Текст книги "Значит, будем импровизировать (СИ)"

Автор книги: daydreamerrr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Нет. Просто бородавки. Сойдут дня через два-три. Крайний срок – неделя. Нет. Нет, постой. Да, не кричи ты!

Поздно, я уже обнаружила на запястье жирную бородавку, размером со спелую вишню, и вопила так… Кажется, будить своих подданных истошным криком беременной касатки входит в привычку.

Ну, эльф. Фармацевт ушастый, Айболит недобитый. Вот и как после этого верить людям? Эльфам! Грр, лучше бы придушил меня. Как я теперь с этими уродливыми пупырками жить буду? У меня и так репутация не из лучших.

– Я всё исправлю! – зажимая мне рот ладонью, виновато пообещал Леголас. – Сегодня же. Есть один отвар. Обещаю, к вечеру от них и следа не останется.

– Уж будь любезен, – прорычала я, отрывая его ладонь от своего рта, и метая глазами молнии направо и налево. При этом мы стояли так близко (непозволительно близко), что очередного «оох» проснувшихся от моих воплей рохиррим избежать не удалось. На этот раз я даже оправдываться перед народом не стала, возмущённо фыркнула и, развернувшись на пятках, отправилась в дядин шатёр. Во-первых – соскучилась, во-вторых – точно помню, что у него где-то валялись запасные перчатки. Не ходить же мне целый день с «жабьими» руками.

Мысли вроде тех, что я ещё легко отделалась, мне не влетело за пьянку, не было похмелья, да и если бы Леголас был чуть более дотошным, вся моя легенда полетела бы к чертям, даже не приходили ко мне в голову. Сейчас меня волновало только состояние моей кожи и, может, немного – предстоящий завтрак. Всё-таки женщина остаётся женщиной в любом времени, при любых обстоятельствах.

Часы до полудня промчались незаметно. Сперва поболтала о всяких пустяках с Теоденом (незаметно прихватив из какой-то сумки симпатичные замшевые перчатки), затем получила свою законную плошку горячей и на удивление вкусной каши. Пока переоделась в чистое, пока проводила бессмысленную разъяснительную беседу со Стервеллой (уже в пути) – солнце поднялось ровно над нашими головами и немилосердно палило.

– Вот, – преградил мне дорогу Леголас, держа в руках маленький дымящийся котелок, из которого исходил приятный запах грибного супа. При этом эльф был похож на прилежную жёнушку-хозяюшку, дождавшуюся наконец-то нерадивого муженька с работы. Ему только скалки и замызганного фартука не хватало:

«Вот тебе, мол, дорогой, ужин. Ты где так долго шлялся, паскуда?» – мне даже обижаться на него расхотелось. Старался же, варил. А ещё, видимо, ему пришлось объяснять компании, что же всё-таки «не так с принцессой», так как ни Арагорн, ни Гимли расспросами мне не докучали. Да и Бредлинга на горизонте видно не было. Почему-то я даже не сомневалась, что это тоже заслуга эльфа. А ещё он сразу же извинился. Право, пора перестать быть капризной ледышкой и забыть старые обиды.

– А ты уверен? – решила всё же проявить бдительность я, обнаружив внутри вместо грибного супа розовый густой кисель с синими прожилками. – Оно должно ТАК, ну в смысле, выглядеть?

– Да. Нужно как можно скорее выпить…

Не дослушав до конца предписания эльфа, я отобрала у него посуду, и, рискуя обжечься, одним махом опрокинула в себя содержимое. На вкус как брокколи, но терпимо. Он же сказал – «Как можно скорее», да и мне какая радость ходить с бородавками.

– Один глоток, – еле шевеля губами, прошептал Леголас, с недоверием и ужасом уставившись на пустой котелок в моих руках.

– Да ты издеваешься! – взвилась я, чуть ли не плача. – И что теперь? У меня отвалится нос? Вырастут волосы на пятках или я вообще умру секунд через тридцать? Зачем мне литр этой бурды приволок, если нужен был всего лишь глоток?

– Умрёшь? – эхом повторил стоящий за моей спиной Бредлинг.

Как он вообще тут? А, впрочем неважно. Я вопросительно посмотрела на Леголаса: «Неужели, и правда конец?».

– Нет, никто не умрёт! – заметно нервничавший эльф вырвал у меня из рук котелок и стянул с руки скрывающую бородавки перчатку.

Пусто. В смысле, нормальная рука, без наростов и признаков зелени. Я, всё еще недоверчиво хмурясь, сняла и вторую перчатку. Красивая здоровая рука.

– Вот видишь! – изобразил гордую ухмылочку остроухий. – Просто они сошли в разы быстрее положенного. А ты панику подняла. – И, переведя взгляд мне за спину, добавил – Кажется, Гимли меня зовёт.

Ага, зовут его. Но тут он как-никак прав, с Бредлингом нам надо было давно и серьёзно поговорить. Желательно наедине.

Леголас исчез, будто бы его здесь и не было. Я уверенно передала поводья Стервеллы (сын конюха – единственный человек которого она хоть как-то слушалась) парню, и мы молча пошли, держась он справа, я слева от лошади. Никто не решался нарушить повисшей тишины. Наконец, я не выдержала:

– Леголас сказал, что ты очень помог вчера, когда я… Ну, ты понял.

– Угу, – согласно кивнул парень.

– Спасибо, – от всего сердца улыбнулась я – «ноль реакции». – И извини за щёку.

– Не стоит, – и опять, даже не взглянул на меня.

– А ещё те слухи, про меня и Арагорна. Это ведь не ты их виновник, правда?

– Нет. Но я знаю, кто. Они больше не станут, – и опять молчание минут на десять.

– Бредлинг! – решила я сделать последнюю попытку растормошить его. – А девушка у тебя есть?

Вопрос явно выбил из колеи нас обоих, парень аж покраснел весь как свеколка, а я прикусила губу, боясь ляпнуть еще что-нибудь «к месту». Знаю, спрашивать подобное верх бестактности, но в самом деле, он который день бегает за мной как утёнок за мамой-уткой, а где-то метрах в пятидесяти, возможно, идёт его суженная и кипит от ревности. Я была бы просто в ярости, если бы мой парень…

– Нет, я один, – буркнул себе под нос Бредлинг, перестав наконец сверлить взглядом свои ботинки и посмотрел мне в глаза.

– Всё в порядке? – спросила я, замечая, что блондин слегка завис.

– Обещаешь не кричать? – пришлось кивнуть. – У тебя розовые волосы.

Теперь зависла я. Всем сердцем, надеясь, что просто не правильно расслышала, поднесла кончик пряди к глазам.

– Мама! – простонала я . Дыхание перехватило, а руки так и зачесались оторвать одному знакомому остроухому всё, что плохо приделано. – «Вот что бывает, когда доверяешь свою жизнь народной медицине и всяким дилетантам без приличного диплома!»

– Варги! Все всадники – в начало колонны! Обнажить мечи! – впереди послышались крики и лязг холодного металла.

Судя по тому, как все занервничали, «варги» не означало ничего хорошего. А так как умирать с розовой головой я не собиралась, мы ещё поборемся.

========== Импровизация 10. Время перемен ==========

Казалось, небо обрушилось, марсиане напали на Землю, в Москве прошёл масштабный гей-парад, и всем грозила неминуемая гибель от бубонной чумы или удара атомной бомбы в течении следующих нескольких минут, настолько рохиррим были напуганы. Образовалась чудовищная давка, люди кричали, метались из стороны в сторону, сбивая друг друга с ног. Кто-то пытался повернуть обратно, надеясь скрыться за спинами воинов, кто-то просто в оцепенении крепче прижимал ревущих детей. Толпа безоружных людей, охваченных паникой и неразберихой, – разрушительная сила, более всего опасная для себя самой.

Секунда, и мне на голову будто мешок надели. Притупились крики до смерти перепуганных крестьян, затихло нервное конское ржание и высокий звон обнажаемых мечей. Звуки исчезли, но тянущее где-то внутри чувство абсолютной беспомощности только усилилось. Я стояла посреди всеобщего безумия как фонарный столб, в полном ступоре, не имея возможности ни пошевелиться, ни издать хоть какое-то подобие звука из перехваченной спазмом глотки. Страх, заразный и липкий, передавшийся, как будто по воздуху, завладел мной полностью, внушая только одну мысль – «Бежать!», но я и пальцем пошевелить была не в силах. Только смотреть, скользя глазами по перекошенным от ужаса лицам, и слушать, как внутренний счётчик медленно отмеряет секунды до трагичного финала: «тик-так, тик-так…».

– Эовин! Приди же в себя! Скорее! – спешившийся Бредлинг тряс меня за плечо. Когда он успел разыскать своего коня? А, впрочем, не имеет значения. Всё равно умирать. – Эовин! Сейчас нет времени на твои игры. Ты должна уйти вместе со всеми!

Уйти? О чём он говорит?

Совершив титаническое усилие и пару раз моргнув, я с шумом выдохнула, только сейчас понимая, что, кажется, забыла дышать. На голове покоился плотный узорчатый платок, скрывавший мои «барби»-волосы, и частично затруднявший слух. Плечи мягко сдавливали крепкие горячие руки, окончательно вытягивая из оцепенения. Низкий голос Бредлинга вкрадчиво, но настойчиво пытался достучаться до моего сознания.

– …через низину. Смотри, чтобы те горы были по правую руку. Строго прямо. Дальше увидишь крепость в скале – Хельмова Падь, ни с чем не спутаешь. Эовин, ты понимаешь, о чём я говорю?

– Я… – удалось выдавить из горла слабый писк. – Мне страшно. – призналась, совершенно серьёзно глядя в глаза ошеломлённо притихшего Бредлинга.

Видимо, он ожидал чего угодно, только не этих слов. Не от сильной и отважной Эовин. Жалость, разочарование? Я пыталась прочесть по его лицу хоть что-то, но воин и бровью не повёл.

– Эовин, ты справишься. Люди доверяют тебе, – сказал он, отпуская меня, с места взбираясь в седло и натягивая поводья. – Мне тоже страшно, но я не задумываясь отдам жизнь за любого из них, – окинул он взглядом перепуганных рохиррим. – И за тебя.

Последнее уже понизив голос, не дожидаясь ответа. И с места в галоп, направляясь в начало колонны.

«Идиот! Камикадзе без пропеллера! Вот, проткнут острой железякой, потом пусть не жалуется, умереть он готов… Герой недобитый!» – возмущение придало мне сил, уровень адреналина подскочил, заставляя сердце пуститься в бешеный пляс. У меня по прежнему не было оружия и даже мало-мальски приличных навыков рукопашного боя, зато в наличии имелись: розовые волосы, лошадь со скверным характером, внушительный титул и стойкое желание жить. Уже что-то. Не думаю, что «варги» могут быть ужаснее моей преподавательницы по праву Капитолины Макаровны. После пяти пересдач по её предмету мне уже никакие чудовища не страшны.

– Пойдём-ка поищем Теодена, – поправив платок, потянула я на удивление спокойную Стервеллу вперёд.

Дядя, нервный и взвинченный, даже рта мне раскрыть не дал, послав «укрыть людей в Хельмовой Пади». Я же довольно смутно представляла, каким образом смогу повести за собой всю эту обезумевшую от ужаса толпу. В смысле, говорить я им могу что угодно, но вот послушают ли меня? На ум пришли слова Бредлинга – «Ты справишься». Эх, если бы всё было так просто.

Глядя в спины оставившим нас позади всадникам и мысленно умоляя небо, чтобы ситуация с Теодредом не повторилась, я интеллигентно (вполголоса) попросила всех свернуть в низину. Ноль внимания. Пришлось повернуться лицом к «проблеме», повысить голос, изображая командный тон пингвина из Мадагаскара:

– Минуточку внимания! Прошу всех сохранять спокойствие, особенно вас, уважаемая. Женщина! Да, вы, хватит выть, никто не умрёт! Мы укроемся в Хельмовой Пади, – я махнула рукой в нужном направлении. – Уходим через низину! Колонной по трое – гуськом. Держимся вместе, помогаем тем, кому сложно идти. Чем быстрее мы доберёмся до убежища, тем лучше, – последняя фраза потонула в дружном топоте десятка ног, рохиррим, дисциплинировано похватав детей и весь свой нехитрый скарб, затрусили вниз по склону.

Они послушали меня. Меня! Без лишних вопросов, не выказывая недовольства, люди шли вперёд. Невероятная, безоговорочная преданность. Неужели народ действительно без оглядки уверен в своём короле (и, соответственно, во мне, в отсутствии оного)? Ведь они безропотно оставили свои дома, быт, хозяйство, потому что Теоден приказал. И за всё время пути я ни разу не слышала ни словечка в осуждение политики или тактики правления. Рохиррим чуть ли не воспевали его, храня святую уверенность в том, что король защитит их, или же они погибнут вместе с ним.

Здесь высоко ценили верность и жестоко наказывали за предательство. Друзья действительно прикроют твою спину, а не отмахнутся, сославшись на «срочные и важные дела», враги – при любой возможности разорвут глотку, а не базарно нахамят, помянув по матери. Понятия доблести, чести и благородства ещё не успели утратить свой истинный смысл. Да, подонков тут хватало (вспомнить того же Гриму), но по законам жанра они всегда терпели поражение, а не грели своё депутатское пузо где-нибудь на Канарах. Можете считать меня законченной идеалисткой со сдвигом на справедливости, но в плане морали наш мир здорово проигрывает. Возможно, развивай я далее тему преимуществ жизни в эпоху героев, я бы пришла к выводу, что выпавшая мне участь не так уж печальна. И многие мои соотечественники не раздумывая отдали бы многое, лишь бы хоть одним глазком заглянуть в этот заповедный край сказочных персонажей. Но мы, кажется, пришли.

– Добрались! Наконец-то! – крикнул кто-то из женщин, когда впереди показалась каменная крепость, будто бы вырубленная в монолите скалы.

Вся дорога заняла не более часа и прошла без приключений (если не считать революции, что творилась у меня в голове). Даже Стервелла, проникнувшись ответственностью момента, без истерик позволила усадить на себя двоих ребятишек, лишь изредка кидая в мою сторону многообещающие взгляды, в которых явно читалось: «я тебе это припомню». Надо не забыть наградить её чем-нибудь вкусным, сегодня заслужила.

– Это вы провели нас, спасибо, – благодарно взяла меня за руку добродушного вида старушка.

Остальные тоже потянулись ко мне. Кто-то благодарил, иные просто улыбались. Одна не в меру пылкая женщина, даже расцеловала меня в обе щёки. А я шла и чувствовала себя так глупо-счастливо от того, что, возможно, впервые по-настоящему сделала что-то для других, а не для себя. Такое странное чувство: вроде и заслужила, и похвалили, а всё равно неудобно как-то. Но на душе так легко-легко…

Сама Хельмова Падь меня не впечатлила. Издали показавшаяся мне монументальной и величественной крепость вблизи состояла в основном из серых каменных узких улочек, переполненных людьми разной степени оборванности, да мрачных внутренних чертогов, заваленных пыльным старым хламом. Похоже, генеральную уборку тут последний раз проводили в прошлой эпохе (как принято здесь говорить), я уж молчу про элементарную инвентаризацию. Сделав несколько кругов по периметру и досконально изучив интерьер нового временного жилища, не обнаружила никаких украшений и архитектурных изысков: пара статуй, с десяток колонн, грязное сточное озерцо во внутреннем дворе – вот и все достопримечательности. Я, конечно, ещё та привереда, но хотя бы пару простеньких фонтанов можно было бы организовать, раз на лепнину и расписные потолки нет желания тратиться. Нужно будет потом обсудить с Теоденом этот вопрос.

– Дорогу королю! – донеслось со стороны подъездного моста. Заскрежетали тяжёлые ворота, впуская в крепость колонну рохиррим.

«Помянёшь дядю добрым словом, и он тут как тут», – поспешила я во внутренний двор.

Рёбра с внутренней стороны царапнуло лёгкой тревогой. Стараясь не впадать в преждевременную панику, я снова и снова пересчитывала воинов. Так и есть, вернулось меньше половины. Лица мрачные, перепачканные в пыли и чёрной крови (почему-то я не сомневалась, что это была именно она). Ранения разной степени тяжести – почти у каждого. Да, потрепали их знатно.

– Это все, кто вернулся? – одарила я Теодена осуждающим взглядом. Хотя, по сути он не виноват ни в чём. Сам в живых остался, и на том спасибо.

– Главное, что теперь наши люди спасены! – вернул мне недовольный взгляд дядя.

С ужасом я заметила плетущегося в хвосте бледного, болезненно морщащегося Бредлинга. Бровь рассечена, кровь заливает лицо, левая рука повисла безвольной плетью – вывихнул, значит, идиот. Мало того что выглядел он – краше в гроб кладут, так ещё и при каждом шаге лошади норовил выпасть из седла. Догеройствовался.

– Госпожа, – привлёк мое внимание так и не отучившийся от дворцовых обращений Гимли. – Арагорн…

– Арагорн, что? – поторопила я скорбно примолкшего гнома. Видимо, он боялся произнести очевидное вслух, окончательно этим признавая, что его друг, самый сильный, самый храбрый, человек, которому суждено было стать великим правителем…

– Пал, – подтвердил он одним словом все мои худшие опасения.

К горлу подступила лёгкая тошнота, одной рукой пришлось опереться о ближайшую стену и восстановить внезапно сбившееся дыхание. Перед глазами мелькали гримасы перепуганных людей, окровавленные доспехи воинов, бледное лицо Бредлинга. Я переживала снова и снова все события этого дня, удивляясь откуда берутся силы просто не умереть на этом самом месте.

Краем глаза, словно на автопилоте, я отмечала, что Бредлингу помогает спешиться его отец (значит, пока за него можно не переживать, Хенгель кого угодно на ноги поставит), Гимли, грустно качнув головой, отправился внутрь крепости. Спустя минуту следом за ним прошествовал Леголас. Эльф держался молодцом, как всегда: лёгкий шаг, на одежде ни пятнышка, на коже ни следа пыли (будто бы и не было того кровавого сражения буквально несколько часов назад). Только плечи чуть поникли. И в глазах – даже не грусть, нет, грусть – это лишь временное состояние, закономерно сменяемое радостью. Бессмертие же накладывает другой отпечаток. Тоска (и как я раньше не замечала?) – удел тех, кто вечность обречён наблюдать, как всё живое вокруг рождается и умирает. Каково ему было, этому наглому лихому лучнику, находится сейчас здесь, вдали от своего народа, среди обречённых?

Раньше я могла себе позволить не замечать многое, но сейчас пазл сложился, заново открывая мне глаза на происходящее вокруг: молчаливые чувства Бредлинга, то, как сильно скучает по родным горам Гимли, тревожные сомнения Арагорна (мозг отказывался принимать факт его гибели), ещё не переросшая в вынужденную покорность судьбе тревога Теодена, серая меланхолия эльфа, наконец… Он ведь, как и я, чужой тут, может, поэтому мы смогли в итоге договориться и понять друг друга? А может, потому что во мне живёт та же тоска? Сколько бы людей не потерял за всю свою долгую жизнь Леголас, что может сравниться с потерей целого мира?

– Леголас! – пыталась я догнать удаляющийся по каменной галерее высокий силуэт.

– Не сейчас, – коротко бросил через плечо остроухий, даже не сбавив шаг.

Он что, правда решил отделаться от меня «несейчасом»? А я должна, смиренно пожав плечиками и потупив взгляд, удалиться лить слёзы в тёмный чулан? Ну уж нет!

– Да подожди же, – запыхавшись, попросила, когда всё же смогла нагнать его на одном из бесчисленных поворотов.

– Ты знала? – без лишних предисловий вперил в меня задумчивый взгляд эльф.

– Конечно, не знала, я бы рассказала, сразу же. Хоть я совсем мало проводила времени с Арагорном, но…

– Нет! – оборвал он меня на полу фразе. – Пообещай, если увидишь мою смерть, промолчишь и ничего не станешь предпринимать.

– Совсем спятил!? Может, мне тебя самой легче убить в таком случае? Ночами кошмары мучать не будут.

– Поклянись, что не станешь, – гнул свою линию Леголас.

– Обойдёшься. И тебе расскажу, и гному твоему. А потом ещё и на главных воротах объявление повешу!

– Да причём здесь гном? – возмущённо воскликнул он. – Речь идёт о моей жизни. Я не хочу ничего знать, Эовин. Ты снова ведёшь себя как неразумное дитя.

– Ты хотел сказать – о смерти, потому жизнь свою ты, видимо, не ценишь, – во мне медленно начала закипать злость.

Арагорн погиб, Бредлинг совсем помешался на идее умереть за всех и вся, теперь ещё и Леголас досрочно в мученики записывается… Дурдом для больных с суицидальными наклонностями какой-то, честное слово.

– Тебя это не касается, – жёстко возразил он, бесцеремонно стягивая с моей головы платок. Оригинально, однако, эльфы уходят от неприятных разговоров. Я собралась было высказать ему всё, что думаю о подобных методах, но замерший явно в ступоре эльф заставил меня вспомнить о недавно приобретённом оригинальном имидже.

– Да, розовые волосы, – тряхнула я головой для пущей убедительности. – Сам же меня непонятными отварами травил.

– Не совсем… – неуверенно протянул он и, схватив меня за руку, поволок дальше по коридору, распахивая по пути все смежные двери. Зеркало нашлось примерно за шестой по счёту. – Смотри.

– Ятъ, – только и смогла выдавить я, глядя на растрёпанное и чумазое нечто с синими волосами ниже плеч!

Каким образом произошла метаморфоза из коротко стриженной «Барби» в длинноволосую «Мальвину», не мог объяснить внятно даже Леголас. Только недоверчиво обходил меня то с одной стороны, то с другой, будто проверяя, не решила ли я таким образом просто подшутить над всеми.

– У местных жителей должны быть семена белой костяники. Если их растереть их с корнем черношлемника и приготовить отвар, то можно попробовать смыть цвет. Хотя я не до конца уверен что это поможет.

– Ты думаешь, мне сейчас есть дело до этого? – возмутилась я, отводя взгляд от зеркала.

Пять минут назад мы обсуждали его жизнь, и вот так запросто он теперь решил поиграть в парикмахера.

– Ещё сегодня утром это было для тебя самым важным, что изменилось? Только не пытайся убедить меня в том, что забота о других стала вдруг важнее твоих собственных интересов, – скептически хмыкнул эльф.

– Тебя это не касается, – повторяя его же слова, ответила я. – Плевать на волосы. Отсохнут и отвалятся – меньше возни по утрам. – Сочтя разговор исчерпанным и повязав обратно платок, я бодро зашагала по запутанным коридорам древней крепости.

Мне действительно было всё равно, что будет с моей причёской. Меня не волновала ни перепачканная одежда, ни дорожная пыль, покрывавшая меня с ног до головы ровным слоем. Единственным, что выводило из равновесия, были едкие слова Леголаса по поводу моего здорового эгоизма. Он был прав и неправ одновременно. Да, может, я и эгоцентричная сволочь, не способная на внимательность и сострадание к ближнему, но это не помешает мне спасти их, сделав всё по-своему.

Комментарий к Импровизация 10. Время перемен

С каждой главой Автор всё больше уходит в философию и беспросветный ангст. Что тут можно сказать в оправдание – осень.

В любом случае надеюсь, новая часть вам понравилась;)

P.S. Юбилейная десятая глава, а значит, осталось совсем чуть-чуть до победного зелёного – «завершён».

========== Импровизация 11. На пороге войны ==========

Традиционно, основываясь на фазах суточной активности, люди делятся на два типа: совы и жаворонки. Я же всегда относила себя скорее к пингвинам, чей коэффициент полезного действия минимален даже в бодрствующем состоянии. Но вчера, после напряженных споров и препирательств с эльфом, задевшим моё царственное самолюбие, мне удалось развить какую-то небывалую по масштабу и продуктивности деятельность. Вплоть до глубоких сумерек я что-то таскала, кого-то двигала, чертила угольком на стене загадочные витиеватые планы, ругаясь, как заправский прораб, со всеми несогласными, недовольными и просто не вовремя подвернувшимися. Теоден не вмешивался, предпочитая со стороны наблюдать за реформаторским припадком племянницы. Даже не знаю, чего в его взгляде было больше: гордости за нашедшую себе достойное применение принцессу, или же ужаса за крепость, грозившую в любой момент рухнуть под напором моих серьёзных намерений «всё тут модернизировать нафиг, и не волнует»!

Хельмова Падь выстояла, обзаведясь при этом полноценным медпунктом с горами перевязочного материала и ровными рядами кушеток, между которыми сновали туда-сюда опрятные женщины в чистых светлых фартуках. Медицинский персонал отбирала самолично, полагаясь в основном на советы нашего бессменного распорядителя Гамлинга (которого дядя любезно одолжил – поиграться, на один вечер). Нужные атрибуты и ткань нашлись тут же, в каких-то заброшенных залах.

Войдя во вкус и решив, что одного доброго дела явно недостаточно, я отправилась проводить разгромную ревизию кухни, кладовок, и нижних пещер (предназначенных для укрытия во время осады).

– Роспотребнадзор, Санинспекция, Мать Святая Инквизиция – в моём лице, объявляют плановую проверку. Кто не спрятался, я не виновата. Выходим по одному, предъявляем мед.книжки. – грозно свела брови я, повязав платок на пиратский манер. – Мясо просрочено? Ах, это вообще не мясо! Почему в кастрюле дыра размером с саму кастрюлю? Серьёзно, что за гнилые отмазки? И морковь, вон, гнилая. Правильно, плачь, я ещё ящики не проверяла. А тут у нас что? Таракан! Ну и что, что мертвый, хочешь присоединится? Достаточно, с вещами на выход. Таракана можешь забрать в качестве компенсации. Отцепись, Джйеми Оливер местного разлива! В ноги падать будешь Теодену, когда, королю доложат, из чего был состряпан его обед. Проводите кто-нибудь этого убогого! Ой, всё. Дамочка, вас тоже попрошу. Хватит дурака валять, даже слепому понятно, что обморок – притворный. Уберите. Переставьте. Не трогайте. О, пудинг!

И далее в том же духе. Конечно, в одиночку я бы точно облажалась, но под чутким руководством опытного в таких вопросах Гамлинга успешно сменила главного повара, систематизировала припасы и обеспечила чуть ли не каждого в крепости тёплыми вещами. Не буду врать, что операция «К нам едет не очень адекватный ревизор» прошла без сучка без задоринки, но это такие мелочи по сравнению с теми полезностями, что мы творили направо и налево, что даже упоминания не заслуживают. Подумаешь, две подожжённые комнаты, пара выбитых зубов, коридор первого этажа, превратившийся в экстремальный каток (я особо не заботилась, чем «увольнять» повара. Кто же знал, что в бутылке окажется масло), а так же отдавленные-прищемленные-ушибленные руки, ноги, носы – без счёта.

Я уж было намеревалась навести порядок в оружейной, но вмешался Теоден, грудью встав на защиту бесценных железок. Дядя отправил всех спать, ссылаясь на поздний час и длинный утомительный переход.

– Сон для слабаков, – подавила я зевок, опуская только что вымытую голову на жёсткую подушку. – Сейчас отдохну минуточку, и пойдём пожарную безопасность инспектировать, а то ни огнетушителей, ни планов эвакуации. Раздайте детям фломастеры – пусть стрелочками нарисуют… – уже в полудрёме бормотала я (неизвестно кому, так как покои мне выделили отдельные).

Не знаю, как остальным обитателям крепости, но мне в ту ночь снилась какая-то откровенная похабщина: вроде бы мы с эльфом ссоримся, как вчера в том самом коридоре. Он сдёргивает с моей головы платок… С себя камзол (причём во сне сии провокационные действия ничуть не смущали, а скорее даже наоборот, ой). Далее, меня ожидала череда смазанных поцелуев и неуместных объятий. При всём при этом эльф ещё и успевал мне эротично нашептывать на ухо «старинный фамильный рецепт борща», а я, задыхаясь от волнения и страсти, называла его Бредлингом, клялась научиться готовить и родить ему тройняшек. В общем – кошмар, целуется остроухий плохо, рецепт я потом так и не вспомнила. Сплошное разочарование. Так что не сложно представить мои эмоции, когда, открыв утром глаза, я снова увидела эту наглую эльфийскую морду.

– Неет! – простонала я прячась с головой под одеяло. – Это просто дурной сон, уходи.

– И тебе доброго утра, – ничуть не смутившись, звонко пропел Леголас. – Вылезай, я принёс отвар. И, к слову насчёт кошмаров, что тебе снилось? Ты так забавно ногой дёргала.

«Убью», – мысленно решила я, откидывая одеяло и являя миру красное заспанное лицо. Бодрый и жизнерадостный эльф тем временем сидел скрестив ноги на другом конце кровати, даже не подозревая о моих кровожадных намерениях.

– Лучше бы завтрак принес, – обиженно насупилась я, косясь на огромный медный таз, занимавший собой всю поверхность стола, стоящего напротив единственного окна в комнате. – И, к слову, у вас, остроухих принято так запросто вламываться в покои спящих принцесс? Теперь ты как честный эльф просто обязан на мне жениться.

– Жениться? – задумчиво протянул Леголас, подпирая рукой щеку. – На княжне с дурной репутацией и неопределённым цветом волос? Отец проклянёт нас обоих до скончания времён. И к слову. У тебя не покои, а проходной двор. Стражи в коридоре нет, дверь – настежь. Кроме рохиррим, конечно, в крепости – никого, да и боятся они тебя как змея огнедышащего. Но подобная беспечность в будущем может стоить…

– Ладно, ничья, – подняла я руки в примиряющем жесте. – Отсутствие завтрака я переживу, только не заставляй меня пить эту гадость, – попросила, увидев, как через край таза потекла какая-то серая пенистая жижа.

– Сразу бы так, – довольно хмыкнул Леголас, уже вовсю роясь в моих сундуках с платьями. – Да, пожалуй, вот это, – протянул он мне тёмно-синее. – Одевайся, и приступим. Пить отвар не придётся, я просто нанесу его на волосы.

Пока я воевала с рукавами и крючками, эльф терпеливо ждал, демонстративно отвернувшись к окну. Для тех счастливчиков, кто не в курсе, объясню: средневековая одежда – настоящее орудие пыток. Уму непостижимо, сколько нервов я трачу каждый день на какие-то тряпки, страстно мечтая о простых чёрных джинсах.

С победной улыбкой завязывая последние тесёмки, я уже было собиралась окликнуть остроухого, но неожиданно зависла, неверящим взглядом изучая прикроватный столик. А точнее, букет, который умудрилась не заметить ранее.

С десяток крупных ромашек, васильки, колокольчики, смешанные с травами, названий которых я не знала, воткнутые в простую глиняную вазу. Вроде бы ничего особенного. За всю свою двадцатилетнюю жизнь каких только цветов мне не дарили: и пресловутую «сто одну розу», и дурно пахнущие лилии, даже кактус в половину моего роста презентовали. Но именно при виде этих, полевых, невзрачных, на лице сама собой появилась довольная кошачья улыбка, а на душе стало тепло-тепло. Хотелось смеяться, петь, танцевать…

– Он чудесен! – подлетела я к эльфу, повисая у него на шее счастливой коалой.

– Эовин? – мягко, но настойчиво он оцепил меня от своего камзола и отодвинул на расстояние вытянутой руки. – Успокойся и объясни толком – какая муха тебя укусила?

– Цветы! – чуть ли не хлопая в ладоши, продолжала глупо улыбаться я. – Спасибо, это так мило! Просто так, без повода, лишь ради того что бы поднять мне настроение. Ты чудо!

Меж тем, эльф моего восторга явно не разделял. Пропустив мимо ушей благодарности и сохраняя гордое молчание, он усадил меня на табурет. И дальше, игнорируя все мои слова, сосредоточился на волосах, размазывая по ним мерзкую жижу из тазика. Только когда моя голова полностью стала покрыта холодной липкой пеной, Леголас пробурчал:

– Цветы не мои.

– К чему эта ложная скромность? – возмущённо завертелась я, во все стороны разбрызгивая серую пену.

– Эовин, мне и в голову не пришло бы нарвать для тебя пучок пыльных завядших травинок, которые ты по недоразумению именуешь цветами, – издевательским тоном заметил эльф, вытирая мои волосы какой-то тканью.