Текст книги "Лайм и горький шоколад (СИ)"
Автор книги: Dayrin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– О, с этим я и в реальности неплохо справляюсь самостоятельно, но спасибо за предложение. Я тебе еще предыдущие долги не отдала. А теперь вообще вряд ли отдам, ведь и подойти-то не смогу скорее всего. Чертова гроза и та ночь… Мар, я действительно ужасно глупая… Не знаю, что происходит, мне в себе не разобраться. Это странно, правда? Хочется тебя увидеть и вместе с тем… очень неловко.
– Звучит жалко… Скоро ты проснешься: такие снохождения не длятся долго. Так что… – Найтмер выпустил из-за спины свои векторы и завел их за спину недоуменной Лаймы, – я дам тебе подсказку, мелочь, – Кошмар подтолкнул ее к себе и поймал ртом ее губы, жадно целуя и прикусывая. Это было так быстро и внезапно, что Лайма даже не успела ничего понять, как Найт отстранился и отступил на шаг, все еще загадочно улыбаясь и сверкая волшебным зрачком.
Едва заметный румянец на его щеках придал его выражению лица совершенно необыкновенный и до непривычного теплый вид, но насладиться этим девушке не дали: монстр шагнул спиной в тень леса и исчез без следа. Лайма, пребывая в шоке, коснулась пальцами губ, на которых осталось пьянящее ощущение расплавленного воска.
На этом грань ее сознательности опрокинулась, и дальше пошел сумбур и неразбериха привычных снов, больше напоминающих кошмары, где постоянно убегаешь и скрываешься от незримой опасности, то и дело попадая в неприятности. Ни о каком контроле действий больше не шло и речи. Надо ли говорить, что к утру девушка проснулась совершенно измотанная, словно и впрямь приходилось спасаться бегством от каких-то небывалых зверей.
Потянувшись в постели и скидывая набок одеяло, она сонно жмурилась, рассматривая невзрачный потолок и размышляя над тем, что увидела во сне. Найтмер из подсознания дал ей “подсказку”, но стоит ли принимать желаемое за действительное? То, что это было желаемым, Лайма больше не сомневалась, слишком явственно билась внутри душа, едва стоило вспомнить детали приснившегося. Все было так реалистично, что хотелось поверить в произошедшее. Хотелось повторить…
Она снова провела рукой по губам, будто ощущая это фантомное касание, полное необузданной, почти агрессивной страсти, накрывшей ее ночью в лице черного монстра. В голове толпились сомнения и неуверенность, вопросы, раздражение и смущение. Но по крайней мере теперь в ее сумбуре можно было разобрать одну четкую констатацию факта. Лайме нравился Найтмер… И даже очень. Это было приятно ровно на столько, насколько же и бесило.
А вот с остальными мыслями еще предстояло разобраться, и желательно сделать это все побыстрее, так как не хотелось привлекать резко изменившимся поведением ненужное внимание. Еще не хватало проколоться на симпатии, лишившись ценной ей дружбы. Как говорится, лучше синица в руках…
Лайма печально вздохнула и взяла в руки смартфон, уверенно тыкая пальцем на имя Кошмара и вслушиваясь в размеренные гудки исходящего звонка.
– М-да? – послышался сонный голос по ту сторону спустя почти пять долгих сигналов.
– Привет, Найт, это я. Эмм… Не знаешь, куда пропал Даст? Что-то не могу до него достучаться уже неделю, – Лайма хотела зайти издалека, ненавязчиво заведя беседу об общем друге.
– Я ему не нянька, чтобы знать. Если молчит, значит занят. К слову – я тоже, – Найтмер звучал неприветливо и мрачно, и девушка уже начала жалеть о звонке, на миг погрустнев.
– Мм… Прости, что отвлекла. Просто… Ты тоже давно не появлялся. У тебя все нормально?
– Более чем, мелочь, – снова почти односложный ответ, уверивший Лайму окончательно в том, что все надуманное ей пару минут назад – полный бред сумасшедшего и стоит немедленно выкинуть все это из головы.
– Ну… Ладно тогда. Пока, Найтмер, извини, что отвлекла от дел. Просто тебя услышать хотела, – сдерживая грусть в голосе, попрощалась девушка и уже хотела было сбросить вызов, но замерла, услышав ответ.
– Что за глупости, Лайма? Слышать и видеть – не одно и то же. Предлагаю встретиться и поужинать. Надеюсь, ты еще не разучилась создавать свой несравненный десерт, хотя, я могу быстро напомнить, как это делается, – с нажимом выделяя слова прошипел монстр.
– О, может мне фильмов ужасов накачать в таком случае? Тебе тогда и попкорн не понадобится. Ты предпочитаешь инфаркт или тахикардию? – уже веселее отозвалась девушка, унимая волнующееся биение души, неосознанно сжимая ладонью футболку на груди.
– Могу дать подсказку, мелочь, – сердце Лаймы пропустило удар от его слов, – не выключай вечером свет, а то я умру от переедания… Зайду к тебе после восьми, сама напросилась, – Найт коварно усмехнулся и повесил трубку.
Лайма трясущейся рукой убрала телефон на тумбочку и в неверии села, скрестив на одеяле ноги. Ее душа птицей все ещё металась где-то в грудной клетке, то и дело пуская нервную дрожь до самых кончиков пальцев. Голова кружилась то ли от резко принятого вертикального положения, то ли от короткого но странного телефонного разговора.
Что это только что было?
И самое главное, чего ждать вечером? Почему он внезапно собрался придти прямо к ней домой, хотя она ни на что такое не намекала. И эта фраза о подсказке. От нее хотелось как минимум упасть в обморок. Сон был настоящим?
========== Ненавидь меня сильнее ==========
“Идеальная, вечная, очищенная от ненависти любовь существует только между зависимым и наркотиком.”Зигмунд Фрейд
Остаток дня походил на бешеные метания спятившей лисицы. Именно так себя чувствовала Лайма, носясь ураганом по дому в попытке успеть всё и сразу. Никогда прежде она так не волновалась, и чем ближе часики приближались к заветным цифрам 20:00, тем сильнее хотелось пойти и побиться головой о стену. Стоило шальной мысли слегка задеть тему утреннего разговора, как тут же вспоминался неоднозначный сон, и все самообладание летело в тартарары.
В раздражении распихивая по своим местам книги, лежащие в полном хаосе по всем углам жилища, девушка пыталась проработать хотя бы подобие стратегии действий. Получалось из рук вон плохо, и это касалась всего вышесказанного. Как минимум две увесистые вещи не пожелали стоять на высокой полке и капризно свалились на макушку Лаймы, вырвав у нее болезненное шипение и пару крепких ругательств. Что касается плана, то ей любое предложение казалось заведомо провальным: от Найтмера можно было ожидать абсолютно любых непредсказуемых действий. И даже если все и планировалось вполне безобидно, что вероятней всего так и было, то за собственное поведение девушка поручиться не могла.
Как не выдать себя перед этим до ужаса проницательным монстром? Лайме отчаянно не хватало времени разобраться в себе, и она уже почти жалела об утреннем звонке и собственной слабости. А ещё Найтмер начинал ее бесить своими странными выходками. То пропадая надолго, то бесцеремонно появляясь прямо у нее дома, по-хозяйски заносчиво обращаясь с ней, нарочито часто подчёркивая различие между ними. Всё это вдруг навалилось на нее скопом, окатывая ведром ледяного раздражения, заставив даже остановиться на миг, чтобы как следует оценить это новое чувство.
Захотелось зарычать от бессильной злобы и даже отомстить, заставив этот заносчивый сгусток негатива хотя бы отдаленно почувствовать то же самое. Лайме подумалось, что он её попросту использует в собственных целях, держа на среднем расстоянии, чтобы в нужный момент восполнить собственный магический резерв по одной своей прихоти, даже отогнав ради этого и без того малочисленных друзей. Вся картинка сложилась в нелицеприятный узор, оставив на обиженной душе колкие иголочки досады и разочарования. Лайма была разочарована в себе. Злилась на себя в том числе. За то, что не подумала обо всем в таком критическом ключе раньше. И снова стало больно от осознания того, что обсудить подобные умозаключения было не с кем…
Часы приближались к назначенному времени, неумолимо и без сострадания толкая по кругу бездушные стрелки. Лайма, перестав загнанным зверем метаться по пустым помещениям, зашла в холл, остановившись у электрического щитка со счётчиком. Неуверенность, доселе плескавшаяся, как в переполненном водой стакане, постепенно сменилась на категоричность. Она привыкла рубить с плеча, и в этот раз не будет исключений. Немного помешкав, она открыла железную дверцу и одним рывком, словно срывая пластырь с больного места, выключила все рубильники, полностью обесточив жилище. “Хочешь веселья? Что ж. Ты его получишь. Но и я сполна наиграюсь” – в ней кипели авантюризм и дерзость, показывая сущность собственной души. По ее венам растекалась храбрость, старательно пытаясь заглушить то чувство смятения, преследовавшее ее в последние долгие дни. Она не позволит играть с собой. Тонкий, но некрасивый шрам на лице был ей прекрасным напоминанием о том, чем подобное доверие могло обернуться.
Лайма перестала следить за временем и просто села на диване в темной гостиной, найдя его почти на ощупь, и вслушиваясь в неторопливое тиканье настенных часов. Ей нравилось чувствовать, как в жилах кипит кровь, а в ушах гулко стучит сердце. Это помогало не слышать душу, метавшуюся за ребрами, будто молящую передумать и пытающуюся разубедить в сделанных жестоких выводах. Как хотелось сейчас просто вынуть ее и разорвать на части, лишь бы не ощущать этой мерзкой щемящей грусти… Одиночества…
– Ты всё делаешь абсолютно наоборот, что с тобой не так? – голос хоть и был ожидаем, но все равно заставил Лайму вздрогнуть и обернуться. Но позади никто не стоял. Повернувшись обратно, пришлось сдержать просящийся наружу вскрик, встретив яркий свет чужого глаза так близко, но ограничиваясь лишь прерывистым выдохом.
– Не тебе одному меня доводить, Найтмер, – нарочно растягивая его имя дерзко ответила Лайма, упрямо прищурив глаза в темноте.
– О-о-о, я ещё даже не начинал, Лайма, – в тон ей ответил Кошмар, исчезая из поля зрения.
“Решил в кошки-мышки играть? Чертов псих!” – подумала девушка, морально готовясь к непредвиденным событиям. Нельзя позволить ему одержать верх над ситуацией. По крайней мере, Лайма твердо решила держаться до конца, благо темноты она не боялась и чувствовала себя в почти кромешном мраке вполне комфортно. Она встала с дивана и огляделась: пустота и тишина. Что-то зашуршало в ванной, словно кто-то перекладывал там мелкие вещи. Затем упала книга в гостиной, издав громкий хлопок тяжёлым переплётом, невольно заставляя вздрогнуть от громкого звука.
Лайма невозмутимо подошла к упавшей вещи и подняла ее, ставя на место. “Не на ту напал, дьявол!” – в раздражении пронеслась мысль.
– Ну же, порадуй меня, человек! – раздалось словно отовсюду сразу, – я очень голоден.
– Ищи дуру, я тебе не столовая! Думаешь, нашел лёгкую, доступную добычу для себя любимого? – крикнула в пустоту дома девушка и добавила тихо, – решил сыграть на чужом доверии?
В темноте резко хлопнули двери: одна в кухне, другая в холле, звонко разбились лампочки в люстре, осыпав дождем мелких осколков, словно искрами снега, противно скрипя под домашними тапочками.
– Какого хрена?! Не смей разносить мой дом! – громко негодовала девушка, выставив в темноту указательный палец.
Ответом был злорадный смех, доносящийся отовсюду разом, но при этом словно издалека, приглушённо и хрипло, напоминая больше скрежет сухих веток по железной крыше. Решив, что с нее хватит, девушка двинулась в сторону счётчика, чтобы включить хотя бы уцелевшие бра. Но потянув на себя дверь, ее словно толкнуло обратно воздухом, и она с громким хлопком закрылась обратно, вызвав по всем стенам дрожь. Кажется, даже побелка посыпалась с потолка.
С полок начали поочередно вылетать книги, громогласно приземляясь на усыпанный мелкими стеклышками ламинат. Что-то опять разбилось, но в полумраке трудно было разглядеть, что именно и где. На окнах сами собой задернулись гардины, отрезая жалкому свету вечерней улицы любые пути попадания в черноту помещений. Лайма стояла в кромешной темноте, бессильно скрипя зубами от злости.
– Ненавижу тебя! – тихо прошипела девушка, сжимая кулаки до онемения в костяшках и пальцах. Ей было обидно, досадно, внутри все тряслось и дрожало от странного возбуждения. Будто пойманный азарт не мог найти входа в нужное русло, бесполезно сжигая топливо искрящихся эмоций.
– Вот как ты заговорила? После всего, что я сделал? – тихий, расщепленный на несколько себеподобных, голос раздался позади, почти над самым затылком.
Лайма обернулась, впериваясь глазами в его светящийся, мечущий молнии, зрачок.
– Что?! Ты разнёс мой дом только что! – она в негодовании тыкнула пальцем в его покрытую негативом грудь, – ты питаешься моими эмоциями, когда заблагорассудится, ты оставляешь меня одну и потом падаешь как снег на голову, ты отогнал от меня друзей, ты… целуешь меня в моём же сне, – она продолжала несильно толкать его рукой, все тише перечисляя ему его же грехи.
– Вот это я понимаю, эмоции. Именно этого я и добивался от тебя. Действительно вкусно, малышка. Ты считаешь, это ненависть? До сих пор не поняла? Что ж… В таком случае… Ненавидь. Меня. Сильнее, – он прохрипел ей это почти в самые губы, с нажимом произнося каждое слово, и тут же ловя ее в плен грубого поцелуя, обхватывая векторами тонкие запястья и почти до боли прикусывая ее губы, вынуждая открыть рот.
Лайме оставалось лишь что-то мычать в протесте, пытаться вырвать руки, но его щупальца оплелись вокруг них до самых плеч, оставляя по всей обнаженной до рукавов футболки коже тягучее прикосновение его бархатного негатива. Пытаясь толкнуть монстра, девушка навалилась всем телом, желая бедром сбить Найтмера в сторону, но вместо этого ее лишь поймали руками за талию и развернули, впечатывая спиной в закрытую дверь холла, давя острыми фалангами на ее ребра и продолжая неистово целовать, не останавливаясь ни на миг.
Но и это не умерило ее пыл, и Лайма согнула ногу в колене, пытаясь отпихнуть Кошмара, задевая его тазовые кости, от чего монстр странно выдохнул, но не отпрянул, снова прикусив за губу. Нос окончательно заполнился сильным ароматом лимона и горького шоколада, добираясь до самых глубоких частей лёгких, оставляя в глубине горла терпкий привкус сладкой горечи. Желая хоть какого-то возмездия, Лайма укусила его в ответ, а свободными кистями рук ухватила незанятые два вектора Найтмера, с силой впиваясь в них ногтями и чувствуя на руках знакомый воск черного тела.
Его язык бесцеремонно проходился по ее зубам, сминая собственный, толкая и прижимая его к челюсти. Лайма была обезоружена, но продолжила своё сопротивление, рывком бросаясь вперёд, насколько это было возможно, и получая краткосрочное преимущество, разорвав поцелуй и выворачивась в цепкой хватке Найта. Они оба поменяли положение на сто восемьдесят градусов, пытаясь отдышаться, но монстр не собирался так легко выпускать Лайму, и толкнул ее в ответ. Она потеряла равновесие, спотыкаясь об валяющиеся повсюду книги, и полетела навзничь, больно приземляясь на маленькие осколки стекла: малочисленные, но ощутимые даже через ткань одежды.
Они совершенно точно впились в нежную кожу, оставляя горячие и влажные следы на ткани и тянущее чувство свежих ран. Значит будет долго заживать… Из лёгких с силой выбило воздух вместе со сдавленным шипением боли. Но разгоряченное в этой потасовке девичье тело незамедлительно подмяли, вновь с силой наваливаясь всем немалым весом сверху и накрывая ее скривившийся от боли рот чужим, ловя и впитывая собой ее болезненный стон. Капли черной эфемерной жидкости пробегали от уголка рта почти до мочки уха, пуская трепещущие мурашки по шее. И тут Лайму словно окатило ведром ледяной воды…
Всё это время она отвечала на его поцелуй. Да, она билась под ним, как попавшая в капкан волчица, но… она отвечала, толкала его язык своим, кусала и податливо раскрывала челюсти, не пытаясь сжимать зубы и не отворачивая головы. Это будоражило кровь, злило, бесило почти до головокружения… Нравилось…
Как же это странно. Это сложно. Это не поддается никаким объяснениям. Она знала его всего ничего, но эту почти болезненную тягу к пугающему любое другое существо монстру, возникшую в последнее время, Лайма уже не могла отрицать. И сейчас, ощущая противную, саднящую боль, приносившую при каждом неосторожном движении желание вдохнуть побольше воздуха, тем более не хотелось отнекиваться. Слишком поздно. Пора было окончательно признать, что ее душа не может и не хочет существовать без него. Даже если их отношения будут кипящими, обжигающими и болезненными. Даже если это будет подобно мелким кусочкам стекла на ее коже…
Найтмер, прижимая ее сверху, снова ощутимо толкнул девушку, словно втирая в пол неосторожным почти грубым натиском, отчего по всей ее спине прошла мощная волна горячей рези. Она не сдержала рваного, тонкого возгласа, а из глаз помимо воли скатилась слезинка. “Черт, больно же!” – подумала в негодовании Лайма, и ее тут же рывком усадили, вновь разорвав контакт и игнорируя шипение.
Они сидели друг напротив друга: монстр все ещё оседлав сверху ее ноги, она – опираясь плечами на заведенные назад векторы.
Найтмер не спускал с нее хищного проницательного взгляда. В нем плескалось что-то неописуемое, раскалённое добела: коснешься и сожжёт без остатка. Он медленно и тягуче, как хищник, поймавший жертву, опустил руки на основание ее бедер, забираясь под футболку у поясницы. Лайма распаленной, исписанной дорожками крови кожей ощутила чуть прохладные на контрасте с ней пальцы Найтмера. Он неторопливо размазывал по ранам черный негатив, обводя каждую, на ощупь вынимая крохотные стеклышки. Он пожирал ее взглядом, реагируя на каждое вздрагивание. Ждал её всхлипа или стона. Но Лайма терпела, закусывала до крови губы, стискивала зубы и рвано дышала, буравя его взглядом полным дурманящей страсти со вкусом злобы.
– Бесподобно, – Кошмар широко улыбнулся. Его глаз расширился и светил огромным атоллом, видя в темноте намного больше девушки. Спину перестало печь. Теперь было лишь ощутимо тепло от бархатистой черной жидкости с его рук и векторов, теплым мёдом закрывшей раны.
– Это безумие, Мар, – прошептала Лайма и дерзко улыбнулась в ответ, зацепившись затуманенным взглядом за едва видимое свечение зеленоватого фосфоресцирующего румянца на скулах черного монстра. Её монстра…
Комментарий к Ненавидь меня сильнее
(ꏿ﹏ꏿ;)
========== Локус контроля ==========
Комментарий к Локус контроля
Локус контроля – под данным термином понимается приписывание своих успехов и неудач в жизни внешним факторам или собственным способностям. Так, человек либо все сваливает на обстоятельства извне, либо возлагает всю ответственность на себя.
“Я люблю тебя. Как мне жаль, что это не означает «Никогда не сделаю тебе больно».“Dragon Age 2, Андерс
Они сидели в полуразрушенной гостиной, у старого дивана прямо на полу, скрестив по-турецки ноги и пили чай. Осколков стекла на ламинате и небольшом ковре уже не было, но повсюду валялись многочисленные книги, страницы, мелкие вещи, упавшие со стеллажа и коробки, с вывалившимся содержимым. Тут и там можно было увидеть карандаши, обрывки бумаги из какого-то блокнота и даже катушки с нитками. С потолка на человека и монстра мрачными провалами пустых плафонов взирала люстра. И только маленькие бра на стенах, уцелевшие в недавнем побоище, давали неяркие пятна света.
Лайма, зябко обхватив свою чашку, задумчиво смотрела на струящийся над ней пар, иногда проводя по беспорядку на голове пальцами и бросая странные взгляды на Найтмера. Кажется в волосах все ещё были редкие маленькие стеклышки, но вытащить их вслепую не удавалось. Кошмар невозмутимо отпил из кружки, тут же отставив ее в сторону и брезгливо поморщившись.
– Что, не любишь чай? – с любопытством чуть охрипшим голосом поинтересовалась девушка, делая очередной глоток. На её вкус чай был отличный, с лёгкими нотками бергамота, но отнюдь не навязчивыми.
– Слишком сладкий, я предпочитаю без сахара, – он смерил ее равнодушным взглядом и моргнул.
– В следующий раз посолю, – усмехнулась в ответ и отсалютовала кружкой, словно бокалом шампанского.
– Я смотрю у тебя какая-то нездоровая тяга к провокациям, мелочь. Тебе было мало сегодняшнего? Может тебя стоит выбросить в окно в следующий раз, чтобы поумерить пыл?
– С первого этажа? Пфф, так неинтересно.
– Никто не обещал тебе ничего интересного. Я вообще тебе ничего не обещал и не собираюсь, – он равнодушно вздохнул и отвернулся, созерцая открытый дверной проем в кухню, где слабо жужжал холодильник.
– Не обещал, не спорю. Но ты же сам пришел, – Лайма хитро улыбнулась, поймав его раздосадованный взгляд. Словно его подловили на чем-то постыдном и в то же время милом.
Действительно, очень часто его действия не согласовывались с образом чёрствого и неприступного, злобного существа, каким он хотел казаться. Лайма была уверена: эти шипы он выставил неспроста, вдоволь нахлебавшись за жизнь болью и теперь просто хотел огородиться от любых ее возможных источников, даже ценой боли окружающих.
Она сама была такой же, и теперь они столкнулись, как два айсберга в бездушном ледяном океане. Эти осколки от удара их встречи ещё долго будут разлетаться по волнам, причиняя страдания. Сверкать на солнце миллионом болезненных и прекрасных искр. Пока лёд их душ не станет одним целым. Если конечно станет…
Найтмер злобно прищурил зеленоватый глаз и оскалился, но промолчал. Лайма снова усмехнулась, празднуя крохотную победу, и снова с наслаждением отпила горячий напиток. Потом наверняка онемеет язык от излишне высокой температуры, но уж очень хотелось пить. Чашка жгла пальцы, но было уютно и приятно от ответного покалывания в руках.
– Ну… Что дальше? Может кино посмотрим? Фильм ужасов всё ещё актуален, кстати, – она отставила полупустую кружку и выжидательно уставилась на монстра.
– Решила накормить меня до отвала? – он все же чуть улыбнулся и склонил голову вбок, – не стану отказываться, но за язык я тебя не тянул!
– Тянул, тянул. И не только за язык, Мар, – Лайма прыснула в кулак и поспешила встать, уворачиваясь от прицельно полетевшей в ее голову увесистой книги.
Она подключила к телевизору флешку и вернулась обратно, с ногами забираясь на мягкий диван. Монстр внимательно следил за каждым ее движением, особенно жадно одаривая вниманием пальцы, переключавшие каналы на пульте. Он пересел с пола к ней, переводя единственный глаз на экран телевизора.
Лайма решила, что фильм полный скримеров, вполне подойдёт для совместного времяпрепровождения, особенно если предполагается компания из живого воплощения кошмара. История рассказывала о призраке и доме, в который переехала невезучая семья. Классика жанра, но на удивление удачно скомпонованная, перенося зрителя в потрясающе реалистичные съёмки паранормальной активности. Девушка обожала подобные фильмы и связанные с ними острые ощущения. Кроме того, большинство картин подобного жанра обладали прекрасной детективной составляющей, приводящей в отнюдь не меньший восторг.
Лайма быстро увлеклась просмотром, затянутая в водоворот сюжета, не обращая внимания на сидевшего рядом Найта. Не зная, что он смотрит на нее неотрывно, вовсе не интересуясь кинофильмом. Ловит каждый ее вдох…
Когда дело дошло до щекотливых и жутких моментов, она едва заметно вздрагивала, но получала от этого явное удовольствие, тут же слегка приподнимая уголки губ в намёке на улыбку. Захотев что-то прокомментировать, девушка повернулась к Найтмеру, неожиданно натыкаясь на его такой близкий сейчас глаз, в котором метались яркие зеленоватые искры.
– Не, ну так не быва….ет… Ты чего? – Лайма недоуменно приподняла бровь и чуть напряглась, не ожидая, что монстр окажется вдруг так близко. Снова…
– Вкусно, – как-то плотоядно прошипел черный монстр, – хочешь, чтобы я живьем повторил сюжет фильма у тебя дома?
– О, нет. Второго признания мое скромное жилище не вынесет, – Лайма картинно закатила глаза.
– Я тебе ни в чем не признавался, человек, не надумывай того, чего нет, – Найтмер отодвинулся, с безразличием отвлекаясь на экран. Повисла неловкая тишина, и Лайма переваривала услышанное. Что?
Он просто забавлялся? Он ничего не испытывает? Все, что между ними произошло – какое-то извращённое издевательство? Опять эта резкая смена настроения и выпущенные так некстати шипы… Лайму снова начало захлёстывать жгучее раздражение. Да такое сильное, что поплыла перед глазами картинка. Хотелось как минимум расцарапать его надменное лицо. “Ах ты чертов засранец, просто использовал меня, значит?” – девушка злобно прищурилась.
– Да и катись колбаской, ходячая нефтяная скважина, – процедила Лайма, не спуская рассерженного взгляда с высокомерного профиля. Девушка просто не выдержала… Он скосил на нее глаз, не повернув головы, как часто любил делать, но не шелохнулся.
– Что ты сказала? – свистящий шепот любого бы привел в ужас, но Лайма держалась на крепком горючем под названием “аффект”.
– Иди нахрен, говорю. Устала я от твоих загонов. И дом мой устал, спасибо хоть крыша осталась.
– Дура! – резко крикнул Найтмер, оскалив зубы в немыслимо страшной гримасе, – сама же будешь умолять меня придти!
– Да хрен ли тебя умолять, ты сам припираешься, как к себе домой, – она усмехнулась, приводя Кошмара в бешенство.
Движение оказалось столь быстрым, что за это время не успеешь моргнуть. Лайму схватили за горло черным вектором с силой сжав, отрезая доступ к воздуху. Она лишь шокировано распахнула глаза и судорожно ухватилась за державшую ее конечность, не в силах издать хоть что-то кроме неясного хрипа. Казалось, что ещё немного и шея сломается, как сухая хворостина. Перед ней металось искаженное собственным испугом изображение крупного и яркого глаза Найтмера и доносился голос, сухим скрипом резавший зазвеневший от удушья слух.
– Люди всегда столь глупы и самонадеянны, Лайма. Это будет для тебя достойным уроком: никто не смеет так говорить со мной, и ты – не исключение, ясно? Ты без меня загнёшься, как вырванное с корнем растение. Иссохнешь от жажды. Будешь ждать новой встречи, ненавидеть и желать, следить и медленно сходить с ума, как делал это я.
Он отпустил ее так же резко, отступив на шаг и буравя ее взглядом, пока девушка судорожно откашливалась и вытирала брызнувшие из глаз капельки горячих слёз. Она почти не слышала его слов, обуреваемая страхом. Невольно трясущаяся рука закрыла шрам на лице…
Лайма подняла на него полнившийся болью взгляд, заметив на его лице тень отражения собственного ужаса. По крайней мере так казалось, но… затем… Найтмер растворился в черноте, распавшись на миллионы черных осколков тени, оставляя девушку одну. И не сказав больше ни слова…
Она ещё раз потерла шею и усилием воли подавила рвавшиеся наружу слезы. Не сейчас… Ничего не хотелось, особенно думать обо всём произошедшем абсурде. В голове осталась единственная мысль. “Я сама во всем виновата”, – билось в такт собственному пульсу. Душа подернулась ледяной поволокой болезненного равнодушия: тревожный звонок депрессивных отголосков. Организм стремился защититься от нахлынувшей боли воспоминаний, погружая девушку в апатию.
Лайма просидела так до позднего вечера, бессмысленно таращась в одну точку стеклянным взглядом. Так продолжалось бы почти наверняка до самого рассвета, но из ступора ее медленно выводил звук вибрации валявшегося где-то на полу смартфона. Кажется, он только чудом уцелел в случившемся переполохе, завалившись почти под самый диван. Лайма не хотела отвечать, но телефон звонил и звонил. После одного прозвона начинался следующий, снова и снова. Медленно, словно во сне, девушка сползла с дивана на пол и дотянулась до вещи. На экране мерцала фотография ехидно улыбающегося скелета в капюшоне. Это был Даст.
– Да? – Лайма хладнокровно нажала на кнопку ответа и просипела болящим теперь горлом.
– Хей, детка, при…. Эй, что с голосом? Ты болеешь? Я дозвониться никак не мог, – низкий хриплый голос друга с довольно жизнерадостного сменился на обеспокоенный.
– Мм… Давно тебя не слышно было… Голос. Считай, что меня повесили на дерево, – невесело усмехнулась Лайма, вспомнив о том, что рассказывал друг и не сдержав короткий кашель. На том конце повисло молчание, словно Даст обдумывал полученную информацию или не знал что сказать.
– Лай, ты дома? – строго спросил скелет, вырвав девушку из очередного витка апатии.
– Да, – горло стало хрипеть сильнее, и она снова потерла шею, ощущая тупую болезненность прикосновения. Наверняка там расплывается хороший синяк. Даст повесил трубку и почти в тот же момент материализовался прямо в гостиной ее дома. Он сначала озадаченно осматривался, все больше и больше поражаясь масштабам разгрома, тут же разразившись тирадой совершенно нелестных ругательств. Но когда нашел взглядом безвольную фигуру девушки с телефоном в руках, метнулся к ней, с громким стуком упав рядом на колени.
– Лай, черт, ты как? Что стряслось? – он в злом изумлении расставил руки, горящими магией глазами всматриваясь в ее блестевшие от сдерживаемых слез глаза, мечась по фигуре и вновь заглядывая в её темные омуты.
– С Найтмером… Поссорилась, – она устало опустила веки, и пара слезинок все-таки совершила побег по прохладной коже, падая на подол футболки. Даст с досадой что-то прохрипел, хотя это больше походило на сдавленное рычание. Его пальцы чуть подняли подбородок девушки и повернули ее голову в сторону.
– Это ещё что за хренотень? Это он сделал? – глаз Даста ярко засиял двумя цветами, выдавая его крайнюю степень злости. Лайма ничего не говорила, с силой закрыв глаза, но слезы продолжали течь помимо ее воли, а тело мелко задрожало, отзываясь на страдание души.
Скелет сгреб девушку в охапку, и ее тут же словно пропустило через мясорубку, оставив в голове фейерверки ярких искр и кругов. Она в недоумении раскрыла глаза, пытаясь вернуть им прежний фокус, цепляясь за незнакомые объекты, и чуть отстранилась от друга, с немым вопросом смотря на его рассерженные огоньки волшебных зрачков.
– Извини конечно, но там я тебя не оставлю, малышка. Побудешь пока со мной. Дрим писал мне, что у тебя отпуск, это так? – Даст мягко выпустил девушку из объятий, позволяя сесть поудобнее на небольшом диванчике кухни, куда они переместились. Помещение было обставлено весьма минималистично, но стильно: не было ничего лишнего. Черная мебель и белые стены, на которых кое-где висели большие картины со странными натюрмортами. Кажется на них были изображены бутылки с кетчупом.
– Да, отпуск. Почти целый месяц, – радуясь возможности отвлечься, Лайма поддержала разговор, кладя свой телефон на небольшой обеденный стол и вытирая остатки слез.
– А я только вернулся из своеобразной командировки. Поэтому не отвечал. Как приехал и сразу позвонил, а тут… Хей, болит? – он ткнул пальцем в ее шею, слегка скривившись. Лайма неопределенно пожала плечами, нервно проведя рукой по волосам. Даст потянулся к ней и вытащил откуда-то из-за ее уха маленький осколок стекла, который едва заметно до этого покалывал кожу.
