Текст книги "Лайм и горький шоколад (СИ)"
Автор книги: Dayrin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== Философия пессимизма ==========
“Ибо чем больше кто имеет в себе самом, тем меньше нуждается он во внешнем и тем меньше также имеют для него значение остальные люди”Артур Шопенгауэр
Пищащий звук, оповещающий о том, что двери уходящего с платформы поезда вот-вот закроются, заставил ее торопливо заскочить в вагон, на ходу поправляя лямку от сумки, перекинутой через плечо. Ждать следующий на многолюдной станции после насыщенного дня не хотелось. Народу было достаточно много, и найти себе удобное местечко, где можно было бы сладко прикорнуть являлось задачкой не из легких.
Взгляд зацепился за полупустое и малость темное пространство возле нескольких сидячих мест поодаль, и девушка поспешила туда, снова перехватив поудобнее сползающую лямку, протискиваясь между различными людьми, рогатыми существами с хвостами, шерстью и черт знает чем еще.
Ноша ощутимо тянула вниз: куча старых и не очень университетских учебников еле уместилась в сумке для ноутбука. Пришлось проявлять чудеса аккуратности и перфекционизма, укладывая их, чтобы не использовать ненавистные пакеты. Благо на последнем курсе уже не требовалось того же количества книг, что и раньше. Но и этого вполне хватало, чтобы отдавить плечо, вызывая раздражение и досаду. Подойдя к этой внезапной пустоте в почти переполненном вагоне, она обнаружила странного вида монстра, что сидел возле поручня и с невозмутимым видом читал книгу.
И не то чтобы ее смущало наличие монстра в целом: в этом мире они жили всегда. Каких только не было! И даже не то, что лампочка тут не горела, и читать при таком освещении явно было не очень удобно. Тем не менее, таких существ она точно еще не видела: весь черный, словно покрытый чем-то смоляным, а то и вовсе нефтью и отдаленно напоминающий скелет. Это сравнение показалось ей занятным. Причина отсутствия какого либо народа была как раз в этой «жиже», словно стекающей с монстра, пачкающей ближайшие места и поручни, за которые держались его большие щупальца, растущие откуда-то из спины. Однако при ближайшем беглом наблюдении за капелькой этой субстанции на железном шесте девушка отметила, что она исчезает затем без следа, будто нечто эфемерное. Пожав плечами, она уселась на соседнее кресло, полностью игнорируя его недоуменный, сердитый и короткий взгляд, и укладывая на колени тяжелую сумку.
Ей было все равно. Она не любила толчею, давку, людей в принципе, и отсутствие их в радиусе минимум пяти метров благодаря этому комку черноты и слизи, которая на самом деле ничего в общем-то в конечном итоге не пачкает надолго, ее более чем устраивало. Никому не придет в голову сесть рядом с ними, а значит можно рассчитывать на спокойный отдых до конечной станции. Никто не станет пихать в лицо чужими пакетами, толкать локтями и рюкзаками, раздражать телефонными разговорами. Идеально!
Поезд снова тронулся, держа путь на восток города, везя разномастных пассажиров до своих точек назначения и мерно постукивая колесами, убаюкивая и настраивая на уютный лад. Маршрут лежал над городом, и за окном мелькали яркие вывески магазинов и кафешек, маня и призывая провести теплый вечер там. Странный черный монстр снова будто расслабился и продолжил читать свою книгу, явно увлеченный происходящим там куда больше, чем реальностью. Но, когда спустя минут пятнадцать девушка не отодвинулась, а все так же продолжала сидеть рядом, он скосил на нее свой единственный ярко-бирюзовый глаз, не поворачивая головы. Похоже, ему стало интересно, почему же человек не побрезговал сесть рядом, ведь поначалу он, кажется, был уверен, что тот отсядет, едва почувствовав черную жидкость на себе и одежде. Но этого не произошло. Кроме того, особа, явно стараясь быть незамеченной, смотрела в его книгу, увлеченно всматриваясь в мелкие строчки и немного щурясь.
Девушка любила книги всей душой, пожалуй, имей та такую возможность, то читала бы день и ночь, без перерывов на сон и еду. Что называется, запойный читатель – если нырнула в чтиво – всё… Можно даже не пытаться достучаться, это совершенно бесполезно. А книга совершенно незнакомого существа оказалась на диво интересной, завлекая с первых случайных строк, даже если не понимаешь и не ведаешь, что было в начале. И как же было досадно, что буквы такие мелкие, а заинтересовавшее произведение далековато, чтобы в полной мере окунуться в новый мир, полный явно философских изречений и премудростей. Незаметно для нее самой книга оказалась едва заметно ближе. Или ей просто кажется из-за падающих из окон бликов? Она едва не поблагодарила соседа, но вовремя спохватилась, все еще старательно делая вид, что не читает, чтобы не привлекать внимания не очень дружелюбного монстра. Отчего-то ей казалось, что тот захлопнет любопытную историю, едва заметив ее интерес. Ей даже расхотелось спать, и теперь в голове прочно засел вопрос: «Как называется эта книжка? Я бы поискала в магазине…»
Так и пролетали одна станция за другой, размеренно открывались и закрывались двери, качался, фыркал и шипел поезд, пассажиров все меньше, пока в какой-то момент в вагоне не осталось только двое: она и черное существо. Перед предпоследней станцией, когда девушка уже почти дочитала очередную страничку, книга громко захлопнулась, заставив девушку заметно вздрогнуть. В мыслях мелькнуло сожаление и мимолетный страх. “Спалилась, черт…”
Она испуганно подняла глаза, встречаясь с насмешливым, злым взглядом и белоснежной улыбкой, болезненным контрастом режущей черноту лица. Ее изучали. С ног до головы. Но ей вдруг снова стало всё равно. Сколько лет она получала полные отвращения, любопытства и отвратного сожаления взгляды от окружавших ее людей и монстров. Это уже вошло в привычку, как и отсутствие желания каждый раз при таких ситуациях прикрыть шрам на собственном лице, безобразной линией пересекающий кожу от лба, через глаз и прячущийся за линией подбородка. Проще выстроить ледяную стену безразличия. Было лишь жаль недочитанной истории. И ничего больше. Ведь ничего же?
Она разочарованно вздохнула и уставилась в окно напротив, скользя взглядом по мелькавшим огням и игнорируя странную ауру темного существа рядом. Меньше всего хотелось говорить и что-то объяснять. В конце-концов, ничего такого она не сделала. А существо не спешило одаривать ее каким бы то ни было сочувствием и не акцентировало внимания на досадном недостатке на лице. Но быть может, это только показуха. Раздражает… А еще появилось ощущение, что изнутри высасывают негативные эмоции, оставляя лишь спокойную ровную череду других. Потому что стоило какой-то печальной мысли появиться, как она не успевала закончиться и растворялась, будто не доведенная до конца линия. “Усталость” – подумалось ей. Да, это определенно все можно списать на трудный день на кафедре, когда почти все силы ушли на работу с протоколом исследования, где нельзя ни на шаг оступиться, иначе весь эксперимент пойдет коту под хвост… Когда весь день работаешь в напряжении, то обрывочные мысли – не такая уж удивительная вещь.
На остановке черное странное существо молчаливо встало и вышло, не взглянув на свою попутчицу более и растворяясь в темноте, как случайная тень. Она все же обернулась на миг, но ничего не увидев, снова уставилась в окна напротив, подметив, что грустные мысли снова вернулись, но взгляд метнулся к сидению, где минуту назад был монстр. Там осталась лежать его книга… Она схватила ее, едва не выронив собственную сумку и уже хотела попытаться догнать забывчивого монстра, но двери прямо перед ее носом закрылись, и поезд повез ее дальше.
– Дьявол! – ругнулась та, обреченно облокачиваясь на дверь плечом. Теперь она смотрела на обложку такого желанного пару минут назад трактата. “Артур Шопенгауэр” – гласила обложка с золотистыми, вытертыми кое-где буквами. Книжку читали явно не первый раз: она была приятно старой, с чуть пожелтевшими от времени страничками, которые девушка любила до дрожи. Не удержавшись, она с наслаждением понюхала корешок книги. Да-а, этот потрясающий и волшебный аромат старой бумаги и пыли был как никогда любим, делая ее на порядок ценнее любого нового издания. И примешавшийся к нему тонкий аромат с немного горчащими нотками чего-то неопределяемого добавляли своего удивительного шарма.
– Афоризмы житейской мудрости, – прочитала она вслух, и ее голос утонул в звуке стучащих колес поезда, – любитель философии пессимизма? Подходит ему, – протянула та, вспомнив отталкивающий окружающих образ ее недавнего попутчика. Но ее он не оттолкнул, напротив. Примерно так, она полагала, выглядит и она сама внутри. Ее душа была безвозвратно сломлена окружающими, собственной ненавистью к себе, ставшей со временем холодным безразличием. Жизнь безжалостна и не всегда справедлива. Так нам всем порой кажется. Но только ничего не делается просто так, все имеет значение, хоть понять это даётся далеко не сразу. Она грустно вздохнула и спокойно провела рукой по шраму, расколовшему ее веру в людей.
Решив, что не стоит поддаваться негативным веяниям и чувствам, она зажала книгу в руках, готовясь выйти на своей остановке. Когда двери с пиликаньем раскрылись, выпуская ее на пустынную платформу, она шагнула в вечерний прохладный полумрак летнего вечера. Лямка снова тянула плечо, напоминая о том, что еще нужно дотащить все до дома. Тонкая девичья фигурка уверенно отправилась известным ей путем, скрываясь за углом большого кирпичного дома, следуя к дороге, ведущей через небольшой бульвар со старыми раскидистыми ясенями и маленькими, изящными уличными фонариками. Ей нравилось жить в этом безлюдном пригороде: тишина и покой таились в каждой местной травинке, не было шумных компаний и громких гулянок, привычных для жителей центра и более густонаселенных районов. А так удобно располагающаяся к дому станция позволяла без пересадок достичь университета, минуя лишние хлопоты, пересадки и душные потоки людей и монстров.
На потухшем куполе неба загорелись малочисленные, но яркие звездочки, привлекая взгляд задорным подмигиванием. Девушка ненадолго остановилась, задумчиво всматриваясь в бесконечно далекие огни, отмечая наверное в тысячный раз, что глядя на звезды, смотришь в прошлое, и снова зашагала к дому, уже видному в конце улицы.
Пустые глазницы окон взирали на нее мрачно, но девушка радовалась, что теперь сможет отдохнуть в любимой тишине своего маленького коттеджа, ведь впереди выходные, а значит можно не беспокоиться о работе в лаборатории как минимум два дня.
Войдя в пустую прихожую, она скинула ненавистную сумку с тяжелой ношей прямо на пол, огласив стены глухим звуком упавших книг. Небрежно бросив ключи в вазочку у стены и скинув кеды, она торопливо прошла в комнату, включая по пути свет и падая на диван не раздеваясь. Наконец-то дом, милый дом! Вздох облегчения огласил комнату. Девушка с наслаждением потянулась, отмечая при этом, что все еще держит в руке книгу того монстра. Устроившись поудобнее, она открыла первую страницу и увидела сверху подпись: “Библиотека Лэндри Парк, 14. Найтмер”.
– Найтмер? – она задумчиво почесала нос, отмечая про себя, что имя точно подходит обладателю. Это ведь явно имя. Похоже, что книга была взята в библиотеке, а значит, ее полагается вернуть. Не в правилах девушки было забирать чужие книги, особенно библиотечные. Это настоящее кощунство! Теперь понятно, почему она такая старая и потертая, перевидала, наверное, не мало хозяев. И о чем думал ее теперешний владелец, забыв ее в пригородной электричке? “А забыл ли?” – вдруг подумалось девушке. Не похож он был на растяпу, больно уж грозный имел вид и цепкий взгляд.
Ей стало интересно, и давно позабытое волнение слабо колыхнулось в груди. Книга, библиотека и загадочное существо – это по меньшей мере занятно. Она захлопнула издание и положила вещь на журнальный столик, намереваясь завтра же отправиться по адресу и вернуть ту владельцу. Понравившуюся книгу она прочтет в любом случае, купив в магазине новый экземпляр в свою домашнюю коллекцию.
– Что ж, Найтмер… Приятно было познакомиться. Я Лайма*, – немного улыбнулась в темноту пустых комнат девушка. На мгновение ей показалось, что темнота колыхнулась, как огромная черная штора. Лайма прищурилась, но ничего более не увидела, а тишина лишь подтверждала наличие у нее буйной фантазии. Потерев лицо ладонями, она поднялась с дивана и лениво поплелась на кухню, чтобы снабдить себя приличным ужином на ближайший вечер, а заодно сходить переодеться в домашнюю одежду.
Когда на столе стояла тарелка с горячей печеной курицей и макаронами, девушка вновь ощутила навалившуюся усталость, здраво решив, что после ужина отправится спать. Лучше встать завтра пораньше и хорошенько выспаться сейчас, чем напрочь сбить режим и страдать потом всю неделю. Самое главное, не начать читать перед сном. Но Лайма будет не Лаймой, если не нарушит это правило в очередной раз… И поняла она это, когда часы уже показывали далеко за полночь, а сама она обнаружила себя в кровати с оставленной в электричке книжкой, прочитанной теперь едва ли не на треть.
– Литературная алкоголичка, – мрачно усмехнулась девушка, откладывая книгу на другую сторону кровати и выключая свет от бра за головой. Знает же, что пожалеет об этом позже. Знает, но ничего не может с собой поделать: устоять просто невозможно. Остается лишь смириться с тем, что всю неделю придется ходить сонной мухой, ощущая на собственной шкуре коварные происки образа жизни “совы”.
Повернувшись на бок, девушка прикрыла сонные глаза, вспоминая образ Найтмера и удивляясь странности его имени. Действительно мрачный монстр. Интересно, а его окружение тоже одаривает его теми же взглядами, что порой получает и она сама? Если так, то она ему даже завидует: по крайней мере в его личное пространство никто добровольно не полезет. Но она влезла… Надо будет за это извиниться, если застанет его в библиотеке, все таки не всем это по душе. По крайней мере Лайма такого не любила. Но почему-то сидеть рядом с Найтмером ей было не так уж и некомфортно, как обычно бывало с другими существами, будь то люди или монстры.
Уже засыпая, девушка решила, что подумает об этом как-нибудь потом, повернувшись на другой бок и не заметив, как за тонкой прозрачной тканью тюли на окне мелькнул и пропал бирюзовый огонек.
Комментарий к Философия пессимизма
Имя “Лайма” – (лит. Laima, латыш. Laima) – богиня счастья и судьбы в балтийской мифологии.
========== Шахматы с жизнью ==========
“Жизнь – это как бы шахматная игра: мы составляем себе план, однако исполнение его остается зависимым от того, что заблагорассудится сделать в шахматной игре противнику, в жизни же – судьбе.”Артур Шопенгауэр.
Утро для Лаймы началось днём. И как это обычно и бывает после позднего засыпания, вставать даже без будильника было необычайно тяжело. Голова, словно наглухо набитая ватой, отказывалась выдать сколько-нибудь адекватную мысль. Про планы на день говорить и вовсе не приходилось, явно стоило сначала взбодриться.
Девушка недовольно что-то пробормотала, сонно выбираясь из под приятно теплого одеяла и шлепая по холодному полу босыми ногами, направляясь для начала в душ. Раздевшись и включив воду, делая ее погорячее, девушка какое-то время не шевелясь стояла под струями в ванной, с закрытыми глазами, пытаясь запустить двигатель собственных мыслей.
Они лениво перекатывались в голове, то и дело меняя направление и не достигая изначально заданной цели. В конце концов, взяв себя в руки, девушка покорно сняла с полки мочалку и принялась мыться. С движением тела появилось и движение мыслей, приведя ее наконец к тому, что сегодня надо посетить библиотеку. И раз уж представился случай, то не только вернуть потеряшку, но и присмотреть что-нибудь для себя. А если ничего толкового или нового не найдется, то завалиться в какой-нибудь книжный магазин.
Когда с водными процедурами было покончено, а чистая одежда, состоящая из простых черных джинс и синей футболки, надета, настал черед быстрого кофе, который девушка едва ли не наполовину разбавляла молоком. Пить его в каком-то другом виде Лайма считала отвратительным, поэтому в холодильнике всегда был стратегический запас молока с большим сроком годности. Заварив любимый напиток, она полезла в телефон, чтобы уточнить местонахождение нужного ей здания и режим его работы. Но взглянув на часы и оценив оставшееся время, пришлось поторопиться: библиотека сегодня закрывалась рано и была всего пара часов, чтобы успеть туда и вернуть вещь.
– Вот же дьявол, – с досадой протянула девушка и не без сожаления отставила почти нетронутую чашку с напитком в сторону. Чтобы всё успеть, придется идти прямо сейчас. Лайма могла бы перенести всё на следующую неделю, ведь по воскресеньям библиотека не работала, но хлопот и планов из-за работы на кафедре уже и так было по горло. Хотелось решить все незаконченные дела сегодня, иначе пресловутый перфекционизм не даст спокойно отдыхать.
Забежав в комнату за книгой и метнувшись в коридор, она стала торопливо завязывать шнурки на кедах, попутно прикидывая, где лежит кошелек, документы и ключи. Собрав и рассовав все необходимое по карманам, предварительно вытащив из кошелька пару купюр, чтобы оставить его дома, она наконец вышла, громко хлопнув дверью пустого строения и заперев его на два оборота. Девушка задумалась, зачем вообще закрывает дверь, ведь никто и не жил рядом, да и красть у нее особо нечего. Случись с ней чего, вряд ли кто-то стал бы ее искать, кроме тех, с кем та работала в лаборатории.
Отогнав от себя подобные глупости, Лайма поспешила на электричку, чтобы та довезла ее до противоположного края города, где и находилась библиотека. Странно, что книгу он взял именно там, ведь, как она помнила, монстр вышел на соседней с ней станции. Неужели это издание есть не везде? В таком случае проще было бы его купить, чем ездить в такую глухомань. Может нет денег?
Уже забежав в транспорт, девушка всерьез задумалась обо всяких житейских глупостях, представляя мрачного черного монстра в самых обыденных ситуациях, вроде похода в магазин или оплаты счетов. Нахмуренный взгляд и скрещенные на груди руки говорили о том, что она в голове решает как минимум уравнения Максвелла, сидя в почти пустом вагоне, но уж никак не такие смешные вещи. Спустя время Лайма одернула себя, непонимающе оглядевшись. “Чего я вообще об этом думаю?” – возмутилась она мысленно, и, решив отвлечься, снова стала читать книгу, которую взялась возвращать.
Путь до нужной станции занял приличное количество времени, а малое число пассажиров в выходной делало поездку почти приятным времяпрепровождением. Но с растущим раздражением Лайма отметила, что поезд излишне долго стоит на каждой станции, лишая ее и без того заканчивающегося времени. И на последнем участке пути девушка едва ли не чертыхалась, исходя злостью и досадой, нервно постукивая пальцами по корешку закрытой книги. Чтение в такой нервной обстановке не представлялось возможным.
Лишь только дверь успела открыться на станции “Лэндри Парк”, девушка вылетела из вагона, бегом устремляясь в нужном ей направлении к переходу на одноименную улицу. До конца работы библиотеки оставалось от силы пятнадцать минут, и Лайма раздражённо подумала, что лучше бы осталась дома, в глубине души понимая, что вряд ли успеет.
Вылетев на улицу из подземного перехода и дерганно оглядевшись, она силилась увидеть номера домов, чтобы уточнить направление, но теряя при этом драгоценные секунды. “Вот и стоило тащиться в такую даль, чтобы побегать и потом ехать обратно? Курица!” – корила себя девушка, снова срываясь на бег, старательно огибая идущих неспешно людей и монстров.
Нужное здание оказалось совсем не так далеко, как выглядело на карте. Вывеска со старыми буквами выглядела слегка потрепанно, а цвета поблекли от времени и солнца, но это была та самая библиотека. Маленькое на первый взгляд, двухэтажное здание приветливо светило окнами через раскрытые полотна неплотных штор на них, выдавая внутри стройные ряды книжных шкафов. Лайма победоносно выдохнула, забегая на маленькое крылечко с витыми перилами и стараясь унять сбившееся дыхание. Дело шло к вечеру, поэтому привычная жара к ее удовольствию не докучала разгоряченному телу.
Она потянула растрескавшуюся дверь на себя, и та пропустила девушку внутрь с тягучим насыщенным скрипом, тут же обдавая ее воздухом с запахом старых страниц. Девушка на мгновение с блаженством прикрыла глаза, не в силах противиться любимому запаху, и только спустя почти минуту позволила себе пройти дальше. Библиотека для Лаймы – это святая святых, и проводить в них свой досуг было делом вполне привычным. Но войдя в эту библиотеку, у нее от изумления открылся рот.
Тянущиеся ровными рядами стеллажи шли до самого потолка, теряясь в его вышине и проходя прямо через дощатый потолок на второй этаж. Полки ломились от необычных изданий, явно раритетных, и даже не все из них были на понятном ей языке. Аккуратно стоящие на них цветные фолианты так и манили к себе, приглашая отправиться в удивительное путешествие по волнам неизведанной информации, историй и легенд, и Лайма едва держала себя в руках, чтобы не кинуться к полкам, как умирающий от жажды путник к колодцу. Оглядевшись в поисках хоть кого-то в зале, девушка увидела стойку администратора, за которой никого не оказалось. Она для верности даже заглянула за нее, но и там никто не прятался, не спал и не сидел.
Подождав ещё пару минут и лениво постучав по пустой поверхности пальцем, девушка все же пошла к стеллажам, желая скоротать время до возвращения пропавшего библиотекаря. Проводя рукой по выступающим корешкам книг она с удивлением вглядывалась в те названия, которые могла прочитать. Здесь встречались как знаменитые человеческие произведения, так и явно те, что были созданы монстрами, вроде таких как “Миры Заземелья” или “Учения темного Грак`За”.
Хотелось прочитать это всё, но взглянув на многочисленные ряды, уходящие далеко в конец, почти теряясь у стен, Лайма засомневалась, что ей хватит и жизни на прочтение всего этого богатства. Снаружи это здание не казалось столь же впечатляющим, каким оказалось внутри, и теперь было понятно почему встреченный ей загадочный Найтмер взял книгу именно здесь. Наверняка во всем городе не сыскать более уникальной и диковинной обители для тех, кто любит читать… И почему только она раньше ничего не слышала о таком месте? Может потому что ни с кем толком не общалась? Общество книг ей было намного ценнее, чем чье либо другое… Или это место создано специально для монстров и людям сюда и вовсе нельзя? Но никаких предупреждающих табличек на входе точно не было.
Девушка тихо прошлась до самого конца помещения, почти до угла, где оказалось старое кресло, словно позабытое и одинокое, но от этого не ставшее менее привлекательным для такого места. Лайма, недолго думая, села в него, все ещё с детским изумлением и восторгом рассматривая возвышающиеся над ней стены полок. Было тихо до звона в ушах, и даже с улицы не могло просочиться ни одного раздражающего звука. Блаженство… Неожиданно раздался звон ключей и чьи-то шаркающие шаги последовавшие за скрипом двери. Библиотекарь вернулся, и судя по кряхтению и тихому бормотанию, это был какой-то дедушка. Из-за стеллажей его не было видно, как и девушку не мог разглядеть никто, не пройдя до конца помещения. Лайму вдруг пронял азарт, и та затаилась, решая проверить, найдут ли ее в таком занятном месте. Что вдруг взбрело ей в голову, она бы и сама едва ли ответила. Но внезапная сумасбродная идея тайком остаться в таком “клондайке” знаний после закрытия показалась ей почти гениальной.
Девушка даже дышала через раз, опасаясь, что в такой звенящей тишине это звучит оглушительно громко. Но к ее счастью почти сразу погас свет, а что-то бубнящий дед снова скрипнул входной дверью и громогласно повернул ключи в замке, оставляя помещение закрытым до следующей недели. Лайма не сдержала радостного писка и потрясла в воздухе руками, в одной из которых все ещё была книга, что следовало вернуть.
Такой авантюрный ход она не планировала, но спонтанное решение провести выходные в чудно́й библиотеке показалось ей подарком судьбы. Она снова вернулась к стойке, еле видной в свете уличных фонарей и почти севшего солнца за окнами, и положила на нее книгу. “Увидят и поставят на правильное место” – подумала девушка и снова включила свет. Подумав ещё мгновение, окна были плотно зашторены, дабы не привлекать ненужных свидетелей.
Побродив в колючей тишине ещё почти полчаса, девушка размышляла, что взять прочитать первым, но ее мысли то и дело возвращались к стойке с одинокой книгой на ней. Она не любила начинать что-то новое, не окончив предыдущее. Словно надругательство над произведением или делом. И даже если оно было неинтересным, бросить его недочитанным было выше ее сил.
– Агхх, черт. Ладно, завтра ещё весь день будет, – она с досадой посмотрела на полки и вернулась за книгой, чтобы вновь увязнуть в философских изречениях на забытом кресле.
Дело сделано, и скинув кеды, Лайма с ногами угнездилась на удобной мебели, продолжив читать трактат, изредка перелистывая шершавые странички. Время текло незаметно. Откровенно говоря, который час она и не знала: странно, но тут нигде не было часов. Приятная, почти осязаемая тишина приносила спокойствие и умиротворение, полностью погружая в атмосферу таинственного, волшебного помещения. Можно было сидеть так вечность, позволяя словам из текста медленно течь через собственные мысли, навсегда оставляя в них отпечаток. Настоящая магия, когда читая, буквально видишь чужие мысли и пропускаешь их через призму собственного восприятия мира.
Девушка читала до поздней ночи. На улице стало совсем темно и даже отдаленных звуков нельзя было больше услышать. Но через какое-то время всполохи привлекли внимание Лаймы. Кажется, начиналась гроза… Летом это обычное дело, но ночные грозы случались достаточно редко: то ли климат не позволял, то ли просто не всегда замечаешь такое приятное погодное явление, сбивающее надоедливую духоту, предпочтя любованию зарницами обычный сон. А этим летом дождя и вовсе было критически мало, даже земля местами растрескалась, а листья пожухли, отчаянно желая воды.
Но Лайма не любила грозу… У нее попросту была бронтофобия*, развившаяся ещё в детстве и в силу обстоятельств усилившаяся с возрастом. И хотя гул от далёких раскатов едва можно было ощутить, то вспышки зарниц, освещавших небо с частой периодичностью пустили по ее коже холодные мурашки. Дома такие дни она пережидала, сидя в ванной с наушниками с хорошей звукоизоляцией и музыкой. Если же ненастье заставало на работе, то там тоже хватало мест, где грозу было не слышно. Но сейчас… Это место не было ей знакомым, и так некстати нагрянувшая непогода застала Лайму врасплох.
Грозовая туча, будучи равнодушной к терзаниям юных дев, держала свой путь прямо на город, приближаясь к нему неотвратимыми раскатами, похожими на шаги огромных великанов. Буря, судя по частоте и силе разрядов молний, сулила быть долгой, обещая хорошенько потрепать улицы и пролиться на разогретые каменные стены долгожданным ливнем.
Лайма теперь уже неотрывно смотрела в окно, вздрагивая от каждой вспышки, нервно закусывая губы. Все ещё сжимая книгу, как спасательный круг, она неуверенно встала и подошла к шторам, анализируя ситуацию, пока это ещё позволял сделать рассудок. Можно было бы покинуть это место через окна, но на них были решетки, отрезавшие любые пути к отступлению. Прыгать со второго этажа тоже чревато… Да и до дома девушка не успела бы добраться: ветер гнал черные тучи куда быстрее. Оставалось лишь принять неизбежное. С очередным уже ощутимо встряхнувшим воздух громом в библиотеке и на улице погас свет, оставив бедолагу один на один с фобией, как в дешёвом фильме ужасов.
– Черт… Надо было вернуть книгу на неделе, – с плохо скрываемым ужасом тихо прошептала Лайма, спиной пятясь от окна, пока вдруг не уткнулась в стеллаж, оказавшийся будто бы ближе и прижимая потёртый томик к часто вздымающейся в нарастающем страхе груди.
– Я думал, ты более храбрая. Как… Разочаровательно… – позади, почти над самым ухом раздался словно многократно расщепленный тихим эхом скрипучий нечеловеческий голос.
Лайма порывисто обернулась, сталкиваясь с ярко светящимся в темноте бирюзовым глазом на черном силуэте, почти невидимом в темноте помещения.
Это был Найтмер.
Комментарий к Шахматы с жизнью
*Бронтофобия – патологическая боязнь грозы, грома и молнии.
========== Маска хладнокровия ==========
“Друзья именуются чистосердечными; враги действительно таковы; вот почему надо пользоваться их порицанием в целях самопознания, как больные принимают горькое лекарство.”Артур Шопенгауэр.
– Найтмер. Это ведь твое имя? – Лайма зацепилась взглядом за яркий свет его глаза, словно за спасательный круг, стараясь унять нарастающий страх от нависшей над городом грозы.
– Как проницательно, – сарказм сочился в его странном скрипучем голосе, – сама догадалась или подсказал кто?
– Как… Как ты попал сюда? Дверь ведь закрыта, – она проигнорировала последнюю реплику, пытаясь вопросами отвлечь себя от проявлений собственной фобии.
– Для кого-то вроде меня дверь – не преграда. Кроме того, твой почти животный ужас сложно было не почувствовать, – в темноте стала видна перечертившая лицо белая, немного неестественная улыбка, – ты мне льстишь, человек? Когда я появился, твой страх усилился. Неужели я такой пугающий? – Он будто злился, но из-за странной безэмоциональной улыбки было сложно понять, что вообще испытывает монстр и испытывает ли вообще.
Лайма недоуменно нахмурила брови, озадаченно глядя на Найтмера, удивившись, что ее страх он принял на свой счёт. Монстры, какими бы пугающими те ни были, никогда ее не ужасали. Гораздо страшнее были люди. Их искаженные, безобразные и чёрствые души внушали куда больше опасений, чем чистая непосредственность более слабых духовно чудовищ. И Лайма это знала не понаслышке.
Раздавшийся совсем над головой мощный раскат грома, заставил девушку в ужасе выдохнуть и почти неосознанно шагнуть навстречу к черному силуэту. Она едва помнила, как дышать, голова и вовсе отказывалась думать, потихоньку отдавая управление излишне разошедшемуся инстинкту самосохранения, который волнами липких мурашек проходил по внутренней стороне всех ее внутренностей. Мерзкое во всех смыслах чувство.
Желание быть ближе к любому живому существу сейчас затмевало все доводы логики. Глаз Найтмера внимательно прищурился, а улыбка исчезла, оставив лишь неясный силуэт во тьме библиотеки. Кажется, он был теперь удивлен, если можно так сказать.
