обнаружив только теплые простыни и небольшое углубление там, где совсем недавно лежало тело. Каллена весьма очевидно не обнаружилось в постели вместе с ней.

Бетани не могла определиться, что в ней бурлило сильнее: паника или стыд. Он бросил ее, соблазнил, насладился ею и бросил, и теперь был на пути к страже или храмовникам, или…

– Ты проснулась.

Облегчение затопило ее, а вскоре после него пришло смущение. Разумеется, он никуда не ушел, они по-прежнему не знали, как выбраться из этой комнаты. Бетани крайне осторожно собрала одеяло к груди и села, обмотавшись им и оглянувшись в поисках Каллена.

Он сидел в кресле и смотрел на кровать; его посетила та же мысль, что и ее, и талию его опоясывало второе одеяло. Он выглядел… задумчивым. Совершенно не та легкая ухмылка, которую Бетани надеялась увидеть на лице своего первого любовника.

Крепче прижимая к себе одеяло, она облизала резко пересохшие губы.

– Каллен, – прошептала она, пытаясь не звучать вопросительно. У нее роилось слишком, слишком много вопросов, и тем не менее… если она их озвучит, произведет ли это впечатление, будто она в нем нуждается? Какой вообще этикет ожидался в подобных ситуациях? Отступница и капитан-храмовник заперты в комнате и поддаются дикой страсти, как такому вообще где-то может быть прецедент? Бетани думала, что проснется с ним в обнимку, вдыхая запах его тела и их совокупления, но вместо этого получила вот это вот.

Двое незнакомцев, смотревших друг на друга через всю комнату.

Каллен кашлянул и подался вперед, оперся локтями о колени. Бетани попыталась проигнорировать то, как его мышцы при этом заиграли под кожей, она действительно попыталась, но он же был произведением искусства. Было бы преступлением не оценить того, что открывалось ее жадному взгляду.

– Бетани, – начал он, весьма многозначительно не глядя на нее. У нее кровь застыла в жилах. – У меня была… возможность поразмыслить на тем, что произошло между нами, и я думаю…

Она всхлипнула, тотчас прикусив губу в попытке это скрыть. Но было уже слишком поздно – Каллен, услышав, резко поднял взгляд, и в глазах его вспыхнуло удивление:

– Бетани? Ты в порядке?

Она прикрыла нижнюю часть лица ладонями, преимущественно чтобы скрыть дрожавшую губу. А потом она просто не смогла заставить челюсти работать, не смогла выдавить слов наружу, вместо них вылез еще один из этих ужасных звуков, потому что о Создатель это не должно было происходить так холодно и неуклюже, и он что, действительно собирался вот так отвергнуть ее после того, что между ними было?

В его глазах, кажется, проявилось понимание, и Каллен сел немного прямее. Ему также хватило совести выглядеть неуютно.

– Бетани, – произнес он, и ее имя, озвученное в третий раз, казалось почти пророческим, как связывание заклинания. Бетани попыталась подавить дрожь, когда эта идея мелькнула у нее в голове – она сомневалась, что храмовник оценит такую мысль. Но он ее удивил, сказав последнее, что она ожидала от него услышать: – Подойди.

Бетани моргнула, а ее настроение, опасно близкое к слезам, снова резко качнулось в противоположном направлении.

– Что?..

– Я сказал, подойди, – повторил он, и в скудном свете было видно, как его взгляд стал тверже. Что-то в его интонации послало дрожь вдоль ее позвоночника, и Бетани подобралась к краю кровати. Ее ноги коснулись роскошного ковра, и она сделала шаг… – Без простыни, – твердо добавил Каллен.

Ее щеки потеплели.

– У тебя есть простыня, – слегка дрожаще заявила она.

– Я ничего не говорил по поводу моей простыни, я говорил о твоей. Оставь ее на кровати.

Бетани покраснела сильнее, но набралась храбрости:

– Если ты собираешься просто выкинуть меня, когда закончишь, я предпочту сохранить свое достоинство в течение того времени, которое нам осталось провести в обществе друг друга.

Что-то сверкнуло в его глазах, но он по-прежнему сидел неподвижно.

– Хочешь сказать, что мы совершили что-то недостойное? Или недостойное тебя?

– Прекрати коверкать мои слова! Я не говорила…

– Тогда оставь простынь и подойди.

Ее губа дрогнула:

– Нет. Пока я не удостоверюсь, что не выставляю себя дурой.

Каллен едва заметно улыбнулся.

– Тогда могу ли я попросить тебя довериться мне? Хотя бы еще на несколько минут.

Бетани уставилась на него, крепко прижимая к себе одеяло, отчаянно цепляясь в ткань. А потом она сглотнула.

– Хорошо, – шепнула она, не вполне понимая, где набралась смелости ему ответить.

Простыня съехала на пол, и то, как Каллен крепче сжал подлокотники, говорило о многом.

========== Часть 9 ==========

На блаженно короткое мгновение она не испытывала ничего кроме самодовольного трепета, и это было восхитительно извращенно вместо неуклюже стеснительного. Он разглядывал ее, и, стоило ей шагнуть в его сторону, еще крепче сжал подлокотник. Но… это мгновение кончилось, трепет перерос в адреналин, адреналин – в страх, и ей показалось, будто по коже гуляют тысячи муравьев, и…

Это было слишком – ей было далеко до уверенной Изабелы или самодовольного Гаррета. Она не могла стоять здесь перед мужчиной и не знать его намерений, не знать, безопасно ли ей было вообще находиться рядом с ним. Он пообещал забрать ее, что ее судьба уже была предрешена. Даже так, он попросил ее довериться ему. Он попросил ее тело, и она вновь качалась на самом краю, вот-вот готовая снова согласиться. Щеки Бетани горели, а желание прикрыться почти оглушало; на секунду ее руки вскинулись, ладони неуклюже прошлись по животу.

Каллен проследил взглядом движение ее пальцев, которыми она неэффективно пыталась прикрыться. Она запнулась, слишком сосредоточенно наблюдая за Калленом, но быстро восстановила равновесие. Бетани неуверенно замерла, и их взгляды снова встретились.

– Я сказал тебе подойти, – тихо напомнил Каллен, но дышал он быстрее обычного, а зрачки его сильно расширились. И пускай Бетани еще много не знала, но – достаточно, чтобы прочесть язык его тела. Не то чтобы Каллен делал из своих намерений страшный секрет.

Скрестив руки на груди и изо всех сил стараясь выглядеть непослушно, Бетани ответила:

– Я не в настроении подчиняться приказам, сэр, – и затихла. Ей казалось, будто она прикрывается, прячется, потому Бетани позволила рукам повиснуть по обеим сторонам, и сжала кулаки. – Поскольку вскоре я в любом случае буду выслушивать приказы, я предпочту не делать этого сейчас, пока этот выбор все еще мне принадлежит.

У Каллена хватило совести выглядеть неуютно, и он отвел взгляд, сосредоточившись где-то над ее левым плечом.

– Бет, это не честно…

– Это правда, – перебила она, сжимая зубы, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Было больно это признавать, и оно ледяными камнями ворочалось у нее в животе. Паника, посетившая ее после одинокого пробуждения, все-таки не покинула ее, и Бетани испытывала слишком много и сразу: похоть боролась с ужасом, желание сопротивлялось злости, целая какофония эмоций, которую она не могла утихомирить. Она почувствовала, как, вопреки всем ее попыткам держать себя в руках, у нее задрожала губа. – Закон обязует тебя сдать меня. Ты не был бы рыцарем-капитаном, если бы не исполнял свой долг безупречно.

На короткий миг злость исказила его черты, и этого хватило, чтобы Бетани ощутила острую вспышку страха, но он справился со своим лицом.

– Я подвергаюсь той же опасности, что и ты, – каждое следующее слово он выдавливал с большей силой, чем было необходимо, – у тебя нет причин вести себя как какая-то брошенная любовница только потому…

Выпад задел ее, обжег достаточно сильно, чтоб в животе неприятно скрутилось, но он же разлил огонь в ее крови.

– Только потому что, капитан? – прорычала она и, поражаясь собственной горячности, гордо подошла ближе и ткнула Каллена пальцем в грудь, – Круг замкнулся, не так ли? Я снова простушка для тебя, женщина, которую можно охмурить и затащить в постель, поскольку она слишком глупа для чего-то другого?

– Полчаса назад моя компания тебя полностью устраивала! – Каллен звучал так же разозленно, как и она. Он начал вставать, опершись руками о подлокотники. – И даже более чем, смею заметить, судя по мольбам и хныканью…

Бетани с силой прижала ладонь к его груди и толкнула.

– Осторожнее со словами, Каллен, – с опасной мягкостью произнесла она, – ибо здесь нет никого, кто увидит, что простой маг может сделать безоружному храмовнику.

– Вы забываетесь, мисс Хоук, – прорычал он в ответ, – и забываете, что я не так беспомощен, как вы полагаете! Я рыцарь-капитан Киркволла, и никто не смеет говорить со мной в таком тоне!

Лед узкими полосами расцвет на ее ладонях:

– А я Бетани Хоук – у меня, в отличие от некоторых, нет причудливого титула для повышения самооценки, но я не позволю так плохо с собой обращаться!

– Маг, запертый наедине с храмовником… у такого мог быть только один исход, – он ответил на ее толчок своим собственным, и когда Каллен вскочил на ноги, Бетани пискнула от ужаса, ощутив холодное нечто, прикоснувшееся к ее душе. Лед стек с ее ладоней, а холод пробрался вовнутрь и прошелся тугой волной по телу, будто она нырнула в зимнюю реку. Колени ослабли, и она на нетвердых ногах подалась назад; он последовал за ней. Простыня, ранее обернутая вокруг его пояса, упала на пол, оставляя Каллена таким же голым, как и она, но нагота сейчас беспокоила Бетани в самую последнюю очередь.

Он обхватил ее за талию, удерживая в вертикальном положении, и Бетани уставилась на него.

– Ты это сделал, – выдавила она, стараясь заставить ноги нормально работать и оттолкнуть Каллена от себя. Ее конечности жгло от холода, а кровь превратилась в ледяную грязь. – Это…

– Простое Очищение, – огрызнулся он, но лицо его заметно побелело, а на висках выступили бисеринки пота. «Похоже, не настолько и простое, как он бы хотел», – мелькнуло у Бетани в голове. Какое-то время они, оба ослабленные, неумело дрались. – Тебе повезло, что прежде с ним не сталкивалась. Мы используем его для развеивания враждебной магии…