Текст книги "Формула жизни (СИ)"
Автор книги: Daykiry
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Он убирает руку, опускает вниз, Жан-Жак инстинктивно её перехватывает, сдавливает запястье, но, очнувшись, отпускает и делает шаг назад.
– Если хочешь, мы можем не встречаться больше, так будет даже лучше. Но я своего решения не поменяю: когда всё закончится, я просто больше никогда не буду с вами видеться. Это оптимальный вариант.
Жан-Жак не согласен с этим, он хочет загладить свою вину и, обвязав Юру ленточкой, отдать его Отабеку. Он понимает, что это неправильно, что у него всё сводит внутри от мысли, что эти двое могут быть счастливы друг с другом, что Юра наверняка прав – и когда-то Жан-Жак поставит Отабеку произошедшее в укор, потому что не сможет сдержаться, но сейчас отчаяние слишком велико.
Они расстаются у станции метро, не целуются и даже не пожимают руки на прощание. Жан-Жак спешит уйти к остановке, потому что не стал сегодня гнать по дождю байк, Юра спускается в метро. О следующей встрече они не договариваются.
Жан-Жак старательно пытается делать вид, что всё нормально. Он внушает себе, что чувства к Юре пройдут так же, как они проходили к другим. Что это обычная мимолётная влюблённость, которую он испытывал ко многим людям. Вот только зудящие нервы говорят об обратном. Так он ещё никогда не влюблялся.
Через неделю они с Отабеком собираются посмотреть фильм, на который не успели сходить в кинотеатр, и в этот раз очередь Жан-Жака принимать гостей. Он привычно заказывает пиццу и покупает несколько бутылок пива, Отабек приносит ещё. Они редко видятся в последнее время, ещё реже разговаривают, потому что происходящее заставляет нервничать и напрягаться сильнее, чем даже когда они были соперниками на соревнованиях по фигурному катанию.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Жан-Жак, когда они устраиваются на диване. Перед ними на столе стоит коробка с пиццей и пиво, но пока никто из них не притронулся ни к одному, ни ко второму. На экране появляются вступительные титры, но Жан-Жак не может заставить себя погрузиться в фильм.
– Нормально. Месяц ведь уже прошёл, – Отабек туманно улыбается и смотрит на него тоже слишком туманно, и Жан-Жаку становится немного не по себе. – Когда ты в последний раз с ним встречался?
– С кем? – Жан-Жак делает вид, что не понимает, и даёт себе пару секунд, чтобы быстро придумать ответ.
– С Юрой.
– Неделю назад. А ты?
Отабек игнорирует его и задаёт следующий вопрос:
– Больше не планируешь? А как же твоя хвалёная честность и жажда справедливости во всём? – он говорит довольно язвительно, и Жан-Жак понимает, что Отабек по-настоящему злится.
– Он тебе всё рассказал? – и только мгновение спустя Жан-Жак осознаёт, что выдал себя с потрохами.
Отабек откидывается на спинку дивана, крутит в руке так и не начатую бутылку пива и слабо пожимает плечами:
– Нет. Но я догадался. Ещё тогда, когда мы только обо всём договорились. Ты совершенно не умеешь лгать. Но мне хотелось проверить, насколько я окажусь прав.
– И насколько ты оказался правым? – Жан-Жак тоже не может сдержать в голосе сарказма.
– На все сто, – хмыкает Отабек и отставляет бутылку. – Что не так, Жан? Ты боишься, что он выберет тебя? Что выберет меня сам, без твоего подвига?
– Это не подвиг.
– Именно. Это глупость. Которая рано или поздно выйдет боком. В конце концов, может, стоит позволить ему сделать так, как он хочет – никого не выбирать. Или…
– Или? – Жан-Жак удивлённо смотрит на замолкнувшего Отабека. Тот задумчиво хмурит брови и скребёт пальцами по коленке, но взгляд от Жан-Жака не отводит.
– Или стоит попробовать ещё один вариант.
Задать следующий вопрос Жан-Жак не успевает. Отабек вдруг резко подаётся вперёд и касается губами его рта. И это даже на поцелуй не похоже, просто обычное прикосновение, тёплое, но такое внезапное, что Жан-Жак несколько секунд просто переваривает случившееся, а когда собирается отстраниться, Отабек вдруг удерживает его за затылок и заставляет остаться на месте.
Его язык неуверенно скользит по губам Жан-Жака, раздвигает их и углубляет поцелуй, всё ещё придерживая рукой затылок. Жан-Жак не отвечает, он вытягивается струной и сжимает пальцы на плечах Отабека, но отстраниться не пытается. Он почти в шоке, потому что это – последнее, что он ожидал делать сегодня вечером. И что хуже всего – он не чувствует отторжения. Хотя стоило бы. Потому что целоваться с лучшим другом, которого ты знаешь с детства, это почти то же самое, что целоваться с сестрой или матерью: ненормально и практически аморально.
Отабек целует его неспешно, не требуя ответа, но не давая повода не отвечать. Жан-Жак почти поддаётся, потому что противостоять невозможно, в голове мелькает, что он понимает тех парней и девчонок, которые встречались с Отабеком, а потом заваливали его сообщениями после расставания, потому что даже от его поцелуев ведёт в сторону, конечности слабеют, а все разумные мысли заменяются тягучим густым туманом.
Жан-Жак уже готов сдаться и даже трогает своим языком чужой в пока ещё слабой попытке ответить, хоть и не понимает, зачем они вообще это делают, но Отабек вдруг наваливается сильнее, давит на его грудь и заставляет лечь спиной на диван. Жан-Жак моментально упирается руками в Отабека и, скидывая изумление, трясёт головой, уходя от поцелуя.
– Какого чёрта ты делаешь? – голос хриплый и севший, Жан-Жак его не узнаёт. И глаза Отабека, сейчас невозможно тёмные, тоже не узнаёт. Он двигает коленкой немного в сторону и случайно утыкается в пах Отабека, чувствуя то, что не должен чувствовать – Отабек возбуждён и даже не пытается этого скрыть. Жан-Жака словно током прошибает, внизу живота становится неприлично горячо, и этому тоже нет никаких объяснений. Они могли бы оправдаться тем, что пива было слишком много – хотя, кто вообще пьянеет от пива? – но они не сделали и глотка. Поэтому Жан-Жака едва ли не начинает трясти от неправильности происходящего и от того, что это слишком сильно заводит.
Он и подумать не мог, что они с Отабеком будут когда-нибудь целоваться. И тем более он не мог подумать, что у Отабека встанет на него. И у него самого тоже. Жан-Жак готов застонать, но Отабек не даёт – снова накрывает его губы своими, видя его нервозность и непонимание. Но этот поцелуй длится всего секунду.
– Тебе же нравится, – Отабек не спрашивает – утверждает. – И у тебя встал, – он накрывает его пах ладонью и чуть сжимает.
– У тебя тоже!
– Значит, всё в порядке.
Они снова целуются, и Жан-Жак до сих пор не понимает, как вообще до этого дошло. Но позволяет содрать с себя рубашку, затем футболку, а позже и расстегнуть джинсы. Отабек тоже не остаётся одетым. Руки действуют автоматически, потому что мозг отказывается работать. И им бы остановиться, но вместо этого они раздеваются окончательно.
Одежда валится неряшливым комом на пол, Жан-Жак откидывает голову назад и сдаётся губам и рукам Отабека, который на удивление головы не теряет. Он вжимается сильнее, разводит ноги Жан-Жака в стороны, цепляется пальцами в коленки и обводит языком ключицы. Жан-Жак дышит через раз, кусает губу и явно нервничает. Потому что не уверен, что вообще готов, и не знает, как через полчаса, когда возбуждение схлынет, посмотрит на Отабека, и что ему скажет.
– Я беру всю ответственность на себя, – Отабек словно читает его мысли, возвращается к поцелуям и заставляет снова забыть о нерешительности. – Так что расслабься.
Расслабиться у Жан-Жака получается не сразу. Он ощутимо сжимается, и Отабеку приходится потрудиться для того, чтобы войти. Жан-Жак не сдерживается и болезненно морщится, потому что это его первый раз снизу и вообще-то он не слишком был готов к экспериментам, но через несколько минут и пару умелых движений руки по собственному члену он уже готов принять новый опыт. И почему-то от осознания, что этот опыт получен с Отабеком, становится неприлично хорошо. Даже лучше, чем когда он изливается на свой живот и чувствует вибрацию тела Отабека от оргазма.
После душа Жан-Жак возвращается в гостиную так, словно находится не в своей квартире. Но Отабек спокойно сидит на диване, одетый только в джинсы, пьёт пиво и курит прямо в комнате, сбивая пепел в кружку с водой. Жан-Жак садится с ним рядом, смотрит на финальные титры, бегущие по экрану, и выдаёт:
– О чём хоть был фильм?
– Понятия не имею, – Отабек тихо смеётся, оборачивается к нему, а потом вдруг валится головой на его колени, не выпуская сигарету из рук. Он затягивается, выпускает дым в потолок и щурится, рассматривая Жан-Жака снизу вверх. – Мне понравилось. Не фильм, если ты не понял. Тебе тоже.
– Ты не спрашиваешь, верно?
– Да, – Отабек подносит сигарету к его губам, Жан-Жак затягивается и вдруг окончательно расслабляется. Почему-то он не чувствует неловкости, хоть и не может сказать, что всё произошло так, как и должно произойти.
– Почему бы нам не попробовать втроём? – предлагает Отабек, когда сигарета оказывается докуренной, а одна бутылка пива распита на двоих. Он так и не поднялся с чужих колен, поэтому Жан-Жак продолжает рассматривать его сверху. – Юре нравимся мы оба. И, как оказалось, нам тоже друг с другом не так плохо.
Жан-Жак приподнимает брови, вдруг озарённый догадкой:
– Ты с самого начала это планировал.
– Да, – не отрицает Отабек. – Но я не был уверен, что, во-первых, ты не врежешь мне, во-вторых, что Юра не врежет мне чуть позже. И последнее всё ещё остаётся загадкой.
– Так, значит, ты вроде как влюблён в меня? И это после стольких лет дружбы? – Жан-Жак привычно скрывает неловкость за театральным закатыванием глаз. Не хватает только заломить руки.
– Не обольщайся, – хмыкает в ответ Отабек. – Как будешь невысокой блондинкой с классной задницей, тогда и поговорим о влюблённости. Хотя твоя задница тоже ничего.
– Какое разочарование, – Жан-Жак дёрнул коленкой в попытке скинуть голову Отабека, но тот лишь сильнее придвинулся к его животу.
– Но мне было классно. То есть, даже то, что ты не блондинка, не повлияло на то, что было классно. И тебе было классно, не спорь. Тогда почему бы не попробовать? В любом случае, к точке отсчёта уже поздно возвращаться. В предыдущую плоскость мы обратно не перейдём.
– Останемся в горизонтальной? – не выдерживает и хохмит Жан-Жак. Вообще-то в словах Отабека есть рациональное зерно, хоть Жан-Жак пока ещё не до конца осознаёт, насколько тернистый пусть их ожидает. С другой сторону, почему тернистый? Разве им не должно быть легко? Они с Отабеком знакомы целую вечность, узнают Юру, и ведь действительно из этого может что-то получиться, если постараться. Жан-Жак готов приложить усилия. В конце концов, теперь они вдвоём на одной стороне, перетянуть туда и Юру станет лишь вопросом времени. Он усмехается своим мыслям и даже не сразу понимает, что Отабек тянет его за шею к себе.
– Мы можем попробовать и в вертикальной, – шепчет Отабек в его губы, и Жан-Жак отвечает ему усмешкой, накрывая его рот и заставляя целоваться в том темпе, который больше нравится ему.
– Свою задницу я тебе больше не подставлю, не мечтай, – говорит он немного позже.
Отабек молча перехватывает инициативу в поцелуе, и тема разговора остаётся открытой.
***
– Ты сейчас его сломаешь, – Виктор оказывается рядом неожиданно, и Юра ещё крепче впивается в станок.
– Чего надо? – шипит он, потому что его терпение на пределе.
– Зашёл попрощаться.
– Что? – Юра опускает ногу и только сейчас замечает, что Виктор стоит с небольшой спортивной сумкой. – Куда ты собрался?
– Прямо сейчас – домой.
– А потом?
– И потом домой. Я ухожу, – Виктор едва ли не светится от счастья, и Юра вдруг понимает, что сейчас это счастье искреннее.
– Ты уходишь из балета? – уточняет он и совсем уже неприлично таращит глаза. Потому что такие, как Виктор, обычно не уходят до последнего. А у того есть впереди ещё несколько лет в запасе.
– Я ухожу отсюда, – мягко улыбается Виктор. – Помнишь, я возил тебя в студию Юри?
– Только не говори, что начнёшь учить каких-то неудачников, спохватившихся выполнять детские мечты! – Юра возмущён, потому что считает это несусветной глупостью. И потому что Виктор даже словом не обмолвился о своём уходе раньше. – Ты ведь сам недавно говорил о смысле жизни и о станке под рукой. Противоречишь своим же словам!
Юра почти в бешенстве, потому что он поверил, потому что раскрыл рот и слушал его тогда, потому что ещё долго пытался понять какой-то скрытый смысл. И пересмотрел ведь своё решение. А теперь такая подстава, практически нож в спину. Виктор трепет его по волосам, удобнее перехватывает сумку и продолжает улыбаться, но не Юре, а каким-то своим мыслям:
– Так случилось, что мне повезло найти другой смысл жизни. И балетный станок всё ещё будет у меня под рукой.
– Хочешь перестать быть кумиром и стать обычным человеком?
– Да, – не отрицает Виктор. – Прежде всего, для себя. Но я не хочу, чтобы моё решение показалось тебе верным. Оно верно для меня, но не для тебя. Мы слишком разные, поэтому не делай поспешных выводов. Просто помни о том, что сбежать ты всегда успеешь, а вернуться уже сложнее, – повторяет он уже звучавшую от него фразу и легко щёлкает Юру по носу. – Звони, если что, номер телефона у тебя есть.
Юра чувствует себя растерянным, медленно кивает в ответ и недоуменно смотрит, как Виктор выходит в коридор. Вообще-то, это всё очень странно. Вся его жизнь становится очень странной с того дня, как его не взяли в турне. Труппа уже скоро вернётся с гастролей, а он успел навести такой кавардак в своей голове, будто бы не пара месяцев прошла, а целое тысячелетие.
И не только Виктор всему виной. Разговор с Отабеком и Жан-Жаком и вовсе вышиб у него почву из-под ног. Юра в их разговоре двухнедельной давности назвал их обоих поехавшими извращенцами и слинял сразу же, не став даже долго разбираться, как им вообще пришла такая мысль в голову.
Отношения втроём! Юра закатил глаза и презрительно фыркнул. Верх абсурда.
Как он вообще умудрился вляпаться в это? Как они додумались подобное предложить? Юра даже подумал, что всё было подстроено изначально, чтобы посмотреть, как далеко он сможет зайти, а потом посмеяться над ним, но, вспомнив об аварии, всё-таки утвердился в мыслях об извращенцах.
Домой он возвращался с опаской, боясь увидеть кого-то из них возле подъезда, даже на телефон косился с подозрением, но тот выдал лишь одно сообщение с номера Отабека с предложением свидания втроём, и то целую неделю назад. После этого ни Жан-Жак, ни Отабек не пытались его преследовать. И Юра было успокоился, только вот не было ни одного дня, чтобы он не думал о них.
И Юре уже казалось, что он сходит с ума, потому что то и дело в его голове всплывали кадры, как они могли бы проводить время втроём. И каждый раз он приходил к мнению, что это было бы вовсе не так плохо, как можно подумать. Только это никак не перечёркивало мысли о том, что они извращенцы. И он, похоже, тоже, иначе не думал бы о таком.
Усевшись прямо на пол, Юра прислонился плечом к зеркалу, размещённому напротив станка, и вздохнул. Очередным разговором Виктор снова вывернул всего его наизнанку, хотя в этот раз даже не пытался это сделать. Юра прикрыл глаза, но слова Виктора никак не желали убираться из памяти.
Быть может, их можно применить не только к балету.
Юра облизал губы, нервно дёрнул ногой и придвинул ближе рюкзак. Что ж, его избавили от мук выбора. И он будет идиотом, если упустит эту возможность попробовать. Достав телефон, он поспешно набрал сообщение, боясь передумать.
«Я заканчиваю сегодня в девять. Предложение ещё в силе?».
Он совсем не был уверен, что это верное решение. Но не попробуешь – не узнаешь. Ему пока только и остаётся пробовать.
В конце концов, Виктор прав – сбежать он успеет всегда.
